Электронная библиотека » Артур Дойл » » онлайн чтение - страница 67


  • Текст добавлен: 21 ноября 2019, 12:00


Автор книги: Артур Дойл


Жанр: Классические детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 67 (всего у книги 118 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Но велосипед? – возразил я.

– Совершенно верно. Мы сейчас поговорим о нем. Теперь будем продолжать наше рассуждение. Если они не отправились по дороге, то должны были направиться на север или на юг от дома. Это несомненно. Взвесим одну вероятность против другой. На юг от дома простирается, как вы видите, большой участок пахотной земли, разделенный каменными изгородями на небольшие поля. Я не допускаю, чтобы там мог проехать велосипед. Мы можем это отбросить. Обратимся к местности на север от дома. Тут находится рощица, помеченная на карте под названием «Мохнатой Рощицы», а дальше простирается на десять миль большая бесплодная местность Нижний Джиль-Мур, которая постепенно легкою покатостью поднимается вверх. Здесь, по одну сторону пустыря, стоит Гольдернесс-холл, в десяти милях по дороге, но всего в шести напрямик. Это исключительно пустынная равнина. Небольшое число фермеров арендуют маленькие клочки ее, на которых они разводят овец и рогатый скот. Помимо последних, единственными обитателями этой местности являются кулик и каравайка до самой Честерфильдской большой дороги. Там, как видите, есть церковь, несколько коттеджей и харчевня. Дальше холмы становятся крутыми. Несомненно, что мы должны направить свое следствие сюда, на север.

– Но велосипед? – настаивал я.

– Ну, так что же! – нетерпеливо воскликнул Холмс. – Хорошему велосипедисту не нужна непременно большая дорога. Заросли вереска перерезаны тропинками, и в ту ночь светила луна… Эге! А это что?

Раздался возбужденный стук в дверь и вслед затем в комнату вошел доктор Гюкстебль. Он держал в руке голубую шапочку с белой нашивкой.

– Наконец-то мы имеем ключ! – воскликнул он. – Благодарение небу, мы напали, наконец, на след мальчика! Это его шапка.

– Где она найдена?

– В повозке цыган, которые расположили свой табор в зарослях вереска. Они уехали во вторник. Сегодня полиция догнала их, обыскала их табор и вот что нашла.

– Как они объясняют это?

– Они виляли и лгали, говорили, что нашли шапку в вереске во вторник утром. Они знают, эти мерзавцы, где находится мальчик! Они, слава Богу, все сидят благополучно под замком. И страх перед законом или кошелек герцога выманят у них все, что они знают.

– До сих пор все идет хорошо, – сказал Холмс, когда доктор ушел наконец из комнаты. – Это, во всяком случае, подтверждает нашу теорию, что нам следует надеяться на результаты со стороны Нижнего Джиль-Мура. Полиция, в сущности, ничего не сделала, кроме ареста этих цыган. Взгляните сюда, Ватсон! Заросль прорезана ручьем. Вот он показан на карте. В некоторых местах он расширяется, образуя болото, особенно в местности между Гольдернесс-холлом и школой. Напрасно мы стали бы в такую сухую погоду отыскивать следы в ином месте; тут же мы имеем шанс напасть на какой-нибудь оставленный след. Я завтра рано приду к вам, и мы попробуем пролить немного света на эту тайну.

Начинало только рассветать, когда я проснулся и увидел у своей постели длинную тонкую фигуру Холмса. Он был вполне одет и, по-видимому, уже выходил.

– Я осмотрел лужок и сарайчик с велосипедами, – сказал он. – А также прогулялся по «Мохнатой Рощице». Теперь, Ватсон, в соседней комнате подано какао, и я попрошу вас поспешить, так как нам предстоит большая работа.

Глаза его блестели и щеки раскраснелись от возбуждения мастера, видящего перед собой работу. Этот деятельный бодрый человек был совсем иным Холмсом, чем сосредоточенный бледный мечтатель Бейкер-стрит. Я чувствовал при виде этой гибкой фигуры, воспламененной энергией, что нас ожидает действительно день усиленного труда.

Однако же он начался самым мрачным разочарованием. Окрыленные надеждой, мы шли по торфяной рыжевато-бурой заросли, перерезанной бесчисленными овечьими тропинками, пока не дошли до широкого светло-зеленого пояса, обозначавшего болото, лежащее между нами и Гольдернессом.

Если бы мальчик направился к своему дому, то он, несомненно, должен был бы пройти здесь, а пройдя, не мог бы не оставить следов. Но мы не увидели ни малейших признаков следов ни его, ни немца. С потускневшим лицом мой друг шел по краю болота, неотступно следя за каждым пятнышком грязи на мшистой поверхности. Овечьих следов было в изобилии, а на одном месте, на несколько миль ниже, оставили следы своих ног коровы. И ничего больше.

– Неудача номер один, – сказал Холмс, мрачно оглядывая развертывавшуюся перед нами заросль. – Там дальше есть другое болото, отделенное от этого узким перешейком… Э-ге-ге, а это что такое?

Мы подошли к маленькой черной тропинке. Посреди ее, на мягкой почве, ясно был виден след велосипеда.

– Ура! – воскликнул я. – Мы напали на след!

Но Холмс покачал головою, и лицо его носило выражение скорее недоумения и ожидания, чем радости.

– Какого-то велосипеда, да, но не нашего, – сказал он. – Мне известны сорок два различных следа, оставляемых шинами. Эти шины, как видите, денлопские с заплатой на внешней стороне. Шины же велосипеда Гейдеггера были пальмерские, оставляющие следы продольных лент. Эвелин, учитель математики, положительно утверждал это. Следовательно, это не след Гейдеггера.

– Так, значит, мальчика?

– Это могло быть, если бы мы имели доказательство, что у него был велосипед. Но этого доказательства мы окончательно не могли добиться. Этот след, как вы видите, оставлен велосипедистом, ехавшим по направлению от школы.

– Или к ней?

– Нет-нет, милый Ватсон. Наиболее сильно вдавленный отпечаток сделан, конечно, задним колесом, которое выдерживает всю тяжесть тела. Замечаете вы несколько мест, где оно стерло более мягкий след переднего колеса? Он, несомненно, ехал от школы. Он, может быть, имеет, а может быть, и нет, отношение к нашим поискам, но, во всяком случае, прежде чем идти дальше, проследим за ним назад.

Мы так и сделали, и через несколько сотен ярдов, выбравшись из болотной части заросли, потеряли след. Идя по тропинке назад, мы напали на другое место, где ручей перерезал ее. Здесь мы снова увидели след от велосипеда, хотя он был почти стерт коровьими копытами. После того не было уже никаких следов, но тропинка входила прямо в «Мохнатую Рощицу», находившуюся позади школы. Из этого-то леса и должен был выехать велосипедист. Холмс сел на камень и опустил подбородок на руки. Я успел выкурить две папиросы, прежде чем он шевельнулся.

– Ну, что ж, – сказал он, наконец. – Конечно, возможно, что хитрый человек переменит шины своего велосипеда, чтобы оставить после себя неясный след. Я бы гордился, что имею дело с преступником, способным принять такую предосторожность. Мы оставим этот вопрос неразрешенным и поспешим обратно к своему болоту, где у нас многое еще осталось не расследованным.

Мы продолжали свой систематический обзор северной части зарослей, и вскоре наше усердие было блистательно вознаграждено. По нижней части болота шла грязная тропинка. Холмс вскрикнул от восторга, когда подошел к ней. Как раз посередине ее виден был отпечаток как бы от тонкой связки телеграфных проволок. То была пальмерская шина.

– Это уж, наверное, Гейдеггер! – воскликнул ликующий Холмс. – Мои рассуждения были, кажется, довольно здравы, Ватсон.

– Поздравляю вас.

– Но нам предстоит еще длинный путь. Пожалуйста, не ступайте по тропинке. А теперь пойдем вдоль этого следа. Боюсь, что он недалеко поведет нас.

Однако по мере нашего движения вперед по этой части заросли мы увидели, что след прерван в некоторых местах и, хотя мы часто теряли его, но нам всегда удавалось снова напасть на него.

– Замечаете вы, – спросил Холмс, – что тут велосипедист, несомненно, ускорил ход? Это – очевидно. Взгляните на этот отпечаток, где следы обеих шин ясно видны. Как тот, так и другой одинаковой глубины. Это может означать только то, что велосипедист перенес всю свою тяжесть вперед на руль, как это делается во время гонок. Боже мой! Он упал.

Тут было на тропинке большое, в несколько ярдов неправильное пятно, затем несколько следов ног и снова след шины.

– Он упал на бок, – подумал я вслух.

Холмс поднял смятую ветку дрока в цвету. К ужасу своему я заметил, что желтые цветы были обрызганы красным. На тропинке и между вереском тоже были темные пятна запекшейся крови.

– Плохо! – произнес Холмс. – Плохо! Сойдите с тропинки, Ватсон! Ни одного лишнего шага! Что я здесь читаю? Он упал раненый, встал, снова сел на велосипед и продолжал свой путь. Но нет другого следа. На этой боковой тропинке только следы коров. Не может быть, чтобы его забодал бык. Это немыслимо! Но я не вижу больше ничьих следов. Надо идти дальше, Ватсон. Эти пятна и след, наверное, доведут нас до него.

Мы недолго искали. Следы шин стали фантастично извиваться по сырой блестящей тропинке. Вдруг, смотря вперед, я увидел сквозь густые кусты дрока блеск металла. Мы вытащили из них велосипед с пальмерскими шинами; одна из педалей была согнута, и вся передняя его часть была ужасно перепачкана кровью. По ту сторону кустов виднелся кончик башмака. Мы обежали кругом и увидели там распростертого несчастного велосипедиста. Это был высокий мужчина, с бородой и в очках, из которых одно стекло было вышиблено. Причиной его смерти был страшный удар, нанесенный ему по голове и раздробивший ему череп. Что он некоторое время мог продолжать путь после того, как получил такой удар, доказывает только, как много в этом человеке было жизненных сил и мужества. На нем были надеты башмаки без носков, и из-под расстегнутого сюртука видна была ночная сорочка. Это, без сомнения, был учитель немецкого языка.

Холмс благоговейно перевернул тело и очень внимательно осмотрел его. Затем он сел, погрузившись в глубокую думу, и я увидел по его нахмуренным бровям, что это мрачное открытие ненамного, по его мнению, продвинуло наше следствие.

– Я несколько затрудняюсь решить, что мне делать, Ватсон. Мне лично хотелось бы продолжать расследование, потому что мы и так уж много потеряли времени и не можем располагать больше ни одним часом. С другой же стороны, мы обязаны уведомить полицию о нашем открытии и позаботиться о том, чтобы кто-нибудь присмотрел за телом этого бедняги.

– Я могу отнести записку.

– Но ваша помощь мне нужна. Постойте! Там какой-то человек нарезает торф. Приведите-ка его сюда, и он уведомит полицию.

Я привел крестьянина, и Холмс отправил испуганного малого с запиской к доктору Гюкстеблю.

– Ну, Ватсон, – сказал Холмс, – мы сегодня утром нашли два ключа. Один из них – велосипед с пальмерскими шинами, и мы видим, к чему это привело. Другой ключ – велосипед с денлопскими шинами. Прежде чем нам отправиться на розыски его, попробуем отдать себе отчет в том, что нам известно, для того, чтобы отделить существенное от случайного. Прежде всего, я хотел бы убедить вас в том, что мальчик несомненно ушел по собственной доброй воле. Он спустился через окно своей комнаты и ушел, или один, или с кем-нибудь. Это неоспоримо.

Я согласился.

– Теперь вернемся к этому несчастному учителю. Мальчик, когда убежал, был нормально одет. Следовательно, он знал заранее то, что будет делать. Немец же ушел без носков. Он, несомненно, очень спешил.

– Несомненно.

– Почему он ушел? Потому что видел из окна своей спальни бегство мальчика. Потому что хотел его догнать и вернуть. Он схватил свой велосипед, преследовал мальчика и, преследуя его, встретил свою смерть.

– Так, по крайней мере, должно быть.

– Теперь я дошел до самого критического пункта своей аргументации. Со стороны мужчины, пускающегося в погоню за мальчиком, естественнее было бы просто побежать за ним. Он бы знал, что догонит его. Но немец поступает не так. Он хватает свой велосипед. Мне сказали, что он был превосходным велосипедистом. Он бы не сделал этого, если бы не видел, что мальчик имеет в своем распоряжении быстрый способ передвижения…

– Другой велосипед.

– Продолжим восстановление фактов. Немец встречает свою смерть в пяти милях от школы и, заметьте, не от пули, которую даже мальчик мог бы выпустить, а от дикого удара, нанесенного сильной рукой. Значит, мальчик был не один. И бегство было поспешное, так как они сделали пять миль, прежде чем успел их догнать искусный велосипедист. Сейчас мы осматривали почву на месте трагедии. И что же находим? Несколько коровьих следов и больше ничего. Я сделал тут большой круг и не видел ни одной тропинки на пятьдесят ярдов в окружности. Другой велосипедист не мог иметь никакого прямого отношения к самому совершению убийства. И нет тут никаких следов человеческих ног.



– Холмс, – воскликнул я, – это невозможно!

– Восхитительно! – произнес он. – Это замечание бросает свет на дело. Это невозможно при моем описании дела, следовательно, я в чем-то ошибся. Между тем, вы сами видели. Можете ли вы указать на какой-нибудь ложный вывод?

– Он не мог при падении разбить себе голову?

– На болоте, Ватсон?

– Я становлюсь в тупик.

– Ну-ну, мы решали задачи и посложнее. Во всяком случае, у нас материала в изобилии, лишь бы только нам удалось воспользоваться им. Пойдем же и, использовав пальмерские шины, посмотрим, что дадут нам денлопские.

Мы вернулись на след и продолжали идти вперед вдоль него; но вскоре болото поднялось в виде покрытого вереском пригорка, и ручей остался позади нас. Нельзя было ожидать больше никакой помощи от дальнейших следов.

От той точки, на которой мы видели последние следы денлопских шин, они могли бы одинаково привести как к Гольдернесс-холлу, стройные башни которого поднимались в нескольких милях налево от нас, так и к низкому серому селу, расположенному впереди и указывавшему на расположение Честерфильдской большой дороги.

Когда мы подходили к отвратительной и грязной харчевне с нарисованным на вывеске над дверью боевым петухом, Холмс вдруг застонал и ухватился за мое плечо, чтобы не упасть. Он, видимо, оступился и получил то растяжение сухожилия в щиколотке, от которого человек делается беспомощным.

Он с трудом доковылял до двери, у которой толстый, смуглый, пожилой человек курил черную глиняную трубку.

– Как поживаете, мистер Реубен Гейс? – произнес Холмс.

– Кто вы такой, и почему вам так хорошо известно мое имя? – спросил крестьянин с подозрительным блеском в хитрых глазах.

– Да ведь оно написано над вашей головой. И нетрудно узнать человека, который хозяин в своем доме. Не найдется ли в ваших конюшнях что-нибудь вроде экипажа?

– Нет, у меня нет никакого экипажа.

– Я еле могу опустить ногу на землю.

– Так не опускайте ее.

– Но я не могу ходить.

– Ну, так что ж? Скачите.

Обращение Реубена Гейса было далеко не любезным, но Холмс отнесся к нему с восхитительным добродушием.

– Послушайте, приятель, – сказал он. – Я, право, попал в затруднительное положение. Мне все равно, как бы я ни поехал.

– И мне тоже, – произнес угрюмый хозяин.

– У меня очень важное дело. Я бы предложил вам соверен за прокат велосипеда.

Хозяин навострил уши.

– Куда вам нужно ехать?

– В Гольдернесс-холл.

– Приятели герцога, а? – спросил кабатчик, иронически посматривая на наши перепачканные грязью костюмы.

Холмс добродушно засмеялся.

– Кто бы там ни были, он, во всяком случае, будет рад нас видеть.

– Почему?

– Потому что мы принесем ему вести о его пропавшем сыне.

Хозяин очень заметно вздрогнул.

– Что? Вы напали на его след?

– О нем слышали в Ливерпуле. С часа на час ожидают найти его.

Снова произошла быстрая перемена в тяжелом небритом лице. Обращение крестьянина сразу стало простым.

– Я менее, чем кто-либо, имею основание желать добра герцогу, – сказал он, – потому что я был когда-то его главным кучером, и он жестоко поступил со мною. Ни слова не говоря, он рассчитал меня, поверив клевете одного лживого торговца хлебом. Но я очень рад, что о молодом лорде слышали в Ливерпуле, и помогу вам отвезти эти сведения в Гольдернесс.

– Благодарю вас, – ответил Холмс. – Сначала мы немного посидим, а затем вы можете привести сюда велосипед.

– У меня нет велосипеда.

Холмс протянул ему соверен.

– Говорю вам, что у меня нет велосипеда. Я достану вам пару лошадей.

– Ладно-ладно, мы поговорим об этом, когда немного подкрепимся.

Когда мы остались одни в кухне с каменным полом, удивительно быстро излечилось растянутое сухожилие. Вечер был близок, а мы с утра ничего еще не ели, так что потратили некоторое время на свое подкрепление. Холмс, погрузившись в размышления, раза два подходил к окну и серьезно что-то высматривал из него. Оно выходило на грязный двор. В дальнем углу последнего находилась кузница, в которой работал перепачканный парень. По другую сторону были расположены конюшни. Осмотрев все это из окна, Холмс сел, но тотчас снова вскочил с громким возгласом:

– Клянусь небом, Ватсон, я, кажется, нашел решение! Да-да, это должно быть так! Помните, Ватсон, что мы видели сегодня несколько следов коровьих копыт?

– Помню.

– Где?

– Да повсюду. Они были и на болоте, и на тропинке, и возле того места, где бедный Гейдеггер встретил свою смерть.

– Совершенно так. Ну, а теперь, Ватсон, скажите, сколько вы видали коров в зарослях?

– Не припомню, чтобы видел хоть одну.

– Странно, Ватсон, что мы видели следы коров вдоль всего нашего пути и ни одной коровы в зарослях. Очень странно, Ватсон, не правда ли?

– Да, странно.

– Теперь, Ватсон, напрягите-ка свою память; вернитесь назад. Видите ли вы эти следы на тропинке?

– Вижу.

– Можете ли вы припомнить, что они имели иногда другой вид. Припоминаете ли вы это?

– Нет, не припоминаю,

– А я помню. Я мог бы поклясться, что это так. Впрочем, мы на досуге вернемся к этим следам и проверим их. Как это я мог быть настолько слеп, чтобы не вывести из этого заключение!

– А какое ваше заключение?

– Только то, что оригинальна та корова, которая движется шагом, легким галопом и в карьер. Черт возьми, Ватсон, такой хитрый ход не мог зародиться в мозгу деревенского кабатчика. А здесь никого нет, кроме парня в кузнице. Выйдем-ка, не заметим ли мы чего-нибудь.

В полуразвалившейся конюшне стояла пара мохнатых, нечищеных лошадок. Холмс поднял заднюю ногу одной из них и громко рассмеялся.

– Старые подковы, но вновь подкованные: старые подковы, но новые гвозди. Этот случай достоин названия классического. Войдем в кузницу.

Парень продолжал работать, не обращая на нас никакого внимания. Я видел, что глаза Холмса бегали справа налево, разыскивая что-то в железном и древесном мусоре, разбросанном на полу. Но мы вдруг услышали шаги; позади нас стоял хозяин; его тяжелые брови насупились над свирепыми глазами, смуглое лицо было искажено злобой. Он держал в руке короткую палку с металлическим набалдашником и направился к нам с таким угрожающим видом, что я невольно нащупал в своем кармане револьвер.

– Эй, вы, чертовы шпионы! – воскликнул он. – Что вы тут делаете?

– Что с вами, мистер Реубен Гейс? – спокойно возразил Холмс. – Можно подумать, вы боитесь, что мы откроем что-нибудь.

Крестьянин с усилием овладел собою, и угрюмое выражение сменилось фальшивым смехом, который казался более опасным, чем насупленные брови.

– Сделайте одолжение, находите все, что вам угодно, в моей кузнице. Только послушайте, я не желаю, чтобы люди без моего позволения совали свой нос в мои владения, а потому, чем скорее вы расплатитесь и уйдете, тем мне будет приятнее.

– Прекрасно, мистер Гейс. У нас не было никаких дурных намерений, – сказал Холмс. – Мы пошли взглянуть на ваших лошадей, но, в конце концов, я думаю, что лучше пройтись пешком. Кажется, недалеко.

– Не более двух миль до ворот дома. По этой дороге налево.

Хозяин мрачными глазами следил за нами, пока мы не вышли из его владений. Но мы недалеко ушли, так как при первом же повороте дороги, скрывшем нас от его глаз, Холмс остановился.



– В этой харчевне было горячо, как говорится в детской игре, – сказал он. – Я чувствую, что с удалением от нее с каждым шагом становится холоднее. Нет-нет, я никак не могу ее покинуть.

– Я убежден, – заметил я, – что этому Реубену Гейсу все известно. Я не видывал более очевидного негодяя.

– А! Он произвел такое впечатление на вас? Тут лошади, тут кузница. Да, интересное место, этот «Боевой Петух». Полагаю, что мы еще раз взглянем на него.

Позади нас простирался длинный отлогий скат холма, испещренный валунами серого известняка. Мы сошли с дороги и поднимались по холму, как вдруг, взглянув по направлению к Гольдернесс-холлу, я увидел быстро катившего по дороге велосипедиста.

– Ложитесь, Ватсон! – воскликнул Холмс, тяжело опустив руку на мое плечо.

Едва успели мы броситься на землю, как мимо нас пролетел мужчина на велосипеде. Сквозь облако пыли я уловил бледное взволнованное лицо, все черты которого выражали ужас – с открытым ртом и дико смотревшими вперед глазами. Он походил на странную карикатуру резвого Джемса Уайльдера, которого мы видели накануне вечером.



– Секретарь герцога! – воскликнул Холмс. – Пойдемте, Ватсон, посмотрим, что он делает.

Мы принялись перескакивать с валуна на валун, пока не добрались до такого места, откуда видна была дверь харчевни. Велосипед Уайльдера был прислонен к стене рядом с нею. В доме не заметно было ни малейшего движения, и мы не видели никого в окнах. Солнце опускалось за башнями Гольдернесс-холла, и медленно надвигались сумерки. Затем мы увидели свет двух боковых ламп во дворе харчевни, и вскоре услышали топот копыт, шум колес, выехавших на дорогу, и бешеную скачку по направлению к Честерфильду.

– Что вы думаете на этот счет, Ватсон? – шепнул мне Холмс.

– Это похоже на бегство.

– Насколько я мог разобрать – это был кабриолет с одним человеком в нем. Без сомнения, не мистер Джемс Уайльдер, так как вот он и сам у дверей.

В темноте выступил красный квадрат света. Посреди стояла темная фигура секретаря, напряженно вглядывавшегося в темноту. Очевидно, что он ожидал кого-то. Наконец послышались шаги по дороге, в пятне света показалась другая фигура, но тотчас же закрылась дверь, и все снова погрузилось во мрак. Через пять минут в одной комнате второго этажа была зажжена лампа.

– Странные обычаи существуют в «Боевом Петухе», – заметил Холмс.

– Распивочная расположена по ту сторону дома.

– Совершенно верно. А этих можно назвать личными гостями. Но какого черта нужно мистеру Джемсу Уайльдеру в этом притоне в такой поздний час, и что это за товарищ, пришедший к нему сюда на свидание? Пойдем, Ватсон, нам положительно нужно рискнуть и попробовать посмотреть на это немного ближе.

Мы пошли потихоньку по дороге и подкрались к двери харчевни. Велосипед продолжал стоять прислоненный к стене. Холмс чиркнул спичку, поднес ее к заднему колесу, и я услышал, как он хихикнул, когда свет ее упал на след денлопской шины. Над нами было освещенное окно. Тотчас же ноги Холмса очутились на моих плечах, но не успел он взобраться на них, как был снова на земле.

– Пойдем, друг мой, – сказал он. – Достаточно мы сегодня поработали. Думается мне, что мы собрали все, что можно было. До школы далеко, и чем раньше мы выступим, тем лучше.

Холмс почти не открывал рта в продолжение всего утомительного пути по зарослям, а когда мы дошли до школы, то он не вошел в нее, а отправился на Макльтонскую станцию, чтобы отослать несколько телеграмм. Поздно ночью я слышал, как он утешал доктора Гюкстебля, удрученного трагической смертью учителя немецкого языка, а еще позднее Холмс вошел в мою комнату, такой же бодрый и энергичный, каким он был утром.

– Все идет хорошо, мой друг, – сказал он. – Обещаю, что к завтрашнему вечеру мы доберемся до разгадки тайны.

На следующее утро в одиннадцать часов мой друг и я шли по знаменитой тисовой аллее Гольдернесс-холла. Нас ввели через великолепную Елизаветинских времен дверь в кабинет его светлости. Там мы застали мистера Джемса Уайльдера, скромного и вежливого, но с легкими следами дикого ужаса прошлой ночи, проглядывавшего в его бегающих глазах и искаженных чертах.

– Вы пришли к его светлости? Мне очень жаль, но дело в том, что герцог чувствует себя нехорошо. Его очень потрясли трагические вести. Мы получили вчера телеграмму от доктора Гюкстебля, извещавшую нас о вашем открытии.

– Мне нужно, мистер Уайльдер, видеть герцога.

– Но он в своей спальне.

– Так я вынужден войти в его спальню.

– Он, кажется, в постели.

– Я увижусь с ним, если он и в постели.

Холодный и непреклонный тон Холмса показал секретарю, что напрасно будет спорить с ним.

– Хорошо, мистер Холмс, я ему скажу, что вы здесь.

Через полчаса появился вельможа. Его лицо было еще более мертвенное, плечи округлились, и он мне показался состарившимся со вчерашнего утра. Он приветствовал нас с надменной вежливостью и сел у своего письменного стола, опустив на него свою длинную красную бороду.

– Ну-с, мистер Холмс? – произнес он.

Но глаза моего друга были устремлены на секретаря, стоявшего возле стула своего господина.

– Полагаю, ваша светлость, что я мог бы говорить свободнее в отсутствие мистера Уайльдера.

Секретарь слегка побледнел и бросил злобный взгляд на Холмса.

– Если ваша светлость желает…

– Да-да, лучше уйдите… Ну-с, мистер Холмс, что вы имеете сказать?

Друг мой подождал, пока не закрылась дверь за секретарем.

– Дело в том, ваша светлость, – сказал он, – что мой коллега, доктор Ватсон, и я слышали от доктора Гюкстебля, что за это дело обещано вознаграждение. Я бы желал услышать подтверждение этого из ваших уст.

– Конечно, мистер Холмс.

– Размер этого вознаграждения, если я правильно осведомлен, пять тысяч фунтов тому, кто скажет, где находится ваш сын?

– Совершенно верно.

– И еще тысяча фунтов тому, кто назовет лицо или лиц, держащих его в заточении?

– Верно.

– В последнюю категорию включаются, несомненно, не только тот, кто похитил его, но и те, которые помогают держать его.

– Да-да! – нетерпеливо воскликнул герцог. – Если вы хорошо исполните свое дело, мистер Холмс, то вам не придется жаловаться на мою скупость.

Друг мой потер свои тонкие руки с выражением алчности, что очень меня удивило, так как мне известны были его скромные вкусы.

– Мне кажется, что я вижу чековую книжку вашей светлости на столе, – продолжал он. – Я был бы очень доволен, если бы вы написали чек в шесть тысяч фунтов. Может быть, не худо было бы вам, кстати, написать на нем и название моего банка: Столичный и графский банк, отделение Оксфордской улицы.

Его светлость грозно выпрямился на своем стуле и посмотрел на моего друга жестким взглядом.

– Это шутка, что ли, мистер Холмс? Тут вряд ли найдется повод для шутки…

– Вовсе не шутка, ваша светлость. Я никогда в жизни не говорил серьезнее.

– Так что означают ваши слова?

– Они означают, что я заслужил вознаграждение. Я знаю, где находится ваш сын, и знаю, по крайней мере, некоторых из тех, кто его держит.

Борода герцога стала как бы еще более красной на его мертвенно-бледном лице.

– Где он? – произнес он, задыхаясь.

– Он находится, или находился прошлой ночью, в харчевне «Боевой Петух», всего в двух милях от ворот вашего парка.

Герцог откинулся на спинку стула.

– И кого обвиняете вы?

Ответ Шерлока Холмса был ошеломляющий. Он живо выступил вперед и дотронулся до плеча герцога.

– Я обвиняю вас, – сказал он. – А теперь, ваша светлость, я попрошу вас побеспокоиться дать мне чек.

Никогда не забуду я лица герцога, когда он вскочил и протянул руки, точно падает в бездну. Затем, сделав неимоверное усилие овладеть собой, этот аристократ сел и закрыл лицо руками. Прошло несколько минут в молчании.

– Насколько вам все известно? – спросил он, наконец, не поднимая головы.

– Я видел вас вместе вчера вечером.

– Знает ли это еще кто-нибудь, кроме вашего друга?

– Я никому не сказал ни слова.

Герцог взял дрожащей рукой перо и открыл чековую книжку.



– Я буду верен своему слову, мистер Холмс. Как ни неприятны мне доставленные вами сведения, я сейчас напишу чек. Когда я впервые предложил такое вознаграждение, то не воображал, что события примут такой оборот. Но вы и ваш друг, мистер Холмс, скромные люди?

– Вряд ли я понимаю вашу светлость.

– Придется мне объясниться, мистер Холмс. Если этот инцидент известен только вам двоим, то нет никакого основания, чтобы он был разглашен. Я, кажется, должен вам двенадцать тысяч фунтов, не так ли?

Холмс улыбнулся и покачал головой.

– Боюсь, ваша светлость, что дело едва ли может быть так легко улажено. Приходится считаться со смертью учителя.

– Но Джемс ничего не знал об этом. Вы не можете считать его ответственным за это. Это было дело грубого разбойника, которому он имел несчастье довериться.

– Я должен держаться того взгляда, ваша светлость, что, когда человек решается на какое-нибудь преступление, то он становится нравственно ответственным за всякое другое преступление, могущее возникнуть из него.

– Нравственно, мистер Холмс. Вы, конечно, правы. Но не в глазах закона. Нельзя осудить человека за убийство, при котором он не присутствовал, и которое ему столь же ненавистно и омерзительно, как и вам. Тотчас, как только Джемс услышал о нем, им овладел такой ужас и такие угрызения совести, что он во всем признался мне. Он, не медля ни одного часа, окончательно порвал с убийцей. О, мистер Холмс, вы должны спасти его… Вы должны спасти его! Говорю вам, что вы должны его спасти!

Герцог лишился последнего самообладания и шагал по комнате с конвульсивно подергивающимся лицом и размахивая судорожно сжатыми руками. Наконец он овладел собой и снова сел за письменный стол.

– Я ценю то, что вы пришли ко мне прежде, чем заговорить с кем бы то ни было другим об этом деле, – сказал он. – По крайней мере, мы можем обсудить, как свести до минимума этот отвратительный скандал.

– Конечно, – ответил Холмс. – Я думаю, ваша светлость, что это возможно будет только при абсолютной и полной откровенности между нами. Я готов предоставить в помощь вашей светлости свои способности; но для этого я должен знать до малейших подробностей, как обстоит дело. Я понял, что ваши слова относились к мистеру Джемсу Уайльдеру, и что он не убийца.

– Нет, не он. Убийца скрылся.

Шерлок Холмс слабо улыбнулся.

– До вашей светлости, вероятно, не дошел слух о моей скромной репутации, иначе вы не воображали бы, что так легко скрыться от меня. Мистер Реубен Гейс был арестован, по моему донесению, в Честерфильде вчера, в одиннадцать часов вечера. Сегодня утром, перед выходом из школы, я получил телеграмму об этом от начальника сыскной полиции.

Герцог прислонился к спинке стула и с удивлением уставился на моего друга.

– Вы, по-видимому, обладаете почти нечеловеческими способностями, – сказал он. – Так, значит, Реубен Гейс взят? Я очень этому рад, если только это не отразится на судьбе Джемса.

– Вашего секретаря?

– Нет, сэр, моего сына.

Теперь Холмс, в свою очередь, был удивлен.

– Признаюсь, ваша светлость, что это совершенная новость для меня. Я вынужден просить вас объясниться точнее.


  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации