Текст книги "Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1"

Глава V. Свидетели драмы

– Осмотрели ли вы в кабинете все, что вас интересовало? – спросил Уайт Мэзон, когда мы вернулись в дом.

– Пока все, – отвечал инспектор.

Холмс ограничился утвердительным кивком головы.

– Тогда, может быть, вы желаете выслушать показания кого-нибудь из домашних? Для этого мы перейдем в столовую. Эмс, пожалуйста, вы первый расскажите нам все, что знаете.

Рассказ дворецкого был прост и ясен, и показался вполне искренним. Мистер Дуглас произвел на него впечатление богатого джентльмена, составившего свое состояние в Америке. Он был добрым и снисходительным барином, – правда, не совсем по вкусу Эмса, но не может же человек быть совершенно без недостатков. Каких бы то ни было признаков трусости в мистере Дугласе ему замечать не приходилось. Напротив, он был самым смелым человеком из всех людей, с какими только приходилось дворецкому сталкиваться. Он издал распоряжение, чтобы подъемный мост поднимался каждый вечер, потому что это являлось старинным обычаем усадьбы, а мистер Дуглас любил обычаи старины. Он выезжал из дому очень редко, но за день до убийства ездил в Тенбридж за покупками. В этот день Эмс заметил какое-то беспокойство и возбуждение в мистере Дугласе, он казался нетерпеливым и раздражительным, что было для него совершенно необычно. В ту ночь дворецкий еще не ложился спать, а находился в кладовой и убирал столовое серебро, как вдруг услышал резкий звонок. Выстрела он не слышал, что было вполне естественным, так как кладовые и кухни находятся в самом конце дома и отделены от парадных комнат целым рядом плотно затворенных дверей и длинным коридором. Экономка тоже выбежала из своей комнаты, встревоженная резким звонком. Они вместе направились в переднюю половину дома. Когда они дошли до лестницы, то увидели спускающуюся по ней миссис Дуглас. Она не выглядела испуганной. Как только она дошла до конца лестницы, из кабинета выбежал мистер Баркер. Он остановил миссис Дуглас и стал убеждать ее возвратиться.

– Ради Бога, вернитесь в свою комнату! – закричал он. – Бедный Джек мертв! Вы ничем не можете помочь. Ради Бога, идите к себе!

После уговоров миссис Дуглас пошла обратно. Миссис Аллен, экономка, прошла со своей госпожой в ее спальню. Эмс и мистер Баркер направились в кабинет, где они нашли все в том же порядке, в каком застала все полиция. Свеча тогда не была зажжена, но лампа горела. Они выглянули из окошка, но ночь была очень темной, и они ничего не увидели и не услышали. Тогда они бросились в залу, где Эмс принялся поворачивать ворот, опускающий подъемный мост. Мистер Баркер тотчас же кинулся за полицией.

Таково, в главных чертах, было показание дворецкого.

Рассказ миссис Аллен в общих чертах подтвердил показания дворецкого. Комната экономки помещалась ближе к передним покоям, чем кладовая, в которой работал Эмс. Она уже совсем было приготовилась ко сну, как резкий звонок привлек ее внимание. Она немного глуховата, может быть, поэтому-то и не слышала выстрела. Но, во всяком случае, кабинет от нее очень далеко. Она вспомнила, что слышала какие-то звуки, похожие на хлопанье двери, это было много раньше – с полчаса до звонка.

Когда мистер Эмс бросился в передние комнаты, она последовала за ним и увидела мистера Баркера, бледного и взволнованного, выходящего из кабинета. Он загородил дорогу миссис Дуглас, спускающейся по лестнице. Он умолял ее вернуться, она что-то отвечала ему, но что, экономка не расслышала.

– Уведите ее. Останьтесь с ней! – сказал Баркер миссис Аллен.

Она увела ее в спальню и старалась утешить. Миссис Дуглас, страшно взволнованная, вся дрожала, но не делала попыток сойти вниз. Она села у камина, подперев голову обеими руками. Миссис Аллен пробыла с ней всю ночь. Что же касается других слуг, то все они спали и ничего не знали о случившемся до тех пор, пока не прибыла полиция. Они спят в самом отдаленном конце дома и, конечно, не могли ничего слышать.

Это все, что сказала экономка, она ничего не добавила и при перекрестном допросе.

После миссис Аллен был допрошен мистер Баркер. Он мало что прибавил к происшедшему, кроме того, что уже рассказал полиции. Лично он был убежден, что убийца скрылся через окно. Об этом свидетельствовал, по его мнению, кровавый след. Притом, раз мост был поднят, другого пути к бегству не оставалось.

Он не мог понять, что случилось с убийцей, и почему он не взял с собой велосипед, так как последний, несомненно, принадлежал ему. Также ему казалось немыслимым, что преступник утонул во рву глубиной в три фута.

Мистер Баркер выдвигал очень определенную теорию насчет причины убийства. Дуглас был скрытным человеком, и в книге его жизни попадались страницы, о которых он никогда не рассказывал. Совсем молодым человеком Дуглас эмигрировал из Ирландии в Америку. Там ему, по-видимому, повезло. Впервые Баркер встретился с ним в Калифорнии, где они стали компаньонами по эксплуатации богатой рудничной жилы в местечке Бенито-Каньон. Они там неплохо обосновались, но затем Дуглас вдруг неожиданно ликвидировал свои дела и уехал в Англию. В то время он был вдовцом. Вскоре после этого Баркер тоже закончил дела и поселился в Лондоне. Там они возобновили дружбу. На Баркера Дуглас производил впечатление человека, над головой которого постоянно витала какая-то опасность, это Баркер заключил и из его внезапного отъезда из Калифорнии, и из того, что он снял дом в одном из самых тихих уголков Англии. Баркер полагал, что какое-то тайное общество, какая-то неумолимая организация следила за Дугласом и хотела во что бы то ни стало с ним покончить. Некоторые замечания покойного вывели его на эту мысль, хотя Дуглас никогда не говорил ему ни о том, что это было за общество, ни о том, в чем он провинился перед ним. Баркер предполагал, что таинственная карточка имела какое-то отношение к этому тайному обществу.

– Как долго вы жили с Дугласом в Калифорнии? – спросил инспектор Макдональд.

– Пять лет.

– Он был холост, вы говорите?

– Вдовец.

– Вы не слышали, откуда была родом его первая жена?

– Нет, но Дуглас говорил, что она шведка, и я видел ее портрет. Она была очень красивая женщина и умерла от тифа за год до нашего знакомства.

– Вы не можете связать ее прошлое с какой-нибудь отдельной местностью в Америке?

– Мне приходилось слышать, как он рассказывал о Чикаго. Он там работал и знал этот город хорошо. Дуглас много путешествовал в свое время.

– Он не занимался политикой? Не имеет ли это тайное общество какую-нибудь связь с политикой?

– Нет, к политике он относился безразлично.

– Не был ли он преступником?

– Напротив, я не встречал человека честнее его.

– Было ли что-нибудь странное в его жизни в Калифорнии?

– Он любил уходить в горы и трудиться там над разработкой нашего месторождения. Никогда не ходил туда, где собирались другие люди, если мог этого избежать. Вот почему я еще тогда подумал, что он кого-то избегает и опасается. Потом, когда он неожиданно уехал в Европу, я убедился, что это именно так. Я уверен, что Дуглас получил нечто вроде предостережения. Через неделю после его отъезда шестеро человек спрашивали о нем.

– Как они выглядели?

– Грубоватые на вид парни. Они пришли в рудник и пожелали узнать, где находится Дуглас. Я сказал им, что он уехал в Европу, и что не знаю, где его искать.

– Эти люди были калифорнийцами?

– Не думаю, что это были калифорнийцы. Но, несомненно, – это были американцы. Я не знаю, кто они были, но был рад, когда они ушли.

– Это произошло шесть лет тому назад?

– Около семи.

– А до того вы с Дугласом провели в Калифорнии пять лет, так что эта тайная история произошла не менее одиннадцати лет тому назад?

– Да.

– Это, должно быть, была очень сильная вражда, если она сохранилась до сих пор и вылилась в такую печальную форму. По-видимому, это довольно темное дело.

– Я думаю, оно бросило тень на всю его жизнь. Мысль о нем никогда не выходила из его головы.

– Но раз человек знает, что над его головой висит опасность, и знает, что это за опасность, не находите ли вы, что он мог обратиться за защитой к полиции?

– Вероятно, это была опасность, от которой никто не мог его защитить. Да, вот еще одна деталь – он всюду ходил вооруженным, никогда не убирая револьвер из кармана. Но в эту ночь, к несчастью, он был в халате и оставил револьвер в спальне. Раз мост был поднят – он считал себя в безопасности.

– Я хотел бы более четко разобраться в этих сроках, – сказал Макдональд. – Шесть лет прошло с тех пор, как Дуглас оставил Калифорнию. Вы последовали за ним в следующем году, не так ли?

– Совершенно верно.

– И он был пять лет женат. Значит, вы вернулись в Англию ко времени его свадьбы.

– За месяц перед венчанием. Я был его шафером.

– Знали ли вы миссис Дуглас до свадьбы?

– Нет, не знал. Я не был в Англии десять лет.

– Но после этого вы часто ее видели?

Баркер холодно взглянул на сыщика.

– Я часто видел ее после этого, – ответил он, – только потому, что невозможно посещать человека, не будучи знакомым с его женой. Если же вы предполагаете, что это…

– Я ничего не предполагаю, мистер Баркер. Я обязан задавать вопросы, какие нужны для выяснения дела. Но я не хотел вас оскорблять.

– Некоторые вопросы оскорбительны, – гневно ответил Баркер.

– Это только факты, которые мы желаем знать. В наших общих интересах, чтобы они были выяснены… Мистер Дуглас одобрял вашу дружбу с его женой?

Баркер побледнел, его большие сильные руки конвульсивно сжимали одна другую.

– Вы не имеете права задавать подобные вопросы! – крикнул он. – Что общего это имеет с делом, которое вы расследуете?

– Я должен повторить свой вопрос.

– Тогда я отказываюсь отвечать, – отрезал Баркер.

– Вы можете отказаться от ответа, но знайте, что ваш отказ является сам по себе ответом, так как вы не отказались бы отвечать, если бы не хотели скрыть что-либо.

Баркер постоял с минуту с нахмуренным лицом, его властные черные глаза выражали сильное напряжение мысли. Потом он улыбнулся и взглянул на нас.

– Хорошо, я вижу, джентльмены, что вы только исполняете свою обязанность, и я не имею права становиться вам поперек дороги. Я только прошу вас не мучить миссис Дуглас подобными расспросами, так как ей пришлось и без того много пережить. Я должен сказать вам, что бедный Дуглас имел только один недостаток – ревность. Он любил меня, ни один человек не мог сильнее любить своего друга. И он обожал свою жену. Он любил, когда я приходил сюда, и очень часто посылал за мной. А когда он видел, что мы с его женой болтали и, казалось, симпатизировали друг другу, на него точно налетала волна ревности, он терял всякое самообладание и говорил в такие минуты ужаснейшие вещи. Из-за этого я часто давал себе клятву никогда больше не приходить сюда, но он писал мне такие покаянные письма, что я изменял своему слову. Но вы должны поверить мне, джентльмены, что никто в мире не имел более любящей и верной жены и – я смело могу сказать, – друга, более преданного, чем я.

Это было произнесено горячо и с чувством, но и после этого инспектор Макдональд не сразу отпустил свидетеля.

– Вы знаете, – сказал он, – что обручальное кольцо убитого было кем-то снято с его пальца?

– По-видимому, так, – сказал Баркер.

– Что вы хотите сказать этим «по-видимому»? Вы же знаете, что это – факт.

Баркер казался растерянным и смущенным.

– Когда я сказал «по-видимому», я хотел сказать, что вполне допускаю, что Дуглас сам снял кольцо.

– Тот факт, что кольцо исчезло, кто бы его ни снял, наводит на мысль, что между браком Дугласа и преступлением имеется какая-то связь?

Баркер пожал плечами.

– Не могу сказать, на какие мысли это наводит, – отвечал он. – Но если вы намекаете, что это может бросить тень на репутацию миссис Дуглас, то… – глаза его засверкали, но затем он видимым усилием сдержал свое волнение, – то тогда вы на ложном пути.

– У меня нет больше вопросов, – холодно сказал Макдональд.

– Только один маленький вопрос, – заметил Холмс. – Когда вы вошли в комнату, там горела только свеча на столе, не так ли?

– Да.

– И при ее свете вы увидели, что произошло что-то ужасное?

– Совершенно верно.

– Вы тотчас позвонили за помощью?

– Да.

– И она прибыла очень скоро?

– Через минуту или около того.

– Когда люди прибежали, они увидели, что свеча затушена и зажжена лампа. Это очень удивительно.

Баркер опять стал проявлять признаки смущения.

– Я в этом не вижу ничего удивительного, мистер Холмс, – отвечал он после некоторой паузы. – Свеча давала очень слабый свет. Моей первой мыслью было заменить ее чем-либо получше. На столе была лампа, и я ее зажег.

– И задули свечу?

– Конечно.

Холмс больше вопросов не задавал. Баркер, осторожно взглянув на каждого из нас, причем в его взгляде я заметил какое-то недоверие, он повернулся и вышел из комнаты.

Инспектор Макдональд послал миссис Дуглас записку, в которой говорил, что может подняться в ее комнату, но она отвечала, что спустится к нам в столовую. Почти сразу после слуги в столовую вошла стройная и красивая женщина лет тридцати, сдержанная и владеющая собой в высшей степени, очень непохожая на трагически растерянную женщину, какой я ее себе рисовал. Правда, бледное лицо ее осунулось, как у человека, перенесшего тяжелый удар, но держалась она спокойно, и прекрасная тонкая рука, которой она оперлась об угол стола, была так же тверда, как моя собственная. Ее грустные вопрошающие глаза переходили с одного из нас на другого. Этот вопрошающий взгляд молодой женщины вскоре сменился отрывистой речью.

– Вы узнали что-нибудь? – спросила она.

Было ли это игрой моего воображения, но в вопросе послышался скорее страх, чем надежда. Не могу сказать этого с полной уверенностью.

– Мы делаем все зависящее от нас, миссис Дуглас, – сказал инспектор.

– Не стесняйтесь в расходах, – сказала она холодным бесстрастным тоном. – Я хочу, чтобы было сделано все возможное.

– Быть может, вы расскажете нам что-нибудь, что придаст делу новое освещение?

– Боюсь, что нет, но все, что я знаю, к вашим услугам.

– Мы слышали от мистера Сесиля Баркера, что вы не видели… что вы не были в комнате, в которой свершилось преступление?

– Нет, он задержал меня на лестнице. Он упросил меня вернуться к себе.

– Так. Вы услыхали выстрел и спустились вниз?

– Я накинула халат и хотела спуститься вниз.

– Через какое время после выстрела вы были задержаны мистером Баркером?

– Это могло быть через несколько минут. Трудно считать время в такой момент. Он умолял меня не входить туда. Он уверял, что я ничем не могу помочь. Тогда миссис Аллен, наша экономка, проводила меня обратно в спальню. Все это походило на кошмар.

– Не можете ли вы нам сказать, сколько времени ваш супруг находился внизу, пока вы не услышали выстрел?

– Нет, не могу. Он вышел из гардеробной, и я не слышала его шагов. Он каждую ночь обходил дом, потому что боялся пожара, – единственное, чего он вообще когда-либо боялся.

– Это как раз то, из-за чего я вас побеспокоил, миссис Дуглас. Вы впервые познакомились с вашим супругом в Англии, не так ли?

– Да.

– Вам не приходилось слышать, чтобы мистер Дуглас рассказывал о чем-нибудь, происшедшем с ним в Америке, что навлекло бы на него опасность?

Миссис Дуглас серьезно задумалась, прежде чем ответить.

– Да, – сказала она, наконец. – Я всегда чувствовала, что над ним витает какая-то опасность. Он отказывался говорить о ней со мной. Это происходило не от недоверия – между нами всегда царили полнейшая любовь и доверие, – просто он желал оградить меня от любого огорчения. Он думал, что я буду нервничать и беспокоиться, если все узнаю, и поэтому молчал.

– Как же тогда вы узнали о грозящей ему опасности?

Лицо миссис Дуглас осветилось спокойной улыбкой.

– Разве может мужчина скрыть что-либо от любящей женщины? Я почувствовала это по многим признакам. Я поняла это по его отказу рассказать мне некоторые эпизоды из его жизни в Америке, по некоторым предосторожностям, принятым им, по некоторым словам, которые у него вырывались иной раз. Я поняла это по той манере держаться, какую он проявлял по отношению к незнакомым людям. Я была вполне уверена, что у него есть сильные враги, что они могли напасть на его след, и что он всегда был настороже. Я была так уверена в этом, что находилась в постоянном страхе, когда он задерживался где-нибудь.

– Могу я спросить, – сказал Холмс, – какие слова вашего мужа привлекли ваше внимание?

– Долина Ужаса, – ответила леди. – Таким было выражение, употребляемое им, когда я расспрашивала о его прошлом. «Я был в Долине Ужаса и еще не совсем из нее вышел». – «Неужели мы никогда не выберемся из этой Долины Ужаса?» – спрашивала я, когда видела его серьезнее обыкновенного. – «Временами я думаю, что никогда», – отвечал он.

– Конечно, вы спрашивали его, что он подразумевал под «Долиной Ужаса»?

– Да, но его лицо становилось очень мрачным, и он покачивал головой. «Достаточно плохо уже то, что один из нас побывал в ее тени, – говорил он. – Дай Бог, чтобы она никогда не упала на тебя». Это была какая-то существующая долина, в которой он жил, и в которой с ним произошло что-то ужасное, в этом я уверена, но больше ничего не могу сказать.

– Он не называл никаких имен?

– Нет. Однажды у него был лихорадочный бред, происшедший после несчастного случая на охоте три года тому назад. Тогда я запомнила имя, беспрестанно им повторяемое. Он произносил его с гневом и ужасом: это имя «Макгинти». Мастер Макгинти. Я спросила, когда он выздоровел, кто такой Мастер Макгинти, и чьего тела он властитель. «Слава Богу, не моего!» – ответил он, смеясь, и это было все, что я смогла от него узнать. Но, по-видимому, имеется какая-то связь между Макгинти и Долиной Ужаса.

– Еще один вопрос, – сказал инспектор Макдональд. – Вы встретились с мистером Дугласом в пансионате в Лондоне, и там он сделал вам предложение, не так ли? Был ли какой-то роман, что-нибудь секретное или таинственное в вашем обручении?

– Роман – был. В таких случаях всегда бывают романы. Но не было ничего таинственного.

– У него не было соперника?

– Нет, я была свободна.

– Вы, несомненно, слышали, что его обручальное кольцо пропало. Не наводит ли это вас на размышление? Предположим, что его старый враг выследил его и совершил преступление. Какие он имел основания, чтобы снять обручальное кольцо?

На мгновение я готов был поклясться, легкая улыбка заиграла на ее губах.

– Право, не могу сказать, – отвечала она.

– Хорошо, мы вас больше задерживать не будем и очень сожалеем, что причинили вам беспокойство, – сказал инспектор. – Осталось выяснить еще немало пунктов, но обратимся к вам потом.

Она поднялась, и я опять увидел быстрый вопрошающий взгляд, которым она нас окинула: «Какое впечатление произвело на вас мое покаяние?» Вопрос был почти произнесен глазами. Потом, поклонившись, она удалилась из комнаты.

– Она очень красивая женщина, – сказал задумчиво Макдональд, после того как за ней закрылась дверь. – Этот Баркер, вероятно, принимал немалое участие здесь, внизу. Он – тип человека, сильно привязывающегося к женщине. Он признавал, что покойный был ревнив и, может быть, он более, чем кто-либо, знал причины его ревности. Потом, это обручальное кольцо. Человек, стаскивающий с мертвеца обручальное кольцо… Что вы на это скажете, мистер Холмс?

Мой друг сидел, опустив голову на руки, погруженный в глубокое раздумье. Потом он встал и позвонил.

– Эмс, – сказал он, когда вошел дворецкий, – где теперь мистер Сесиль Баркер?

– Сейчас посмотрю, сэр.

Через минуту он вернулся и сказал, что мистер Баркер находится в саду.

– Вы не припомните, Эмс, что было на ногах у мистера Баркера в ту ночь, когда вы застали его в кабинете?

– Он был в ночных туфлях. Я принес ему сапоги, когда он отправился в полицию.

– Где теперь эти туфли?

– Они стоят под стулом в зале.

– Хорошо, Эмс. Для нас очень важно знать, какие следы оставлены мистером Баркером, а какие преступником.

– Да, сэр. Я должен сказать, что его туфли запятнаны кровью так же, как и мои собственные, конечно.

– Все это вполне естественно, принимая во внимание состояние комнаты. Спасибо, Эмс. Мы позвоним, когда вы нам понадобитесь.

Через несколько минут мы были в кабинете. Холмс принес с собой туфли из залы. Как уже заметил Эмс, подошвы их были черны от крови.

– Странно! – пробормотал Холмс, стоя у окна и рассматривая туфли. – Очень странно!

Затем одним из своих быстрых резких движений он поставил туфлю на след на подоконник. След вполне соответствовал туфле. Он молча улыбнулся своим коллегам.

Инспектор от волнения переменился в лице.

– Господа, – закричал он, – тут не приходится сомневаться! Баркер сам указал нам это окно. Пятно это много больше, чем след сапога. Я помню, что вы сказали, что то была плоская нога, и вот объяснение. Но что все это значит, мистер Холмс, что все это значит?

– Да, что все это значит? – задумчиво повторил мой друг.

Уайт Мэзон хихикнул и потер руки в профессиональном удовлетворении.

– Я говорил, что это замечательный случай! – воскликнул он. – И это действительно – замечательный случай!