Текст книги "Пластун"

Глава 90

Конь споткнулся о колдобину по дороге. Иван взвыл от боли. Выругавшись, горбясь в седле, он направился к каменоломням на берегу моря. Тёмной тенью Грицько отделился от невысокого утеса.

– Здорово, брат! Ты где пропадаешь? Братчики второй день укрываются тут, я уже…

– Да заткнись ты… атаман кто? – Иван сполз с седла. Прислонившись пылающим лбом к тёплой шее коня, он стоял так некоторое время.

– Сотни Иван Подкова, из молодых, не знаю его… – Грицько запнулся, с беспокойством вглядываясь в юношу.

– Зато я знаю… добрый козак… Давай веди!

Обширную штольню-пещеру ярко освещало пламя костра. Казаки толпились вокруг него, тихо переговариваясь. При виде вошедших, враз обернулись к ним. Сверкнуло оружие.

– А ну, что это за рожа басурманская? Иван! Ну ты даёшь! Турка вылитый! – широко раскинув руки в стороны, сотник шагнул вперёд.

Они обнялись. Остальные подступили, ближе, с любопытством разглядывая парня. Огромная фигура Тимка возникла рядом и его ручища хлопнула, пластуна по груди:

– Здоров Ванька! Ну…

Охнув, Иван упал на колени. Тимка Булава растеряно замер с поднятой рукой, хлопая глазами. Остальные казаки, переглянувшись, озадачено смотрели на юношу.

– Лекарь есть, какой? – глухо осведомился Иван, с трудом поднялся на ноги.

– Есть, завсегда кого-то из костоправов в поход идет с братчиками Тимоха!

Расталкивая запорожцев, к Ивану приблизился Тимофей Коршун – известный на Сечи лекарь-травознай.

– Посмотри меня, дядько… поджарили поганые меня трохи! Болит, мочи нет… – пластун начал развязывать кушак.

Лекарь помог ему раздеться и уложил на кошму у костра. Когда он снял повязки парня, все ахнули. Даже видавшие виды сечевики отводили глаза в сторону, крестясь. Коршун покачал бритой головой. Покопавшись в своей торбе, извлёк от туда несколько горшочков с мазями и толченные травы. Казаки молча глядели на парня. Сотник, нервно покручивая ус, присел рядом с Иваном. Некоторое время он наблюдал, как лекарь смазывает раны пахучими мазями и посыпал каким-то белыми порошком. Наконец осторожно спросил:

– Чего сталось, брат?! Попался басурманам? Погони нет? Уходить надо отсель, покудова целы?

– Никуда уходить не нужно, пан сотник. Все делаем, как задумано! – облизав губы, Иван передохнул, страдальчески морщась. – Сколько хлопцев пришло? Пластуны есть?

– Трое ваших есть. А так, со всех куреней набралось шестьдесят охотников. Хотя толком никто не разумеет, чего ты задумал тут… – Подкова хмыкнул.

Иван повернул голову, вглядываясь в окружающих. До боли знакомые казацкие физиономии склонились над ним. И впереди стояли, улыбаясь, Михаил Гонта, Остап Горобец и Иван Грач. Опираясь на длинное ружьё, сочувственно смотрел на друга Никитка.

– Хлопцы, вы тут! Здорово! Никитка, привет, привет, дружище… – Иван чуть не прослезился от радости, пытаясь привстать.

– А ну лежи, Аника-воин! – рявкнул лекарь. Лежи тихо, еще спину посмотреть надо! – Тимофей Коршун еще долго крутил парня, обрабатывая и бинтуя его раны.

Наконец, совершенно измученного Ивана уложили на охапку сена недалеко от костра. Чьи-то заботливые руки подсунули ему под голову сложенный кунтуш. Иван благодарно поднял глаза, и замер – Лютый кивнул ему, зябко протягивая к костру руки. Рядом трое здоровенных сечевиков тихо шептались между собой, поглядывая на юношу. Кавтанюки! И те тут… Встретившись с пластуном глазами, братья враз замолчав, чуть склонили мощные бычьи шеи. Иван кивнул им в ответ.

– Пан сотник, поди сюда…

Иван Сотник опять уселся рядом с юношей и склонился к нему.

– Завтра пойдем на дело в Стамбул. Всем хлопцам переодеться в одежду янычар. По пути говорить только по-турецки… а лучше рта вообще не открывать. Порох есть?

– Маемо с десяток бочонков… А чего спрашиваешь? Стамбул взрывать будем?

– Погрузить их в телегу… на всякий случай. – Иван замолчал.

– Да, Ваня… – сотник запнулся. – Тут еще один казачёк среди нас мается. Погляди! К свету костра вышел молодой казак – почти мальчик. Иван недоумённо посмотрел на него, и вытаращил глаза от изумления.

– Андрейка?! Ты?! Как ты тут оказался?!

Племянник опустил голову, уставясь себе под ноги. Остальные с насмешкой смотрели на юного казака.

– С месяц назад прибыл на Сечь хлоп сей. Говорил, что родич твой из Полтавы. – Иван Подкова покачал головой. – Ну, определили его в курень полтавский, учить трохи начали. А когда по зову твоему набирать хлопцев на дело начали, то и он напросился. Но отшили его, конечно! – Какой вояка из него? Так он, шельма, прознал, когда отплываем, и пробрался втихую в чайку! Токмо в море и обнаружили его. Сначала хотели за борт выбросить за самоуправство такое! – Сотник сердито зыркнул на Андрея. – Но из уважения к тебе пожалел я его, засранца. Вот, решай, что робыть будем!

Иван беззвучно выругался про себя. По всем законам братства низового, Андрея нужно было казнить. Есть войсковой поход! И без позволения своего начальника воин ничего делать не может! И тем паче самовольно в поход идти! Но сам Подкова ни казнил его в море… хотя обязан был…

– Что родителям сказал? – тихо спросил Иван, пристально глядя на племянника. – Они знают, что ушёл ты на Низ?

– Я письмо оставил, дядько. Просил пробачить меня… – Андрей робко взглянул на Ивана и вновь уставился на носки своих сапог.

– Но хоть за это добро… Более ничего тебе сказать не маю, Андрей. Раз уж так – будешь наравне со всеми братчиками доказывать, что ты есть казак стоящий! И ежели ещё раз нарушишь законы Коша – будешь казнён! Уразумел?

Юноша кивнул. Красные пятна поползли по его бледным щекам. Запорожцы переглянулись. Некоторые одобрительно кивнули чубатыми головами, другие осуждающе посмотрели на Ивана. Но никто не сказал ни слова.

Сотник распорядился готовится ко сну. Казаки разошлись по углам пещеры. Расстелив кошмы и бурки на скалистом полу, улеглись на них. Тихий гомон сечевиков витал некоторое время под высокими сводами штольни, затем сменился храпом. Молодые пластуны, Никита и Андрей улеглись рядом с Иваном. Сотник Подкова попросил рассказать, что всё же произошло.

Не вдаваясь в подробности, Иван коротко объяснил всё. Казаки смотрели на него во все глаза, внимательно слушая. Андрей вскочил, потрясённо уставившись на пластуна.

– Так ты что, освободился из кандалов сам, без помощи? И из зиндана выбрался? – Атаман смачно выругался от восхищения. – Но вам, лазутчикам, сам чёрт помогает! А во дворце как? Там же слуги, стражники! Паша тот…

– А я всех поубивал. Всех! Завтра ещё басурмане не хватятся; маемо время! – Иван прикрыл глаза, слушая отдаленный шум прибоя на берегу. – Ладно, давайте отпочивать, хлопцы. Завтра дело…

Казаки ещё некоторое время смотрели на пластуна, потом улеглись спать рядом.

Глава 91

– Чубы спрятать! Смотреть мне, не то сам поотстригаю их! – Иван Подкова обвёл строгим взглядом «янычар». – Или вообще концы цюцюрок вам обрежу, дабы точно на турок схожи стали! А то вот заберёмся зараз в гарем султанский, а тамошние бабы перепугаются дрынов ваших. Они же к обрезанным привыкли! Беда…

Громовой хохот сотряс утёсы на берегу. Казаки хватались за животы и вытирали слёзы с глаз. Иван улыбнулся тоже. Подняв голову, вдохнул полной грудью прохладный утренний воздух. Чувствовал он себя уже почти выздоровевшим – даже раны досаждали не так сильно. Вдобавок лекарь Коршун заставил выпить какое-то мерзкое на вкус и запах снадобье. Тем не менее, голова прояснилась окончательно, боль ушла вовсе. Вот молодец старый казачина!

Наконец все успокоились, и отряд двинулся в горы. Иван, верхом на коне, изображал агу-командира байрака янычар. Сотник Иван Подкова был «байрактар», он шёл позади начальника, положив ладонь на ятаган и остро поглядывая на подчинённых. Одетые в одинаковые долгополые синие халаты, в высоких шапках-фесках, с ятаганами за красными кушаками, запорожцы действительно преобразились в гвардию войск султана – янычар. Шли стройными рядами, в ногу, высоко держа голову и не глядя по сторонам. Добро, хлопцы, добро…

Понукая коня, Иван одобрительно окинул взглядом казаков. На душе было неспокойно. И не страх возможной неудачи задуманного, либо гибель угнетали пластуна. Ответственность! Ответственность за них, своих собратьев низовых. Они прибыли сюда по его зову. И в случае чего, он и будет отвечать за них перед Богом и совестью своей! Нет – куда как легче отвечать только за себя, в одиночку действовать…

Иван провел ладонью по горящему лбу и вздохнул. За отрядом медлительные волы тащили четыре большие телеги. Три были пустыми, четвёртая – груженная бочками с порохом.

– Никита, брат! Ну как устройство твое хитрое, сработает? – пластун придержал поводья, глядя на стрелка.

– Да сработает, Вань. Там механизм немецкий к пистолю приделан. В назначенное время часовая пружина спустит курок, Колесовой замок выбьет искру, та подожжет фитиль – и как шандарахнет!

– Главное, дабы зараз не шарахнуло, а не то, от нас мокрого места не останется… и цыть тут! Вон поганые якись показались! – сотник лязгнул кинжалом.

Впереди трусили на осликах несколько бедно одетых турок. Заметив воинскую колонну, они торопливо сошли на обочину. Склонившись, турецкие крестьяне проводили «янычар» глазами. Вскоре показался Стамбул. Стражники в воротах без проблем пропустили казаков, кланяясь угодливо Ивану. Отряд не спеша, двинулся по узеньким улочкам города, направляясь к гавани «Золотой рог».

Запорожцы вовсю таращили глаза по сторонам. Для них шоком было оказаться здесь – в самом сердце империи Османской! И видеть вблизи ненавистные рожи басурман – своих врагов злейших, видеть и не трогать их…

Иван с беспокойством поглядывал на братчиков и несколько раз по-турецки приказывал им держать строй и не пялиться по сторонам. Подкова ворчал на провинившихся что-то нечленораздельное, свирепо вращая глазами. Но всё шло благополучно. Из-за своего буйного нрава янычары пользовались дурной славой в Турции и ни горожане, ни стражники не хотели с ними связываться. Народ расступился по сторонам, пропуская «лучших воинов султана», опасливо на них посматривая. Скоро высокие башни крепости-арсенала Хайдар возникли впереди.

Появившемуся из ворот аге Иван коротко бросил, что явился по велению Великого визиря Омара. Турецкий офицер изогнулся в поклоне и огромные, оббитые железом ворота распахнулись перед казаками. За ними находилась другая стена – ещё выше и толще первой. И другие ворота. Но магическое имя Великого визиря без помех отворило их. Небольшой отряд «янычар» прошёл дальше и очутился во внутреннем дворе крепости. Ворота с гулом захлопнулись позади казаков.

Держа ладони на ятаганах, они настороженно поглядывали вверх – на высящиеся кругом огромные стены. Турецкие воины маячили на них, опираясь на длинные копья-бунчуки, узкие бойницы чёрными щелями угрюмо взирали на людей внизу…

– Ты нас в какую-то западню привёл, брат… – тихо пробормотал старший Кавтанюк, бросив мрачный взгляд на Ивана. – Ежели басурмане щось пронюхают, отсель вовек нам не выбраться!

– А ну заткни пысок, Петро! Неча в охотники набиваться было! Сидел бы себе в курене, дупу грел… – оборвал сердито сотник казака.

Вспыхнув, тот хотел что-то сказать, но сдержался. Остальные молчали, зыркая по сторонам. Иван молчал тоже, нетерпеливо перебирая поводья лошади. Вскоре появился невысокий смуглый турок в сопровождении одетых в тёмную одежду воинов.

Пластун соскочил с коня и приложил ладонь к сердцу. Комендант крепости поклонился в ответ, вопросительно глядя на юношу.

– Салям, эфенди паша Саид-бей! По личному повелению светлейшего паши Омара я тут! Нужно поместить в сокровищницу твою сей груз камней драгоценных. – Иван указал на гружённую порохом телегу. – И забрать золото, что привезли недавно беи Магриба! – Он протянул турку свёрнутый в трубку свиток-фирман, запечатанный большими красными печатями.

Комендант с поклоном принял фирман. Затем, несколько помявшись, спросил:

– Прошу извинить меня, бей Рашид, но ещё не было ко мне личного посланца хранителя сокровищ уважаемого Газман-паши. Он должен явиться лично…

– Дело сие есть весьма срочное и тайное, эфенди. Хранитель занят сейчас, позже прибудет! А ныне прошу исполнить волю Великого визиря!

Паша смешался. Потом сделал знак стоявшим позади него офицерам. Низкие ворота арсенала со скрипом отворились. Оказавшаяся за ними массивная железная решётка медленно поднялась вверх. Телеги казаков двинулись вовнутрь каменной утробы крепости. С повозками шёл Иван и десяток казаков. Остальные во главе с сотником Подковой остались ждать на дворе арсенала.

Длинный коридор с низким каменным сводом долго вёл куда-то в глубь. Наконец путь преградила ещё одна железная решётка. Находившиеся за ней стражники с усилием отворили её. И сразу же закрыли за последней въехавшей повозкой.

Огромное, высеченное в цельной скале подземелье, едва освещалось тусклым светом, пробивающимся через узкие щели-шахты в потолке. Сотни сундуков, ящиков, бочек и корзин громоздились в обширном помещении сокровищницы. Некоторые корзины и ящики были открыты и золото – в слитках, россыпью, в монетах тускло сверкало там. Запорожцы неверяще таращились на всё это несметное богатство. Идущий рядом с пластуном Тимка Булава споткнулся, заглядевшись, и едва не сбил с ног коменданта крепости.

Иван зло обругал «янычара», пообещав надрать ему задницу. Паша Сид-бей ухмыльнулся. Одетые в чёрные халаты стражники подземелья заржали, с презрением поглядывая на непутёвых дурней-янычар.

– Вот уважаемый. – Паша указал на груду ящиков у самой стены. – Можешь забирать сокровища сии!

Казаки опрометью кинулись к ящикам. Беря их подвое, начали таскать в телеги, тщательно укладывая там. Иван стоял рядом с комендантом, наблюдая за погрузкой. И не верил тому, что видел! Он забирает сокровища из самого сердца Стамбула! Турки сами отдают добро своё казакам! Сон прямо…

Стоявший рядом с пашой пожилой араб-писарь отмечал в большой книге каждый ящик и корзину, что забрали «янычары». Покачивая чалмой, Саид-бей удовлетворённо наблюдал за происходящим. Затем обратился к юноше:

– Как поживает уважаемый сераскир ходжа Ибрагим-паша? Давно не видел дядю твоего, достопочтенный эфенди Рашид-бей. Здоров он?

– Слава Аллаху, ходжа чувствует себя превосходно. Он сейчас в серале на совете у Великого визиря, дела важные обсуждают…

Паша уважительно кивнул.

Скоро три повозки были загружены полностью. На освободившееся место казаки стали устанавливать бочки с порохом из четвёртой. Нервно постукивая пальцами по рукояти своего ятагана, Иван напряжённо смотрел на стену за бочками. Цельная скала тут отсутствовала – большую нишу наглухо перекрывали плотно подогнанные друг к другу каменные блоки. За блоками этими находился пороховой погреб арсенала Хайдар! Тысячи пудов пороха…

В два ряда бочки выстроились у стены. Иван метнул взгляд на Никиту. Тот вытащил из телеги небольшую коробку и осторожно поставил её на полу, у подножия бочек. Писарь аккуратно вписал в книгу и коробку.

– Индийские самоцветы там, уважаемый. Великий визирь просил особо смотреть за коробком сим и не вздумать касаться его!

Паша Саид-бей часто закивал огромной чалмой, остро взглянув на своих стражников. Те понимающе склонили головы в чёрных шапках-фресках. Запыхавшиеся сечевики меж тем продолжали работу, и вскоре последняя повозка была загружена.

– Распишись, уважаемый! – писарь протянул гусиное перо юноше.

Иван поставил замысловатый крючок в книжке, и тяжело груженая телега двинулась вон из арсенала. Казаки облегчённо вздохнули, вновь оказавшись во дворе крепости, при свете божьем. Ожидавшие их товарищи, едва скрывая радость, бросились к повозке, вновь построившись в походную колонну.

Иван любезно распрощался с комендантом, пожелав ему здоровья и долгих лет жизни. Паша Саид-бей рассыпался в ответных комплиментах «славному батыру Рашид-бею» и, попросив его при случае, отметить в беседе с Великим визирем усердие в службе коменданта арсенала-сокровищницы Хайдар. Пластун пообещал…

Когда внешние ворота крепости с грохотом захлопнулись за спинами запорожцев, Иван Подкова не удержавшись, быстро перекрестился:

– Сработали дело! Ну, ты и молодец, Ванька! Грабанули басурман в самом логове ихнем! Вовек братчики столько добычи не брали, да ещё без крови!

– Не говори гоп, покудова не перескочишь! – хмуро бросил сотнику старый сердюк Василий Макуха. – Дай ещё до Сечи добраться с добром сим…

– Тихо вы, хлопцы! Не болтайте и идить не спешно! Турки со стен на вас смотрят! – Иван вытер рукавом вспотевшее лицо.

Заспешившие было, от радости казаки умерили шаг. Дальше отряд двигался как и прежде – молча, в ногу. Сдерживая поводьями коня, Иван прямо сидел в седле. Но это уже не легко давалось ему. Истерзанное пыткой тело вновь разболелось. И ещё страшное нервное напряжение. Не приведи Господь, ежели турки обнаружат сейчас, что сераскир янычар ходжа Ибрагим и все слуги его в «Сладкий водах» убиты! Тревога поднимется по всему Стамбулу! Либо из Сераля кто заявится в фортецию Хайдар… тогда не уйти…

Подняв пылающее лицо к небу, юноша шептал молитву, прося у Всевышнего помощи, прося дать ещё немного времени.

Но всё было спокойно в огромном городе. Никто не обращал особенного внимания на идущих спокойно по своим делам служивых янычар. Стражники у городских ворот вновь с поклоном приветствовали важного молодого «агу». Иван приложил ладонь к груди, здороваясь с ними. И отряд казаков запетлял по пустынной пыльной дороге, ведущей к рыбацкому посёлку на берегу моря и старым каменоломням. Возчики стегали волов, заставляя передвигаться их скорее, запорожцы налегали на задние борта телег и колёса, помогая повозкам преодолевать невысокие подъёмы дороги. Все украдкой поглядывали назад, на стены Стамбула. Но там всё было тихо.

– Иван! Гляди! – сотник обеспокоено остановился.

Навстречу казакам, поднимая клубы пыли, двигалась колонна людей. Несколько всадников не спеша, трусили впереди, с десяток стражников с копьями топали по краям дороги. А колонна состояла из детей. Около сотни мальчиков и девочек, взявшись за руки, брели по избитой колеями телег земле. Самым старшим из детей было на вид не более десяти-двенадцати лет, младшим – пять-шесть. Девочки в рваных домотканых платьях, мальчики в одних длинных грязных рубашках, все босиком, с избитыми в кровь ступнями…

Казаки, поражённые, замерли на дороге. Встречная колонна остановилась тоже. Один из шедших впереди мальчиков споткнувшись, упал, больно ударившись о камень. К хныкающему ребёнку подскочил стражник и рывком за шиворот подняв с земли, отвесил тому крепкую затрещину.

– Не бейте меня, дядько! Не бейте, я больше не буду! – мальчик в страхе прикрыл ладонями голову.

– Заткнись отродье сучье, гяур мерзкий! По-турецки говорить надо, сын гиены! Не то, я с тебя шкуру спущу! – стражник взмахнул плетью.

– Оставь его, Рахмет! – молодой ага тронул поводья, подъехал к Ивану.

– Салям, уважаемый. Позволь пройти, ибо тороплюсь доставить райя этих в Истамбул. И так уж опаздываем…

Иван смотрел на детей на дороге. Казаки все, как один, тоже смотрели на детей.

– Позволь спросить, уважаемый, откуда ведёшь ты их? И откель детишки сии?

– Да из Синопа, эфенди! С месяц назад только привезли их из Крыма. Татары наловили где-то в землях христианских… всех в Синопе продать не смогли, вот надеюсь в Истамбуле разберут их. Младших мальчиков в янычары, кого постарше – в простые рабы, девчонок – в гаремы… – Турок ткнул плетью в стоявших впереди мальчиков лет двенадцати, светловолосых и светлокожих, очень красивых. – А на этих уж точно стоящие покупатели найдутся! Знаю я нескольких мужей богатых в Стамбуле, падких на такое белое мясо! Золотом заплатят!

Дети, потупя светлые головки, смотрели себе под ноги. Некоторые зыркали враждебно исподлобья на «турок». Запорожцы всё так же смотрели на них. Напряжённая тишина повисла над дорогой.

Иван понимающе улыбнулся словам турка. Потом повернул голову в сторону казаков. Те не отрывали глаз от детей. Сотник Иван Подкова погладил усы, прямо взглянув на пластуна. Молчание над дорогой стояло затягиваться. Ага стражников просительно улыбнулся, несколько озадаченно поглядывая на «янычар». Второй офицер – рядом с ним, сохраняя невозмутимое выражение лица, как бы невзначай положил ладонь на рукоять своей сабли.

– Вот что, эфенди! – Иван широко улыбнулся и тронув поводья, вплотную приблизился к старшему над стражниками. – Знаешь, я пожалуй, заберу у тебя сих детишек!

Турок ошарашено выкатил глаза на него и кровавый пузырь лопнул на его губах – кинжал пластуна распорол аге грудь. Казаки скопом кинулись на стражников, рубая их в капусту. Иван Подкова схватился за стремя второго офицера, но поразить его не успел. Сабля сверкнула в воздухе, и сотник кулем повалился на землю. Вздыбив коня, турок рванул в сторону и поскакал к городу.

– Догнать! Не дать уйти, Никита! – отчаянно закричал Иван, силясь развернуть коня.

Но перепуганные дети с плачем метались вокруг, и лошадь казака могла запросто подавить их. Никита схватил ружьё и присев, прицелился. Грянул выстрел. Клуб дыма поднялся над дорогой, но пригибаясь к гриве коня, турок галопом уходил к видневшимся вдали стенам Стамбула.

– Твою мать! Как же так! – потрясённый стрелок растерянно сжимал в руках дымящийся мушкет.

– Малых детишек на телеги, на руки! – скатившись с коня, пластун склонился над раненным Иваном Подковой

Тот лежал без сознания, кровь сочилась из глубокой раны на его голове. Коршун быстро перевязал раны атамана и его положили рядом с запорожцами, младших те подхватили на руки и, прижав к себе, тяжело бежали к морю.

Посадив троих перепуганных, ничего не понимающих маленьких девочек на лошадь впереди себя, Иван двигался последним, оглядываясь назад. Но пока всё было спокойно. Только темнели тела убитых стражников на дороге.