Текст книги "Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1"

Правая рука убитого была обнажена до локтя. Посредине руки виднелся странный коричневый знак – треугольник в кружке, – ярко выделяясь на светлом фоне кожи.

– Это не татуировка, – сказал доктор, глядя поверх очков. – Это похоже на давно выжженный знак, вроде тех, которыми клеймят скот. Что вы думаете на этот счет?

– Не имею ни малейшего представления, – ответил Сесиль Баркер, – но этот знак я видел у Дугласа в течение последних десяти лет.

– И я тоже, – заявил дворецкий. – Всякий раз, как барину приходилось засучивать рукава, я видел эту странную метку.

– Я полагаю, что это не имеет ничего общего с убийством, – сказал сержант Вильсон. – Но все-таки это очень странно. Что еще?

Дворецкий в изумлении указывал на руку убитого.

– Сняли его обручальное кольцо! – задыхаясь, произнес он.

– Что?!

– Да-да! Барин всегда носил обручальное кольцо из золота на мизинце левой руки. Вот это кольцо из золотого самородка хозяин надевал после обручального, а кольцо змейкой на третьем пальце. Вот кольцо из самородного золота, вот змейка, а обручального кольца нет.

– Он прав, – подтвердил Баркер.

– Скажите, мистер Дуглас носил обручальное кольцо под самородком? – спросил сержант,

– Всегда!

– Значит, убийца, или кто там был, снял сначала кольцо, которое вы называете самородком, потом обручальное кольцо, а затем надел кольцо из самородка обратно?

– Да, так.

Вильсон покачал головой.

– Сдается мне, что чем скорее мы передадим это дело в Лондон, тем лучше, – сказал он. – Уайт Мэзон – ловкий человек. Еще ни одно провинциальное дело не устояло перед ним. Во всяком случае, я не стыжусь признаться, что это дело не по силам нашему брату.

В три часа утра начальник сыскной полиции в Сассексе, в ответ на спешное приглашение сержанта Вильсона из Бирльстона, прибыл в легком кебе, запряженном быстроногим пони. С утренним поездом в 5 часов 40 минут он послал сообщение в Скотланд-Ярд и в двенадцать часов приветствовал нас на Бирльстонской станции. Мистер Уайт Мэзон был спокойный и, по-видимому, симпатичный человек, в широком сюртуке, с гладко выбритым загорелым лицом, мужественной фигурой и сильными, слегка кривыми ногами в гетрах. Он походил на мелкого фермера, на жокея, только не на видного специалиста по провинциальным уголовным делам.

– Ну, мистер Макдональд, это каверзный случай, – повторял он. – На наше дело газетчики слетятся, как мухи, лишь только узнают о нем. Но я надеюсь, что мы его закончим раньше, чем они успеют сунуть свои носы. Здесь, если память мне не изменяет, никогда еще не происходило ничего подобного. Тут найдется много лакомых кусочков вам по вкусу, мистер Холмс. И для вас также, доктор Ватсон, так как и медику придется высказать свое мнение. Вам отведены помещения в отеле Вествилль. Это единственная гостиница, и я слышал, что там довольно прилично.

Уайт Мэзон оказался большим хлопотуном и умницей. Через десять минут мы расположились в отеле, как у себя дома, а еще через десять сидели в гостиной и составляли схему событий, о которых было рассказано в предыдущей главе.

Макдональд делал письменные заметки, между тем как Холмс задумчиво сидел, и лицо его выражало то изумление, то нескрываемое восхищение, с которым ботаник рассматривает редкий драгоценный цветок.

– Замечательно! – сказал он, когда ход событий был изложен. – В высшей степени замечательно! Я, право, не могу припомнить ни одного дела из своей практики с таким количеством странностей.

– Я так и думал, что вы это скажете, мистер Холмс! – воскликнул Мэзон. – Можете себе представить, как я взволновался, получив известие от сержанта Вильсона! Ей Богу, я чуть не загнал свою старую лошадку! Но все-таки я не думал, что это так спешно, и к тому же я ничего не мог начать один. У Вильсона все факты. Я сличил их и рассмотрел. Быть может, это немного поможет делу.

– Какие же? – с живостью осведомился Холмс.

– Во-первых, я осмотрел молоток. Вуд помогал мне. Мы не нашли на нем следов насилия. Я думаю, что если бы мистер Дуглас защищался молотком, то, прежде чем бросить его на ковер, он должен был нанести убийце какое-нибудь ранение. Но пятен крови на нем не оказалось.

– Это, положим, еще ничего не доказывает, – заметил инспектор Макдональд. – Часто встречаются убийства, совершенные с помощью молотка, и на последних, между тем, не находят никаких следов.

– Допустим. Потом я осмотрел ружье. Оно было заряжено крупной дробью и, как указал сержант Вильсон, курки были связаны вместе, так что, если вы потянете за спуск, то оба ствола разрядятся сразу. Вероятно, это рассчитано на случай промаха. Спиленное ружье было длиною не более двух футов, его можно было легко пронести под одеждой. На нем не было полного имени фабриканта, имелись только печатные буквы «Реп», на планке между стволами, а остаток названия оказался спиленным.

– Большое «Р» с украшением над ним, а «е» и «n» поменьше? – спросил Холмс.

– Совершенно верно.

– «Пенсильванское оружейное товарищество» – очень известная американская фирма, – сказал Холмс.

Мэзон с изумлением уставился на моего друга. Так деревенский лакей смотрит на специалиста с Гарлей-стрит, который одним словом может разрешить все трудности консилиума.

– Это очень кстати, мистер Холмс. Несомненно, вы правы. Удивительно, удивительно! Неужели вы можете вместить в своей памяти имена всех оружейных фабрикантов?

Холмс не пытался прервать поток красноречия.

– Без сомнения, это американское охотничье ружье, – продолжал Мэзон. – Я, кажется, где-то читал, что укороченные ружья употребляются в некоторых частях Америки. Теперь очевидно, что человек, прокравшийся в дом и убивший его хозяина, был американец.

Макдональд покачал головою.

– Вы, вероятно, заработались до переутомления, – сказал он. – Я до сих пор не уверен, что кто-нибудь чужой был в доме.

– А открытое окно, кровь на косяке, странная карточка, следы сапог в углу, ружье?..

– Все это могло быть подстроено нарочно. Мистер Дуглас был американцем или долго жил в Америке, так же как и мистер Баркер. Вам совершенно не нужно вводить в дом американца, чтобы приписать ему все эти штуки.

– Эмс, дворецкий…

– На него можно положиться?

– Он десять лет служил у сэра Чарльза Чандоса и надежен, как скала. Он жил у Дугласа еще до того, как тот снял эту усадьбу. Так вот, этот самый Эмс никогда еще не видел подобного ружья в этом доме.

– Ружье старались скрыть. Поэтому и спилили его ствол. Такое ружье легко можно спрятать в любой коробке. Как он может поклясться, что подобного оружия не было в доме?

– Все же он никогда не видел ничего подобного.

Макдональд покачал своей упрямой шотландской головой.

– Я все-таки далеко не убежден, что такого ружья никогда не было в этом доме, – сказал он. – Я прошу вас рассудить, что будет, если мы предположим, что это ружье было кем-то принесено в дом, и что все эти странные штуки устроены человеком со стороны. О, господи, как это неубедительно! Это явно противоречит здравому смыслу! Я предлагаю вам, мистер Холмс, разобраться в том, что вы слышали.

– Хорошо, расскажите о ваших предположениях, мистер Мак, – сказал Холмс судейским тоном.

– Этот человек – не вор, если он вообще когда-либо существовал. История с кольцом и карточка указывают на предумышленное убийство из-за личных счетов. Прекрасно. Человек прокрадывался в дом с обдуманным намерением совершить убийство. Он знает, что, удирая, столкнется с трудностями, так как дом окружен водой. Какое же оружие он должен выбрать? Конечно, самое бесшумное. Тогда бы он мог надеяться, совершив убийство, проскользнуть в окошко, перейти ров и благополучно скрыться. Это понятно. Но непонятно, почему он принес с собой самое шумное оружие, какое только мог выбрать, прекрасно зная, что каждый человек в доме бросится на шум со всех ног, и это даст возможность увидеть его прежде, чем он переберется через ров. Не так ли?

– Да, вы основательно разобрали положение вещей, – задумчиво ответил Холмс. – Необходимы очень веские доказательства обратного. Скажите, Мэзон, когда вы исследовали внешнюю сторону рва, вы нашли какие-нибудь следы?

– Никаких следов, мистер Холмс. Там каменная облицовка, которую можно хорошенько осмотреть.

– Ни следов, ни знаков?

– Ничего.

– Гм! Мистер Мэзон, вы ничего не имеете против того, чтобы сейчас же отправиться на место происшествия? Новая улика, найденная там, пусть и незначительная, может оказаться очень важной впоследствии.

– Я хотел предложить это, мистер Холмс, но рассчитывал познакомить вас со всеми фактами еще здесь. Я полагаю, что если вас что-нибудь поразит… – Мэзон с сомнением взглянул на своего коллегу-любителя.

– Мне уже приходилось работать с мистером Холмсом, – сказал инспектор Макдональд. – Он понимает эту игру.

– Во всяком случае, у меня собственная система этой игры, – сказал Холмс, улыбаясь. – Я вхожу в дело, чтобы добиться справедливости и помочь полиции. Если когда-либо я отделялся от официальной полиции, то лишь потому, что она отделялась от меня первая. Теперь, мистер Мэзон, я буду работать, как я хочу, и представлю свои выводы тогда, когда захочу.

– Мы очень благодарны, что вы почтили нас своим присутствием, и покажем вам все, что можем, – сердечно произнес Мэзон. – Вперед, доктор Ватсон, и, когда дело за кончится, мы рассчитываем на страничку в вашей книге.

Мы начали спускаться по живописной сельской дороге, окаймленной с обеих сторон рядами подрезанных вязов. По ту сторону возвышались два каменных столба, поврежденные непогодой и поросшие мхом, наверху которых виднелись бесформенные обломки скульптур, изображавших когда-то прыгающих львов. Аллея эта, по краям которой виднелись ухоженные полянки и старые дубы, представляла собой один из характерных пейзажей сельской Англии. Потом внезапный поворот, и перед нами предстал большой низкий дом из темно-коричневого кирпича со старинным садом, заполненным тисовыми деревьями. Когда мы подошли поближе, то увидели и деревянный подъемный мост, и великолепный широкий ров, блестевший, как ртуть, на холодном зимнем солнце. Три столетия пронеслись над домом – рождений и кончин, сельских праздников и псовых охот. Странно, что и теперь это мрачное здание бросало тень на веселые долины.

Эти причудливо заостренные кровли и нелепые слуховые окна казались созданными для того, чтобы затаить в себе страшную и гибельную тайну. Когда же я взглянул на глубоко посаженные окна и на угрюмый, омываемый водой фасад, я почувствовал, что нельзя было и придумать лучшей сцены для разыгравшейся трагедии.

– Вот окно, – сказал Мэзон, – ближайшее от подъемного моста. Оно открыто точно так же, как его нашли ночью.

– Оно слишком узкое, чтобы человек мог в него пролезть.

– Во всяком случае, убийца был не слишком толст. Для такого простого вывода не нужно иметь ваших мозгов, мистер Холмс. Вы или я могли бы протиснуться через него.

Холмс подошел к краю рва и заглянул в него. Затем он исследовал каменную облицовку и траву, граничившую с ней.

– У меня хорошее зрение, мистер Холмс, – сказал Мэзон. – Тут никаких следов нет… Но разве он должен был оставить след?

– Обязательно. Иначе быть не могло… Вода всегда мутная?

– Почти всегда такого цвета. Поток уносит тину.

– Какой глубины поток?

– Около двух футов по бокам и три посредине.

– Так что можно отбросить мысль, что убийца утонул, пересекая ров?

– Даже ребенок не мог в нем утонуть.

Мы перешли подъемный мост и были встречены длинной, сухой, с некоторыми следами былой чопорности фигурой. Это был дворецкий Эмс. Бедный старик был страшно бледен и все еще дрожал от нервного потрясения. Бирльстонский полисмен – рослый меланхоличный человек с солдатской выправкой – стоял на страже у роковой комнаты. Доктора уже не было.

– Ничего нового, Вильсон? – спросил Мэзон.

– Ничего, сэр.

– Теперь вы можете идти. Мы пошлем за вами, когда вы понадобитесь. Дворецкий может ждать в стороне. Скажите ему, чтобы он предупредил мистера Баркера, миссис Дуглас и экономку, что нам, возможно, понадобится переговорить с ними. Теперь, господа, может быть, вы разрешите мне поделиться с вами своими сведениями, а потом я буду счастлив выслушать ваш взгляд на положение дел…

Он нравился мне, этот провинциальный сыщик. Он быстро схватывал факты, обладал холодным и ясным здравым смыслом, который, несомненно, поможет ему когда-нибудь сделать карьеру. Холмс слушал его внимательно, без тени нетерпения, так часто проявляемого специалистами по отношению к своим младшим коллегам.

– Самоубийство здесь или убийство – это первый вопрос, господа, не так ли? Если это было самоубийство, то мы должны допустить, что покойный снял обручальное кольцо и спрятал его, потом пришел сюда, сырой обувью натоптал в углу за гардиной, чтобы показать, что кто-то его подстерегал, потом открыл окно, затем кровью…

– Мы можем это отбросить, – сказал Макдональд.

– Я тоже так думаю. Итак, самоубийство отпадает. Остается убийство. Теперь нам надо определить, совершено оно забравшимся сюда неизвестным или кем-нибудь, живущим в доме.

– Мы слушаем ваши аргументы.

– И с той, и с другой версией имеются значительные затруднения. Предположим, что некоторые лица, живущие в доме, совершили преступление. Они прислали одного из шайки сюда, когда все было тихо, но еще никто не спал. Затем они прикончили Дугласа из самого шумного оружия в мире, и так как им посчастливилось, то этого оружия никто раньше в доме не замечал. Все это, само собою разумеется, должно было вызвать во всем доме переполох, не правда ли?

– Да, несомненно.

– Все знают, что после выстрела прошла минимум одна минута, прежде чем все живущие – не только мистер Баркер, хотя он это и утверждает, но и Эмс, и все другие были на месте убийства. Скажите, каким образом за это время преступник успел наделать следов в углу, открыть окно, вымазать косяк кровью, стащить обручальное кольцо с пальца убитого и все прочее? Это невозможно!

– Вы очень ясно все это разобрали, – сказал Холмс. – Я начинаю с вами соглашаться.

– Теперь мы вернемся к теории, что этот некто явился извне. Человек попал в дом между половиной пятого и шестью. Тут были гости, дверь была открыта, и поэтому ничто ему не помешало. Он мог быть простым вором или явиться сюда с личной местью к мистеру Дугласу. Так как мистер Дуглас провел большую часть своей жизни в Америке, и это охотничье ружье оказалось американского производства, то надо думать, что наиболее вероятным является убийство из мести. Он проскользнул в эту комнату, потому что она первая попалась ему на глаза, и притаился за гардиной. Здесь он пробыл приблизительно до одиннадцати часов ночи. В это время мистер Дуглас вошел в комнату. Произошел краткий разговор, если он вообще произошел, ибо миссис Дуглас утверждает, что с того момента, как супруг оставил ее, и выстрелом прошло не более пяти минут…

– Свеча это подтверждает, – сказал Холмс.

– Верно. Взята была новая свеча, и сгорела она не более чем на полдюйма. Он, вероятно, поставил ее на стол перед тем, как произошло нападение, иначе она должна была упасть вместе с ним. Это показывает, что на него напали не сразу, как он вошел в комнату. Когда явился мистер Баркер, лампа была зажжена, а свеча погашена.

– Все это достаточно ясно.

– Теперь из этих предположений постараемся воспроизвести сцену убийства. Мистер Дуглас входит в комнату. Ставит свечу. Человек показывается из-за гардин. Он вооружен вот этим самым ружьем. Он требует обручальное кольцо – неизвестно зачем, но это, вероятно, было так. Мистер Дуглас отдает его. Тогда – или хладнокровно, или в борьбе Дуглас мог схватить молоток, найденный на ковре, и пришлый человек застрелил его. Убийца бросает ружье, а также эту странную карточку «Д. В. 341» и убегает через окно, пересекая ров как раз в тот момент, когда Сесиль Баркер появляется на месте преступления. Как вы это находите, мистер Холмс?

– Очень интересно, только не очень убедительно.

– Господа, все это было бы абсолютной бессмыслицей, если бы не было чем-нибудь еще более нелепым! – вскричал Макдональд. – Кто-то убил человека, и кто бы это ни был, я берусь доказать вам, что убийство он совершил другим путем. На что он рассчитывал, отрезая себе путь к отступлению? На что он рассчитывал, употребляя охотничье ружье, когда тишина была для него единственным шансом для бегства? Пожалуйста, мистер Холмс, может быть, вы нам все это объясните, раз вы находите теорию мистера Мэзона малоубедительной?

Все это продолжительное совещание Холмс просидел молча, не пропустив ни одного сказанного слова, изредка поглядывая внимательно по сторонам, всецело погруженный в размышления.

– Я хотел бы иметь побольше фактов, прежде чем делать выводы, мистер Мак, – сказал он, опускаясь на колени перед трупом. – Боже, эти повреждения действительно ужасны. Можно вызвать дворецкого на минутку?.. Эмс, я полагаю, вы часто видели этот странный знак – выжженный треугольник посредине круга – на руке мистера Дугласа?

– Очень часто, сэр.

– Вы никогда не слышали каких-нибудь объяснений на этот счет?

– Нет, сэр.

– Это, должно быть, вызвало страшную боль, когда выжигалось. Это, несомненно, выжженное клеймо. Так… Я вижу, Эмс, маленький кусочек пластыря в углу рта мистера Дугласа. Вы когда-нибудь замечали это у него?

– Да, сэр. Бреясь вчера утром, он порезался.

– А вы не можете припомнить, случалось ему прежде порезаться при бритье?

– Не так давно, сэр…

– Так-так!.. – сказал Холмс. – Это может быть простым стечением обстоятельств или, наоборот, некоторой нервозностью, указывающей на то, что он имел основание чего-то бояться. Вы заметили вчера что-нибудь необычное в его поведении, Эмс?

– Мне показалось, сэр, что он был немного рассеян и чем-то обеспокоен.

– Гм! Нападение, значит, было не совсем неожиданным. Мы, кажется, понемногу продвигаемся вперед, не так ли? Быть может, вы хотели бы продолжать расследование, мистер Мак?

– Нет, мистер Холмс, оно в лучших руках.

– Хорошо, тогда мы перейдем к карточке «Д. В. 341»… Она с неровным обрезом. У вас нет такого сорта бумаги в доме?

– Не думаю.

Холмс подошел к письменному столу и накапал немного чернил из каждой чернильницы на промокательную бумагу.

– Это было написано не в этой комнате, – сказал он. – Здесь черные чернила, а те – красные. На карточке написано толстым пером, а эти перья – тонкие. Нет, это было написано в другом месте. Это ясно. Вы понимаете что-нибудь в этой надписи, Эмс?

– Нет, сэр, ничего.

– Что вы думаете, мистер Мак?

– Все это производит впечатление чего-то, похожего на какое-то тайное общество. На эту мысль наводит и знак на руке.

– Я тоже так думаю, – сказал Мэзон.

– Тогда мы можем принять это как гипотезу и посмотреть, насколько прояснится наше затруднительное положение. Член тайного общества пробирается в дом, дожидается мистера Дугласа, разносит ему голову этим оружием и удирает через ров, оставив возле убитого карточку, которая, будучи впоследствии упомянута в газетах, сообщит другим членам общества, что мщение совершено. Все это имеет связь. Но почему из всех видов оружия выбрано именно это ружье?

– Непонятно…

– И почему исчезло обручальное кольцо?

– Тоже странно.

– И почему никто не арестован до сих пор? Теперь уже более двух часов дня. Я полагаю, что с самого утра каждый констебль на сорок миль в окружности разыскивает подозрительных субъектов в промокшем платье?

– Это так, мистер Холмс.

– Они могли бы его упустить, только если он забился в какую-нибудь нору или переменил одежду.

Холмс подошел к окну и стал рассматривать через лупу кровавый знак на косяке.

– Совершенно ясно, след сапога. Замечательно большой – плоская нога, я бы сказал. Любопытно… Судя по мокрым следам в углу, можно было думать, что у него более изящные ноги. Однако следы довольно слабые. Что это такое под столом?

– Гимнастические гири мистера Дугласа, – сказал Эмс.

– Тут всего одна гимнастическая гиря. Где же другая?

– Не знаю, мистер Холмс. Тут, может быть, и была всего одна. Я не обращал на них внимания месяцами.

– Одна гимнастическая гиря, – произнес Холмс задумчиво, но его замечание было прервано резким стуком в дверь.

В комнату вошел высокий, загорелый, гладко выбритый джентльмен. Было нетрудно догадаться, что это – Сесиль Баркер, о котором я уже слышал. Его энергичные блестящие глаза смотрели вопрошающе, когда он переводил их с одного лица на другое.

– Извиняюсь, что помешал вам, – сказал он, – но я должен сообщить вам последнюю новость.

– Арест?

– Увы, нет. Но только что нашли велосипед. Парень бросил его. Пройдите и взгляните на него. Он находится в ста шагах от входной двери.

Мы увидели трех или четырех грумов и несколько зевак, рассматривающих велосипед, вытащенный из кустов, в которых он оказался спрятанным. Велосипед, очень распространенной системы Рэдж-Витворта, был забрызган, точно после долгого путешествия. При нем находилась седельная сумка с ключом для гаек и масленкой, но ничто не указывало на его владельца.

– Для полиции будет очень полезно, – сказал инспектор, – если эти вещи перечислят к уликам и занесут в список. Нам следует быть благодарными и за это. Если мы не узнали, куда он скрылся, то, по крайней мере, мы постараемся выяснить, откуда он явился. Но, ради всего святого, почему молодчик оставил велосипед здесь?.. Мистер Холмс, мы, кажется, никогда не увидим луч света в этих потемках.

– Вы думаете? – задумчиво отвечал мой друг. – Посмотрим…