Текст книги "Пластун"

Глава 58

Похлопывая Орлика по шее, пластун внимательно всматривался в московский пограничный сторожевой пост, размышляя, стоит ли ехать туда. Слишком свежи были воспоминания о «своей» пограничной сторожке. Но всё же поразмыслив, Иван решил въезжать в пределы русского государства «официально». Чтобы ехать тайно и пути толком не знает и обычаев здешних…

Одетые в непривычного вида длиннополые кафтаны, возле сторожки стояли бородатые стражники. Иван вежливо поздоровался с ними и попросил провести к старшему поста. Прекратив лузгать семечки, один из стрельцов проводил юношу во внутрь небольшого бревенчатого сруба.

Крепкий рыжебородый человек – по виду главный здесь, пристально оглядел пластуна и предложил сесть. Из низенькой двери появился плюгавенький мужичонка с большой амбарной книгой в руках и чернильницей на поясе. Пристроившись за столом, дьяк раскрыл книгу и приготовил облезлое гусиное перо.

– Кто ты есть за человек и по каким таким надобностям желаешь въехать на земли государства Московского? – рыжебородый офицер внимательно смотрел на пластуна небольшими голубыми глазами.

– Я Иван Заграва, казак славного войска Низового, Запорожского. Еду по личной нужде, маю знакомцев в вашем граде стольном, Москве!

Офицер начал расспрашивать что за знакомые где живут, чем занимаются. Иван был вынужден кратко рассказать о своей жизни в Крыму и трагической судьбе Матвея.

Стрелецкий голова и писарь слушали его пораскрывав рты. Некоторая холодность, исходившая вначале от офицера, пропала. Оживившись, тот вскочил из-за стола и истово перекрестился.

– Ну поганское отродье! Сколь ещё басурмане нашу кровь православную пить будут! Псы неверные! – офицер зло лязгнул саблей в ножнах. – Скоро четыре лета тому назад татары Москву до тла пожгли! Тысячи людей в полон увели, в том числе сестрицу мою и обеих племянников! Так и не ведаю, где они и что сталось с ними… – Тяжело вздохнув, он прошёлся по комнате и вновь сел за стол.

Писарь горесно покачал плешивой головой и тоже перекрестился. Иван молчал, сочувственно поглядывая на рыжебородого начальника пограничного поста.

– Ну ладно, приступим к делу. Вижу ты есть человек хороший, но служба есть служба! Так что не обижайся, ежели что… – голова постучал пальцем по столу. – Имею тебе задать несколько вопросов и отвечать ты должен правдиво, как на исповеди! Понял?

– Понял, пан.

– Итак, не везёшь ли ты с собой товаров каких не указанных?

– При мне только припасы на дорогу и ещё книжки. Одна дорогая весьма, в золотом окладе греческой работы. Хочу подарить её дочери учителя своего покойного…

Стрелецкий голова и дьяк переглянулись. Стоявший на стороже у двери стрелец сейчас же вышел и вскоре вернулся с вещами Ивана и книгами. Быстро оглядев тюк с одеждой, офицер всё внимание сосредоточил на Библии. Он и писарь долго рассматривали её, трогая пальцами оклад и осторожно листая твёрдые пергаментные страницы.

– Знатная работа, дорогая… – уважительно прошептал дьяк. – Подобную красоту я только единожды видывал на службе в соборе Архангельском…

Офицер согласно кивнул и взял другие книги. Они его заинтересовали мало. Отложив их, голова сделал знак писцу. Схватив перо, тот тщательно вписал в свой фолиант имя и фамилию Ивана, дату и место его рождения, веру и цель приезда в Москву. В отдельную графу внёс подробное описание дорогой Библии. Остальные книги отметил просто: «три книжки немецкия».

– Не маешь ли ты, гость иноземный, замыслов злодейских супротив державы московской и государя нашего Иоанна Васильевича? – голова пытливо глянул на юношу.

– Не имею мыслей и намерений злодейских, клянусь! – Иван улыбнулся.

– Не обижайся казак, обязан был я сие спросить. Какое оружие маешь при себе?

Иван выложил на стол перед офицером пистолет, ятаган, базалай и индийский кинжал. С любопытством повертев в руках пистолет, офицер кивнул писарю:

– Пиши Фёдор! При себе из оружия мает: ружьецо малое – пистоль называется, немецкой работы. Сабля серебром отделанная, кавказской работы, кинжал длинный, косой кривизны, турецкий и кинжал малый кривой, индийский. Ещё чего из оружия маешь?

– Ножик засапожный и два ножа малые.

Ножи можешь не вписывать, Фёдор. Их у нас каждый мужик носит. Ладно Иван, плати пять целковых въездной пошлины и с Богом!

Пластун положил на стол три серебряные монеты. Стрелецкий голова озадаченно проерошил рыжую бороду:

– Тут чуток лишку, казак!

– Ежели можно, продайте мне немного пороха и пуль для пистоля. А на остальные пускай хлопцы выпьют за здоровье нашего славного воинства Запорожского!

– Это можно, брат! Наслышаны мы о деяниях казаков ваших. Ох и дают перца басурманам проклятым, а?! – офицер снял со стены большой рог с порохом и приказал стрельцу принести пули. – Держи, казак! Порох сухой, добрый. И вот держи бумагу!

– А это зачем? – Иван озадаченно уставился на протянутый ему дьяком свиток.

– Как зачем? Сие грамота твоя подорожная! Означает, что въехал ты на землю нашу на законном основании. Храни её до конца пути своего, уразумел?

Иван кивнул и стал собирать свои вещи. Он уже готовился седлать Орлика, когда рыжебородый голова подошёл к нему:

– Слушай казак, может повременишь с выездом? Скоро обоз большой торговый с вашей стороны подойдёт. Вот с ними до самой Москвы и доедешь. Ведь книгу дорогую при себе маешь и денег немало. И хоть ты есть парень бравый, но одному по нашим дорогам боязно с таким товаром ехать. Татей по лесам развелось много в последнее время.

– Благодарствую за совет добрый, но мне ехать споро нужно. И так задержался уж в Полтаве. А обоз со своими возами слишком уж медленно ползти будет!

– Ну как знаешь. Но одно помни: держи ухо востро в дороге и трактирах придорожных. Не пей там много и не доверяйся людям незнакомым. В корчмах тех чисто людишки разбойные ошиваются!

Юноша вновь поблагодарил офицера за добрые советы и вскочил на Орлика. Скоро бревенчатые стены московского сторожевого поста остались позади.

Глава 59

Иван с любопытством разглядывал новую для него страну. Впрочем, пока ничего особенно разглядывать не приходилось – кругом простилалась обширная местность. Густые вековые леса, большие поля, редкие деревеньки…

Сёла резко отличались от родных юноше полтавских. Вместо привычных белых мазанок под камышовыми крышами, дома в русских селениях были сплошь деревянные, крыши их тоже покрывали деревянные плахи. И тенистых садов, окружающих почти каждую украинскую хату, здесь тоже почти не было. Всё выглядело как-то более серо и сурово. Отличались и люди.

Прежде всего мужчины – бородами. На украинских землях бороды носили только церковнослужители и старики, да и то не все. А тут бороды носили все! Столько бородачей Иван видел только в Крыму, где борода тоже являлась непременным атрибутом каждого мужчины. Женщины зато показались парню более привлекательными чем землячки – среди них имелось больше светлокожих и светлоглазых блондинок. Проезжая через русские сёла, пластун с удовольствием рассматривал на себе их быстрые оценивающие взгляды. Мужики наоборот, несколько настороженно косились на «иноземца». И слегка опасаясь их суровых бородатых физиономий, юноша не рискнул пообщаться ни с одной молодкой.

На ночлег Иван остановился в трактире небольшого городка Курска. Трактир наполнял разного рода народ, в основном торговцы и служивые люди. Заказов себе плотный ужин, он разместился в сторонке, неспешно ждя и разглядывая окружающих. На пластуна вроде бы никто не обращал внимания, но он чувствовал на себе время от времени взгляды московитян. Всё же казак резко выделялся из посетителей трактира своим видом и одеждой…

Какой-то юркий мужичонка долго крутился по соседству, потом подсел рядом и пригласил выпить. Иван вежливо отказался. Тогда мужичонка предложил сыграть в кости на «интерес». Иван вновь отказался, сославшись на усталость с долгой дороги. Быстро завершив ужин, он ушёл в свою комнату. И без советов стрелецкого офицера на пограничном посту, пластун был настороже. Даже у себя на родине путнику всегда нужно быть на чеку! А тут, в незнакомой стране, среди чужих людей – и подавно…

На следующий день Иван встал поздно, где-то около десяти часов – наконец-то в волю выспавшись. Оседлав Орлика, не спеша поехал через город. Церковные колокола звонкой трелью раздавались со всех сторон.

В этом тоже было резкое отличие русских земель – храмов ближних здесь имелось куда больше, чем где бы то ни было. Церкви, церквушки и часовни находились буквально на каждом углу.

У Ивана сложилось впечатление, что народ тут более религиозный, чем его земляки. Но и было гораздо больше «питейных» заведений – кабаков. Кишмя кишил вокруг них разный люд, пьяные мужики толпами шлялись по улицам. У одного из кабаков юноша заметил любопытную картину.

Стражник в длинном кафтане, с бердышем в руке, отгонял от дверей кабака рвущуюся туда женщину. Она умоляла впустить её, чтобы забрать своего мужа, пока тот не пропил последнюю копейку. Стражник не пускал её, грубо отталкивая и ругаясь. Наконец дверь отворилась и здоровенный половой пинком под зад вышвырнул наружу пьяного в стельку мужика. Женщина кинулась к нему рыдая и разрывая на себе волосы. С трудом подняв полубесчувственного супруга, она поволокла его проч.

Иван поинтересовался у прохожего, почему у дверей кабака стоит стражник и не пускает туда женщин. Пожилой, бедно одетый бородач – по виду мастеровой, объяснил, что по указу царя! Все питейные заведения в московском государстве были и доход приносили существенный. Поэтому стражники во-первых, наблюдали за порядком в них, а во-вторых следили, чтобы родственники не забирали «пияков» оттуда раньше времени. Пусть сначала пропьют всё до последнего.

На главной площади города, перед большим собором, юноша вновь придержал поводья коня. Большая толпа собралась здесь шумя и волнуясь. Повсюду слышались разговоры о том, что сегодня ожидается «хороший правеж». Заинтересовавшись этим, Иван привстал в седле, разглядывая большой деревянный помост в центре площади. Вскоре стрельцы вывели туда двоих мужиков со связанными за спиной руками. Пожилой дьяк тряся седой бородёнкой, зачитал громким голосом указ воеводы о том, что «Тимоху Глотова за пиячество беспробудное, избиение жены своей и богохульство в церкви, бить велено кнутом нещадно при всём честном народе».

Хлипкого вида мужичонка с испитым лицом и синим сивушным носом упал на колени, умоляя простить его. Двое палачей в долгополых красных рубахах повалили мужичка на помост. Взвились в воздух толстые бичи и истошный визг наказуемого далеко разнёсся над площадью…

Иван покачал головой, удивляясь несколько порядком московским. Чудно как-то: с одной стороны власти вроде как поощряют пьянство своих подданных, в кабаках вон пить им позволяют в волю. А с другой – наказывают их за «питие неумеренное» жёстко…

Скоро бесчувственного окровавленного пьяницу стражники уволокли с помоста. Кряжистый крепкий бородач появился там. Народ вокруг пластуна оживился.

Егор Трофимов! Справный хозяин, трудяга, не сдал вовремя « подушный» налог – «тягло». Дьяк с помоста подтвердил слухи людей в толпе – за неуплату налога «Егорке Трофимову быть битым, покудова не уплатит…»

Кряжистый мужик плечом оттолкнул подскочивших палачей и сам молча лёг на окровавленную скамью. С хрустом бичи рванули кожу на его спине. Но Егор, выгибаясь дугой от боли, не проронил ни стона. Люди вокруг сочувственно смотрели на него, многие крестились. Иван тоже осенил себя крестным знамением, посмотрел ещё с уважением на избиваемого человека и тронул поводья гнедого.

Выехав за город, он погнал коня дальше по пустынной дороге. Лес подступал со всех сторон, небо покрыли облака и стало как-то прохладно и неуютно. Уже пятый час Орлик взрывал копытами землю Московского тракта. Кругом не было видно ни единой живой души, ни селения, ни дома.

Уже привыкнув несколько к русским просторам, юноша всё же удивлялся этому. Какая большая и малонаселённая страна. По лесам этим целое войско пройти сможет и никто не заметит! Действительно раздолье для лихих людей…

Неожиданно лошадиное ржание послышалось впереди. Иван натянул поводья, насторожившись. Отряд всадников вылетел из ближайшей рощи и опустив копья, бросился на него. Рванув поводья, пластун развернул коня и помчался назад по дороге.

Оказавшись в кольце наведённых на него копий, пластун гарцевал по кругу, держа наготове шашку и пистолет. Впрочем он уже передумал сшибиться с ними в ярой сече. Всадники были все в одинаковых чёрных кафтанах, чёрных шапках и конях одной вороной масти. Это кто угодно, но только не разбойники…

– Кто есть за человек? Почему едешь один тут?! Иноземец, что ль?! – молодой бородач с саблей в руке приблизился вплотную к юноше, пристально его разглядывая.

Иван коротко представился.

– Убери оружие, казак! Так почему сам один едешь? Маешь подорожную?

– А вы что за люди? Чему маете меня опрашивать?

– Мы есть опричные люди государя нашего – Иоанна Васильевича! Глядим за порядком в державе нашей! Так маешь подорожную грамоту?

Иван извлёк бумагу, данную ему на пограничном посту. Ещё один всадник подъехал к ним и зорко оглядел парня и грамоту. Пластуну вдруг бросилась в глаза оскаленная собачья голова, притороченная справа к седлу всадника. Слева была привязана обычная дворовая метла. Не веря своим глазам, Иван быстро оглядел обступивших его опричников. У всех к сёдлам были привязаны отрубленные головы собак и мётлы…

– Так, грамота сия выдана казаку запорожскому Ивану… мает при себе оружие указанное… – старший над опричниками вернул грамоту обратно юноше. – Мы тут воров-душегубов ищем. Неделю назад купцы иноземные пропали с товаром вместе. Как в воду канули! Да и ранее люди исчезали без следа в чащёбе сей, чертя-что! – Он забористо выругался.

– Не подложная ли сие грамота, Матвей? Может это из тех воров, под иноземца рядится? – второй опричник не сводил с Ивана подозрительного взгляда.

– Не подложная, я руку дьяка Голпы знаю. Это что у тебя, пистоль? Дай поглядеть!

Пластун молча протянул пистолет. Старший опричник с любопытством повертел оружие в руках.

– Добрая вещица, не видывал ещё. Удобно для конного воина… Разумные всё же головы мают люди в немецких странах! Ладно казак, можешь ехать и будь настороже!

Иван сунул пистолет обратно за пояс и поколебавшись, спросил:

– Позвольте узнать, Панове, чего это у вас за пёсьи головы и мётлы? Для чего сие?

Опричники переглянулись и расхохотались. Потом посерьёзнев, старший строго ответил:

– Это знак наш есть для всех недругов государя московского! Врагов загрызаем ако собаки сторожевые и измену из державы выметаем аки метлой… Понял? – махнув на прощание рукой, он ловко развернул коня.

И скоро отряд опричников растворился за поворотом лесной дороги. Пластун покачал головой, чувствуя как колоколом бьётся в груди сердце.

Вот тебе и леса пустынные! Откуда они взялись, стражи эти с мёртвыми собачьими головами? Как привидения, нежить появились! И добро, что подорожная бумага сия есть – а то как пить дать поволокли бы пытать кто таков о откуда взялся…

Иван погнал коня вперёд, желая наверстать потерянное с опричниками время. Нужно спешить, чтобы успеть добраться до следующего города к ночи. Но где-то через час езды Орлик споткнулся о торчащую из земли корягу и сразу стал прихрамывать на правую заднюю ногу. Спешившись, Иван осмотрел её и разразился забористым ругательством. Конь потерял подкову и это было весьма плохо!

Растерянно потирая лоб, юноша огляделся по сторонам. Кругом лес. Ни признака живой души. До ближайшего города – Орла, ещё часа три езды. И что теперь делать? Ехать на лошади без подковы – значит угробить копыто Орлика…

Взяв гнедого под уздцы, пластун не спеша зашагал дальше, раздумывая что предпринять. В общем – на крайний случай, можно и в лесу заночевать, не впервой…

Сильный порыв ветра едва не сорвал шапку с головы казака. Кроны деревьев угрожающе зашелестели и обломки сухих ветвей посыпались сверху. Небо ещё заволокло тучами и похоже, явно надвигалась гроза. Зябко передёргивая плечами, придерживая рукой шапку, Иван упрямо шёл по дороге. Ещё вот только дождя не хватало!

Толстый ствол упавшей лиственницы преградил путь. Заставив коня аккуратно перейти через него, пластун остановился, передыхая. Утерев ладонью потный лоб, Иван вновь потянул Орлика за собой и сейчас же замер на месте. Правая ладонь его мгновенно сжала ятаган, левая – легла на пистолет. Прищуря глаза и раздувая ноздри как дикое животное, пластун «слушал».

Кто-то находился за его спиной, в густых зарослях можжевельника. И этот «кто-то» был не зверь! Человек! И человек этот просто сверлил спину парня тяжёлым взглядом…

Иван крепко сжимал пальцами гладкую рукоять пистолета, прислушиваясь к своим ощущениям. Взгляд незнакомца в кустах был какой-то неопределённый – и не дружественный, и не явно враждебный…

Выждав ещё чуток, казак резко обернулся, направив длинный ствол пистолета в заросли:

– Эй! Кто там хоронится? Ежели ты есть добрый человек, выходи по-хорошему! А не то, пулю в башку всажу!

После секундного молчания затрещали ветки кустарника и на дороге появился крепкого вида парень. Иван мгновенно оглядел его с головы до ног.

Одет просто, нож за поясом, фитильное ружьё за спиной. Сбоку приторочены три застреленные куропатки. По виду – охотник. С таким же успехом может быть и разбойник…

– Здоровы будте, господин хороший! Не извольте пужаться, я есть охотник местный. Смотрел, не лихой ли человек на дороге… – парень сняв шапку поклонился.

– Здорово, хлопче! Вот мой Орлик подковы лишился, в город не поспеваю. – Иван опустил пистолет, шаря глазами по ближайшим кустам, выискивая разбойничью засаду. Но всё было спокойно, только ветер завывал в кронах деревьев…

– Тут недалече заимка лесная имеется, господин. Охотники останавливаются там передохнуть, да и проезжие торговые люди бывает, ночуют. – незнакомец поправил на плече ружьё, пытливо разглядывая пластуна.

– Там и кузня есть, коня своего подковать можете…

Иван с некоторым сомнением ещё раз осмотрелся, размышляя что делать. Потом решил поглядеть всё же, что это за заимка такая в глуши лесной. И Орлика всё равно подковать надо.

Глава 60

Заимка представляла собой довольно большой сруб из массивных круглых брёвен. Высокий частокол ограждал его со всех сторон от подступавшего леса.

Молодой охотник залихватски свистнул и тяжёлые входные ворота со скрипом отворились. Коренастый широкоплечий мужик с бородой-лопатой и побитым оспой лицом склонился перед Иваном. Стайка кур бродила по грязному двору, что-то там себе выискивая. Корова мычала в хлеве, пара лошадей стояла у коновязи.

Пластун быстро осмотрелся кругом, пытаясь определить сколько тут может быть людей и могут ли они представлять опасность. Хозйство по виду крепкое. Из маленьких щелей окон сруба хорошо тостреливаться от подступавшего неприятеля. В общем на разбойничий притон заимка эта лесная вроде не похожа…

– Славно у вас здесь, хозяин! И хата ваша более на крепость малую походит. Наверное много работноков на хозяйстве маете?

– Да трое токмо, господин хороший! Я, жена моя Марфа, да племят Яшка, что прив1л вас. – рябой мужик указал на молодого охотника. – Пойдёмте в сарай, подкую скакуна вашего…

В примыкавшем к срубу небольшом сарае находилась кузня. Надев прожженный кожаный фартук, хозяин снял со стены подкову. Иван крепко держал коня под уздцы, пока тот пристраивал её к копыту Орлика. Гнедой напряжённо поводил ушами и косил по сторонам большии влажными коричневыми глазами.

Глядя, как ловко управляется с молотком и клещами хозяин заимки, юноша отметил про себя, что тот, несмотря на свой невысокий рост, весьма силён. Похоже из бывших кузнецов…

– Готово, господин! Хороший у вас конь, боярский! – мужик похлопал Орлика по шее.

– Чего вы меня господином величаете? Я путник простой, казак низовой! Иваном зовите. – пластун достал деньги и рассчитался за работу.

– Нук Иван так Иван, а я зовусь Тимоха Гордеев, сын Прохора. Токмо ты всё же не из простых казаков, Иван! Коня моешь доброго, оружие в серебре и деньжонок хватает… – рябой хозяин подмигнул юноше. – По служебной какой надобности в Первопрестольную едешь? Ну ладно, то дело не наше…

Ивану несколько не понравилась такая говорливость этого Тимохи. И в который раз он подумал, что видом своим слишком выделяется из окружающего люда. Хотя, с другой стороны, что здесь токого? На то он и казак сечевой, дабы всем было видать кто он есть!

Иван дал лошади вволю напиться из поилки и потянул ему подпругу, готовясь продолжить путь. Первые капли дождя упали сверху и ветер ещё сильнее забушевал в лесной чащёбе.

– Пожалуйте за стол, господин. Всё уже готово, вас ожидает! – молодая женщина появилась перед пластуном, улябаясь ему большими чувственными губами.

Иван улыбнулся в ответ, сразу оценив её красоту и стать. И есть вдруг, жуть как захотелось! Хозяин тоже бросился уговаривать его. Утверждая что в здешних местах никто так не готовит вкусно, как Марфа. И как тут можно было устоять?

Стол в горнице действоительно был заставлен обильно. Резанные ломтики вареной свинины на большом деревянном блюде, котелок пшенной каши с маслом, свежеиспечённый каравай хлеба и бутыль с медовухой. Красота!

Иван с жаром набросился на еду, спиртного впрочем, едва касаясь. Бородатый хозяин заимки, предлагая выпить за здоровье и едачу в пути. Юноша чуть пригубил крепкую тёрпкую медовую настойку, пожелав в свою очередь здоровья своим уважаемым хозяевам. И поинтересовался, почему заимка их в такой глуши расположена.

– Так угодья охотничьи богатые тут весьма! Посему бояре важные из Орла и других городов ближних наездают часто! – Тимоха Гордеев довольно ухмыльнулся, осушив полную кружку. – И тракт московский рядом проходит. Путники и гости торговые тоже перекусить да ночь провести заходят…

– А лихие люди, разбойники, не балуют? Не боитесь? Слыхивал, что татей разных немало тут у вас по лесам имеется.

Хозяева в один голос заверили своего гостя, что разбойные люди боятся к ним соваться. Дом стены имеет крепкие, собаки сторожевые, злые. А они все трое стрелки добрые…

Поблагодарив за сытный ужин и расплатившись, Иван собрался было уходить, но хозяйка стала уговаривать его остаться заночевать:

– Ну куда вы поедете сейчас, Ваня? Ночь уже опускается, дождь скоро. До Орла далече и ехать одному среди темени по лесам не есть дело резумное!

Юноша задумался, признавая правоту слов женщины. Чем искушать судьбу, куда лучше провести ночь за этими надёжными стенами…

– Ну так как, молодой господин? – Марфа улыбнулась, коснувшись пластуна полной грудью.

Иван согласно кивнул, искоса поглядев на неё. Он уже начал привыкать, что вызывает повышенный интерес к себе особ противоположного пола. Да и конечно, разве сравнить его – казака сечевого и этого рябого, чуть-ли не до пят заросшего Тимоху! Эх, женщины…

Все-же он вышел к коновязи, проверив, полна ли овсом кормушка Орлика. Постоял чуть на дворе и убедившись, что погода снаружи стоит отвратительная, направился в отведённую ему комнату. Иван решил лечь спать пораньше, чтобы на рассвете уже выехать. И так же решил не поддаваться чарам хозяйки. Всё-таки он в чужом краю, где-то среди весов московских. Ну его…

Закрыв дверь на железную щеколду, пластун первым делом тщательно осмотрел комнату. Но ничего подозрительного не обнаружил. В потолке и полу никаких отверстий не было. А в малюсенькое окошко-бойницу разве только кошка могла проскочить…

Раздевшись, он потянулся на полатях – своего рода кровати, немного возвышавшихся над уровнем пола. Большая косматая медвежья шкура полностью устилала их. За окном выл ветер, шумели деревья и где-то рядом глухо ухал филин. От обильной еды и медовухи юношу начало клонить в сон. Некоторое время он боролся с дремотой, вспоминая Сечь, Гульнару-ханум, Наталку… Потом укрывшись медвежьей шкурой, уснул.

Иван проснулся словно от толчка, схватившись за лежавший рядом ятаган. Прислушался, но всё спало в доме. Сладко потянувшись, вновь накрылся шкурой и тут лёгкий шорох раздалмся в комнате. Вскинувшись, пластун заметил чёрный силуэт, нависший над ним. В последнее мгновение Иван успел отдёрнуть голову – обух топора обрушился рядом. Тяжёлое тело навалилось на парня сверху, не давая двигаться.

– Марфа, топор! Бей его, вёрткий сука! – сивушный перегар дохнул в лицо юноши.

Второй тёмный силуэт с распущенными косами занёс обе руки и топор понёсся прямо в лоб Ивана. Невероятным усилием он смог извергнуться, но обух задел вскользь голову и молнии вспыхнули перед глазами пластуна. Шибанув лбом придавившего его Тимоху в лицо, он рывком поджал ноги и отбросил «хозяина» в сторону. Крутанувшись, слетел с полатей, успев схватить кинжал. И получил сильнейший удар в поясницу чем-то тяжёлым, Иван секанул ятаганом назад, задев клинком что-то мягкое.

Напротив Тимоха Гордеев с рёвом вскочил, зажав в руке большой нож. Пинком пластун сбил его с ног, увернувшись от мелькнувшего рядом топора. Кувырком перелетев через кровать, казак скользящим движением полоснул бородатого хозяина кинжалом по горлу и оказался лицом к лицу с его женой. Дико завизжав, Марфа занесла топор. Прямой тычок ятаганом пригвоздил её насквозь к деревянной стене комнаты. Выронив топор, женщина застыла так, уставившись широко раскрытыми глазами на юношу.

За спиной послышалось какое-то шебуршение. Мгновенно обернувшись, Иван бросился к стонущему и пытающемуся уползти в угол «охотнику» Яшке. Придавив того е полу ногой, пластун прставил к его шее кинжал.

– Говори, тать, пошто напали на меня?! Вы разбойники! Говори, подло! Не то, живьём на куски порежу!

Зажимая ладонью рану на животе, племянник убитого хозяина заимки прошептал:

– Леньги у тебя добыть хотели… дядька Тимофей сказал! Мы ловим иноди купейных людишек и путников запоздалых… – молодой охотник не мигая с ужасом смотрел на казака.

– Тати… сволота! – кривым индийским клинком пронзил кадык Яшки.

Выпрямившись, Иван оглядел мёртвые тела вокруг и пошатываясь, присел на полати. Всё плясало перед его глазами, тошнота подкатила к горлу. Правая сторона головы, куда пришёлся удар топором, раскалывалась. Несколько прийдя в себя, юноша быстро собрал свои вещи и огляделся. Стараясь не наступать на лужи крови на полу, он прошёлся по комнате, пытаясь понять, как пробрались к нему «хозяева». В углу чернела дыра брёвна так были плотно подогнаны друг к другу, что не удивительно было не заметить мего тайного разбойничьего лаза. Наверняка частенько пользовалась ходом сим эта «гостеприимная» семейка…

Держась рукой за пульсирующую болью голову, Иван остановился перед уставившей в него мёртвые глаза Марфой. Тоненькая струйка крови стекала с полуоткрытых красивых губ женщины. Пластун хотел было вырвать свой ятаган, пришпиливший её, но тошнота вновь накатила мутной волной и махнув рукой, он шатаясь вышел из комнаты.

В горнице тлели угли в большой печи. Подумав, Иван выгреб их наружу. Сухое дерево задымилось и первые огоньки пламени весело заплясали по полу. Пошатываясь, бормоча про себч ругательства, он отвызал Орлика и с трудом заьрался в седло. Дождь усилился. Ветер выл в кронах деревьев и где-то в глудине чащи лесной тоскливо вскричал какой-то зверь…

Иван оглянулся на заимку. Из окошек сруба уже клубами валил дым.

– Гори дотла, гнездо осиное! – пластун сплюнул и направил коня в сторону московского тракта.