Текст книги "Черное солнце"

Горечь разочарования подкатила к горлу едким комком. Получается, у меня все же нет дара?..

Сзади раздался обеспокоенный голос Ады:

– Камилла…

Я растерянно обернулась. Что ее так ужаснуло? Но взгляд ее был прикован ни к двери, ни к окну, ни ко мне. Они в месте с Ари с ужасом и непониманием уставились на сферу.

– Смотри… – прошептал северянина одними губами и указал пальцем на мою руку.

Кожа покрылась мурашками от страха. Внутри все заледенело, пока я смотрела, как кровавые капли кружили у моей ладони, подобно искоркам огня у Ады несколько минут назад.

– К-кровь? – я запнулась, глядя как красные нити обвиваются вокруг пальцев. – Какая магия отвечает за это? Не помню такого в книге…

– Я… я… я не знаю… – растерянный голос парня был полон паники, он отпрянул на шаг от стола. Глаза лихорадочно метались с Ады на меня, а затем на кровь, парящую над моей рукой.

Ада потянулась к сфере, но тут же одернула ее – кровь из руки хлынула сильным напором, стремясь воссоединиться с каплями у сферы.

– Тогда что это? – я начинала терять самообладание, срываясь чуть ли не на крик, меня трясло от тревоги и злобы. – Что это за чушь?! Я не помню, чтобы в книгах описывалась хоть одна магия, которая реагировала бы на кровь!..

Ада одернула меня от сферы, и кровь начала медленно и противно стекать вниз, заливая пол и ноги кровавыми пятнами.

– Эй, кто здесь!

Внутри все перевернулось. Мы все замерли, надеясь, что охранник пройдет мимо, что вот-вот он просто развернется и уйдет. Но голос из-за двери настойчиво продолжил:

– Я знаю, что вы здесь…

– Что случилось? – теперь к нему присоединился второй голос.

– Кровь на полу видишь? Тянется с того этажа. Кто-то в лабораторию проник.

– Ох, пресвятой Император…

– Сторожи их, я за подмогой!

Теперь уже ни для какой рассудительности места не оставалось. Ари часто задышал, последние остатки мужества покинули его.

– Что делать? Нас поймают, исключат, отправят на допросы, посадят в тюрьму, я не хочу…

– Стоп, – прервала Ада его бессвязный словесный поток. – Нам нужен план.

– Да какой тут план! О, Император, все кончено! Нам крышка! – надрывно прикрикнул Ари, его голос надломился.

Я лихорадочно соображала. Взгляд устремился к чаше, в которой все еще подрагивало пламя.

– Он там сейчас один. Отвлечем его огнем, благо у нас еще много эбонита, а сами со всех сил ринемся вниз, пока он будет занят.

– Да, стоит попробовать, – кивнула Ада.

Ари ничего не ответит. Судя по его состоянию, он сейчас вообще не мог здраво рассуждать, часто и прерывисто дыша, словно загнанный в угол дикий зверь. Снаружи тем временем продолжались доноситься настойчивые призывы открыть дверь и сдаться по-хорошему. То и дело ручка яростно дергалась.

– А как же наши вещи? – спохватилась Ада.

– Не до них сейчас!

Набелитка стиснула предплечье Ари. Она положила пальцы на ключ, и замерла, ожидая моей команды. Я достала оставшиеся четыре жеоды.

– Три… два… – начала я медленно отсчитывать под барабанный стук в дверь, дожидаясь нужного момента. – Давай!

Когда ручка снова начала заходиться, Ада повернула ключ в замочной скважине, и дверь резко открылась настежь. Послышался неприятный глухой стук. Охранник, который со всей силы тянул на себя ручку, отлетел на добрых несколько футов, и теперь распластался на паркете. Он держался за голову, стараясь прийти в себя, но мы не дали ему такого шанса.

Моля Императора, чтобы он не сильно пострадал, я легко расколола жеоды, кинув жидкий огонь прямо на него. Рукав камзола и штанина тут же загорелись, и в последний момент я увидела ужас в глазах мужчины, когда он осознал произошедшее.

Мы же со всех ног бежали к лестнице, не оборачиваясь на жуткие крики позади. Ада тянула Ари за собой как тряпичную куклу, парень все еще находился в глубоком шоке. Лестницу мы преодолели в два прыжка, оказавшись на пролете, я остановилась и достала зеркало, чтобы быстро осмотреть первый этаж – мало ли, вдруг за углом уже приближается остальной патруль.

– Быстрее, вниз! – крикнула я, легко преодолев лестницу.

И тут нога Ари подкосилась, парень пошатнулся, вырвался из хватки набелитки и кубарем скатился вниз.

– Ари!.. – Ада в ужасе метнулась к нему, перепрыгнув разом все оставшиеся ступеньки, как кошка приземлившись рядом.

– Как ты? – обеспокоенно спросила я, подойдя к другу. Тот держался за ногу, будто бы ему ее отрубили.

– Болит… – проскулил он.

– Давай, хватайся, мы почти выбрались, – как можно ободряюще и спокойнее сказала набелитка, подставляя парню плечо, чтобы тот смог подняться.

Но стоило Ари встать и опереться на ушибленную стопу, как тут же резко вскрикнул от боли. Он задрал штанину – даже под меховыми сапогами было заметно, как сильно успела распухнуть лодыжка.

– Кажется, я ногу сломал, – процедил он, и его снова начало трясти.

На перелом действительно походило, но нельзя было показывать ни страх, ни отчаяние.

– Ничего, скоро уже будем дома… – я так же помогла другу подняться. – Сейчас скроемся на цокольном этаже, и нас там уже никак не найдут! Готов?..

Ари кивнул, желваки у него ходили ходуном каждый раз, когда он хотя бы слегка наступал на поврежденную ногу. Не смотря на свою худощавость, Ари оказался на удивление тяжелым. Тащить его было неудобно, и из нас двоих только Ада более-менее подходила по росту, чтобы удержать парня и выдержать его хватку.

Мы скрылись в темном лестничном пролете, когда мимо пронесся небольшой отряд охранников. Запоздало я поняла, что зеркальце так и осталось лежать у подножия лестницы, где я его и обронила. Но сейчас нельзя было думать ни о чем – они об оставленных вещах, ни о пострадавшем охраннике. Главное – удрать отсюда подальше.

Лабиринт показался непреодолимым – узким, извилистым, но каким-то чудом мы нашли нужны ориентир – огромную башню из коробок, укрытую грязной пыльной тканью. Открытый люк разил своим мерзким запахом, но и до него уже не было дела.

Все дальше было, как в тумане – мы помогли Ари спуститься по лестнице, взяли у него план канализации, по пометкам нашли нужные коридоры. То и дело мы останавливались, чтобы дать пострадавшему северянину передохнуть. Передвигались мы медленно, осторожно, отчего я мысленно уже смирилась с тем, сколько времени мы на это потратили. Когда заметили очередную лестницу, ведущую к открытому люку, только тогда я выдохнула.

Все осталось позади. Все, не считая ужасной открывшейся нам истины, изменившей все раз и навсегда. Волшебники до сих пор существуют. Мы – живое тому доказательство. Как так вышло? Почему мы? Каким образом у нас появились силы? Но, может, если Империя врала насчет того, что четыреста зим назад никаких магов уже не существовало, может, она врет и о чем-то еще?..

Свет уже зажженных фонарей казался невозможно спокойным. Будто бы мы очутились не на обычной тихой улочке, а в другом мире, нереальном, эфемерном. Ада тяжело дышала. Теперь, когда опасность была позади, ее тело пробивала дрожь.Ари плюхнулся прямиком на тротуар, зачерпнул горсть придорожного серого снега и, с нескрываемым облечением приложил его к посиневшей ступне, совершенно не заботясь о заливающейся в ботинок с талой водой грязи.

– Ну, теперь осталось только придумать оправдание всему этому, – вздохнула я.

В этот момент нас укрыла огромная тень, и я услышала знакомый до дурноты сладкий запах.

– Очень надеюсь его слушать.

***

Спустя час причитаний у брата Арсения, кажется, закончился словарный запас, каким можно было бы описать безрассудство и опасность вечерних прогулок трех молодых аристократов без надзора или телохранителей.

– Какой нонсенс! – он снова недовольно тряхнул головой. – Вы подставили под удар не только свою честь, но и честь ваших сервитуариев! Подумать только – наследники Великих Домов выбрались в окно, как какие-то воры! А потом одни решили в таком виде отправиться на ночную прогулку, еще и в Симпецию. Да еще и моего господина покалечили…

– Я поскользнулся, – прохрипел Ари, стиснув зубы, пока София обрабатывала его ногу.

Женщина то и дело бросала на меня сердитые взгляды. И то, что она не произнесла за весь вечер ни слова, говорило лишь об одном – буря грянет дома, вдали от посторонних глаз.

– Вы же знаете, какие у вас хрупкие кости, – продолжил причитать Арсений. – А если перелом? А если не получится ногу срастить правильно…

– Нет тут перелома, – сердито буркнула Оре. – Просто сильный ушиб. Припарки, мази, покой – и через пару недель господин Хус будет на ногах.

Пока старик-сервитуарий искал новые претензии, голос подал брат Матиас.

– Я тоже не ожидал от вас такой выходки, молодая госпожа, – он сверлил взглядом Аду. – Вы и так не славились покладистым нравом, но ваш отец убедил меня, что жизнь отдельно от вашей семьи пойдет вам на пользу. Однако теперь я вижу, что ваша матушка была права – за вами нужно круглосуточное наблюдение и полный контроль за тем, чем вы заняты.

– Не твое дело, чем я занимаюсь в свое свободное время. Ровно, как и не дело Джамилии, – огрызнулась Ада, на что Матиас лишь так и застыл с открытым ртом.

– Это все дурное влияние вашей воспитанницы, София, – обвиняющим тоном заметил Арсений, и та, опешив, повернулась.

– Прошу прощения?..

– Господин Хус был хорошим, послушным, тихим мальчиком до того, как в Столице не начал водить дружбу с этой… юной госпожой.

– Точно-точно, – поддакнул Матиас, обрадовавшись, что теперь появился виновник. – Госпожа Набелит тоже резко изменилась после того, как начала общаться с госпожой Кустодес. Это все недостаток вашего воспитания, сестра! Впрочем, это можно списать на ваш возраст – все-таки не стоило поручать в первые воспитанницы сразу же такую… непростую семью. Здесь нужна была жесткая твердая рука, а не потакание желаниям вашей воспитанницы.

– Да как вы смеете меня в чем-то упрекать, – зашлась Оре, побелев от праведного гнева. – И уж тем более в чем-то упрекать юную госпожу! Не спорю, за такой проступок она должна понести наказание, но они же не совершили какого-то преступления, чтобы так осуждать их.

Я содрогнулась под тяжестью брошенных обвинений – София и не понимала, насколько попала в точку. Она, прищурившись, продолжила свою тираду:

– Или хотите сказать, что никто из всего перечня ваших воспитанников ни разу не сбегал на ночные прогулки? Что ни разу юные господа не были замечены на красных улицах, а молодые незамужние дамы всегда отличались только благочестивым поведением? И всегда подобные поступки вы расценивали исключительно, как свою собственную некомпетентность?

Укоренные, сервитуарии ничего так и не ответили Софии. Дарен и Максимилиан продолжали хранить молчание, внимательно наблюдая за происходящим.

– Это была моя идея, – подала голос Ада. Я подняла на нее удивленные глаза. – Мне хотелось немного… свободы, и предложила друзьям пойти со мной в город на празднества, чтобы… Чтобы посмотреть, как развлекается простой народ. Вся вина целиком и полностью на мне, не надо обвинять ни в чем ни Ари, ни Камиллу.

Я глянула на парня, но тот так ни разу за вечер не поднял глаза, виновато уставившись в пол.

– Это прекрасно, что вы осознаете свою ответственность, моя дорогая, – сухо сказала София. – Однако же у них есть своя голова на плечах. Они знали, чем могла обернуться подобная выходка, если бы вас кто-то заметил или, не приведи Император, с вами что-то случилось. Но не проявили благоразумие, не отказались и не отговорили вас от этой затеи. За их выбор им полагается такое же взыскание, после которого, я надеюсь, все вы будете впредь больше думать о последствиях своих решений.

Когда очередная порция упреков и обвинений были вылиты на нас, как ушат нечистот, София закончила обрабатывать ногу Ари и царапину Ады, нас попросили спешно собраться и покинуть поместье. Мы с набелиткой отправились переодеваться, чтобы поскорее избавиться от мерзко пахнущих одежд, но с Ари так и не вышло поговорить – почти сразу же он, все еще опираясь на плечо Арсения, вышел во двор, так и не удостоив нас взглядом.

И все же, никакие упреки и наказания сейчас не имели для меня никакого значения. Все мои мысли были заняты тем, что мы увидели в лаборатории. То, что произошло с нами. Со мной…

Почему-то в голове всплыли сказки и былины, которые я не раз читала. Сказки о колдунах, что насылали болезни и проклятия на людей, некромантах, что властвовали над душами и телами мертвых… Те самые злодеи, против которых обычно сражаются силы добра. Те, из-за кого против магов все и ополчились. Неужели… и я такая? Неприятные догадки о природе моей силы клубками змей копошились в голове, стискивали голову давящими кольцами…

– Интересно, что она такое использовала?

Голос Ады вывел меня из раздумий. Она уже успела сменить одежду, и теперь внимательно разглядывала руку.

– Что?

Она показала мне поврежденную ладонь. На месте недавнего глубокого пореза красовался едва зарубцевавшийся шрам.

– Она чем-то обработала рану, и она почти сразу стянулась.

– У нее большие запасы лекарственных средств, – вздохнула я, продолжая натягивать платье. – Знала бы ты сколько раз ей приходилось замазывать коленки и ссадины на локтях нам с Каталиной, когда мы во что-то вляпывались. То с дерева упадем, то с мальчишками подеремся, то через стену неудачно перелезем…

– Но все же… Ни одно средство так быстро не излечивает раны. Как думаешь, что это?

– Да какое сейчас это имеет значение, – раздраженно огрызнулась я. Ада поникла, и я запоздало поняла, что подруга просто хотела немного подбодрить меня, помочь отвлечься от тех же тяжелых мыслей, что мучили и ее саму. Ада все же соображает быстро – наверняка она уже тоже предположила, какой магией я могу обладать.

Повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь шорохом одежды.

– Через неделю начнутся экзамены, – сказала Ада, когда мы спускались вниз. – Сомневаюсь, что получится теперь встретиться раньше, но в Академии нам никто не сможет помешать общаться.

Я лишь устало кивнула.

– Увидимся в Академии, – негромко сказала я ей напоследок, и в сопровождении Максимилиана и гордо держащейся сестры Софии мы покинули поместье Ады Набелит.

Пока мы ехали в молчании Максимилиан то и дело ловил мои недовольные взгляды, но даже и бровью не повел, оставаясь все таким же невозмутимым, явно ничуть не раскаиваясь в том, что отдал нас на растерзание встревоженным сервитуариям, которые, разумеется, успели обнаружить нашу пропажу.

– Лучше бы сказала спасибо, что это я вас нашел, а не Дарен. Или еще кто, похуже, – в конце концов произнес он, в очередной раз увидев мое негодование. – Очень сомневаюсь, что вы смогли бы хоть как-то объяснить тот факт, что я застал вас троих вылезающими из сточной клоаки.

– Почему тогда не помог нам? – с болью спросила я, в очередной раз почувствовав укол предательства.

– Госпожа, а что я должен был подумать? Я увидел следы, тянущиеся от окна комнаты вашей подруги, увидел приоткрытое окно, но никого видно не было. Вы понимаете, что я не на шутку перепугался? С вами могло что-то случиться.

– Да что со мной может случиться?! – взорвалась я. – Я никому не нужна в этом городе.

– Вы глубоко заблуждаетесь, – подала голос София. – Никогда не думала, что вы можете поступить так опрометчиво. Вы действительно не понимаете, насколько важны? Что будет, если вас похитят, например?

– Кто?

Женщина задумалась.

– Например, те, кому нужно досадить вашей семье. Возыметь на Кустодес рычаги давления. Вы же не думаете, что отец отвернется от вас, если вы окажетесь в беде? Поэтому и стоит быть осмотрительней, что бы у герцога не было причин для беспокойства.

Опять. Опять все крутиться вокруг Дома, вокруг отца. Никому нет дела до того, что скрывается за моим именем, глубоко внутри. Каталина дружит со мной, только из-за того, что поневоле она стала воспитанницей отца. А если верить словам Луизы, то так и вовсе шпионит за мной. София никогда не видела во мне ничего, кроме способа воздействия на герцога и своих карьерных амбиций в Ордене. Даже Ян, которого я считала своим близким человеком, который уже раз не принимает мою сторону, когда мне это было так нужно.

– Как же мне все это надоело. Разве не вы говорили мне, что мне надо самой выбирать? И что надо поступать так, как я считаю правильным? Так почему, когда я действую именно так, как меня учили всю мою жизнь, в итоге я оказываюсь виноватой?

Губы Софии дрогнули.

– Это не значит, что вы вправе поступать так, как вздумается. Подобные выходки лишь подрывают наше доверие к вам, – парировала сестра.

– Речь не о доверии! – выпалила я. – Речь о том, что меня постоянно окружает ложь и недомолвки. О каком доверии вообще можно говорить?

– Госпожа, доверие – это то, что не так легко заслужить, но очень легко потерять, – холодно заметил Хан. – Сколько раз вы обманывали нас, пользуясь нашей благосклонностью? И это только те случаи, о которых мы узнали. О скольком еще вы утаиваете до сих пор? Ничто не безгранично, особенно когда вы зачем-то сами стремитесь разрушить свою жизнь, скрывая от нас опасные тайны.

– А сколько моих секретов вы выдали отцу, потому что «хотели, как лучше»? Или мое доверие ничего не значит? – сдавленные рыдания норовили вот-вот вырваться из груди от такой несправедливости.

Ян резко изменился в лице. Суровый взгляд, которым он раньше он никогда меня не награждал, впился в меня отравленным клинком.

– Вы забываетесь, госпожа, – процедил телохранитель. – Вы ставите свои интересы выше благополучия вашей семьи. Это не то, чему учил вас герцог. Не те ценности, которые передаются из покон веков в роду Кустодес. Мой долг – охранять честь Его Высочества и его семьи, и, если надо, я буду охранять вас от самой себя. Я считал вас куда мудрее и благоразумнее, и был уверен, что вы выдержите все испытания в Столице, но не прошло и полугода, как вы уже забыли все, о чем вас много раз предупреждали. Если, конечно, не хотите прославиться, как позор своего Дома, то впредь я советую вам думать, прежде чем что-то делать.

До конца пути мы больше не проронили ни слова. Я надеялась быстрее укрыться в комнате, остаться одной, не думать ни о чем, что случилось за последнее время – ни о словах Луизы, ни об открывшейся мне стороне Лео, ни о парящей вокруг руки крови. Все это казалось мне одни сплошным кошмаром, который почему-то все никак не заканчивался.

– А ну, не так быстро, – София перехватила меня, когда я была уже готова взлететь по лестнице, и теперь крепко держала за запястье. – Вы же не думали, что избежите выговора?

Я выхватила руку.

– Я сейчас не настроена на разговор.

– А вас никто и не спрашивает, – ледяным тоном процедила сервитуария.

Она жестом указала на кресло в гостиной и дождалась, пока я не усядусь.

– Ну? Что, внезапно язык проглотила? – сурово спросила она, видя, что я не тороплюсь раскаиваться.

– Что ты хочешь от меня услышать? – устало спросила я.

– Правду, девочка моя, правду. И лучше тебе не увиливать, сейчас тебя это не спасет. Учти, от твоего ответа будет зависеть твое дальнейшее пребывание в столице. Хватит с меня всех этих хитростей, которыми ты нас потчевала.

– Правду? – я прищурилась. – А почему же я лишена такой роскоши, как правда? Почему никто никогда не говорил мне о грязных тайнах нашей семьи? И почему я узнаю все всегда от посторонних?

Серо-зеленные глаза растерянно смотрели на меня, в них отчетливо читался страх.

– О чем это ты?..

– О неугодном Империи герцоге, на место которого был так удачно поставлен преданный Империи до мозга костей гвардеец, вернувший провинцию на проторенную дорогу безропотной покорности. О том, что сервитуарии на самом деле не «несут свет Имперских Истин», как вы утверждаете, а просто проталкивают нужные для имперцев идеи, чтобы с грудным молоком мы не вздумали подымать голову. Что ты – как и все сервитуарии, точно такая же двуличная шпионка, которая передает информацию в Орден, чтобы потом имперцы могли использовать в своих целях. Вы просто продаете своих воспитанников повыгоднее, чтобы потом получить назначение получше…

Наставница, шокированная, могла лишь смотреть на меня. Казалось, слова эти выбили ее из колеи.

– Откуда… Ах, да, Луиза, – ее тут же гневно передернуло. – Мне следовало догадаться, что эти паршивцы будут пытаться склонить тебя на свою сторону.

– А разве они не правы? Разве это плохо, что Дома должны жить с подачки Империи? А в случае неподчинения заканчивать так же, как это случилось с Домом Амашито в Арракане?

– Все не так просто, как тебе кажется, – София попыталась оправдаться, но я прервала ее.

– Хватит с меня всего этого. Хватит с меня интриг, нравоучений, хватит лжи и попыток контролировать, изменить меня… Почему ты умолчала, что была знакома с мамой, когда вы вместе были на обучении в Ордене?

– Ты и об этом знаешь… – женщина потупилась. – Что ж, Луиза оказалась куда более пронырливой, чем я думала. Надо отдать ей должное. Хотя, думаю, это дело рук Фальконе… Впрочем, не важно. Мне жаль, что вся твоя жизнь соткана обманом, но все это ради твоей же безопасности.

– Ах, да, я и забыла, – я закатила глаза. – Я же такая обуза для всех, что если, не приведи Император, за меня не будут решать, то от меня будут одни беды.

– Мир не крутится вокруг тебя, – голос Софии вновь стал жестким, твердым. – На кону стоит слишком многое, чтобы рисковать всем из-за твоих прихотей.

– Так зачем все это? Зачем мы вообще приехали сюда, если вы знали, что так будет?

– Если бы не приехали, это был бы прямое неповиновение приказу Императора. Неужели ты не понимаешь, что и ты, и даже Леонард, просто заложники в руках имперцев? Залог покорности Эстебана? И да, если для сохранения шаткого мира, мне придется решать за тебя, врать тебе или контролировать каждый твой шаг, – да услышат меня Старые Боги, – именно так я и поступлю. Потому что я знаю, что стоит на кону. Итак, что вы устроили со своими друзьями?

Я лишь молчала, продолжая испепелять взглядом сервитуарию.

– Что ж… пусть так, – сухим тоном подытожила она, так и не добившись ответа. – Вы, кажется, должны были сегодня усердно заниматься? До начала экзаменов у вас неделя. Всю эту неделю вы будете очень усердно к ним готовиться. Под домашним арестом. И даже носа за дверь не высунете. А после окончания экзаменов, в начале следующего триместра, я сообщу в Академию, что вам не здоровится и вы будете вынуждены прервать свое обучение.

– Нет! – я в ужасе вскочила.

Темная бровь изогнулась.

– Вы, кажется, не поняли своего положения, госпожа. Это не угроза. Это – констатация факта. Если вы хотите играть в свои игры, то вам лучше сидеть дома, где вы своими опрометчивыми поступками не сможете навредить никому, кроме себя самой.

Я бы хотела подумать, что София блефует, но я знала, что это не так. Она говорила со всей серьезностью, и, уверена, отец будет только рад снова запереть меня в четырех стенах, пока не появится возможность сосватать меня повыгоднее…

Как же быть с тем, что я уже знала? Я не смогу жить с ослепившей меня истиной. Мысль о доме, которая еще недавно меня так грела, теперь казалась мне смертным приговором. Но рассказать Софии о том, что мы сделали – тоже. Сервитуария никогда не станет утаивать от Ордена, и я даже не могла представить, какая участь меня ждет… И не только меня – Ари и Ада тоже попадут под удар.

Предать друзей ради призрачной надежды, что я смогу остаться с ними здесь? Надеяться, что Оре сдержит тайну и не донесет в Орден на нас? «Но ведь и у Софии есть тайна, которую она хранит» – промелькнуло у меня, вспомнив резную фигурку женщины и тихий распев молитвы.

– Я же вижу, тебя что-то терзает, дитя, – женщина подошла ближе, осторожно положила руки на плечи. – Ты… Сейчас ты уверена, что я тебе враг, но это не так. Я всегда была на твоей стороне, и всегда буду. Ты – самое дорогое, что есть в моей жизни. И если иногда тебе кажется, что я иду против тебя, что не прислушиваюсь к тебе, это не значит, что я не люблю тебя всем сердцем. Если что-то с тобой случится, я себе этого не прощу.

Она нежно провела рукой по моей щеке, убирая назад мои непослушные волосы. Я чуть вздрогнула, когда ее пальцы коснулись кожи.

– Ты мне не мать, – тихо, с нажимом, сказала я, видя, как мои слова ранят ее сильнее самого острого лезвия.

– Нет… Разумеется, нет. И никогда бы не могла тебе ее заменить. Рената была одна такая. Единственная и неповторимая. Каждый раз, смотря на тебя, на твою взбалмошность и упрямство, то вижу ее. И каждый раз корю себя за то, не имела права ничего говорить все эти годы, после того, как она пропала. Что не смогла уберечь ее от беды…

Я подняла расширившиеся глаза, не веря своим ушам. Мне послышалось или?..

– Пропала? – повторила я.

София коротко кивнула. Странная легкость в голове подкосила ноги, и я рухнула на мягкие подушки с застывшим лицом. Сервитуария аккуратно села рядом.

– Я понимаю причину твоего недоверия ко мне. И даже могу сказать, что ты имеешь на это полное право. Если я расскажу тебе то, что знаю, ты сможешь открыться мне в ответ?

– Поклянись своими богами, – прохрипела я, все еще находясь в странном состоянии цепенящего шока.

Оре недовольно поджала губы, но затем сделала странный жест рукой, поочередно прислонив пальцы ко лбу, губам и сердцу.

– Клянусь именем своей покровительницы Елены, Первозданной мира сего, что открою свои тайны по своей воле. И да отвернутся от меня Старые Боги, если я солгу.

Я коротко кивнула. Конечно, клятва именем ничего не значащих для меня божеств вряд ли могла считаться легитимной, но не для наставницы, которая всерьез к этому относилась, что меня более чем устраивало. София терпеливо продолжила.

– Я свое слово дала. Теперь, пожалуйста, расскажи, где вы были сегодня вечером и что делали. Если ты хочешь, чтобы разговор остался между нами, это слово я тоже сдержу, чтобы вы не учуди…

– Мы пробрались в Академию, – выпалила я.

Женщина уставилась на меня и часто заморгала, будто бы не расслышав.

– Вы… ЧТО?!

– В лабораторию, если быть точными…

Оре уткнулась лицом в ладони, тяжело выдыхая. Я, конечно, ожидала чего угодно, но точно не такой реакции. И никаких криков? Никаких угроз?

– Могу я знать, как вы туда попали и зачем?

– Марк Хеби, ну который из Синдиката, раздобыл по моей просьбе планы помещений, и мы через канализацию проникли в нужный корпус.

Теперь к тяжелому выдоху добавился еще и громкий стон.

– Еще и этот тут замешан… О, Боги, дайте мне сил… Дай угадаю, причина как-то связана с теми заметками, что я у тебя видела?

Я молча кивнула.

– Мы… прочитали в одной древней книжке, что когда-то проводили ритуалы с лазуритовым хрусталем, чтобы…

– …Определить магический дар у людей? – закончила за меня сервитуария. Она оторвала лицо от ладоней, и такого растерянного выражения я у нее никогда не видела. – И вы решили, что за многие сотни зим в мире родилось два мага?

Я было уже хотела снова кивнуть, но настороженно замерла.

– С чего ты взяла, что магов двое, а не трое? – я подозрительно прищурилась, и София сразу замялась, поняв, что проговорилась.

Сервитуария откинулась на спинку дивана, уставившись в потолок, пока обдумывала нужные слова. В последний раз я ее такой видела, когда у нас предстоял разговор о половом созревании и различиях между мальчиками и девочками.

– Что ж, раз уже все так случилось, нет смысла скрывать… – София резко поднялась обратно, собравшись с силами. – Магия никуда не делась, просто люди не знают, как ей пользоваться. Ты и та девочка из Набелит являетесь носителями древнего дара. Или проклятия. Кому как угодно.

София тут же подняла руку, жестом пресекая какие-либо расспросы, и продолжила:

– Империя пытается убедить всех, что магии давно не осталось в мире. И убив всех колдунов и их детей, маги больше не рождаются. Но это не так. Источник магии лежит куда глубже, в наших душах. И искореняли магов еще очень долго даже после объединения Империи. А потом все древние тома, где были хоть какие-то упоминания о природе магии и ее использовании людьми, были благополучно уничтожены, а история переписана так, как было угодно имперцам. Как видишь, сейчас нет никого, кто бы поверил в то, что маги повсеместно встречались еще каких-то триста зим тому назад.

– Но… как такое может быть? Почему тогда маги, если они до сих пор рождаются, не являют свои силы?

– Видишь ли… Хм… Чтобы правда о магии не вскрылась, Император и создал Орден Сервитуариев. Не только для того, чтобы воспитывать поколения новых дворян, которые будут беспрекословно следовать догматам Империи. Они так же ищут рожденных детей, которые имеет магический отклик… Ох, – она снова скрыла лицо в ладонях и глухо произнесла. – Твой отец убил бы меня за этот разговор. Не думала, что он состоится так рано…

– Что… Ты знала?.. И отец знал? – я не могла поверит своим ушам.

– Конечно. Он с самого твоего рождения знал, что в тебе теплится дар. Была надежда, что он никак себя не проявит, и ты будешь избавлена от участи до конца жизни трястись в страхе, что эта тайна откроется.

– Тогда почему отец должен быть против этого разговора? – от потрясения я с трудом находила слова. – И чем это опасно?

– Потому что у твоей матери тоже был магический отклик, – выпалила София. – Она пропала предположительно из-за того, что имперцы смогли это выяснить. И герцог до сих пор винит себя в этом.

Я затаила дыхание, ожидая продолжения.

– Мы с Ренатой познакомились, когда я пришла в столицу в обучение сервитуариев. Она жила в сиротском приюте при Ордене, была чуть старше меня и уже стала аколитом. Мы с ней быстро сдружились – мы обе были родом с Нортланда, обе без семей и близких, обе горели желанием помочь людям, хоть и каждая по-своему… Но все изменилось в тот момент, когда она познакомилась с Эстебаном. Он тогда только-только начал свою карьеру в Столице, был подающим надежды кадетом. И она все бросила ради него. Рената не успела принести свои клятвы, а потому обязана была выплатить компенсацию за те годы, пока Орден кормил и воспитывал ее. Иногда так бывает, что аколиты хотят бросить обучение, но мало кто может потянуть такие суммы, оттого обычно послушники смиряются со своей участью. Но Эстебан, как выпустился из Кадетского корпуса, сразу же выплатил за нее весь долг перед Империей и Орденом, а потом, когда оба стали совершеннолетними, поженились. Эстебан быстро шел вверх по карьерной лестнице, желая дать своей семье все, чтобы ни жена, ни дети ни в чем не нуждались. А потом… Потом умер Грегор. И вся их жизнь резко поменялась. А когда Рената забеременела тобой, то сразу почувствовала, что в этот раз все иначе – что у тебя будет дар. Ей нужна была моя помощь, чтобы я могла определить это наверняка, как делала до этого с Валентином и Леонардом.