Электронная библиотека » Виталий Третьяков » » онлайн чтение - страница 22


  • Текст добавлен: 25 апреля 2014, 20:40


Автор книги: Виталий Третьяков


Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Лекция 20
Интервью: небольшая пьеса для очень большой аудитории

Я очень люблю писать диалоги (об этой литературной форме, крайне редко используемой в журналистике, я расскажу в лекции, посвященной авторскому стилю в журналистике), но очень не люблю брать интервью. А взял я их немало – несколько десятков. Только официальных – у президентов и глав правительств разных стран – больше тридцати.

Не люблю я брать интервью по одной причине: из-за того, что слишком часто оно доходит до страниц издания в искаженном виде (к телевидению это относится в гораздо меньше степени). Причем чаще всего эти искажения – дело твоих собственных рук.

Вот ты просто редактируешь неудачную, а потому и непонятную в письменном варианте фразу – а как она хорошо характеризует интервьюируемого! Здесь ты пожалел своего собеседника – вычеркнул место, где он продемонстрировал явную некомпетентность. Тут просто сократил (разговор-то был долгий) – и целый тематический пласт ушел. В этом месте все оставил, но как же скучны эти банальности, а ты ведь сидишь над ними, отрывая время от писания собственных статей. Наконец, в официальных интервью, где почти все оговаривается заранее, промелькнет некоторое откровение, собеседник или, что даже важнее, – позиция его страны, его правительства вдруг откроются с неожиданной стороны. Но именно это надо, соблюдая договоренность, выражаясь русским литературным языком XIX века, похерить, то есть перечеркнуть крест-накрест (буквой «х»).

Впрочем, это мои личные пристрастия, не мешающие интервью (хорошему, конечно) оставаться самым сладким для аудитории жанром журналистики. В нем есть «человечинка» – причем и в высоком, и в плотском, если не плотоядном смысле этого слова.

Напомню, что уже было сказано про интервью: это информационный жанр, целью и содержанием которого является передача слов и мыслей значимого вообще или в контексте случившегося события человека, причем слов и мыслей, появившихся не спонтанно, а благодаря специально поставленным вопросам. Это удачная формулировка, не буду ее менять.

Теперь остановимся на интервью подробнее. Прежде всего отмечу, что, хотя в узком смысле этого термина под интервью понимаются прежде всего довольно пространные тексты, состоящие из вопросов, заданных известному человеку, и его ответов, гораздо чаще интервью используется как подсобный, служебный жанр при создании репортажей, реже – информации и статей. Как правило, в этом случае интервью публикуется (оглашается) в урезанном виде, а именно: без публикации вопросов. Гласности предаются только ответы. Например, в ходе телерепортажа с заседания парламента журналист, рассказывая о том, какой скандал случился во время заседания, дает в эфир два-три высказывания разных участников скандала и его свидетелей.

В информации, в которой сообщается о какой-либо аварии, среди прочего сказано: «По мнению представителей милиции, виновником аварии, скорее всего, является N». В данном случае не только не передается вопрос (ибо, во-первых, он очевиден, во-вторых, экономится объем информации), но не называется по имени тот, кому этот вопрос задан (главное в данном случае не его имя, а то, что он является специалистом по данной проблеме, экспертом), да и ответ передается не прямой, а косвенной речью.

Или: в статье, посвященной разбору политики президента, журналист пишет: «Недавно я имел возможность спросить президента, доволен ли он действиями правительства. Президент ответил: (далее следует ответ)».

В последнем случае, учитывая важность лица, возможную эксклюзивность этого ответа, а следовательно – дальнейшую его цитируемость, важны максимально точные формулировки – прямо по диктофонной записи. А если цитируешь по памяти, то нужно быть уверенным, что президентская пресс-служба не дезавуирует эту информацию. Причем часто важна точная передача не только ответа, но и вопроса, ибо ответ, будучи вырванным из контекста вопроса, может звучать иначе, чем предполагал отвечающий. Например, один и тот же ответ президента: «Нет, не доволен», имеет разный смысл, если он стал реакцией на два разных вопроса: (1) «Раньше вы всегда хвалили правительство, а его вчерашним решением вы довольны?» – или (2) «Прошло сто дней со дня формирования правительства. Вы довольны его действиями за этот срок?».

Что объединяет все три приведенных примера? То, что и президент страны, и анонимный представитель милиции, и конкретные члены парламента выступают в качестве казуально интервьюируемых экспертов по какому-то вопросу (работа правительства, авария, скандал в парламенте), а не тех лиц, у которых журналист берет интервью из-за интереса к ним самим.

Очень часто, отвечая на вопрос, берут ли журналисты интервью у незнаменитых или «неинтересных» людей, студент с ходу говорит: нет. Это абсолютно неверно.

Можно ли и нужно ли брать интервью у дворника и может ли оно представлять интерес для аудитории? Я с легкостью назову целых шесть случаев, когда на эти два вопроса нужно дать утвердительные ответы (при достаточном профессионализме журналиста, разумеется, ибо из людей, которые не привыкли давать интервью, вытягивать то интересное, что они могут сказать, стоит большого труда и умения). Вот эти случаи:

• если этот дворник работает на Красной площади или даже в самом Кремле (правда, без разрешения спецслужб кремлевский дворник интервью вряд ли даст);

• если этот дворник первым оказался на месте громкого преступления;

• если этот дворник победил на конкурсе «Лучший дворник страны»;

• если вы рассказываете в своем СМИ о разных профессиях, а данный дворник хорошо владеет секретами своего ремесла;

• если сын этого дворника стал чемпионом мира неважно по чему;

• если этот дворник на досуге сочиняет романы и победил в престижном литературном конкурсе.

Это только шесть самых очевидных случаев, а есть и менее очевидные теоретически, но нередко встречающиеся практически: журналист опрашивает «простых людей» об их отношении к тому или иному важному политическому событию; журналист пишет материалы о качестве снегоуборочной техники; готовится материал об изменениях климата – кто лучше человека, постоянно работающего на улице, может сказать что-то интересное по этому поводу? Или журналист пишет материал о том, как люди ведут себя на улице, и т. д. и т. п.

Что, однако, характерно для всех этих интервью с незнаменитыми людьми? Вас (вслед за аудиторией) интересует не данный человек, а просто типаж из определенной социальной или профессиональной группы. Либо это достаточно случайный свидетель, очевидец, участник каких-то безусловно важных и интересных событий (как говорится, на его месте мог бы оказаться любой). Либо, в лучшем случае, данный человек в чем-то, хотя бы в скромном ряду своих коллег, экзотичен: пишет романы, сын его стал чемпионом, первый по профессии. Словом, повторюсь, сам человек, тот, что имеет конкретную судьбу и фамилию, вас и аудиторию в данных случаях мало интересует.

И журналистов, и публику часто по большому счету не очень-то интересуют сами по себе и известные (публичные) люди – особенно если вы знаете из прежнего опыта, насколько они не интересны или насколько неинтересно говорят. Но так уж устроено общественное мнение, что статус личной известности (популярности) тех или иных людей привлекает чрезмерный общественный, а следовательно, и журналистский, интерес к ним. Одно из первейших следствий этого интереса, если не первое сегодня, это то, что у них начинают брать интервью.

Иногда, впрочем, общественный интерес в первую очередь ориентируется не на личную известность того или иного человека, а на исключительность его профессии, поста.

Всегда брали и будут брать интервью у президентов, премьер-министров, министров обороны и иностранных дел. Не было отбоя от СМИ, желающих взять интервью у первых космонавтов – пока эта профессия была пионерской и крайне редкой. Сейчас, когда космонавтика перестала быть экзотичной, а общественные пристрастия сместились в сторону так называемой попсы, думаю, есть космонавты, у которых никогда ни одно СМИ не брало ни одного более или менее развернутого интервью. И многие журналисты скорее станут расспрашивать о полетах на Марс какую-нибудь очередную поп-звезду, чем космонавта.

Все стремятся взять интервью у разведчиков, представителей спецслужб – чем выше ранг, тем лучше, но и у рядовых – с не меньшей охотой.

Лакомый кусок – интервью, взятое у жен, детей, родителей, внучатых племянников, друзей детства и учителей известных людей.

Наконец, у любого представителя публичной профессии гораздо больше шансов на интерес журналистов, чем у даже выдающихся представителей профессии не публичной (астронома, например).

И, к сожалению, должен констатировать, что повышенный интерес публики и, соответственно, журналистов (с удовольствием отмечу, что лично я к таковым не принадлежу) вызывают преступники всех мастей (особенно убийцы и насильники), а также носители иных аномальных и антисоциальных форм образа и стиля жизни. Сколь бы вы ни были умны и интересны, вы можете всю жизнь ходить по улицам в одежде и ни разу у вас не попытаются взять интервью. Но стоит вам однажды пройтись по улице голым (и особенно, если вы объявите это актом концептуального искусства), как к вам тут же примчатся желающие взять интервью журналисты не только из маргинальных, но даже и из вполне респектабельных СМИ.

Но, конечно, главное в интервью как в жанре журналистики – это все-таки реализация с помощью специально подготовленных (удачно или нет, иное дело) вопросов интереса к известной, популярной, авторитетной или статусной личности, причем интереса, связанного как с тем, что сделало ее (данную личность) известной, популярной, авторитетной или статусной (работа, знания), так и с побочными темами – личная жизнь, взаимоотношения с коллегами-конкурентами, вообще все, ибо считается, что любое мнение и о чем угодно, если это мнение известного человека, интересно публике.

Напомню, что интервью – жанр по сути информационный. Не вопросы журналиста и не его ремарки, не его оценки и комментарий к ответам интервьюируемого в первую очередь интересуют аудиторию, а сами ответы. То есть журналист лишь информирует аудиторию о том, что сказал человек, у которого берется интервью.

Это, с одной стороны, требует предельной четкости, ясности, лапидарности – то есть журнализма, или умения владеть профессиональными навыками, ремеслом. Но, с другой стороны, в интервью ценятся пространность, наличие нюансов, деталей, многоразовых заходов с одним и тем же вопросом, иначе сформулированным, ибо это очень литературный и очень психологический жанр. Любой осмысленный набор вопросов к какому-то человеку и, естественно, полученные ответы – это, безусловно, психологический опыт, а в самых удачных попытках – и психологическое исследование. Хороший интервьюер – это и хороший литератор, и хороший психолог.

Я уже проводил сравнение журналистских жанров с литературными (и буду продолжать указывать на этот параллелизм). Здесь же, применительно к интервью, нелишне сравнить журналистские жанры с методами работы в науке. Следующий далее пассаж, по логике, надо бы присовокупить к уже прочитанной мною лекции о журналистике и реальном знании.

Итак, информацию, с элементами большого утрирования, можно назвать кратким научным описанием некоего естественного или общественного феномена. Репортаж – с описанием эксперимента, чаще всего с элементами собственной включенности в этот эксперимент. Интервью – в чистом виде научный метод, широко используемый в социологии, психологии (вплоть до психиатрии), политическом (политологическом) прогнозировании. Статья – понятное дело, это формулирование и изложение известных или (вдруг!) открытых журналистом, пусть только для себя и для аудитории, законов общественного развития и их конкретных проявлений в жизни. Я очень люблю называть журналистику, в первую очередь политическую, оперативной прикладной политологией. И очень часто, если, конечно, журналист профессионален, причем не только как журналист, но и как политолог – журналистика таковой и является.

В свое время я еще расскажу об этом специально, сейчас же, ради того, чтобы оставить засечку в памяти слушателей и читателей этого курса, отмечу, что своими едва ли не самыми значительными журналистскими достижениями считаю введение в политический и политологический обиход термина «управляемая демократия» применительно к современной России, а также представления об общенациональных телеканалах как квазипартиях. И развитую мною с подачи профессионального политолога Андраника Миграняна трактовку олигархических групп ельцинской России как олигополии.

Словом, аналитическая статья – это в общем-то популяризаторская и очень, чаще всего, узкая по тематике научная статья. Публицистике в науке, естественно, не место, хотя и ученые порой выступают проповедниками своих убеждений и знаний. Поэтому аналога публицистики в науке нет, если не считать, впрочем, гипноза как метода психотерапии. А вот игры во многом строятся по моделям психологических и социологических экспериментов.

Но вернусь к интервью. Теперь поговорим о нем как о драматургическом произведении.

Текст пьесы и текст интервью, что очевидно, очень похожи. Это сходство не только внешнее. Диалоги, как правило, занимают большую часть пространства пьесы. Существенное отличие в том, что в интервью один и тот же человек (герой № 2 в интервью) все время спрашивает, а другой (главный герой) – все время отвечает. То есть интервью – несколько однобокая пьеса, сюжетно обедненная (мало героев, диалог не равноценен, нет иного действия, кроме как в сам<м разговоре). И все же солидное по объему и качественное интервью никогда не монотонно. В нем, помимо небольшого вступления, прелюдии, экспозиции (представление главного героя и часто – описания места действия, то есть того, где происходит разговор, и облика главного героя) и эпилога, обязательно наличествуют завязка действия (самого разговора или главной темы этого разговора), развитие этого действия, его кульминация, наконец, развязка. Качественное интервью конфликтно, чаще всего не внешне, а внутренне. Второй герой (журналист) не может постоянно впрямую спорить с интервьюируемым (главным героем), но все-таки спор, несогласие хотя бы временами должны присутствовать.

Я мог бы еще долго говорить об интервью как о драматургическом произведении, но ограничусь сказанным, а также советом ко всем, кто хочет посвятить себя этому жанру, подходить к нему с этой позиции. Успех обязательно будет, если, конечно, помимо желания есть и соответствующие способности. Нельзя, впрочем, забывать о том, что, как я многократно говорил, журналист не писатель, он не может что-то просто сочинить или досочинить в интервью. Максимум вмешательства – для нагнетания драматизма кое-что переставить местами в большом интервью. Главное же – уметь задать драматургию разговора своими вопросами и тем, как вы, журналист, ведете беседу – все-таки у журналиста огромное преимущество: своими вопросами он задает ритм, темп, часто стилистику, тематику и даже проблематику разговора.

В этой связи сформулирую шесть правил, соблюдение которых я считаю обязательными для подготовки очень хорошего интервью. Не всегда ими удается в полной мере воспользоваться, все-таки журналистика профессия суетная, цейтнотная, в темповом отношении рваная, вдохновения ждать – на это чаще всего времени нет, но если удается – результат превосходный. Да и если просто, даже в интервью-экспромте, подсознательно ориентироваться на эти правила, эффект будет ощутимым.


Первое правило интервьюера (очередная максима):

не берите интервью у того, кого любите, и у того, кого ненавидите, – только у того, кто вам интересен при в целом нейтральном к нему отношении.

Понятно, что нейтрально журналист относится к очень немногим, да и задание редакции может идти вразрез с тем, о чем я говорю. Но думаю, мысль моя ясна: нельзя идти на интервью с предубеждением к человеку, положительным или отрицательным – неважно. Смирите свои чувства хотя бы на два-три часа разговора. Иначе своей любовью или ненавистью, во втором случае, разумеется, скрытой от собеседника, вы просто исказите его образ, даже представленный его собственными ответами.


Второе правило интервьюера:

составьте накануне встречи как минимум 20–30 вопросов к герою интервью.

Если все, что вы хотите узнать, завершается на пятом вопросе, дело плохо. Раз вам нечего спросить, значит, вы ничего не узнаете. Разговор будет банальным. Правда, все 30 вопросов задать почти никогда не удается. Но зато вы уже мысленно прокрутили все варианты разговора, всю его тематику. Зашли туда, куда интервьюируемый, возможно, и не собирался вас пускать, но пустит, если вы постучитесь в эту дверь.

Кроме того, «лишние» вопросы (самые небанальные, но, конечно, не высосанные из пальца), всплывая в памяти, часто помогают, когда: (1) собеседник отвечает очень содержательно, одним своим ответом покрывает сразу три-четыре, в том числе и еще не заданных вами, вопроса; (2) когда собеседник из-за банальности первых вопросов, начинает скучать, и беседа проваливается; (3) когда собеседник очень популярен и часто дает интервью: в голове у него наезженная пластинка, он бойко оттараторивает ответы, которые давал не раз, на ваши десять вопросов (если их всего десять), разговор быстро заканчивается, и, вроде бы достигнув желаемого, вы после расставания обнаруживаете, что абсолютно ничего нового в тексте взятого вами интервью нет.


Третье правило интервьюера: для совсем уж изощренных в этой работе:

не только подготовьте 20–30 вопросов к своему герою, но и сами письменно (или хотя бы мысленно) ответьте на них за интервьюируемого.

Это поможет, во-первых, в реальном разговоре быстрее миновать все неизбежные банальности (вы уже будете знать ответы), а во-вторых – и это главное, – в результате такой работы вы, скорее всего, откажетесь от 10–15 вопросов, ответы на которые и так известны или неинтересны, зато у вас появится десяток новых, действительно оригинальных вопросов, которыми вы безусловно заинтригуете интервьюируемого, то есть расположите его к себе.

Я уверен, что на 60–80 % удачное интервью – это результат вашей работы с вопросами. Никто и никогда не отвечает интересно на неинтересные ему лично вопросы.


Четвертое правило интервьюера придумано не мною:

проявляйте и демонстрируйте интерес к собеседнику, знание его жизни и деятельности, но не льстите.

Действительно, наибольший интерес для большинства людей представляют они сами, а их симпатии к незнакомому человеку вспыхивают именно тогда, когда незнакомец (в данном случае журналист) демонстрирует, что он искренне и глубоко интересуется собеседником и знает о нем такое, что самому человеку приятно вспомнить.


Наконец, пятое правило интервьюера:

в ходе интервью не показывайте собеседнику ни чрезмерный для него уровень знания того, о чем вы говорите, ни собственную глупость: первое вызовет раздражение, второе – насмешку.

Относительно глупости. Я никого не хочу обидеть. Журналист не может знать всего, он, как известно, знает обо всем понемногу. А оттого каждый из нас часто оказывался в положении профана, которому нужно задать точный вопрос специалисту. Эти моменты надо чувствовать и уметь либо избегать их, либо ловким маневром – преодолевать. Иной раз полезно откровенно сказать: извините, я не понял вашу мысль. А иной раз, напротив, сделать вид, что понял – потом, в редакции, коллеги помогут разобраться.

Я бы порекомендовал придерживаться еще одного, шестого, правила:

бойтесь профессиональных интервьюируемых.

Что, точнее кто, имеется в виду? Начну с примера. Довольно уже давно позвонил мне Дмитрий Быков, поэт и журналист, ныне еще и телеведущий и даже романист, а тогда он трудился, если не ошибаюсь, в «Собеседнике». Попросил встречи для интервью и, что, конечно, бывает крайне редко и делает честь Дмитрию Быкову как журналисту и человеку, предупредил меня: только вопросы будут очень острые, так как я (т. е. он, Дмитрий Быков) «Независимую газету» не люблю (или вас лично – я уж не помню, кого или что конкретно Дмитрий Быков тогда не любил). Я сказал: пожалуйста, вопросы любые – ответы мои. На том и договорились. Встретились. Дмитрий Быков задал свои вопросы, я ответил. Интервью закончилось. И тогда я спросил: и где же острые и неприятные вопросы, о которых вы меня столь любезно предупреждали, я что-то их не заметил. Ответ был таков: вы же профессионал, вы все равно сумеете ответить так, как вам нужно.

Первый тип профессиональных интервьюируемых, которых надо не бояться, конечно, а опасаться журналистам, – это просто профессионалы, слишком хорошо знающие и свою профессию, и ее слабые стороны, вызывающие интерес у журналистов, словом, профессионалы, умеющие давать убедительные ответы на самые, казалось бы, острые вопросы.

Второй тип – это люди, которые дают интервью десятками, для которых – это часть их работы, причем даже не столько работы, сколько их личного пиара или саморекламы. Это – большинство поп-звезд, даже тех, что горят несколько месяцев, и многие политики. Владимир Жириновский – ярчайший пример. Я до сих пор не читал ни одного интервью Жириновского, где бы он не сказал то, что хотел, а журналист получил бы от него хоть что-то сверх желания самого Владимира Вольфовича. Всех обыгрывает, всех. Потому что умен и хитер и потому что не нарвался еще на настоящего профессионала. Точнее – и настоящие профессионалы в силу ряда причин, о которых сейчас не место говорить, не хотят (или не рискуют) говорить с Жириновским по-настоящему. Оттого эта интереснейшая фигура нашей политики до сих пор остается до конца не раскрытой для публики и специалистов, которые тоже предпочитают ограничиваться лишь стереотипными суждениями о популизме, продажности и беспринципности «Вольфовича».

Третий тип профессионального интервьюируемого – афорист. Этот тип легче всего показать на примере ныне покойного Александра Лебедя. Злые языки утверждают, что в свое время он выучил почти наизусть сборник афоризмов Станислава Ежи Леца и затем вполне сознательно и почти всегда к месту вставлял эти афоризмы как фразы собственного изобретения в свои интервью и особенно пресс-конференции, к которым всегда специально готовился. Я данную гипотезу не проверял, поэтому ничего такого утверждать не стану, но два-три раза в довольно приватной обстановке встречался с Лебедем и подолгу говорил с ним. Во-первых, это был человек весьма далекий от своего привычного имиджа. Во-вторых, безусловно, не слишком уверенный в себе, а оттого внешне демонстративно самоуверенный. В-третьих, никакими афоризмами он не сыпал. Кроме того, сейчас, думаю, вполне очевидно, что Александр Лебедь – абсолютный неудачник в политике (достаточно указать лишь на то, как стремительно его убрали с поста секретаря Совета Безопасности – за несколько недель – в 1996 году, и на провал его работы в Красноярском крае).

Так вот Лебедь, неоднократно менявший свои политические взгляды на прямо противоположные, и прежде всего – по Чечне, за счет заемных или собственного сочинения афоризмов, громкого хриплого голоса, генеральской стати и безапелляционности превратился в СМИ чуть ли не в образец политического мыслителя России, каковым, конечно, он не был. Соответственно, и все интервью, взятые у него, крутятся в кругу афоризмов, не приложимых к политическим реальностям, банальностей и утопий. Треску много, а содержательности никакой.

Четвертый тип профессионального интервьюируемого – это лица, занимающие официальные посты, прежде всего те, что предполагают право говорить от имени государственной власти в целом. По официальному протоколу это президент, премьер-министр и министр иностранных дел. Но и многие другие высшие чиновники, прежде всего – представляющие силовые и специальные ведомства, фактически несут это бремя – говорить (давать интервью), не будучи свободными в своих высказываниях и эмоциях. Но посты постами, а занимают их живые люди. Ко многим можно найти подход, если хорошо знать их и политическую реальность. Кроме того, конечно, если человек чувствует себя уверенно в своей должности, он может позволить себе больше, чем другие. Да и демократические традиции уже довольно сильно привились в среде наших высокопоставленных лиц, дабы не ставить крест на официальном интервью, отнеся его к типу обреченно скучных.

На повышенный уровень откровенности можно рассчитывать в беседе с тем политиком, которого ты хорошо знаешь и который знает тебя. Правило это имеет исключения. У меня, например, получилось, совершенно неожиданно для меня, крайне интересное интервью президента Египта Хосни Мубарака – причем по его инициативе. Разумеется, до нашей встречи я очень мало знал о нем, а он, скорее всего, совсем ничего обо мне (мне неизвестно, что доложили обо мне его помощники, когда готовилась наша встреча). Мубарака совершенно не смутило то, что я стал отходить от заранее согласованных вопросов – он говорил свободно, остро, о чем, правда, я сам просил его в начале нашей встречи, критиковал Россию за ее уход с Ближнего Востока и из арабского мира в целом, а в конце разговора даже разрешил не визировать текст интервью в его пресс-службе, но меня самого посмотреть, не слишком ли резок он был в своей критике Москвы.

Чаще, конечно, интервью глав государств и правительств зарубежных (исключая СНГ) стран идет исключительно по протоколу.

С «нашими» (из СНГ) президентами и премьер-министрами, с теми, кого знаешь ты и кто знает тебя, в этом смысле гораздо легче и интереснее. Впрочем, многие и в России умеют (умение это, однако, нельзя отнести к разряду большого искусства) говорить, отвечая на любой вопрос журналиста, только то, что считают нужным, уходя даже и от сути вопроса. Такие политики (себя они считают особо профессиональными), давая интервью, помимо демонстрации своей «открытости прессе», в сущности лишь проявляют приязнь к тому или иному журналисту или СМИ, которое он представляет, но ничего не дают аудитории.

Интереснее (чисто журналистски, ибо политически интересно любое интервью высших должностных лиц государства), интереснее, конечно, брать интервью у тех политиков, которые в принципе склонны к откровенности с тобой. Но и тут встречаются разные уровни открытости. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, например, с которым у меня давно сложились очень хорошие, я бы даже сказал, дружеские отношения, избрал меня лично и «Независимую газету» того периода в качестве трибуны для публичных обращений к российскому руководству и российской образованной публике. Это, естественно, почти всегда делало наши с ним беседы (а их было немало) острыми и интересными.

Евгений Примаков, в бытность свою премьер-министром (а это всего 8 месяцев), дал всего лишь одно интервью российским печатным СМИ, а именно мне для «Независимой газеты». Хотя к самой газете, считая ее (в общем-то безосновательно) «рупором Березовского», он относился крайне критически. Но интервью не получилось очень интересным. Дело в том, что Евгений Примаков относится к тем политикам, которые, во-первых, исключительно осторожны в своих публичных выступлениях (за исключением форс-мажорных обстоятельств), а во-вторых, к тем, которые тебе лично, по-дружески, готовы рассказать многое, но всегда дают понять, что большая часть сказанного – не для печати. Это, кстати, тоже нужно ценить и никогда не злоупотреблять доверительностью отношений с большим политиком. Раз сказано «Это только для вас», так и должно быть. Тем более что то, что говорится «только тебе» (иногда, впрочем, это столь же «доверительно» говорится и другим), составляет ценнейший капитал эксклюзивных знаний политического журналиста.

А вот президент Путин, несмотря на свою первую профессию, на мой взгляд, более чем откровенен в своих интервью. Особенно если следить за его эмоциями. Он не из тех, кто умеет (или желает) скрывать свое отношение к разным людям и к некоторым вопросам. Он почти никогда, в отличие от многих других, не избегает ответа на острый вопрос по существу, если только вопрос для него не чрезвычайно неприятен (это сразу видно по его лицу – и тут он может ответить очень резко и одновременно обтекаемо-неискренне). В целом интервью Путина, если он даже мало что сказал нового, никогда не пустые. Не случайно их так любят, и не без пользы для публики, анализировать комментаторы. Словом,

идя на интервью, даже самое протокольное, всегда нужно ориентироваться на максимальную цель, дабы достичь хотя бы минимальной. Максимум – это постараться получить от интервьюируемого то, что он никогда раньше не говорил, а еще лучше – то, что и не хотел говорить.

Иногда это удается. В этом случае бывают и крупные удачи (главным образом тогда, когда это нужно самому интервьюируемому). Все-таки хорошо известно, что язык дан политику для того, чтобы скрывать свои мысли и маскировать свои действия.

Совершенная правда то, что в технике получения интервью у журналиста много схожего со следователем. И, соответственно, можно выделить два метода «изъятия интервью» – метод доброго следователя и метод злого следователя. При этом только не надо забывать, что метод злого следователя эффективен лишь по отношению к тем интервьюируемым, которые находятся в какой-то зависимости, пусть временной (например, их заклевала пресса и есть необходимость как-то разъяснить свою позицию или свои действия широкой публике), от журналиста. Интервьюируемый все-таки не подследственный и чаще всего даже не подозреваемый. В конечном итоге (что, как правило, не учитывает аудитория) те, у кого берут интервью, имеют гораздо больше просьб о встрече от разных журналистов, чем дают согласия на такие встречи. Так что очень часто оказывается, что скорее журналист зависит от интервьюируемого, чем наоборот.

В заключение – о трех самых распространенных ошибках, допускаемых (вольно или невольно) журналистами при работе в жанре интервью:

• первая – подыгрывание интервьюируемому: по неопытности, из-за партийных и личных пристрастий или из-за завороженности его славой или авторитетом;

• вторая – неумение поставить острый или новый вопрос, когда сам интервьюируемый дает к этому повод и даже вроде бы ждет такого вопроса;

• третья – полная передача инициативы в руки интервьюируемого;

Следствие всех трех ошибок – пустые, неинтересные, банальные интервью.

Вообще хочу дать простой рецепт того, как отличить хорошее интервью от плохого. Возьмите текст опубликованного интервью, вырежьте из него ножницами все вопросы журналиста и прочтите то, что осталось. Если вы не почувствуете, что что-то в тексте потеряно, это значит, что журналист был просто не нужен. Хватило бы и бездушного диктофона.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 | Следующая
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации