Текст книги "Галлиполийский крест Русской Армии"

В дни эвакуации Крыма почти во всех местах посадки Армии на суда развернулись перед юношеством военных училищ, назначенных как надежнейшие части для охраны порядка при эвакуации, печальные картины – неразрывные спутницы поражений. Юнкера с честью выдержали испытание на гражданскую зрелость, неся свою службу не за страх, а за совесть, строго поддерживая порядок и оказывая помощь слабейшим. Результат их самоотверженной деятельности – погрузка всех желающих уехать с их багажом, а для себя – потеря всего училищного имущества, а у некоторых училищ – части личного состава. За развращающими душу картинами эвакуации последовал долгий, для многих – месячный переезд на пароходах.

Юнкера, еще недавно производившие отрадное впечатление своей выправкой, дисциплинированностью, вежливостью, соблюдением формы, соединенной с щеголеватостью, внушавшие восхищение своей нравственной стойкостью, в тяжелые дни эвакуации поддержавшие честь училищ и доказавшие, что затраченные на их воспитание труды не пропали даром, теперь, попав в иную среду, часто не организованную, тесно соприкоснувшись с ней на ограниченном пространстве парохода, увидев отсутствие стойкости у некоторых из офицеров и, что еще важней, у части своих начальников, – такие юнкера, вырванные из привычных условий, не выдержали и опустились нравственно и физически. Тяжело было видеть оставшемуся с Армией офицерскому составу училищ разрушение результатов своей напряженной работы.

На целом ряде педагогических и дисциплинарных комитетов были выработаны соответствующие меры воспитательного характера, заключавшиеся, главным образом, в нравственном воздействии педагогического персонала на юнкерскую среду.

Напряженная, планомерная работа дала результаты, и через 2–3 месяца после приезда в Галлиполи юнкера стали вновь на прежнюю высоту. Можно быть уверенным, что перенесенные нравственные потрясения, навсегда закалив души, выработают из них стойких, честных воинов и граждански мужественных сынов Родины.

Если принять во внимание неудовлетворительность санитарных условий жизни юнкеров, в особенности в первые месяцы (декабрь – февраль), то, казалось бы, следовало ожидать гораздо худших результатов в состоянии их здоровья, чем это оказалось в действительности.

За 10 месяцев в Галлиполи, по октябрь месяц, средняя заболеваемость по всем училищам была невысокой. Так, заболевания, требующие амбулаторного лечения, составили 8,4 % в день и стационарного – 0,40 %. За тот же период ни в одном училище не наблюдалось эпидемических болезней, кроме местной малярии, которой переболели почти все. Приступы ее были непродолжительны (2–3 дня) и для большинства юнкеров прошли в легкой форме, не отразившись в дальнейшем на состоянии здоровья.

Смертность за 10 месяцев равнялась 0,8 % всего состава юнкеров, а исключив из этого числа смерти от несчастных случаев (во время обвала в мечети дервишей), получим 0,55 %, что даст в год на тысячу человек 6,6 случая смерти.

Психических заболеваний не было; был один случай покушения на самоубийство, закончившийся тяжелым ранением.

За время пребывания в Галлиполи дважды было производство в офицеры. Первое состоялось 18 декабря 1920 года, во время парада войскам Корпуса по случаю первого приезда Главнокомандующего. На этом параде получили чин 114 юнкеров Константиновского Военного училища, которые окончили еще в Крыму полный двухлетний курс и производство которых было назначено на 14 ноября 1920 года, но не состоялось ввиду эвакуации. Произведенные были сведены в офицерскую роту, оставленную при училище. Служба их заключалась в несении гарнизонной службы и строевых занятиях. 15 апреля они разошлись по своим полкам. Восемь из вновь произведенных офицеров, лучшие по успехам и поведению, были оставлены еще 18 декабря при училище для подготовки их к занятию должностей курсовых офицеров в училище.

Второй выпуск был произведен из Александровского Военного училища, Военного имени генерала Л.Г Корнилова училища и Сергиевского Артиллерийского училища. В первом чин получило 77 юнкеров, во втором – 69 и третьем – 123; всего – 269 юнкеров. В первом и втором училищах юнкера окончили ускоренный курс по восьмимесячной программе, а в Артиллерийском – по девятимесячной программе, причем юнкера пробыли в училищах 14–15 месяцев.

Отсутствие средств не позволило выдать молодым офицерам какое-либо пособие и новое обмундирование. Они получили немного подновленным только то, что носили в училищах. Скромно отпраздновав свой выпуск на чужбине, молодые офицеры после трехдневного отпуска разошлись по своим новым частям.

Хозяйственные части училищ в первые дни по приезде оказались в крайне тяжелом положении. Имущества никакого, денег нет, инструментов и машин для шитья и чинки одежды и обуви нет, солдат-мастеровых нет.

Одежда и обувь у юнкеров были в отчаянном состоянии, многие из них попали на погрузку прямо с Крымских гор, где участвовали в экспедициях против «зеленых». У значительной части юнкеров и офицеров все имущество состояло только в том, что было одето на них, а у некоторых юнкеров даже не было шинелей.

Табл. № 31.

Данные по заболеваемости в военных училищах с декабря 1920 г. по октябрь 1921 г.

Когда училища находились в таком безвыходном положении, на помощь им пришли В.З.С. и В.С.Г., и в особенности Американский Красный Крест, снабдившие училища бельем, пищевыми продуктами, канцелярскими принадлежностями. Кроме того, интендантство отпустило училищам небольшое количество одежды и обуви и, что было в особенности ценно в первые дни, по два суконных одеяла почти каждому юнкеру.

Из отпущенных интендантством и общественными организациями материалов в училищах была изготовлена различная одежда; например: из одного одеяла шили две пары брюк, из тюфячной наволочки – белую верхнюю рубашку и т. п. Вся работа производилась часто женами офицеров, бравшими за свой труд ничтожную плату, да и ту училища не всегда могли заплатить сразу, а отсрочивали на 2–3 месяца. В шитье обмундирования, а особенно чинке обуви, приняли участие и сами юнкера, сильно облегчив своим безвозмездным трудом тяжелое положение училищ. Благодаря всему этому, хотя и с большим трудом, учащихся удалось одеть однообразно и чисто, и они вновь стали походить на юнкеров мирного времени. Улучшить внутренний быт оказалось непосильной задачей, так как денежные отпуски были слишком малы; в среднем, на хозяйственные надобности было израсходовано за 10 месяцев на одного юнкера 2 р. 65 коп. золотом, причем деньги, главным образом, ушли на освещение, шитье, починку одежды и обуви.

Табл. № 32.

Расход средств на нужды училищ в золотых рублях и копейках

Табл. № 33.

Приход средств на нужды военных училищ

Жизнь во всех училищах, как и в прежнее время, устанавливалась дневным и недельным расписанием занятий. В условиях довоенного времени это проводилось с педантичной точностью, являвшейся также одной из мер выработки в юнкерах служебной аккуратности. В галлиполийской обстановке расписания служили только канвой, по которой каждый день «вышивались» жизнью самые разнообразные «узоры».

Продолжительность занятий всецело зависела от длины дня, потому что искусственного освещения было достаточно только для того, чтобы юнкера не сталкивались друг с другом в помещениях. В зимнее время (конец ноября – начало февраля) день юнкера начинался в 8 часов утра и заканчивался в 4 часа дня, после чего ему приходилось сумерничать до 10 часов, когда все были обязаны лечь спать. Летом день начинался в 5 часов утра и заканчивался в 9-10 часов вечера. В субботу занятия производились только по два часа, остальное время предоставлялось на уборку помещений и стирку белья. В отпуск юнкера увольнялись три раза в неделю, в будни после занятий, а в праздники – с утра, во всех случаях до 8-11 часов вечера.

Составляя видную часть русских в городе, юнкера, со свойственными молодости отзывчивостью и умением сближаться, завели личные знакомства с туземцами. Правда, это были уличные знакомства, так как все жители Галлиполи воспитаны в турецких традициях и живут замкнуто, своими семьями. Неся дозорную службу, юнкера поддерживали порядок в городе, следили за соблюдением очереди у фонтанов и не позволяли обижать местных жителей.

Уже в январе месяце в некоторых училищах были устроены литературно-музыкально-танцевальные вечера, где юнкера сами делали все, – от устройства сцены и сидений для зрителей до составления и исполнения программы. Собственными же усилиями юнкера создали кружки по занятиям шахматами и шашками и многие из них проводили там долгие часы зимних вечеров, так как для этого достаточно было и слабого освещения. С наступлением теплого времени во всех училищах образовались футбольные команды, которые летом в состязаниях оказались далеко не на последнем месте. Кроме развлечений в стенах училищ, юнкера наравне с прочими пользовались услугами целого ряда культурно-просветительных учреждений Корпуса.

Почти одновременно во всех училищах появились свои юнкерские журналы. Они носили название или соответственно наименованию училища: «Константиновец», «Сергиевец», или переживаемому времени: «Былины скитания», «Пробуждение» и т. п. Все журналы богато иллюстрировались акварелями, рисунками пером и карандашом, а также и карикатурами.

Педагогический персонал училищ читал юнкерам ряд лекций. Одни из них имели целью передать знание русской действительности, другие – укрепляли чувства национальной гордости и любви ко всему русскому, третьи – освещали международную политическую обстановку и роль Русской Армии.

Последовавшие за сим искушения со стороны французского командования – ехать в Бразилию или на Мадагаскар, или возвратиться в Совдепию – в юнкерской среде успеха не имели. Выехали только единицы из числа наименее стойких.

Подводя итоги прожитому в Галлиполи году, невольно вспоминаются великие слова: Претерпевши до конца – той спасен будет. И надо отдать справедливость, что вся юнкерская масса ко времени переезда в славянские страны честно и стойко пережила постигшие невзгоды. Переболев нравственно и физически, временами даже доходя до отчаяния в ожидании улучшения своего положения, эта молодежь своими страданиями, духовно очистившись от большинства человеческих слабостей, вышла из борьбы тела и духа победительницей, научилась переносить всякие лишения, укрепила в себе веру в правоту дела Русской Армии и ныне твердо стоит на пути к новым жертвам за честь своей Родины и за свободу измученного большевистским игом русского народа.

Корпус в Галлиполи был постоянным работником. Несмотря на тяжесть Европейской войны и ожесточенность Гражданской, он сохранил и физическую, и духовную свежесть. Лучшее проявление этой духовной юности Корпуса – в той жажде учения, которая в середине лета 1921 года в Галлиполи достигла своего апогея. В этом постоянном стремлении выражалось осознание совершенных в прошлом ошибок и ковалось новое оружие для Гражданской войны.

Состав Армии за время Гражданской войны пополнялся людьми, в большинстве случаев совершенно ясно сознававшими, во имя чего им предстоит борьба. И когда после неудачи в Крыму Корпус оказался в Галлиполи на досуге, военные начальники и преподаватели военных наук оказались лицом к лицу с предъявляемыми им Армией сложными вопросами, в которых современность самым невозможным образом сплеталась с чисто теоретическими основами наук. Поэтому преподавание в Галлиполи простейших основ уставов уже представляло большие трудности, так как сначала было необходимо дать офицерам и солдатам некоторую ориентировку общеобразовательного характера.

Школы и курсы расширяли в связи с этим свои программы, уделяя внимание лекциям общеобразовательного характера. Некоторые из программ при беглом взгляде могли иногда вызвать недоумение пестротой предметов, указанных в них. Но если принять во внимание напряженный интерес, который вызывали эти лекции у молодых и старых офицеров, приходится заключить, что составители программ, в общем, правильно угадали потребности своих слушателей. В выборе преподававшихся наук не было надуманности. Вот для примера программа Административных курсов, учрежденных для подготовки офицеров к занятию военно-административных должностей:

1) политический и национальный вопрос в России;

2) аграрный вопрос;

3) законоведение: государственное право, полицейское право и уголовный процесс;

4) общая педагогическая и военная психология;

5) религиозно-бытовой уклад и государственное значение Церкви;

6) литература;

7) история;

8) история административных учреждений;

9) начальники гарнизонов и коменданты городов;

10) борьба со шпионажем и агитацией;

11) деятельность военно-железнодорожной охраны;

12) обязанности чинов передвижения войск;

13) охрана железных дорог;

14) уголовный розыск;

15) политическая экономия;

16) телеграф;

17) паровоз.

Не меньшей пестротой отличалась и программа Офицерской Инженерной школы.

Как видно, некоторые из лекций являлись даже не курсом какой-либо самостоятельной дисциплины, а лишь лекциями, разъяснявшими наиболее интересные для слушателей вопросы. Лишь при удовлетворении этой любознательности о ходе исторических событий являлась возможность перейти к более конкретным задачам обучения. Таким образом, цикл преподававшихся наук определялся задачами военной педагогики, духовными запросами слушателей и практическими требованиями жизни.

При этом следует иметь в виду, что сказанное может быть отнесено не только к вновь возникшим в Галлиполи школам и курсам, но в равной мере и к сохранившимся во время эвакуации. Последние также вводили целый ряд новых предметов в курс и подчиняли преподавание практическим задачам обучения. Ввиду этого, наряду с расширением лекций общеобразовательного характера, во всех школах и курсах наблюдалось другое явление – стремление к специализации. В приведенной выше программе лекций Административных курсов из политической экономии, например, выделили в особый курс аграрный вопрос, из государственного права – историю административных учреждений, и т. д. Между прочим, по вопросам о наилучшем преподавании и системе при многих школах работали специальные комиссии. При этом, конечно, ощущалась оторванность от современной западноевропейской педагогической мысли, и выступала трудность надлежащего разрешения поставленных жизнью задач. К числу таких трудностей относился, прежде всего, разнообразный по степени умственного развития состав Корпуса. Офицеры распадались, например, на две группы: а) офицеры мирного и военного времени, окончившие военные училища, прошедшие ускоренные курсы военных училищ и окончившие школы прапорщиков; б) офицеры, произведенные в первый офицерский чин за боевые отличия. В последнюю группу входили офицеры с самым разнообразным образовательным цензом, а поэтому военным начальникам и преподавательскому персоналу предстояла нелегкая задача поставить учебное дело таким образом, чтобы предложить каждому то, что соответствовало уровню его интеллектуального развития.

В процессе разработки этих вопросов выяснилось, что наиболее целесообразным разрешением военно-учебного дела было бы создание офицерских школ и курсов. Для выполнения этого были открыты следующие курсы и школы:

I. Для пехоты: 1) Штаб-офицерские стрелковые курсы при 1-й Пехотной дивизии, 2) Офицерские курсы при Константиновском военном училище, 3) Военно-образовательные курсы при Корниловском Ударном полку, 4) Курсы для младших офицеров Марковского Пехотного полка, 5) Курсы для подготовки ротных командиров;

II. Для артиллерии: 1) Офицерская артиллерийская школа, 2) Обер-офицерские курсы при управлении 2-й артиллерийской бригады;

III. Для кавалерии: Ускоренные курсы Офицерской Кавалерийской школы;

IV. Для инженерных войск: Офицерская Инженерная школа;

V Для радио-телеграфного дела: Полевая радиотелеграфная школа при радио-телеграфном отделении Штаба Корпуса;

VI. Военно-административные курсы;

VII. Курсы для подготовки к обязанностям воинских начальников, комендантов городов, комендантов этапов и проч.;

VIII. Гимнастическо-фехтовальная школа.

К этому следует добавить, что при других частях, не выделяясь в особые школы, существовали, так сказать, «домашние курсы»: они образовались из организованных при частях систематических занятий по специальным предметам. Такие курсы получили наибольшее развитие в инженерных войсках и в войсках специальных родов оружия.

Штаб-офицерские стрелковые курсы при 1-й Пехотной дивизии были открыты 28 марта 1921 года. Продолжительность курса сначала была определена в два месяца, но затем увеличена до четырех месяцев.

Цель курсов состояла: в подготовке командного состава (начиная с командира батальона и выше), в выработке у всех офицеров единого взгляда на военное дело и в подробном изучении новых видов военной техники и ее применения в военном деле.

На курсы были командированы из частей штаб-и обер-офицеры, предназначавшиеся к занятию штаб-офицерских должностей и окончившие лишь Ускоренные курсы военных училищ. На курсы поступило 103 офицера и к концу лета 1921 года состояло 79 человек. Кроме них, при курсах состояло 12 человек вольнослушателей.

На курсах читались следующие предметы: тактика, артиллерия, военно-инженерное дело, стрелковое дело, военная география, законоведение, военная история, администрация, статистика, психология, топография, войсковая и государственная связь, уставы, служба в штабах и их назначение и т. п. Кроме систематического курса читались эпизодические лекции («Аграрная реформа Столыпина» и др.). Занятия производились в палатке собрания Марковского Пехотного полка. Число преподавателей достигало 24, из них 4 офицера генерального штаба.

Офицерские курсы при Константиновском Военном училище были открыты 25 апреля 1921 года для офицеров Пехотной дивизии, произведенных в первый офицерский чин за боевые отличия.

Продолжительность курса была определена в шесть месяцев и в основу его была положена программа военных училищ. На курсах читались: тактика, история Русской Армии, артиллерия, топография, военная администрация, законоведение, фортификация, военная география, психология, уставы и наставления по венному делу.

Между прочим, в числе офицеров оказалась группа лиц, не имевших никакого образования или с образованием ниже вольноопределяющегося 2-го разряда. Для этой группы при курсах же была основана начальная школа, где под руководством чинов училища проходились начатки общеобразовательных предметов: русский язык (чтение и письмо), арифметика, начальные понятия из физики, история и география.

На курсы было принято 95 человек, штаты рассчитаны на 100.

С конца июля при собрании Корниловского Пехотного полка были открыты Военно-образовательные курсы. Из наиболее интересных и злободневных лекций можно назвать следующие: «Теория Пфейфера», «Действия Людендорфа на Восточном фронте», «Общий обзор внешней и внутренней политики России».

Курсы для младших офицеров Марковского Пехотного полка были открыты с половины января 1921 года при учебной команде Марковского полка.

Задача курсов состояла в возобновлении в памяти пройденного и в упорядочении и поднятии военного воспитания. Курсы были рассчитаны на 100 человек и уже к 16 апреля состоялся первый выпуск.

Курсы для подготовки ротных командиров при Корниловском Ударном полку открылись 12 марта и закончили свое существование 21 мая. Выдержали экзамен 79 офицеров. Такого же типа курсы образовались и при Алексеевском Пехотном полку.

Офицерская Артиллерийская школа в Галлиполи явилась продолжением учебно-подготовительной Артиллерийской школы, основанной на Кубани в 1916 году и переведенной затем в Крым.

Школа состояла из: а) управления, б) учебной части, в) легкой батареи, г) переменного состава, разделявшегося на: 1) штаб-офицерские курсы для подготовки к должностям батарейных командиров, 2) обер-офицерские курсы, в свою очередь подразделявшиеся на: курсы для подготовки старших офицеров батарей, курсы младших офицеров, курс, летчиков-наблюдателей и пулеметный курс.

Кроме того, при Школе находилась учебная команда, выделенная впоследствии из состава Школы и приданная к 1-й артиллерийской бригаде.

Первыми начали функционировать штаб-офицерские курсы, первый выпуск которых состоялся к 20 апреля.

В Артиллерийской школе особенно чувствовались затруднения при практическом обучении. Наводке приходилось обучаться за отсутствием орудий с одними панорамами, которые прикреплялись к старым турецким орудиям, поставленным на самодельные лафеты.

При Школе прошли курс 115 офицеров и 4 солдата. Между прочим, Офицерской Артиллерийской школе удалось организовать даже свое издательство, выпустившее 6 руководств по специальным артиллерийским вопросам (по 300 экземпляров каждое издание); печатание производилось на пишущей машине. Помимо этого, издательство Школы занималось рассмотрением наставлений, выработанных в строевых частях, переводных сочинений, штатов и т. п. Библиотека учебной части состояла из 500 томов, отчасти приобретенных, отчасти пожертвованных. Приведение в порядок книг производилось при посредстве собственной примитивной переплетной мастерской.

Обер-офицерские курсы при управлении 1-й артиллерийской бригады были открыты 7 июля. Продолжительность курса была определена в два месяца. Курсы имели своей задачей: подготовить к экзамену офицеров, предназначенных к переводу в артиллерию, и поднять уровень артиллерийских знаний среди нуждающихся в том. На курсы поступило 60 человек.

Ускоренные курсы Офицерской Кавалерийской школы были открыты 1 апреля 1921 года при Конной дивизии для подготовки на должность эскадронных командиров. Первое время было принято 50 человек. 28 июня был открыт 2-й младший курс, на который принято 80 человек. Лекции каждый день читались в продолжение 5-ти часов; преподавались: тактика, артиллерия, администрация, теория езды, иппология, топография и т. д.

Инженерная Офицерская школа была открыта 15 мая. Школа состояла из трех отделений: инженерно-строительного (для подготовки офицеров инженерно-технических войск к занятию командных должностей) и двух отделений временных курсов (для пополнения образования офицеров инженерно-технических войск). В цикл преподававшихся дисциплин были введены: 1) военная психология, 2) военная гигиена, 3) политическая экономия, 4) законоведение, 5) история военного искусства в России, 6) историко-географический очерк развития государственных границ России, 7) очерки по русской литературе, 8) русская история, 9) элементы математики в виде анализа бесконечно малых.

Если к этим предметам присоединить общие предметы военного характера – тактику, артиллерию, топографию, уставы и затем специальные для каждого отдела Школы предметы, – то получим полную картину плана преподавания. Продолжительность курса 1 год.

Полевая радио-телеграфная школа при радио-телеграфном отделении Штаба 1-го Армейского Корпуса явилась продолжением Радиотелеграфной школы В.С.Ю.Р., существовавшей в Крыму при 1-м Радио-дивизионе.

Школа была окончательно сформирована 11 апреля 1921 года, и с этого времени начались правильные занятия с офицерами, слухачами и солдатами. В офицерском классе читались: физика, электротехника, радиотелеграфия и т. п.; из слухачей семеро были допущены к самостоятельному дежурству по станции. Кроме этих занятий, всеми специалистами читались обязательные лекции на различные темы.

Военно-административные курсы были открыты 8 июля. Программа их уж приводилась выше. Цель курсов: подготовка офицеров к занятию военно-административных должностей. В создании этих курсов сказался опыт прошлого. В то время почти вся административная деятельность сосредоточивалась, согласно Положению о полевом управлении войск, в руках военных властей. Желание в будущем избежать ошибок неопытных администраторов вылилось в Галлиполи в открытие Административных курсов для подготовки к должностям воинских начальников, комендантов городов, этапов и т. д. При этом, естественно, на курсы принимались лишь лица с солидным служебным стажем: генералы и штаб-офицеры не моложе 30 и не старше 55 лет. Продолжительность курсов – 4 месяца; число слушателей – 75.

Такие же курсы были открыты и в лагере 18 февраля при Марковском Пехотном полку.

Выше уже указывалось, что желание пополнить свое образование было в Корпусе общим явлением, и во многих частях, не выделяясь в особое учреждение, создавались свои домашние курсы. Такие курсы в особенности получили развитие в войсках специальных родов оружия. В инженерных ротах, например, регулярные занятия по войсковому инженерному делу, тактике, артиллерии, теории двигателей внутреннего сгорания, телеграфному и телефонному делу, военной истории и т. д. – начались уже со второй половины февраля. В связи с этими занятиями в Марковской инженерной роте были выстроены великолепные модели, почти в сажень величиной, мостов разных систем. Модели этих мостов, между прочим, фигурировали в качестве экспонатов на выставке-базаре, устроенной русскими в Галлиполи.

Нужно было быть самому свидетелем того, что происходило на курсах и школах в Галлиполи, да и не только на курсах, а везде, где так или иначе образовывался учебный и культурный уголок. В гимназии, на Административных курсах, на сеансах «Устной газеты» и в десятках других мест дети и взрослые с одинаковым рвением и вниманием учились, и взрослые, пожалуй, с большим пылом, чем дети и юноши. И близ гимназии имени генерала Врангеля, недалеко от которой находилось общежитие штаб-офицерского резерва, можно было наблюдать в известное время дня непривычную для глаза картину: генералы, пожилые штаб-офицеры и дети с книгами и тетрадями направлялись на курсы и в гимназию. Для полноты картины не нужно забывать, что курсы и школы были разбросаны и в лагере, и в городе, почему небольшой состав преподавательского персонала буквально выбивался из сил. Если прибавить к этому, что ни о каком, хотя бы минимальном, вознаграждении лекторов по необходимости никогда и речи не было, легко понять, что лекторское служение в Галлиполи было вполне бескорыстным. В России не принято щеголять наличием государственных инстинктов у русских и невольное чувство радости и надежд на будущее охватывали тех, кто видел, при каких условиях в Галлиполи было совершено то, что на чужбине, после тяжелых потрясений Гражданской войны, русские собственными руками построили свое государство.