Текст книги "Пластун"

Глава 94

Среди бывших гребцов галеры нашлись и несколько опытных моряков-венецианцев, захваченных в плен турками несколько лет назад в Средиземном море. Они взяли на себя управление кораблём и работу с парусами.

Передав румпель смуглому бородатому итальянцу, Иван прошёл на нос корабля – бак. Здесь было тихо, только ветер трепыхал короткие волосы юноши. Иван устало опустился на палубу и повалился к тёплому деревянному пушечному лафету спиной. Подняв голову, подставил лицо солнцу. Ничего теперь его не радовало. Тяжело билось в груди сердце, и словно страшный удав сдавливал грудь, не давая дышать. Для чего это всё?! Для чего всё это дело, казацкое? Для чего он задумал всё это? Братчиков с Сечи вызвал… Да, взяли добычу! Такого куша ещё вовек не захватывали сечевики! Но какой ценой… какие хлопцы пали… Микола Гонта – старый друг, первый из молодых хлопцев, с кем познакомился на Сечи. Нет его уже… И Иван Грач. И Никита! Лучший стрелок казацкий, спасший его от гибели верной тогда – в первом памятном сражении в Кафе. Осталась теперь молодая жена его одна-одинёшенька в Нежине… Эх! – Юноша опустил голову, потирая ноющую грудь.

Громкий смех раздался на палубе. Рассевшись у ящиков, казаки весело обсуждали, как будут прогуливать на Сечи свою долю добычи. Толпившиеся вокруг них гребцы с завистью слушали их, поглядывая на ящики с сокровищами. Тем из бывших рабов, кто не понимал, о чём говорят запорожцы, их собратья по каторге – казаки всё переводили. Восхищённые возгласы на польском, немецком, итальянском языках раздались над галерой.

Иван улыбнулся. Вот же черти! Едва из лап смерти вырвались, товарищей своих верных в сече потеряли – а ныне мечтают, как в шинках веселиться будут! Истинные низовые!

С трудом поднявшись, пластун прошёл к ящикам. Подумав, велел Тимке открыть один. Двумя мощными ударами сердюк сбил крышку. Золотые монеты засверкали на солнце. Тишина наступила на палубе корабля. Измождённые, избитые бичами люди безмолвно смотрели на золото.

– Берите братва, злато сие! Дарим его вам мы, казаки славного войска Низового, Запорожского! – Иван сделал приглашающий жест.

Гребцы неверяще посматривали на него, косились на ящик и не двигались. Вскочив, казаки, улыбаясь, глядели на них.

– Ну, чего ждёте, мужики? Налетай! – Тимка с усилием опрокинул ящик, и золотой дождь со звоном полился на палубу.

Толпа бросилась к ящику. Став на колени, падая, люди жадно хватали золото. Запихивали горстья монет в карманы шаровар, за пазуху… Высокий седобородый старик и несколько человек рядом с ними не двигались, спокойно наблюдая за происходящим.

– А вы чего, добродии? Аль брезгуете даров наших?

– Да нет, пан сотник. На мы же казаки! И долю свою получим на Сечи, как звычай наш велит! – с достоинством ответил седобородый, прямо глядя на Ивана. – А сии пущай берут, они вдосталь настрадались от басурман…

Запорожцы понимающе переглянулись. Иван уважительно кивнул. Он уже хотел отойти от шумной радостной толпы гребцов, когда заметил одиноко стоявшего у борта поляка-канонира.

– Ты чего это медлишь, пан? Так всё злато растащат товарищи твои. – Обратился к нему по-польски пластун.

– Не гоже пану ясновельможному за деньгами на животе ползать, наравне с холопами! Я обойдусь! – поляк гордо повёл плечами и вновь стал смотреть на море.

Иван окинул взглядом грязного, заросшего до глаз нечесаной бородищей «ясновельможного пана» и улыбнулся. Подойдя к казакам, сорвал с головы Тимки его побитую смушковую шапку. Растолкав толпящихся возле ящика гребцов, набил шапку доверха золотыми монетами.

– Держи, пан поручник! Ты заслужил дар этот козацкий за искусство твоё воинское! Держи!

Поляк с усилием принял шапку, и крепко сжимая её закорузлыми грубыми ладонями с обломанными ногтями, с достоинством поклонился. Иван поклонился ему в ответ. Наблюдавшие за ними с любопытством запорожцы рассмеялись, пошучивая над поляком и их «дурным гонором».

Иван вновь прошёл на бак. Сгорбясь, там тихо сидел у пушки Андрей. Он бездумно смотрел на море, что-то шепча про себя.

– Ну, как тебе жизнь казачья? Помнишь, говорил я тебе? – пластун дружески обнял племянника за плечи. – Не шибко страшно было? Может возвернёшся в Полтаву? Ведь с грошами вернешься! Ну, Андрейка?

Юноша поднял голову. Большие глаза его племянника впились в лицо Ивана. Некоторое время они молча глядели друг на друга. Подошедшие казаки уселись на палубу, с интересом поглядывали в их сторону.

– Да, шибко страшно, дядько! Но приеду я до дому только как казак низовой. На коне, с саблей, в жупане синем! Дам грошей мамке и батькови. Пойду в церковь, помолюсь за души Братчиков усопших. И вновь возвернусь на Сечь! Там мой дом, дядько Иван!

– Во молодец хлоп! Стоящий казак из него будет! Давай его в пластуны заберём, а брат? – Остап Горобец подмигнул другу.

Иван улыбнулся, потрепав племянника за волосы. К запорожцам присоединились и бывшие гребцы-казаки. Они расспрашивали о новостях на Сечи, о жизни на Украине. Седобородый старик поинтересовался, нет ли кого из полтавского куреня. Тимка указал на Ивана.

– Я вообще из пластунов, добродий. Но приписан к куреню полтавскому, ибо сам родом оттуда. – Спокойно ответил Иван, глядя на море.

– А откель родом, пан сотник, ежели сказать можешь? – несколько робко спросил у него старик.

– Да из-под Полтавы мы. Село там есть Гай-Ворон… оттуда я.

– А как зовут тебя? И как по батюшке будешь?! – внезапно высоким, изменившимся голосом произнёс старый казак.

Иван удивлённо посмотрел на него. Потом, помедлив, ответил:

– Я есть Иван, сын Иванов. Из рода Заграва. Батько мой тоже козаком был куреня полтавского! Сгинул без следа в сече с басурманами уже давно…

– Не сгинул я, сынку… Я есть Иван Заграва, родом из села Гай-Ворон, батько твой…

Тимка Булава с грохотом выронил саблю, которую чистил. Казаки вскочили, уставясь на Ивана и старика с белой бородой. Андрей не понимающе смотрел на обоих.

Иван поднялся на вдруг ставших непослушными, ногах. Покачнувшись, схватился рукой за канат, не отрывая глаз от лица человека перед собой.

– Сынок! Я тебя мальцом семилетним оставил с жинкой моей Марусей и батьком Миколаем. Думал, вернусь с добычей знатной из похода! Будет уже грошей в достатке для семьи моей… А у берегов Болгарских буря застала нас и выбросила на землю басурманскую. Полонили нас турки! С тех пор гребцом я на галере сей… – старик часто заморгал глазами. Слёзы покатились из глаз его по избороженному морщинами лицу.

– Батько… Батько, это ты! Живой! – Иван схватил отца в объятья. Зарывшись головой в седые космы его, горько зарыдал.

Поражённые, казаки молча смотрели на них, крестясь. Потом тихо ушли с бака. Разобравшие золото гребцы уселись у бортов корабля, пересчитывая деньги и обсуждая, как потратят их на родине. А галера, взлетая на волнах, всё бежала в необъятную даль Чёрного моря. Свежий попутный ветер раздувал паруса и трепал длинные красные стяги-флаги на её мачтах.

Крепко обнимая отца, Иван стоял на носу корабля, глядя вперёд. Пластун не отрывал глаз от светлой линии морского горизонта далеко на востоке. Там была родная земля, была Сечь! Впереди ещё была целая жизнь…

Конец