Текст книги "Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей"

Несмотря на все трудности, 26 ноября (9 декабря) в 9 часов утра в Киеве, как и было запланировано, открылось 114 избирательных участков. Активность избирателей с утра была в меру высокой; в некоторых местах даже образовались очереди. Первый день выборов прошел совершенно спокойно; милиция не зарегистрировала ни одного случая насилия над избирателями, столковения на почве агитации и т. п. Сама агитация протекала далеко не так активно, как во время августовских выборов в городскую думу. Не было столиков партий, за которыми бы сидели агитаторы; не было летучих митингов, за исключением Думской площади, где весь день митинговали солдаты. Как уже упоминалось, активнее всех агитировали большевики.

Недоразумения на самих участках возникали в основном по причине непонимания процесса его участниками, т. е. избирателями. Когда председатель разъяснял гражданам, что те должны сами выбрать, за какой список голосовать, некоторые заявляли: «Я не знаю»… и уходили домой, не проголосовав. «Некоторые пытались вложить в конверт все 17 списков, и очень смущались, когда им указывали, что должно вложить только один. В одном из подольских районов, когда одной даме указали, что нельзя все 17 списков подавать, она попросила разрешить ей пойти домой, чтобы посоветоваться со своими родными. Это ей, конечно, было разрешено сделать», – сообщал корреспондент «Киевской мысли»⁷⁸⁹.

Его коллега из «Киевлянина» описал свои впечатления с иронией (и, разумеется, не без политической заангажированности):

Всеобщее, прямое, равное, тайное, явное. (На выборах).

Эта своеобразная «пятичленная» формула, приведенная в заголовке, – не шутка.

Опыт прошлых выборов в городские думы и настоящих – в Учредительное Собрание блестяще доказал, что у нас есть всеобщее, прямое, равное, тайное и явное голосование.

Только группа русской интеллигенции голосует тайно.

Остальная же масса серых избирателей подает свои голоса тайно для самой себя, не понимая за кого она голосует, и явно для других.

В воскресенье [т. е. 26 ноября (9 декабря), в первый день голосования. – С. М.] мне приходилось наблюдать этих безграмотных граждан (не забывайте, в России их большинство).

Они приходили в комиссию, механически показывали членам комиссии свое удостоверение и недоуменно взглядывали на председателя, когда он торжественно заявлял:

– Гражданин, вы только что получили конверт: идите с этим конвертом в это отгороженное помещение, там лежит 17 списков различных партий, выберете себе тот список, которому вы сочувствуете, вложите его в конверт, и, заклеив конверт, вернитесь сюда к урнам.

«Гражданин», уныло оглядываясь, но пораженный торжественным тоном председателя, шел в «отгороженное помещение».

Через несколько минут он выходил оттуда и с отчаянием говорил:

– Да я неграмотный, я не знаю, какой список взять. Дайте мне «лучший».

Председателю снова приходилось становиться в позу:

– Гражданин избиратель, вы сами должны выбрать себе список. Этого требует закон, так как голосование тайное и никто не должен знать, за какой список вы подаете голос.

«Лучшего» списка я вам указать не могу, потому что здесь (жест в сторону стола), сидят представители различных партий и каждый из них считает свой список «лучшим», каждый из них будет протестовать, если я буду вам давать список.

Председатель устает от объяснений. Устает и «гражданин избиратель» и с отчаянием восклицает:

– Что же мне делать!

Измученный председатель не выдерживает и вскрикивает:

– Да берите тот список, который вам попадется под руку!

Это случай голосования тайного для самого избирателя.

Голосование явное для всех посторонних начинается на улице. Резвый агитатор какой-нибудь партии ловит безграмотного избирателя невдалеке от входа в помещение избирательной комиссии. Избиратель «инструктируется» и снабжается необходимым (для агитатора) бюллетенем.

Этот бюллетень, как святыня, доносится до урны.

Но в городе это все же, хотя и частые, но не массовые случаи. Что же делается в деревне? Это не так трудно себе представить. Там с посулами и обещаниями не стесняются и сообразно с этим с вербовкой голосов. <…>⁷⁹⁰

Нужен образовательный ценз для избирателей; «[б]ез этого ценза толка не будет», – убеждал читателей автор этой заметки. Касательно же выборов в деревне, с представителем «группы русской интеллигенции» был солидарен его политический противник, Сергей Ефремов. Он назвал эти выборы «слепыми» – напоминая, что значительная часть сельских избирателей не могла не то что оценить, а даже прочитать списки, ввиду своей неграмотности⁷⁹¹. В Полтавской губернии, по его утверждению, за большевиков голосовали «одні – тому, що їхнє вухо різнули принадним закликом: “беріть зараз землю, усе панське – ваше“; другі тому, що у їх одібрано список, який випадком держали в руках, і всунуто “№ 12-й“ (большевицький)». Частыми были также случаи «коллективного» голосования, когда сельская община принимала постановление – всем голосовать за такой-то список; правда, впоследствии, при подсчете голосов, выяснялось, что не все и не всегда этим постановлениям следовали⁷⁹².

Вышеупомянутый Александр Москвич уточнял, о каком списке шла речь в постановлениях:

Самые выборы протекали в атмосфере таких злоупотреблений и нарушений требований закона и такого давления на волю избирателей, что все происходившее 26, 27 и 28 ноября ни в коем случае не может быть признано выборами. Начать с того, что в огромном большинстве волостей Киевской губ[ернии] избирателям бюллетени частью совсем не были разосланы, частью были разосланы только бюллетени № 1. Никакой тайной подачи голосов не было. Бюллетени подавались открыто, причем за неграмотных избирателей (а таких – громадное большинство) бюллетени в конверты вкладывали представители сельских властей. Тем избирателям, которым бюллетени не были доставлены на дом, в участковой избирательной комиссии выдавали только один список № 1. А в тех редких случаях, когда избиратель требовал все 17 бюллетеней, поднимался крик: “он – буржуй и не исполняет постановления – всем голосовать за список № 1”⁷⁹³.

Коль скоро о таких постановлениях упоминают представители двух противоположных лагерей, не приходится сомневаться, что они, постановления, действительно существовали.

В Киеве наибольшая активность избирателей наблюдалась около двух часов дня, а после шести вечера (голосование продолжалось до девяти) участки практически опустели. На второй день, в понедельник, было гораздо спокойнее, без очередей. Уличной агитации не было вовсе; «даже большевики затихли»⁷⁹⁴.

Третий и последний день выборов, 28 ноября (11 декабря), по плану должен был быть днем открытия самого Учредительного собрания. Накануне в киевскую городскую управу пришла телеграмма за подписью городского головы Шрейдера и председателя думы Исаева: «Петроградская городская дума постановила объявить день открытия Учредительного Собрания, 28‑го ноября, всероссийским национальным праздником. Просим присоединиться».

Киевская городская дума приняла решение поддержать инициативу и объявить 28 ноября (11 декабря) праздничным днем (хотя уже было ясно, что Учредительное собрание в этот день работать не начнет). Решено было прекратить работу правительственных и частных учреждений, занятия в учебных заведениях в 12 часов дня, а вечером в городском (оперном) театре провести торжественное заседание городской думы.

Еще одна телеграмма на имя киевского городского самоуправления пришла из Москвы. Тамошний городской голова Руднев выразил мнение, что для обеспечения неприкосновенности Учредительного собрания необходимо созвать съезд самоуправлений, и предложил немедленно избрать делегатов, «которые по первому вызову должны съехаться для организации, поддержки и охраны Учредительного собрания». Киевская дума постановила избрать на будущий съезд делегацию в составе городского головы Рябцова и двух гласных – эсера Зарубина и меньшевика Доротова⁷⁹⁵.

Голосование в последний день продолжалось с 9 утра до 2‑х часов дня. Активность избирателей была не слишком высока; лишь в некоторых местах образовались очереди, но они быстро рассеялись. В 2 часа прием бюллетеней закончился, и начался подсчет голосов на участках⁷⁹⁶.

В половине девятого вечера в оперном театре открылось торжественное заседание городской думы. Первую речь произнес председатель думы Викентий Дрелинг:

Вы знаете, граждане и товарищи[,] чем вызвано сегодняшнее торжественное собрание думы. Сегодня день открытия Учредительного Собрания. Из сегодняшних вечерних газет уже известно, что открытие Учредительного Собрания отложено. Новое правительство, возглавляемое Лениным, добивает наши надежды, но все-таки, думаем мы, оно этих надежд не добьет.

Позвольте приветствовать вас, господа, если не с открытием Учредительного Собрания, то с великой радостью по поводу приближения этого открытия, с тем великим днем, которого десятки лет ждало русское общество, за осуществление которого мы все принесли огромные жертвы. <…>

Вслед за Дрелингом выступил городской голова Евгений Рябцов, закончивший свою речь словами: «Да здравствуeт Учредительное Собрание! Да приведет оно измученную Родину к скорому миру и полной светлой свободе!»

Затем выступили представители думских фракций – но не большевиков. Дума приняла воззвание к населению:

Граждане, день 28 ноября должен был быть днем великого праздника: в этот день назначено открытие Учредительного Собрания, о котором мечтали, за которое боролись поколения лучших людей нашей страны. <…> Великая страна и великая революция гибнут в хаосе кровавых ужасов и беспримерной анархии, надвинувшейся на нас вместе с властью насильников-большевиков, втоптавших в грязь светлые идеалы революции, опозоривших русскую революцию перед лицом мировой демократии и ныне угрожающих самому существованию Учредительного Собрания – последней нашей надежде.

Но чем страшнее, чем безнадежнее в жизни страны настоящий момент, тем большая ответственность ложится на каждого сознательного гражданина. Необходимо отдать себе ясный отчет, что Учредительное Собрание – последняя ставка страны и революции. Оно одно еще в состоянии сохранить нас от полного внутреннего развала и от грядущего рабского пленения центрально-европейским империализмом. Все, что есть живого и деятельного в стране, должно грудью встать на защиту Учредительного Собрания. <…>

К единению, граждане! В этот грозный час сосредоточьте весь разум, всю волю, все силы для обеспечения спокойной и плодотворной работы великому Всероссийскому Учредительному Собранию!

Судя по тому, что текст воззвания был принят единогласно, большевики в заседании вообще не участвовали⁷⁹⁷.

2 (15) декабря, в 7 часов вечера, городская комиссия по выборам в Учредительное Собрание закончила работу по подведению итогов выборов в городе. Результат оказался следующим⁷⁹⁸:

Недействительными были признаны 1748 бюллетеней. Всего явилось на выборы 187 099 человек, или 57,5 % (по сравнению с 58,0 % на августовских выборах в городскую думу).

Итак, победил на выборах в Киеве список украинских социалистов-революционеров, социал-демократов и Селянской спилки, с 25,2 % голосов. «Нова Рада» в передовой заметке прокомментировала это так:

Результат це[й], який перейшов усякі сподівання й показує, що навіть місто, це обрусіле й далеке од українства місто, захиталося вже в своїх дотеперішніх основах і починає “повертатися додому“ з національного погляду. <…> Починається, як бачимо[,] перецінювання національного становища серед мас, – той процес, що віщує Україні незабаром широкий розрост і кипучу культурну й політичну роботу⁸⁰⁰.

Занявший второе место Внепартийный блок русских избирателей набрал 19,8 %, занявший третье место Блок большевиков и социал-демократии Польши и Литвы – 17,6 %.

Необходимо, правда, сделать важное замечание. На 23-х воинских избирательных участках в Киеве подавляющее большинство солдат проголосовало за украинцев и большевиков⁸⁰¹. Эти солдаты в массе своей не были киевлянами. Если исключить воинские участки и принимать в расчет только гражданские, то победители в Киеве меняются: первое место занимает Внепартийный блок русских избирателей с 23,5 %, второе – украинский блок с 20,9 %⁸⁰². Таким образом, с данной оговоркой, Киев стал единственным городом бывшей Российской империи, где на выборах в Учредительное собрание победили русские националисты.

Правда, это им никак не помогло. Представительство в собрании определялось исходя из голосов, полученных не в городе, а в округе. Границы округов, с некоторыми исключениями, совпадали с границами губерний. В Киевском округе, он же Киевская губерния, результаты были совершенно иными, чем в самом Киеве. С подавляющим преимуществом победили украинцы – 1 160 792 голоса (76,9 %). Второе место заняли сионисты (90 823 голоса, 6,02 %), третье – большевики (59 337 голосов, 3,93 %), четвертое – русский блок (48 748 голосов, 3,23 %), пятое – поляки (43 044 голоса, 2,85 %)⁸⁰³.

В 1918 году, когда Скоропадский придет к власти, Афанасьев войдет в правительство Украины – в должности сначала государственного контролера, затем министра иностранных дел.

В списке № 16 (Сельскохозяйственная и торгово-промышленная группа) первым номером шел доктор истории, профессор Георгий Афанасьев, а вторым – не кто иной, как генерал-лейтенант Павел Скоропадский⁸⁰⁴. В Киеве, как видим, этот список провалился с треском, заняв четвертое с конца место.

Согласно положению о выборах, мандаты распределялись по так называемой бельгийской системе, или методу д’Ондта (d’Hondt), который заключается в следующем. Необходимо распределить N мандатов. Число голосов, полученных каждым из списков, делится последовательно на 1, 2…, N. Полученный таким образом набор частных располагается в порядке убывания. N-ый по счету элемент этой последовательности называется «избирательным знаменателем». Каждый из списков получает число мандатов, равное числу поданных за него голосов, деленному на избирательный знаменатель, с отбрасыванием остатка, то есть с округлением в меньшую сторону. Следовательно, избирательный знаменатель – это проходной барьер, то есть минимальное число голосов, необходимое для получения хотя бы одного мандата. Этот метод отдает определенное преимущество лидерам: из-за округления вниз те, кто оказываются недалеко от барьера, получают непропорционально мало мест.

Поясним систему на простом примере. Необходимо распределить 6 мандатов. Подано 100 голосов, из которых Блок Активных Ветеранов (БАВ) получил 48, Объединение Крепких Середняков (ОКС) – 28, Партия Перспективной Молодежи (ППМ) – 24. Поделив 48 последовательно на числа от 1 до 6, получаем частные (отбрасывая остаток там, где он есть): 48, 24, 16, 12, 9, 8. Поделив 28 на те же числа, получаем: 28, 14, 9 (продолжать не нужно, следующие частные слишком малы); поделив 24, получаем: 24, 12 (продолжать не нужно). Располагаем все полученные частные в порядке убывания: 48, 28, 24, 24, 16, 14, 12, 12 и т. д. 6-й член этой последовательности равен 14 – это и есть избирательный знаменатель. Таким образом, БАВ получает (снова отбрасываем остаток) 48/14 = 3 мандата; ОКС 28/14 = 2 мандата, ППМ 24/14 = 1 мандат. Как видим, лидер набрал 48 % голосов, но получил 50 % мандатов; середняк, соответственно, 28 % голосов и 33,3 % мандатов; аутсайдер – 24 % голосов, но всего 16,7 % мандатов. ОКС получило всего в 1,17 раза больше голосов, но ровно вдвое больше мандатов, чем ППМ. Этот пример несколько утрирован: если мандатов и голосов больше, то последствия округления не столь заметны. Тем не менее, налицо эффект «несправедливости к слабым».

Две пары списков договорились об объединении. Поляки, № 11, объединились с торгово-промышленной группой, № 16, а меньшевики, № 5 – с Бундом, № 9⁸⁰⁷. Правда, голосов для получения хотя бы одного места никому из них всё равно не хватило.

На Киевский округ было выделено 22 мандата. Избирательный знаменатель оказался равным 1 160 792 / 20 = 58 040; соответственно, 20 мандатов получили украинцы, 1 – сионисты и 1 – большевики. Русский блок мог бы провести своего кандидата, если бы не менее чем за пятнадцать дней до выборов договорился об объединении своего списка с другими блоками (положение о выборах это позволяло; каждый из списков оставался бы самостоятельным, но их голоса при подсчете суммировались бы). Такое объединение «настойчиво несколько раз предлагали представители Внепартийного русского блока» полякам, кадетам и союзу землевладельцев. Если бы оно состоялось, в Учредительное собрание прошли бы первый номер русского списка (Шульгин) и первый номер польского списка (Ян Липковский⁸⁰⁵ – который, впрочем, в реальности прошел в Волынском округе). «Таким образом, могли получить два места, но, благодаря какой-то непреоборимой неспособности нашей интеллигенции к организованным, притом коалиционным действиям, не получили ни одного места», – резюмировал «Киевлянин»⁸⁰⁶.

Единственное заседание Учредительного собрания. Петроград, Таврический дворец, 5 (18) января 1918

Дальнейшее известно. Выборы в Учредительное собрание в масштабах всей России выиграли эсеры, большевики заняли второе место. Собрание открылось в Таврическом дворце в Петрограде 5 (18) января 1918 года и заседало до утра следующего дня, пока начальник охраны матрос Железняков не объявил, что «караул устал» и не предложил всем разойтись. Придя на следующий день вечером, депутаты обнаружили, что дворец заперт, а у входа стоит караул с пулеметами и орудиями. 9 (22) января был опубликован Декрет о роспуске Учредительного Собрания, принятый Центральным Исполнительным комитетом (который контролировали большевики). Представительная демократия во всероссийском масштабе закончилась, не начавшись.

В Киеве нечто вроде краткого конспекта истории Учредительного собрания опубликовал бессменный Яков Ядов:

 
Как они лгали и лгутВ Марте и Апреле.
Учредительное, где ты?
Скоро ль, скоро будешь жить?
Долго ль будут все кадеты
Это дело тормозить?
Поскорей начнем избранье,
Все к тому идти должны.
В Учредительном Собраньи
Лишь спасение Страны.
 
 
В Октябре.
Буржуазное желанье
Ныне нас ошельмовать:
Мы-де Высшее Собранье,
Мол, стараемся сорвать.
На такие экивоки
Мы ответим лишь одно,
Что в назначенные сроки
Будет созвано оно.
 
 
В Ноябре и Декабре.
С Учредительным вновь связан
Наш восторг и яркий жар.
Регистрировать обязан
Все ж Урицкий комиссар.
Это Высшее Собранье
Всем должно повелевать.
Только часть его заране
Мы должны арестовать.
 
 
6 января.
Учредительное с нами?
Пусть немедля даст ответ.
Если ж нет, его штыками
В миг разгонит наш Совет.
Не дадим мы власть народу,
Чтоб потом мутить умы…
Позабыли эту моду
«Божьей милостию мы»…⁸⁰⁸
 

Большевистское «Предписание войскам киевского гарнизона», оно же «Приказ № 1», от 8 (20) ноября, не допускало разночтений. Это была подготовка к вооруженному восстанию, по петроградскому сценарию.

Параллельно большевики продолжали вести борьбу на предвыборном фронте. Они не отступали от лозунга «Вся власть Советам!», будучи уверенными, что – и на общеукраинском, и на киевском уровне – возьмут Советы под свой контроль, как это произошло в Петрограде, и это расчистит им дорогу к власти.

В Киеве перевыборы Исполнительного комитета Совета рабочих депутатов состоялись еще 4 (17) октября. По многим признакам ожидалось, что большевики добьются своего – получат большинство, которое позволит им контролировать Совет. Результат оказался иным. Из 30 мест большевики получили 14. Меньшевики и эсеры, которые в Совете выступали вместе – 13. Оставшиеся 3 места получили украинцы, которые тогда, как правило, шли вместе с большевиками. Таким образом, украинцы получили нечто вроде «золотой фишки»: вместе с любой из других фракций они составляли большинство, но ненадежное. Неявка на заседание исполкома 4–5 человек могла вызвать неожиданный результат любого голосования.

Большевики, таким образом, не достигли своей цели. «Как во многих уже других случаях, – резюмировал корреспондент “Последних новостей”, – сила большевиков оказалась не столько в количестве поддерживающих их голосов, сколько в их умении громко кричать»⁸⁰⁹.

В начале ноября, как рассказано выше, было принято решение о слиянии двух Советов – по петроградскому образцу, где изначально существовал единый Совет рабочих и солдатских депутатов. В связи с этим были назначены новые выборы в единый Исполком Киевского Совета рабочих и солдатских депутатов. Сами выборы, однако, проводились отдельно в каждом из двух прежних Советов: следовало избрать 30 членов нового исполкома от рабочих и 30 от солдат (в старых исполкомах было 30 мест в рабочем и 20 в солдатском⁸¹⁰). Большевики, опять-таки, рассчитывали получить контроль над будущим новым Советом.

Выборы были не всеобщими: голосовали только члены самих Советов. Поэтому организовать голосование и подсчет голосов было не в пример проще, чем на выборах в городскую думу. Тем не менее голосование продолжалось четыре дня: целый день с 9 (22) по 11 (24) ноября и до 4‑х часов дня 12 (25) ноября. Голосовали по партийным спискам, которых было всего пять: № 1 – украинские социал-демократы, № 2 – украинские эсеры, № 3 – эсеры (российские), № 4 – меньшевики и бундовцы, № 5 – большевики. У главного входа во дворец поставили избирательные урны, у которых дежурили представители исполкомов и фракций Советов. Каждый депутат получал избирательную записку, на которой должен был написать номер списка, за который он голосует, и опустить в урну. По окончании выборов должен был быть произведен публичный подсчет записок в большом зале дворца.

Особое внимание уделили борьбе с абсентеизмом. Процесс растянули на четыре дня, видимо, с учетом занятости депутатов – но от каждого потребовали найти время проголосовать. «Ни один депутат не имеет права уклониться от возложенной на него обязанности, – говорилось в официальном объявлении Исполкомов. – У урн будут отмечаться по списку те депутаты, которые свой голос подали[,] и о не явившихся на выборы будет доведено до сведения рабочих и солдат, избравших их своими представителями»⁸¹¹.

Выдвижение кандидатов также проходило исключительно быстро (поскольку и круг потенциальных кандидатов был четко ограничен – депутатами от соответствующей фракции). Предвыборное заседание фракции большевиков, на котором были избраны кандидаты, состоялось накануне первого дня самих выборов – 8 (21) ноября, в 7 часов вечера, во дворце, в комнате № 9⁸¹². Кандидатские списки были окончательно сформированы только в первый день выборов. Большевики были оптимистами. Их список по отделению рабочих насчитывал 30 имен – столько же, сколько всего было мест (первыми в списке шли Андрей Иванов, Сивцов и Фиалек; Георгий Пятаков был девятым), по отделению солдат – 21 имя (первые три – Васильченко, Пащенко, Леонид Пятаков)⁸¹³.

Подсчет голосов дал следующие результаты⁸¹⁴.

(По другим сведениям, распределение мест по спискам было несколько иным: от Совета рабочих депутатов – 2, 0, 4, 6, 18; от Совета солдатских депутатов – 16 (от двух украинских списков вместе), 6, 3, 5⁸¹⁵.)

Таким образом, большевики, хотя и укрепили свое представительство (в старом составе исполкомов у них было 14 мест в рабочем и 1 место в солдатском – всего 15 из 50, или 30 %; в новом стало 23 из 60, или 38 %), большинства не получили. В сельской же местности их позиции всегда были гораздо слабее, чем в Киеве.

Первое заседание вновь избранного объединенного Исполкома состоялось во дворце 15 (28) ноября⁸¹⁶ и закончилось провалом большевиков. Они были самой крупной фракцией, но из-за своей политической позиции оказались в положении «против всех» (разумеется, не первый и не последний раз).

Началось с выборов председателя заседания. Большевики выставили кандидатуру Андрея Иванова, остальные фракции – украинского эсера Никифора Григорьева, бывшего председателя Совета солдатских депутатов. За Иванова подали 21 голос, за Григорьева – 30.

Большевики попытались изменить соотношение сил в свою пользу, потребовали включить в состав Исполкома, с правом решающего голоса, представителей центрального совета фабрично-заводских комитетов и центрального бюро профессиональных союзов (и в той и в другой организации они, большевики, составляли большинство). Украинские социалисты, меньшевики и эсеры возразили, на том основании, что члены этих организаций уже представлены в рабочей секции Совета (бывшем Совете рабочих депутатов). Большинством голосов Исполком решил предоставить представителям фабрично-заводских комитетов и профсоюзов право только совещательного голоса.

Покончив таким образом с процедурными вопросами, перешли к вопросу об общем направлении деятельности Исполкома. Представитель большевиков Александр Горвиц выдвинул «скромное» (уже обычное к тому времени для большевиков) требование: чтобы вновь избранный Исполком немедленно взял в свои руки всою полноту власти в Киеве. С ответными заявлениями выступили представители всех остальных фракций (Гуревич от эсеров, Чижевский от меньшевиков, Недельман от «Бунда», Бусало и Любченко от украинских эсеров, Неронович от украинских социал-демократов). Все, как один, решительно высказались против захвата власти в городе Советом рабочих и солдатских депутатов. Политическая власть в городе, заявили ораторы, должна принадлежать избранному городскому самоуправлению, а если его состав почему-либо станет неудовлетворительным – особому органу, составленному из представителей думы, Совета и Центральной Рады.

Особенно резко высказывался против деятельности большевистского правительства и тактики партии большевиков украинский эсер Панас Любченко. В 1918 году он станет одним из основателей Украинской партии социалистов-революционеров (боротьбистов), в 1920-м – перейдет в КП(б)У, во второй половине 1920‑х годов будет председателем Киевского окружного исполкома и Киевского городского совета, а с 1934 по 1937 год – председaтелем Совнаркома УССР. На августовском 1937 года пленуме ЦК КП(б)У его обвинили в руководстве контрреволюционной националистической организацией на Украине. Любченко отверг все обвинения. Во время перерыва в работе пленума 30 августа 1937 года он вернулся домой, застрелил свою жену и покончил с собой.

Панас Любченко (1897–1937)

После прений предложение Горвица о передаче власти в Киеве Совету рабочих и солдатских депутатов поставили на голосование; результат – 20 за, 36 против.

Единственный вопрос, по которому было достигнуто согласие – о краевой власти на Украине. Все без исключения ораторы признали таковой Центральную Раду.

При этом, однако, председтавители большевиков повторили тезис, на котором настаивали последние две недели: Центральная Рада должна быть переизбрана, еще до созыва Украинского учредительного собрания, на всеукраинском съезде Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Следующим поставили вопрос о выборе президиума. Большевики настаивали на том, чтобы отложить выборы до созыва общего собрания Совета, на котором «будет окончательно выяснена его политическая позиция». (Можно предположить, что они хотели выиграть время, чтобы осуществить еще какую-нибудь политическую комбинацию.) И это их предложение не прошло. Исполком решил провести выборы президиума немедленно, чтобы немедленно же возобновить повседневную деятельность, вызванную недавними политическими пертурбациями и перевыборами. Правда, постановили в кратчайший срок созвать общее собрание Совета рабочих и солдатских депутатов, для выяснения правильности или неправильности решения Исполкома по вопросу об организации власти в Киеве. Большевики заявили, что до этого общего собрания отказываются делегировать своих представителей в президиум.

Выборы президиума провели. Председателем исполкома был избран Григорьев, товарищем председателя – меньшевик Смирнов, секретарем – эсер Бойченко. Большевикам, как самой крупной фракции, было оставлено в президиуме два места: товарища председaтеля и секретаря (или казначея). Одно место предоставили украинским социал-демократам.

В последнюю очередь поставили вопрос об упразднении Военно-Революционного комитета. Вполне возможно, что было бы принято «убийственное» для большевиков решение – но этот вопрос отложили до следующего заседания ввиду позднего времени⁸¹⁷.

Общее собрание Совета открылось вечером 18 (31) ноября в театре «Аполло». Председателем собрания подавляющим большинством голосов избрали Григорьева, товарищем председателя – Смирнова. Большевики, увидев, что они и здесь в меньшинстве, решили сорвать заседание. Председатель рабочей секции Совета большевик Иванов заявил, что на заседание явилось слишком мало рабочих депутатов, и потребовал признать собрание неправомочным решать вопрос об организации власти. Депутатов пересчитали. Оказалось, что кворум налицо – 171 рабочий депутат (для киевского Совета, из предыдущей практики, это было даже много). Большевистская фракция солдатских депутатов присоединилась к требованию Иванова. Но меньшевики, эсеры и украинские социалисты были «дружным хором» против. Предложение большевиков отклонили… и они демонстративно покинули заседание.

Собрание приступило, как и было запланировано, к обсуждению вопроса об организации власти. Докладчиком выступил меньшевик Чижевский. Предложенная им резолюция гласила:

1) Всероссийская власть должна быть составлена из представителей социалистических партий от большевиков до народных социалистов включительно и представителей от краевых правительств.

2) Власть в украинской народной республике принадлежит до созыва избранного на основе всеобщего избирательного права всеукраинского учредительного собрания, которое явится верховным выразителем воли народов республики, украинской центральной раде и ее генеральному секретариату.

3) Для охраны завоеваниий революции в Киеве должен быть создан комитет революции [sic] из представителей совета рабочих и солдатских депутатов, центральной рады, городской думы, центрального бюро профессиональных союзов и железнодорожного союза.

Резолюция была принята 238 голосами при 7 воздержавшихся (левых украинских социал-демократах)⁸¹⁸.

Итак, с киевским органом, который большевики планировали взять под контроль, они в результате рассорились. На общеукраинском уровне они занимались примерно тем же. 14 (27) ноября они предприняли очередной демарш против Центральной Рады, опубликовав объявление «Киевского военно-революционного комитета Совета Рабочих и Солдатских депутатов» за подписями Леонида Пятакова и Пуке:

Бой с войсками бывш[его] Времен[ного] Правит[ельства] был принят в[оенно]-рев[олюционным] комитетом в тот момент, когда Ц[ентральная] Рада вела переговоры со штабом округа о ликвидации пролетарского восстания. <…>

Кигда победа начала склоняться на сторону в[оенно]-р[еволюционного] к[омите]та, тогда политики Ц[ентральной] Рады учли этот момент, разорвали со штабом и заключили союз с нами.

Мы честно поддерживали этот союз.

Мы и теперь признали Ц[ентральную] Раду краевой властью, но мы требуем, чтобы она во всех своих действиях на местах опиралась на Советы Солдатских, Рабочих и Солд[атских] [sic] Депутатов.

Однако вчера Ц[ентральная] Рада вполне определенно сошла с этой позиции, вполне определенно порвала с правительством рабочих и солдат в Петрограде, вполне определенно призывает бороться против советского правительства, вполне определенно ведет переговоры о союзе с Духониным, Калединым и К°.

Этим самым Ген[еральный] Секретариат разрывает с в[оенно]-р[еволюционным] комитетом, который считает своим высшим долгом поддерживать беспримерную борьбу русского пролетариата за власть, за мир, за свободу.

Рабочие, крестьяне и солдаты Украины <…> Вы не можете не откликнуться, вы не можете не поддержать русского рабочего.

Вы не можете и не должны поддерживать предательскую политику Ц[ентральной] Рады.

[Н]а ваш суд передаем мы результаты разрыва между Ген[еральным] Секр[етариатом] и в[оенно]-р[еволюционным] комитетом⁸¹⁹.

Параллельно в Киев стали доходить сведения о том, что происходит в Петрограде, где большевики были у власти. 12 (25) ноября на общем собрании рабочих «Киевской мысли» обсудили ситуацию со свободой печати. Единогласно приняли резолюцию: