Текст книги "Как стать знаменитым журналистом"

Раздел второй
Больше практики

Лекция 15
Журналистские жанры: общие положения

Настало время дать еще одно определение журналистики, сформулировав его в виде очередной максимы:

журналистика есть передача своим стилем, но в стандартных формах (жанрах) информации и мнений о стандартных событиях и ситуациях.

О своем стиле мы поговорим обязательно и специально. О стандартных ситуациях – тоже. А пока – о жанрах.

Журналистика как производство – это конвейер. Журналистика как сфера услуг – это тоже конвейерная (поточная) передача текстов аудитории. Словом, массовое производство для массового потребителя.

Если каждый раз при этом создавать нечто оригинальное, то, во-первых, времени не хватит (опередят другие, номер газеты уйдет в типографию, время эфира будет пропущено), во-вторых, аудитория не среагирует на новизну. В потоке информации аудитория должна хорошо ориентироваться, а не разгадывать шарады и не добираться с трудом до смысла авангардно сконструированного текста.

Цель журналистики – передать новизну событий, жизни и идей тех, кто в этих событиях является главным действующим лицом, а не новизну журналистского экспериментаторства.

Прагматика реализации этой цели порождает экономность и стандартизованность форм журналистских материалов.

Можно, конечно, писать статьи и в стихах, а репортажи печатать в виде ребусов, но вряд ли кто будет читать газеты с такими текстами – если даже каким-то чудом эти газеты будут поспевать за событиями.

Короче говоря,

исторически сложились и в практической журналистике сепарировались от второстепенного как наиболее экономные и эффективные всего четыре основных (главных) классических жанра журналистских материалов. Это информация, репортаж, интервью и статья. В последней трети XX века к ним добавился пятый, рожденный телевидением неклассический жанр – игра.

Существуют также служебные жанры (фотография, рисунок, рисунок-карикатура, заголовок, текстовка к фотографии, материал-досье и т. д.) – о них я скажу отдельно.

О новом, весьма агрессивном жанре игра я буду говорить специально в отдельной лекции, а пока разберемся с четырьмя главными классическими жанрами.

Если вернуться к ним, то отмечу, что три первых являются в общем-то информационными и лишь последний (статья) комментарийным, или аналитическим. Правда, элементы комментария часто содержатся в репортаже и интервью, а в статье может присутствовать и новая, даже эксклюзивная информация, но это все тонкости, скорее мешающие, чем помогающие овладению навыками работы с жанрами. В чистом виде вообще мало что существует в мире, но это не значит, что нужно прежде всего улавливать нюансы, не научившись сначала схватывать суть, в том числе и суть формы журналистских материалов.

Хосе Ортега-и-Гассет в эссе «Мысли о романе» совершенно справедливо писал, что «жанр в искусстве, как вид в зоологии, – это ограниченный репертуар возможностей». Это определение в еще большей степени относится к журналистским жанрам, почти все из которых, кстати, имеют свои прототипы-аналоги в литературе, о чем ниже.

Я настаиваю на своем делении и определении жанров, при этом подчеркиваю, что речь идет о жанрах деятельности журналистов, а отнюдь не всех тех, кто вообще печатается в газетах или выступает по телевидению. В газетах нередко печатаются стихи, но от этого поэзия не становится журналистским жанром. Телевидение передает сводки погоды, но ни те, кто их составляет, ни те, кто их зачитывает, не становятся от этого журналистами. Наконец, интервью, всегда представляющее на 90 % текст не журналиста (у журналистов редко берут интервью, только в специфических условиях), может быть сплошным комментарием, но не как материал журналиста, ибо это комментарий – не его, а того, кто дает интервью.

Четыре, только четыре классических жанра существуют в журналистике.

Информация – короткое (чаще всего) сообщение о только что случившемся событии; сообщение, являющееся новостью для аудитории данного СМИ.

Последняя оговорка сделана в связи с тем, что с появлением радио и телевидения газеты в общем-то редко когда могут дать по-настоящему новую информацию, однако информационный жанр в газетах не умер. Прежде всего потому, что информирование аудитории есть генеральная функция журналистики, функция, над или на которой надстраиваются все остальные.

Репортаж – информационный жанр, с помощью которого журналист рассказывает не только о факте произошедшего, но и дает некоторые дополнительные подробности события. Репортаж имеет не только фабулу (точная передача хода случившегося), но и сюжет (литературная форма передачи фабулы), временную протяженность (что было до и что после события). Часто включает в себя элементы первичного комментирования.

Очень важно, что

информация может быть написана (и чаще всего пишется) журналистом, который не присутствовал в момент события там, где оно свершилось. Репортаж же может быть написан только в том случае, если журналист лично находился на месте события, хотя бы и в момент, когда его основная фаза уже прошла.

Информация о взрывах (скоротечных событиях) практически всегда пишется журналистом со слов случайных свидетелей и экспертов. А информация о пожаре (растянутом во времени событии) может быть написана журналистом как очевидцем лишь в том случае, если он успел доехать до места события до того, как пожар был ликвидирован (или если он сам поджег то, что горит). Но в любом случае нельзя написать репортаж о пожаре, не побывав на нем, хотя газеты и даже телевидение иногда печатают и показывают такие псевдорепортажи.

Интервью – информационный жанр, целью и содержанием которого является передача слов и мыслей человека, значимого вообще или значимого в контексте случившегося события (например, пострадавший на пожаре), причем слов и мыслей, появившихся не спонтанно, а благодаря специально поставленным журналистом вопросам. Статья (в телеварианте – комментарий) – логическая и/или эмоциональная трактовка журналистом причин, хода и последствий тех или иных событий или действий тех или иных людей.

Прежде чем перейти к более подробному рассказу о специфике главных журналистских жанров, коротко остановлюсь на жанрах, которые я не считаю самостоятельными, но которые упоминаются в иных, более серьезных, но менее верных, чем этот, курсах журналистики. Также я скажу несколько слов о служебных жанрах журналистики и об особенностях функционирования классических журналистских жанров на телевидении.

Советская теория журналистики, как мне помнится, помимо перечисленных мною, разбирала как самостоятельные еще целый ряд жанров, названия которых закрепились в редакционной практике и в профессиональном жаргоне журналистов, а упоминания о них – в современных учебниках журналистики.

Корреспонденция – самый загадочный жанр, ни сути, ни формы которого я понять никогда не мог, равно как и обнаружить корреспонденцию в газете. Разве что к этой категории относились либо расширенные ненужными комментариями информации, либо обрезанные до минимума из-за их первичной некачественности репортажи.

Словом, такого жанра просто нет.

Комментарий, если речь идет о прессе, а не о радио или телевидении, где термин «комментарий» по сути заменяет термин «статья», – это просто статья, либо слишком короткая, либо не настолько качественная, чтобы автор или редакция решились назвать ее статьей. Предполагалось, однако, что комментарий пишется к одному событию или группе примыкающих по времени, месту или смыслу событиям. А статья – это нечто, не комментирующее события непосредственно, а ставящее новую проблему, то есть сама являющаяся событием. Для этого даже существовало специальное жанровое определение – проблемная статья. Но тогда должна существовать и беспроблемная статья. А что это такое, уже совсем не ясно.

С точки зрения практической журналистики деление на комментарий и статью очень искусственное. По сути речь идет об одном и том же, но разница лишь в размере или в предмете (или объекте) анализа (комментирования): для комментария это текущие события, для статьи – более фундаментальные, общие.

По моему мнению, комментарий является разновидностью статьи, а именно: статьей на оперативную, именно сегодня актуальную тему. Вот, кстати, почему в журналистике в ходу не только слово комментарий, но и дополняющие его определения – оперативный комментарий, комментарий по следам событий, актуальный комментарий.

Живучесть термина я объясняю, впрочем, тем, что он точно передает вторую, вслед за информированием, оперативную цель практической журналистики – комментирование, а по-русски говоря: объяснение.

Очерк с делениями на просто очерк – это для меня загадка; проблемный очерк – это статья; очерк о человеке – это тоже статья (но, как правило, с элементами интервью).

Реплика. По сути – это тот же оперативный комментарий (часто – реакция на чужие слова, а не на собственно события), но очень сильно эмоционально окрашенный. Короче говоря – ругань, перебранка, в лучшем случае – короткая публицистическая статья.

Передовая (редакционная) статья. Особо пафосный жанр в советской журналистике, а проще говоря: статья-директива. Характерна тем, что анонимна (в некоторых случаях подписывается либо «Редколлегия», либо коллективным редакционным псевдонимом). Это, конечно, та же статья.

В западной журналистике редакционные, то есть не подписанные конкретным журналистом, статьи довольно распространены. Но даже из этого не вырастает особый жанр.

Рецензия. Это тоже всего лишь разновидность статьи, в которой предметом описания, комментирования или анализа является книга, кинофильм, спектакль или любое иное произведение искусства. Кстати, врожденный крайний субъективизм русских журналистов выражается в том, что мало кто из них умеет или стремится сначала пересказать рецензируемое произведение, дабы читатель мог понять, насколько справедлива оценка журналистом этого произведения, а уж затем оценивать его. Наши русские рецензенты пишут свои рецензии, как правило, по следующей схеме: во время просмотра нового фильма режиссера N. я вспомнил свой первый поцелуй (далее следует история первой, второй и пятнадцатой любви журналиста)… А в конце сообщается, что фильм – дрянь. Или шедевр. Промежуточных оценок у современных рецензентов, как правило, не бывает.

Памфлет. В реальности это обличение (пусть справедливое) чего-либо или кого-либо, но очень пафосное. То есть инвектива, часто с элементами сатиры.

Фельетон (не в старом смысле, который пытался, но не очень удачно, ибо не то что продолжателей, но даже подражателей не нашел, возродить в «Известиях» Максим Соколов, а в советском). Тоже обличение, но совсем без пафоса, а напротив – намеренно уничижительное, издевательское и обязательно сатирически поданное.

И памфлет и фельетон с точки зрения журналистики это всего лишь разновидность публицистической статьи (о ней я скажу специально), но очень олитературенной (удачно или неудачно – другой вопрос).

Обзор. Проще говоря, это пересказ того, что говорят или пишут другие СМИ, то есть расширенная информация, но не о событиях, а о мнениях.

Беседа. Имеется в виду интервью, в котором либо журналист не только задает вопросы, но и на равных с интервьюируемым рассуждает о разных разностях, либо интервью, взятое сразу у двух, а то и трех человек. Словом, и говорить нечего – это просто интервью, лишь более сложной формы.

В новейшей демократической журналистике, как считается, расцвел один жанр, тоже претендующий на особость, – так называемое журналистское расследование. Если даже отбросить тот факт, что большинство наших журналистских расследований начинается с папочки компромата, полученной журналистом от спецслужб или конкурентов тех, кого журналист «расследует», то по форме изложения (а именно этим прежде всего и определяются журналистские жанры) – это чаще всего репортажи, а по методам сбора материала – совокупность использования методик подготовки репортажей и интервью.

Кажется, я не забыл ничего.

Итак, ни старая советская теория, ни новая демократическая практика меня не переубедили. Есть только информация, репортаж, интервью и статья. Все остальное – либо от лукавого, либо разновидности четырех главных жанров, либо стилевые особенности изложения материала тем или иным журналистом.

А вот служебные жанры в журналистике действительно существуют. Без них тоже не сделаешь газету, журнал или телепередачу интересными. Но без информации, репортажей, интервью и статей средства массовой информации как корпуса произведений журналистского труда нет вовсе.

Служебные жанры – это гарнир к основному блюду. Причем гарнир, не бездумно брошенный на тарелку, а специально подобранный, осмысленно и в определенное место положенный. Гарнир дополняет вкус основного продукта или акцентирует внимание на том блюде, которое повару кажется наиболее удавшимся.

К служебным жанрам относятся все иллюстрации (даже в иллюстрированных журналах), за четырьмя относительными исключениями:

• иллюстрация к подшапочному материалу, то есть к тому материалу, который идет на первой полосе и открывает номер, – если эта иллюстрация каждый раз специально создается для данного текста, а не подбирается более или менее случайно;

• карикатура – если в газете или журнале есть художник-карикатурист, которому выделена специальная рубрика для авторского комментирования событий;

• первая обложка журнала, если она создается по специальной долгосрочной программе, а не в зависимости от того, какие материалы идут в данном номере;

• главный фоторепортаж в иллюстрированных изданиях. Впрочем, я обращаю ваше внимание на то, что когда речь идет об основных жанрах журналистики, то по умолчанию подразумеваются тексты, а не изображения. Без иллюстраций (изображений) журналистика не полна, но остается журналистикой. Без текстов журналистики нет вовсе (как и литературы).

Роль фотографий и рисунков в печатных СМИ очень велика, и пишущему журналисту нужно как можно чаще работать вместе с фотокорреспондентом, но реальность такова, что газеты и журналы выписывают из-за текстов и даже телевидение подчас смотрят не из-за «картинки» (например, многие так «смотрят», то есть просто слушают, новостные программы). Хотя без «картинки» телевидение просто не существует, упрощаясь до радио. Кстати, именно радиожурналистика ярко демонстрирует, что журналистика это все-таки текст.

Итак, все иллюстрации, как то: фотографии, рисунки и таблицы, за выше перечисленными исключениями, – являются чисто служебными жанрами журналистики, призванными либо привлечь внимание к тем текстам, которые наиболее важны с точки зрения редакции, либо дать дополнительную смысловую или эмоциональную информацию к тексту (легче показать, чем объяснить словами), либо разбить монотонность текстовых материалов на полосе.

«Служебность» фотоиллюстраций подтверждает и то, что очень часто они не делаются специально для данного номера, а подбираются из фототеки редакции, что, разумеется, невозможно для основного массива текстов газеты или журнала.

Тем не менее есть такие иллюстрации, которые, даже будучи служебными, не могут быть изъяты из номера. Например, я всегда, но часто, впрочем безуспешно, убеждал журналистов «НГ», что нельзя печатать большое интервью, не давая фотографии интервьюируемого. Или что неграмотно давать материал о художнике, не представляя в виде репродукции хотя бы одной его работы.

К другим служебным жанрам относятся: «шапка» номера, заголовки и подзаголовки статей, так называемые «лиды», или «врезы», к статьям, и «выносы» (выделяемые графически выдержки) из статей, РАЗЛИЧНОГО РОДА «ЦИТАТЫ» И «ЦИТАТНИКИ», ТЕКСТОВКИ К ФОТОГРАФИЯМ, «ДОСЬЕ», АНОНСЫ СТАТЕЙ, А ТАКЖЕ ПИСЬМА ЧИТАТЕЛЕЙ И ОТВЕТЫ РЕДАКЦИИ НА НИХ, если таковые имеются. В последнее время к числу служебных жанров прибавились еще и результаты интерактивных опросов аудитории, сделанные с помощью интернет-сайтов печатных СМИ, а на радио и телевидении – непосредственно в эфире.

Коротко охарактеризую задачи, которые решаются с помощью каждого из этих служебных жанров, требующих специальной (в идеале) работы журналистов редакции.

Одна из этих задач едина для всех и совпадает с тем, с какой целью, помимо прочего, в газетах и журналах печатаются иллюстрации, – конечно, либо с целью отделения одних текстов от других, либо с целью выделения более важных и интересных, либо для того, чтобы создать так называемые «пятна», то есть снять для читателя проблему усталости или скуки от монотонности буквенных колонок.

Но помимо этого все мелкие формы журналистики решают и сущностные задачи.

«Шапка» номера, то есть заголовок и подзаголовок главной статьи номера, которой открывается первая полоса газеты. «Шапка» должна в предельно сжатой и предельно яркой форме передавать суть или главную новизну того материала, который редакция считает самым важным в данном номере. В «шапке» может содержаться даже прогноз, если речь идет об очень значимом событии; например, шапка номера газеты от 13 марта 2004 года должна была выглядеть не так, как это было у многих: «Завтра состоятся выборы президента России», а существенно иначе: «Завтра Владимир Путин победит уже в первом туре».

Вообще рискну утверждать, что в современную русскую журналистику «шапки» как обязательный элемент оформления первой полосы ввела «Независимая газета» (позаимствовав этот прием из западной журналистики). «Шапки» для первых ста номеров «НГ» писал только я сам и лишь потом стал поручать это своим замам. Но и в этом случае я всегда, если был в редакции, просил показывать мне «шапки» завтрашних номеров – очень часто редактировал их или даже сочинял заново.

Удачная «шапка» заставляет начать чтение газеты даже того, кто не собирался этого делать. Номера с удачными «шапками» лучше продаются. Вообще это один из самых эффектных и эффективных (в случае хорошего исполнения, естественно) служебных жанров.

Заголовок и подзаголовок (иногда еще и надзаголовок). В «НГ» я ввел два обязательных требования. Во-первых, за редчайшими исключениями, касающимися особо капризных или особо выдающихся нештатных авторов газеты, заголовки статей должны состоять, как минимум, из двух предложений (собственно заголовок и подзаголовок). А во-вторых, за теми же исключениями, заголовки и подзаголовки пишутся только в редакции, сотрудниками газеты.

Идеальными заголовком и подзаголовком являются такие, после прочтения которых можно, даже не читая материал, полностью понять его суть.

Главное, с чем нужно бороться в заголовках, – это с пустыми, ничего не значащими в контексте данного материала словами, с банальностями типа уже цитировавшейся «шапки» «Завтра состоятся президентские выборы» (как будто читателю и так это не известно) и с расхожими цитатами или устойчивыми выражениями вроде «время собирать камни» или (новомодное) «старые песни о главном», «новые песни о главном» и т. п.

В качественных изданиях заголовки должны быть точны и не допускают излишней фривольности или пустой, хотя и остроумной игры слов.

Стиль заголовков – это стиль издания. Именно по заголовкам можно с первого взгляда отличить качественное издание от бульварного.

Заголовок статьи или интервью известного человека должен, как правило, содержать самое сенсационное или самое парадоксальное утверждение из текста материала.

Подробнее о технике заголовка я расскажу в лекции об индивидуальном стиле журналиста, здесь же лишь замечу еще, что в новой русской журналистике особым пристрастием к сочинению ярких (порой чрезмерно и брутально ярких) заголовков отличаются газеты «Коммерсантъ» и «Московский комсомолец».

Лид, или, как его еще называют, врез, к материалу. Это выделенный шрифтом первый абзац текста, который, по западной традиции, должен в краткой форме передать основное содержание статьи. В русской журналистике, к сожалению, этот прием используется редко и плохо. А в идеале врезы должны предшествовать всем текстам, которые состоят больше чем из четырех-пяти больших абзацев (то есть в материалах объемом больше 40–50 строк). Просто в небольших материалах врезы не обязательно выделять графически.

Во врезе допустима и некоторая дополнительная, служебная информация (как появилась эта статья, где и когда автор интервью встретился с интервьюируемым – если это значимая фигура).

Кстати, тексты объемом больше 150–200 строк должны разбиваться еще и на главки, каждая со своим заголовком, – этого не умеют делать большинство нештатных авторов и очень многие журналисты.

Вынос из статьи, а проще говоря – яркая цитата из нее. Это дело не авторское, а редакторское, ибо автор не может знать, как будет разверстана его статья, в каком объеме она сохранится. Выносы необходимы для текстов большого объема (начиная примерно с 300 строк), для полосных – обязательны. Все, что дополнительно привлекает внимание читателя к материалу, а выносы именно для этого и «выдергиваются» из текста, должно быть сделано профессионально работающей редакцией.

«Цитаты» и «цитатники». Если врезы и выносы плохо и редко используются в современной русской журналистике, то работа с цитатами довольно популярна. Многие еженедельники публикуют целые полосы «цитат» из выступлений различных известных людей. К сожалению, в основном для того, чтобы продемонстрировать читателям глупость или косноязычие знаменитостей.

Некоторые газеты и реже телевидение пользуются жанром «цитата дня», но в этом, впрочем, их оправдывает то, что далеко не каждый день в стране произносятся одновременно оригинальные, умные и яркие слова.

Текстовка к фотографии. Вот служебный жанр, который воистину, как заголовок, может быть самостоятельным произведением журналистского искусства.

Когда текстовка плоха? Тогда, когда она ровно ничего не добавляет к фотографии.

А так, увы, бывает очень часто.

Досье. Этот служебный жанр очень широко используется в современной русской журналистике, правда, не всегда удачно в профессиональном отношении. Досье – это дополнительная, часто даже сугубо справочная информация, которая помогает материалу, к которому досье подобрано, приобрести более широкий контекст (например, исторический), дополняет материал фактурой, не вошедшей в основной текст, но хорошо его иллюстрирующей.

Анонсы материалов либо текущего, либо следующего номера изданий. Это понятно без всяких объяснений. Должен отметить, что с этим служебным жанром в современной русской печати лучше всего работает редакция газеты «Коммерсантъ».

Письма читателей и ответы на них. Служебный жанр, крайне мало использующийся современной русской журналистикой. Отчасти это объясняется тем, что читательскую почту вытеснили новомодные интернет-опросы, но в значительной степени и по более циничной причине. Редакции не уважают мнение читателей, а журналистам просто жалко отдавать место, на котором они могут разместить свои тексты.

Между тем,

читательская почта (особенно если редакция еще удосужится напечатать короткие ответы на письма) – совершенно эксклюзивный служебный жанр. Журналист может лишь спародировать письмо читателя, но никогда не напишет его так, чтобы глаз профессионала не обнаружил подделку. Читатель наивен и непосредствен – журналист циничен и прагматичен. Читательская почта – второе и часто наиболее адекватное лицо издания: покажи мне неотредактированные письма твоих читателей, и я все узнаю о твоем СМИ.

Может быть, поэтому современная русская печать так не любит публиковать письма своих читателей?

При мне в «НГ» раз в неделю публиковалась целая полоса читательских писем, причем обязательно и критических. Письма с критикой главного редактора, то есть меня, и моих статей ставились непременно, а вот письма с критикой других сотрудников газеты я тщательно отбирал, взвешивая ее справедливость. Все-таки

до́лжно поддерживать определенный уровень «святости» издания и его журналистов.

А за собственный авторитет главный редактор бояться не должен.

Кстати, в западной прессе публикация писем читателей – норма, если не закон. Хотя бы потому, что аудитория может отвернуться от газеты или журнала, которые равнодушны к ее мнению.

Существует еще ряд служебных жанров в печатных СМИ (это извинения и опровержения, объявления о конкурсах для читателей, АНОНСЫ телепередач и т. п.), но о самых главных и значимых я уже рассказал. Остальное – те, кто будет работать в СМИ, узнают в своих редакциях, а для большинства – это просто лишняя информация.

Завершая разговор о служебных (мелких) жанрах в печати, еще раз уточню, что в газетах и журналах печатаются также кроссворды, астрологические прогнозы и прогнозы погоды, сводки курсов валют и прочие нежурналистские тексты, поставляемые в редакции извне. Показательно не столько их содержание, сколько наличие того или иного в разных изданиях. Например, я категорически запретил печатать в «НГ» кроссворды и астрологические прогнозы, считая и то, и другое невозможным для качественной газеты. Это мнение, впрочем, не абсолютно.

Наконец, обещанные несколько слов о различиях одних и тех же жанров в печати и на телевидении.

По моему мнению, – и кажется, я об этом уже говорил, – жанры универсальны: информация, репортаж, интервью и статья являются главными жанрами в журналистике в целом, и масштабное развитие электронных СМИ, породив новый жанр игра, не отменило жанровой классики. Даже названия жанров в прессе и на радио и телевидении одинаковы, за исключением термина «статья» (традиционно связанного с писаным текстом) – на ТВ и радио его заменяет термин «комментарий».

Кстати, очень многие тексты, произносимые с экрана телевизора, в том числе и самыми известными тележурналистами, сначала пишутся на бумаге, а затем зачитываются с телесуфлера, о чем не знает большинство зрителей.

Различия в формах существования журналистских жанров в прессе и на ТВ, конечно, есть. И связаны они со спецификой телевидения, где, во-первых, мы видим живого журналиста, во-вторых, видим картинку, в-третьих, речь журналистов в эфире не всегда, но часто звучит неотредактированной.

Как я уже говорил в одной из предыдущих лекций, интонация, мимика, жесты тележурналистов добавляют и эмоций, и смысла текстам, которые они произносят. Кроме того, в телеэфире зритель прощает речевые ошибки, оговорки, повторы, неосмысленное использование междометий и слов-паразитов (кроме полного косноязычия, разумеется), что совершенно не допускается в печатных СМИ. Словом, экран более непосредствен, а главное – создает ощущение большей искренности (если только на лице журналиста не написано иное) и, я бы сказал, ощущение большего ума.

Банальность, напечатанная в газете, не покажется таковой половине читателей, а банальность, произнесенная с экрана телевизора, да еще хорошо поставленным голосом, да еще с умным видом, большинству телезрителей представится откровением.

Кроме того, тележурналистам нужно меньше объяснять то, что происходит, ибо современная тележурналистика живет телерепортажем как фактически основным своим жанром. Правда, тексты, произносимые с экрана телевизора, всегда в 5–6 раз короче того, что на эту же тему дозволяется писать в печатных СМИ (ибо на ТВ время – это деньги и в прямом, и в переносном смысле).

И все-таки тележурналист может обходиться буквально двумя-тремя десятками слов (в отдельном репортаже, разумеется) – что почти невозможно представить себе в газетном или журнальном тексте, созданном в аналогичном жанре. Если тележурналист ведет репортаж с пожара, ему не нужно подробно описывать весь ужас происходящего – достаточно показать языки пламени, обволакивающие крышу здания, а то и труп обгоревшего человека.

– Каковы масштабы разрушений? – спрашивает ведущий программы из студии.

– Огромные, – отвечает телерепортер. – Сейчас я попрошу оператора дать панораму пожара.

Оператор показывает, тележурналист молчит, а газетчику пришлось бы здесь написать пять-шесть предложений.

Я не настолько большой знаток профессиональной работы телевизионщиков, чтобы осветить все нюансы их работы, но все-таки отмечу очевидное: работа журналиста в кадре конечно же чисто технологически на 70–80 % обеспечивается теми, кто остается за кадром, а именно – телеоператором и отчасти звукооператором, то есть людьми, которым не достается и сотой доли известности и авторитета тех, кого мы называем в обиходе тележурналистами.

Но тележурналисты, особенно телеоператоры, больше, чем журналисты пишущие, рискуют. Камера должна находиться как можно ближе к эпицентру события, а пишущий журналист может наблюдать за всем и со стороны, с безопасного расстояния. Это особенно характерно для «горячих событий» – боевых действий, стычек демонстрантов с милицией и т. п. Телеоператоры и фотокорреспонденты страдают при этой работе больше и чаще, чем пишущие журналисты. И тележурналист, как правило, по старому присловию «куда конь с копытом, туда и рак с клешней», идет за своим телеоператором, оберегая, в частности, его тылы – ведь оператор смотрит только в глазок камеры, не зная, какие опасности подстерегают его сзади, сбоку, даже впереди под ногами.

Еще три существенных различия работы тележурналиста и журналиста пишущего.

Тележурналист, особенно рядовой, менее властен над своим материалом, чем пишущий. Телевидение – это жесткая система (и не только в смысле дефицита времени), ибо оно слишком мощно и влиятельно как СМИ. Редактура на телевидении гораздо больше напоминает внутреннюю цензуру (другое дело, по каким основаниям), чем редактура в газетах и журналах. И времени отстоять вырезанное чаще всего нет.

Зато телерепортажи от выпуска к выпуску (если речь идет о новостных программах) могут дополняться, улучшаться. В них исправляются фактические неточности, которые были в первых выпусках. Это сильно облегчает работу телерепортера. Пишущий журналист такой возможности не имеет: что написано пером (в смысле напечатано), то, как известно, не вырубишь топором.

Наконец, третье. Даже самые известные пишущие журналисты сами являются авторами своих текстов. Им не помогает никто. На известных же тележурналистов, особенно ведущих так называемых авторских программ, работают целые команды, насчитывающие иногда десятки человек. И это не только режиссеры, операторы, звукооператоры и визажисты, но и редакторы и даже составители целых текстов. Более того, действиями и даже словами многих ведущих самых авторитетных и влиятельных телепрограмм через миниатюрный наушник руководят опытные редакторы или шеф-редакторы. Многое из того, что выглядит в эфире как удачный экспромт или необычайная эрудированность телезвезды, в реальности лишь то, что ей диктует анонимный наушник.