Текст книги "Пластун"

Глава 56

Первый крик петуха сразу разбудил Ивана. Спавший до этого «мёртвым сном», он мигом вскинулся и ошарашено вытаращился по сторонам. За окном ещё было темно. Наталка спала рядом, слегка посапывая.

Сообразив наконец, где он находится, юноша потряс головой, окончательно приходя в себя. Что-то довольно мерзкое… Вообще Иван всегда спал крепко и без сновидений. А вот сегодня что-то приснилось непонятное. «Дух», что-ли, возжелал сказать нечто? Может и так – давненько он о себе вестей не подавал…

Слегка приподнявшись на локте, Иван стал пристально разглядывать лежавшую рядом женщину. Наталья спала приоткрыв рот и повернув голову на бок. Одеяло сползло с её плеч, обнажив частично правую грудь. Юноша смотрел на неё, чувствуя как снова жаркая волна страсти затопляет его. Хороша, хороша, чертовка!

Вспомнив о бурных ласках прошедшей ночи, Иван содрогнулся. Облизав пересохшие губы, сбросил одеяло прочь и впился губами в торчащий сосок. Охнув, Наталка открыла глаза и обвила руками спину парня. Но затем резко оттолкнула его от себя.

– Не надо Ваня, заря скоро! Не приведи господь соседи заметят чего-то…

Иван нехотя оставил её грудь и поднялся с кровати. Быстро одевшись, нащупал в кармане давно приобретённое янтарное ожерелье. До сих пор он всё не решался подарить его своей собственной любовнице, боясь что та обидется.

– Держи Наталка, дарю…

Сонно зевая, молодая женщина устало протянула руку и тронула жёлтые блестящие камешки.

– Что это? Монисто? Для меня? Ой, спасибо…

Надев ожерелье ей на шею, Иван чмокнул Наталью в губы и вышел из хаты. Внимательно осмотрелся и незаметив кругом ничего подозрительного, ловко перемахнул через забор.

Утренняя мгла ещё покрывала город серым сумраком, но приближающийся рассвет уже золотил кресты на куполах полтавских церквей. Безмерно счастливый, Иван шагал не спеша по узеньким улочкам, размышляя о женщинах.

Кристина, Настя, Гульнара-ханум, Наталка… Ну что они за чудо! Нет ничего прекраснее на свете, как любить женщину, дарить ей наслаждение! А вообще-то сие тоже искусство есть сложное. Вон как на первых парах намучился… – Иван улыбнулся своим воспоминаниям.

– Пшёл с дороги, пся крев! – со свистом что-то пребольно хлестануло юношу по плечам.

Хрипя и плюя пеной, выросла вдруг над головой Ивана лошадиная морда. Богато одетый всадник вновь занёс плеть, зло ругаясь по-польски. Двое сопровождающих его солдат придержали поводья, смеясь и глядя с презрением на казака.

– Ще не зрозумил, быдло?! – извилистая змея нагайки прорезала воздух.

Иван отпрянул, умудрившись перехватить плеть. Резким рывком вырвал её из руки всадника и отшвырнул в сторону. Положив ладонь на саблю, он прямо – снизу-вверх уставился на важного поляка.

Тот – по одежде и виду знатный польский шляхтич, переводил некоторое время удивлённый взгляд со своей валяющейся в пыли нагайки на пластуна и обратно. Потом забористые польские ругательсьва градом посыпались из его рта:

– Матка-боска, ну лайдак засратый! Курвин выродок! Руку на пана ясновельможного посмел поднять?! Ты не из тех ли собак-запорожцев? А ну жолнеры, взять его холопа!

Солдаты враз прекратив скалиться, выхватили сабли. Нырнув под занесённую руку жолнера, Иван рубанул его базалаем по голени. С воплем поляк выронил саблю и схватился за кровоточащую ногу. Проскочив перед шарахнувшейся в сторону лошадью второго солдата, юноша очутился перед низким покосившимся забором. Ничего не стоило перемахнуть через него и скрыться от поляков в полтавских закоулках. Но, повернувшись к забору спиной, Иван замер, сжимая крепко шашку.

Чего собственно, он должен убегать? Чего такого он сделал? Шёл себе спокойно по дороге, никого не трогал. Так нет же – ни с того, ни с сего огрели плетью, обозвали последними словами, да ещё с саблями накинулись!

– Что, пан ясновельможный, в штаны наложил? Токмо нагайкой и можешь махать? Своих холопов на казака сечевого насылаешь? – спокойно, чётко по-польски выговаривая слова, произнёс Иван, пристально глядя на важного всадника.

– Поляк ошарашено смотрел на пластуна, с трудом удерживая поводьями волнующегося, бьющего передними копытами коня. Его слуга, разогнав было лошадь на казака, тоже придержал поводья, не зная, что делать. Раненный жолнер стонал в седле, пытаясь остановить хлещащую из ноги кровь.

Несколько придя в себя, пан погладил свои длинные пышные усы и окинул взглядом пустынную улочку. Потом пристально оглядел Ивана с ног до головы.

– Так ты из низовых? Польский вижу, разумеешь добре… Понимаешь тогда, что только что сказал?

– Разумею все добре, пан. – пластун чуть усмехнулся. – Ежели вы извинитесь передо мной, что ударили плетью меня без вины всякой, то возьму слова свои обратно. И можете ехать далее по делам своим. На солдата вашего, поднявшего саблю на меня, обиду не держу. Он человек подневольный и уже получил своё… – Иван слегка поклонился поляку, снова едва заметно улыбнувшись.

У пана нижняя челюсть отвисла, когда слушал он неторопливо-издевательскую речь молодого казака. На некоторое время молчание воцарилось на улице, нарушаемое лишь фырканьем лошадей и стонами раненого жолнера.

– Ну холера ясна… – произнёс наконец шляхтич и повернул голову у слуге, гарцующему рядом с саблей наготове:

– Зенек, зараз я кишки из сего лайдака выпотрошу. А ты помоги Яцеку!

Поляк ловко спрыгнул с лошади и оправил нарядный бархатный кунтуш. Сабля молнией сверкнула в воздухе, описав сверкающий круг перед пластуном.

– Хочешь дабы пан польский, ясновельможный, перед тобой быдлом, извинялся? Зараз дерьмо своё сожрёшь для начала, лайдак запорожский! – недобро ухмыльнувшись, поляк удобнее перехватил саблю.

Ивану показалось, что он уже где-то видел это мясистое надменное лицо шляхтича. Где-то видел…

Но времени особо на раздумья не было – польская карабеля и кавказская шашка скрестились в воздухе, выбив сноп искр. Пан был бойцом опытным, безсомненно. Но как и большинство поляков, чрезмерно самоуверенным и исполненным презрения к своему противнику. Отражая его удары, Иван сразу оценил соперника: физически силён, опытен, но тяжело уже в возрасте – значит устанет быстро…

Карабеля со свистом сбила с головы пластуна шапку. Пригнувшись, Иван отпрыгнул назад, секанув противника по груди кончиком сабли. Отшатнувшись пан коснулся пальцами дорогой ткани, сразу окрасившейся кровью.

– Ну, пся крев! – оскалившись, поляк снова бросился в атаку.

Иван опять ушёл в сторону, крутанувшись волчком. Раненое бедро заныло. Отбив очередной молниеносный удар карабели, юноша выругался про себя. И когда заживёт толком сия нога?!

Отбиваясь от наседавшего шляхтича, пластун старался не терять из виду и его слугу. Тот сняв с лошади своего товарища, возился с ним, поглядывая на сражающихся противников. Отскочив к забору, Иван выхватил из-за пазухи пластунский метательный нож. Карабеля обрушилась на него сверху, распоров рукав кунтуша. Круговым движением отбив саблю в сторону, казак ударом сапога в грудь сбил шляхтича на землю. Тяжело дыша, тот мгновенно вскочил. Пот градом катился по лицу поляка, пышные усы его обвисли мокрыми хвостиками.

– Поздно уж тебе! – Иван небрежно опёрся на базалай, держа нож скрытым в рукаве. – Ныне тебе к лицу более холопов безответных кнутом стегать… Так будешь извиняться?

Утирая ладонью потное лицо, шляхтич с ненавистью смотрел на пластуна. Потом бросил слуге:

– Зенек! – и выставив перед собой саблю, кинулся на казака.

Жолнер выхватил что-то из седельной кобуры своего коня и поднял руку. Крутясь, Иван отбил карабелю и присев, метнул нож в солдата. Качнувшись, тот повалился на землю, не выпуская из руки пистолета с длинным стволом. Сделав выпад, Иван вонзил клинок поляку в бедро. Шляхтич упал на одно колено, опустив саблю.

– Так будешь просить прощения?! – пластун зло скривил рот, крутанув шашкой над головой противника.

Пся крев… лайдак… сдохни зараз! – пан с презрением плюнул в казака.

Базалай описав сверкающую дугу, целясь поляку в шею. Но в последний момент казак передумал убивать врага – голубая сталь клинка с хрустом разрубила плечевые кости правой руки шляхтича. Со стоном тот рухнул навзнич. Кровь толчками хлынула из раны, заливая украшенный золотыми позументами кунтуш поляка.

Иван несколько мгновений смотрел на стонущего в красной луже знатного пана. Потом подошёл к убитому жолнеру. Вытащив из его груди нож, снова спрятал за пазуху. Второй солдат со страхом глядел на пластуна. Дрожащие пальцы его судорожно сжимали рукоять сабли

– Эй ты! О пане своём можешь позаботиться?

Жолнер кивнул, не сводя с казака перепуганных глаз.

– Так давай шевелись, покудова господин твой кровью не изошёл! А сие я заберу как добычу воинскую. Понял? – Иван вырвал пистолет из руки мёртвого солдата.

Жолнер снова кивнул и опираясь на саблю, заковылял к своему стонущему на земле хозяину.

Юноша проводил его взглядом, сунул пистолет за кушак и быстро направился к постоялому двору.

Глава 57

В своей комнате Иван в первую очередь внимательно осмотрел пистолет. Взвесил его в руке и прицелился в глечек с водой, стоявший на полке. Проверил работу колесцового замка и с удовлетворением положил пистолет на стол. Добротное оружие, немецкой работы!

Пистолеты только появились и были редкостью ещё даже в европейских странах. Среди казаков они не пользовались популярностью. Сложный и капризный колесцовый замок часто подводил в самый ответственный момент. И дальность стрельбы пули была небольшой.

Но Ивану это новое оружие понравилось. Благодаря своим небольшим размерам, пистолеты можно было возить в седельной кобуре, как немецкие рейжары. Или носить под одеждой – для пластунов милое дело! Поэтому юноша давно мечтал заиметь себе пистолет. Вот и не удержался, забрав его у поляка…

Присев на лавку подперев голову руками, он мрачно смотрел некоторое время на пистолет. Затем перевёл взгляд на окно. Рассвет уже во всю занимался снаружи и первые стайки птиц с весёлым чириканьем носились в воздухе. Да, сон сегодня был в руку, как говорится…

Юноша тяжело вздохнул, потирая подбородок. До него только сейчас толком дошло, что спокойная сытая и безмятежная жизнь его в Полтаве закончилась. Шляхтич тот явно персона весьма важная. Его тяжко поранил, одного слугу убил, другого тоже покалечил. И пистоль забрал… Разбой, да и только! Плаха за такое дело обеспеченна. И никому ничего не докажешь, что не виновен был! Эх, удирать надо было и не связываться с томи ляхами…

Иван поднялся и стал собираться. Аккуратно уложив в мешок свою выходную нарядную одежду, снял с полки три книги на латыни. Две привёз с собой из Сечи, чтобы читать на досуге, третью купил по случаю уже в Полтаве. Оглядев опустевшую комнату, Иван перекрестился. Всё же хорошо проводил время тут, на родине! И жаль, что так вот всё обернулось…

Колокол на звонице ближайшей церкви наполнил окрестности мелодичным звоном. Лучи восходящего солнца золотом отразились на куполе храма. М пластун вспомнил, где видел важного поляка. У церкви, в своём селе!

Точно, это он был старшим над шляхтичами и реестровыми казаками, сопровождавших того иудея-мытаря «Вы есть собаки и вера ваша – собачья!» – его слова…

Иван поправил саблю на поясе. До этого он всё же как-то виновато себя чувствовал, что покалечил важного поляка. Ну подумаешь – плетью тот огрел прохожего. Торопился видно человек по делам серьёзным, державным. Но теперь, вспомнив в подробностях сцену у церкви, юноша испытал облегчение. Получил пан по заслугам, да и всё!

Расплатившись с хозяином постоялого двора, пластун оседлал Орлика приторачивая к его бокам сумки с одеждой и припасами на дорогу, вспомнил о Наталке. Уже наверное собирается на рынок со своими пирожками…

Иван замер на мгновение, поглаживая гриву коня. Надо бы проститься с ней перед отъездом. Да с дядей тоже – а то как-то не по-людски получается. Но юноша всеми фибрами души ощущал нарастающую опасность. Времени нельзя терять ни в коем случае! Его почти уже не было…

Вскочив на лошадь, Иван поскакал прочь от базара к выходу из города. Навстречу ползли первые телеги с товарами из ближайших деревень. Сонные возчики зевая, лениво стегали коней по худым бокам. Промелькнули вдалеке несколько всадников в жёлтых жупанах. Иван невольно пригнулся в седле, стараясь быть менее заметным. Дальше от центра города улицы стали пустыннее и пластун облегчённо передохнул. Уже показались старые бревенчатые стены, окружающие Полтаву. По ним, придерживая на плечах длинные фитильные ружья, лениво прохаживались стражники. Ворота крепостной башни были широко распахнуты и трое реестровых казаков маячили в проходе.

За большим деревянным сараем, которым заканчивалась улица, Иван придержал поводья. Пара телег стала перед воротами. Махая руками, возчики о чём-то громко спорили с дородным здоровенным сотником. Через некоторое время тот махнул рукой. Стражники в воротах расступились и телеги покатились прочь из города.

Юноша удовлетворённо кивнул и едва тронул поводья, как резкий стук копыт раздался позади. Молнией пролетел мимо всадник. Вздыбив коня, он остановился перед воротами. Раздались тревожные голоса. Сотник проорал что-то стражникам в проёме башни и те бросились к воротам. Тяжёлые дубовые створки со скрипом сомкнулись, перекрыв намертво выход из города. Казаки на стенах заволновались и начали вставлять фитили в ружья.

Зло ругнувшись, Иван сплюнул. Накручивая на вспотевшие руки поводья лошади, он растерянно смотрел на стены и закрытые ворота башни. Не успел, мать его! Что делать? Поднялась тревога, ясно. И наверняка по его душу! А может не по его? Может татары объявились неожиданно поблизости?

Юноша привстал на стременах, обводя глазами стены. Стрелки на них, вместо того чтобы, как положено наблюдать за тем, что происходит снаружи, пялились усиленно на внутренние улочки города. Толстый сотник и стражники в воротах тоже настороженно оглядывали пустынную улицу. Из башни появился польский офицер. Сложив руки за спиной, он стал неторопливо прохаживаться перед закрытыми воротами.

Иван отчаянно шарил глазами по сторонам, ища какой-нибудь выход. Тревога поднялась только что. И для начала перекрыли все выходы из Полтавы. Гонец наверняка дал его приметы. Теперь стражники будут искать и обыскивать любого похожего на него – Ивана, человека! Эх, поубивать надо было всех тех ляхов, да и всё! Некому было бы его описывать…

Пластун вновь выругался. Надо что-то делать сейчас же! Ещё немного и весь город будет на улицах! Появятся новые отряды реестровых и тогда уж точно не уйти! Броситься к башне, с наскока порубать стражников, открыть ворота и ходу?

Иван положил ладонь на гладкую рукоять своего пистолета, прикидывая расстояние до башни. Не выйдет! Шагов с полсотни до ворот – заметят со стен. Даже если успеет посечь всех стражников у башни, то отодвинуть засов и открыть створки ворот времени не останется. Постреляют сверху! Перемахнуть стену в стороне от башни? Можно – стены невысокие, пере реестровых на пути не помеха. А как без коня? Орлика с собой через стену не потащишь, а без него далеко не уйдёшь…

Весь покрывшись потом, с тяжело колотящимся сердцем Иван неуверенно гарцевал за сараем, не зная что предпринять. Скрип колёс и ржание коней послышалось за спиной парня. Большой торговый обоз направлялся к воротам. Надёжно увязанные бочки горам колыхались на возах. За ними попарно шли привязанные лошади, купленные на полтавском базаре.

Облизывая пересохшие губы, пластун напряжённо вглядывался в ползущие мимо телеги. Передний воз уже достиг башни и возчики стали переругиваться со стражниками. Полный купец ехал на белой кобыле позади обоза, наблюдая за своим хозяйством. Иван узнал его – толстяк тоже снимал комнату на постоялом дворе. Торговать приехал в Полтаву вроде бы из Гадича.

Спрыгнув с коня, юноша бросился к нему:

– Доброго ранку, добродий! Побалакать надо…

Купец вежливо поздоровался в ответ и тоже слез с лошади. Они отошли к сараю.

– Я тут морду набил одному шляхтичу высокородному за дивчину! И меня ищут зараз – вон ворота затворили. Помоги, дядько, из города выбраться! Не обижу! – Иван просительно поглядел на торговца.

– Э-э, ни, хлопче! Мне из-за тебя ссориться с властями никчему. – толстяк отрицательно качнул высокой бараньей шапкой. – Ты попадёшься и я с тобой! Так что сам влез в халепу, сам и выбирайся! – Купец хотел отойти в сторону.

– Да вам и не надо ничем рисковать, дядько! Возьми только моё оружие и коня к себе в обоз. И подожди меня версты за две от города. А отсель я и сам выберусь!

Купец недовольно поморщился. Уловив тень сомнения на его полном одутловатом лице, Иван добавил:

– И двадцать золотых цехинов, ежели всё сладится! Идёт?

Подумав, некоторое время, купец согласно кивнул. Иван быстро снял с себя саблю, вытащил из-за пазухи пистолет и из-за кушака – кинжал и ятаган. Уложив всё это на Орлика, сунул поводья торговцу. Тот с некоторой опаской взял их, настороженно поглядывая по сторонам. Поразмыслив, пластун снял с гнедого свою котомку с провизией и торбу с книгами. Не может же путник выходить из города с голыми руками? Это непременно вызовет подозрение…

Похлопав по седельной сумке, где лежала Библия, Иван пытливо посмотрел на купца:

– Ну давай, добродий! Благодарствую тебе…

– Эх, связался я с тобой, козаче… Ладно, пидемо. Но учти – долго тебя за городом ждать не буду! И в случае чего, тебя не знаю! Поняв?

– Понял дядько, понял! Спасибо тебе!

Купец передал поводья Орлика подскочившему приказчику и сопя, взобрался на свою кобылу. Приказав слуге поместить гнедого среди других лошадей, он заметно нервничая, проехал к ожидающим хозяина обоза стражникам. Отойдя в сторону, Иван исподлобья наблюдал за взволнованным торговцем. А что если сей толстопузый выдаст его? Тогда беда! Но вряд ли. Не такой дурак купец, чтобы с запорожцами ссориться…

Утешая себя такими мыслями, юноша направился прочь от башни, надеясь втихаря преодолеть где-то стену. Но скоро от этой идеи пришлось отказаться – десятка два реестровых казаков показались на улице. И дальше вдоль городских стен замелькали жёлтые жупаны…

Иван покачал головой и потоптавшись, зашагал обратно к воротам. Здесь нужно пробиваться к выходу, покудова не поздно!

Створки ворот уже были широко распахнуты и повозки знакомого купца потихоньку выползали за город. Стражники копались в оставшихся возах, переворачивая там всё вверх дном. Сотник и польский офицер внимательно разглядывали выходящих людей – особенно молодых и рослых парней.

Помедлив, Иван не спеша направился к воротам. Сердце бешено колотилось в груди пластуна и влажная испарина покрыла лоб. Но сохраняя совершенно беззаботное выражение лица, он подошёл к стражникам. Последняя телега обоза выкатилась наружу и створки ворот прикрылись. Реестровые казаки и офицер перекрыли пластуну дорогу.

– Кто таков? Куды направляешься в утро спозаранку? – дородный краснолицый сотник смерил юношу с ног до головы пристальным взглядом.

– Я путник простой, Панове. Вот иду в Опошню, к дивчине знакомой. – Иван широко улыбнулся.

– К дивчине? Далеченько собрался пешкодрала. А одежду мает казацкого покроя. И рожа, гляньте, пан схожа! – сотник обернулся к поляку.

Шляхтич вплотную приблизился к Ивану, пристально в него вглядываясь. Сзади раздался топот копыт и прибывшие казаки гурьбой спешились у башни.

– Пан Коссинский на усиление прислав! Ворота оборонить в случае чего! – коротко доложил старший отряда офицеру.

Тот кивнул, не сводя глаз с пластуна.

– Так говоришь в Опошню идёшь? К девке своей? Кто ты есть, чем занимаешься? Что имеешь в катомках?

– Я есть Иван, студиус из Киева, роду мужицкого. Тут в гостях был у дядьки своего пана Михая. А иду зараз к зазнобе с утречка, покуда солнце не припекло. Прада сие, Панове! – по-польски ответил Иван, уважительно поклонившись шляхтичу.

– Гляди, польский разумеешь добре. Студиус из Киева, говоришь? А ну Панове, гляньте, что у сего студента в сумках и под одеждой!

Стражники бросились к парню и сорвав с него сумки, начали рыться в них. Сотник быстро облапал казака с ног до головы. На землю полетели его большой засапожный нож и два малых метательных. Иван мысленно проклял себя – пластунские-то ножи непременно нужно было отдать купцу! Ну дурило! Как можно было забыть про них?!

Подняв голову, пластун окинул взглядом башню перед собой и стены. Ежели дело пойдёт совсем худо. То пинок в живот сотнику напротив, кулаком поляка в морду – и ходу к воротам! Они не на задвижке, прикрыты не полностью и пока реестровые очухаются, может удастся проскочить. Сразу за воротами, как помниться, справа находится большое болото, камышом заросшее. Может повезёт уйти от погони:

– Что это, студиус? – шляхтич указал на ножи.

– Так оружие моё, пан ясновельможный! От разбойников борониться! Сколь татей кругом бродит, сами разумеете… – Иван простодушно уставился на поляка.

– Да он сам есть разбойник из низовых, пан Тодеуш! Он сие, про которого нас упредили! – сотник шагнул вперёд и схватил юношу за руку.

– Гляньте, пан, тута книжки какие-то в котомке! – стражник небрежно пнул вывалившиеся из сумки книги. – В другом мешке снедь на дорогу, более ничего стоящего…

– Эй, с книгами осторожнее! Они грошей стоят! – Иван с возмущением уставился на стражника.

Шляхтич поднял одну из книг и раскрыл её. Посмотрел другую, затем обратился к пластуну:

– А ну скажи мне, студент, как великий Цезарь разбил войско Дария и завоевал Персию? – полякзадал вопрос по-латыни, не очень правильно выговаривая склонения.

– Да примерно также, как великий Александр завоевал Галлию с Британией впридачу… – в тон офицеру скромно ответил Иван.

Казаки вокруг, услышав от обоих незнакомую речь, пооткрывали рты. Шляхтич смотрел некоторое время не мигая на пластуна. Потом разразился громким смехом:

– Ну сказал! Ну молодец, студиус! Александр Галлию! Вот молодец!

Насмеявшись в волю, поляк благосклонно похлопал Ивана по плечу:

– Ладно, верю что ты есть студент! Латынь лучше меня знаешь. Давай собирай свои лахи и двигай к девке своей. Вон ещё один обоз подходит, работы у нас полно!

– Пан Тодеуш! Он сие, какой студент! Платье казацкое мает, ножи, лицом сход! – ещё более раскрасневшись, сотник обхватил юношу за плечи.

– Да брось ты, Остап. Ты когда-нибудь видел лайдака низового, латынь разумеющего? А? А студентов видел? Нет? А я сам был студентом во Львове. Ступай брат студиус, некогда нам…

Сбросив с себя тяжёлую руку сотника, Иван благодарно поклонился шляхтичу, подобрал вещи и, ещё раз поклонившись стражникам, вышел из ворот. Налетевший свежий ветер приятно остужал вспотевшее тело парня. Мерно шагая, не спеша, пластун направлялся прочь от стен города. Он сильно нервничал – ведь если сейчас эта толстомордая скотина сотник всё же уговорит поляка и тот вышлет погоню, то не уйти! В болото уже не кинешься перед глазами реестровых на стенах…

Но погони небыло. Иван спокойно дошёл до рощи на повороте дороги. Откуда уже его не могло быть видно со стен Полтавы. И рванул что есть сил бегом к месту, где должен ожидать обоз. Обоз находился недалеко, за рощей. Купец нетерпеливо прохаживался возле телег, поглядывая на дорогу. Мокрый запыхавшийся казак быстро отвязал Орлика, надел на себя оружие и отдал обещанные деньги торговцу.

– Благодарствую, дядько! Выручили меня, век не забуду! – юноша радушно поклонился толстяку.

– Ох, зарекался связываться с вами, запорожцами! И что вы есть за люди – жить не можете без биек! – проворчал купец, прощаясь с Иваном.

Тот улыбнулся в ответ и пожелав торговцу счастливого пути, погнал коня на север.