Текст книги "Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей"

17 (30) января в городе продолжали стрелять.

Украинцы еще накануне обстреливали Арсенал с трех сторон, а в этот день добавили еще два направления, одно из которых – с Батыевой горы – стало главным. Оттуда постоянно велся интенсивный огонь по заводу.

В два часа дня началась всеобщая забастовка, в которой участвовали 35 профессиональных союзов. Забастовали приказчики, служащие гостиниц, повара, официанты, булочники… Прекратилась выпечка хлеба, закрылись рынки, что сразу вызвало трудности с продовольствием. Редкие столовые и паштетные распродали свои запасы провизии за два-три часа и тоже закрылись.

Общей целью восставших был, как обычно, захват центра города, стратегических пунктов (вокзала, телеграфа, мостов), а также здания Центральной Рады.

Трамвай прекратил движение. Вечерние газеты не вышли. Городской телефон прекратил соединять частных абонентов. Само собой, прекратили работу большинство учреждений. Здания министерств, почта, телеграф, а также типография Кульженко, где печатались украинские деньги, были взяты под усиленную охрану украинскими воинскими частями¹¹⁷⁵.

Так, например, подолянам в какой-то момент удалось «получить» несколько тысяч патронов в воинской части, расквартированной на Бибиковском бульваре¹¹⁷⁸.

Центров восстания было несколько. Помимо самого Арсенала, в сражение на стороне большевиков включились четыре вооруженные силы: подольская, шулявская и демиевская Красная гвардия, а также железнодорожники, базировавшиеся в железнодорожных мастерских, неподалеку от вокзала. Наступление одновременно с нескольких сторон, вообще говоря, увеличивало шансы на успех. Но, во-первых, у восставших было мало сил (Арсенал защищало 600–700 человек, красногвардейские отряды насчитывали: подольский – 250 человек, шулявский – 350, демиевский – 350¹¹⁷⁶), а, во-вторых, связь между разными отрядами была крайне плохой. Одни не знали, что планируют или делают другие. Правда, и активных защитников города было гораздо меньше, чем могло бы быть. Около половины солдат из 4‑тысячного киевского гарнизона сохраняли нейтралитет, наблюдали за происходившим, продавали восставшим оружие и патроны и выжидали исхода боев¹¹⁷⁷.

Бои на Подоле начались 17 (30) января. Сначала район духовной семинарии, где располагался курень сечевых стрельцов, попал под обстрел со стороны Печерска. На следующий день выступила подольская красная гвардия, состоявшая из рабочих обувной фабрики Матиссона, судостроительной верфи, лесопильного, пивоваренного и дрожжевого заводов, союза ломовых извозчиков. Часть вооруженных рабочих действовала на самом Подоле, захватив казармы Братского монастыря и поведя наступление на здание духовной семинарии. Бой в районе семинарии продолжался с 17 до 20 января (30 января – 2 февраля)¹¹⁷⁹. Основные же силы подолян – около 130 бойцов – 18 (31) января двинулись вверх по Андреевскому спуску, с целью продвинуться к Владимирской улице и захватить здание Центральной Рады. В 11 часов утра красногвардейцы окружили Старокиевский участок милиции (в здании Присутственных мест) и обстреляли его. Возглавлял атаку… бывший заведующий участком Войнаровский. Милиционеры отстреливались, но вскоре прекратили сопротивление. В участке повстанцы произвели полный разгром. Естественно, захватили всё оружие, которое было в наличии, испортили телефоны и уничтожили всю документацию. Открыли камеры и выпустили на свободу около сотни уголовников, которые, в свою очередь, разгромили антропометрический кабинет, со всеми справками и фотографиями зарегистрированных преступников¹¹⁸⁰.

Далее красногвардейцы захватили телеграф (на углу Владимирской и Софийской) и продвинулись по Владимирской вплоть до гостиницы «Прага». Установив на ее верхней террасе пулемет, они взяли под обстрел Владимирскую улицу вплоть до здания Педагогического музея¹¹⁸¹. Таким образом, положение Центральной Рады стало критическим.

Центральная Рада в эти дни продолжала работать. Назначенное на 11 часов утра 17 (30) января заседание началось в 3 часа дня. Начали с обсуждения произведенного накануне ареста украинских эсеров. Грушевский заметил, что в уставе Центральной Рады нет пункта о неприкосновенности личности в помещении парламента, и предложил изменить устав на этот счет. После этого Николай Чечель, член партии украинских эсеров, зачитал интерпелляцию (парламентский запрос) с требованием к правительству разъяснить ситуацию с арестом своих однопартийцев. Он предложил создать комиссию для выяснения степени их вины.

Объяснялись от имени правительства бывший военный министр Николай Порш и народный министр судебных дел Михаил Ткаченко. «Коли вчора тут робились арешти, – начал Порш, – то я й товариш Ткаченко рішуче протестували, що ці арешти робляться в парламенті». После чего, однако, объяснил причину арестов. Командующий округом и комендант, сказал он, располагали доказательствами того, что арестованные имели сношения с большевиками в Петрограде и в Харькове. В качестве одного из доказательств фигурировала перехваченная украинцами телеграмма Сталина в Брест Карахану, посланная еще в декабре. В телеграмме были слова: «Изнутри Раду взрывают левые эсеры, действующие в контакте с петроградскими коллегами». Порш присоединился к предложению о создании комиссии, а также предложил судить коменданта (Ковенко) за то, что арест был произведен в здании парламента. Ткаченко подтвердил, что у военных властей были основания для обвинения депутатов, но производить арест в здании парламента они не имели права, и за это «агенти власті будуть відповідати перед судом». В 5 часов вечера заседание закончилось, и следующее было назначено на 12 часов дня 18 (31) января¹¹⁸².

Вместо полудня это новое заседание началось в половине третьего дня (до этого происходили совещания фракций по земельному закону и по вопросу о формировании правительства). Как раз в это время на Владимирской и Фундуклеевской началась сильная стрельба; казалось, что большевики могут вот-вот захватить здание Рады. На сцене был только Грушевский и два секретаря, а из народных министров – один Голубович. Почти все присутствовавшие были одеты в кожухи и шинели, будучи готовыми в любой момент покинуть здание.

Открыв заседание, Грушевский предложил без обсуждения утвердить проект земельного закона, с тем, чтобы мелкие поправки потом внесла Малая Рада. Закон тут же приняли («против» не голосовал никто, один воздержался). После этого приступили к формированию правительства…

Аркадий Степаненко сообщил, что фракция эсеров решила поручить составление нового кабинета министров Всеволоду Голубовичу. Здесь возникла заминка. Грушевский напомнил, что, согласно приказу Центральной Рады, формирование кабинета министров – прерогатива Малой Рады. Как поступить?.. Естественно, изменить приказ, чтобы полный состав Центральной Рады тут же получил право формирования кабинета. Проголосовали – все «за» при восьми воздержавшихся. Можно двигаться дальше. Параллельно выясняется, что заявление об отставке Винниченко, которое последний передал Грушевскому позавчера, вообще не было передано Малой Раде, как того требовали правила (потому что Малая Рада не заседала). Слово от фракции украинских социал-демократов взял Борис Мартос: прежде чем голосовать за кабинет Голубовича, заявил он, фракция хотела бы узнать программу этого кабинета. Голубович озвучил программу из пяти пунктов: 1) немедленное заключение внешнего мира; 2) немедленное заключение внутреннего мира; 3) проведение в жизнь социальных реформ, намеченных Универсалами; 4) борьба с анархией; 5) улаживание конфликта, возникшего в военном министерстве. Конкретные меры по проведению в жизнь этой программы он обещал озвучить на следующем заседании.

Борис Мартос (1897–1977)

Слово берет Рафес. Фракция Бунда, говорит он, не может голосовать за этот кабинет, ибо он будет вести ту же политику, что и предыдущий, поскольку это уже закреплено Универсалами. Фракция же Бунда выступает и против заключения Украиной мира, и против самостоятельности Украины. Мир, считает фракция, может быть заключен только Всероссийским Учредительным собранием (которое, напомним, тринадцать дней как разогнано).

Остальные фракции заявляют, что будут голосовать за кабинет Голубовича. Проводится голосование – все «за» при восьми воздержавшихся (Бунд и меньшевики). У Украины есть новый премьер-министр.

Он объявляет, кто уже дал согласие войти новый кабинет, и как предположительно будут распределены портфели: сам Голубович – глава кабинета и министр торговли и промышленности, Немоловский – военный министр, Христюк – министр внутренних дел, Ткаченко – судных дел, Григорьев – просвещения, Перепелица – финансов, Сакович – путей сообщения. Он дает краткую характеристику некоторых будущих министров, потому что, скажем, Немоловский и Перепелица большинству Центральной Рады неизвестны.

В это время в стеклянный купол над зданием Центральной Рады попадает несколько пуль. Осколки стекла сыплются на нижний купол (благо он двойной). Некоторые депутаты пересаживаются из середины зала ближе к стенам.

Голосуют за персональный состав правительства: 1 голос «против» (Людмила Старицкая-Черняховская), 22 воздержались (Бунд, меньшевики и самостийники).

На часах 15 часов 25 минут. Заседание заканчивается. На Владимирской уже идет непрерывная стрельба. Передовой отряд большевиков дошел до Театральной площади, то есть почти до угла Фундуклеевской – меньше двухсот метров от здания Педагогического музея¹¹⁸³. Депутаты выходят на задний двор, а оттуда на Бибиковский бульвар, где пока спокойно. Следующее заседание назначено на полдень 19 января (1 февраля) – хотя мало кто надеется вернуться сюда на следующий день¹¹⁸⁴…

Но они вернулись.

Секретарь Центральной Рады Михаил Еремеев назначил сам себя комендантом здания. Мобилизовал правительственных служащих, в том числе девушек (!), вооружил их японскими карабинами, найденными в подвале, там же кое-как научил их стрелять, и они стали на стражу в вестибюле здания, забаррикадировав выходы в остальных частях мебелью. Поскольку, несмотря на «курс молодого бойца», прилично стрелять умели не более чем двое, Еремеев приказал остальным всегда держать карабины дулами вверх¹¹⁸⁵. Однако реально оборонять здание не пришлось.

Украинский парламент спас Александр Жуковский.

В цей час я був в будинку Галагана [то есть в здании Военного министерства. – С. М.], – як почув нервову стрілянину на розі Володим[ирської та] Фунд[уклеївської]. Я вискочив з рушницею на вулицю, мені стало ясним, що большовики енергійно ведуть наступ на Центральні Управління, треба було рятувати трагичне становище. Під рукою в той час великої збройної сили не було. Швидкий, несподіваний, рішучий та успішний наступ большовиків морально зломав наші маленькі відділи[,] які патрулірували тут по вулицям, і вони розбіглись. Треба було проявити героічнисть – захопити за собою ті невеличкі горсточки[,] які збились біля Військового Міністерства¹¹⁸⁶.

«Небольшая горсточка», которую удалось подхватить Жуковскому, исчислялась в… 18 челoвек, включая его самого.

И они выступили.

Вооружились японскими карабинами «Арисаки» (возможно, такими же, какие нашел Еремеев в здании Центральной Рады), набили полные карманы патронов, и каждый взял несколько мощных гранат Лемонта (в просторечии – «лимонок»). Собрались в кабинете Жуковского, который быстро поставил задачу и объяснил тактику подхода.

Выбежали на улицу. Было 12 часов 35 минут. Падал мелкий дождь, который тотчас же замерзал, и тротуары были скользкими. Однако благополучно добрались вверх по Фундуклеевской до Владимирской, которая уже простреливалась. Сложнее всего было перебежать через Театральную площадь – открытое пространство. Когда же добежали до домов по левой стороне улицы, смогли передохнуть: для пулеметчиков с крыши «Праги» тротуар в этом месте был в «мертвой зоне», благодаря домам. По дороге к отряду присоединилось несколько бойцов из разбежавшихся патрулей. Но и большевики не дремали. Увидев приближающегося противника, они поставили один пулемет «Максим» в Золотоворотском сквере и еще два – в подвальных окнах дома на углу Владимирской и Прорезной. Теперь украинцам пришлось перемещаться короткими перебежками, от одной подворотни к следующей.

Варфоломей Евтимович был в составе отряда Жуковского. Он понял, что нужно укрыться в угловом доме – том самом, где до войны был украинский клуб «Родина» и в котором меньше года назад родилась Центральная Рада. Из этого дома были выходы как на Владимирскую, так и в Золотоворотский сквер (сейчас аналогично расположены два выхода со станции метро «Золотые ворота»). Незаметно выскочив через второй выход, можно было оказаться шагов на 40–50 левее пулемета, который стоял в сквере, и атаковать его с правого фланга или даже с тыла. Нужно было объяснить замысел Жуковскому, который успел уйти вперед. Чтобы догнать военного министра, Евтимовичу пришлось за одну перебежку добегать не до соседней подворотни, а через одну. Он поскользнулся на тротуаре, упал, став мишенью для большевистского пулемета… но сумел подняться на ноги и догнать Жуковского.

Минут за десять-пятнадцать добрались до заветного дома. Евтимович позвонил в звонок. Дворник не спешил открывать ворота. В качестве «пароля» Евтимович перечислил имена: Максима Синицкого, Аркадия Степаненко… и некоего Лавра, который был швейцаром в украинском клубе. Дворник открыл. Евтимович попросил его не закрывать ворота, пока остаток отряда не дойдет до дома, двигаясь всё так же, перебежками. На это ушло еще минут двадцать. Наконец, все собрались. Вместе с присоединившимися по дороге их оказалось 29 человек.

Здесь, наконец, смогли передохнуть и продумать дальнейшую тактику. Жуковский разбил свой эквивалент взвода на три отделения и поставил задачи. Первое отделение (12 человек) огнем из окон, выходящих в сквер, поддерживает фланговую атаку второго отделения (7 человек), а третье отделение (10 человек), во главе с самим Жуковским, остается на Владимирской и вызывает на себя огонь пулемета. Когда же оно увидит, что второе отделение атаковало пулемет с фланга, оно переходит в лобовую атаку¹¹⁸⁷.

Евтимович посмотрел на часы: 13 часов 40 минут. На преодоление одного квартала Владимирской улицы ушло больше часа.

Украинцы планировали дождаться, пока большевики начнут менять ленту в пулемете, чтобы в этот момент атаковать. Но им повезло еще больше. Пулемет дал осечку. Пока его обслуга размышляла, Евтимович сотоварищи мгновенно выскочили из здания клуба, добежали до позиции красных, перебили охрану и захватили пулемет с лентами. Полковник Ревуцкий, командир второго отделения, лично уложил троих противников. Сразу после этого удалось захватить и остальные два пулемета, в угловом доме, забросав подвал «лимонками».

Теперь осталось пройти пару сотен метров до самой гостиницы и взять ее штурмом. Как раз в это время к украинцам со стороны Прорезной улицы подошло неожиданное подкрепление – отряд из 8 человек во главе с сотником Голубом. Теперь их стало 37, при трех пулеметах. Жуковский послал одного офицера в военное министерство, чтобы на помощь им немедленно прислали броневик. Подошедшему броневику удалось прорваться к Софийской площади, и он стал обстреливать «Прагу» с тыла. «Пехота» в это время продвинулась от Золотоворотского сквера к «Праге», потеряв в перестрелке двоих убитыми. Но проникнуть в гостиницу было невозможно. Дубовые двери было наглухо закрыты, а при попытке приближения к ним защитники бросали гранаты из окон первого и второго этажей. Двери можно было бы высадить гранатой, но перспектива боя в помещении, на лестницах обещала атакующим мало шансов.

Тогда атаман Жуковский приказал командиру броневика привезти из военного министерства еще гранат – и полевые кайла.

Он задумал проникнуть в гостиницу «подкопом». Зайти на чердак соседнего четырехэтажного дома и, следуя инструкциям атамана Остапуры-Степового, военного инженера, пробить внешнюю стену «Праги», проникнуть через этот проход в здание гостиницы и атаковать большевиков сверху, то есть с тыла.

Пока полковник Ревуцкий и сотник Голуб будут пробивать стену, атаман Жуковский будет обстреливать окна «Праги», отвлекая противника, а получив сообщение, что пробой готов – высадит двери гранатами и атакует с фронта.

Атаман Остапура-Степовой, Евтимович и его денщик Остап залезли на чердак. Остапура-Степовой четверть часа простукивал стену, примеряясь и вычисляя, на какой высоте находится потолок «Праги». Рассчитал, что, пробив проход, придется после этого прыгнуть вниз примерно на полтора метра. Появились полковник Ревуцкий и сотник Голуб со своими отделениями. Атаман Остапура показал, как правильно работать кайлом, чтобы как можно быстрее пробить стену. Работали вдвоем, сменяясь; выбивали примерно один кирпич за минуту. Через полчаса в проломе показалась полоска света…

Кто-то принес тяжелый железный лом. Еще через семь минут в пролом стало возможно пройти. Зашли в пустой номер на пятом этаже «Праги». Ломом вышибли замок и аккуратно, без лишнего шума вышли в коридор. Сигналом к атаке должен был стать взрыв гранаты внизу – когда Жуковский вышибет двери.

Бойцы ждали. Слышали разрывы шрапнелей, судя по направлению, над Центральной Радой. Может быть, именно в этот момент разбился верхний купол, и депутаты пересели из центра зала… И вот – взрыв, треск расколотого дерева, звон разбитых окон, еще взрыв, опять звон стекла!.. Казалось, все здание затряслось. Полковник Ревуцкий ударил с шестого этажа, сотник Голуб – с четвертого. Большевики были застигнуты врасплох. Бой продолжался, вероятно, минуты три. Перебили всех защитников гостиницы – всего человек пятьдесят. Трофеи – 4 исправных пулемета, 30 ящиков с лентами к ним, артиллерийский стереолюнет, новенький телефонный аппарат¹¹⁸⁸…

Атаки на Центральную Раду можно было больше не опасаться.

Параллельно с этим сечевые стрельцы, с помощью 50 бойцов из Полуботковского полка и неожиданно явившихся к ним на подмогу 300 бойцов из украинизированного полка самокатчиков, атаковали большевиков на самом Подоле. Помощники, правда, оказались не очень надежными. Когда большевики начали обстреливать казармы стрельцов (неподалеку от Сенной площади[51]51
   Современное название – Львовская площадь.


[Закрыть]) из минометов, самокатчики не выдержали. Поздно ночью, разграбив стрелецкие казармы, забрав всё личное имущество стрельцов, самокатчики удалились в свои казармы, находившиеся на безопасном расстоянии, по дороге «поработав» еще и в магазинах на Крещатике. Тем не менее утром 19 января (1 февраля) украинцы начали штурм Подола. К вечеру того же дня последние подольские повстанцы закрепились на щекавицком кладбище – но в течение дня 20 января (2 февраля) их оттуда выбили рукопашным боем¹¹⁸⁹. Восстание на Подоле, таким образом, было подавлено.

Демиевская красная гвардия, состоявшая из рабочих снарядного завода, трамвайных мастерских и других предприятий, выступила еще вечером 16 (29) января. Большевики наступали со стороны Демиевки и Байкового кладбища на Новое Строение – намереваясь в конечном итоге прорваться в центр города.

У Демиевского переезда (чуть ближе к вокзалу, чем нынешний виадук) поставили артиллерийское орудие, из которого обстреливали позиции украинцев на железной дороге и их бронепоезд, курсировавший между переездом и станцией Киев-Товарный¹¹⁹⁰. Через некоторое время бронепоезд удалось вывести из строя, и большевики продолжили обстреливать из этого же орудия станцию Киев-Товарный. Другой их отряд пошел в наступление на эту станцию от Байкового кладбища. Захватив станцию после продолжительного боя, они двинулись по Полицейской улице[52]52
   Современное название – улица Ивана Федорова.


[Закрыть] на соединение с отрядом, продвигавшемся по Большой Васильковской.

На вторые сутки, совместными усилиями двух отрядов, большевики заняли здание 4‑й гимназии и Полицейский сквер¹¹⁹¹. Между зданием гимназии и Николаевским костелом возникли баррикады из повозок и брёвен, туда постоянно подъезжал украинский броневик¹¹⁹². На колокольне костела большевики установили пулемет. Весь район Нового Строения попал под огонь, бой шел днём и ночью¹¹⁹³. Повстанцы пошли в наступление по Деловой улице на «Казачий двор» (раньше он назывался «Деловой двор»; отсюда происходит и название самой улицы¹¹⁹⁴). Пробиться к нему было очень трудно, поскольку украинцы обстреливали наступавших из пулеметов из самого двора, из домов по Большой Васильковской и с броневика, разъезжавшего выше Деловой (очевидно, по Прозоровской). По утверждению участника боя Наума Кофмана, красногвардейца Демиевского снарядного завода, овладеть двором им удалось на пятые сутки (!) ожесточенных боев. При захвате Казачьего двора демиевцы взяли пленных, большое количество оружия и военного снаряжения. Кофман также утверждал, что в подвале двора они обнаружили «много расстрелянных советских людей, а также людей, которые с минуты на минуту ожидали расстрела. <…> Среди расстрелянных и оставшихся в живых были солдаты старой армии, отказавшиеся служить гайдамакам, а также рабочие Киевских фабрик и заводов. Захваченные в подвале белые офицеры, которые проводили эти расстрелы, были на месте уничтожены».

Захватив двор, демиевцы, однако, не двинулись дальше к центру. Часть отряда «направили» в район станции Киев II[53]53
   Современное название – Киев-Демиевский.


[Закрыть] (поскольку это то самое направление, откуда они изначально пришли, то не исключено, что под словом «направили» подразумевается отступление под ударами из центра). Здесь красногвардейцы попали под обстрел украинских отрядов, пришедших в Киев с левого берега (вероятнее всего, гайдамаков Петлюры, перешедших Днепр 19 января (1 февраля), о чем речь ниже). Повстанцы выиграли сражение у станции Киев II и полустанка Киев III[54]54
   Впоследствии – не существующая сейчас платформа Ботаническая, располагавшаяся немного ближе к Днепру, чем нынешняя станция Выдубичи.


[Закрыть] и повели наступление на украинский артиллерийский полк, располагавшийся в районе Жулян и села Совки. Демиевцы захватили Совки, а также хутора Теремки и Красный Трактир[55]55
   Хутор Красный Трактир был расположен в районе нынешней ВДНХ.


[Закрыть]. После этого украинцы перешли в контрнаступление, из села Жуляны и от одноименной железнодорожной станции[56]56
   Современное название – станция Вишневое.


[Закрыть], и большевики отступили на Демиевку. Там они продержались до подхода отряда Полупанова, атаковавшего Киев с левого берега в составе армий Муравьева¹¹⁹⁵.

Перестрелка на Новом Строении продолжалась до ночи на 22 января (4 февраля). Много домов было изрешечено пулями. Разумеется, ситуацией воспользовались мародеры. На Большой Васильковской было разгромлено более тридцати часовых, мануфактурных, сапожных магазинов, кофейных, паштетных¹¹⁹⁶.

Основу шулявской красной гвардии составляли рабочие завода Гретера и Криванека. В ночь на 17 (30) января они попытались захватить казармы полуботковцев на Керосинной улице[57]57
   Современное название – улица Коперника.


[Закрыть] – но неудачно¹¹⁹⁷. В дальнейшем они закрепились в здании Политехнического института, который сделали своей базой, и пытались атаковать оттуда в направлении центра, через Галицкую площадь[58]58
   Современное название – площадь Победы.


[Закрыть], имея целью прорваться к Центральной Раде и к штабу украинских войск на Фундуклеевской. Им это не удалось. Бились они достаточно хорошо, одерживая локальные победы над украинскими войсками – но боялись штурмовать здания, опасаясь засад, и из-за неопытности своих командиров не закреплялись на захваченной территории, не организовывали смены для охраны зданий, которыми овладевали. Поэтому, как правило, вечером их наступление заканчивалось возвращением на исходные позиции, чтобы утром начать всё сначала. Так они держались 4–5 дней. В конечном счете украинцы оттеснили их к Политехническому институту, где они продержались еще день – но украинцы штурмом взяли здание. Часть красногвардейцев расстреляли на месте, части удалось пробиться в расположение железнодорожников, некоторые разошлись по домам и дождались вступления в Киев советских войск¹¹⁹⁸.

Железнодорожники начали активные действия днем 18 (31) января. Прошел слух, что возле Караваевского виадука стоят вагоны с пулеметами, боеприпасами и другим снаряжением, которые охраняет караул железнодорожного батальона. Отряд боевиков в количестве 80 человек внезапно атаковал караул и без единого выстрела захватил его в плен. Вагоны перегнали к мастерским. Так в распоряжении повстанцев оказалось около 20 пулеметов и скорострельная пушка. Меньше чем через два часа их с другой стороны, от Кадетского моста[59]59
   Кадетский мост был расположен на месте современного Воздухофлотского моста.


[Закрыть], атаковал отряд полуботковцев числом около 200 человек на конях и автомашинах. Но атаковавшие не знали, что у повстанцев есть пулеметы. Железнодорожники отбили атаку, выведя из строя автомобиль пол*уботковцев и взяв десятки пленных.

19 января (1 февраля) железнодорожники решили выбить украинцев со станции Киев‑Товарный. В 10 часов утра они послали украинцам ультиматум, предложив им до 12 часов покинуть станции Киев‑Товарный и Киев I, угрожая в противном случае обстрелять их из тяжелых пушек. Но те убили одного из парламентеров, а второго, Зюка, отвезли в штаб Ковенко на Николаевской улице. Повстанцы, однако, блефовали. У них не хватало сил, чтобы выбить противника с товарной станции. Поэтому продолжения не последовало. Тогда они сосредоточились на украинском полку имени Грушевского, который располагался на пассажирском вокзале. Здесь они справились гораздо лучше. Наступление началось около 3‑х часов дня. Броневик, проехав раза три по перрону, обстрелял украинцев, после чего пехота пошла в наступление¹¹⁹⁹. При захвате вокзала погибло несколько боевиков, в том числе Чеслав Белинский¹²⁰⁰.

Преследуя украинцев, повстанцы заняли Евбаз[60]60
   Еврейский базар (на нынешней площади Победы).


[Закрыть], отрезки Мариинско-Благовещенской[61]61
   Современное название – улица Саксаганского.


[Закрыть] и Жилянской улиц. В тот же день им удалось еще две акции: они разоружили украинских юнкеров в Кадетской роще и конвойную команду на Караваевской улице, добыв себе таким образом немало оружия и снаряжения. 20 января (2 февраля) они развили успех. Им удалось занять Бибиковский бульвар, Кадетское шоссе[62]62
   Современное название – улица Вячеслава Черновола.


[Закрыть] и дойти по нему до Лукьяновки, заняв часть Львовской улицы[63]63
   Современное название – улица Сечевых стрельцов.


[Закрыть]. Железнодорожники планировали продвинуться по Глубочице, чтобы соединиться с подольскими красногвардейцами. Но те к этому времени уже начали терпеть поражение, и от плана идти на соединение пришлось отказаться. Осознавая свою малочисленность, железнодорожники отступили с Лукьяновки¹²⁰¹.

«[Б]ой [на вокзале] начался в пятницу [т. е. 19 января (1 февраля). – С. М.] в 4 час[а] дня, – сообщал корреспондент “Киевской мысли”. – Сразу разгорелась необыкновенной силы перестрелка. Над районом вокзала поднялось облако дыма и пара из разбитых паровозов. Ружейная канонада на вокзале гремела, не умолкая, всю ночь на субботу. Шрапнельные снаряды с визгом неслись чрез Галицкий базар вверх на Столыпинскую, на Б[ольшую] Подвальную, на Сенную пл[ощадь], вселяя ужас и панику среди граждан»¹²⁰².

Поздно вечером 20 января (2 февраля) железнодорожникам удалось еще раз пополнить свои запасы. Николай Патлах с двумя боевиками пешком прошел в расположение 5‑го авиапарка, у Поста-Волынского, и попросил помочь оружием и людьми. Ему рассказали, что ждут машину с грузом обмундирования, а также что на станции Пост-Волынский стоят платформы с шестью исправными пушками, но под достаточно хорошей охраной. Помог случай. Явился шофер с солдатами, которые везли ожидаемое обмундирование, и рассказал, что украинцы остановили их, отобрали машину, а солдат побили и отпустили еле живыми. Это рассердило солдат авиапарка, и человек 50 согласилось атаковать станцию и украинскую охрану. Операция удалась: не прошло и двух часов, как вагоны с оружием, патронами и платформы с пушками перегнали с Поста к железнодорожным мастерским. Той же ночью разгрузили вагоны и установили пушки на позиции.

С утра 21 января (3 февраля) эти пушки приступили к работе. Большевистские артиллеристы пытались «нащупать» здание Центральной Рады. Украинцы отвечали им из Ботанического сада. Бой в этот день был наиболее интенсивным¹²⁰³. Помимо артиллерийской дуэли, шло сражение за обладание районом Евбаза. «Линия фронта» проходила по нижней части Бульварно-Кудрявской, нижней части Столыпинской[64]64
   Современное название – улица Олеся Гончара.


[Закрыть] и верхней части Безаковской улицы, в районе памятника Бобринскому. Район между вокзалом и этой линией занимали большевики, за этой линией – украинцы¹²⁰⁴. Как уже говорилось, пытались наступать на Евбаз, на соединение с железнодорожниками, шулявские красногвардейцы, но безуспешно. Бой продолжался всю ночь. Украинцы наступали по Бибиковскому бульвару вниз, к Галицкому базару; большевики укрывались за рундуками и другими постройками на базаре¹²⁰⁵. К утру следующего дня базар очистили от большевиков. Их также потеснили вдоль Безаковской и Степановской[65]65
   Современное название – Старовокзальная улица.


[Закрыть], и они отошли к виадуку на Степановской.

В тот же день, 21 января (3 февраля), в штабе большевиков, в железнодорожных мастерских, произошел эпизод, неплохо характеризующий уровень организации восстания в целом. К этому моменту уже было ясно, что дела повстанцев плохи. В мастерские прибыли три члена городского штаба восстания с директивами. Встреченному ими члену штаба железнодорожников Вайдеку они отдали распоряжение – снять посты и разойтись. Вайдек собирался исполнить распоряжение… но тут на него налетели свои же боевики и пригрозили расстрелом. Узнав, что распоряжение исходит от «визитеров», боевики (Крейцберг, Стогний и Дора Иткинд) объявили их провокаторами и вознамерились расстрелять и их. После долгих переговоров сошлись на том, чтобы их «всего» арестовать и посадить в подвал главной конторы (куда пришлось отправиться и Вайдеку). Только когда каким-то образом выяснилось, что пришельцы действительно представляют городской штаб, их все-таки отпустили. Заодно передали им, чтобы городской штаб сделал распоряжение: переправлять всех боевиков из побежденных частей к железнодорожникам, потому что оружия у них было достаточно для двух тысяч человек, а самих людей – гораздо меньше. Но было поздно. Направлять было уже некого.

Столь низкий уровень организации восстания объяснили тем, что лучшие силы большевиков были в Харькове¹²⁰⁶.

Как выглядели эти страшные дни для жителей города, которые в боях участия не принимали, а озабочены были прежде всего выживанием?

Начиная с 18 (31) января, жизнь в городе практически замерла. Газеты перестали выходить. Трамваи не ходили. Улицы были пустынны, на них можно было встретить разве что вооруженных солдат и вольных казаков. Носились автомобили с украинскими солдатами.

Те из горожан, кто все-таки осмеливались выйти на улицы, бросились к немногочисленным открытым магазинам, столовым, паштетным, в надежде сделать хоть какие-то продовольственные запасы. Цены на все продукты, разумеется, взлетели¹²⁰⁷.

Повстанцам удалось вывести из строя электростанцию. Выбравшись из Арсенала по системе подземных ходов к Днепру, они прошли по берегу реки, вверх по течению, добрались до здания электростанции и испортили электрические машины. Вечером город погрузился в непроглядную тьму. Этим, разумеется, не преминули воспользоваться «темные силы». В течение ночи на 19 января (1 февраля) произошел целый ряд краж со взломами в магазинах, грабежей и вооруженных налетов на частные квартиры¹²⁰⁸.