Текст книги "Черное солнце"

Как только мы оказались снаружи и отошли на несколько метров от здания, где нас уже не могли заметить, Ари выпрямился и поправил сначала камзол, а затем и растрепавшиеся светлые волосы.

– А ты не говорил, что ты такой хороший актер, – усмехнулась я, без тени иронии восхищаясь неожиданным талантом друга. – Тебе стоит задуматься о карьере актера.

Тот неопределенно хмыкнул.

– Дома иногда не хотелось посещать занятия с сервитуарием, вот и приходилось выкручиваться. Хорошо, что особо и притворяться не нужно.

– У тебя же не было сервитуария…

– Орден таки смог выделить одного, который не испугался поехать морозить кости на край мира. Это было где-то через год после посещения Веаса, перед тем как я заболел. Брат Арсений во многом и помог мне встать на ноги. Без него я бы, наверное, не выжил… Нам туда, пойдем.

Мы минули четыре корпуса и приближались к лабораторному комплексу. С ужасом я поняла, что дальше побега ничего продумать не успела. Вокруг здания, в котором у первокурсников должны было сейчас проходить занятия, сновали туда-сюда студенты и преподаватели.

Разумеется, никто не запрещал студентам разгуливать вокруг Лабораториума, но как попасть во внутрь? Да так, чтобы не привлечь внимания. Хотя, ставшие столбом двое первокурсников и так выглядели подозрительно.

– Идем, – я потянула Ари за руку.

– У тебя есть идея, как проникнуть туда?

– Ни малейшей, – честно призналась я. – Будем следовать твоему примеру и импровизировать.

Стараясь выглядеть как можно более уверенно, мы ровным шагом двинулись к одной из массивных деревянных дверей с крупной мозаикой стекла. Мысли путались, а сердце колотилось так, что заглушало даже собственные мысли. Я ждала, что вот сейчас нас окликнут. Спросят кто мы и что тут забыли. Узнают, отведут к нашей куратору и отчитают. Но расстояние между нами и входом сокращалось, а торопящиеся по своим делам молодые и не очень ученые не обращали на нас никакого внимания.

Я затаила дыхание, когда мы очутились на каменном крыльце, и толкнув двери, беспрепятственно зашли во внутрь. Ликование охватило меня, но ведь не могло быть так все просто… Вот мы прошли широкий овальный парадный зал, на секунду промедлив, пытаясь вспомнить, в какой стороне должны находиться лаборатории, как вдруг я вздрогнула от голоса позади нас.

– Эй!

К нам подошел молодой парень, судя по всему, лаборант или старшекурсник. Он недовольно оглядывал нас.

– Что вы тут делаете?

На вполне справедливый вопрос у нас ответа не было.

– Мы.... мы первокурсники, – выпалила я. – У нас сегодня должен был быть практикум, но мы были в медицинском кабинете, и задержались…

– Первокурсники? – с недоверием переспросил он.

– Я – Бьянка Арелан, а это Эйдан Колвин, – выпалила я первое, что мне пришло в голову. – Эйдану стало нехорошо, и я сопроводила его до лекарской, а потом нам сказали отправиться сюда… Профессор Манолис сказал, что нам кто-то подскажет путь до лабораторий.

Какое-то время лаборант продолжал смотреть на нас с подозрением, но постепенно выражение его лица смягчилось. Не знаю, что было более убедительным – бледность Ари, или мое волнение, которое можно было принять на смущение, но молодой человек кивнул.

– У первокурсников занятия проходят в центральном крыле на первом этаже, – он указал рукой на один из коридоров. – По пути будет учительский кабинет, для вас должны остаться комплекты защитной формы. Обязательно перед занятием возьмите, это требования техники безопасности. Я бы сам вас проводил, но ужасно спешу.

Для убедительности он встряхнул тяжелую на вид коробку с какими-то приборами. Те лишь жалостливо звякнули, а парень перехватил свою ношу поудобнее.

– Ну что, доберетесь сами или все-таки попросить кого-то сопроводить вас?

– Нет-нет, мы сориентируемся! – я затараторила, еле скрывая ликование. – Спасибо за помощь!

Как можно скорее мы скрылись за поворотом, чтобы услужливый лаборант не успел передумать. Не хотелось лишний раз испытывать судьбу, и мы шагали очень быстро, пока не заметили знакомые двери. Металлическая табличка гласила «Пр. Р. Манолис», а, значит, мы были на верном пути.

– Давай захватим халаты и очки, – предложил парень. – Мы так будем привлекать меньше внимания, и нас не смогут узнать.

Однако, дернув ручку, стало ясно, что даже у удачи есть свой предел. Дверь учительской оказалась заперта. Тревога вновь жаркой волной растеклась по телу.

– Что будем делать?

– Не знаю… – северянин выглядел растерянным. – Может, где-то спрячемся?

– До конца занятия осталось не так много времени. Если тут до сих пор не подняли шум, значит, Ада тоже где-то спряталась и ждет момента, чтобы попасть в кабинет…

– Возле лаборатории должна быть ванная комната, можем спрятаться там.

Оставив дверь кабинета позади, мы отправились дальше по извилистым коридорам, стараясь двигаться быстро настолько, чтобы не выглядеть подозрительно, но при этом чтобы нас не успели окликнуть. Казалось, мы ходили по коридорам целую вечность и заблудились. Нужную дверь помнилась очень смутно, как и путь к ней. Уж слишком я тогда была взволнована, чтобы запоминать дорогу. Потому только и оставалось озираться по сторонам, пытаясь приметить знакомые ориентиры.

Когда, к моему большому удивлению и облегчению, мы-таки вышли к закутку, я сразу узнала это место – за дверьми из темного дерева точно было то самое помещение, в котором у нас проходили занятия. Только я хотела податься вперед, как почувствовала, что меня с силой потянули за рукав, утягивая в небольшую нишу в стене.

Ари, прислонив указательный палец к губам, осторожно выглянул из-за угла, я поняла в чем была причина его беспокойства. Буквально в тот же момент из-за двери показались два молодых лаборанта. В одном из них я узнала Беркли, а имя второго останца я припомнить не могла, но он так же был на нашем занятии. Не затащи меня Ари в этот закуток, нас бы точно заметили.

– … И не забудьте сдать ваши работы на следующем практикуме! – голос самого профессора, приглушенный, постепенно более четкий разнесся по коридору. – Беркли, проводи юных господ к моему кабинету.

Ему вторил шорох одежды и стук каблуков выходящих из лаборатории студентов.

– Конечно, профессор. Следуйте за мной! – скомандовал лаборант, и мимо нас хлынула толпа однокурсников, с воодушевлением обсуждающих занятие.

Они завернули в тот коридор, из которого мы только что вышли и не заметили нас, прячущихся в тени напротив. Я заметила Бьянку, которая, кажется, была даже бледнее чем обычно, будто вместо магических отголосков она увидела в классе настоящего призрака. Были и громогласные набелитки, которые были взбудоражены увиденным на практикуме, но, к моему большому удивлению, Ады в толпе не было.

Как только процессия удалилась и шагов не было слышно, Ари вновь аккуратно выглянул в коридор, который с снова стал тихим и безлюдным.

– Кажется, никого нет, – шепнул он, и я выглянула вслед за ним.

Тут, воровато озираясь, из-за двери небольшой подсобной комнатки, слева от входа в лабораторию, показалась сначала знакомая черная голова, а затем и Ада Набелит собственной персоной.

«Она все это время пряталась в чулане с хозяйственным инвентарем?!» – ахнула я про себя. Наверное, она вписалась незаметно в толпу вслед за всеми, а потом спряталась в подсобке, где просидела до окончания занятий… Великая и ужасная Ада Набелит в обнимку с грязными швабрами, метлами и чистящими средствами! Оставалось только отдать должное ее упорству и серьезности настроя.

Но не успели мы ее окликнуть, чтобы остановить, как девушка быстро прошмыгнула в приоткрытую дверь лаборатории, и лишь шлейф ее темно-изумрудного платья мелькнул в проеме.

– Быстрее, за ней! – негромко прошептала я Ари, нервно дергая того за рукав.

Наверняка Ада не знала, что профессор не ушел вместе с остальными, а остался где-то тут. С упавшим сердцем я преодолела коридор так быстро, как только могла. Задрав подол платья, чтобы то мне не мешало, мне было абсолютно не до того, что обо мне сейчас подумают. Ари поспевал за мной, хотя даже преодолеть такую короткую дистанцию для него было настоящим испытанием.

Стараясь не шуметь, мы залетели в комнату вслед за Адой. Я уже подумала, что она уже попалась и профессор ее отчитывает за столь грубое нарушение правил, однако и тут я ошиблась.

В комнате, наполненной тусклым серым светом, не было никого, кроме нас. Стоял негромкий гул приборов и легкое потрескивание, исходившее, кажется, от самих лазуритовых сфер. Ада все с тем же зачарованным видом, как и во время нашего практикума, приложила руки к сфере, которая наполнилась яркими синими огненными завихрениями. Всполохи, казалось, тянулись к ней, останавливаемые лишь гладкой поверхностью кристалла.

– Что ты тут забыла?! – шикнула я на девушку. Та взвизгнула и подпрыгнула от неожиданности.

– Это ты что тут делаешь! Совсем из ума выжила, так людей пугать! – она посмотрела на меня скорее с негодованием, нежели со злостью. Рука ее прижалась к груди, пытаясь успокоить сердце. – Ох, шейд меня раздери… Я чуть со страху не померла. Думала профессор вернулся…

– И он вернется с минуту на минуту. Если мы сейчас же не уйдем от сюда, у нас точно будут…

– Смотри! Я была права! – радостно заявила Ада, пропустив мое предупреждение мимо ушей, снова положила ладони прямо на хрусталь, вызвав новую вспышку синих завихрений.

Ари смотрел за этим то ли со страхом, толи с азартным интересом, словно бы перед ним была любопытная загадка, которую ему не терпелось разгадать. Ада с упоением же продолжала управлять разливающейся энергией.

Я подбежала к ней и с силой схватила ее за руку.

– Да-да, а теперь пошли скорее! Наше везение не бесконечно. Потом разберемся…

– Нет, – в глазах набелитки горел решительный огонь. – Ты не должна сомневаться.

Набелитка с силой приложила мою руку к хрусталю, и вновь меня наполнило то самое приятное щекочущее чувство… Оно манило, заставляло забыть обо всем, словно бы энергия звала меня. Она тянулась ко мне, а я – к ней, и лишь гладкая стеклянная поверхность разделяла нас друг от друга…

– Ты чувствуешь то же, что и я, – твердо заявила Ада, наблюдая за мной. – Мы… знаем, что это такое, в глубине души, и теперь надо найти ответы. Вместе.

В реальность нас привел звук хлопающейся двери позади нас. Ари спохватился и ринулся к нам, и в последний момент мы дружно спрятались под столом. Раздался скрип двери и приглушенные шаги по ковролину. Я зажмурилась, молясь, чтобы все обошлось. Сердце стучало, я прикрыла рот ладонью, боясь выдать себя громким дыханием, но…

– Кто здесь? – настороженный голос наполнил комнату. – Покажись, я знаю, что ты еще тут!

– Что такое, Роксли? – послышался еще один голос – то прибежал встревоженный профессор Манолис.

– В лабораторию кто-то проникал, профессор. Сфера. Видите?

– Ох-ох, мальчик мой…

– Погодите, я сейчас схожу за охраной…

Внутри все оборвалось. Свечение внутри лазуритового хрусталя не успело потухнуть, выдав наше присутствие. Мы втроем переглянулись – судя по всему Ари и Ада чувствовали ту же обреченность. Что ж, на сегодня запас везения окончательно исчерпался. Его и так было непозволительно много. Теперь оставалось только гадать, что нас ждет, когда нас поймают. Это был лишь вопрос времени…

В голову пришло единственное решение, и собравшись с силами, я незаметно выскользнула из-под стола, проигнорировал молчаливые протесты Ари и Ады, пытавшихся меня остановить.

Теперь я видела изумленные лица профессора и его помощника, Роксли.

– Простите, профессор…

– Первокурсница? – сухо спросил Роксли, окинув меня оценивающим взглядом. Его выражение было настолько суровым и едким, что меня пробрала дрожь. – Почему ты не ушла вместе со всеми? И почему ты сняла халат и очки…

Профессор жестом прервал поток негодования Роксли, тот нехотя подчинился.

– Погодите-ка… Я вас, кажется, помню…

Я схватилась за спасительную соломинку и закивала. Я вытащила свой кулон и продемонстрировала его, отчего лицо Манолиса сразу же прояснилось.

– Ох, точно-точно! Госпожа «Замерзшее пламя». Простите, что не помню вашего имени…

–…Камилла Кустодес, – подсказала я. Лицо мое сделалось в миг печальным и покаянным. – Простите профессор, просто я… я места себе не находила после того нашего занятия. Меня так заворожили магические осколки. Это так невероятно, что я не удержалась и…

– Ох, дорогая моя девочка… – Манолис растроганно заморгал.

Похоже, он купился на мою игру, чего не скажешь о его помощнике, продолжавшем смотреть на меня с нескрываемой враждебностью.

– Профессор, она нарушила с десяток правил. Это недопустимо! Мы же только недавно получили гранд от Гвардии, представьте, какой скандал бу…

– Бросьте, Роксли. Девочка просто потеряла голову от вида магии. Вам ли не знать? Будто сами не проводили все свое свободное время у маналитов на втором году своего обучения?

– Да, но…

– Успокойтесь, мой юный друг. Не станем же мы наказывать даму из Великого Дома только за то, что она имеет повышенную восприимчивость к мане? Я сейчас отведу ее в кабинет, а после сопровожу на последующие лекции…

– Но…

– Никаких «но», Роксли! Отнесите образцы на склад и позаботьтесь, чтобы более ничего сегодня не случилось… вы меня поняли? – из речи профессора как-то резко начали пропадать добродушность и непосредственность.

Роксли, услышав в последней фразе предостережение, вежливо поклонившись профессору, начал аккуратно собирать приборы и коробки с образцами, вынося их в один из соседних кабинетов.

– Идемте, моя дорогая, – Манолис вновь был мил и доброжелателен.

Профессор поманил меня рукой, и я быстро пересекла лабораторию, стараясь не смотреть ни на него, ни на недовольного Роксли. Выходя, я напоследок бросила взгляд на злосчастный стол, под которым сейчас ютились Ада и Ари.

– Простите моего ассистента, госпожа, – сказал профессор, когда мы вышли в коридор и направились в сторону учительского кабинета.

– Это мне надо извиняться, профессор. Мне и вправду не следовало, но на меня будто что-то нашло…

– Бросьте, – он махнул рукой. – Магия штука прекрасная, но опасная. И то, что с вами случилось – это что-то навроде очарования, помутнения рассудка. У некоторых первокурсников такое случается. У кого-то это выражается в неприкрытом страхе, доходящем до паники. А кто-то, наоборот, теряет голову от воздействия маны на них.

– Поэтому первые курсы ограничивают в практике с магией?

– Верно, моя дорогая, – закивал профессор. – Но не волнуйтесь. У нас, исследователей, в арсенале всегда есть несколько настоек, которые нейтрализуют негативные последствия обращения с маналитами.

– А это… не опасно? – я насторожилась.

– Что вы, что вы! – хохотнул Манолис. – Это не опаснее сиропа от кашля или успокоительной микстуры.

В кабинете никого не было и лишь груда халатов и перчаток в углу напоминали о том, что не так давно тут были наши одногруппники. Жестом профессор указал на одно из кресел у все так же заваленного бумагами стола. Пока старичок суетился, доставая из деревянного шкафчика какие-то склянки, я, пытаясь унять дрожь, решила оглядеться.

Ветхие тома с уже выцветшими корешками, потрепанные, но хранящие в себе многовековые тайны, так и манили своими названиями. «Древние знания северных племен», «Исследование подземных пещер восточной части Солнечной гряды», «Описание артефактов южных кланов»… Нет, это определенно были не библиотечные экземпляры. Руки так и тянулись взять и полистать иссохшие страницы.

– Знаете, редко встречаются ученики, подобные вам, госпожа, – сказал профессор, от которого не укрылось мое любопытство.

– П-простите?

– Нынче подобный авантюризм не в моде у молодежи. То ли дело политика или экономика…

Он протянул мне стакан с бледно-зеленой жидкостью, похожей на разбавленный сок. Пока я недоверчиво принюхивалась к неизвестному напитку, Манолис одним махом осушил свою порцию, и поставил стакан на одну из книжных стопок.

– Не волнуйтесь, я не собираюсь вас травить, – подбодрил он меня, видя мое замешательство. – Это полыньяковая настойка. Мы всегда пьем ее после длительных работ в лаборатории. На вкус не так уж и противно…

Я сделала глоток. Настойка сначала показалась мне безвкусной, но после на языке появилась неприятная насыщенная горечь, и я еле сдержалась, чтобы тут же не выплюнуть жидкость. Старичок рассмеялся, увидев, как скривилось мое лицо.

–…Но привыкаешь к ней раза с сотого, – закончил он сквозь смех. – Простите, госпожа. Мне нравится наблюдать, как ученики открывают для себя что-то новое впервые. У всех всегда разная реакция.

– Вы постоянно эту гадость пьете? – я чуть ли не закашлялась.

– Увы, издержки профессии, как говорится, – он развел руками. – Полыньяк отлично нейтрализует воздействие маны в организме, так что приходится терпеть. Иначе последствия… плачевны. Впрочем, это касается только работы с чем-то посерьезнее шепчущих опалов или невесомых гранитов.

– Вы собираетесь наказать меня, как нарушительницу? – робко спросила я, когда горечь отступила.

– Мне следовало бы. Но раз вы сумели попасть сюда, это уже несколько… интересно, – пронзительные бледно-голубые глаза вглядывались в мое лицо, выискивая толику смятения, которое могло бы меня выдать. – Должно быть, вам несказанно повезло, и я снимаю несуществующую шляпу перед вашей находчивостью. Думаю, расспрашивать вас нет смысла, но я могу понять ход ваших мыслей… – глаза его скользнули с моего лица ниже, к шее, к скромной ложбинке декольте… На мгновение от его жадного, почти хищного взгляда мне стало не по себе, и я почувствовала себя беззащитной. – Имея такую ценность, мне бы тоже хотелось узнать о ней побольше.

– Вы… – я смутилась, растерянная его странным интересом к кулону. – Это подарок.

– Разумеется. Я и не думаю на него претендовать, – он улыбнулся, но почему-то улыбка теперь не казалась мне безобидной. – Однако вы должны понимать, что подобные происшествия, как то, что вы устроили сегодня, может обернуться проблемами. При Роксли я не стал бы этого говорить, он иначе бы стал зазнаваться еще сильнее. И все же он прав – у нас сейчас очень важная работа, к которой не нужно лишнее внимание. Как думаете, нам с вами лучше поступить?

Мне стало совсем дурно. Я уже успела пожалеть, что решила остаться наедине со стариком, что выпила эту мерзкую жидкость, что вообще ринулась спасать набелитку. Сидела бы она сама сейчас отдувалась перед ним.

– Я искренне лишь стремилась больше узнать о нашем окружающем мире, профессор. Это ведь часть нашего мира, а значит магию тоже надо изучать… Я давно искала разную информацию, как только в детстве получила этот камень, но никакая информация не сравнится с тем, что я увидела в лазуритовом хрустале.

– Вот как? – Манолис задумчиво склонил голову. – То есть у вас этот камень уже многие годы?.. Как интересно… Впрочем, это может объяснить ваше, с позволения сказать, поведение. Вы знаете, как появляется замерзшее пламя, госпожа?

Я немного удивилась резкой сменой темы.

– Он возникает на вершинах северных гор, в тех местах, где северное сияние, или – как называют это нортлинги, – небесные огни, «соприкасается с землей». Это упоминалось во всех легендах и энциклопедиях, что я читала, хотя до конца и не понимаю, что имеется ввиду.

– Как и мы, – профессор вздохнул уж слишком тяжело и трагично. – Замершее пламя воистину удивительный минерал. По сути, огонь внутри него – это запертое в ледяной оболочке магическая энергия. У него отличительные абсорбирующие свойства, и он может поглощать большее количество магии извне… Даже в такой крохе может быть заключена огромная сила. Думаю, не стоит говорить, что такая энергия может сотворить, если оболочка каким-то образом повредится…

Мне стало жутко от осознания, что все это время я носила у себя на шее нечто настолько опасное. Впрочем, оболочка из истинного льда не была такой уж хрупкой – в книгах говорилось, что такой лед невозможно ни растопить, ни повредить никаким орудием.

– Для нас замершее пламя до сих пор остается загадкой, – продолжил Манолис. – Северяне неохотно пускают ученых мужей Академии в свои владения. Оттого остается только гадать, какие сокровища таит в себе этот край. А уж более неохотно северяне делятся древних секретами их мастеров, оттого мы даже не можем предположить, как именно добываются осколки замерзшего пламени.

К чему это он? Профессор явно пытался мне на что-то намекнуть, но спутанные мысли, пропитанные страхом и тревогой, не давали уловить его намека. Он хотел одолжить мой кристалл для исследований? Хотел попросить, чтобы я раздобыла для него ухун? Или…

– Может, я могла бы как-то помочь вам в исследованиях? Например, можно было бы использовать данные, которые мы получили на занятиях…

Лицо старика прояснилось, будто бы он только что осознал, какую прекрасную идею я ему предлагаю.

– Отлично, моя дорогая! Вот она – страсть настоящего естествоиспытателя. А уж если вы и вправду тяготеете к исследованиям, то, полагаю, выполнить разного рода измерения, помимо домашних заданий, для вас будет только в радость. Вы же понимаете, что жизнь ученого состоит не только из открытий, не правда ли? В таком случае сегодняшнее происшествие легко сможет остаться… кхм… незамеченным.

От его сахарной улыбки сводило зубы. Что ж, внеклассные задания взамен на то, что у меня не будет выговора – цена не такая уж и высокая. Я вздохнула, поняв, что иного способа выйти безнаказанной из этого кабинета нет.

– Конечно профессор, – я невесело улыбнулась ему в ответ. – Я с радостью помогу вам лучше понять природу этого кристалла.

– Рад, что вы столь инициативная молодая особа, – голубые глаза вновь блеснули. – На следующей неделе я выдам вам специальную литературу, по которой вы сможете на моих практических занятиях снять все нужные показатели. Рассчитываю на вашу целеустремленность.

– Я могу быть свободна, профессор? Следующая лекция вот-вот начнется, не хочу опоздать.

– Конечно-конечно, моя дорогая.

Когда я была уже у самой двери, Манолис окликнул меня.

– Если я еще раз замечу вас в здании лабораторий вне занятий – пеняйте на себя. Никакие уловки вас больше не спасут.

Старик смотрел поверх линз, и на лице его не было и тени улыбки. От его строгого угрожающего взгляда внутри все леденело. Промямлив в ответ что-то невнятное, я быстрым шагом покинула кабинет и спустя еще пару минут оказалась на крыльце. Никогда еще холодный осенний воздух с запахом чуть подгнившей листвы не казался мне таким приятным…

– А вот и ты! – послышался знакомый голос.

За углом, на скамейке в небольшом сквере, меня дожидались Ада и Ари.

– Как вы… – опешила я. – Почему вы здесь? Я думала вы на лекции…

– Думаешь, мы смогли бы бросить тебя? – Ари скрестил руки на груди, и посмотрел на меня с волнением. – Тебе сильно досталось?

– Обошлось малой кровью, пустяки, – отмахнулась я. – Ухун выручил. Пришлось пообещать Манолису, что я буду проявлять чуть больше усердия на наших практических занятиях и сделаю несколько дополнительных поручений лично от него.

– То есть, взыскания не будет?

Оба облегченно выдохнули, когда я покачала головой.

– А как вам удалось выбраться незамеченными?

– Мы выбежали, как только этот Роксли ушел относить коробки в подсобку. Он, кажется, услышал нас, но мы уже успели завернуть за угол, он вряд ли нас разглядел. А потом нашли какого-то профессора и сказали, что мы отставшие от группы первокурсники, у которых только что было занятие. Ну и он подсказал нам куда идти…

Теперь, когда беспокойство отпустило, оставив легкую эйфорию от успеха, я хмуро посмотрела на Аду. Та понуро отвела взгляд в сторону. Видимо, до нее только сейчас начало приходить осознание, что ей бы на моем месте так не повезло.

– Зачем ты решила делать все в одиночку? – спросила я беззлобно, наблюдая, как набелитка нервно крутит одно из колец на пальце.

– Я… я подумала, что ты мне не веришь и не хочешь в этом участвовать, а потому решила, что тогда сама во всем разберусь. Без вашей помощи.

– Ну, мы с тобой, если ты забыла, не слишком ладим… ладили, – поправила себя я, и Ада недоуменно уставилась на меня. – Но давай честно – твой план был откровенно провальным. Мы с Ари попытались придумать что-то куда более релевантное, но не нашла возможности с тобой поделиться этим. Теперь ты сама видишь, насколько твоя идея была глупой и абсурдной.

Девушка нехотя кивнула.

– Наверное, мне не стоило быть настолько самонадеянной. Я была неправа, – Из ее уст подобные слова звучали равносильно извинению. – Но зато мы теперь точно знаем, что это не было ошибкой, да? – Ада обвела нас взглядом, и мы все дружно погрузились в раздумье.

– То, что случилось – явно нечто необычное, но я не могу понять причину случившегося. Но если мы займемся этим втроем, то точно сможем найти ответ, – голос Ари звучал хоть и неуверенно, но решительно.

Сплоченные молчаливым согласием, мы все вместе отправились в основной корпус, где у нас сейчас должна была идти лекция по философии, обдумывая на ходу причину нашего опоздания.

Последующие дни мы почти не вылезали из библиотеки, с трудом совмещая выполнение домашних заданий с поиском всевозможной информации о магии. Количество заданий увеличилось в разы, как и их сложность – первый триместр нашего обучения подходил к концу, а с ним с каждым днем неумолимо приближались первые промежуточные экзамены.

Как ни странно, но Ада незаметно для всех, и для самой себя тоже, вписалась в нашу компанию. Она стала тем самым недостающим звеном, что разбавляла нашу меланхоличную атмосферу своей неуемной энергией. Для меня такая сторона Ады Набелит стала откровением. Конечно, ее любовь к насмешкам никуда не делась, но теперь они хотя бы стали скорее дружескими поддевками, нежели язвительным глумлением. Девушка оказалась настоящей душой компании, раскрывшись, словно цветок с шипами – она почти никогда не унывала, но при этом ей хватало усердия и сообразительности, чтобы на лету схватывать материал, из-за чего только мне, пожалуй, приходилось проводить больше времени за бесконечной зубрежкой учебного материала.

Внезапное потепление в отношениях с Адой стало шоком для всего остального курса, который с самого начала учебного года наблюдал, как грызутся между собой две представительными Великих Домов, как кошка с собакой. Более того, Ада в крайне жесткой форме запретила остальным набелитам как-либо пытаться доставать нас с Ари, и даже прилюдно обругала Нару, когда та в очередной раз обозвала северянина книжным червяком.

– Лучше бы держала рот за замком, так хотя бы выглядишь умнее, – гневно одернула Ада, ошарашив тем самым подругу.

Наверное, если бы у Нары было право, она бы оскорбилась до глубины души за такое, но все, что ей оставалось – молча наблюдать, как ее госпожа весело проводит время с новыми друзьями, над которыми совсем недавно они все вместе издевались.

Помимо учебы, приходилось еще и соблюдать и причитающееся по статусу времяпрепровождение, а именно – посещение званых обедов, приемов, вечеров и балов. И благодарить за это стоило лишь Десая. Каждый день по моему возвращению из Академии Каталина зачитывала мне несколько предварительно одобренных Софией приглашений, а я уже готова была на стенку лезть, разрываясь между обязанностями наследницы Великого Дома и студенткой Академии.

Уж не знаю, что задумал арраканский змей, но это чрезмерное внимание утомляло, а от количества фальшивых улыбок, которые мне приходилось изображать перед гостями, уже начинали болеть мышцы на лице. Было тяжело находиться среди всех этих льстецов и прихвостней, каждый из которых вел свою игру – тайную или неумелую, отчего очередной прием словно бы высасывал из меня жизненные силы. Я не успевала отдохнуть перед началом учебной недели, из-за чего усваивать новый тяжелый материал, который нам начали давать, становилось все труднее. Ну и, конечно же, все это сказывалось на моем настроении – даже Ари подметил, что моя беспричинная раздражительность уже начинает переходить границы.

– Если тебя так все это не нравится, почему просто не откажешься? – пожал он плечами, не отрываясь от очередного увлекательного тома «Исследование магических форм жизни и их взаимодействия с экосистемой».

Мы в очередной раз допоздна засиделись в библиотеке. Пока я второпях доделывала задание по алгебраическим исчислениям из-за того, что вчера вечером была приглашена на ужин к очередным вельможам, чьи имена я уже даже вспомнить не могу. Хус уже давно расправился со всеми задачами, он взял себе пару книжек со стойки исследовательской литературы, чтобы немного «расслабиться».

– Я и так отказываюсь от большей части приглашений просто потому, что тогда придется всю неделю по гостям разъезжать, – я вздохнула, когда в очередной раз смазала чертеж перьевой ручкой.

– Трата времени, – фыркнул Ари. – Мне вот абсолютно все равно на приглашения. И ты их игнорируй.

– Я маркиза, Ари. И завидная партия для большинства этих жлобов, только и мечтающих откусить кусок побольше, да еще и с флотом моего отца в придачу. Пока есть возможность, нужно узнать как можно больше о тех, кто захочется нас использовать. Сейчас я – лицо нашей семьи, нельзя давать повода думать о нас плохо.

– Тебе есть разница, что будут думать эти лизоблюды? – светлая бровь изогнулась, а ледяные глаза смотрели с таким же ледяным выражением. – Ты же знаешь, что ради выгоды они готовы вцепиться друг другу горло, как стая бешеных собак. Смысл пытаться с такими дружбу заводить?

– Это не дружба, – возразила я. – «Хочешь узнать своего врага – выпей с ним чашку чая».

– Нумерис Эннецис, «Тактика дворянской войны», – Ари безошибочно определил автора моей цитаты. Впрочем, в пору было бы уже перестать удивляться его эрудированности. – Смотри, чтобы это не обернулось потом против тебя же.

– Думаешь, я настолько наивна, чтобы рассказывать им хотя бы толику важной информации? – фыркнула я.

– Это ты так думаешь. Любая брошенная фраза может обернуться не в твою пользу. Чем меньше про тебя вообще что-то знают, тем больше будут пускать слухов, настолько далеких от истины, что даже правда легко затеряется среди них.

– Дай угадаю, опять чья-то цитата?

– Мне так матушка говорила, – серовато-бурые пятна на бледном болезненном лице выдали смущение Ари.

– Твоя матушка очень мудрая женщина, – кивнула я.

– Да. Жаль вот только отец этого не ценит, – тяжело вздохнул северянин, переворачивая страницу.

– Правда? – я удивленно оторвала взгляд от своих вычислений. – Звучит так, словно бы Айварс и Джордис… не слишком ладят.

– Я… – Ари запнулся, собираясь с мыслями. – Наверное, когда-то они и вправду любили друг друга. Когда матушка была дочерью майора Серой Гвардии, а отец – седьмым сыном ярла Хус, приехавшим в столицу, поскольку в родном доме ему не было места. Она никогда не думала, что станет женой правителя Нортланда. Но, когда к тебе сватается сам ярл, отказываться не только невежливо, но и глупо. Дедушка тогда настоял на этом браке, и мать подчинилась его решению. Он верил, что его дочь сможет женской рукой остудить юношеский пыл молодого нортлинга и направит его мудрыми советами. Однако отец… слишком отец. Не привыкли на севере, чтобы женщины помыкали мужчинами, а потому он быстро пресек все ее попытки вмешиваться в политические дела Дома.