Текст книги "Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1"

5. Древнейшие венеты – славяне. По восходящим к готским народным преданиям сведениям Иордана, готы, появившись (около рубежа н. э.) в нижнем Повисленье, разбили ульмеругов (ругиев Тацита) и вандалов (в Повисленье и междуречье Вислы – Одера) и затем через болотистую область (Западное Полесье) двинулись в сказочно-плодородную страну Ойум (украинская и молдавская лесостепь с ее мощными черноземами), затем вступили в борьбу с народом спалов (спалеи Плиния Старшего – одно из племен степной зоны, вероятно, аланского круга) и, наконец, достигли побережья Понта – Черного моря. Любопытно, что ни в Западном Полесье, ни в западных областях украинской лесостепи готы не встретили никакого сопротивления. Не сталкиваемся ли мы здесь снова с той областью «обоюдного страха» между германцами, венетами и кочевым миром, которая отмечена Тацитом и где в это время отсутствовало сколько-нибудь многочисленное постоянное оседлое население (Тиханова 1966; 1970; 1971; 1974: 72; Tichanova 1977)?. Любопытно, что Западное Полесье, где, согласно преданию, осталась часть готов, довольно выразительно описано как пустынная страна, где с трудом улавливаются признаки человеческого пребывания (Iord. Get. 27–28).

Позднее, описывая эпоху расцвета и экспансии остроготского союза племен, Иордан рассказывает о войне (около 350–370 гг. н. э.) рекса Германариха с венетами – предками хорошо известных Иордану склавенов, антов и венетов VI в. н. э. (Iord. Get. 116–120). Из его повествования следует, что венеты непосредственно соседили с той областью, где доминировали остроготы, хотя и не были подчинены им до войны с Германарихом; что, по всей вероятности, они жили между остроготами и айстами (соответствует эстиям Тацита); что, переводя характеристику венетов, данную Иорданом, на современный язык, они по характеру вооружения и по типу военной организации относились совершенно к иной историко-культурной зоне, нежели германцы; что, наконец, венеты, были чрезвычайно многочисленны.

Территория, подчиненная остроготам, ко времени Германариха охватывала, по данным ряда источников (Иордан, Аммиан Марцеллин и др.), степные области Северного Причерноморья (в основном по течениям больших рек) и большую часть черноземной лесостепи между Днестром и Днепром, а также, возможно, какие-то земли восточнее Днепра. Безусловно, в очерченной области жили не только готы, но они явно здесь доминировали. В районе Днепровского левобережья с севера и с северо-востока к ним примыкал ряд племен, относящихся, судя по названиям – Колдас, Голтаскифа, к балтам и занимавших место между готами и финноязычными племенами Поволжья – merens, mordens и т. д. Восточнее готов жили аланы, юго-восточнее, у Азовского моря, – герулы, к югу от готов находилось Черное море, западнее их, за Днестром, жили визиготы, а еще далее, в Карпатской котловине, – вандалы. На северо-западе, в районе Западной Волыни, готы сталкивались с враждебными им гепидами, большая часть которых в середине IV в. еще оставалась на севере, а также с другими германскими племенами Повисленья (остатки бургундов, вандалов, ругии и др.). Возможно, в Повисленье в это же время проникают и славяне-венеты, однако, судя по всему, они не могли занимать там значительную территорию и являться сколько-нибудь ощутимой силой.

Таким образом, местом, где могли обитать венеты-славяне как самостоятельная этническая группа около середины IV в. н. э., является область, охватывающая Припятское Полесье, бассейн Тетерева, южную часть междуречья Днепра и Десны, южную часть Верхнего Поднепровья (севернее Киева) и верхнее течение Немана. Юго-западная часть очерченной области действительно находится на прямой линии между степными и лесостепными областями Северного Причерноморья, где господствовали готы, и Прибалтикой, где жили эстии-айсты.

При наложении этой этнокарты на карту археологическую оказывается, что области безусловного доминирования готов в общих чертах соответствует зона распространения классических памятников черняховской культуры (Тиханова 1957: 193–194; Артамонов 1967: 47–48), что на Волыни особенно сильно чувствуется влияние гото-гепидской культуры Повисленья, и что территории венетов IV в. н. э. соответствует зона, которая пока в одной своей части вообще не заполнена сколько-нибудь выразительными массовыми памятниками, а в другой части имеющиеся там памятники пока не объединены в достаточно отчетливые археологические единства. Мы не знаем, какие археологические культуры (или культура) были распространены во II–IV вв. н. э. в области, очерченной средним и нижним течениями рек Горыни и Тетерева, а также по обоим берегам Припяти в ее среднем и нижнем течении. Немногочисленные погребения, обнаруженные в отдельных районах этой территории и относящиеся к концу III–IV в. н. э., связывались Ю. В. Кухаренко с древностями гото-гепидского круга, но они не образуют здесь сколько-нибудь выраженного пласта археологических памятников[114]114
  В Северо-Восточном Полесье, в Верхнем Поднепровье и в северной части Среднего Поднепровья Л. Д. Поболем, В. Н. Даниленко и другими обнаружены многочисленные, датируемые ими II–V вв. памятники, однако отсутствие хороших публикаций и классификаций этих недавно открытых материалов не позволяет выделить среди них такую археологическую общность, которую уверенно можно было бы связать со славянами.


[Закрыть].

Рисунок 51. Размещение крупнейших этнических группировок славян и их соседей в 548–593 гг. н. э. Значение знаков – как на рисунке 46

6. Древнейшее зафиксированное событие в истории славян-антов. Первые признаки возникновения внутри славянского («венетского») массива племен отдельных достаточно устойчивых этнополитических группировок выявляются в опирающемся на готскую историко-песенную традицию сообщении о борьбе в конце IV в. остроготского рекса Винитария с некими anti (Iord. Get. 247–249), в которых, скорее всего, можно усматривать обособившуюся группировку венетов, возможно связанную союзно-данническими отношениями с гуннами и занимавшими некую область в пределах лесостепной зоны между Карпатами и Днепром, скорее в западной ее части. В пользу подобной локализации ранних антов-славян говорит и известное место из Origo gentis Langobardorum, где среди местностей, пройденных лангобардами во время их длительного движения из Германии на средний Дунай, называется Anthaib, т. е. «область антов». Анализ этого свидетельства позволяет полагать, что путь лангобардов шел через Повисленье на юго-восток, а затем на юг вдоль восточных склонов Карпат к нижнему Дунаю (как раньше двигались бастарны и готы, а позже анты и склавены) и что где-то около северо-восточных склонов Карпат лангобарды и прошли около середины V в. область антов. В пользу связи ранних антов с Карпатами говорит и относящееся уже ко второй четверти VI в. сообщение Прокопия, что из посланных в Италию к Велизарию вспомогательных отрядов гуннов, склавенов и антов (живших на левом берегу Дуная) именно анты «лучше всех других умели сражаться в гористых <…> местах» (Procop. Goth. II, 27; III, 22–23), чему они могли научиться, лишь находясь длительное время в предгорьях Карпат.

7. Древнейшее зафиксированное событие, в связи с которым назван этноним sclaveni, – это прошедшая около 512 г. миграция большой части герулов, которые, потерпев в Среднем Подунавье поражение от лангобардов и гепидов, решили вернуться в свою северную «прародину» и на пути туда прошли «через все племена склавенов», затем через огромную пустующую область, потом через земли варнов (Северная Германия), данов (Ютландия) и прибыли на остров Туле (Норвегия?) (Procop. Goth. II, 14–15). Представляется, что герулы могли пройти «все племена склавенов», лишь двигаясь сначала вдоль южных склонов Карпат на восток, затем вдоль восточных на север и далее через верхнюю Вислу на северо-запад. Однако вне зависимости от того, как конкретно представлять путь герулов, можно утверждать, что славяне-склавены около 512 г. в большом количестве населяли Прикарпатье, достигая на западе по меньшей мере верховьев Вислы (а возможно, и Одера). Любопытно, что примерно в междуречье Одера и Эльбы, где в начале VII в. славяне уже отмечаются как постоянное население, еще в 512 г. помещается некая «пустующая область». Создается впечатление, что зона грабежей и набегов, зона «обоюдного страха», как бы двигалась впереди волны славянской колонизации, по мере движения ее на запад (Godłowski 1970).

Хотя на территории Южной и Центральной Польши и обнаружены славянские памятники, суммарно датируемые VI–VII вв., однако пока что среди них мы не можем выделить какой-то археологический пласт, который, исходя из его собственных материалов, мог бы быть датирован временем около 512 г., т. е. концом V – первой половиной VI в. н. э.

8. Склавены и анты в Подунавье. Обычно весь VI в. рассматривается как единый и нечленимый этап в истории славян, тревожащих византийскую границу в Подунавье. Анализ источников, результаты которого в очень сжатой форме излагаются ниже, убедил нас, что история расселения придунайских славян в VI в. н. э. отчетливо делится на два периода.

Первый период охватывает промежуток от начала царствования Юстиниана (527 г.) по конец 540-х гг. В это время анты и склавены выступают на нижнем Дунае уже как значительная сила, а некоторые косвенные данные говорят о появлении их здесь уже в первой четверти VI в. И склавены и, подчеркиваем, анты живут в это время на левобережье Дуная, причем на первых порах анты выступают в столкновениях с Византией как более активная сила, нежели склавены. Союзнические отношения между склавенами и антами сменяются военными столкновениями, в которых анты терпят поражение. Военная активность склавенов на дунайской границе нарастает, и Византия начинает заигрывать с антами, предлагая им союзнические отношения. Однако антам не удается удержаться в Подунавье, и с конца 540-х гг. жителями левого берега Дуная византийские писатели называют только склавенов; с этого времени только склавены, без участия антов, продолжают нападения на византийские земли и колонизацию их. Основными источниками по истории славянства этого периода являются первые три книги «Истории войны с готами» Прокопия Кесарийского, писавшиеся в 545–551 гг. и сообщающие о событиях славянской истории не позже конца 540-х гг., а также «Стратегикон» Псевдо-Маврикия, «славяно-антский» экскурс которого явно опирается на источники, отражающие реальность второй четверти VI в. н. э.

Рисунок 52. Размещение крупнейших этнических группировок славян и их соседей в 594–700 гг. н. э. Значение знаков – как на рисунке 46

На левобережье Среднего и на обоих берегах Нижнего Дуная уже хорошо выявлена археологическая культура середины VI–VII в. н. э., связываемая со славянами, однако однослойные поселения или могильники, которые бы убедительно датировались первой половиной VI в., т. е. периодом совместного пребывания на Дунае антов и склавенов, пока что еще не обнаружены (или не выделены из общей массы материалов).

Размещение славян в начале второго периода (конец 540-х гг. – начало VII в.), выделяемого нами внутри «дунайского этапа» славянской истории, наиболее отчетливо зафиксировано около 550–51 гг. у Иордана (Iord. Get. 34–35). Начиная с конца 540-х гг. территория антского союза племен уже не достигает Дуная, а охватывает южную часть Днестро-Днепровского междуречья. В районе днепровских порогов и в южной части лесостепи отдельные группы антов, видимо, проникали и на левобережье Днепра, где их присутствие после разгрома кутригуров утигурами в 550–551 гг. отмечает Прокопий в наиболее поздней, законченной в 554 г. части своего труда (Procop. Goth. IV, 2–4). В этих же местах, как явствует из сообщения Менандра, их застают около 558 г. авары. В отличие от склавенов, анты поддерживают союзнические отношения с Византи-ей и враждебные – с аварами и с самими склавенами. При этом не надо забывать, что отдельные антские племена могли оставаться в Подунавье или вторгаться туда по наущению Византии. Видимо, о такой подунай-ской границе антов (как это явствует из сопоставления сообщений Симокатты и хроники Феофана), помогавшей византийцам в переправе на северный берег Дуная, и идет речь в рассказе об уничтожении «племени антов» во время византийско-аварской войны в Подунавье (Симокатта VIII, V, 13).

Соседи антов склавены к середине VI в. занимают все южные и восточные склоны Карпат до Нижнего Дуная на юге и Днепра на востоке, а на севере область их обитания достигает верховьев Вислы. Однако, поскольку сообщение Иордана о расселении склавенов и антов находится внутри этногеографического экскурса, повествующего лишь о «Скифии», западной границей которой и была Висла (Iord. Get. 30–37), постольку из его сообщения нельзя извлечь сведений о реальной северо-западной границе склавенов. Вероятно, она проходила западнее верховьев Вислы, в пользу чего говорят данные Прокопия о близком соседстве склавенов с жившими в области нижней и средней Эльбы варнами и о присутствии склавенов уже около 548–549 гг. на левом берегу Верхнего Дуная (Моравия и Южная Чехия) (Procop. Goth. II, 14–15; III, 35). В последней трети VI в. склавены (вместе с аварами) заселяют большими массами левобережье Среднего Дуная, переходят Дунай и селятся на землях к югу от него, а около 590 г. они зафиксированы как постоянное население на южном побережье Балтики (Симокатта VI, II, 10–16). Важно отметить, что территория, в пределах которой византийские авторы середины VI в. (Иордан и Прокопий) определенно помещают склавенов (Подунавье и земли, прилегающие с востока к верхней Висле), почти совпадает с той областью расселения словен до нашествия на них волохов, которую очерчивает «Повесть временных лет», – это Подунавье и, видимо, земли восточнее Вислы по Западному Бугу, где сидели словене-дулебы. С конца 540-х гг. склавены левобережья нижнего Дуная, вытеснившие отсюда антов, продолжают нападения на земли Византии, а с 578 г., после короткой войны с аварами, вступают в подчиненносоюзнические отношения с последними, сохраняя, однако, известную независимость, в отличие от склавенов Среднего Подунавья, полностью подчиненных аварами в последней трети VI в.

Для охарактеризованного выше периода славянской истории мы впервые имеем целый пласт археологических памятников, убедительно датирующихся второй половиной VI в. и более поздним временем. Это преимущественно открытые поселения, со слабо выраженным культурным слоем и жилищами-полуземлянками, а также могильники, состоящие из бедных инвентарем, безкурганных и курганных захоронений, совершенных по обряду трупосожжения. В Чехии, Моравии и Южной Польше (т. е. в чисто склавенской области) основным типом посуды является горшок пражского типа, в антской области восточнее Днестра – от-личные от пражского типа горшки типа Пеньковки, выступающие в двух вариантах, а на Балканском полуострове и в Молдавии – как горшки пражского типа, так и близкие к пеньковским, что, вероятно, объясняется тесным взаимодействием здесь в предшествующее время антов и склавенов, а также включением отдельных групп антов в склавенский союз племен.

Также к VI в. относят и чрезвычайно близкие чешским, польским и некоторым северо-балканским славянские памятники типа Корчак, занимающие лесное правобережье Днепра к югу от Припяти с центром в бассейне Тетерева. Однако заметим, что Иордан, в своем рассказе о событиях IV в. помещавший славян-венетов примерно в этих местах, в своей этнокарте Восточной Европы VI в. ничего не сообщает о пребывании здесь какой-либо славянской группировки. Более того, в его этнокарте VI в. имеется обычно не принимаемое во внимание указание на непосредственное соседство прибалтийских айстов со скотоводческим населением степей. Такое соседство, по ряду соображений, могло иметь место именно в Среднем Поднепровье и говорит о сильном продвижении балтов к рубежу V–VI вв. в южном направлении. Сведения Иордана подтверждаются археологическим фактом распространения на юг, вплоть до Среднего Поднепровья, и именно в V – начале VI в., характерных балтийских вещей с эмалями. Возможно, к этому же времени относится распространение в области между Горынью и Днепром по крайней мере части тех балтийских топонимов, которые выявлены здесь в последнее десятилетие. Так что ранние памятники типа Корчак либо были оставлены какой-то группой славян, о которой Иордану ничего не было известно, либо же эти памятники появились на Тетереве позднее середины VI в.

9. Уход части славян с Дуная на север. В конце VI в. обеспокоенная активностью славян Византия переходит в наступление. О событиях этого времени, видимо, рассказывала несохранившаяся глава «Церковной истории» Иоанна Эфесского (около 586 г.), имевшая знаменательное название – «О завоеваниях и опустошении страны славян». В 578 г. византийцы переправляют через Дунай аваров для нападения на славян, а к 594–602 гг. относится целая серия походов византийских полководцев Приска, Петра и Гудуина в славянские земли по нижнему и среднему Дунаю, приводящие к уничтожению и пленению больших групп славянского населения. Видимо, именно эти события, а также последовавшая за ними активизация романоязычного населения отразилась в русской летописи в виде рассказа о нашествии волохов на дунайских словен. Это событие хронологически помещено в летописи после расселения славян в Моравии и Чехии, что, по византийским источникам, произошло около середины VI в., и до нашествия болгар на дунайских славян около 670 г., т. е. отнесено к тому временному промежутку, к которому относятся победы византийского войска над славянами. Известно, что волохами (влахами) славяне и позднее именовали романоязычное население, так что под названием «волохи» нашей летописи следует подразумевать, с одной стороны, дунайскую византийскую армию, где в VI в. еще была распространена латынь и в составе которой преобладало романизированное население Подунавья, а с другой – само романоязычное население Балканского полуострова, которое после опустошительных походов византийско-дунайских славян частично заняло некогда принадлежавшие ему плодородные земли на левобережье Дуная. После удара со стороны византийцев, подвергаясь одновременно натиску романского населения, аваров и болгар, славяне значительными массами покидают левобережье Дуная, причем одни уходят на юг, расселяясь в пределах Византии, а другие возвращаются в свои древние «прародины» – в Повисленье и в лесные области Восточной Европы (Ляпушкин 1968: 13–15).

10. Некоторые выводы.

а) В результате анализа и сопоставления письменных и археологических источников мы пришли к заключению, что в I–IV вв. н. э. родиной основной массы еще единого славянства была южная часть лесных областей Восточной Европы (Werner 1971; Вернер 1972) где-то между Западным Бугом, средним течением Немана и Десной. Поскольку отчетливо выраженная граница по верхнему и среднему Западному Бугу между археологическими памятниками бассейнов Вислы, с одной, и Днепра – с другой стороны, отмечаемая для I–II вв. н. э., существует и ранее, с конца II в. до н. э., и поскольку пшеворская культура Повисленья и Поодерья I–II вв. н. э. (явно не славянская) является естественным развитием пшеворской культуры этих же мест конца II–I в. до н. э., постольку можно предполагать, что и в конце II–I в. до н. э. этническая ситуация была сходной, т. е. основная масса славян существовала восточнее Западного Буга. Однако это утверждение никак не может быть распространено на еще более раннее время и никаких определенных данных для уточнения местоположения так называемой прародины славян ранее конца II в. до н. э. нам обнаружить не удалось.

б) Пока что основным археологическим соответствием раннему славянству конца I – начала VI в. являются зоны отсутствия хорошо выделенных и датированных групп археологических памятников. Создается впечатление, что эти «зоны» не являются внутренне едиными и некоторые из них состоят как бы из двух частей – области, где археологические памятники чрезвычайно малочисленны или отсутствуют вовсе, и обла-сти, где археологических памятников (в основном поселений) довольно много, но в силу своей неяркости и сравнительно недавнего их обнаружения они не сгруппированы исследователями в достаточно определенные археологические единства, без чего очень трудно даже предположительно говорить о том, какие из этих памятников принадлежали древним славянам, а какие – балтам. Возможно, области первого типа соответствуют территории набегов расселяющегося славянства и отграничивают славян от соседних этносов, а области второго типа соответствуют территории более стабильного существования славянства. Любопытно почти полное отсутствие могильников в областях предполагаемого обитания славян. Не исключено, что ранние славяне, как и близкие им в культурном и языковом отношении некоторые группы балтов и «балто-славян», в отдельных случаях использовали некий археологически трудно уловимый обряд захоронения. Древнейшие славянские памятники, образующие отчетливые археологические единства, известны лишь с середины или второй половины VI в. н. э., однако отличаются внешней неяркостью культуры, бедны вещами и стали широко известны сравнительно недавно. В некоторых северных областях восточнославянского мира эпоха трудной археологической уловимости продолжается вплоть до VIII–IX вв.

в) Древнейшая славянская культура VI–VII вв. была впервые выделена на материале могильников, характерными чертами которых являются захоронения в яме или урне по обряду трупосожжения и керамика пражского типа. Многие исследователи пытаются искать славянские могильники более раннего времени, опираясь именно на эти два компонента раннеславянской археологической культуры. Мы не уверены, что поиски в этом направлении приведут к положительным результатам. Напомним, что в пеньковской культуре VI–VII вв., распространенной в южной части лесостепной, а также частично в степной зоне от Поднестровья до Поднепровья и принадлежавшей в основном антам, т. е. той славянской группировке, которая была наиболее тесно связана с Восточной Европой – родиной славянства I–IV вв., керамика пражского типа почти не встречается, и пока неизвестны крупные могильники.

г) Обычно важным моментом раннеславянской истории считается процесс расселения славянства в разных направлениях из некоей «прародины», постоянно и сплошь населенной славянами. Проведенное исследование склоняет к мысли, что в жизни основной массы славянства в конце IV – начале VII в. не меньшее значение имели массовые переселения, когда славяне могли не только осваивать новые, но и покидать старые области обитания.

11. Гипотеза. Около рубежа н. э. основная масса носителей общеславянского языка обитала в зоне лиственных и смешанных лесов Восточной Европы в непосредственном соседстве с древними балтами. Весьма вероятно существование в это время таких групп населения, которые очень условно можно назвать «балто-славянскими». Во второй половине I в. н. э. носители общеславянского языка начинают двигаться на юго-запад, достигая в своих набегах Западного Буга и Верхнего Поднестровья. Отдельные их группы в конце II в. н. э. проникают в Прикарпатье, а возможно, и в Повисленье. Движение на юго-запад приводит к некоторому отрыву и обособлению предков исторических славян от северных групп балтов и «балто-славян». Это движение на юго-запад приостанавливается на рубеже II–III вв. начавшимся движением гото-гепидов и других германцев из Повисленья на юго-восток. В III–IV вв. основная масса славян существует где-то в пределах обширной зоны, включающей бассейны Припяти и Тетерева, восточное Понеманье, южную часть Верхнего Поднепровья и междуречье Днепра и Десны.

Бурная эпоха гуннского нашествия создает благоприятную обстановку для новой волны славянской миграции. Из единого славянского массива выделяется антская группировка. С середины V в. славяне занимают Южное и Среднее правобережное Повисленье. Именно здесь, а также, возможно, в Поднестровье, на Волыни и в Словакии в середине V – начале VI в. формируется славянская культура в том виде, в каком она несколько позднее выступит на широких просторах между Дунаем, Балтикой и Днепром.

Во второй половине V в. ожесточенная борьба германцев, гуннов и римлян в Подунавье приводит к временному истощению сил всех трех сторон. Наиболее сильная группировка германцев – остроготы – уходит из Подунавья на запад, гунно-болгарские орды возвращаются на восток, в Северное Причерноморье и Приазовье, а Восточноримская империя ограничивается пассивной обороной своей северной границы по нижнему Дунаю. И в это время (около рубежа V–VI вв.) основная масса славянства устремляется на Нижний Дунай, двигаясь на юг в основном вдоль восточных склонов Карпат, причем в авангарде этого движения находятся славяне-анты, а позднее ведущая роль переходит к группировке славян, известной под именем склавенов. Движение славян на запад и юг приводит к почти полному отливу славянского населения из северной части Среднего Поднепровья. Вслед за славянами в V в. н. э. на юг начинают двигаться балты, достигающие Среднего Днепра.

Благоприятные условия жизни в Подунавье (плодородные земли, климат, захват пленных и пленниц) приводят к своеобразному «демографическому взрыву» среди славян левобережного Нижнего Подунавья. Между склавенами и антами начинается борьба за землю, и потерпевшие поражение анты в основной своей массе покидают Подунавье. Начиная с конца 540-х гг. областью обитания большинства антских племен являются южная часть лесостепи и отдельные участки степи от Днестра до левобережья Днепра.

В течение VI в. склавены Подунавья и Прикарпатья в результате воздействия новой географической среды, взаимодействия с древним романоязычным (и иным) населением и контактов с Византией начинают приобретать новые черты в своей культуре, языке и общественной жизни, становясь как бы культурно-историческим ядром славянства. Начиная с 570-х гг. склавенов несколько теснят появившиеся в Подунавье авары, а в конце VI – начале VII в. начавшееся контрнаступление Византии и древнего романоязычного населения Подунавья приводит к переселению части славян на юг, в пределы Византии, а также к массовому отливу славянского населения в северном и северо-восточном направлении, в Повисленье и в лесную зону Восточной Европы. Движение из Подунавья в Повисленье, в свою очередь, вызывает частичный уход оттуда оставшихся там в VI в. славянских племен, переселяющихся как на восток (вятичи и радимичи), так и, возможно, на запад (полабские славяне, появляющиеся на Эльбе на рубеже VI–VII вв.). Активность движения на неприютный северо-восток, отраженная в нашей летописи как «расселение славян с Дуная», была в известной мере обусловлена тем, что подунайские славяне, вероятно, еще сохранили воспоминание о своей древней северовосточной «прародине». Для автора же «Повести временных лет» «словенами» были не носители славянского языка в современном значении этого понятия, а прямые потомки дунайских и прикарпатских склавенов-славян. Другие, периферийные по отношению к дунайским группы славянства (ободриты, полабские славяне, уличи, тиверцы, вятичи, радимичи) не причисляются летописцем к «словенам».

При возвращении на северо-восток дунайских славян встречали в Восточной Европе как балтское, так и остатки древнего славянского и «балто-славянского» населения, с которым пришельцы вступали в сложные отношения. Не исключено, что в результате этой сложной этнической ситуации сложилась такая группировка, как летописные кривичи, которых «Повесть временных лет» не причисляет к «словенам», пришедшим с Дуная, не объединяет с радимичами и вятичами, пришедшими из Повисленья, и в то же время не решается прямо отнести к неславянским народам, платящим дань Руси.

Эта эпоха расселения в северо-восточном направлении приходится на конец VI–VIII в. В южной части лесной зоны отражением этого процесса, возможно, является появление здесь около рубежа VI–VII вв. в готовом и сложившемся виде культуры Корчак, передвинувшейся, вероятно, из более западных (или юго-западных) областей; несколько севернее, в Верхнем Поднепровье и прилегающих областях, этот же процесс отражается в изменениях и перерывах культурных традиций, имеющих место в VII – середине VIII в. Известная стабилизация обстановки наблюдается лишь в конце VIII – начале X в., и лишь для этого времени на большей части территории Древней Руси известны достоверно славянские археологические памятники.