Текст книги "Черное солнце"

– Это называется дилижанс, милый, – мягко поправила его Джордис.

– Да-да, точно, – Ари закивал. – И еще потом тряслись в это дибижане, побывали в разных городах и ели необычную еду, которой у нас нет. Я вот, к примеру, никогда не видел, чтобы мясо выкидывали на солнце и оставляли его там! Оно же воняет и портиться, зря только скот переводят.

– Это называется хамон, вяленая на солнце свинина. И между прочим, очень вкусная. И вовсе она не воняет, – насупилась я, но Ари пропустил мои слова мимо ушей.

– Еще я попробовал странные, но очень вкусные кремовые десерты, попробовал рыбу и морепродукты, которых у нас нет, овощи и…

Тут мальчик щамолк, уставившись на грушевое дерево.

– Что это? – с неописуемым удивлением спросил он.

– Это? Груша, – я раздраженно сорвала плод и протянула ему, в надежде, что хоть это ненадолго уймет его чрезмерную активность. – Хочешь попробовать?

Ари впился в плод, и сок брызнул ему на лицо.

– Это лучшее… – он еще раз укусил ее. – Что я когда-либо пробовал…

Я постаралась выглядеть невозмутимо, но меня повергло в шок то, с каким варварством северянин поедал бедный фрукт.

«Интересно, что будет, когда он попробует арбуз или дыню…» – подумала я, брезгливо делая шаг в сторону, боясь, что Ари заляпает брызгами мое новое платье.

– Наши сады слывут одними из лучших фруктов в стране. Не знаю почему, но они всегда такие сладкие… Но если спросишь меня, то я больше всего люблю персики и апельсины, – чуть высокомерно процедила я.

– Если позволите, – вмешалась София, мы с госпожой Джордис обернулись. – Эти сады созданы предками семьи Набелит, как подарок дому Кустодес. На этом утесе нет источников пресной воды, да и почва тут, мягко говоря, не плодородная, и потому они соорудили особую оросительную систему, которая постоянно поддерживают почву в таком состоянии, чтобы деревья и кустарники могли плодоносить в течении круглого года. Вечноцветущие сады – одно из достояний Мар-де-Сеаля. Благодаря этому саду мы производим не только фрукты на продажу другим Домам, но также великолепные алкогольные напитки. Думаю, ваш супруг вместе с Его Высочеством уже дегустируют их в полной мере…

– Вас, кажется, зовут София, верно? – мягко перебила ее Джордис, окинув наставницу оценивающим взгляд. Тон ее был все так же мягок и учтив, но, казалось, ей претило, когда кто-то осмеливался встревать в разговор.

– Все верно, госпожа. София Оре, к вашим услугам, – София то ли не заметила тон, то ли и вовсе его проигнорировала.

– Вы ее гувернантка?

– Не совсем. Я из Ордена Сервитуариум, и состою на службе герцога Кустодес с рождения госпожи Камиллы.

Глаза северянки на долю секунды округлились.

– Так вы сервитуария? В таком возрасте? – в удивленном тоне женщины проскользнули нотки недоверия. – Ах, вы, должно быть, из воспитанниц Ордена.

– Да, верно. Но я по собственной воле поступила на службу Ордена, и для меня большая честь нести свет Имперских Истин тем, кто будет столпами нашего могущественного государства в будущем.

– Должно быть, вы из совсем бедной семьи или вовсе сирота, – жалостливо продолжила Джордис, а я непонимающе переводила взгляд с нее на Софию.

Ведь она проявляла вполне искреннее сочувствие к Оре, почему же тогда наставница поджимает губы, еле сдерживая негодование?

– Кажется, в приличном обществе не принято обсуждать подробности личной жизни, госпожа? – тон Софии был суше полей в самые знойные сезоны. – Причины, по которым я выбрала путь аколита Ордена, не должен играть никакой роли. Ровно, как и мое происхождение – все мы братья и сестры, и все равны в свете Имперских Истин.

– Разумеется, разумеется! – супруга ярла наклонила голову в знак признания, и ее служанки подхватили настроение своей госпожи. – Простите сердечно мою невежественность, у меня все же никогда не было сервитуария, и я плохо знакома с вашими порядками. Просто удивлена, что герцог Кустодес согласился на услуги столь… хм, неопытной сестры. Это ведь ваше первое назначение?

Бровь Софии изогнулась в немом вопросе, а Джордис продолжила, восхищенно и беспечно, не замечая реакции собеседницы. Или делая вид, что не замечает.

– Империя предлагала нам несколько молодых послушников, но я отказалась – все же хочется видеть рядом с своим сыном кого-то более умудренного опытом. Молодостью лучше не разбрасываться, она довольно быстро заканчивается… А уж тем более посвятив свою жизнь такому, несомненно, важному делу, как обучение юных аристократов, лишая себя всех благ и удовольствий… Но кто я, чтобы судить за подобный выбор. Прошу простить еще раз, если моя грубость вас задела.

Я молча наблюдала за наставницей. София не любила говорить о своем Ордене, да и о себе тоже. Как она объясняла, зачастую имперцы поступали на службу в Орден уже на закате своих лет, чтобы передавать накопленные знания молодым преемникам Великих и Малых Домов. Сервитуариям запрещалось связывать себя узами брака, запрещалось иметь детей, а если таковые у них были до этого – поддерживать с ними связь, дабы не было мешающих призванию привязанностей, и нарушение этого обета безбрачия жестоко каралось. Из-за этого редко кто добровольно шел на службу в Орден в молодом возрасте, особенно женщины, так что обычно ряды сервитуариев пополняли пожилые имперские ученые или хорошо образованные аристократы. Но при Ордене существовали школы, где воспитывали сирот или детей из неблагополучных семей, чтобы те потом посвятили свою жизнь служению Ордену, без права выбора своей дальнейшей судьбы. Незавидная участь, но такова была цена служению Имперским истинам.

– О нет, что вы, не стоит извинений, – Софий улыбнулась, однако я прекрасно знала, что чуть подрагивающая морщинка в левом глазу признак того, что наставница крайне раздражена. Откашлявшись, София продолжила. – Поскольку технология орошения и удобрения почвы была утеряна, а система даже спустя столетия работает безотказно, многие поговаривают, что это магия. Хотя, на самом деле, это лишь гений инженерной мысли. И, конечно же, госпожа Камилла все это и так знала, просто постеснялась вам это рассказать, – добавила наставница, глядя на мои поползшие на лоб брови. Все, теперь я точно буду слушать Софию внимательно на каждом уроке. – Она у нас такая скромница.

Максимилиан слегка улыбнулся, а Каталина хихикнула, прикрыв рот ладонью. Джордис восхищенно обвела взглядом простирающиеся перед нами ряды зеленых крон, усыпанных всевозможными фруктами и ягодами, и даже Ари отвлекся от своей груши и с глуповатым удивлением на лице слушал Софию.

Его мать улыбнулась и вытерла пальцем каплю сока со щеки сына, а затем, будто оправдываясь, сказала:

– Он родился и вырос на севере, а до нас невозможно довести фрукты. Многие северяне, которые ни разу не покидали Нортланд, за всю свою жизнь, никогда даже яблок не пробовали.

– А вы, госпожа Джордис, разве не уроженка северных земель? – поинтересовалась я, видя, что она в общем-то довольно сдержанно себя ведет. Жаль, что сын пытается подражать манерам отца, а не матери.

– Я родом из Столицы, дочь офицера Серой Гвардии, – она протянула руку к нависшей над головой ветке и дотронулась пальцами до одной из груш. – Но таких фруктов нет даже на полках столичных лавок.

Она сорвала фрукт и протянула сыну, который сразу с большим усердием принялся за него. Я же горделиво выпрямилась, будто бы эти сады были моей личной заслугой. Все-таки мне было приятно, когда наш край производил впечатление на приезжих.

– А правда ли, что в ваших краях так холодно, что даже в домах вы не снимаете шубы? – поинтересовалась Каталина, на которую общество благородной дамы повлияло только лучшим образом. Она расправила плечи и подняла подбородок, старалась держаться столь же сдержанно, как и наша гостья.

Джордис задумчиво улыбнулась.

– Мы живем в больших домах, правда, не таких, как ваша усадьба, в основном они деревянные с каменными основаниями. Каменные замки было бы невозможно прогревать в холода, – пояснила она. – В таких домах живут несколько семей одного рода, все они следят, чтобы в доме было тепло и уютно, а пища и вино делится на всех членов семьи. У нас редко принято покидать родной дом, и на детях лежит ответственность заботиться не только о своих собственных семьях, но и о родителях, когда те становятся слишком стары и немощны. Семья и многовековые традиции – вот основа нашего общества, которая помогает выживать нам в суровые зимы.

– А я в какой-то книге читала, что вы ездите верхом на медведях и огромных волках. Это правда так? – выпалила я. Мне не терпелось узнать побольше у северян об их быте. Ведь все, что я читала о них, казалось мне невозможным.

Ари закатил глаза. Супруга ярла на секунду замолчала, обдумывая свой ответ.

– Наши воины и вправду ездят на варгах, они крупнее обычных волков и гораздо выносливее. Каждый воин находит и воспитывает своего варга сам, так зверь становится верен своему хозяину до самой смерти. Лошади слишком ценны и слишком затратны по уходу, чтобы их содержать для рати. Но чаще всего мы передвигаемся на санях, в которых запрягают оленей или ездовых собак.

– Меня однажды такая укусила, – буркнул Ари. Он уже покончил с грушей, и приступил к сливам, объедая до косточек плод за плодом. – Но папа сказал, что я сам виноват… Жду-не дождусь, когда смогу воспитать своего собственного волка! У отца красивейшая волчица, Белая Стрела, верхом на ней он просто непобедим.

«Если ты с собакой поладить не можешь, куда тебе волка доверять, бестолочь…» – подумала я, глядя как Ари бесцеремонно кидал огрызки прямо на усыпанную песком и мелкими камнями дорожку.

– Думаю, если Яна посадить на волка, он тоже будет непобедим, – фыркнула я.

– Я предпочитаю сражаться на своих двоих, госпожа, – Максимилиан скромно улыбнулся. – Но, если бы мне была оказана честь сразиться с самим ярлом в дружеском поединке, я был бы очень рад. Северный стиль очень отличается от южного.

– Против отца все равно нет шансов, – беспечно сказал Ари, выплюнув очередную косточку. На что Ян лишь слегка дернул бровью, но ничего не ответил юному наследнику Дома Хус.

– Хотела бы я увидеть наездников на ваг… вара… на волках, в общем, – вздохнула я. – Мне сложно даже вообразить себе такое. Да и волков с медведями я только в зверинце видела.

– Между прочим, всю историю было несколько великих героев, которые смогли приручить полярного медведя, – продолжил Ари. – Поэтому именно он изображен на гербе нашего дома, это символ того, что природы не властна над человеком, так вот!

– Если вы из Столицы… как же вы согласились уехать в такую даль от дома. Да еще и не куда-нибудь, а на самый край северных земель, – робко спросила Каталина со всей полагающейся вежливостью. Видимо, все-таки она старалась примириться с мыслью, что, в случае чего, и ей придется, как и Джордис, оказаться на севере.

– Ну, возможность стать супругой будущего ярла – не то, от чего принято отказываться, – женщина поправила выбившуюся из прически прядь. – Нортланд беспощаден к тем, кто к нему недружелюбен, но становится настоящим домом, если прийти туда с открытым сердцем. Когда ко мне сватался ярл… точнее тогда он был еще отигниром, сыном действующего ярла, я и подумать не могла, что по-настоящему смогу влюбиться в этот край, в этот народ и в их культуру. Эта земля сурова, но прекрасна. Вековые кедры, что уходят в небеса, лазурные реки, наполненные рыбой, сладкий запах лесных трав и хвои весной…

Она посмотрела куда-то вдаль, словно предаваясь каким-то своим мыслям и воспоминаниям.

– Даже будь у меня возможность вернуться в Столицу, я бы ни за что не променяла ее на бескрайние заснеженные просторы Нортланда.

Я слушала ее с нескрываемым восхищением. Подумать только, вот если бы сестра София рассказывала на своих занятиях про это, а не про дурацкие родословные, политику и правила этикета, то я бы точно меньше отвлекалась.

– Ваш Дом, кажется, тоже славен тем, что борется с природной стихией? – Джордис немного сменила тему.

– Да, дом Кустодес, как и вы, защищает границы, только южные. От пиратов и контрабандистов в основном, но их всегда хватает. С детства у нас учат стоять под парусом и ходить в море, понимать, как меняется погода и как ориентироваться по солнцу и звездам. У нас строят корабли из древних деревьев, что растут на скалистых берегах. А наши рыбаки всегда легко находят самые промысловые места.

– Да, до меня доходили рассказы о искусности ваших моряков… Кажется, у вас даже есть какое-то испытание для будущих штурманов?

– Ой, вы и о таком слышали! – восторженно выдохнула я. – Да, у нас есть западнее отсюда россыпь скал и рифов, Пролив Последней Надежды, где очень часто разбиваются неопытные мореплаватели, и там уже целое кладбище затонувших кораблей. Нужно проплыть между ними на корабле и выйти с другого пролива… Мы называем это «оседлать ветер». Валентин только недавно прошел это испытание. И теперь он имеет право управлять своим собственным кораблем.

– Для нас это звучит почти так же необычно, как для тебя, наверное, истории про варгов и собачьи упряжки, – усмехнулась Джордис. – С твоим нескончаемым любопытством, думаю, Нортланд пришелся бы тебе по душе. Может, даже когда-нибудь ты там побываешь.

Странный намек показался мне недвусмысленным, и я невольно покосилась на Ари, который уже успел переключиться на персики.

– Признаться честно, я холод совсем не переношу. Я никогда не видела снег, но знаю, что это что-то вроде дождя, только замерзшего. Я бы лучше отправилась в путешествие на корабле, – с легкой завистью призналась я, глядя на маленького отигнира, недовольно рассматривающего огромную твердую косточку, об которую чуть не сломал только что зуб.

– Ох, дорогая моя, ты мне тут напомнила кое о чем! – Джордис внезапно встрепенулась и залезла в небольшой кожаный кошель, висевший у нее на поясе. – Протяни мне руку.

Я повиновалась, и она вытряхнула содержимое маленького шелкового мешочка мне на ладонь.

Это был кулон на тончайшей стальной цепочке, а сам камушек был размером с перепелиное яйцо и походил на отколовшуюся льдинку, внутри которой едва заметно горел синий огонек.

– Ох! – вскрикнула я от неожиданности и чуть было не выронила камушек, не ожидая, что камень будет таким ледяным. – А почему он светится?

– На языке нортлингов это называют «ухун», Замерзшее пламя, – объяснила Джордис, наблюдая за моей реакцией на кулон. – По легендам, этот минерал появляется там, где небесные огни касаются земли. Это подарок от ярла тебе.

– Подарок?.. Мне? – я рассматривала маленький камушек, осторожно держа его в руках. Он выглядел таким хрупким, будто одно неловкое движение раскрошить его в мелкую пыль.

– Когда холодно, он излучает тепло, а когда жарко – холод, – объяснила Джордис, помогая мне застегнуть цепочку на шее.

– Ого, это прямо как сами северяне! Нортлингам ведь не страшны ни жара, ни холод.

– Да, сравнение очень точное, – Джордис явно позабавила моя находчивость.

– Это правда настоящая магия? – спросила я, вглядываясь в голубоватые отблески, играющее на гранях камня.

Грустная улыбка тронула ее губы.

– Милая моя, магия уже давно покинула эти края.

***

Вечером, когда солнце лениво нависло над горизонтом, начался пир. Столы вынесли во внутренний двор, выставив несколько длинных рядов, чтобы все гости могли насладиться видом на сад и морскую гладь. Повара постарались на славу – в честь торжества были приготовлены блюда северной и южной кухонь, и столы ломились от яств. Была и рыба, и мясо, и копчености, и засолы, не говоря уже о всевозможных закусках, фруктах и овощах. Во двор вынесли несколько огромных бочонков с молодым вином, элем, пивом и более крепкими напитками на любой вкус.

Помимо пира, было организовано пышное празднество, с музыкой и танцами, приглашенными бардами, шутами и артистами, которые устраивали перед гостями сценки из известных и любимых легенд Домов Хус и Кустодес. Труппа отыграла и сказ о Медведешкуром, ярле-оборотне, мстящем за свою возлюбленную, и песнь о повергнувших в горах Дальнего Рубежа могучего дракона великих героях-нортлингах, и балладу о влюбившемся в морскую деву мечнике Гаспаре Альдеро, и предание о том, как Кустодес пять столетий тому назад воевали с пиратами и их Королем. Была и легенда о Первом Страже, которую знали и на севере, и на юге.

Меня впервые посадили за один стол со взрослыми, рядом со старшими братьями, близким кругом отцовских советников и почетными гостями. Отец никогда на моей памяти не был таким веселым. Он пил, ел, смеялся, шутил и предавался воспоминаниям. Я чувствовала себя очень взрослой, когда мне разрешили выпить немного разбавленного вина с фруктами.

Когда закончилось очередное представление, – на этот раз актеры под одобрительное улюлюканье и овации северян, отыграли немного вульгарную комедийную пьесу о скальде, сварге и тролле, – и барды заиграли озорную мелодию, приглашая присутствующих на танцевальную площадку.

Я весело наблюдала, как аристократы из южных и северных Домов вместе веселятся, танцуют, смеются и с удовольствием общаются друг с другом.

– Дорогая, а ты знаешь, как мы познакомились с твоим отцом? – ехидно спросил оказавшийся рядом ярл.

Судя по всему, София была права, и первым делом отец со своим другом и старшими сыновьями отправились на экскурсию в наш винный погреб. Не известно, сколько они выпили там, но уже от того количества кружек эля, что выпил Айварс на пиру, нормальный человек давно бы впал в забытье.

– Отец редко когда рассказывал что-то о своем прошлом, – призналась я, покачав головой.

Эстебан строго посмотрел на Айджа, но тот лишь отмахнулся.

– Я вызвал его на дуэль, на смерть! – гордо произнес тот, делая глоток из неизвестно какой по счету кружки.

Я посмотрела на него, потом перевела скептический взгляд на отца.

– Что-то не верится, ведь вы тут оба живые сидите.

– Он выбил у меня топор из рук в первые десять секунд, а затем пинал меня по плацу два часа к ряду, оставив вот это на память, – Айдж бесцеремонно оттянул ворот рубахи и продемонстрировал всем присутствующим глубокий шрам в районе ключицы.

– Ага, а потом из-за тебя я провел три недели в карцере, да еще и в твоей компании, – с недовольством заметил отец.

Я хихикнула.

– Интересно, какой же должен был быть повод, чтобы вот так вывести из себя папу?

– Меня вызвали на дуэль из-за того, что я, видите ли, недостаточно почтительно произнес девиз его Дома, а меч этот выскочка достал быстрее, чем я закончил говорить, – Эстебан отхлебнул из кружки. – И нет, чтобы до первой крови, это было в порядке вещей. Так и здесь решил выделиться.

– Пф, потому что это вы, южные неженки, печетесь о своих драгоценных шкурках… – фыркнул Айварс, глаза его блестели от алкоголя и азарта. – Когда у тебя двенадцать братьев, каждый из которых метит на место еще живого папаши, выживает лишь тот, кто быстрее и лучше управиться со своим топором!

Одним глотком он опустошил свою кружку и стукнул ею о стол с такой силой, что зазвенели тарелки и бокалы. Мальчишка, которого Айварс определил своим личным чашником, уже подбежал, чтобы наполнить кружку из бурдюка в руках. Это был Рори, наш с Каталиной приятель – втроем мы частенько убегали от Софии, чтобы исследовать окрестности замка или играть в любимые игры. Не знаю, как он умудрился пробраться на пир, но рыжий веснушчатый парень тут же был подмечен Айварсом, и теперь он, с глазами испуганного олененка, робко стоял в стороне, готовый по первому же сигналу наполнить кружку снова.

Ярл поймал мой недоуменный взгляд после его слов и пояснил:

– В Нортланде наследование титула происходит не как принято у вас, по праву крови, а по праву силы. Любой из членов Дома Хус имеет право бросить вызов за титул ярла в смертельном бою.

– Вы… убили всех своих братьев? – ахнула я.

– Только половину, – коварно усмехнулся он, откусывая кусок стоящей перед ним свиной рульки. – Еще половина перебила сама себя, а те, у кого осталось мозгов чуть больше, чем у яка, мирно доживают свои дни в рядах моей дружины.

– Разве это правильно, вот так поступать со своими родными? – я насупилась. Этот рассказ совсем не вязался с образом заботящихся друг о друге северян, который у меня сложился из рассказа Джордис. Это было слишком… дико. – Разве для вас нет главной ценности, чем семья?

– А разве может слабый пес защитить своих щенков? Или сможет он постоять за свою стаю и прокормить ее, когда на улице мороз настолько лютый, что кажется само семя души вот-вот окоченеет? – он посмотрел прямо мне в глаза, но в его взгляде не было и намека на жаждущего крови чудовище. Это были глаза уставшего человека, что печется о благополучии своего народа любой ценой. – Только сильный лидер может повести народ за собой, слабым телом и духом на севере места нет.

Я поймала недовольный взгляд ярла, когда при этих словах он невольно покосился вправо, где чуть поодаль сидели его жена и сын. Ари, который вновь желая подражать отцу во всем, пытался справиться с огромной свиной ногой, итоге не смог сам ее порезать, и Джордис терпеливо нарезала мясо для сына вилкой и ножом, пока мальчик недовольно шмыгал носом.

– Вы поэтому пошли на службу вместе с папой? Чтобы стать сильнее?

Айварс заморгал, словно не расслышав мой вопрос.

– Что?.. А, нет. Это твой отец пошел в имперские ряды, чтобы там себе карьеру сделать, – отмахнулся он. – Я просто хотел очутиться подальше от отчего дома и доказать самому себе, чего я стою… До сих пор для меня остается загадкой, как мы подружились с этим вечно занудным педантом, который никогда не отступал от правил. Но, как видишь, я сделал из него нормального человека, ха-ха!

Ярл пихнул локтем своего друга, и пролил на брюки Эстебана часть содержимого своей кружки, но тот даже глазом не повел.

– Да, Айдж, три недели в карцере с тобой на меня плохо повлияли… С тех пор не было ни дня, чтобы нам с тобой не влетало, – он задумчиво посмотрел вдаль, на солнце, которое медленно поглощалось водной гладью. – Как давно это было, зим двадцать назад?

– Двадцать пять, если быть точным, – поправил его Айварс. – Эх, какими мы тогда были молодыми!

Музыка сменилась с ритмичной на тягучую и меланхоличную. Мужчины начали вставать из-за стола, приглашая прекрасных дам на танцы. Вскоре пространство внутреннего двора, было заполнено парами танцующих вперемешку южан и северян.

Джордис что-то шепнула Ари на ухо, и я насторожилась. О чем начал причитать мальчик было не расслышать, но я сама уже догадалась, что сейчас последует. После недолгих уговоров, Ари с несчастным выражением лица встал из-за стола и направился в нашу сторону.

– Могу я попросить благородную даму оказать мне честь и подарить танец? – бесцветным голосом пробубнил он, глядя даже не на меня, а куда-то в сторону. Сидевшая рядом Каталина заулыбалась.

– О-ох, я… – я лихорадочно искала способ отвертеться. – Я что-то не хорошо себя чувствую после вина, лучше я посижу тут… А вот госпожа Каталина, судя по всему, себя чувствует превосходно, и с радостью составит тебе партию на этот танец, не правда ли?

Каталина аж поперхнулась виноградом, который так не вовремя решила съесть, но даже она понимала, что она загнана в угол и не имеет права отказываться. Смерив меня своим фирменным уничижительным взглядом, она медленно встала из-за стола и отвесила Ари кривоватый реверанс.

– Конечно же, для меня это большая честь, отигнир Ари, – она нехотя взяла его за протянутую руку, и парочка отправилась на центр зала, к остальным танцующим.

Настолько же, насколько Каталина была физиологически развита чуть больше своих лет, настолько же Ари, на ее фоне, выглядел младше своего возраста. Он был ниже нее и двигался очень неуклюже, то и дело наступая партнерше на ноги. Джордис хоть и была немного расстроена, все же умилялась со своего чада. А вот Каталина явно мечтала провалиться под землю.

Отец не стал ничего говорить мне про мою выходку, лишь все так же задумчиво глядя на кружку в руках, явно витая в своих мыслях. Ярл даже не повернулся в сторону сына, и лишь недовольно сверкнул глазами на окружающих.

Интересно, что его так раздосадовало? Может, стоило хотя бы из уважения к нему потанцевать с Ари несмотря на то, что этот несносный мальчишка не вызывал у меня ничего, кроме отвращения. Или тут было что-то другое, что-то более личное?

– А какие еще есть интересные истории из вашей жизни во времена службы в Гвардии? – я уже поняла, что ярла Айварса куда проще расспрашивать чем Эстебана, тем более эти расспросы поднимают ему настроение. Хотя теперь становится понятно, почему Эстебан почти ничего не рассказывал – боялся подать нам плохой пример.

– А что ты знаешь о Гвардии? – таинственным тоном спросил Ярл, видя, что герцог отвлекся на беседу со старшим сыном. Его недовольство как рукой сняло.

– Только то, что в книжках написано… – я вздохнула, припоминая все, что я знала об армии Империи. – Ну, я знаю, что гвардейцев еще называют «Щитами Императора», что Гвардия до сих пор остается одной из лучших военных структур в истории, что все они защищают нас, а особая иерархия внутри Легионов позволяет быстро и точечно реагировать на локальные конфликты…

– То, что ты хорошо заучила лекции твоей сервитуарии, это похвально. Но понимаешь ли ты суть?

– Суть? – я помотала головой.

– Ну, мы же не просто так остались без регулярных армий. Когда Среднеземье начало свои объединительные Священные Войны, наши армии были очень удачно слиты с основными силами имперских легионов. Так они узнали наши секреты, а мы их – нет. Понимаешь?

Я вновь помотала головой.

– Смотри, – ярл уселся поудобнее, ткнул пальцем в остатки соуса на тарелке и прямо там начал что-то чертить. – В Столице существует четыре подразделения гвардии, – он начертил большой круг, – Это – Серая гвардия. Их полки составляют почти три четверти основных сил легионов. На них поддержание порядка и в Империи, и в провинциях. Несмотря на то, что они являются основной военной силой на наших землях, не считая городских гарнизонов, они все равно подчиняются не нам, а Империи. А особые указы Императора и вовсе могут даровать им полномочия действовать по своему усмотрению. Это происходит очень редко, в особых и исключительных случаях, но согласись, кому понравится, когда кто-то может прийти в твой дом, потрясти бумажкой и делать, что вздумается? А, вдобавок, еще и быть наказанным, если тебе вдруг что-то не понравится.

– Никому, наверное, – неуверенно согласилась я, внимательно слушая рассказ Айджа, но совершенно не понимая, к чему он ведет.

– Я служил в Серой гвардии и покинул ее в звании капитана, потому что дальше по службе, не будучи гражданином Империи, не продвинуться, – Айварс нарисовал еще один круг внутри, гораздо меньший по размеру. – Это когорты Белой гвардии, их значительно меньше, но зато каждый из них по уровню подготовки на три головы выше сослуживцев из серой. Ряды белых состоят из элитных войск преторианцев и высших гвардейских чинов: трибунов, центурионов и командующих когортами префектов. У всех них огромные полномочия и почти безграничная власть даже за пределами границ Среднеземья. А легаты, которые управляют легионами, входят в военную верхушку – Трибунал, которые решает все вопросы, связанные с армией. Чтобы попасть в ряды белых гвардейцев, нужно проявить невероятную верность Империи и самому Императору.

Ярл выдержал эффектную паузу, промочил горло и продолжил.

– Твой отец попал в преторианцы из числа лучших выпускников Кадетского корпуса и очень быстро пошел вверх. Трибун декурии буквально за четыре года… – северянин присвистнул. – Такое мастерство и усердие, которые демонстрировал Эстебан, не могли остаться незамеченными, а потому вскоре, как ему представился шанс проявить себя, он стал кандидатом в Золотую гвардии.

Он поставил маленькую точку в самом центре второго круга.

– Золотая гвардия занимается тем, что охраняет лично Императора и его верховных канцлеров, Триумвират. Их еще называют Золотыми Щитами, ибо они, как и Триумвират, отражают десять Имперских Истин – силу, мудрость, честь, преданность, справедливость, усердие, порядок, благочестие, милосердие и чистоту. Это лучшие из лучших. Те, кто был удостоен быть выбранными в число этой элитной десятки, присматриваются из числа Белых гвардейцев, и раз в четыре года проводят специальные испытания для кандидатов. Твоему отцу должна была достаться должность Хранителя Преданности, но ему пришлось покинуть Гвардию и уйти в отставку незадолго до твоего рождения.

– Почему? – недоуменно спросила я.

– Потому что он стал главой Дома, – Айварс скорбно уставился куда-то в пустоту. – Его старший брат, Грегор, скончался вместе с супругой, так и не оставив наследников. И после долгих разбирательств, власть над Домом перешла младшему из братьев Кустодес, – он горько усмехнулся. – Тех, кто должен унаследовать титул и продолжить династию, не берут на службу в Гвардию. Сама понимаешь, тяжело совмещать преданность Империи и преданность интересам своей провинции. Хорошо помню, как Трибунал выносил решение, там несколько месяцев рассматривали это дело. Подобные случаи, когда надо было разжаловать высокопоставленного военного из провинциалов, за всю историю было очень мало. Думаю, преданность и хорошие рекомендации помогли вынести решение в пользу Эстебана. Он принес клятву Неразглашения перед Золотыми Хранителями, Триумвиратом и Трибуналом. И после он, вместе с супругой и малолетними сыновьям, приехал сюда.

Я слушала его рассказ затаив дыхание и теперь начинала понимать, отчего отец настолько неразговорчивый. Тут было замешано слишком много тайн, которые он не вправе был разглашать. Однако, слушая северянина, мне показалось, что в его тоне есть некоторые нотки… недовольства.

София всегда говорила, что Империя защищает нас и дает возможность нашим воинам сражаться вместе бок о бок и узнавать обычаи других провинция, но Айварс преподносил это совсем в другом свете.

– Но господин Хус, вы же сказали, что гвардий четыре, а сами назвали только три…

– О-о-о, да, ты очень внимательна, – ярл зловеще понизил голос. Он поставил большую смазанную кляксу на тарелке вне его импровизированного рисунка. – Еще есть Черная Гвардия – тайная организация, которая занимается личными поручениями самого Императора и его глашатаев. Они следят за всем и каждым в Империи и даже за ее пределами, и карают неугодных и искореняют инакомыслие…

– Ой, ну про Черную Гвардию, это все сказки, – я отмахнулась. – Даже в «На страже Империи» говорится, что существование Черной Гвардии скорее всего было не более, чем слухом, чтобы держать в страхе неугодных Императору. Я ж не маленькая, чтобы меня такими вещами пугать.