Текст книги "Пластун"

Глава 81

С высоты стен открывался великолепный вид на Боспор и половину Стамбула. Семибашенный замок – старинная византийская крепость доминировал над частью города, обрываясь отвесными гранитными стенами в бирюзовые воды пролива.

Иван вдохнул полной грудью свежий прохладный воздух и задрав голову, вгляделся в нависающую над ним башню Кара-Хасан. Он уже долго стоял на стене рядом с башней, любуясь открывшимся видом и раздумывая о превратностях судьбы. Ну разве мог кто-либо предположить даже, что простой хлопец из села на полтавщине станет лазутчиком казацким! И под личиной знатного бея турецкого будет расхаживать свободно в самом сердце могущественной Османской империи, угрожающей всему христианскому миру! Да ещё и командовать сотней отборных янычар…

Пластун усмехнулся, чуть шевельнув ноющим левым плечом. Старые вояки – янычары оказались не подарок – схожими по характеру на старых запорожцев. Нового «агу» они приняли формально уважительно. Но сразу же после ухода своего сераскира ходжи Ибрагима-паши, чей авторитет для них был непререкаем, показали молодому командиру, что он для них только юнец безусый. Приказы выполняли нехотя, дерзили и намекали вроде бы невзначай, что частенько ретивые молодые начальники падали случайно с башен замка в море…

Пришлось принимать меры по укреплению авторитета. Иван провёл несколько учебных боёв на ятаганах, поочерёдно вызывая на поединок самых задиристых из своих подчинённых. Все противники являлись опытными воинами, но за время долгой и спокойной службы в крепости, несколько отяжелели, потеряв былую ловкость. Отлупив, их как следует плашмя клинком по широким спинам, пластун вызвал на кулачный бой Байрактара Абдулу – самого наглого и задиристого из всех янычар, отличного бойца. Во дворе замка собрались все свободные от службы янычары, в том числе и из других подразделений. Они горячо обсуждали предстоявшее зрелище и делали ставки на противников. Разумеется, не в пользу казака…

Схватка была тяжёлой. Здоровенный бугай Абдула был на голову выше Ивана и тяжелее в два раза. От ударов его чугунных кулаков пластун получил сильнейшие ушибы груди и травму плеча. Но в конечном итоге янычар проиграл бой – более ловкий и подвижный «ага» измотав предварительно соперника, прямым ударом в челюсть поставил Абдулу лежать без сознания на каменных плитах двора Семибашенного замка. Янычары в результате зауважали своего молодого командира, даже гордились им перед воинами других байраков. Абдула притих, не дерзил больше, только зыркал иногда исподлобья на «агу Рашид-бея».

Но Ивана в конечном итоге мало волновало отношение к нему подчинённых. Нужно было выполнять задание. И поскорее! Нутром юноша ощущал, что необходимо торопиться. А за всё десять дней, что провёл он на службе в крепости, так и не удалось узнать, где содержится «Князь». Замок был огромен, застенков и казематов тюремных имелось множество. И нельзя же было просто так выспрашивать о заключённых…

Но вчера байрактар Махмуд пронюхал всё же место нахождения узника. Башня Кара-Хасан! Вот эта самая! Самая высокая из всех семи башен крепости. И самая зловещая. Именно в ней содержались самые опаснейшие враги Османской империи. Их тут убивали тайно, пытали страшно или просто держали в застенках-зинданах до самой смерти…

Иван передёрнул плечами и, положив ладонь на ятаган, не спеша, направился вниз со стены. Сопровождающие его двое янычар топали в полушаге сзади. В башню Кара-Хасан хода «аги Рашид-бею» не было. Он со своим подразделением отвечал за охрану внешнего периметра стен замка. Также его центральных ворот. А башню Кара-Хасан стерегли янычары одноглазого Мустафы. Этот старый изувеченный воин пользовался полным доверием паши Гарай-хана, коменданта крепости. И вот теперь Иван ломал голову, как решить эту проблему.

Никаких путних мыслей не приходило и юноша, расстроенный, молча шагал к главным воротам замка, сердито хмурясь. При его приближении, стоявшие на страже воины вытянулись по струнке, сверля командира глазами. Проверив пост, Иван хотел, было идти к себе, но задержал взгляд на одном из янычар.

– Байрактар Абдула!

Здоровенный янычар быстро приблизился к аге. На его широком бородатом лице ещё красовался большой синяк после недавней кулачной схватки.

– Это что такое? – Иван ткнул пальцем в длинного рябого стражника. Подол халата того был заляпан грязью и вдобавок разорван в двух местах.

– Так… это, уважаемый ага, конь паши пронёсся и задел меня стременем… – начал было оправдываться янычар.

Иван жестом велел ему замолчать и строго уставился на байрактара:

– Это есть твой воин, Абдула! У тебя их всего двадцать! И не можешь уследить за их внешним видом? Ещё раз замечу подобное, будешь наказан! Ну, плетей не получишь, ибо воин ты заслуженный. А вот грязное и рванное платье янычар своих сам выстираешь и заштопаешь!

Байрактар Абдула склонил мощную бычью шею, метнув свирепый взгляд на провинившегося воина. Пластун круто развернулся и направился в караульное помещение главных ворот. Присев на подушки, отпил холодного чая из небольшого медного кувшина. Облокотившись спиной о стену, бездумно смотрел Иван в узкую бойницу, где проглядывал кусочек чистого синего неба. Как же всё-таки проникнуть в башню «Чёрного Хасана»? как вызволить «Князя» верного старого лазутчика царя московского? Думай козаче, думай.

Большая группа всадников показалась на дороге, ведущей к воротам крепости. Пышные белые бунчуки колыхались на копьях скачущих впереди воинов. Пластун вскочил и оправив на себе одежду, быстро спустился вниз. Караульные янычары уже суетились во всю, отворяя огромные, оббитые толстыми полосами железа створки ворот. Янычара в рванном халате нигде не было видно. Байрактар Абдула топтался у ворот, покрикивая на подчинённых.

Одетые в серебристые кольчуги воины дворцовой стражи влетели во двор замка. За ними, цокая не спеша копытами под каменными сводами башни, прошли длинноухие серые ослики. На двух передних тряслись в расписных сёдлах толстый евнух в богатом халате и пожилой мулла в зелёной чалме. За ними послушно следовал небольшой мул с крытым чёрным паланкином на спине. С десяток тёмнокожих слуг-кавасов и двое турок в чёрных одеждах замыкали шествие.

Придерживая поводья своего арабского скакуна, сераскир ходжа Ибрагим-паша остановился перед Иваном. Приложив ладонь к груди, юноша поприветствовал его и, поддержав стремя, помог паше сойти на землю.

– Салям, Рашид! каково тебе тут, справляться? Не обижают тебя случаем мои старые вояки? Ты говори, ежели что… – ходжа дружески обнял пластуна.

– Да нет, дядя Ибрагим. Янычары есть воины славные и службу знают. – Иван вновь приложил ладонь к груди.

– Да? Ну, якши тогда. А чего это байрактар твой с глазом подбитым? Подрался с кем? А, Абдула? – паша строго взглянул на вытянувшегося в струнку янычара.

Тот открыл, было, рот, но Иван успел вмешаться:

– Мы с байрактаром единоборством занимались, дабы поразмяться малость. Ничего серьёзного, верно Абдула?

Янычар согласно кивнул, не сводя глаз с сераскира.

– Поразмяться малость? Ну, это тоже надо! А то зажирели воины мои средь громады сей каменной… – паша усмехнулся.

Прибывшие дворцовые стражники спешились и сомкнулись в кольцо вокруг мула с закрытым паланкином. Слуги осторожно опустили на землю большой ящик, накрытый толстой тканью. Толстый евнух и мулла стояли возле своих осликов, разговаривая. Два человека в чёрных халатах подскочив к паланкину, извлекли из него женщину, закутанную с ног до головы в плотную накидку.

Иван удивлённо уставился на неё и крепких бородачей в чёрных шапках-колпаках. Старший из них был сам Фархад-Капуджи-паша. Главный палач султана! Он частенько наведывался в крепость, дабы «разговорить» врагов Османской империи. Но вот женщина…

– Что, Рашид, удивляется, почему женщина здесь? – ходжа Ибрагим обнажил в усмешке редкие жёлтые зубы. – Послужишь в замке поболее, ещё и не то увидишь! Одалиска попалась на горячем в гареме с воином стражи дворцовой. Представляешь? – Паша покачал головой, глядя с презрением на женщину, замершую между двух палачей.

Придерживая рукой золотую рукоять сабли, появился запыхавшийся паша Гарай-хан. Приветственно поклонившись сераскиру янычар, комендант крепости зашагал в сторону башни Кара-Хасан. Ага дворцовой стражи, несколько воинов, слуги с ящиком, палачи с женщиной и евнух с муллой направились за ним.

– Не желаешь взглянуть, Рашид? – ходжа Ибрагим-паша кивнул в сторону уводимой палачами преступницы.

Попасть в башню Кара-Хасан! Совершенно так сказать, «легально»! Иван с радостью согласился и заспешил следом за пашой. Перед небольшой дверью, закрывающей вход в башню, стояли четверо янычар, постоянно их охраняющие. Одноглазый ага Мустафа выступил вперёд, приложив к груди руку. Комендант крепости кивнул ему. Мустафа в свою очередь сделал знак смуглому байрактару и тот с усилием отодвинул тяжёлый кованный засов. Дверь со скрипом отворилась. Вся процессия не спеша, направилась в тёмную утробу башни. Входящий последним пластун, чуть задержавшись у входа, метнул взгляд на байрактара. Тот едва заметно склонил голову. И дверь вновь с гулом закрылась за спиной Ивана. Зябко поведя плечами, он медленно поднимался вверх по истёртым каменным ступеням.

Этот черномазый байрактар и был тот самый Махмуд – верный человек грека. Именно благодаря ему стало известно, где находится «Князь». Аристидас уже щедро одарил турка золотыми динарами и тот горел желанием вновь заслужить вознаграждение. Воистину жадность человеческая хоть и порок есть, но иногда она просто необходима! Ведь понимает хорошо сей турок, что что-то замышляют и «неверный» грек и «правоверный» ага. Но… ему главное – деньги! И то добре…

Подниматься пришлось на самый верх башни. У Ивана под конец уже гудели ноги, и дала знать о себе поджившая рана, полученная при бегстве из дома Али-Мустафы. Наконец небольшая толпа людей заполонила площадку на вершине башни. Толстый евнух, утирая струйки пота со своего жирного лица, отдал приказ четырём слугам-кавасам. Они осторожно поставили на пол ящик и большой кожаный мешок. В ящике опять что-то зашипело и замяукало. Капуджи-паша резко сдёрнул накрывавшую ящик ткань. Чёрная, как ночь пантера взметнулась за толстыми деревянными брусьями. Стоявшие рядом стражники невольно отшатнулись – ярко горящие жёлтые глаза зверя изучали жуткую ярость! Главный палач султана провёл ладонью над клеткой. Белые острые клыки пантеры тут же вгрызлись в поперечный брус, едва не растрощив его. Ухмыльнувшись, Фархад отдёрнул руку. Все присутствующие с опасением глядели на разъярённое животное и с не меньшим страхом на палача, об «искусстве», которого ходили страшные рассказы. Налюбовавшись грациозным чёрным хищником, Иван перевёл взгляд на неподвижно стоявшую женщину. Довольно высокая, стройная. Наверняка молодая и очень красивая… Пластун вздохнул, сочувственно глядя на приготовленную к смерти наложницу. Что ж ты так, милая… неосторожно со своим любовником…

Слуги завершили все приготовления к казни и мулла громко, нараспев стал читать молитву. Все склонили головы, обведя ладонями лицо. Только закутанная в покрывало девушка стояла недвижимо, как статуя. Пантера в клетке вновь заметалась и рёв её далеко разнёсся над Боспором.

Мулла, завершил чтение молитвы, яростно стал обличать неверную жену падишаха. Вначале, как и положено, перечислил все достоинства султана и пожелал ему тысячу лет счастливой жизни. Затем начал проклинать «мерзавку, дрянь падшую», посмевшую изменить повелителю половины мира с каким-то рядовым воином. Речь муллы долго звучала под башней и все терпеливо и внимательно её слушали.

И вдруг родная речь прорвалась сквозь гром турецкого языка!

Иван, не веря своим ушам, уставился на девушку. Та тихо шептала молитву, призывая Богородицу смилостивиться и дать ей силы принять смерть достойно…

Пышущий пламень вмиг охватил пластуна. Склонив голову, с каменным выражением лица смотрел он на девушку. Святые слова христианской молитвы всё сильнее звучали на вершине башни, заглушая слова муллы.

– Чего бормочет там эта гяурка? Давай уважаемый, уже приступать к исполнению воли светлейшего падишаха! – ходжа Ибрагим-паша нетерпеливо топнул ногой, уставясь на мусульманского священника.

Тот смешался, и быстро завершив речь, дал знак палачам. Помощник старшего палача развернул кожаный мешок. Капуджи-паша сорвал покрывало с приговорённой. Ойкнув, девушка прижала ладони к лицу. Одета она была только в тонкие полупрозрачные шаровары и лёгкую короткую рубашку, едва прикрывавшую грудь. Длинные волосы её прикрывавшую грудь. Длинные волосы её тёмной волной спадали низе пояса.

Янычары и стражники жадно уставились на одалиску, буквально пожирая её глазами. Мулла поспешно отвернулся, опустив голову и шепча что-то про себя. Но долго любоваться прелестями неверной наложницы султана не пришлось. Фархад грубо схватил её и приподняв, стал запихивать в мешок. Истомный вопль девушки слился с рёвом возбуждённо метавшейся в клетке пантерой. Пытаясь сопротивляться, одалиска вцепилась палачу в голову, стараясь оторвать его от себя. Двумя синими озёрами сверкнули огромные очи девушки, озарив на мгновенье всё вокруг.

Кристина! Поражённый, как громом, Иван неверяще глядел на происходящую перед ним трагедию.

Свирепо зарычав, Капуджи-паша всё же затолкал девушку в чёрное зево мешка. В последний раз мелькнуло перед глазами юноши хоть и повзрослевшее, но такое до боли знакомое, прекрасное лицо своей первой любви. Схватившись за ятаган, Иван чуть не рванулся вперёд, желая крушить и рубить всё вокруг…

Помощник старшего палача прикрыл горловину мешка, заглушив вопли Кристины. Фархад громко ругаясь, вытер рукавом кровь со своей рябой физиономии. Ходжа Ибрагим и паша Гарай-хан ухмыляясь, глядели на расцарапанное ногтями девушки лицо палача. Тот, взяв небольшой мешок, осторожно раскрыл его. Жуткое шипение раздалось изнутри. Капуджи-паша шире развернул мешок, демонстрируя присутствующим его содержимое. Целый переплетающийся клубок змей шевелился там. Маленькие головки гадюк с неподвижно-стеклянными глазами приподнялись и зловеще уставились на людей. Жуткий их вид заставил отшатнуться даже бывалых янычар. Иван расширившимися глазами смотрел на палачей, не в силах понять, что ожидает девушку…

Фархад, аккуратно придерживая мешок со змеями, шагнул к тюку с Кристиной. Два каваса подхватили ящик с пантерой и поднесли его вплотную к старшему палачу. Капуджи-паша кивнул помощнику. Тот распахнул горловину тюка с девушкой. Мелькнула на мгновенье её голова с безумными от ужаса глазами. И сразу же клубок змей упал сверху на неё. Слуги мгновенно открыли задвижку ящика-клетки и приподняли его над тюком. Грациозно извивающееся тело хищника скользнуло внутрь мешка. Истошный вопль девушки слился с шипением змей и диким рёвом пантеры. Палач быстро завязал тюк верёвкой и отскочил в сторону.

Окаменев, Иван глядел на дёргающийся кожаный мешок, откуда неслись жуткие – нечеловеческие уже вопли несчастной девушки. Выждав несколько секунд, палачи подхватили страшный мешок и перебросили его через зубцы башни. Кувыркаясь в воздухе, тюк полетел вниз в волны Боспора. И скоро сильный всплеск воды навеки поглотил Кристину…

Совершенно оглушённый, невидящим взором смотрел пластун перед собой. Он не слышал и не осознавал сейчас ничего. Вокруг зашевелились люди. Слуги поднимали на плечи пустую клетку. Старший палач Фархад кривясь, гладил расцарапанные щёки. Мулла тихо беседовал с евнухом. А Иван продолжал бездумно глядеть вниз, на бирюзово-зелёные воды пролива…

– …очнись, ну, Рашид! – крепкая рука Ибрагима-паши опустилась на плечо юноши. – Не к лицу раскисать так сыну воина славного Муслима! Ясно, зрелища подобные ещё тяжки для тебя. Но ничего, привыкнешь!

Иван кивнул и медленно повернувшись, направился во след за ходжой вниз по ступеням. Паша ещё что-то говорил ему, пластун отвечал невпопад, еле двигая непослушными губами. Только безумные огромные синие глаза Кристины стояли перед ним, и страшная волна ненависти поднималась изнутри, заполняя сердце…

Глава 82

Прижавшись спиной к дувалу, Иван пристально наблюдал за входом в дом напротив. Большой красный фонарь над дверями здания отбрасывал по сторонам алые блики. Смех и рокот женских голосов далеко разносились из маленьких квадратных окошек дома. Уже часа два пластун околачивался здесь, в районе портовых борделей Стамбула. Одетый в неприметную тёмную одежду, с закрытым платком лицом, он прятался по подворотням, стараясь не привлекать к себе внимания. Одноглазый Мустафа находился тут, веселился, как обычно, с проститутками и упустить его было никак нельзя…

Проверив, легко ли выходит ятаган из ножен, Иван, не сводил глаз от входной двери. Она приоткрылась, выпустив пару одетых в европейское платье мужчин. Затем хлопнула опять. Коренастая широкоплечая фигура аги заполнила на мгновенье проём двери. Зыркнув по сторонам своим единственным глазом, Мустафа не спеша, направился в сторону крепости. Выждав некоторое время, Иван бесшумно последовал за ним. Чуть дальше за борделем узенькая улочка пересекала небольшой пустырь, ограждённый с трёх сторон глухими высокими стенами портовых лабазов. Лучшего места в это время суток – полуночи, и не придумать!

Не выпуская из вида начальника башни Кара-Хасан, казак ускорил шаги, постепенно сближаясь с ним. Нападать на ничего не подозревавшего человека со спины – пусть даже и басурмана проклятого, было не в стиле запорожцев. Но не в этом случае! Ненависть душила пластуна, испепеляя все ростки жалости в его душе…

Груды мусора под ногами не давали идти быстро и бесшумно одновременно. Опасаясь, что одноглазый ага что-то заподозрит, Иван зашагал быстрее, слегка покачиваясь и мурлыкая под нос песенку. Как обычный подвыпивший гуляка в этом злачном районе…

Поравнявшись с Мустафой, пластун мгновенно выхватил ятаган – и встретился лицом к лицу со своей жертвой!

Старый янычар прямо глядел на него сверкающим глазом, сжимая ятаган обеими руками. Некоторое время оба мрачно смотрели друг на друга. Затем Иван сделал выпад, целясь турку в грудь. Со звоном Мустафа отбил удар. И маленький пустырь заполонили лязг железа о железо и тяжёлое хеканье противников. Мустафа был опытным воином и раза два чуть не достал горло и живот казака. Едва увернувшись от свистнувшего клинка турка, Иван тоже молча смотрел в глаза старого янычара.

Убивать Мустафу нужды не было – с таким тяжёлым ранением он месяца три не сможет выполнять обязанности начальника башни Кара-Хасан. И узнать в нападавшем «Рашид-бея» никак не сможет тоже. Но перед глазами парня стояли неотлучно безумные глаза Кристины! И в сердце не осталось ничего, кроме кипящей ненависти ко всем басурманам…

Блеснул ятаган, и голова Мустафы слетела с его плеч, упав на груду гниющего мусора. Единственный стеклянеющий глаз янычара мёртво уставился в звёздное небо. Пнув небрежно обезглавленный труп, Иван вытер об одежду убитого окровавленный клинок. Осмотрелся и быстро скрылся во тьме узенькой улочки.

Рано утром у ворот крепости Иван, как бы невзначай, столкнулся с байрактаром Махмудом.

– Ага Селим-бей оступился вчера случайно на мосту Османа. Обе ноги поломал, бедняга… – янычар горестно поднял глаза к небу.

– Тебя никто не видел?

– Что вы, эфенди! Я заплатил два полновесных динара каким-то бродягам за это…

– Якши, Махмуд! Получишь в награду золото за усердие. А сейчас иди и будь осторожен.

Байрактар поклонился и направился к воротам. Проводив его взглядом, Иван тоже не спеша, вошёл в крепость. Итак, двое самых верных и доверенных офицеров коменданта Семибашенного замка выведены из строя. Один убит, другой покалечен… всё идет, как задумано. Поглядим…

Где-то через час прибыл посыльный от коменданта крепости с приказом явиться на совет офицеров. Иван, оправив одежду и прочитав мысленно молитву, направился во след за воином.

В обширной зале комендантской башни метался разъярённый паша Гарай-хан. Широкие полы его халата далеко разлетались при ходьбе, открывая красные атласные шаровары старого янычара. Вытянувшиеся в струнку офицеры безмолвно провожали взглядом своего взбешённого начальника.

– Сам шайтан вселился, похоже, средь нашего города славного! Отродясь такого не бывало! – паша остановился, вперевшись жгучим взором в напряжённые лица офицеров. – Вчера попали в беду два моих лучших янычара! Старые, опытнейшие воины! Селим-бея какие-то проходимцы скинули с моста на острые камни! Сейчас еле жив, ноги поломаны и неизвестно ещё, будет ли ходить когда-нибудь! А Мустафу нашли на пустыре, недалеко от дома блудного вообще без головы! Как такое может быть? Кто посмел напасть на янычар, лучших воинов султана в самом центре Стамбула?!

Гнетущая тишина повисла в башне. Гарай-хан не сводил тяжёлого взгляда с подчинённых. Иван невозмутимо смотрел на коменданта Эди-Кюля. Вот сейчас всё решится! И если не сработает его план по устранению двоих самых надёжных офицеров крепости, то дело плохо…

– Что ты мыслишь по этому поводу, Юсуф? – Гарай-хан уставился на низкорослого полного агу Юсуфа, ответственного за охрану восточных ворот замка.

– Ну, уважаемый паша… все знают, что ага Селим любил выпить втихую. Нарушая законы веры! Мог и оступиться с того моста, либо повздорил по-пьяне с рванью местной. А Мустафа одноглазый всё время своё свободное проводил с теми девками падшими. А район там злачный, разбойный, сами знаете… Кто-то мог и польститься на деньги его… – рассудительно закончил Юсуф и пожал плечами.

Паша раздражённо мотнул головой и спросил мнение следующего офицера. Тот вобщем согласился с мнением Юсуфа. Другие янычары тоже высказались в том же духе. «Рашид-бея» комендант проигнорировал, взглянув на него как на пустое место. У Ивана оборвалось сердце. Всё пропало, раз не стал паша даже спрашивать его мнения! Гарай-хан с самого начала невзлюбил «Рашид-бея», расценивая его как молодого бездельника и протеже своего старшего начальника. Но всегда был вежлив и обходителен, не желая портить отношения с сераскиром Ибрагимом. Но вот сейчас…

– Ладно! Может и так… – Гарай-хан медленно прошёлся вдоль строя офицеров, сложив руки за спиной. – На счёт Селима, я допускаю, из-за пьянства его! Но Мустафа! Опытнейший воин! Года два назад он один разогнал толпу озверевших курдов, громивших лавки купцов армянских. Человек двадцать башибузуков вооружённых с ног до головы! На месте положил шестерых из них! – паша, остановившись, обвёл офицеров пристальным взглядом. – Разбойники напали на агу Мустафу? Может быть! Но деньги при нём остались – двадцать золотых дирхемов, стражники сказывали… и убит был не по-злодейски – в спину, а сражался с врагом лицом к лицу! Что-то не так здесь… Ладно! – комендант замка сложил руки за спиной, задумавшись. Старые янычары неподвижно стояли перед ним, положив ладони на рукояти сабель. Иван стоял последним в строю, уставясь на узорчатый персидский щит, висевший на стене зала. Две кривые арабские сабли наперекрест сверкали на щите, свидетельствуя о давних победных походах старого вояки Гарай-хана…

– Ага Юсуф! Ты будешь временно отвечать за охрану южных ворот замка. Ясно?

Приземистый Юсуф молча поклонился.

– А башня Кара-Хасан… – паша шагнул к офицерам, пристально вглядываясь в каждого.

Пластуна мигом бросило в жар. И он почувствовал, как горячие струйки пота ползли по спине, противно щипая кожу…

– Ага Фарид! Будешь отвечать также за охрану центральных ворот! а ага Рашид-бей возьмёт башню Кара-Хасан!

Длиннобородый узбек Фарид приложил с поклоном ладонь к сердцу. Иван, не поверив сначала своим ушам, замер на мгновенье. Потом тоже приложил руку к груди.

– Через три дня прибудут два новых офицера из Текирдага. Старые, опытные воины, достойные служить в столице. А вы, ага Юсуф и ага Рашид-бей, достойно обязаны исполнить свои новые обязанности! Сейчас все свободны, кроме аги Кара-Хасана!

Попрощавшись с комендантом, старые янычары быстро удалились. Иван остался стоять на месте, не отрывая глаз от щита напротив. Паша приблизился вплотную к нему и сверлил некоторое время юношу тёмными пронизывающими глазами. Потом, тщательно выговаривая каждое слово, стал говорить, на сколько важны новые обязанности «аги Рашид-бея». Напомнил, что в башне содержатся самые опаснейшие враги империи османов и личные враги самого падишаха Светлейшего… Что честь и ответственность лежат на нём – племяннике уважаемого сераскира хаджи Ибрагима-паши – огромнейшая.

– Только в знак великого моего уважения к вашему дяде достойнейшему, доверяю я вам, ага Рашид, сей пост! Надеюсь на вашу честную и достойную службу на благо империи! – паша Гарай-хан приподнялся на цыпочках, вглядываясь в лицо пластуна.

– Всега служу достойно отечеству моему! Чутко проговорил Иван, прямо глядя в глаза турка. Затем поклонился и неторопливым твёрдым шагом вышел из зала комендантской башни.