Текст книги "Черное солнце"

Дура. Какая же я дура…

В очередной раз моя надежда на лучшее разбилась, была бесцеремонно втоптана в грязь. Я забыла о том, насколько хорошо этот лицемер может быть убедительным, когда ему это нужно. И я поверила в то, что та открывавшаяся мне сторона Вибера, способная на сострадание, способная на благородство, все же сильнее его слабостей. И, видимо, ошиблась.

– Но наша сделка…

– Ты действительно думаешь, что наша с тобой крайне условная взаимная договоренность дает тебе право крутить мной, как тебе хочется? Ты либо слишком глупая, либо слишком наглая.

– Даже если ставки повысятся? – ледяным тоном процедила я. – Скажем, если вдруг я все же решусь рассказать правду Луизе Арелан и герцогу Эстебану? А что скажет Леонард, если узнает, чем вы на самом деле промышляли в деревне?

Вибер замер, задумался над моей угрозой.

– Неплохая попытка, – признал он. – Да, наверное, если я повязну в этом деле, так неудачно грозящим вылиться в крупный скандал, это сильно осложнит мне жизнь, и все же я буду жив и даже почти цел. У меня достаточно связей, чтобы выкарабкаться из этой истории. Но только в одном ты просчиталась – твое слово, как «соучастницы деятельности Красного Синдиката», сейчас ничего не стоит. А, значит, и свой единственный козырь ты разыграть уже не сможешь.

Он тенью завис надо мной. Стальные глаза безжалостно наблюдали за моими тщетными попытками выиграть эту заранее проигранную битву. Мне нечего было предложить ему взамен на услугу. Нечем было шантажировать. Не на что было давить.

Тело содрогнулось, но на этот раз не от страха – от переполняющего гнева и стыда. Последняя соломинка, которая могла сдерживать непомерную гордыню Вибера, с треском сломалась. Я осознала, насколько изначально было эфемерным наше соглашение, которое, почему-то Александер все равно соблюдал. Зачем же тогда, если с самого начала мое слово ничего не стоило? Что двигало им, когда он пытался уберечь меня от истинной сущности брата? Зачем предупреждал меня об опасности и почему не сдал нас гвардейцам, когда мы были прямо у них под носом? Ведь это тоже измена, грозящая Трибуналом…

– Помнишь, как ты заставила меня прилюдно переступить через свою гордость? Унизиться перед какой-то девкой прямо на глазах своих подчиненных? – услышала я негромкий шелест над своим ухом. – Сможешь поступить так же? Заметь, насколько я великодушен. Тут только ты и я. Интересно, что ты можешь мне предложить? Деньги своей семьи? Может быть, какой-нибудь титул от твоего отца? Или какую иную награду? Чего стоит твоя жизнь?..

Он так и не закончил свой монолог. Взяв капитана за грудки сюртука, я резко притянула его к себе. Не взирая на страх, не взирая на отвращение. Порыв злобы, кипящей в душе до этого момента, оставил все это позади, заставил забыть о последствиях.

Я чувствовала все – его теплое дыхание, его оторопь, его губы, холодные, обветренные, но мягкие. Странное чувство. Каталина столько рассказывала о том, как это романтично, о том, как в животе словно бабочки порхают, и как голова идет кругом. Сколько я читала об этом в книгах, как о нечто возвышенном и блаженном. Но ничего этого не было. Что ж, видимо, все это предназначалось кому угодно, но только не мне.

Иронично. Никаких чувств, кроме брезгливости и желания провалиться сквозь землю. Вместо бабочек – тугой узел отрешенного страха и отчаяния. Слезы текли по лицу, отчего на губах добавлялась соленая горечь. Уж точно не таким мне представлялся первый поцелуй.

Я не знала, сколько это продлилось. Может, то был короткий миг, а, может, мы простояли под снегопадом и час. Время крутилось, сжималось подобно спирали, заставляя все вокруг нас исчезнуть в блеклом бесцветном потоке. Я все ждала, что вот-вот Вибер оттолкнет меня, отстранится, попытается сделать больно, но этого так и не произошло.

Целовалась я наверняка ужасно, но любопытно было ощущать изменения, чувствовать, как постепенно Александер терял контроль. Как замешательство капитана, явно не ожидавшего такого шага с моей стороны, сменяется робостью. Как его скованность постепенно отступает, давая волю порыву, вожделению, стремлению заполучить желаемое. Губы жадно впивались в мои, отвечая на поцелуй. Руки мягко коснулись моих плечей, чуть стиснули их, не желая отпускать, притягивая ближе.

Как же, оказывается, это приятно – чувствовать власть над человеком. Интересно, испытывает ли то же самое Каталина, когда вертит мужчинами, как ей угодно? Наверное. Вот только отвращение к себе мне, в отличие от нее, тяжело перебороть.

В момент, когда поцелуй стал требовательным, настойчивым, я легко отстранилась от него, глядя прямо в растерянное лицо. Снег укрывал наши плечи и руки, пеплом покрывал головы.

– Ты же этого хотел? – гневным шепотом спросила я.

Он всматривался в меня, пытаясь прочитать, как делал всегда до этого. Но не мог.

– Этого? – повторила я с обжигающей губы жесткостью. – Чтобы я унижалась перед тобой? Чтобы умоляла тебя о помощи? Чтобы ты наслаждался тем, насколько низко я готова пасть ради этого?

– Нет, – негромко сказал Вибер.

Я все еще чувствовала, как колотится его сердце.

– Что, такая плата недостаточно тешит твое самолюбие?

– Я… Нет, – вновь повторил он, все еще глядя на меня с искренним непониманием, недоверием. – Зачем?

Внутри все сжалось от этого вопроса. Такого простого, но такого же простого ответа на него у меня не было. Внутри что-то щелкнуло. Замок открылся, выплескивая наружу все то, что я неделями, месяцами, годами копила в себе. Все то, о чем я запрещала себе думать, что сдерживала и что отрицала. Все то, что было мной на самом деле.

– Потому что ты добился своего, – голос дрогнул. – Ты был прав – я укрывалась под «маской благочестия» так долго, что поверила, что это и есть мое лицо. Верила, что должна быть такой. Как и поверила в то, что в тебе осталось что-то хорошее. Вот только истинная моя личина далека от робкой девицы. Я готова пойти на все, чтобы добиться желаемого.

Руки стиснули плечи сильнее, почти что ногтями впиваясь в одежду, но я игнорировала боль. Внезапная догадка осенила меня, расставила все на свои места, как потерянная деталь сложной головоломки.

– Возможно, мы с тобой слишком похожи, – процедила я, смотря прямо в серые глаза. – Потому и хочешь сломать меня так же, как когда-то сломали тебя.

Лицо обдавало теплым неровным дыханием. Молчание вновь застыло между нами, пока снег все продолжал мягко падать, укрывая нас от мира. Промелькнувшее буквально на миг выражение страха говорило, что попала в цель, нашла его уязвимость. Иррациональное ощущение, похожее на эйфорию, ударило в голову сильнее алкоголя. Как забавно – ничто не возвращает волю к жизни, как единожды пережитое унижение.

– Я помогу, – коротко промолвил он наконец. – Чем смогу. Если, конечно, мое слово для тебя что-то значит.

Я удовлетворенно кивнула. Он, наконец неохотно отпустил меня и потупил взгляд. Не произнеся больше ни слова, я развернулась и, оставив Александера растерянно смотреть мне вслед, быстро вышла на оживленную улицу, вытирая рот тыльной стороной ладони.

***

С момента нашего ночного побега прошло восемь дней. Ян полностью пришел в себя, все приготовления были завершены, план продуман, а София, которая сейчас была единственной, кто мог спокойно покидать Столицу незамеченной, заверила, что наш транспорт будет ждать нас неподалеку от обозначенных городских ворот. Этим вечером было решено покинуть город.

Александер помог разработать план, которые все признали более-менее состоятельным. Бедная Каталина носилась по городу целыми днями, передавая послания и покупая все необходимое. Суть плана заключалась в том, чтобы выйти из города по поддельным документам под видом останских паломников. Как объяснил Вибер в одном из посланий, пилигримы, – а именно так их называли в Остании, – имели особый статус на землях Империи. Как служители церкви Единоликого, во время странствий монахи и паломники получали мандат, который позволял им беспрепятственно посещать священные для них места. Обычно это были могилы их так называемых «святых», до которых обычным людям дела не было, а потому и пилигримы редко когда доставляли неудобства. На Единение, которое у останцев считается чуть ли не главным религиозным торжеством, Столица и ее окрестности были полны приезжих пилигримов, и небольшая группа останцев, покидающих город, не вызовет лишних подозрений у охраны.

Самое сложное было раздобыть их одежду. Серые рясы с капюшонами и причудливые головные уборы, напоминающие длинный платок с вырезом для лица, оказалось не так-то просто найти. И тут можно было только благодарить Каталину, которая за эти месяцы уже успела хорошо изучить всю Пецинию вдоль и поперек.

Оставался вопрос, как мы в итоге сможем притвориться останцами – ни я, ни Ада не тянули на светловолосых жителей центральной провинции с их бледной фарфоровой кожей, но Йана заверила, что как раз это не будет проблемой.

– Я легко могу создать иллюзии, а учитывая, что эти паломники носят очень закрытую одежду, достаточно будет только ваши лица изменить, – заявила эльфийка и тут же продемонстрировала свои навыки.

Поверх ее лица, будто сотканное из сияющих светом нитей, появилось другое – обычное человеческое. Никакой серой кожи и красных глаз – сейчас на нас смотрела блондинка с пухлыми румяными щеками.

– Ого, – одновременно выдохнули мы с Адой.

Вблизи новая личина была совершенно неотличима от настоящей. В отличие от карнавальной маски, эта могла и повторять всю мимику, движения глаз, даже кривоватые зубы во рту сильно отличались от мелких ровных жемчужных зубок эльфийки.

– А можно потрогать? – спросила я, рассмотрев лицо со всех сторон.

– Попробуй, – весело предложила Йана и залилась смехом, когда я уже спустя мгновение, взвизгнув, отпрянула в сторону.

Рука должна была коснуться нового лица, она, вместо этого, прошла насквозь как сквозь водную гладь, пока я не нащупала теплую кожу эльфийки. Ощущение было не из приятных.

– Это же иллюзия, а не настоящее перевоплощение, – пояснила она, движением руки развеивая дымку лица. – На такое маги созидания способны. И еще лесные эльфы. Я могу создать только вот такой правдоподобный мираж.

– Но твою одежду я могу потрогать, и она вполне осязаемая, – заметила Ада. – Почему лицо тогда нет?

– Заклинанием «твердого света» можно только неживые объекты создавать. Одежду или… – она провела руками, и схватила сгусток света, который в миг стал изящным изогнутым мечом. – Оружие, к примеру. Но нам и иллюзии будет достаточно. Если все пройдет гладко, никто и не заметит не ладное. Просто держитесь рядом.

Мы пополнили сумки провизией на несколько дней пути, приобрели дополнительную теплую одежду и прочий провиант, который мог бы понадобиться в дороге. Накануне вечером Каталина принесла шесть небольших свитков, которые оказались пропускными документами со всеми необходимыми печатями. Я лишь поражалась, как только Александер умудрился раздобыть их в такой короткий срок.

От мыслей о капитане мне становилось не по себе. Сомнения периодически одолевали меня, жаром распаляя щеки и сводя живот судорожным узлом, но, несмотря на стыд, в глубине души я ни о чем не жалела. Это всего лишь поцелуй. Какая разница с кем он был, главное, если этого оказалось достаточно, чтобы спасти мою жизнь и жизнь дорогих мне людей, значит, это было не напрасно. Но всплывающие в воспоминаниях взгляд, ощущения, прикосновения… Все это до сих пор сбивало с толку, отчего мне становилось тошно от себя. Радовало, что после побега, скорее всего, больше мы с ним никогда не увидимся. А, значит, и мой поступок останется там, в злачном проулке у красной улицы.

София и Ян были настроены очень скептически, умолчав конечно обо всех ненужных подробностях, но в итоге сошлись, что вариантов у нас не так много. Лео, который так же откликнулся на помощь, был введен в курс еще меньше, чем Александер, но согласился помочь. Однако я так и не решилась рассказать ему правду о том, во что мы вляпались, не дала даже возможности с ним нормально объясниться, а ведь наверняка так или иначе до него тоже дойдут слухи о том, что я замешана в преступной деятельности. Кому же он поверит – родной сестре или имперским дознавателям?

«Как только окажемся в безопасности, обязательно напишу ему послание и расскажу все, как есть», – твердо решила я. Наверняка будет какой-то способ связаться с Лео, через того же Хеби на худой конец.

Мы сидели, полностью собранные и готовые в любой момент отправиться в путь. Минуты напряженно тянулись. София перебирала свои четки, безмолвно шевеля губами. Йана то и дело ерзала, всем своим видом показывая, как ей некомфортно в платье. Поначалу она и вовсе хотела отказаться от одежды и идти в одной только рясе, но София настояла, чтобы та выглядела подобающе.

– Как же я не люблю человеческую одежду, – причитала она. – И почему она всегда такая тяжелая…

Ян проверял оружие и экипировку. Его дуэльный щит разбили в сражении на мостовой у дома, и теперь он сетовал на потерю. Ада сидела, поджав ноги под себя, Каталина чуть по одаль что-то проверяла в своей сумке. Один только Кригер сидел на стуле недвижно, сосредоточенно уставившись в одну точку, словно наблюдал за какой-то мошкой или пауком…

Старые часы пробили полночь.

– Пора, – сказал Кригер.

Мы натянули рясы поверх теплой одежды, накинули на головы капюшоны. Огромные Кригер и Ян смотрелись в них даже немного нелепо, но стоило Йане немного поработать над ними, они изменились до неузнаваемости. Теперь вместо одноглазого смуглого старика на нас смотрел крепкий мужчина средних лет, безбородый, со светлыми грязными патлами.

– А тебе идет, – хихикнула Ада, пытаясь разрядить напряженную обстановку.

Морда Кригера тоже сменилась на простое лицо с чуть выпуклым лбом и глазами на выкат, но даже такое было куда лучше его собственного. Каталина, которая, как и я, откровенно побаивалась чужаков, но стойко держала себя в руках все эти дни, даже зажмурилась, когда Йана начала проводить пальцами над ее лицом. Девушка словно бы думала, что ей сейчас сделают больно, но спустя мгновение ее загорелая кожа и веснушки сменились бледной кожей, а рыжие локоны – платиновыми, почти белыми волосами. Настал наш черед. Пока Йана колдовала над нашей внешностью, она требовательно напомнила и внимательно проследила, что бы мы с Адой продемонстрировали наши маналиты – кулон, кольцо и амулет. Эльфийка посоветовала набелитке носить, не снимая, и оберег-браслет помимо кольца, чтобы уменьшить шансы обнаружения магического отголоска.

– У Камиллы артефакт ее магическую силу поглощает, из-за чего создается ощущение, что у нее ее почти нет, – объяснила тогда колдунья. – Но с тобой иначе. Кольцо просто отражает направленную на него магию, но не скрывает ее. Это может привлечь внимание, так что, если у тебя будет еще один маналит, который поможет рассредоточить и скрыть ауру, будет меньше подозрений.

Ада очень серьезно относилась ко всем ее советам и слушалась их почти беспрекословно. Браслет с черепками позвякивал на ее запястье все дни, что мы провели в таверне.

Теперь, когда мы с Адой стали похожи на простых крестьянских девушек, с такими же как у всех светлыми волосами и кожей, а эльфийка быстро сколдовала лицо и себе, все мы дружно натянули глубокие капюшоны клобуков и, оставив на столе мешочек с солидной суммой для хозяина, вышли наружу.

– Увидимся на другой стороне. Я буду ждать вас у дилижанса, – негромко сказала София, оглядывая нас. – И да помогут Старые Боги нам всем.

Женщина тут же исчезла в зеленоватой дымке, и серая лисица тенью шмыгнула к стенам домов, следуя за нами чуть поодаль, а вскоре и вовсе исчезнув из поля зрения.

– Никогда к этому не привыкну, – буркнул Ян.

Рапира и кинжал на его поясе были на всякий случай скрыты чарами, отчего Максимилиан то и дело тянулся к поясу, словно бы боясь, что оружие взаправду пропало.

– Держитесь рядом со мной, – повторила в который раз Йана, гораздо более напряженная, чем до этого.

На улице вновь разбушевалась пурга, и даже без ее напоминания мы теснились друг к другу, чтобы не заблудиться. Ветер нещадно сдувал нас, заставляя пригибаться и щуриться сквозь норовящий залепить глаза снег. Кригер, в руках которого была масляная лампа, шел впереди, как путеводный маяк, но увидеть что-либо за пределами крохотной очерченной сферы света было невозможно. Почти сразу след в след за ним шла эльфийка, следом Каталина, Ада и я, а Максимилиан замыкал нашу скорбную процессию.

Так мы и пробирались вереницей сквозь город, пустой, не считая одиночных прохожих, торопящихся поскорее добраться домой или укрыться от метели. Мы должны были выйти к заранее обговоренному выходу, где нас будут ожидать Александер и Леонард. Как объяснил капитан, теперь, по особому распоряжению Гвардии, белые гвардейцы тоже должны были присутствовать на пропускных пунктах, как дополнительная мера проверки, что играло нам на руку. Лео и Вибер постарались подтасовать бумаги так, чтобы попасть вместе на дежурство, и когда они точно знали, что все получилось, оставалось только прийти в назначенное время.

Огромная стена становилась все ближе и ближе, загораживая собой даже небо, и вскоре показались небольшая россыпь огней – пропускной пункт.

– Стой! Кто идет? – послышался голос Вибера, а вскоре показался и он сам, с фонарем в руках.

Заметив нас, облаченных в робы и клобуки, капитан сосредоточенно кивнул, и махнул рукой, чтобы мы следовали за ним. Он провел нас мимо проходных ворот, которые охранялись парой гвардейцев, то и дело подрагивающих и ежащихся в своих плащах с меховой подбивкой.

Пропускной пункт представлял собой небольшой зашитый тремя хлипкими стенами навес прямо у стены Второй Масерии, защищающий ютящихся там солдат от непогоды. Ветра под ним почти не чувствовалось, но казалось, что тут было даже холоднее, чем снаружи. Четверо старших офицеров пытались согреться у каменного очага, единственного источника тепла, еще трое званием пониже стояли у входа, сооруженного из плотной ткани. До нас никому дела не было.

Мы толпой подошли к столу, где сидящий за столом мужчина в сером утепленном мундире лениво продирал глаза.

– Лейтенант, – отчеканил Александер. – Шестеро останских пилигримов запрашивают разрешение на то, чтобы покинуть город.

– Опять эти, – вздохнул лейтенант. – И вот что, в другую погоду нельзя в дорогу отправляться что ли?

– Да кто их разберет-то, с их культурой. Может, им религия не позволяет, – отмахнулся Вибер, довольно убедительно подыгрывая недовольству лейтенанта. – Давайте, за работу.

– Документы, – гвардеец протянул руку, в которой тут же оказалась отданные нами свитки. – Господин Леонард, будьте добры, проверьте печати…

Я вздрогнула, когда Леонард вышел из тени, и прошагал к нам, такой же мрачный, как и Александер. В его глазах, когда взгляд его скользнул поверх наших голов, плескалась тревога.

Он вскрывал поочередно каждый мандат, внимательно изучил свитки и, коротко кивнув, передал их обратно лейтенанту.

– Все печати в порядке, приступайте.

Лейтенант отдал честь и принялся записывать что-то в толстой книге, лежащей перед ним, параллельно сверяясь с записями. Пока он заполнял бумаги и ставил печати, я огляделась по сторонам. По началу мне показалось, что на пропускном пункте почти не было людей, однако я поняла, что ошибалась. Кроме стоящих у ворот солдат и тех офицеров, что грелись внутри, вдоль стены Масерии у огромных ворот городской стены, дежурил еще с десяток гвардейцев с ружьями и мечами.

По телу пробежали мурашки – по сравнению со днем приезда в город, где на пропускном пункте было всего от силы человек пять, складывалось ощущение, что сюда чуть ли не половину всего квартала войны стянули.

– Будьте добры, вещи на досмотр, – лениво, сдерживая зевоту, сказал один из офицеров в белом мундире, что только что грелся у очага.

Я вздрогнула и неуверенно переводила взгляд с Йаны на Лео и Александера. Тот едва заметно кивнул. Мы сняли сумки и тут, к моему ужасу из тени выплыл тот, в черной форме.

Ищейка. Лицо его было так же прикрыто глухим шлемом, однако я видела, или думала, что видела, поблескивающие голубые отблески из-под забрала.

– Оружие, медицинские зелья, какие-то незаконные артефакты есть? Приобретали что-то в Столице? – продолжал буднично спрашивать досматривающий преторианец.

Сердце начало колотиться, как бешенное, когда ищейка изучающе смотрел на сумку, а затем поднял глаза на нас и замер, как пес, пристально изучая и будто даже принюхиваясь.

– Ну? – недовольно повторил офицер, не отвлекаясь от просмотра содержимого сумок. – Вы там что, язык проглотили?

– Они, видимо, не очень хорошо на аквилантисе говорят, – пришел на выручку Александер и, повернувшись к нам, спросил. – Níl mé ag caint ach mar seachrán. Ní thuigfidh aon duine.²⁴

Я понятия не имела, что он нам сказал, поскольку не знала останского, но неуверенно кивнула.

– Так и думал, – уверенно заявил Вибер, и Лео едва заметно выдохнул. – У них там какой-то пост, запрещающий говорить, да и языка, кажется, вовсе не знают.

– Ну так спроси у этих ублюдков, есть у них что запрещенное или нет, – раздраженно фыркнул преторианец.

Вибер опять что-то спросил на останском, и все мы, уже раскусив его задумку, замотали головами.

– Видимо, нет, – доложил он.

– Вот же не приведи Император общаться с этими дикарями. Будь моя воля всех бы этих язычников бы на виселицу отправил… – белый гвардеец закончил с обыском, и небрежно кинул наши вещи обратно.

Гвардеец в темно-серых доспехах продолжал смотреть на нас, он склонил голову, и от его незримого жуткого взгляда хотелось съежиться, убежать, оказаться как можно дальше отсюда. Я нервно сжала переплетенные пальцы рук и затаила дыхание, словно бы это помогло мне исчезнуть из поля зрения голубоглазого монстра.

– Ха, гляди как они нюхача боятся, – усмехнулся преторианец. – Вон аж от страха трясутся… Ну в прочем, как и все эти приезжие. Передай этим тупицам, чтобы не боялись, а то смотреть тошно.

Вибер пожал плечами и последовал его совету, но меньше бояться я не стала. «Нюхач» обошел стол и стоял рядом с нами, почти вплотную. Мы с Адой в центре нашего круга прижались друг к другу, и я почувствовала, как теплая рука Яна стискивает мою ладонь.

Ищейка медленно обошел нас, будто пытаясь найти хоть что-то, учуять след магии, который каким-то неведомым образом от него ускользал. Йана, стоящая рядом, чуть слышно тяжело дышала, словно бы ей было не хорошо.

– Все в порядке по бумагам, лейтенант? – спросил Лео, и ищейка тут же, встрепенувшись, неохотно отошел от нас.

– А? – офицер лениво водил пальцем в каких-то списках. – А, да. Все в порядке.

Леонард учтиво указал во внутренний двор, сторону ворот Масерии:

– Можете проходить, господа…

– Погодите, – прервал преторианец. – А как же проверка личности? Нужно же еще описать приезжих…

Все мы, включая Александера и Леонарда, оцепенели.

– Да, точно… Я совсем забыл, – процедил брат, бледнея. – Капитан Вибер, попросите, пожалуйста, ваших соотечественников опустить их капюшоны…

– Леонард, вы не знаете, кого ищут? – спросил вдруг лейтенант, пока Вибер переводил нам просьбу офицера. – Почему все пункты досмотра так усилили?

– Понятия не имею. Мне лично ни о чем не докладывали, – рассеяно ответил ему Хранитель Чести, пока судорожно пытался найти способ предотвратить неизбежное.

– Я слышал, что кто-то ограбление совершил в Академии, – сказал один из греющихся у огня офицеров. – Что-то стащили ценное, наверное, вот и ищут теперь. Потому и «нюхачей» из Комитета прислали…

Лео не слушал. Вместе с капитаном они сокрушенно смотрели, как мы стягиваем клобуки. И только благодаря непревзойденной выдержке, никто из них не выказал шока и недоумения, когда вместо ожидаемых лиц были совершенно незнакомые люди. А вот ищейка, который теперь стоял позади лейтенанта, снова заметно напрягся.

Лейтенант быстро сделал еще ряд быстрых пометок и махнул рукой, и мы натянули капюшоны обратно.

– Все, можете проваливать нахрен, – сказал он, с улыбкой потягивая нам обратно бумаги. – Да освятит ваш путь свет Имперских Истин и бла-бла-бла.

Мы вежливо кивнули, и торопливо покинули навес. Проходя мимо Лео, который провожал нас ошарашенным взглядом, не понимая, как же мы провернули такой фокус, я едва заметно кивнула ему. Оставалось надеяться, что он поймет.

Вибер, который так же провожал нас до ворот, не оборачиваясь, негромко взволнованно сказал:

– Не знаю, как вы это устроили, но постарайтесь поскорее пересечь тоннель. С той стороны сегодня охраны нет, в город и так никого не пускают. Еще и этот нюхач явно настороже, не видел, чтобы они себя так раньше вели и…

Позади нас послышался глухой стук, заставивший нас обернуться, а гвардейцы с любопытством уставились в нашу сторону.

Йана лежала на снегу без сознания, в своем обычном облике. Я посмотрела в лица друзей – магия пропала, и ко всем нам вернулись истинные личины. Вибер, теперь уже не скрывающий шока, замер и начал пятиться. Он с ужасом смотрел то на странную женщину с серой кожей, то на мускулистого здоровяка, то на нас.

Из-за навеса раздался утробный вой, от которого кровь стыла в жилах. Голубоглазая ищейка уже стояла в тканевом проеме, и с нечеловеческой скоростью рванула в нашу сторону, продолжая издавать ужасающие звуки. Будто из темноты появились другие гвардейцы в тех же темных доспехах, и незамедлительно присоединились к своему товарищу. Остальных же, судя по всему, страшный вой напугал не меньше, чем нас, и гвардейцы стояли в нерешительности, обнажив оружие.

– Sudas²⁵, – выругался Кригер и легко подхватил Йану, словно бы она ничего не весила. – Бежим, чего встали!

Одним движением он оттолкнул в сторону оторопевшего Вибера, который уставился на морду неизвестного ему существа. Капитан как щепка улетел куда-то в сугроб.

– Чего раззявились! Схватить их! – раздался голос преторианца.

Ян резким движением сделал выпад, и первая добежавшая до нас ищейка скорчилась в снегу, который очень быстро окрасился красным. Однако тварь при этом не издала ни звука.

Мы бежали со всех ног, преодолевая нечищеный почти до голени снег, и я мельком глянула через плечо. Две, пять, семь.. Почти десять гвардейцев-ищеек бежало за нами, пока Ян прикрывал наше отступление.

– Закрыть ворота! – продолжал командовать преторианец.

Начал раздаваться тяжелый скрип – слева на небольшом возвышении трое гвардейцев начали крутить рычаг, и массивные металлические ворота с лязгом начали опускаться.

Ян выхватил один кинжал из-за пояса, и еще два запасных, из потайных карманов в сапогах. Три метких удара достигли свои цели, о чем сообщили короткие, полные боли вскрики, и ворота угрожающе замерли на полпути к земле.

Тут же одна из тварей подлым ударом рассекла Яну неприкрытый кирасой бок, и тот зашипел от боли. Обидчик сразу же получил ответный удар. Рапира прошла аккурат в узкое отверстие шлема, из которого ударил фонтан крови. Гвардеец упал на снег, и в тот же миг был втоптан в снег тяжелыми сапогами его же собственных сослуживцев.

– Ворота!! – взревел снова белый гвардеец, обращаясь к кому-то. – Быстро, на ворота! Вы, трое!

Серые гвардейцы так же начали подступать к тоннелю, готовясь нас окружить, но буря была на нашей стороне – сильный ветер не давал им двигаться быстро и слаженно. И все же это был вопрос времени – гвардейцев оказалось куда больше, чем я успела насчитать до этого.

– Готовьте ружейный залп! – послышалось вдалеке.

– Мы не уйдем, – рявкнул орк, ударив наотмашь сначала одного подоспевшего гвардейца, который был готов перекрыть нам путь, а затем и второго. Оба парня отлетели в снег с мерзким хрустом и безжизненно лежали ничком с неестественно скрученными шеями.

Ворота со скрежетом снова пришли в движение. Позади где-то в тылу послышались шумные недовольные возгласы, но что произошло – я уже не могла понять в суматохе.

Щеки горели, дыхание сбилось, в груди кололо, но бег я не останавливала.

– Уйдем! – выкрикнула я. – Мы… почти смогли, мы…

– ПЛИ!

Сквозь вой ветра и вторящих ему раненных солдат послышался раскатистый гром выстрелов. Рядом с нами, каким-то чудом не задев, взметнулись в воздух потревоженные снежинки, окатив нас вихрем, словно пеплом.

Кригер взвыл – из левого плеча хлынула кровь, а в бронзовой коже сиял глубокий кратер раны с рваными краями, обнажая блестящую влажную чернеющую от крови плоть. Йана, которую он нес подмышкой, почти выпала из его рук, но он вовремя пересилил боль, которая отдавалась глухим звериным рыком из его пасти, и вцепился в эльфийку изо всех сил.

Максимилиан замедлил бег, а затем и вовсе остановился позади нас.

– Ян, что ты делаешь? – я замерла, обернулась, и хотела было ринуться к нему, но Кригер схватил меня за руку так крепко, что, наверное, мог бы запросто оторвать ее.

Максимилиан сдернул свою накидку, и ветер тут же подхватил ее, унося куда-то в темноту. Поклажа с вещами улетела в сторону, в глубокий сугроб. Со скоростью, которую, казалось, не могло развить старое тело, он поразил первого серого гвардейца на пути, а затем одним движением перерубил противовес второго.

– Прощайте, моя маленькая буря, – сказал Ян, принимая боевую стойку. – Сегодня я отдам последний долг Дому Кустодес.

Еще один резкий удар, второй, третий, уворот, подсечка, рубящий слева. Было видно, как ему неудобно сражаться без кинжала и привычного баклера на руке, как он пропускает удары, от которых на кожаных доспехах распускались алые цветы. Но каждый его ответный удар сопровождался коротким вскриком боли и приглушенным звуком падающего на снег тела.

Среди подступавших гвардейцев я заметила блеск золотых доспехов. Синие глаза, отрешенно смотрящие вперед не то с болью, не то со смертоносной решимостью…

Нет… только не это… Ужас накрыл жестокими волнами, впивался в тело и разум, и чувство это было не сравнимо ни с чем. Впервые в жизни я чувствовала настоящий страх.

– Ян!! Вернись! Не надо!! – голос сорвался, сдерживать эмоции, а уж тем более сохранять хладнокровие, уже было невозможно. По щекам текли слезы от паники и бессилия. – Прошу, Ян!.. Не оставляй меня!

– …ПЛИ!

Очередной залп едва не достал нас. Я вырывалась из хватки орка, но безуспешно. Тот тащил меня через двор, а затем, устав от моих попыток сопротивляться, резким движением закинул меня на здоровое плечо.

– Шевелитесь быстрее! – снова рявкнул Кригер, подтолкнув подруг к тоннелю. – А не то его жертва будет напрасной!

Ворота с шумом упали, оставив Яна по ту сторону стены. Однако, судя по скрежету, ворота на внешней части все еще продолжали опускаться.