Текст книги "Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1"

При виде этого из груди Мензиса вырвался вопль ярости. Он с болтом в руках кинулся на убийц, но две пули ударили его в лицо, и он упал к ногам преступников. Несколько шахтеров кинулись вперед, послышались крики сострадания и гнева, но двое пришедших выпустили еще двенадцать зарядов, пули просвистели над головами рабочих, и шахтеры разбежались. Когда некоторые, наиболее храбрые, снова собрались к копям, шайка убийц затерялась в утреннем тумане, и ни один свидетель не мог клятвенно сказать, что за люди на глазах ста зрителей совершили убийство.

Сканлен и Макмурдо пошли домой. Сканлен притих, он в первый раз видел убийство, и дело показалось ему менее приятным и забавным, чем его уверяли. Горестные крики жены убитого директора преследовали их, пока они двигались к дому. Джон молчал, погруженный в свои мысли, однако не выказывал сочувствия к слабости своего товарища.

– Конечно, это походит на войну, – твердил он, – это и есть война, и мы наносим удары, когда можем.

В эту ночь в Доме Союза пировали братья ложи: они не только радовались смерти директора и инженера копей Вороньего холма, гибель которых должна была обречь это предприятие на страх в череде других компаний, поддавшихся террору и шантажу, но и победе братьев вермисской ложи. Оказалось, что, посылая пятерых молодцев нанести удар, Потт потребовал, чтобы Вермиса, в свою очередь, тайно избрала троих братьев для убийства Вильяма Хальса, одного из самых известных и популярных владетелей копей в Джильмертонском участке. У этого Хальса, как предполагалось, не было врагов во всем мире, так как он во всех отношениях был образцовым хозяином предприятия. Тем не менее, владелец копей требовал от своих подчиненных производительности труда и выгнал несколько ленивых и вечно пьяных служащих, принадлежавших к масонам. На его двери вывешивались бумажки с изображением гробов, но это не поколебало его решимости. Чистильщики приговорили его к смерти.

Казнь привели в исполнение. Тед Бальдвин, красовавшийся на почетном месте рядом с мастером, был главой шайки. Его налившееся кровью лицо и остекленевшие, покрасневшие глаза говорили о бессоннице и пьянстве. Он и двое его товарищей провели предыдущую ночь в горах и вернулись обратно грязные, с обветренными лицами. Тем не менее, никакие герои, явившиеся домой после невероятно трудных подвигов, не могли ждать более горячего приема со стороны своих товарищей. Они несколько раз повторили рассказ об убийстве, вызывая восклицания восторга и взрывы хохота.

Это был великий день Чистильщиков. Мрачная туча над долиной сгустилась еще больше. И как мудрый генерал выбирает для победы такое время, в которое он может удвоить свои силы, а враги еще не успели оправиться после поражения, так и Макгинти, глядя на арену своих действий злобным взглядом, задумал новое нападение на противников. В эту ночь разгула, когда полупьяные Чистильщики расходились, он дотронулся до плеча Джона и провел его во внутреннюю комнату, в которой произошел их разговор.

– Вот что, милейший, – сказал он, – у меня есть дело, достойное вас. Отдаю его всецело в ваши руки.

– Я горжусь этим, – ответил Макмурдо.

– Вы можете взять с собою Мендерса и Рейлля. Они уже предупреждены. Пока мы не разделаемся с Честером Вилькоксом, у нас не будет покоя, а если вам удастся покончить с ним, вы заслужите благодарность всей угольной области.

– Постараюсь сделать все возможное. Кто он, и где я могу его застать?

Макгинти вынул из уголка рта сигару, наполовину изжеванную, наполовину выкуренную, и стал рисовать чертеж на листочке, вырванном из записной книжки.

– Он старый боевой сержант, седой, весь покрытый шрамами. Мы дважды пытались покончить с ним, но нам не повезло. Во время последней попытки Джим Карнавэ погиб. Теперь ваш черед. Вот дом, видите, он стоит одиноко на перекрестке дороги в Дайк. Рядом с ним нет жилищ, где бы могли услышать крики. Учтите, Вилькокс всегда при оружии и, не задавая вопросов, стреляет быстро и метко. Лучше все проделать ночью. Правда, с ним в доме трое детей, жена и служанка, но выбирать нам не приходится. Или всех, или никого! Если бы вы могли положить мешок со взрывчатым веществом под порог входной двери и приделать к нему медленно горящий фитиль…

– А что сделал этот человек?

– Разве я не сказал вам, что он застрелил Джима Карнавэ?

– А почему застрелил?

– Вам-то что за дело? Карнавэ бродил вокруг его дома, и он застрелил его. Этого достаточно для меня и для вас.

– Там две женщины и дети. Их тоже надо уничтожить?

– Необходимо. Как иначе мы доберемся до него?

– Тяжела их участь, ведь они же ничего не сделали.

– Что это за речи? Не отказываетесь ли вы от поручения?

– Дайте мне две ночи, чтобы я мог осмотреть дом и составить план. Потом…

– Отлично, – сказал Макгинти, пожимая Джону руку. – Великий день будет для нас, когда вы принесете нам приятное известие. После этого удара все встанут на колени.

Макмурдо долго и серьезно думал о данном ему поручении. В следующую ночь он отправился на разведку и вернулся, когда уже рассвело, а днем повидался с двумя своими подчиненными, Мендерсом и Рейллем, беспечными юношами, которые с таким восторгом думали о предстоящем преступлении, точно дело шло об охоте на оленя.

На третью ночь трое братьев встретились за чертой города, каждый был вооружен, один из молодых людей принес мешок с взрывчаткой, которую употребляли в каменоломнях. В два часа ночи Чистильщики подошли к одинокому дому. Им посоветовали остерегаться собак-ищеек, и потому они шли осторожно, держа револьверы наготове.

Макмурдо послушал возле двери, но внутри дома все было тихо. Тогда он приставил к стене мешок и зажег фитиль. Когда все было готово, Джон и его товарищи отбежали на безопасное расстояние и спрятались в канаве.

Наконец, оглушающий гром взрыва и стук обломков разрушающегося дома поведали им, что их задача выполнена. Кровавые летописи общества еще никогда не упоминали о деле, сделанном так чисто. Но, увы, хорошо организованный и смело выполненный план пропал даром! Вероятно, судьба многих жертв и угрозы шайки встревожили Честера Вилькокса! Накануне он с семьей перебрался в более безопасное и менее известное жилище, к тому же под охраной полицейской стражи. Взрыв разрушил пустой дом, и суровый старый сержант продолжал учить дисциплине шахтеров Дайка.

– Предоставьте его мне, – сказал Макмурдо. – Он моя жертва, и я доберусь до него, даже если придется ждать целый год.

Собрание ложи выразило Джону благодарность и доверие. Так на время окончилось дело Вилькокса. Когда через несколько недель газеты объявили, что он застрелен из засады, никто не усомнился, что Макмурдо, наконец, завершил свое, не доведенное до конца дело…

Таковы были приемы общества вермисских масонов, таковы были деяния Чистильщиков, благодаря которым они распространяли террор в обширной и богатой области. Зачем пятнать страницы отчетом о дальнейших преступлениях? Разве я недостаточно обрисовал этих людей и их поступки? Злодеяния Чистильщиков записаны историей, и о них можно прочитать.

Из мемуаров желающий узнает, что безоружные полицейские Иванс и Хент были застрелены за то, что они решились арестовать двоих Чистильщиков. Там же можно прочитать, как застрелили миссис Лербей, сидевшую возле постели своего мужа, до полусмерти избитого по приказанию мастера Макгинти. Как убили старшего Дженкинса, а потом его брата. Как изуродовали Джемса Мердока, взрывом уничтожили целую семью Степхоузов и предали смерти Стендальса. Все это в течение одной зимы. Темная тень скрыла Долину Ужаса.

Пришла весна, зажурчали ручьи. Для природы, так долго сжатой железными оковами, явилась надежда, но не было просвета для людей, живших под ярмом террора. Никогда над ними не висела такая безнадежно темная, тяжелая туча, как в ранний период лета 1875 года.

Макмурдо, уже получивший звание дьякона братства, с надеждой когда-нибудь, после Макгинти, сделаться мастером, стал теперь необходим в совете братьев. При каждом возникшем вопросе спрашивали его мнения, при каждом новом деле просили у него помощи. Но чем популярнее становился он среди масонов, тем более мрачные взгляды встречали его, когда он проходил по улицам Вермисы. Несмотря на ужас, царивший в сердцах горожан, они набирались смелости, чтобы начать объединяться против своих притеснителей. До ложи дошли слухи о тайных сборищах в редакции «Герольда» и о раздаче огнестрельного оружия сторонникам закона и порядка. Тем не менее, Макгинти и его подчиненные не беспокоились, их было много, они обладали решительностью и хорошим оружием, противники же братства были достаточно разрознены.

Дело, как и раньше, должно было окончиться бесцельными толками, может быть, несколькими пустыми арестами. Так считали Макгинти, Макмурдо и большинство Чистильщиков.

Стоял май. Наступил вечер. Подходил час еженедельного субботнего заседания масонов, и Макмурдо уже собирался отправиться в Дом Союза, когда к нему зашел Моррис.

– Можно мне откровенно поговорить с вами, мистер Макмурдо? – спросил он.

– Конечно.

– Я не могу забыть, что однажды излил перед вами сердце, и вы не выдали меня, хотя сам мастер пришел расспрашивать вас о нашей беседе.

– Разве я мог поступить иначе, раз вы доверились мне! Тем не менее, я не согласился с вашими словами.

– Мне это хорошо известно. Только с вами я могу говорить, зная, что меня не предадут.

Моррис выпил виски, и его бледное лицо слегка порозовело.

– Я могу одной фразой объяснить вам все, – сказал он. – На наш след напал сыщик.

Макмурдо с удивлением посмотрел на него.

– Да вы с ума сошли! – произнес он. – Разве вся округа не кишит полицейскими и сыщиками? А какой вред причинили они нам?

– Нет-нет, это не местный сыщик. Как вы говорите, здешних ищеек мы знаем. Но слышали вы о компании Пинкертона?

– Я читал об этих людях.

– Поверьте, когда они нападают на след человека, ему нет спасения. Для них не существует вопроса «поймаю или не поймаю», как для правительственных полицейских. Они действуют упорно, настойчиво и не прекращают деятельности, пока, тем или другим путем, не достигнут своей цели. Если один из Пинкертонов начнет преследовать нас, мы все погибли.

– Мы должны его убить!

– Вот ваша первая мысль! То же скажет ложа. Не говорил ли я вам, что дело кончится убийством!

– Что такое убийство? Разве это не обычная вещь в здешних местах?

– Конечно, но не мне указывать на человека, которого убьют. После этого я не буду знать ни минуты покоя. А между тем, вопрос идет о наших собственных жизнях. Скажите, что мне делать?

Охваченный муками нерешительности, Моррис покачивался из стороны в сторону. Его слова встревожили Макмурдо. Казалось, он почувствовал опасность и необходимость выступить ей навстречу. Схватив Морриса за плечо, Джон сильно тряхнул его.

– Послушайте, вы, – произнес он хриплым от волнения голосом. – Вы не поправите дела, завывая, как женщина на похоронах. Перечислите факты. Кто он? Где он? Как вы узнали о нем? Почему пришли ко мне?

– Я пришел к вам, как к единственному человеку, который согласится дать мне совет. Помните, я говорил, что до приезда сюда я держал лавку на востоке? В той местности у меня остались друзья, и один из них служит на телеграфе. Вчера я получил от него письмо. Читайте.

Вот что узнал Макмурдо.

«Как поживают там у вас Чистильщики? Мы здесь часто читаем о них в газетах. Между нами, я надеюсь скоро узнать от вас о важных событиях. Пять больших корпораций и две железнодорожные компании серьезно взялись за дело. Можете быть уверены, что они доберутся до вас, так как приняли непоколебимые решения. Действует Пинкертон, и его лучший сыщик Бэрди Эдвардс ведет расследование. Собираются покончить с шайкой».

– Теперь прочтите постскриптум.

«Конечно, обо всем этом я узнал по секрету во время службы, а потому сохраняйте тайну. Странно было бы, если бы через руки человека ежедневно проходили шифрованные депеши и он не научился бы разбирать шифр».

Некоторое время Макмурдо сидел молча, беспокойно перебирая пальцами письмо. На мгновение он увидел перед собой бездну.

– Кто-нибудь еще знает о письме? – спросил он.

– Нет.

– А как вы думаете, ваш друг напишет еще кому-нибудь?

– Мне кажется, у него есть двое-трое приятелей.

– Принадлежащих к ложе?

– Может быть.

– Я спрашиваю, потому что он мог описать кому-нибудь наружность Бэрди Эдвардса. Ведь тогда нам было бы легко напасть на след сыщика Пинкертона.

– Это возможно. Однако я не думаю, чтобы он видел его. Ведь он пишет, что узнал о сыщике из шифрованной депеши. Мог ли он видеть его?

Макмурдо выпрямился.

– Я придумал! – произнес он. – Как глупо, что я не сообразил раньше! Да ведь нам везет! Мы поймаем его прежде, чем он успеет повредить нам. Вот что, Моррис, согласны ли вы отдать дело в мои руки?

– Конечно, только бы вы избавили меня от него.

– Избавлю! Вы будете в стороне. Не придется даже упоминать вашего имени.

Уходя, Моррис печально покачал головой.

– Я чувствую на себе его кровь, – простонал он.

– Самооборона – не убийство, – с мрачной улыбкой заметил Макмурдо. – Или он погибнет, или мы! Если мы надолго оставим его в Долине, он уничтожит всех нас, я это чувствую. Ах, брат Моррис, нам скоро придется избрать вас мастером, потому что вы спасли ложу!

А между тем, из поступков Джона было ясно, что он гораздо серьезнее относится к вмешательству нового сыщика, нежели выразил словами. На него что-то повлияло: или собственная совесть, или слава организации Пинкертона, или известие о том, что крупные богатые корпорации решили рассеять Чистильщиков, – во всяком случае, что-то заставляло его действовать, как действовал бы человек, готовый к самому худшему. Он уничтожил решительно все бумаги, которые могли скомпрометировать его.

Покончив с этим делом, он с удовлетворением вздохнул, ему казалось, что теперь безопасность обеспечена.

И все же что-то тревожило Джона по дороге к ложе. Он остановился возле дома Шефтера. Ему не разрешалось входить в комнаты, но, постучав в окошко, он вызвал Этти. Лукавая ирландская веселость исчезла из глаз Макмурдо.

– Что-то случилось, – произнесла Этти. – Джек, вам грозит беда?

– Право, ничего особенно дурного, моя прелесть. Тем не менее, может быть, лучше исчезнуть раньше, чем положение ухудшится.

– Исчезнуть?

– Однажды я обещал вам, что наступит день, когда я уеду. Теперь, мне кажется, он подходит. Сегодня я получил известие. Нехорошее известие, и вижу, что приближается беда.

– Полиция?

– Один из Пинкертонов. Но, конечно, вы не знаете, что это такое и что это значит для людей, подобных мне. Я слишком запутан, и мне придется поспешно бежать. Помните, вы сказали, что, если я уеду, вы поедете со мной?

– О, Джек, в этом наше спасение.

– В некоторых вещах я честный человек, Этти. Ни за что в мире я не дал бы упасть ни одному волоску с вашей прелестной головки. Вы доверитесь мне?

И, не говоря ни слова, она положила свои пальчики на его руку.

– Выслушайте меня и исполните все, что я вам скажу, потому что это единственное спасение для нас. Я чувствую, что в этой долине произойдет много событий. Многим из нас придется позаботиться о себе. Мне, во всяком случае. Вы должны уехать со мной.

– Я отправлюсь за вами, Джек.

– Нет-нет, вы убежите со мной. Может быть, долина Вермисы навсегда закроется для меня, и я никогда не вернусь в нее. Могу ли я оставить вас здесь? Может статься, мне придется прятаться от полиции, не имея случая дать вам знать о себе. Вы должны бежать со мной! Там, откуда я приехал, я знаю одну хорошую женщину и оставлю вас у нее до тех пор, пока не получу возможности обвенчаться с вами. Вы поедете со мной?

– Да, Джек.

– Благословит вас Бог за доверие. Негодяем был бы я, если бы употребил его во зло. Теперь, Этти, по одному моему слову вы должны бросить все, прийти в зал для пассажиров на станции и остаться там, пока я не явлюсь за вами.

– Днем ли, ночью ли, я приду по первому вашему слову, Джек.

Начав подготовку к бегству и несколько успокоенный этим, Макмурдо направился к ложе. Чистильщики уже собрались, и только путем сложных условных знаков он мог пройти мимо наружных и внутренних сторожевых постов, которые охраняли зал. Гул приветствий встретил ирландца, когда он показался в комнате собраний.

– Достопочтенный мастер, – торжественным тоном произнес он. – Прошу слова ради дела особой важности.

– По правилам ложи нужно отложить все остальное, – произнес председатель. – Мы слушаем вас, брат Макмурдо.

Ирландец вынул из кармана письмо.

– Достопочтенный мастер и брат, – сказал он, – сегодня я принес дурные вести, и нам лучше немедленно обсудить это дело, нежели дождаться неожиданного удара. Меня известили, что самые сильные и богатые промышленники соединились с целью погубить нас и что в данную минуту сыщик компании Пинкертона Бэрди Эдвардс действует в долине. Он собирает показания, которые, может быть, набросят петли на шеи многих из нас. Вот что я прошу немедленно обсудить.

Стояла мертвая тишина. Ее прервал председатель.

– Какие доказательства имеете вы, брат Макмурдо? – спросил он.

– Это написано в письме, попавшем в мои руки, – ответил Джон и вслух прочитал роковые для братьев строки. – Честь не позволяет мне сообщить дальнейшие подробности, касающиеся письма, или отдать его вам, однако уверяю, в нем нет больше ничего, что могло бы касаться интересов ложи. Я сообщил вам все, что сам узнал.

– Позвольте мне сказать, председатель, – заметил один из старших братьев, – что мне случалось слышать имя Бэрди Эдвардса. Он лучший сыщик Пинкертона.

– Где же он? И как мы его узнаем? – спросил Макгинти.

– Достопочтенный мастер, – серьезно произнес ирландец, – позвольте заметить, что это такой животрепещущий вопрос, о котором не следует толковать в ложе открыто. Боже сохрани, чтобы я заподозрил кого-либо из присутствующих, однако если этот человек услышит хоть тень слуха – конец всему. Нам не удастся добраться до него. Я попросил бы ложу избрать особый комитет и предложил бы в кандидаты вас, мистер председатель, брата Бальдвина и еще пятерых. Там я мог бы свободно говорить о том, что знаю, и высказать свои дальнейшие предположения.

Мысль Джона понравилась. Кроме председателя в совет избрали Бальдвина, похожего на коршуна секретаря Гаравея, грубого убийцу Тигра Кормака, казначея и бесстрашных, отчаянных, ни перед чем не останавливающихся братьев Вильбайев.

Обыкновенный пир ложи на этот раз не затянулся и прошел без обычного разгула. Опасения омрачали умы братьев, и многие из них впервые увидели грозную тучу правосудия.

– Говорите, Макмурдо, – сказал мастер, когда в зале остались только выбранные в комитет братья.

Все семеро замерли на своих местах.

– Я знаю Бэрди Эдвардса, – заявил молодой ирландец, – но здесь он, конечно, носит другую фамилию. Это храбрец, а не безумец. Он живет в Гобсоне под именем Стива Вильсона.

– Откуда вы знаете?

– Я видел его и говорил с ним. Эта встреча не занимала меня в то время, и без письма я не вспомнил бы о ней даже теперь. Тем не менее, я положительно уверен, что Стив Вильсон – Эдвардс. Я встретился с ним в вагоне, когда в среду ездил по линии. Он назвал себя журналистом, и тогда я верил ему. Ему хотелось выведать все о Чистильщиках и о том, что он называл их преступлениями, для газеты «Нью-Йоркская пресса». Этот человек засыпал меня вопросами, но я ничего не сказал ему.

«Я заплачу и заплачу хорошо, если только мне дадут материал, годный для моего редактора», – убеждал меня он. Тогда я рассказал любопытному несколько выдумок, которые, как мне казалось, могли ему понравиться, и он передал мне бумажку в двадцать долларов. «Вы получите в десять раз больше, если узнаете что-нибудь еще», – прибавил он.

– Что вы ему сказали?

– Все, что мог придумать.

– А почему вы уверены, что он сыщик?

– Сейчас объясню. Он вышел из вагона в Гобсоне и зашел в телеграфное отделение.

«Мне кажется, – заметил телеграфист, едва за моим спутником затворилась дверь, – нам следовало бы брать двойную плату за такие вещи». Я посмотрел и подтвердил: «Мне тоже кажется».

Действительно, телеграфный бланк был заполнен непонятным шифром. «И каждый день он отправляет такой листок», – продолжал телеграфист. «Это корреспонденции в его газету, – объяснил ему я, – и журналист боится, чтобы другие не перехватывали их». Телеграфист разделял мое тогдашнее убеждение, но теперь оно изменилось.

– Мне кажется, вы правы, – произнес Макгинти. – Но что делать?

– Почему бы теперь же и не покончить с ним? – предложил один Чистильщик.

– И чем скорее, тем лучше.

– Если бы знать, где можно захватить его, я поехал бы немедленно, – сказал Макмурдо. – Конечно, он в Гобсоне, но я не знаю, где его дом. Тем не менее, у меня есть план.

– Какой?

– Завтра утром я отправлюсь в Гобсон и с помощью телеграфиста разыщу его. Эдвардсу я скажу, что сам масон, и предложу за известную цену открыть ему все тайны ложи. Можете быть уверены, что он попадется на удочку. Дальше я говорю ему, что все бумаги в моем доме, что если бы я привел его к себе, когда кругом много народа, это стоило бы мне жизни. Я предложу ему прийти в десять часов вечера и пообещаю, что тогда он увидит все. Так мы его поймаем.

– А дальше?

– Остальное придумайте сами. Дом, где я живу, стоит уединенно. Ирландка верна, как сталь, и глуха, как колода. Кроме меня и Сканлена, в доме нет ни души. Если я выманю у него обещание побывать здесь, вы соберетесь у меня к десяти часам. Мы его впустим и, если сыщик живым выйдет из дома ирландки, он будет иметь право весь остаток жизни хвалиться своим необыкновенным счастьем.

– Полагаю, в компании «Пинкертон» появится вакансия, – заметил Макгинти. – На этом и порешим, Макмурдо. Завтра в десять часов мы соберемся в вашем доме.