Текст книги "Черное солнце"

– О, да… Нортлинги с крайней неохотой принимают просвещение, что мы им несем, – поддакнул сенатор, радуясь, что можно увести тему в другое русло. – Крайне суеверный и необразованный народ. Про это я и говорил до того, как вы присоединились к нашей беседе. Ересь и суеверия, что укоренилась в северянах за долгие столетия, нужно искоренять знаниями и поднятием уровня образования.

– Суеверия можно искоренить страхом, либо заменить более приемлемыми суевериями. Сколь бы ни был образован народ, пока им с пеленок твердят, что в горах живут тролли а в лесах – духи, эту веру не уничтожить, зачитав им пару трудов по физике и биологии.

– Так как же, по-вашему, нужно бороться с безграмотностью? – поинтересовалась я.

– Никак. Люди должны знать ровно столько, чтобы они могли платить налоги да продолжать семейное дело.

– Как же! Это ведь противоречит Имперским Истинам! Свет знаний всегда должен озарять путь невеждам, – сенатор чуть было не задохнулся от возмущения.

– Но им не обязательно понимать этот свет, если можно просто идти про проторенному пути вслед за теми, кто идет впереди них?

– Вы говорите о раболепном подчинении, но как же тогда наше общество будет развиваться? Без знаний мы вновь впадем в темные века…

– Темные века были как раз-таки потому, что знаний было много и не все они были правдивы. Каждый был уверен, что знает, как устроен мир, как распоряжаться древними опасными силами, что несли своим последователям. И к чему это привело? К бездумному использованию магии и бесконечным воинам за «истину», которое почти уничтожило нашу цивилизацию. Вот что ждет тех, кто дает доступ к знаниям. Никогда не знаешь, какой безумец ими воспользуется.

– Вы говорите, как и все остальные, – махнул рукой сенатор, не скрывая своего раздражения. – Нужно смотреть на мир прогрессивно. Магии давно нет, а опасные разработки под контролем наших ученых. Что плохого в том, чтобы рассказать крестьянам о правовой системе?

– Потому что каждый оборванец захочет себе права? – пожал плечами Игнаций. – А так и до восстаний не далеко. Такое ощущение, что вы не знакомы ни с одним античным трудом. Ну или хотя бы с книгами средних веков.

– Да что вы! Это ведь опасные книги, они запрещены Орденом.

– Книги не могут нести опасности сами по себе. Опасны лишь идеи, которые они могут закладывать в головы читателей. Вы знаете, что утверждали средневековые ученые? Какие идеи они несли людям? Почитать, так и не поверишь, что такое могли воспринимать всерьез. Но ведь воспринимали. И в богов верили, будто они живые, и в мистику, и маналитами бездумно пользовались, не понимая к чему это может привести.

– Откуда же у вас подобная литература, полковник? – прищурилась я.

– Я любитель собирать разные древние труды. Увлекательное чтиво, знаете ли. О многом заставляет задуматься.

– А я вот считаю, что нужно расширять знания в определенных сферах деятельности, чтобы поднимать общий уровень профессионализма, – возразила я. – Например, в Веасе мы можем делиться опытом в разных областях, чтобы улучшить навыки работников в разных графствах. Будь то военная подготовка, кораблестроение или рыболовный промысел. И будь среди крестьян хотя бы базовое образование, мы могли бы получить больше квалифицированных ремесленников в будущем, что приведет к росту промышленности.

– Но ведь это не логично, – возразил Игнаций. – Какой прок делиться знаниями, если их могут использовать против тебя?

– Точно так же, как Имперская Гвардия не допускает военную подготовку регулярных войск Великих Домов?

Я вновь не заметила, как сказала лишнего, и тут же весь мой запал улетучился. Однако Игнаций был скорее удивлен, нежели зол. Все остальные смотрели на меня если не с ужасом, то с замешательством.

– Госпожа Арелан, как хорошо, что вы оказались недалеко! – вдруг вскрикнул Фелатива в точно такой же добродушной улыбкой, что и в беседе со мной не так давно, и поманил рукой стоящую неподалеку Бьянку.

Девушка держалась на почтительном расстоянии и вряд ли могла услышать нашу напряженную беседу, однако то и дело я ловила ее любопытные взгляды. Не повезло ей попасться на глаза Фелативе именно сейчас, когда сенатор искал любой повод, чтобы хоть как-то закончить острую беседу.

Бьянка робко приблизилась к нам, ее интерес мигом сменился тревогой.

– Такая гостья, как вы – отрада для глаз и честь, – улыбнулся сенатор.

– Д-да, для меня тоже большая честь присутствовать здесь, – пробормотал она и ее тихий голос походил на шепот.

– Напомните, Дом Арелан, кажется, находится в особом статусе в Веасе? Вы занимаете место и в военном флоте, и в торговом?

– Все верно, г-господин Фелатива. М-мой дядя, точнее один из них, адмирал Западного флота, а двоюродный дядя в-возглавляет картель в Торговом флоте под командованием сеньора Фальконе…

– Ах, как удобно, вы и ваши познания могут помочь разрешить нашу дилемму. Видите ли, у нас зашла беседа о важности обмена бесценным опытом между дружественными сторонами. Господа Камилла утверждает, что в Веасе принято обмениваться знаниями касательно смежных областей деятельности Домов. Это и верно так?

– По большей части… П-почти вся промышленности зависит от каждого из Домов, а потому у нас часто отправляют на обучение и обмену знаниями…

Игнацию беседа уже явно наскучила, и тот молча отошел к праздничному столу, где прислуга тут же предложила ему и следующему за ним, словно тень, внуку закуски и напитки.

Я тоже нашла повод улизнуть, тем более что Сенатор переключился на более податливую жертву, и я оставила бедную Бьянку на растерзание его дотошному любопытству. Наверняка он попытается выведать из бедной девушки какие-то полезные сведения, которая поможет Морской Гильдии ввести нужные указы, которые потом можно будет использовать против несговорчивого веасийского Торгового флота.

Бьянка же продолжала выискивать меня взглядом весь вечер. Я ушла рано, так и не дав ей повода завести беседу. Прямо как сейчас. Похоже, мне оставалось только сделать шаг первой.

Как только следующая лекция подошла к концу, группа разделилась. У одной части были практические занятия по искусствоведению в корпусе Изобразительных искусств, другая же часть должна была посетить практикум по литературе и языкам. После обеда группы менялись местами. Мне не повезло попасть в первую группу, но зато мы будем на практикуме вместе с Бьянкой.

Я с содроганием представила, что сейчас придется идти по слякоти, которая за ночь наверняка успела растаять, через двор в большое здание напротив третьего корпуса лектория, в котором мы сейчас находились.

Корпус изобразительных искусств всегда был живым, наполненный негромким переговорами и спорами вперемешку со звуками плавильных печей, металлическим перезвоном и стучащих о камень зубил. Тут студенты, выбравшие для себя стезю живописцев, скульпторов и ювелиров не только проводили занятия, но и изучали процессы производства. На втором этаже, над мастерскими, где плавили металлы и обжигали стекло и керамику, располагались мастерские художников. Небольшие светлые помещения всегда были несколько неопрятными, с расставленными на стеллажах гипсовыми фигурами и слепками со статуй, мольбертами в углу и большой доской, на которой наш преподаватель уже развесил материалы практикума.

На заранее подготовленных карточках мастер Антоний Кефалис, который, на вид, был чуть старше выпускников Академии, объяснял, как правильно смешивать цвета друг с другом чтобы добиваться нужных оттенков. Я слушала его вполуха, наблюдая за Бьянкой, которая была всецело поглощена голосом мастера. Я ухмыльнулась – слушала бы она с таким интересом другие по-настоящему важные лекции, вроде правоведения или истории вместо того, чтобы впитывать в себя всю эту бесполезную чепуху про цвет и композицию.

Когда мастер Кефалис закончил с предварительной теорией, вся наша группа расселась за мольберты. Мастерская заполнилась шумом подготавливаемых к работе инструментов и негромким переговорами между студентами. Мастер утверждал, что настоящее искусство рождается только путями проб, ошибок и обсуждений, ведь каждый мог предложить хорошую идею, а решение проблемы всегда лучше искать общими усилиями. На мой резонный вопрос, как же тогда определить, что будет твоим проявлением индивидуальности, Антоний недовольно процедил, что роль играет не только идея, но и ее воплощение в жизнь – оценивают всегда конечный продукт творческого процесса.

Не сложно было догадаться, что с этим надменным лицемером мы сразу же невзлюбили друг друга. Он назвал меня бесталанной, с чем я даже не стала спорить. Видимо в его мировоззрении подобное считалось ужаснейшим оскорблением, чем в очередной раз только позабавил меня. Радовало, что виделись мы на практикумах по изобразительным искусствам лишь раз в две недели, оттого потерпеть его пару-тройку часов не составляло проблем.

Арелан предпочитала место в дальнем углу мастерской, где обычно сидела в одиночестве, поглощенная процессом и не отвлекаясь на происходящее вокруг до окончания занятия. Однако сегодня я намеренно поставила мольберт рядом, и теперь девушка смотрела на новую соседку с недоумением.

– Привет, – весело поздоровалась я с ней, а потом сразу добавила, пытаясь унять волнение Бьянки. – Не волнуйся, я не стану тебя отвлекать. Сегодня Антоний особенно не в духе, не хочу лишний раз попадаться ему на глаза.

Мои слова немного успокоили девушку, и она кивнула. Ее белокурая коса смешно подпрыгнула и сползла с плеча за спину.

– Хорошо, – сказала она, беря в руки баночки и начиная замешивать из сухого порошка краску.

Какое-то время мы молча делали наброски с поставленными задачами, пока остальные одногруппникам что-то оживленно шушукались. Антоний размеренным шагом переходил от ученика к ученику, задерживаясь, чтобы оценить работу или дать совет что нужно поправить. До дальнего угла, где обосновались мы с веасийкой, он дошел в последнюю очередь. Бьянку мастер Кефалис сдержанно похвалил, отметив ее работу с тоном, как лучшую в классе, и бледное веснушчатое лицо Арелан залилось краской.

Когда очередь дошла до меня, среднеземец лишь неопределенно поджал губы – он всегда так делал, когда был совершенно недоволен работой, но продолжал придерживаться своей излюбленной тактики игнорирования. Я состроила гримасу, стоило ему повернуться спиной.

– Странно, что вы с мастером Кефалисом так сильно не ладите, – негромко сказала Бьянка, когда Антоний вернулся в центр мастерской. – Обычно он очень учтив.

– Думаю, такие «творческие личности» просто не выносят подобных мне, – я хмыкнула без тени расстройства. – Видимо, я напрочь лишена воображения.

– А мне казалось, в детстве ты очень любила фантазировать, – Бьянка сказала это так просто, что от неожиданности я поставила жирную кляксу вместо легкого мазка. Наверное, у меня было такое ошарашенное лицо, когда я повернулась к ней, что девушка тут же стушевалась. – Ой, прости, мне не следовало это говорить…

– Нет, я просто удивилась, что ты помнишь это. Это было так давно.

– Нам было по семь, когда мы виделись в последний раз, – кивнула Бьянка. – Я плохо помню подробности, но в памяти иногда всплывают моменты, когда мы с твоим братом и фрейлиной бегали по вашему замку. Мы во что-то играли, кажется, в разбойников?

– В пиратов, – поправила я, все еще потрясенная. – Мы играли в пиратов.

– Да, точно. Твой брат и фрейлина были кем-то из Кустодес, а мы с тобой изображали пиратов. Не знаю, отчего это воспоминание так сильно у меня засело. Наверное, мне было очень весело. У нас в родном поместье никогда такого не было… – она на миг замолчала. Ее пальцы начали неловко перебирать прядки в кончике косы. – Я уже с месяц ищу повод, чтобы извиниться перед тобой.

– Извиниться? За что?

Я мысленно старалась припомнить хоть что-то, чем меня могла задеть юная виконтесса. Сложно было поверить, что такое невинное создание вообще может кого-то обидеть.

Девушка сделала глубокий вдох, собираясь с силами.

– За тот инцидент. У господина Десая…

– Ох, Бьянка…

Я серьезно посмотрела на бедную девушку. В глаза бросались ее смущение и стыд, но разве она была виновата в том, что учинил этот ублюдок?

– Тебе не за что извиняться.

– Нет, – она помотала головой. – Мне не следовало быть такой податливой и соглашаться на этот к-калям, или как это называлось… Просто все были согласны, и я решила, что иначе… Я даже не думала, что он дает такой эффект…

– Ты… помнишь, что было в тот вечер? – осторожно спросила я у нее.

Ответом на мой вопрос стало покрасневшее до корней светлых волос лицо, которое девушка тут же укрыла в ладонях. Она коротко кивнула.

– Я помню, но не все и очень смутно, урывками, словно бы я смотрела на все со стороны… У меня до сих пор провалы в памяти, и я даже не хочу пытаться вспоминать это. Не знаю, как остальные могут смотреть себе в глаза после всего, но… Ты отказалась. Ты не побоялась пройти против общего мнения. А я нет. И это стало мне хорошим уроком.

Мне страшно было думать, что случилось после того, как я покинула поместье Камиши, но что-то в глубине души говорило мне, что дальнейшее развитие вечера действительно могло обернуться не лучшим образом для молодой девушки.

– Господин Десай как-то воспользовался твоим состоянием?..

– Он… Нет, что ты, – уклончиво ответила девушка. – Господин Камиши бы с нами так не поступил. То была случайность. Ну, что у нас оказалось подмешано то странное вещество. Кажется, это кто-то из набелитов решил так подшутить над нами… Господин Камиши сказал, что эта ситуация может не лучшим образом сказаться на моей репутации, а потому попросил об услуге… А взамен он пресечет любые разговоры, которые могут ползти.

Вот же урод… Конечно, на хрупкую нежную Бьянку легко надавить и получить желаемое. Кто же еще из наших попался на этот крючок? Кого он еще, кроме Бьянки и Каталины, пытался шантажировать?

– Что ты ему пообещала? – голос, как бы я того не хотела, было пропитан праведным гневом.

– Н-ничего такого, просто хотел аудиенции у гранд-ма, когда та прибудет в Столицу…

– Зачем ему встреча с сеньорой Луизой? – я нахмурились. Я-то ожидала что он так же, как и Каталину, попросит шпионить за делами Малого Дома.

Бьянка пожала плечами.

– Я не знаю, о чем они беседовали, но гранд-ма уверила меня, что никаких проблем от этого недоразумения не будет. Это она и надоумила меня извиниться перед тобой. Все же я предстала перед своей маркизой в таком неподобающем виде как… как девушка с красной улицы… Я опозорила нашу семью на глазах у сеньориты из Великого Дома…

– Прекрати. Не говори так.

То были не ее слова, не ее мысли, не ее чувства, а слова ее бабки. Эту старуху я никогда терпеть не могла из-за ее скверного характера. Я сразу представила перед собой суровую и беспощадную Луизу Арелан, которая не скупилась на громкие слова ни для своих оппонентов, ни для своих близких.

Расстроенная Бьянка впилась невидящим взглядом в свой мольберт. Я поняла, что ей уже достаточно сильно укорили за то, в чем сама она была не виновата. То, что у нее не хватило смелости отказаться было слабостью ее характера, но внушать ей вину, да еще и таким подлым способом, играя с ее чувствами…

– Все хорошо, правда, – я попыталась приободрить веасийку улыбкой. – Чтобы ты знала – это Камиши Десай подсыпал валаптис. Набелиты были такими же жертвами в его плане, как и ты, – голубые глаза Бьянки расширились в ужасе от этих слов. – Но я рада, что в итоге все обошлось. Можешь передать сеньоре Луизе, что я не стану распространяться ни о чем, что видела.

– Хорошо… Впрочем, у тебя будет шанс самой сказать это гранд-ма. Она очень настаивала, чтобы бы ты посетила нас во время ее следующего визита, ближе к празднику Единения.

– Это же только через два месяца… Почему же она приглашает заранее?

– Ну, ты же сейчас на слуху у столичной знати. Было бы очень приятно, если бы ты смогла выделить и на нашей семье один день…

– Ой, брось! – я закатила глаза. – Это все надо «благодарить» этого Десая. Из-за него я теперь страдаю от повышенного внимания к своей персоне.

Камиши Десай, как ни странно, не распространил ни единого плохого слуха обо мне или Каталине. Но не упустил возможности усложнить мне жизнь иным способом – он расхвалил меня, да так, что теперь вся столичная интеллигенция жаждала моего общества.

– Разве?.. – Бьянка немного смутилась от того, как открыто я выказывала негатив в сторону Камиши. – Ты ведь из Дома Кустодес, одного из древнейших родов… По мне так это ожидаемо – у нашего региона как-то исторически не очень сложились близкие отношения с Империей… Ну, а земли Кустодес так вообще так далеко от Столицы, что мало кто решается до Мар-де-Сеаля добраться.

– Ну, тут с тобой не поспорить. У нас и вправду редко бывают столичные гости. Все же, кроме как на песчаные скалы, у нас особо не на что смотреть. А уж столичным жителям, которые, по-моему, только всевозможными развлечениями интересуются, наш край может показаться слишком унылым, чтобы тратить на путешествие свое время.

– Столица и вправду может показаться необычной. Хотя мне тут очень нравится. Я каждые выходные провожу в театрах и музеях в Креациуме. Мне кажется, тут надо прожить не один год, чтобы посетить все выставки и мероприятия.

– Смотрю, тебе очень нравится все, что связано с искусством… – заметила я.

– Д-да… Я бы очень хотела стать художником… Но, скорее всего, это так и останется моим увлечением.

– Отчего же? У тебя, на мой взгляд, отлично получается. Хотя я совсем ничего в этом не понимаю. Для меня это какое-то чудо, когда кто-то может смешать пару красок на холсте и получить картину. Или сочинить музыку. Или стих.

– Спасибо. Но я все же наследница Дома, который занимается изготовлением кораблей и торговлей, так что… мне нужно будет следить за своим приданным. А потому гранд-ма очень следит за моей успеваемостью.

– Тебе разве не хочется заниматься тем, к чему у тебя лежит душа?

– Ну, я ведь и так смогу заниматься этим. Для себя, – улыбнулась Бьянка. – Никто же не сможет отнять у меня мольберт, а для меня это главное.

Бьянка вызывала у меня двоякие чувства – такая хрупкая на вид, внутри ее был твердый стержень ее собственных убеждений. И даже она уже знала, чего хочет от жизни, какое бы будущее для нее не определили. Не то, что я…

– А я даже не задумывалась ни о чем таком, когда ехала сюда, – честно призналась я. – Мне всегда нравилось читать книжки, да и только. Возможно, было бы интересно заняться исследованием магии, но не уверена, что получится.

– Вы на этой почве сошлись с Адой Набелит и Ари Хусом? – поинтересовалась Бьянка.

– Что? – вырвалось у меня, и к Бьянке снова вернулась ее нерешительность.

– Н-ну… – пришлось подождать, пока девушка поборет вновь возникшее у нее стеснение. – Я слышала, что вы втроем были в одной группе, когда был практикум по естествознанию. Кажется, с Адой вы не очень ладили все это время, а тут вроде и даже общаться стали…

Так вот как мы со стороны выглядим.

– Я бы не сказала, что мы с ней ладим, – я пожала плечами. – Уж слишком она заносчивая. А с Ари мы знакомы еще очень давно. Еще когда они приезжали к нам.

– А-а-а, – многозначительно протянула Бьянка. Ее взгляд скользнул мне на шею.

– Нет, это не то, о чем ты подумала, – сердито добавила я. – Мы с ним не помолвлены. А кулон мне подарил ярл. Они с отцом были когда-то хорошими друзьями.

Бьянка залилась краской и тут же начала извиняться, но я осадила ее, убедив, что все в порядке. Как же все-таки меня утомили эти слухи…

– Он правда магический, как говорили на лекции? – чуть ли не со страхом поинтересовалась девушка.

Я кивнула и продемонстрировала горящий под ледяной оболочкой огонек.

– Но это еще что… Вот на практикуме такие маналиты есть, аж дух захватывает… Ты пока еще не была на этом занятии?

– Нет, наш практикум будет только через несколько дней, его перенесли из-за того, что там проводили какие-то исследования… – девушку передернуло. – Я так боюсь. Магия же может на нас плохо влиять. Вдруг что-то случится?

– Брось. Там нет ничего опасного, – я махнула рукой и случайно мазнула зеленой краской на кончике кисточки по полотну. – Студентов бы не допустили ни к чему такому, и за безопасностью там следят. Мы были в специальной одежде, чтобы никак не соприкасаться с образцами. Но поверь, зрелище тебя ждет незабываемое…

– Хорошо, что у нас будет так мало практики в лабораториях до выбора специализации. Была бы возможность, я бы и вовсе отказалась от практики в лабораториях.

– Разве тебе не хочется узнать больше о том, что таит наш мир?

– Но ведь это никак не поможет мне в будущем. Зачем мне думать о чем-то, что уже не вернуть? Это все равно как археологи копаются в останках вымерших животных, но ведь современным животным это никак не поможет. Мне кажется, надо отпускать прошлое и думать только о нашем будущем.

– То есть, и история тебе не интересна? Это же так интересно узнавать, как жили наши предки. Те же картины и скульптуры… Чем они отличаются от маналитов или останков животных?

– Картинами можно любоваться и восхищаться тем, каким мастерством обладали мастера. А сгнившими многовековыми костями – нет.

Наверное, Бьянка была так же далека от истории и магии, как я от искусства, чем-то напоминая в этом плане Каталину. Я понимала, что мы никогда не сможем друг другу объяснить, в чем для нас заключается важность наших увлечений, а потому и понять друг друга до конца не получится.

В этот момент ко мне пришло странное осознание, что единственные, кто мог бы действительно понять мое увлечение – это Ари и Ада. Я бы ни за что в жизни не поверила, что набелитка стала бы заучивать чуть ли не наизусть справочник по маналитам, не будучи увлеченной этой темой. Может, у нас с ней общего больше, чем нам обеим кажется?

– Ах, а я бы отдала все, чтобы вновь оказаться в лаборатории и еще раз посмотреть, как в хрустале возникают магические вспышки, – вздохнула я, делая очередной мазок.

– Насколько я знаю, всегда можно попросить старшекурсников помочь, – сказала Бьянка, с легким недоумением глядя на меня.

– Что, правда?..

– Ну да… Я просила мастера Кефалиса и еще нескольких студентов со старших курсов провести мне экскурсию по мастерским, потому что в плавильные цеха вообще пускают посторонних… Может, и в лаборатории тебя смогут провести таким образом?

– Возможно… – отозвалась я, но мысли уже лихорадочно метались.

В словах Арелан был здравый смысл – действительно, студентам же так или иначе нужно знакомить с различными направлениями факультетов. А что может быть лучше, чем небольшая экскурсия в сопровождении аспиранта или старшекурсника?..

Так мы и беседовали с Бьянкой до конца занятия. Она рассказывала о своих любимых художниках, о спектаклях на которых ей удалось побывать, о своей жизни в Белламаре, столице графства Арелос. И чем больше мы беседовали, тем раскрепощенной и оживленной становилась девушка. Чувствовалось, что ей очень не хватает хорошего собеседника, с которым она могла бы просто быть… собой.

Я почти ничего не говорила, поддакивая и задавая наводящие вопросы, давая Бьянке говорить вдоволь обо всем, что ей хотелось. Когда мастер Кефалис объявил, что время, отведенное на выполнение задания закончилось, белокурая веасийка выглядела явно очень расстроенной.

– Что ж, рада была с тобой поболтать, – сказала я, причем абсолютно искренне.

– Взаимно, – озорная улыбка на лице Бьянки говорила гораздо больше, чем слова.

Вместе мы собрали вещи и положили материалы в специальные ящики, а полотна оставили на выставленных полукругом мольбертах, и нашему преподавателю к следующему занятию предстояло выдать каждому оценку и комментарии по работе. Не сомневалась, что я окажусь в числе худших, но сейчас меня это не волновало. Больше всего мне не терпелось поделиться родившимся планом с Ари… и Адой.

Глава 7

– Что ж, это может сработать, – признал Ари, когда спустя полчаса мы обедали в столовой.

Я успела ему рассказать о том, что поведала мне Бьянка, и теперь он обдумывал эту идею, жуя булочку с льняными семенами.

– Может, обратиться к кому-то из лаборантов?

– Загвоздка в том, что я никого со старших курсов не знаю. А уж тем более тех, кто работал бы в лабораториях.

Я со вздохом уставилась в тарелку с густым горячим сливочным супом с рыбой.

– Может, попросить о помощи Асциллу? Она довольно дружелюбно относится к нам. Скажем ей, что прямо-таки жаждем исследование для дополнительной оценки сделать или еще что.

Ари очень медленно кивнул, все еще сосредоточенный на своих мыслях.

– А ты не думала спросить Аду? Она же из Набелита, любой с ее провинции для нее сделает, что угодно…

Заметив мое недовольство, Ари лишь пожал плечами и смолк, продолжив трапезу.

Конечно, с Адой следовало поделиться планом легального посещения в лабораторию, который не требовал прибегать к лжи, но почему-то нутро, так любезно натасканное отцовской недоверчивостью и подозрительностью, не стремилось сближаться с набелиткой.

– Я и вправду высокомерная выскочка? – вдруг спросила я у Хуса, и тот от неожиданности вопроса так и застыл с поднесенной ко рту ложкой.

– О чем это ты?..

– О том, что про меня сказала Ада.

– Ну-у… – протянул парень, явно подбирая слова. – Возможно, это у тебя просто выражение лица такое… Но если бы я тебя не знал, то полагаю, согласился бы. Отчасти.

Последнюю фразу он добавил, как бы извиняясь. Разочарование вперемешку с негодованием распирало меня, и я была уже готова возразить ему, но вовремя вспомнила, что даме из Великого Дома не следует вести себя подобным образом.

– Прости, мне не стоило… – начал было извиняться, но я прервала его.

– Нет, ты же знаешь, что я умею ценить честность, – я снова вздохнула. – Просто я никогда не думала, что стороны могу выглядеть настолько…

– …Похожей на Аду Набелит? – северянин произнес те слова, что рыбной костью застряли поперек горла.

Вероятно, это действительно было так. Обе мы вели себя одинаково, так, как нам полагалось. Любезность, дружба и вежливость должны быть ответными, иначе это будет проявлением слабости. А слабость – клеймо позора, от которого еще надо постараться избавиться. Именно поэтому всегда будет граница между тобой и личиной благородной дамы, которая должна соответствовать статусу и мнению окружающих. Все мы были заложниками носимых нами масок, и проигрывал тот, кто первый решался ее снять.

Но я ведь первая показала ей, что эту границу можно стереть. Тогда, в поместье Камиши. Я могла бросить ее там, с остальными и все бы закончилось, как с бедной Бьянкой. Опозоренная, Ада бы точно свела свою спесь на нет, но я помогла ей. Не смотря на незримую вражду Домов, несмотря на то что она меня раздражала и выводила из себя, это я первой сделала шаг навстречу. А взамен в открытую принизила ее попытку отрыться мне в ответ. Нас связывало нечто большее. Не пустая вражда, не схожесть характеров. Эта связь была глубже, сформированная в тот момент, когда мы коснулись пальцами поверхности хрустального шара и почувствовали нечто странное. Безмолвная тайна, которую каждая из нас держала в своем сердце и боялась обличить в слова, терзала изнутри.

Когда мы отправились на занятия после трапезы, я твердо решила извиниться перед Адой, попытаться отбросить нашу былую вражду и объединиться, чтобы вместе выяснить все, что не дает нам покоя. Однако окруженная без умолку трещащими Атали и Нарой, я так и не смогла найти возможность заговорить с ней до конца учебного дня. И на следующий день тоже, и на следующий… вплоть до конца недели.

В кэрес⁷, когда у нас должна была быть практикум по истории в одном из зоологических павильонов, где были выставлены окаменелости, чучела и скелеты различных давно вымерших животных, я с удивлением и тревогой обнаружила, что Ады не было на занятии.

– Может, заболела? – предложил Ари, конспектируя информацию о драконах и вивернах, чьи огромные кости были прикреплены к потолку, изображая древних животных в полете.

Однако не было и еще нескольких студентов – Нары, Атали и Бьянки. Предчувствие вновь говорило, что тут что-то не так, пока я не вспомнила недавний разговор с Арелан…

– Практикум по естествознанию! – ахнула я в полголоса. – У них сегодня практикум по естествознанию, Бьянка говорила, что его переносили!..

– Думаешь, она пойдет на занятие под чужим именем? – нахмурился Ари. – Ее же узнают другие ребята…

– А что, если она решила каким-то образом провернуть свой план в одиночку? Это выльется в проблемы для нее.

Парень не на шутку задумался над моими словами, и коротко кивнул. Лицо его сменилось на напряженно-сосредоточенное.

Я не стала говорить, что дело было не в тревоге за Аду, который грозит строгий выговор в случае, если ее поймают. Точнее, не только из-за этого. К такому серьезному происшествию будет привлечено лишнее внимание, и на этом фоне наш план с попыткой организовать себе посещение Лабораториума будет под вопросом. Асцилла Церсория наверняка заподозрит неладное и не даст свое согласие. А, может, доступ к лабораториям ограничат еще сильнее, кто знает…

– Какой у нас план? – я нервно сжимала в руках записную книжку, в которой почти ничего не записала за все занятие. – Мы не можем просто так взять и покинут лекцию, нужно придумать…

– Ну, это меньшая из наших проблем. Доверься мне, – с этими словами Ари замер и закрыл глаза, словно бы задержал дыхание, а затем ослабевшим голосом произнес как можно громче. – Профессор Сибиций, мне кажется… нехорошо…

Затем он обмяк и, покачнувшись, рухнул прямо на ближайшую стену. Послышались удивленные и испуганные вскрики одногруппников. Я перепугалась не меньше них.

Сначала мне показалось, что Ари и вправду стало плохо – он всегда выглядел так, словно вот-вот потеряет сознание. Однако когда я подбежала к нему, парень быстро подмигнул, и я сразу поняла, что надо делать.

– Госпожа, что с ним? Что случилось? – коренастый профессор Сибиций не без труда растолкал уже успевшую образоваться толпу.

– Кажется, у него обморок, профессор, – сказала я тоном настолько обеспокоенным, насколько могла.

– В глазах все потемнело… – довольно убедительно прохрипел Ари. Ну а его извечно бледное лицо с темными кругами и впалыми щеками лишь дополняли образ.

– Что ж сегодня такое… – пожилой мужчина развел руками. – Сначала подурнело госпоже Набелит, сейчас вот вам, господин Хус… Вы сможете сопроводить его до медицинской части? – спросил старичок, повернувшись ко мне.

– Конечно, профессор! – я радостно закивала.

Мы подняли несчастного страдальца на ноги, при этом Ари не забывал слегка пошатываться, и, подхватив его под руку, мы с ним неторопливо вышли из павильона под ошалелые взгляды сокурсников. Перед самым выходом я услышала, как гробовая тишина сменилась трелью перешептывающихся студентов. Интересно, к каким слухам это приведет на этот раз?