Текст книги "Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей"

На заседании Малой рады 6 (19) ноября Николай Порш заявил, что «реквізиції та труси, які робляться в Київі, переводяться без відома революційного комітету большевиків»⁷⁰². Не приходиться сомневаться, что в большинстве случаев так оно и было. Когда законы начинают «трактоваться» произвольно, число желающих этим воспользоваться, естественно, растет. 2 (15) ноября военный патруль на Сенной площади конфисковал (видимо, по собственной инициативе) 200 экземпляров «Киевской мысли» и 250 экземпляров «Последних новостей». Подобные же случаи – конфискации и требования «прекратить продажу буржуазных газет» – имели место на углу Крещатика и Фундуклеевской, на Львовской, Большой Васильковской, Владимиро-Лыбедской⁷⁰³.

Городская дума протестовала против реквизиций помещения у «Киевлянина» и бумаги у «Южной Газеты» – но там, где это было (по ее мнению) необходимо для дела, сама применяла подобные методы. 5 (18) ноября в Киевской городской продовольственной управе (Крещатик, 2) состоялось экстренное заседание городского продовольственного комитета для рассмотрения вопроса «о немедленном осуществлении реквизиции киевских хлебопекарен»⁷⁰⁴. Не позже, чем через два дня, в Секретариат межнациональных дел явились консулы: греческий (П. Гринади), испанский (С. Василиади), персидский (И. Витенберг) и «заявили свій рішучій протест проти реквізиції Київською Мійською Думою хлібопекарень, які належать іноземним підданим». Всего в Киеве было 304 хлебопекарни, из которых 21 принадлежала греческим подданным и 44 – турецким (защиту их интересов взяло на себя испаснское консульство)⁷⁰⁵. На тот момент были реквизированы как минимум три пекарни, принадлежавшие грекам: Таганиди, Балису, Туршиану⁷⁰⁶. В Киевской городской продовольственной управе была создана комиссия по реквизиции хлебопекарен. По состоянию на начало декабря она приняла в свое распоряжение и передала новым заведующим, назначенным продовольственной управой, из числа членов профсоюза булочников, 18 пекарен, из которых 14 принадлежало иностранным подданным⁷⁰⁷.

Генеральный секретариат, в свою очередь, создал собственную комиссию. 16 (29) ноября она постановила, что хлебопекарни иностранцев не могут быть реквизированы, а лишь приняты в аренду на основании добровольного соглашения. Несмотря на это, реквизиции продолжались. Через два дня на заседании комиссии был поставлен на голосование вопрос: «Нужна ли реквизиция?». «За» проголосовало 7 человек, «против» – 1 (представитель Общества владельцев пекарен Б. Рабинович)⁷⁰⁸. Пытались, правда, достичь соглашения с владельцами, но, видимо, успеха эти попытки не имели. На заседании комиссии 7 (20) декабря представитель городской продовольственной управы А. Васильчук заявил, что, «позаяк арендні умови Київської Продовольчої Управи не були приняті власниками хлібопекарень, то Київська Продовольча Управа мусила хлібопекарні зреквізувати, аби не залишити населення м. Київа без хліба і не допустити до можливих ексцесів. Ця реквізіція проводиться, яко реквізиція для військових потреб»⁷⁰⁹.

Реквизиции, возможно, в какой-то степени помогли, но избежать хлебного кризиса не позволили. Возник дефицит муки, в результате чего некоторые пекарни прекратили выпечку хлеба. К тому времени установилась система снабжения хлебом: домовые комитеты получали готовую продукцию в пекарнях и распределяли ее между жителями. В конце декабря продовольственная управа срочно разработала «паллиативные меры», заключавшиеся в перераспределении имевшейся муки между пекарнями и временным прикреплением домовых комитетов к тем пекарням, которые могли производить больше хлеба⁷¹⁰.

Если этот грабитель позаботился о прикрытии своей деятельности, образно говоря, фиговым листком, то подавляющее большинство его коллег, разумеется, ничем подобным себя не утруждали, опираясь просто на физическую силу, часто подкрепленную оружием.

В очередной раз почувствовав «свободу», частные лица не замедлили проявить инициативу. 3 (16) ноября в торговых лавках на Александровской площади «реквизицией» товаров занялось некое лицо в солдатской форме, с унтер-офицерскими нашивками на погонах. Это, разумеется, вызвало недовольство торговцев. Проходивший мимо лавок гласный думы Моисей Сурдутович обратил внимание на скандал и потребовал от «реквизитора» удостоверение на право производства реквизиции. Унтер-офицер не смутился и предъявил какую-то безграмотно написанную бумагу с подписью и печатью. Сурдутович усомнился в подлинности документа и предложил «реквизитору» пройти в милицейский участок для выяснения. Это возымело неожиданный эффект. Аферист начал кричать, что «в его лице оскорбляют Центральную Раду», в участок идти отказался, а подозвав проходивший мимо украинский военный патруль, приказал солдатам… арестовать Сурдутовича и доставить того в Раду. И патруль исполнил приказание! «Сам же аферист, – сообщал корреспондент, – захватив из реквизированного товара несколько пар брюк, поспешил скрыться». В Раде вся история выяснилась. Сурдутовича, естественно, освободили⁷¹¹. Нашли ли афериста – вопрос, по всей видимости, риторический.

Бандитизм процветал. Особенно сложно было на окраинах, которые хуже охранялись. Ночами там можно было услышать то выстрелы, то звуки гармоники и пьяные песни… 8 (21) ноября около 6 часов вечера на Батыевой улице[32]32
   Современное название – Ямская ул.


[Закрыть] три бандита попытались ограбить некую Ольгу Надцеву. Бандиты схватили женщину за горло и принялись душить ее и грабить на глазах многочисленных прохожих, которые, однако, предпочли «не замечать», что происходит. Жертву спасли случайно проходившие мимо солдаты. Испугавшись их, грабители бросили полуживую женщину на мостовую и обратились в бегство; одного из них солдаты задержали, жестоко избили и доставили в участок. На Сенном базаре какой-то пьяный открыл бесцельную стрельбу. Естественно, поднялась паника. Расстреляв все патроны, «стрелок» благополучно удалился. На Подольском толкучем рынке неизвестные также открыли стрельбу, а возникшей суматохой поспешили воспользоваться воры – было совершено несколько крупных и мелких краж. Одна из торговок, впрочем, не растерялась и сумела задержать вора, принявшегося было грабить ее рундук, и даже доставить его в участок⁷¹².

Около полудня 7 (20) ноября раздался выстрел в самом центре города, в фешенебельном кафе «Франсуа». Оказалось, что стреляли у столика, за которым сидели двое молодых людей с двумя женщинами. Милиционер прибыл немедленно, но один из «джентльменов» к этому времени успел скрыться, а у второго не оказалось оружия. За отсутствием вещественных доказательств и невозможностью доподлинно установить виновника стрельбы, никто задержан не был. К счастью, обошлось без пострадавших⁷¹³.

Милиция пыталась действовать, однако сплошь и рядом милиционеры не могли не только справиться с преступниками, но и защитить самих себя. Дежурный Старокиевского района[33]33
   То есть районного участка милиции.


[Закрыть] направил уголовного арестованного С. Воробьева, в сопровождении милиционера, в Бульварный район. Милиционер вернулся с полдороги и доложил дежурному, что Воробьев бежал⁷¹⁴. Другой милиционер Старокиевского района, Н. Ильенко, возвращаясь с поста, подвергся нападению трех неизвестных, которые отобрали у него револьвер. В результате многие милиционеры не хотели (!) стоять на постах, боясь быть обезоруженными. Граждане, в свою очередь, о многих случаях ограбления и насилия даже не заявляли, «мотивируя это тем, что все равно бесполезно»⁷¹⁵.

8 (21) ноября в городе, как и в прошлые годы, отметили праздник небесного покровителя Киева – архистратига Михаила. По этому поводу все городские учреждения были закрыты. По той же причине не функцинировал городской ломбард – что вызвало большое недовольство населения; по мнению некоторых, это было «тем более недопустимо в то время, когда бедный люд производит выкуп теплого платья». Как бы то ни было, городские служащие решили, «независимо от переживаемого момента праздновать день Михаила по старой традиции»⁷¹⁶.

А «переживаемый момент» вытеснял «старую традицию» и врывался в жизнь горожан помимо их желания – не только на бытовом уровне, но и на политическом. 2 (15) ноября вечерний выпуск «Киевской мысли» вышел под заголовком «СОБЫТИЯ В КИЕВЕ» (с подробным рассказом о «треугольном бое»). На следующий день на титульном листе стояло «СОБЫТИЯ В ПЕТРОГРАДЕ». А 4 (17) ноября «шапка» той же газеты гласила:

Гражданская война

Упомянутый заголовок, правда, относился к происходившему в Петрограде. В Киеве, после «треугольного боя», военных действий (пока) не было. Но на повестку дня вновь стал вопрос о взаимоотношениях между Киевом и Петроградом.

Титульная страница вечернего выпуска «Киевской мысли», 4 ноября 1917

Пока существовало Временное правительство, украинские власти, по крайней мере формально, признавали себя подчиненными ему (хотя споры о разделении полномочий уже возникали, как показала, в частности, история с киевским городским комиссаром). В первые дни после захвата власти в Петрограде большевиками все, кроме самих большевиков, считали, что это некая временная аберрация, мятеж, который вскоре будет подавлен. Вскоре, однако, стало ясно: без боя большевики власть, скорее всего, не отдадут. Оставалась еще надежда (как мы теперь знаем, наивная) на Учредительное собрание. Тем не менее необходимо было принять решение – что делать «здесь и сейчас».

Как уже рассказано, Генеральный секретариат пополнил свой состав временными комиссарами, по тем отраслям, которые раньше относились к ведению центрального правительства. 3 (15) ноября было издано обращение

Від Генерального Секретаріяту України.

Генеральний Секретаріят Украіни оповіщає всіх громадян, всі установи урядові, політичні, громадські на Україні:

Центральне правительство всієї Росії не має спромоги керувати державним життям. Цілі краї зосталися без направляючих центрів. Через се росте руїна політична, господарська і громадська.

<…>

Компетенція Генерального Секретаріяту поширюється на губернії, де є більшість украiнського населення. Через те Херсонщина, Харьківщина, Катеринославщина і Таврія (без Криму) включаються в теріторію єдиної України.

Всім установам усіх губерній, а також громадянам єдиної України всіх національностей належить в усіх справах звертатись до відповідних секретарств Генерального Секретаріяту⁷¹⁷.

Посыл понятен. Центральной российской власти по сути нет, поэтому мы берем власть в крае в свои руки. Это выглядит вполне естественной реакцией на произошедшее в Петрограде.

Подобную же мысль озвучила «Нова Рада» в передовой статье за 4 (17) ноября:

Усі організації і партійні і громадські, як напр[иклад] міська дума й ин[ші], одноголосно погодились, що за даних обставин істнує тільки одна власть, власть Центральної Ради та відповідального перед нею генерального секретаріята, і всі ухвалили міцно стати коло цієї власті за-для спокою та замирення в краю. Таким чином генеральний секретаріят, особливо поповнений новими членами, остаточно позбувся національної окраски і стався справді вже краєвим органом, єдиним поки що заступником дійсно правомочної власти на Україні. Ця організація, певна річ, являється тимчасовою та инакшою й бути не може – поки виясняться нові обставини політичного життя, нав’яжуться порвані зв’язки з центральним правительством, яке колись же мусить виявитись, і взагалі втихомиряться розгойдані хвилі сучасних подій⁷¹⁸.

В первом предложении, по правде говоря, выдавалось желаемое за действительное. Большевики не были согласны, что существует только власть Центральной Рады, и уж точно не собирались крепко становиться вокруг последней ради спокойствия и замирения; их цели были совсем иными. В тот же день на заседании Генерального секретариата выслушали доклад Винниченко, обсудили «питання в справі утримання у Київі і на всій Україні спокою в звязку з виступами большевиків, наміренням їх діскредитувати Центральну Раду і захопити владу в свої руки» и решили «ужити всіх заходів ідейної боротьби з большевизмом для безкровного полагодження справи і тільку на випадок оружного виступу ужити сили»⁷¹⁹.

Оставляя, однако, в стороне этот аспект, обратим внимание на многочисленные упоминания временности текущей ситуации: «поки що», «тимчасово», «поки <…> нав’яжуться порвані зв’язки з центральним правительством». Разумеется, ни авторы заметки, ни само украинское правительство в тот момент не могли знать, что будет дальше – в частности, как поведет себя «центральное правительство». На тот момент по-прежнему предполагалось, что «расставить точки над і» должно Всероссийское Учредительное собрание; выборы в него должны были состояться меньше чем через десять дней, 12 (26) ноября. И Генеральный секретариат в следующем же (после вышепроцитированного) абзаце четко заявил:

Всякi чутки i поголоски про сепаратизм, про вiддiлення України вiд Росiї – або контр-революцiйна провокацiя, або звичайна обивательська неосвiдомленiсть. Центральна Рада i Генеральний Секретарiят твердо i виразно завяили, що Україна має бути в складi Федеративної Республiки Росiйської, як рiвноправне, державне тiло. Сучасне полiтичне становище сеї постанови нi трошки не мiняє⁷²⁰.

Насколько это было искренне? Действительно ли Украина осталась бы частью России, если бы Совнарком ровно через месяц (о чем речь ниже) не объявил бы Центральной Раде, по сути, войну? Этот вопрос – из области альтернативной истории. Фактически, через четыре дня после заявления был принят, без преувеличения, исторический документ – Третий Универсал Центральной Рады, объявивший об образовании Украинской Народной Республики.

Проект универсала обсудили на заседании Генерального секретариата 6 (19) ноября и решили: «Проект помножити і знов докладно обговорити 7 листопада»⁷²¹. В тот же день вечером, естественно, пошли слухи о предстоящем провозглашении Украинской республики.

С пяти до примерно девяти вечера продолжалось совместное совещание представителей украинских и неукраинских фракций, на котором обсуждались предложенные поправки; одна из основных – предложение представителей меньшинств о национально-персональной автономии.

Заседание Малой Рады было назначено на полдень 7 (20) ноября. Уже с одиннадцати часов на хорах в большом зале Педагогического музея стала собираться публика. Но заседание не началось ни в двенадцать, ни позже; в три часа дня его отложили до пяти вечера. Причиной было то, что, как говорили «в кулуарах», представители национальных меньшинств сначала предполагали протестовать против провозглашения республики. Затем они стали добиваться, чтобы им дали время обсудить текст универсала. Время было им дано.

В начале девятого вечера пронесся слух, что совещание закончилось, идет сводка предложенных правок, и универсал будет заново отпечатан. Наконец раздался звонок. Все поспешили в зал, который заполнился до отказа (хоры – публикой, партер – членами Центральной Рады и комитетов партийных и прочих организаций). Позже всех пришли представители меньшинств⁷²².

Ровно в 9½ часов вечера Михаил Грушевский открыл заседание:

Високі збори! Грізний момент крівавої боротьби в Росії і на Україні, коли нема центральної власти, коли повстала і все шириться громадянська війна, що переходить уже ї на Україну, – вимагає від українських партій рішучих кроків, щоб зміцнити власть, зробити Україну базою революції і відси боронити здобутки революції в цілій Росії. В такий час і для здійснення таких завдань потрібні героїчні засоби. Після довгих міркувань і сумнівів Генеральний Секретаріат прийшов до тої думки, що для того, щоби краєва власть стала справжньою фактичною властю, під нею повинна бути міцна підвалина і такою підвалиною може бути тільки проголошення Української Народної Республики, яка буде повнопправним тілом в міцній спілці народів Росії…

(За цими словами вибухає грім оплесків та покликів “слава“. Овація довго лунає в залі. Всі в захопленню повставали з місць. Тільки гурт представників “меншостей” не поділяє загальної радості і стоїть мовчки і неначе понуро).

До сих пор, продолжал Грушевский, мы считали подобное решение прерогативой Украинского [sic] Учредительного собрания. Но теперь, дескать создалась потребность сделать это здесь и сейчас. В частности, он сослался на постановление III Всеукраинского военного съезда, который представлял три миллиона вооруженных людей и который потребовал провозглашения Украинской республики.

Від тої пори українські фракції цілий тиждень радились про це і тільки вчора прийшли до згоди, що далі цього акту відкладати не можна. Але вчора Універсала не можна було ще оголосити, бо його вироблення було скінчено пізно; до того представники меншостей просили відкласти проголошення, щоб вони також могли обміркувати зміст Універсала. Отже, дозвольте оголосити цей акт тепер…

Всі встають з місць. В залі настає велична тиша. М[ихайло] Грушевський читає поданий у нас вчора [в газете «Нова Рада» за 8 (21) ноября. – С. М.] Універсал, який всі вислухують з великою увагою.

На обличчях присутніх відбивається внутрішній захват. Всі почувають, що це великої ваги історичний момент.

Тільки при найбільш виразних словах Універсала тиша враз переходить в овацію і – знову тиша.

Читання Універсала скінчено. Грім оплесків на останню фразу про скликання Української Установчої Ради переходить в спів “Ще не вмерла Україна“, потім “Заповіт”, після якого оголошено перерву на 10 хвилин.

После перерыва приступили к голосованию. Николай Салтан от фракции украинских эсеров высказал пожелание, чтобы голосование было поименным; это не вызвало возражений. На заседании присутствовало 47 членов Малой Рады (отсутствовали пятеро или шестеро). «За» было подано 42 голоса, «против» – ни одного, воздержались пятеро: меньшевики Кононенко и Балабанов, российские эсеры Скловский и Сараджев и представитель «польского демократического централа» Рудницкий.

Таким чином постанову про Українську Республику принято, – виголошує М[ихайло] Грушевський, повідомивши про наслідки голосовання. В відповідь лунає нова овація.

Далее начались приветствия и выступления представителей национальных меньшинств. Перым выступил грузин Бараташвили. «Центральная Рада, – сказал он, – разрубила этим актом Гордеев узел, и украинский народ теперь свободен. Тот централизм, который был источником притеснений народов, Центральная Рада разрушила и стерла. Свален тот столп, на котором стоял империализм российского государства <…> Народ украинский выбрал себе путь, с которого начинается новая жизнь. Кто хочет укрепить на земле волю и справедливость, тот должен идти с украинским народом и з Украинской Республикой… Я хочу, чтобы Украина была той каменной скалой, на которую бы опирались все народы».

После этого сделали свои заявления представители неукраинских фракций. Российский трудовик Одинец, представитель социалистической еврейской рабочей партии Литваков и сионист Сыркин выражали определенные сомнения в своевременности такого акта, но приветствовали Универсал. Первым из воздержавшихся выступил меньшевик Кононенко. По его мнению, Центральная Рада не должна была делать того, что следовало сделать Учредительному собранию. Еще жестче было выступление поляка Рудницкого. Заявив, в свою очередь, что на подобный акт имеет право только Учредительное собрание, он добавил к этому протест по поводу объявленного в Универсале перехода земли в распоряжение земельных комитетов без выкупа.

Таке упорядкування земельної справи може шкодливо відбитись на закордонних стосунках України, – каже п. В. Рудницький. [Не преминем заметить, что он как в воду глядел. Через пять с половиной месяцев немцы разгонят Центральную Раду в основном из-за ее, Рады, земельной политики. Хотя оратор в тот момент, конечно, имел в виду совсем иное. – С. М.] Руйнуючи добробут великого числа поляків, виселюючи їх з тих місць, де вони жили, новий акт позбавляє їх можливости скористуватись своїми правами під час виборів до російських та українських установчих зборів. З огляду на приняття цього акту, я складаю своє уповноваженна члена Центральної Ради, про що повідомляю і свою партію <…>

Правда, его демарш не нашел поддержки даже у его соотечественника Левинского из Польской социалистической партии – левицы (на будущих выборах эта партия пойдет одним списком с большевиками). Он обвинил Рудницкого в реакционности и закончил свою речь словами: «Так же и мы сделали бы с польской шляхтой и с польскими помещиками (бурные аплодисменты).

Последнее приветствие провозгласил председатель Генерального секретариата Винниченко, поздравивший украинскую демократию с великим актом, который должен стать основой новой лучшей жизни.

В конце заседания Малая Рада постановила, что все генеральные комиссары с правами генеральных секретарей отныне официально называются генеральными секретарями.

Закрывая заседание, Михаил Грушевский объявил, что через два дня на Софийской площади Универсал будет объявлен народу⁷²³.

Основные положения Универсала прекрасно известны. После центрального тезиса: «Однині Україна стає Українською Народньою Республікою», в следующей же фразе подтверждалось намерение сохранить эту республику в составе России: «Не одділяючись від республіки Російської і зберегаючи єдність ії, ми твердо станемо на нашій землі, щоб силами нашими помогти всій Росії, щоб уся республіка Російська стала федерацією рівних і вільних народів». Далее, однако, четко декларировалось: «До Установчих Зборів України вся власть творити лад на землях наших, давати закони і правити належить нам, Українській Центральній Раді, і нашому правительству – Генеральному Секретаріятові України». То, что после падения Временного правительства совершилось de facto, теперь было закреплено de jure. На современном языке, III Универсал был подобен декларации о суверенитете.

Была подтверждена заявленная ранее территория Украины (девять губерний, но Таврическая без Крыма) и заявлено о возможном присоединении частей Воронежской, Курской и Холмской губерний. Из нововведений, помимо уже упомянутого положения об отмене помещичьей собственности на землю, объявлялось: восьмичасовый рабочий день; государственный контроль над продукцией Украины; отмена смертной казни; желание как можно быстрее установить мир; расширение прав местного самоуправления; признание права великорусского, еврейского, польского и других народов Украины на национально-персональную автономию. В завершение были зафиксированы даты выборов в Украинское Учредительное собрание – 27 декабря 1917 года (9 января 1918) и дата его созыва – 9 (22) января 1918 года⁷²⁴.

В четверг, 9 (22) января, как и было запланировано, состоялось торжество объявления Универсала на Софийской площади. Начало праздника было назначено на час дня. Уже с полудня на площади начали собираться люди и войска. Около часа прибыли иностранные гости – французы, бельгийцы, румыны, итальянцы. Войска выстроились в каре вокруг памятника Богдану Хмельницкому.

В два часа дня приехал профессор Грушевский. Сойдя с автомобиля, он в сопровождении офицеров штаба обошел почетный караул войск, взявших «на караул» и приветствовавших его радостными возгласами. Вскоре собрались почти все генеральные секретари. Из Софийского собора вышло духовенство. В Софийском и Михайловском соборах ударили в колокола. Оркестры заиграли «Коль славен наш Господь в Сионе»⁷²⁵.

Провозглашение III‑го Универсала на Софийской площади. В центре, слева направо: Симон Петлюра, Владимир Винниченко, Михаил Грушевский. Вокруг – участники 3-го Всеукраинского войскового съезда. 9 (22) ноября 1917

Процессия духовенства остановилась на месте, назначенном для молебна, и профессор Грушевский обратился к народу с короткой речью. После этого генеральный секретарь продовольственных дел Ковалевский прочитал текст Универсала. Народ несколько раз прерывал чтение криками «Слава!»

– Громадяне України! – звертається до всіх проф[есор] М[ихайло] Грушевський – ви вислухали слово Центральної Ради. Нехай же живе Українська Народна Республiка в федеративній республіці Росії…

В відповідь на слова голови Центральної Ради знов гримить – “слава!”

Затем выступил архиепископ Алексий, после чего состоялся молебен. Пели «Многая лета» украинскому войску, Украинской Республике, Центральной Раде, Генеральному секретариату. Хор исполнил кантату «Слава Україні».

По окончании молебна генеральный секретарь военных дел Симон Петлюра вместе с членами Генерального войскового комитета обошел строй войск. После этого Петлюра вместе с Грушевским и генеральными секретарями принял парад войска. Командовал парадом знакомый подполковник Капкан. На параде также были командующий округом полковник Павленко и комендант Киева генерал Цицович. Прошли украинские юнкера, затем донские казаки, украинский полк Георгиевских кавалеров, Богдановский полк, курень имени Шевченко, полк имени Полуботка, боевой курень эсеров, железнодорожники, почтальоны, рабочие (под красными флагами). Войско ушло по Владимирской улице. Парад закончился в четыре часа дня. Толпа подхватила Грушевского, Петлюру и Капкана и на руках понесла их через площадь к автомобилям.

Праздник закончился. Небо затянуло тучами, и пошел снег – перый снег в Киеве 1917 года…

– Зима заходить, – каже один з громадян, що йдуть по вулиці. – Хвалити бога, що вправились до сніги республику проголосити.

Хвалити Бога, що вправились хату добудувати, – додає другий громадянин…⁷²⁶

Будущий советский классик Павло Тычина отозвался на праздник провозглашения Универсала красивым стихотворением:

 
Ой що в Софійському заграли дзвони, затремтіли.
Не білі голуби – янголи у небі полетіли.
Ой там збіралися під прапорі, під соняшні, ще й сині:
Від нині —
 Не буде більше пана у вільній Україні!
 
 
Ідуть, ідуть з музикою
Під тінню прапорів
Прекрасною, великою
Рікою стиглих нив.
 
 
Ідуть, ідуть – вітаються
І славлять щасні дні.
Жахтять – переливаються
Іх душі вогняні.
 
 
Ой та виходили попи з Софійської, з-за брами, —
З хрестами, з корогвами.
У шатах золотих коло Богдана правлять службу Божу.
Як рожу —
Вітай свою, Вкраїно, долю, – вітай дівчину гожу!
 
 
Горять, горять свободою
Вчорашнії раби,
Бо вчули: «Встань з природою!» —
Згук янгола труби.
 
 
І встали всі, співаючи
З природою весни.
З природою вітаючи
Чудові дійсні сни.
 
 
Як засміялося ж до них та праведнеє сонце:
«Не дурно гріло я, світило у кожнеє віконце!»
Як заходилися хмарини ткати скатертини, —
Хвилини! —
Цвітуть та розцвітають небесні бархатини.
 
 
Цвітуть в піснях вкраїночки,
Дзвіночки срібляні.
Душею чорнобривочки
Струнчасто-осяйні!
 
 
То ж матері майбутнії
Стрічають дні ясні.
О хвилі незабутнії!
О сонце і пісні!
 
 
Ой що в Софійському та грали дзвони, замовкали.
Там прапорі приймали, до народа промовляли:
«Гей, разом, разом станемо на ворога ми, браття, —
Завзяття!
Хто зрадить неньку Україну – прокляття тим, прокляття!»
 
 
І суне військо лавою
Від білих тихих брам.
І з «Заповітом», «Славою» —
Ввесь Київ наче храм.
 
 
В нім скапала кров часові,
Кров мучнів без вінця…
І в нім горять Тарасові
Вкраїнськії серця!⁷²⁷