Текст книги "Черное солнце"

– Дамы, я готов сделать для вас солидную скидку, только умоляю – сохраните эту историю в тайне, – услужливо начал он, улыбнувшись настолько радушно, насколько ему позволяли онемевшие от страха мышцы лица. – Я не хочу, чтобы мой магазин потерпел репутационные издержки…

Внутри росли радость и волнение от того, что ловкая задумка Ады удалась, но нужно было продолжать играть оскорбленную аристократку.

– И за сколько вы готовы продать этот браслет? – продолжила набелитка свой спектакль.

Продавец, видимо, решивший, что гнев благородных дам сменился на милость, выдохнул с облегчением. Наверное, если бы он был на пару десятков зим моложе, сегодня его шевелюра украсилась бы парой седых прядей.

– Сто пятьдесят золотых, госпожа. Кольцо можете считать подарком, в качестве извинения.

Набелитка вытащила из поясной сумочки увесистый кошель. Раскрыв его, я была готова ахнуть вместе с продавцом – там было монет разного номинала суммой не меньше пятисот золотых.

– Берем, – она самодовольно отсчитала нужную сумму, и стопка монет звякнула о стеклянную поверхность.

– Куда теперь? – весело спросила я у Ады, как только мы, несколько минут спустя, уже стояли снаружи, пока мороз приятно покусывал разгорячившиеся щеки.

Устроенный набелиткой скандал поднял мне настроение, и я чувствовала настоящий кураж – до этого я бы никогда в жизни не смогла позволить себе такое поведение. Однако у меня все еще не укладывалось в голове, с какими суммами Ада позволяет себе расхаживать по городу.

– Ну, теперь можно отправиться на поиски подарка твоему брату. Заодно может и лавку, где эбонит продается, найдем, – предложила Ада, спрятав приобретенные украшения в поясной сумке под плащом. – Ты уже решила, что хочешь купить?

– Н-ну… – замялась я, ибо до сих пор так и не поняла, что можно подарить человеку, у которого и так есть все, чего он хочет.

Глядя на мое виноватое лицо, Ада вздохнула и обратилась к Дарену.

– Подскажи, что обычно принято было дарить моим братьям?

Арабиец с готовностью кивнул.

– Ваши старшие братья предпочитали получать в подарок оружие, лошадей, табак, книги и алкоголь. Несколько раз им дарили охотничьих соколов, экзотических животных и редкий антиквариат, – голос Дарена был глухим, не выражающим ни единой эмоции, словно бы он без выражения зачитывал текст с листка. Жутко…

– Я сама лично никогда этим не занималась, обычно то была забота прислуги, – как бы извиняясь, объяснила набелитка, вновь беря меня под руку.

– Животные сразу отпадают, а вот остальное… – я задумалась, перебирая в голове подходящие варианты.

– Тогда будем заходить во все лавки подряд, пока не найдем то, что нужно, – радостно решила Ада и потянула меня на широкий тротуар, уводящий вверх по улице.

Мы заходили в оружейные, ювелирные и антикварные лавки, книжные магазины и даже зачем-то в лавки парфюмеров. Но все было без толку. В оружии я не разбиралась, и даже Ян резонно отметил, что дарить оружие без знания пристрастий будущего владельца такая же трата денег, что покупка для дамы дорогого платья, не зная ее параметров. На моей памяти Лео не курил, а потому табак вскоре тоже отпал сам собой. Ровно, как и книги – брат никогда не был ценителем литературы, предпочитая чтению занятия по фехтованию.

Я уже было отчаялась, и даже предложенный Адой перекус в одном из небольших ресторанчиков по пути, не вызвал у меня никакого энтузиазма.

– Не волнуйся. Уверена, мы что-то подберем, – приободрила меня девушка, пока мы ждали наш заказ.

Я с сомнением поглядела в окно, успев оценить обстановку помещения. Ян и Дарен все так же покорно стояли снаружи, ожидая нас, и я почувствовала укол совести. Будь мы вдвоем с Яном, непременно перекусили бы вместе, но я невольно подстроилась под поведение Ады. Набелитка даже не подумала позвать с собой Дарена, и я последовала ее примеру. Обязательно нужно будет захватить для Яна что-нибудь…

Небольшой зал, плотно заставленный столиками, был почти пуст, не считая пары-тройки набелитов, с наслаждением пьющих горячие напитки из небольших чашек. Ада уверила, что здешний владелец готовит неплохой кофе, а десерт «алханат-альхув» довольно близок к тому, что подавали при дворе в Миреме. Я готова была ей поверить – витавший в воздухе пряный аромат кофе и сладостей раззадоривал нагулянный аппетит.

– Прости, что заставила таскаться по рынку, – виновато произнесла я.

– Да брось, я люблю ходить по магазинам, – заверила девушка, то и дело нетерпеливо поглядывая по сторонам. – В Миреме я иногда сбегала в город, чтобы прогуляться по базару. Ох и доставалось мне потом после этого, но это того стоило – на ярмарках столько всего можно было увидеть!

Девушка и вправду выглядела бодрой несмотря на то, что за эти несколько часов мы обошли не одну рыночную улицу, заглядывая почти в каждую лавку.

– Я пару раз сбегала в город с Каталиной, – призналась я. – Но город вблизи оказался куда менее живописным, чем мне представлялось.

Сама я редко выбиралась из поместья, и большую часть времени исследовала территорию Каса-де-Вентос и близлежащих территорий. Мне не давали свободно гулять по Мар-де-Сеалю, ссылаясь на опасность городских улиц. Зато вопросов к безопасности маленькой девочки на неогороженной отвесной скале ни у кого почему-то не было.

Ада рассмеялась.

– Да, согласна. Особенно запах. К нему долго привыкаешь. Столица в этом плане кажется слишком фальшивой. Ни попрошаек на улицах, ни помоев… Во всех этих недостатках и несовершенствах есть некая романтика.

– Вы бы с Каталиной поладили, – я горько усмехнулась. – Она постоянно сбегала в город. Ей нравилось веселиться в тавернах и вечерами гулять по порту, играть в азартные игры и танцевать на площадях под музыку вместе со всеми, пить охлажденное вино с фруктами и знакомиться с разными людьми… Но когда она показала мне все это, я не заметила всего того, что она мне рассказывала.

– Твоя фрейлина куда более пробивная, чем ты. Брала бы с нее пример.

– П-пример? – я задохнулась от смущения и возмущения. – Она моя подруга, однако ее пристрастия не достойны воспитанницы Великого Дома…

– Ты ведь просто завидуешь ей, – прямолинейно заявила Ада. И на это я не могла ничего возразить. – Пока нас держат под замком, воспитывая идеальных покладистых собачек, она успела перепробовать куда больше нас. Неужели ты готова мириться с этим?

– Нет, но и бросаться в полымя я не намерена.

– Пф, ну и зануда же ты, – Ада насмешливо скривилась. – По твоим рассказам мне теперь сложно понять, кто более невыносим в вашей семейке. Нужно уметь радоваться каждому прожитому дню, и я думаю, Андо умеет это делать куда лучше нас.

Ада снова начала крутить перстень на пальце, играя зеленым камнем на свету.

– Наверное, поэтому ты и не можешь подобрать подарок своему брату, – задумчиво произнесла она.

– Потому что я не сбегала тайком со своей фрейлиной?

– Потому что ты не знаешь людей… Люди очень отличаются от литературных героев, а кроме книжек у тебя ничего и не было ведь. Взять твоего брата, к примеру. Вы с ним не виделись семь зим. Думаешь, ты можешь знать, что он за человек?

– Конечно, – я недоуменно уставилась на нее. – Это же мой брат. Я выросла вместе с ним, я знаю какой он…

– Неужели? Думаешь, за семь зим он ничуть не изменился?

– Нет. Ну… Ну конечно, он вырос, но он не поменялся…

– Возможно. А возможно это просто твои детские воспоминания накладываются на действительность, и ты не хочешь видеть иного. Он провел годы своего взросления вдали от родного дома, такое всегда меняет человека. По сути, если не считать ваших с ним кровных уз, вы друг другу чужие люди. Ты пытаешься сделать ему подарок, не зная ни его вкусов, ни интересов.

Для меня было загадкой – пыталась Ада сейчас меня задеть или как-то помочь. Но и сейчас она отчасти была права. Я не знала, чем интересуется брат помимо службы, как проводит досуг, с кем дружит, кто ему симпатизирует, а кто выводит из себя…

– И как мне это сейчас поможет?..

– А ты попробуй подойти к этому по-другому, – набелитка ободряюще улыбнулась. – Подумай о такой вещи, которая бы выражала твои чувства к нему. Все же ты – его сестра, и он тобой дорожит. Это то, что у вас не отнимет никто. Если ты подаришь что-то от себя, от души, он оценит его сильнее, чем все эти пустые безделушки.

Незаметным движением она сильно сжала свою руку, словно бы укрывая перстень от чужих глаз. Интересно, это был тоже чей-то подарок? От кого-то очень важного для нее?

Буквально через пару минут нам принесли кофе и сладости. Взгляд, которым меня наградили Ада и официант, был таким диким, словно бы я нанесла им смертельное оскорбление, хотя я всего лишь спросила о сливках и сахаре…

– Простите ее, она никогда раньше не пила кофе, как полагается, – извиняющимся тоном сказала Ада официанту. – Что южане могут знать об этом, не правда ли…

– А что я не так сказала? – пробурчала я, после того как мужчина, еще раз напоследок недовольно зыркнув на меня, ушел прочь.

– Настоящий кофе не портят сливками и сахаром. Так делаю только малые дети или имперцы, – Ада, поднеся свою чашку ко рту, с наслаждением вдыхала ароматный запах. – Этот готовили на песке, самый древний и самый правильный способ готовки на моей родине. Ах, знала бы ты, какой вкус получает на красных песках…

Девушка решительно сделала глоток и с наслаждением смаковала послевкусие, чуть ли не мурча, как кошка. А я вот ее удовольствие не стремилась разделять. Памятуя свои ощущение от первого знакомства с кофе, я осторожно, с недоверием, попробовала напиток и почти сразу же закашлялась. Кофе был крепким и горячим настолько, что я чуть не обожгла себе язык. Горечь сразу же ударила по вкусовым рецепторам, перебивая все остальные ощущения, и я поморщилась.

– Попробуй это, – Ада пододвинула ко мне пиал с нарезанным небольшими кубиками десертом. Алханат-альхув был сладким, со сливочным привкусом, очень нежным и воздушным, с прослойкой из теплого шоколада, который теперь растекался во рту, перебивая кофейный привкус.

– А теперь попробуй еще один глоток, – девушка улыбнулась, а я рискнула последовать ее совету.

И… удивительно. Теперь, хотя я все еще чувствовала горькое послевкусие, оно быстро уходило, раскрывая другие оттенки напитка. Я отчетливого чувствовала корицу и бадьян, но все остальное сливалось вместе с кофе, каким-то чудесным образом скрывая его недостатки и подчеркивая достоинства. И хоть все равно я не могла сделать не больше одного маленького глотка, напиток раскрылся для меня с абсолютно другой стороны. А восточные сладости лишь помогали ему раскрыться и притупить горечь, делая вкус еще насыщенней. Удивительное сочетание.

Если бы не набелитка, мне бы никогда не довелось такое попробовать. Я вдруг поняла, как мне сложно открывать для себя что-то новое. Привыкнув жить с четко выстроенными самой собой границами, с четким разделением всего и вся, что и забыла, что в мире есть и другие вещи, которые оставались далекими и непостижимыми. Словно бы выстроила стену между собой и окружающим миром, из-за которой я могла наблюдать со стороны без опаски для себя.

Мы не общались с братом много лет, но не попыталась узнать его. Я видела в нем только повзрослевшего паренька, который играл с младшей сестрой и водил ее на скалистые утесы в тайне от отца, чтобы нырять в море. Но теперь это был взрослый мужчина, со своей жизнью, проблемами и интересами. Точно так же я судила и Каталину, и Софию, и даже Максимилиана, не пытаясь взглянуть на все с другой стороны. Потому что не хотела. Потому что это не укладывалось в мою картину мира. Так может, это со мной что-то не так, а не с ними?

Я попросила завернуть с собой немного сладкого, и на выходе, торжественно вручила картонную коробочку Яну. Тот с удивлением принял ее и не без удовольствия распробовал сладкие кубики алханат-альхува, поблагодарив за угощение.

Мы продолжили нашу прогулку, не торопливо шагая по улочкам, заглядывая в приглянувшиеся нам прилавки. После беседы в кафе я не пыталась думать о том, чтобы подобрать что-то полезное или то, что может понравится Лео, но и никак не могла приглядеть ничего, что привлекло бы меня.

Так, уже постигнув некоторое отчаяние и смирение, мы зашли в небольшой просторный антикварный магазин. Продавец что-то рассказывал престарелой даме и ее сопровождающей, не сильно обратив на вошедших клиентов внимания. Старушка, судя по всему, уже была слаба слухом, и продавец терпеливо и громко пытался ей что-то объяснить. Пока он был занят, я без особого интереса оглядывала товар.

– Могу я чем-то помочь вам, госпожа?

Голос принадлежал второму продавцу, постарше, чем первый. Одинаково пышные завитые усы подсказывали, что они были родственниками. Может, отец и сын?

– Я ищу подарок для своего брата, – начала я, удивленно глядя в улыбающееся морщинистое лицо.

– Конечно! – заверил он. – Для меня будет большой честью помочь подобрать презент для самого Леонарда Кустодес.

– Вы знаете моего брата? – ошарашенно спросила я, тут же покорив себя за свою глупость. Конечно же, он же из Золотой гвардии, тут все их имена знают… Я никак не могла привыкнуть к такой известности своего брата.

Продавец снисходительно улыбнулся, видимо, решив, что это забавная шутка.

– Я же не настолько стар, чтобы не различить гербовые цвета, сеньорита. Я родом с земель графа Ривьера, и помню еще старого герцога Эрнеста. Хоть мы и не живем в Веасе уже многие годы, имена наследников Великого Дома, нам хорошо известны.

Мужчина жестом подозвал меня к одному из стеллажей, на которых были представлены декоративные предметы – позолоченные курительные трубки, шкатулки и табакерки, рамки, карманные часы и прочая мелочевка. Все то, что мы видели в десятке магазинов до этого…

– Конечно, офицер, да еще и такого статуса, как ваш глубокоуважаемый брат, вряд ли найдут нечто примечательное в подобных местах, – начал продавец, показывая мне одно изделие за другим. – Молодые люди предпочитают в подарок искусное оружие, но может быть вас заинтересует что-то из этого…

Пока он аккуратно доставал с полок предметы, мой взгляд упал на два парных перстня. Спрятанные где-то в самом углу полки подальше от глаз посетителей, словно бы никому не нужные, они серебрились уже успевшим потемнеть металлом на витиеватых узорах. Словно два наблюдающих за мной разноцветных глаза сверкали инкрустированные камни – один лазурный, другой – ультрамариновый. Почему-то один взгляд на них навевал мысли о доме…

– А-а-а, – понимающе заулыбался продавец, заметив, что привлекло мое внимание. Он усмехнулся. – Недаром говорят, что родные вещи сердце всегда узнает.

– Простите?.. – непонимающе переспросила я.

– Это парные печатки из Веаса, – он аккуратно достал небольшую черную подушечку, на которой лежали перстни. – Наши ювелиры, увы, нынче не в моде, но стоит отдать должное их изобретательности. Они лежат тут уже многие зимы, и я уже отчаялся их продать, но теперь думаю, что они просто дожидались своего владельца. Вот, посмотрите сами.

Он взял один из перстней в руку, тот, что с лазурным камнем. Узоры были мягкие и изящные, как летние волны, мягким прибоем накатывающие на берег. Продавец слегка надавил на камень, внутри щелкнул механизм, и крышка с камнем отскочила в сторону. Внутри на плоской поверхности печаткой был выгравирован замысловатый орнамент, в котором я без труда узнала часть нашего фамильного герба – щит.

– Белое золото, – начал описывать изделия старик, крутя в пальцах открытую печатку так, чтобы перстень заиграл всеми бликами. – Камни-близнецы, марион и темпесис. Слышали когда-нибудь о таких?

– Отвердевшее море, – почти шепотом произнесла я, беря в руку второй перстень. Гравировка и узоры на нем были более хаотичные, словно морская буря.

– Да, у нас эти минералы называют именно так. Думаю, и легенда их возникновения вам известна?

– Конечно. Этот минерал рождается из скоплений морской соли в море, один более светлый – марион и темный – темпесис. Несмотря на разную структуру, они всегда рождаются как единое целое. По легендам, когда-то жила морская принцесса, что влюбилась в человека, но не могла быть с ним. Ей была подвластна морская стихия, и она всегда старалась, чтобы море был тихим, когда ее возлюбленный выходил под парусом. Она приходила к нему, они проводили часы вместе, и тогда ее слезы счастья превращались в марион, цветом как безмятежная водная гладь. Однако для человека чувства морской принцессы ничего не значили, и он женился на другой, и тогда в горькие слезы отчаяния морской принцессы, упав в море, стали темными камнями темпесиса. Поднявшаяся буря забрала с собой в морскую пучину и ее возлюбленного, и его супругу. Так стала принцесса Морской ведьмой, и плач ее до сих пор призывает шторма, губящие моряков.

– Веас всегда славился печальными и трагичными легендами, – продавец тяжело вздохнул. – Этот камень всегда символизировал двойственность чувств – всегда будет и счастье, и горе, и они будут неразрывно следовать на нашем пути.

Последовав примеру продавца, я отщелкнула механизм крышки. На печатке, с узорами под стать самому перстню, в яростных морских волнах вырисовывался меч.

Должно быть, это был подарок самой судьбы – найти лучшего подарка мне точно не представится.

– Сколько?

– Двадцать золотых за оба перстня, – улыбнулся продавец, и я потянулась за своим кошелем. – Мы подгоним их под нужные вам размеры и…

– Камилла! Я хочу сделать тебе подарок! – мы вместе с продавцом немного вздрогнули – мы уже и забыли об Аде.

– Зачем? Мой день рождения еще не скоро, только в третьем месяце весенней поры…

– А ты думаешь, подарки делают только к важным датам? Мы же подруги теперь. А друзьям принято делать подарки, – девушка подмигнула, а потом полушепотом добавила. – Будем считать это извинением за тот раз, что я тебя толкнула.

Подруги… Я и не знала, что на это сказать. Уж от кого, но от Ады Набелит, выскочки, что пыталась всеми силами испортить мне жизнь, я не думала когда-то услышать такое.

Я окинула взглядом стеллаж. Среди множества предметов, аккуратно разложенных по бархатным подушкам, взгляд мой упал на небольшое складное круглое зеркальце из красноватого металла.

– Ну вот это зеркальце вполне себе ничего… – неуверенно сказала я.

Без лишних слов продавец достал его для меня. Крышку украшала цветастая набелитская роспись, с огромным количеством мелких и кропотливо проработанных деталей. Да, такой подарок точно будет напоминать мне об Аде.

Наши кошельки еще немного полегчали, но зато на пальце у меня красовался новоприобретенный перстень с темпесисом, а в сумке лежало небольшое, но увесистое зеркальце. Продавец обещал подогнать печатку с марионом под мужской палец, и в течении нескольких дней гонец доставит его ко мне домой.

Продавец любезно подсказал, где можно раздобыть эбонит.

– Пару кварталов выше есть магазинчик, – начал объяснять старик. – Его владелец довольно… своеобразный человек, но он любит скупать всякий хлам у приезжих. На подобные вещи есть спрос среди столичных жителей, которые любят необычные диковинки. Может, там вы найдете то, что вам нужно, госпожа.

Какое-то время мы шли в тишине, наслаждаясь звуками жизни, которая уже текла полным ходом. Людей было столько, что едва хватало места, чтобы разминуться на тротуаре, а по дороге то и дело проезжали тележки с товарами, экипажи и конные всадники.

Мы свернули вглубь района, и теперь шли вдоль канала. Как ни странно, даже в такой мороз находились смельчаки, что предпочитали передвигаться на гондолах. Поток Альбария был быстрым, а потому река даже не думала замерзать, но вода наверняка была жутко холодной, не говоря о соленом прохладном ветре.

Ада вдруг стала на удивление молчалива. Что-то испортило ее настроение, но я никак не могла понять что.

– Ты в порядке? – осторожно спросила я затихшую девушку. – Устала?

– Нет, просто… задумалась, – девушка поджала губы. – Поняла вдруг, что сильно завидую тебе.

– Почему это? – я удивленно заморгала глазами.

– Я бы не могла себе представить ситуацию, чтобы мои братья или сестры ходили и выбирали мне подарок так, как ты делаешь для Леонарда… – она вздохнула. – Да и я сама бы не стала так делать ни для кого из них. Тебе очень повезло – любящая семья, верная подруга, заботливая сервитуария, добрый телохранитель…

– Ну ведь и у тебя так же, разве нет? – возразила я.

– Дарен – мой тюремщик, – мягко возразила набелитка. – Брат Матиас вечно указывает, что благородная дама делать должна, а что нет… Родная мать меня любила конечно, но дела до меня ей не было. Остальные же видели во мне лишь позор семьи. Братьям, зачастую, со мной было не интересно, а старшие сестры предпочитали всячески отыгрываться на младших.

Мне не сложно было представить, как ей было одиноко дома. Наверное, тут, в столице, ей льстило повышенное внимание со стороны других набелитов, которые не видели в ней жалкое ничтожество, а дочь Великого Дома.

– Тогда почему бы просто не наслаждаться тем временем, пока мы здесь?

– Потому что все равно придется вернуться, хочется мне того или нет, – набелитка поморщилась так, словно бы ей уже завтра предстояло возвращаться в отчий дом.

– Я пока не стараюсь заглядывать настолько далеко, – задумчиво произнесла я. – Отец не слишком доволен тем, что я отправилась на обучение, но все равно сделать с этим он ничего не сможет. А потому я буду наслаждаться этими годами так, как смогу… Но чем заниматься потом – понятия не имею.

– Меня, скорее всего, как закончится обучение, сразу выдадут замуж за какого-нибудь второсортного мирзу или пашу, чтобы я не болталась под ногами, – ее слова были пропитаны печалью и безысходностью.

– А мне кажется, ты тут даже в более выгодном положении, чем я. В нашей семье из троих детей я одна девочка, и партию мне будут подбирать с особой тщательностью. И хотя отец уверяет, что я сама смогу выбрать себе супруга, я ему не очень-то верю… А вот у тебя есть шанс выйти замуж по любви.

Щеки набелитки, и так румяные от мороза, сильнее налились краской.

– Если бы все так просто было… Ты же знаешь, что к девушкам из рода Набелит особое отношение? – уточнила Ада, будто бы я упускала из вида какую-то очевидную деталь.

Я нахмурилась, припоминая уроки сестры Софии и наши лекции по истории.

– Это вроде как-то связано с историей вашего Дома, верно?..

– Да, – вздохнула она. – Когда ханы объединились в Великую Орду, первый халиф взял себе в жены дочерей других ханов, сплотив их кровной связью. Так появился избранный всем нашим краем Дом, носящий имя родной земли – Набелит. Мы носим в себе кровь наших предков, а потому дочери падишаха часто обещаны в гаремы пашей и мирз из Малых Домов. Это знак дружбы и уважения между Домами, негласный договор. Меня вряд ли ждет какая-то иная судьба, нежели других сестер. Придется смириться, как пришлось смириться и моей маме.

Я вдруг спохватилась.

– Та женщина, на портрете в ювелирном магазине, это была твоя мать?

– Джамилия-султан? Нет. Ну, точнее… – спешно добавила она. – Не родная. Она старшая супруга. Моя родная мать не набелитка.

Глаза распахнулись от удивления.

– Я думала у вас принято жениться только на набелитских Домах, разве нет?

– Представь, как быстро мы выродились бы в таком случае? – фыркнула Ада в ответ. – Не даром же Сервитуариум так бдительно следит за родословными Домов и не допускает кровосмешения, особенно в Набелите. Разумеется, чтобы не допускать близкородственных браков, в гаремах есть жены и из других провинций. Одной стрелой двух фазанов убивают – и выгодный союз заключают, и Империя лишний раз не лезет со своими нравоучениями…

Она прервалась, уставившись на толпу любопытных зевак, образовавших небольшой полукруг. Подойдя ближе, мы увидели двух серых гвардейцев с мушкетами наперевес. Они проверяли документы у довольно нервного подозрительного типа, в руках которого был мешок с каким-то амулетами и подвесками. Мужчина что-то громко причитал и доказывал офицерам.

– …Я уверяю вас, мой товар полностью сертифицирован, господин сержант! – недовольно говорил он, косясь на третьего гвардейца, пристально изучающего содержимое мешка.

В отличие от остальных, на которых были утепленные камзолы в светло-серых цветах столичной стражи с алыми сержантскими шевронами, третий был одет в темно-серую, почти черную униформу без опознавательных знаков. За несколько месяцев пребывания в городе, я научилась различать имперцев по цветам их одежды – среднеземцы обожали стандартизировать внешний вид граждан, чтобы с легкостью отличать положение людей и их род деятельности по фасону, цвету и символике на одежде. Но такую униформу, как на странном гвардейце, я до этого ни разу не встречала.

Стражники же продолжали свои нападки:

– У вас указано, что вы продаете «магические артефакты на удачу», однако я не вижу у вас разрешения на торговлю маналитами.

– Ну… – маленькие глазки торгаша быстро заметались. – Ну это…

– То есть, хотите сказать, что вы либо продаете товар без лицензии, либо подделки? – сурово уточнил второй гвардеец. – Вы же знаете, чем карается мошенничество?

Несчастный барыга уже хотел, наверное, убежать, бросив свое барахло, лишь бы оказаться подальше от полицейских, но вдруг тип в темных одеждах оторвался от изучения амулетов и, замерев словно пес, учуявший добычу, медленно поднялся на ноги. Он начал резко крутить головой, словно бы искал кого-то. По телу пробежалась дрожь, когда он уставился прямо на меня. Я не видела его лица, скрытого под забралом шлемом из темного металла, но готова была поклясться – он следил именно за нами, пока мы проходили мимо.

– Давай быстрее, мне не по себе, – горячо прошептала Ада. Я почувствовала, как дрожит ее рука, когда она вцепилась в мою ладонь.

Она ускорила шаг и потянула меня за собой, желая убраться подальше. Мы не смели обернуться, но чувствовали этот странный пронизывающий взгляд сквозь толпу до тех пор, пока Ада не затащила в небольшой магазинчик в переулке.

– Ты тоже это почувствовала? – спросила я, когда мы пришли в себя. Я еще смотрела в окно, словно ожидая, что за нами будет погоня, однако снаружи лишь необузданным потоком торопились по своим делам горожане. Ян и Дарен остались снаружи магазина, не решившись зайти внутрь.

– Да… не хотела бы снова встретиться с этим. У меня от него мурашки, хотя я просто мельком его увидела, – судорожно вздохнула девушка, оглядываясь по сторонам. – О, как удачно… Кажется, мы пришли по адресу.

Это был небольшой магазинчик с этническими раритетными вещицами. На первый взгляд он казался заброшенным – воздух был затхлый, товары небрежно раскинуты по полкам, а через грязные стекла еле пробивался приглушенный мутный свет. Наверное, пыль была тут какой-то особенной, потому что иначе я не знаю другой причины, почему хозяева так ленились протирать полки и свои товары. На прилавках все товары были свалены вместе – бусы, странные камни, книги, пергаментные свитки, жуткого вида картины и панно, какие-то музыкальные инструменты, хотя возможно это были орудия пыток… Все эти заваленные товары грудами лежали и на полу, и на стеллажах, и на столах.

От спертого тяжелого воздуха, я не удержалась, и громко чихнула, еле успев прикрыться рукой.

– Будьте здоровы, – из глубины магазина донесся сначала умиротворенный бесцветный голос, а затем из глубины зала выплыл и его обладатель – высокий, худощавый мужчина, настолько же неопрятный, как и помещение. Пыльный пол приглушал его шаги, из-за чего он двигался бесшумно, с неестественной плавностью.

– Юные дамы, чем я могу вам помочь? – он приблизился к нам, в глаза бросились его восковая желтоватая кожа и полусгнившие зубы. И хотя он вызывал отвращение всем своим видом, выглядел он скорее блаженным, нежели угрожающим.

– Я… мы… – я лихорадочно пыталась собраться с мыслями, пока мужчина выжидающе навис над нами. – Я хотела бы купить эбонит, у вас, случаем, не продается?..

Он неторопливо кивнул, и скрылся за пологом. Сзади раздался перезвон висящих на входе колокольчиков, оповещая о новом посетителе, и сердце невольно замерло. На секунду я испугалась, что это может быть тот гвардеец, но тут же облегченно выдохнула – краем глаза я приметила, что в магазин зашла женщина и сразу же направившись к стойке с ловцами снов и натянутыми между прутьев кожаными то ли щитами, то ли барабанными, исписанных непонятными символами.

Прошла буквально минута, и хозяин появился в другом конце магазина, искусно лавируя между полками и сваленными на пол ящиками. В руках у него была корзина, наполненная небольшими овальными камнями и пучками сушеных трав.

Он протянул мне корзину, и я нерешительно взяла один из камней. Он на ощупь был теплым, почти горячим, и от неожиданности я чуть не выронила эбонит прямо на пол. Мужчина улыбнулся, продолжая наблюдать за мной немигающим взглядом, а потом легким движением расколол один из камней. Внутри, словно бы это было яйцо, огненным желтком колыхалось негаснущее пламя.

– Эбонитовая жеода с вершины Эйдор что на восточном острове Ас`реот. Местные племена использует его в шаманских обрядах, кладя в него дурманящие травы, – он говорил очень медленно, из-за чего казалось, что голос доносится не изо рта. – Так же у меня есть те самые травы, если вас это заинтересует. К сожалению, только сушеные, но, уверяю вас, опыт будет… незабываемым. За один камень я попрошу два серебряка и тридцать медяков за связку травы.

– Д-давайте только жеоды, – я вежливо отстранилась. Этот тип меня пугал, и я мечтала побыстрее отсюда убраться.

Я отсчитала нужную сумму, пока продавец бережно укладывал пять жеод в плотный мешочек, и как только он вручил мне мою покупку, я повернулась, ища глазами в царящем хаосе Аду. Мне хотелось сделать ей какой-то ответный подарок, но я не была уверена, что она посмеет хоть что-то из этого барахла нацепить на себя.

Девушка стояла на другом конце магазина, склонившись над пыльной стеклянной витриной. Подойдя ближе, я увидела, что Ада, как зачарованная, пялилась на странный браслет. Он состоял из маленьких черепков птиц и грызунов, покрытых замысловатой гравировкой. В пустые глазницы были вставлены разные самоцветные камни.

Продавец уже тут как тут стоял рядом с нами, напугав меня.

– Скуггор, амулет от сглаза. Очень распространен в северных землях, – пояснил он, все так же меланхолично выговаривая слово за словом. – Это оригинальный, добытый у северных горных кланов, а не сделанный в Столице.

Мне почему-то вспомнился тот несчастный мошенник, что попался гвардейцам, и во мне закрались какие-то сомнения. Уж не хочет ли этот тип нас одурачить?

– А есть какие-то отличия?

– Разумеется. Он действует в отличие от того хлама, которым пытаются торговать шарлатаны.