Текст книги "Черное солнце"

– И у вас есть лицензия на такие товары? – недоверчиво спросила я. – Не страшно вам подобным торговать под носом у гвардии?

– А вам, госпожа, самой не страшно ходить по столице под носом у гвардии? – в его голосе не было угрозы, но его проникновенный голос и странная улыбка пугали не меньше, чем странный гвардеец.

– П-простите?

– В этом городе есть многое, за чем наши доблестные стражи порядка не могут уследить. Людей так легко обвести вокруг пальца…

– Вы намекаете, что хотите одурачить нас и продать подделку? – я нахмурилась.

– Нет. Браслет такой же подлинный, как и камень, что украшает вашу прелестную шею.

Теперь по всему телу мурашками прошлась холодная волна – ухун был спрятан под меховой накидкой. Продавец улыбнулся еще шире, показал два пальца:

– Два золотых и масло для ухода за костью в придачу, – прошелестел он.

– Тебе понравилась эта штучка? – тихо спросила я, наклонившись к Аде.

– Ага, я думаю, куплю ее себе, – она нехотя оторвалась от прилавка. – Пускай все на званых вечерах будут думать, что я ведьма.

Она уже потянулась за кошельком, но я жестом остановила ее.

– А вот и нет, теперь моя очередь делать подарок. Беру, – кивнула я продавцу.

На его сухой физиономии растянулась улыбка. Он ловко выудил браслет длинными, словно паучьи лапы, руками, положил его в небольшую коробку и протянул Аде.

– Жду тебя снаружи, – радостно сказала она, скрывшись за полками, пока я рассчитывалась с продавцом.

– Учтите, что браслет требует особого… ухода. В коробке лежит инструкция, и я очень не рекомендую ею пренебрегать, – сказал он, подсчитав протянутые ему монеты.

Я колебалась. Меня разрывало между желанием убежать отсюда как можно быстрее и задать интересующий меня вопрос. И все же, набравшись смелости, я негромко выпалила:

– А лазуритовый хрусталь у вас случайно не продается?

Продавец замер, перестав отсчитывать монеты в своей ладони. А затем повернулся ко мне. Его пугающая улыбка сползла, оставив на лице непроницаемую маску.

– Зачем вам это, юная госпожа?

– Я… просто так интересуюсь…

– Такими вещами не интересуются просто так, – негромко начал он, окидывая меня оценивающим взглядом. – Вы же знаете особенности сего минерала?

– Конечно…

– Тогда вы должны быть осведомлены, насколько задавать такие вопросы опасно.

– Опасно? – я задумчиво посмотрела на продавца, пытаясь припомнить справку из учебников по поводу класса опасности, однако ничего такого припомнить не могла. – Простите, но я не помню, чтобы лазурный хрусталь был опасным или запрещенным…

Выражение на маске лица смягчилось, и продавец вновь странно улыбался.

– Вот оно как… Нет, госпожа, подобным товаром вы не сможете разжиться нигде в Столице, если не хотите для себя проблем.

– Почему? Насколько мне известно, этим минералом пользуются продавцы и ювелиры.

– Эта вещица опасна для тех, кто хочет сохранить свои тайны, – сказал мужчина, вновь нависнув надо мной. – В Столице хватает укрывающихся от голубых глаз. Так что не рекомендую вам «просто интересоваться» таким.

Опасно? Голубые глаза? Что за бред он несет? Не желая задерживаться тут ни минуты, я поблагодарила продавца и попятилась к выходу.

От сильного удара спиной обо что-то, у меня на мгновение полетели искры из глаз. Сама я чуть было не снесла ближайший прилавок с какими-то бусами. Чудом ничего не сломав и удержав равновесие, я опомнилась и бросилась проверить пострадавшего.

– Простите, я…

Я подняла глаза и тут же замерла. Передо мной стояла та самая незнакомка, что зашла вслед за нами. Женщина была до безумия красива, столь же прекрасна, сколь и пугающая. Бледная кожа, черные волосы, уложенные пучком, скрывались под широкополой шляпой, черты четкие и тонкие, словно бы воздушные, а ее холодные насыщенно-карие глаза разрезали меня острыми лезвиями. Незнакомка легко поймала равновесие, и даже ее узкое белое имперское платье никак не сковывало ее грациозных движений.

– Все в порядке, – ее улыбка была ледяной, а глаза на мгновение, как мне показалось, блеснули красным отблеском.

– Я… я… я.. – у меня пропал дар речи. Кажется, именно таких женщин называли роковыми. И именно так мне представлялись знатные аристократки из столицы – статные, величественные и внушающие почтение и страх.

– В следующий раз будьте аккуратнее, госпожа, – коротко сказала она и прошла в глубь магазина, не удостоив меня и взглядом…

– Камилла, ну где ты там?! – Ада стояла уже у выхода, нетерпеливо высматривая меня за стеллажами. – Иди сюда скорее!

Я с трудом отвела взгляд от роковой незнакомки, подошла к выходу. Ада схватила меня за руку, и вытащила наружу.

– Смотри! – чуть ли не кричала она, указывая в небо.

Вокруг нас опускались крупные хлопья, усердно укутывая брусчатку. Я, изумленная, стянула перчатку и, не взирая на холод, вытянула руку. Снежинки, одна за другой, словно бы маленькие птички, осыпались мне на руку, почти тут же превращаясь в мелкие капли.

Ада радостно крутилась на месте, как собачонка, раскрыв рот и пытаясь ловить снежинки ртом. Я рассмеялась и последовала ее примеру, совершенно не думая о том, что даме не пристало так вести.

Сейчас для меня это не имело никакого значения.

Впервые в жизни я увидела настоящий снег.

***

Поместье Игнация Раомоса было куда скромнее, чем я ожидала. Трехэтажное кирпичное здание было окружено небольшим ореолом сада, который сейчас выглядел как частокол черных силуэтов голых деревьев. Наверное, когда весной сад приходит в цвет, поместье становится очень уединенным и спокойным, защищенное от лишнего шума и любопытных глаз, но сейчас вид из окна комнаты Ари навевал лишь тоску.

Всего неделю, как я наконец-то воочию увидела снег, а однообразные белые пейзажи уже успели наскучить. Конечно, вид покрытого коркой льда реки или сияющие в солнечном свете белые холмы, которые сверкали, как усыпанные мелкими бриллиантами украшения, поражали воображение. А вот под колесами и ногами горожан мостовые и тротуары тут же превращались в грязное стекающее в канализацию серое месиво.

– Я смог сделать примерный план первого этажа, – сказал Ари, склонившись над нарисованной от руки схеме. – Когда мы очутимся в лаборатории, я постараюсь запомнить все куда лучше.

Как только на следующее после похода в Пецинию утро мы сообщили Ари, что успешно приобрели нужные для эксперимента компоненты, вместе мы приступили к разработке плана. Манолис не сводил с меня глаз на каждом практикуме, наблюдая за моими «успехами». Конечно же, не обошлось без помощи Ари и его познаний в экспериментальной магии, которых теперь было куда больше стандартной учебной программы за первый курс – наши вечера в библиотеке не прошли даром. Я бы в жизни одна не смогла бы рассчитать ни сопротивление материала, ни силу манаизлучения, ни коэффициент преломления маны, которые вычислялись с помощью сложных формул из учебников старших курсов. Манолис, который, судя по всему, не верил, что я смогу справиться хоть с чем-то, был удивлен, хотя и не понятно – приятно или же нет.

Такое пристальное внимание ко мне дало друзьям шанс чуть внимательней изучать учебные помещения, запоминая расположение и наполнение комнат. На последующих занятиях мы сделали еще несколько измерений маналитов, но уже в другой лаборатории, без использования лазуритового хрусталя, чему мы с Адой были несказанно рады. Каждая из нас боялась, что ненароком может привлечь лишнее внимание, если каким-то образом реакция сферы снова повторится. И теперь, благодаря усилиям ребят, у нас был примерный план классов центрального крыла, в котором проходили наши занятия. А заполнить недостающие пробелы мы собирались с помощью сопровождающего старшекурсника, который любезно проведет нас по лабораторному комплексу.

Асцилла Амициус, как и ожидалось, с радостью откликнулась на такое предложение. Вызвался попросить об экскурсии Ари – лучшего кандидата, чем талантливый северянин с отличной успеваемостью, у нас не было. Назначенный день, альбос⁹, уже завтра, а мы до сих пор не знаем, как все будет проходить и даже кто будет нашим сопровождающим. Вспоминая, чем закончилось незапланированное посещение лабораторного крыла в прошлый раз, я не могла не беспокоиться, что, попавшись на глаза Манолису или его помощникам, навлеку на нас беду.

– Брось, это же все с официальным разрешением, – Ада махнула рукой. когда я поделилась с ней своими переживаниями. – Мы же не сами по себе будем. А для нас главное – как можно лучше понять, как устроен корпус. Иначе план нам не составить.

Предварительно Ари предложил такую идею: во время одного из занятий задержаться, спрятаться в подсобном помещении, а вечером, когда в комплексе будет мало людей, быстренько пробраться в подходящий кабинет.

– Самое сложное – это раздобыть ключи. Мы даже не знаем, где они хранятся, – сказал Хус, обводя нас внимательным взглядом.

Ада заверила, что у нее есть навык по взлому, и даже продемонстрировала нам их, с легкостью пять раз подряд вскрыв замок комнаты под наши удивленные взгляды.

– А вас разве не запирали в детстве на денек-другой? – она удивленно и смущенно посмотрела на нас. Мы дружно замотали головой, и девушка залилась румянцем.

Мы с Каталиной хоть и не отличались хорошим поведением, но обычно все ограничивалось строгим выговором, на худой конец – поркой. А разочарованного взгляда отца, если весть о наших проделках достигала его ушей, хватало, чтобы осознать свою вину куда яснее телесных наказаний.

– И ты что, сама этому научилась? – поинтересовался Ари, не сводя глаз с тонкой заколки в руке набелитки, которой она ловко орудовала.

– Нет, конечно, – насупилась она. – Меня брат научил. Он всегда находил заточение несколько… обременительным и скучным. Откуда он научился этому – я не знаю.

Ада снова начала нервно покручивать на пальце перстень, явно смущенная нашей реакцией на ее «талант».

– Может, когда получится и замок в лаборатории вскрыть… – Ари задумался, явно внося у себя в голове коррективы в наш план.

– Что ж, тогда остается только заполнить наши пробелы завтра, и можно будет уже всерьез задумываться о том, как мы пронесем все нужные для ритуала составляющие… – начала было я, но осеклась.

В комнату постучали, и Ари резко накрыл все наши записи раскрытыми наобум учебниками.

– Юный господин, ужин почти готов. Ваши… кхм, друзья присоединятся к нашей трапезе? – в дверном проеме появился брат Арсений, сервитуарий семьи Хус. Заметив, что мы с Адой устроились по бокам от отигнира чуть ближе, чем полагалось по нормам приличия, он наградил нас полным осуждения взглядом.

– Да, с удовольствием, – оживленно ответила Ада, не дав нам открыть рот.

Арсений кивнул и удалился. Мы с Ари недовольно посмотрели на нее.

– Ну а что? Почему бы и нет. Мне интересно попробовать северную кухню, – пожала плечами она.

Я не хотела оставаться у Ари дольше положенного. Царившая в его доме атмосфера не располагала к гостеприимству. С Игнацием мне, хвала Императору, не пришлось пересекаться, а брат Арсений был крайне подозрительным человеком, который словно бы старался огородить своего воспитанника от любого стороннего влияния, как пекущаяся о своем птенце хищная птица. Странно было видеть такую привязанность от старика, хотя, наверное, ни один сервитуарий не может не проникнуться симпатией к ребенку. Прислуга в доме Игнация была серой и не заметной. Ари сказал, что дедушка меняет ее раз в месяц – он боится, что они могут шпионить за ним или пытаться выведать какие-то тайны, а потом юноша даже не старался из запоминать в лицо или по именам.

Свернув все наши заметки, мы спустились вниз. Дарен и Максимилиан дожидались на первом этаже, в специальной отдельной комнате. Большой лакированный стол из темного дерева в обеденном зале был уже сервирован, служанки торопливо выносили блюда.

К разочарованию Ады, повар не был знаком с северной кухней – на ужин были представлены типичные столичные блюда из рыбы и морепродуктов с разнообразными соусами и овощами. Но, тем не менее, выглядел ужин довольно аппетитно, и мой живот тихонько заурчал – я только сейчас осознала, насколько проголодалась.

Брат Арсений любезно пригласил нас ко столу.

– Господин присоединится к нам позднее, он еще занят работой. – чопорно заявил он, и, глядя на бесцеремонно усевшуюся за стол набелитку, которая тут же утащила несколько крупных золотистых виноградин, поморщился.

За трапезой Ари резко стал робок и неразговорчив, молча ковыряя запеченную с пряностями и лимоном рыбу, и пока сервитуарий не обращался к нему с вопросом, не смел открыть рта. Даже Ада чувствовала нависшую над столом холодную напряженность и умерила свою беззаботную манеру. Они любезно общалась с Арсением на отвлеченные темы, в основном касательно учебы, не смея вольничать при строгом сервитуарии.

– Ну а вы, госпожа? – мужчина обратился ко мне. – Как вы находите свое пребывание тут?

– О, город просто потрясающий, – учтиво ответила я. – До сих пор трудно поверить, что люди смогли не только создать нечто настолько грандиозное, но и сохранить в неизменном виде сквозь века.

– Да, я тоже после долгого отсутствия позабыл, насколько же величественна жемчужина Империи. А уж тем более я не помню такую раннюю и снежную зиму в Столице. Должно быть, я привез ее за собой. За эти года снежные просторы мне кажутся почти родными.

– Госпожа Джордис когда-то говорила нечто похожее, – я скромно улыбнулась.

– Вы знакомы с матерью юного господина? – мужчина непонимающе уставился на меня.

– Да. Разве вы не знали, что когда-то ярл Хус гостил в Веасе вместе с семьей и свитой?

Арсений задумался, но вскоре его лицо прояснилось.

– Прошу простить, госпожа, запамятовал. Я плохо знаю жизнь юного господина до того, как меня определили в его наставники. Это, конечно, крайне редкий случай для нашего Ордена – Великий Дом остался без услуг сервитуария…

– Я слышала от сестры Софии, что людей в Сервитуариуме всегда было в дефиците.

Арсений вздохнул.

– Увы, это правда, госпожа… Молодые аколиты приступают к своим обязанностям не раньше совершеннолетия, но их обычно определяют в Малые Дома. Несмотря на то, что даже двадцатилетний сервитуарий сможет дать достойное образование по всем стандартам нашего Ордена, многие старинные семьи убеждены, что чем старше сервитуарий, тем качественней будет воспитание.

Сразу же мне вспомнились надменные, как я поняла уже много позже, слова Джордис в адрес Софии.

– А сколько воспитанников у вас уже было, Арсений? – поинтересовалась Ада.

– До господина Хуса я воспитывал двух молодых баронов из Дома О’Рейли, маркграфа Грессер, затем прожил в Набелите, служа одной из жен паши Арслана Белава, однако моя воспитанница скончалась в раннем возрасте.

– Я знаю эту историю, – печально вздохнула Ада. – Кажется, она и ее дети подхватили гнилянку. Был целый скандал, боялись, что вспышка гнилостной оспы в столице могло привести к эпидемии. Я тогда была совсем маленькая, но запомнила, что умершая девочка была моей ровесницей, а сыну Белавы было около пятнадцати, как моему старшему брату.

– То была ужасная трагедия, – закивал Арсений. Карие глаза старика потускнели. – После того, как господин Белава отказался от моих услуг, поскольку у других детей уже были наставники, меня направили на дальний север, в Витгранс. И когда с молодым господином случилось несчастье, то…

Ари поднял на него ледяные глаза, и сервитуарий умолк, но все было понятно и без слов. Теперь все становилось на свои места. Арсений, который только что потерял свою юную подопечную, умершую у него на руках, попал в еще одну семью, где мальчик резко заболел неизвестной хворью.

– Я бы предпочел не подымать эту тему за столом, Арсений, – заметил Ари раздраженно.

– Как пожелаете, молодой господин.

На какое-то время молчание нависло над столом грозовой тучей.

– Получается, что вы уже не вернетесь в Нортланд? – вдруг спросила Ада. – Через три года Ари станет совершеннолетним, и вы будете освобождены от своих обязанностей. Вас приставят к другой семье или вы отойдете от службы?

– Скорее всего я уже останусь тут, в столице и займу место среди магистров Ордена, чтобы обучать молодых аколитов. Однако, если госпожа Джордис подарит ее супругу еще сыновей и дочерей, я почту за честь остаться в Белом Очаге и воспитывать наследников ярла Айварса. Ну а если Император будет милостив ко мне, и я проживу еще десяток-другой, то, возможно и детей будущего ярла.

На последнюю фразу Ари раздраженно повел плечами, однако, похоже, тот снова залился румянцем. Ада усмехнулась, прикрыв рукой улыбку.

До конца ужина брат Арсений больше не подымал вопрос о Витграсе. Он рассказывал о том, как в свое время был один из учеников Академии, о том, какими были профессора и преподаватели, делился воспоминаниями о бытности своей молодости. Хотя было сложно представить сморщенного лысого старика в нашем возрасте.

Время текло, ужин неумолимо приближался к завершению, а Игнаций так и не удостоил нас своим присутствием. Я покосилась на пустующее место во главе стола.

– Прошу простить негостеприимность полковника, – Арсений смиренно наклонил голову в извиняющемся жесте. – В преддверии карнавала и праздника Единения, у Серой гвардии столько забот. Все-таки, такая торжественная дата…

Что ж, с ним было сложно поспорить. Через месяц должен был начаться главный праздник Империи – Единение, ознаменовавший собой начало нового года, а также память о возникновении единой Империи. И в преддверии четырехсотлетнего юбилея празднества обещали провести с необычайным размахом. Целых две недели люди будут веселиться, пить, гулять, посещать театры и арены, горланить песни. Ну а уж говорить о том, как потяжелеют кошельки торговцев, трактирщиков и управляющих борделей и вовсе не приходится.

Самой необычной и отличительной чертой праздника всегда считался маскарад. Горожане подбирали себе костюмы заранее, а тематикой становились различные персонажи сказок и легенд, исторические персоны и мифические герои, или просто нечто экстравагантное. Наши однокурсники-среднеземцы уже которую неделю только и говорили как о этом, обсуждали запомнившиеся им наряды прошлых лет, что очень подымало ажиотаж и предвкушение у ребят из провинций, у которых праздник обходился без карнавального фестиваля.

Поэтому, когда София торжественно вручила нам с Каталиной наши приглашения, украшенные позолоченной печатью имперского солнца, мы обе с трепетом и волнением взломали печати, пергаментные с оттиском листы тряслись у нас в руках. Андо даже не стала сдерживать себя и завизжала от радости, перечитывая раз за разом выведенные аккуратным подчерком буквы.

– Помните, что вы будете представлять Дом Кустодес, – София старалась говорить строго, но не могла сдержать улыбку, глядя как мы обе радостно чуть ли не скачем по гостиной. – В этом году Император пригласил на свое торжество всех, однако Эстебан и Валентин не смогут присутствовать. А потому к вам обеим будет повышенное внимание.

В Веасе Единение и не праздновали с таким размахом. Обычно аристократы ограничивались пиром в честь наступления нового года, простолюдины просто веселились и отдыхали. Соседствующие с Империей северные графства иногда устраивали карнавальные вечера, но крестьяне и горожане находили эту традицию обременительной, а потому такие мероприятия так и оставались за закрытыми дверьми дворянских поместий.

София позаботилась о том, чтобы мы с Каталиной не выделялись из числа столичных жителей, заранее заказав нам костюмы. Чести быть приглашенными на бал-маскарад в императорский дворец были удостоены только знатнейшие аристократы, вельможи и высшие чины, и на таком приеме нужно будет показать себя только с лучшей стороны.

– Ари, а ты тоже приглашен? – поинтересовалась Ада, с озорным интересом повернувшись в сторону юноши.

– Да, – недовольно процедил тот, продолжая нехотя ковыряться вилкой в тарелке – аппетита у него явно не было.

– Господин Раомос очень долго обдумывал это решение, – строго заявил Арсений. – Однако держать мальчика взаперти все шесть зим обучения не получится, как бы полковнику того не хотел. Поэтому, по такому случаю, все же было сделано исключение.

– Но ведь нет ничего в том, чтобы иногда посещать приемы? – нахмурилась набелитка. – Он ведь наследник Хус, Великого Дома севера. Как по мне, это отличный шанс показать всем имперцам, что северяне далеки от стереотипного представления других провинций.

– В ваших словах есть доля истины, госпожа Набелит. Однако полковник считает, что здоровье его внука может подвести. Не хотелось бы попасть в неприятную ситуацию. Боюсь, что состояние молодого господина может быть неправильно истолковано, и вызовет некоторые вопросы. И в этом я разделяю его мнение…

Сначала мне показалось, что сзади что-то рухнуло – громкий звон посуды и металлический лязг заставили всех присутствующих за столом вздрогнуть и обернуться.

Ари стоял на ногах, уперевшись ладонями на стол. Его бокал описывал дугу по гладкой поверхности стола, разливая содержимое. Вилка и нож упали на пол, как и небольшой разбившийся вдребезги пиал с перечно-томатным соусом. Тарелка от его удара по столу умудрилась подпрыгнуть, разбрызгав остатки еды белыми каплями не только стол, но и руки юноши, однако тот не обратил на это внимание. Его взгляд, полный ненависти и гнева, которых я никогда прежде не видела на исхудавшем лице, был устремлен прямиком к сервитуврию. Казалось, еще немного, и Ари вцепится в глотку своего наставника, словно бешеный пес. Мне стало не по себе, дыхание застыло в груди. Ада побелела как полотно, а узкие глаза в страхе широко распахнулись.

– Ужин окончен, – процедил Ари. – Увидимся завтра.

Даже не взглянув на нас, он пнул ногой оказавшийся у него на пути опрокинутый стул и быстрым шагом скрылся в глубинах поместья, оставив собой гробовую тишину и красные следы испачканной в соусе ногой. В приглушенном свете они чудовищно походили на кровавые.

Арсений потупил взгляд, на лице старика было странное выражение.

– Пожалуй, нам пора, – сказала Ада, и в тишине ее голос казался громогласным.

Девушка выглядела больше чем-то расстроенной, нежели шокированной внезапным поведением друга. Сервитуарий что-то неразборчиво пробубнил, а затем подозвал двух служанок, которые сопроводили нас из столовой в прихожую. Максимилиан и Дарен дожидались нас, готовые к выходу. Как только арабиец сообщил, что их транспорт уже дожидается их, Ада быстро нацепила на себя свою темную шубку и, вяло попрощавшись, торопливо покинула поместье.

Ян вышел вслед за Адой и Дареном, чтобы подготовить вместе с Лоуренсом нашу карету. Я осталась в полном одиночестве в окружении прислуги, которые учтиво подавали мне мою верхнюю одежду.

– Госпожа Кустодес? – уставший голос заставил меня обернуться.

– Полковник, – я спохватилась и сделала реверанс. – Я думала, что вы слишком заняты, чтобы почтить нас своим присутствием… Надеюсь, произошедшее тут не отвлекло вас от ваших дел?

Среднеземец лишь тряхнул седой головой, отчего его волосы растрепались. Но знакомым движением тут же поправил их.

– Я должен извиниться за поведение своего внука. Вы должны понимать, что в его положении на него свалилось куда больше, чем он пока может вынести. И требований к нему тоже стало куда больше, чем дома. И иногда он… не выдерживает этого.

– Я понимаю, господин Раомос, – глаза сами опустились в пол, под его взглядом я чувствовала, будто это я виновата в том, что парень вспылил. – Ари и так успел пережить то, но я не думала, что тема его недуга может вызвать подобную реакцию…

– «Подо льдом таится ярость», – напомнил Игнаций, а затем вздохнул так тяжело, будто на его плечах вмиг оказалось невыносимо тяжелое бремя. – У моего внука крайне непростой характер. На вид он мягкий и спокойный, но жесткий и вспыльчивый внутри. Больше похожий на Хус, чем мне бы того хотелось. Однако и на отца своего он не слишком похож – тот обычно всегда говорил прямо, а потому такие вспышки гнева не были для него чем-то странным, – он замолк, задумавшись о чем-то. – Наверное, поэтому я думал, что моя дочь будет лучшим выбором, чем Рената.

Мое стеснение отступило, как только я услышала знакомое имя. Однако Игнаций был последним человеком, от которого я рассчитывала его услышать.

– Вы… вы о моей матери? – я смотрела прямо в суровое сухое лицо.

– О ней. Вы очень похожи на нее, госпожа Камилла. Внешностью, конечно, вы пошли в отца, но глаза, взгляд… Словно бы она снова на меня смотрит, как и четверть века назад.

– Вы знали моих отца с матерью? – я не смогла скрыть свое недоверие. Да и не пыталась.

Моя реакция смутила старого гвардейца. Он нахмурился и уточнил:

– Разве вы не знали, что Эстебан и Айварс состояли на службе в Серой гвардии под моим командованием?

– Нет… – я чувствовала себя сокрушенной, подавленной. Как же надоело, что каждый встречный знает о моей семье больше меня самой.

– Что ж, тогда и о том, что оба они претендовали на руку Ренаты, вам тоже не известно.

Я помотал головой. Жгучая злоба яростно пульсировала обидой в груди. Сколько еще всего от меня скрыли? Игнаций без труда прочитал это, его лицо жалостливо смягчилось.

– Я не раз видел ее, когда она приходила навестить Эстебана, если ему не получалось покинуть Беламию из-за службы. Видел и завистливый взгляд Айварса. Моей Джордис тогда было не больше пятнадцати, и она была влюблена в этого вспыльчивого громогласного северянина, а потому я невольно присматривался за развитием драмы, что разворачивалась в моем корпусе. Не хватало только, чтобы эти олухи, не приведи Император, вызвали друг друга на дуэль насмерть. Но когда они объявили о помолвке, Айварс сдался а потом в тайне начал видеться с Джордис. Много зим спустя, когда Хус уже покинул гвардию и стал ярлом, Айварс вернулся просить ее руки и увез ее в свой заснеженный край. Я был приглашен на свадьбу Ренаты и Эстебана тут, в Столице. А в последний раз видел ее на свадьбе дочери, в Витгрансе.

– Я… не знала этого, – сделав судорожный вдох, я подавила желание расплакаться от несправедливости. Отец так много утаивал, что было сложно поверить, что у него могла быть хоть сколько-нибудь нормальная жизнь.

Похоже, что тут, в Империи он был искренне счастлив, был на своем месте. Зачем он согласился стать герцогом? Зачем он отдал все, чтобы потерять такую жизнь? Чтобы стать угрюмым, недоверчивым, молчаливым и скрытным?

– Я не хотел расстраивать вас, Камилла, – голос Игнация внезапно потеплел. Похоже, он не ожидал, что его рассказ вызовет такую реакцию. – Все это вам точно следовало узнавать не от меня. Ваш отец немногословен, как я погляжу. Впрочем, оно и к лучшему. Империя не любит, когда кто-то болтает за ее стенами. Но увидев вас еще тогда, у сенатора Фелативы, я сразу же вспомнил былые времена. Прошу простить мне мою… сентиментальность. Я просто слишком давно не виделся с дочерью.

На секунду маска строгого высокопоставленного офицера отошла в сторону, и за ней я разглядела старика – уставшего, тоскующего и растерянного. Игнаций хотел было что-то добавить, но за входной дверью послышались шаги. Через мгновение Ян, покрытый тонким белым снежным пушком, показался в дверном проеме:

– Госпожа, мы готовы к отбытию… – он осекся, увидев, что я не одна, и вежливо поклонился Игнацию.

– Уже иду, Ян.

– Камилла, передайте мои извинения за поведение внука и госпоже Набелит от моего имени. И пусть, милостью Императора, вы доберетесь домой в порядке. Погода, кажется, ухудшается. Да озарит вас свет Имперских Истин.

На улице, окутанной ночью, медленно и мирно падали крупные хлопья снега. Огни Столицы сверкали, делали город даже в такое темное время суток, вырисовывая контурами силуэт высокой свечи башни императорского дворца, как маяк.

Я шагала вслед за Яном, погруженная в свои мысли, и всю дорогу обдумывала случившееся этим вечером. И рассказ Арсения, и вспышка гнева такого спокойного и уравновешенного Ари, и столь внезапное откровение от Игнация…

– Все в порядке? – обеспокоенно спросил Ян, от которого не укрылось мое подавленное настроение.

– Да, – неубедительно солгала я.

– Ари Хус повел себя не слишком красиво в присутствии гостей, но он молодой парень, у него кровь горит. Я сам когда-то был таким же.

– Нет, Ян, не был. Ты никогда не был хилым калекой, которому еще и постоянном напоминают об этом.

Хан согласно кивнул.

– Это так, однако я могу понять, когда окружающие от тебя требуют больше, чем ты можешь. Не забывайте, что мой отец был прославленным мечником, а уж когда его супругой стала сеньора от крови Великого Дома, то и отношение к нему изменилось. Ему, без роду и имени, пришлось делом доказывать, чего он стоит и что с ним надо считаться. Звание Первого меча он заслужил потом и кровью. И от сына своего он ждал свершений не меньше. Так что тут я молодого Хуса понять могу как никто лучше.

– Почему все так? – я подняла глаза на спокойное лицо, так сильно отличающееся от жесткого Игнация. – Почему мы не в праве выбирать, что лучше для нас самих? Почему нам приходится руководствоваться только тем, что решили за нас?

«У нас нет выбора»…

Голос отца тихо прошелестел в голове.

– Госпожа?.. – Ян непонимающе уставился на меня.

– Разве не было бы лучше, если бы отец остался на службе в Гвардии? На звание герцога было столько претендентов, отдали бы власть нашим двоюродным дядьям или кузенам. Почему он выбрал быть несчастным, вместо того чтобы быть тут, на своем месте?

Телохранитель долго не решался ответить.

– Смог бы он смотреть в глаза своим детям, если бы поступил так эгоистично? Да, он отрекся от своей фамилии, когда встал на службу Империи, но он был и оставался Кустодес, оставался братом Грегора, сыном Эрнеста и внуком Элизара. Мог он предать их наследие и жить потом с этим? Интересы Дома и семьи всегда должны быть выше своих собственных, девочка моя. Сколько раз он это говорил и вам, и вашим братьям? И вам не следует забывать об этом.

Желчь, просочившаяся из последней фразы, заставила меня нахмуриться.

– О чем это ты?..

– Несомненно, я рад что вы смогли найти единомышленников среди ваших сверстников, однако вы не должны забывать о том, что вы не должны сближаться с ними слишком сильно.

– Они мои друзья, Ян, – я опешила.

– Другие Дома нам не друзья, госпожа, – в словах Яна сквозил отцовский тон.

Нет, Ян не понимал. И отец тоже. Ничто не делало нашу связь с Адой и Ари прочнее, чем общая тайна, которая сплотила сильнее чем наше происхождение и положение. Не могла же я рассказать ему, во что мы умудрились влезть и что уже стоит на кону. Пути к отступлению отрезались с каждым днем, что мы проводили в поисках информации и составления плана. Страстное желание докопаться до истины было сильнее и сильнее, особенного сейчас, когда мы так близки к свершению желаемого…