Текст книги "Ложный вакуум"

Лесса остро посмотрела на него. Сатир стало некомфортно от этого взгляда. Он попытался высказаться яснее:

– Но есть человек, которому не плевать.

Он отпустил Юлю. Та встала. Сатир сделал пару шагов вперед и продолжил, показывая на нее:

– Эта женщина хочет тебе добра. Она переживает за тебя как за себя саму. Поверь, я видел, как она на тебя смотрит. Ты важна для нее. Может быть, это и есть любовь.

Нижняя губа Лессы на мгновение задрожала, но та опомнилась и вновь стала непроницаемой. Она лишь странно посмотрела на Юлю. Может быть, он сказал для нее сейчас нечто новое, нечто непонятное. Наверно. Она много говорила сегодня про бессмертно-смертную бабочку, но не замечала поблизости желтеющий дуб. Девчонка видела его в воображении, но не в реальности.

– А ты? – она покосилась на Сатира. – Что скажешь ты о себе?

Ох. Девчонка умеет задавать неприятные вопросы. Сатир вздохнул, сделал еще один шаг вперед, сказал:

– Я не считаю тебя психопаткой.

Лесса сощурила глаза, всмотрелась в Сатира. Лоб ее стянулся в морщинках раздумья. Она бросила пренебрежительный взгляд на парочку клоунов, облизала свои острые зубы. Рука с оружием медленно опустилась. Девушка усмехнулась и бросила своим оппонентам:

– Не о вас-то я свои руки марать хотела бы!

Она развернулась и подошла к Сатиру чуть ли не в плотную. Сатир успел подивиться, что та ему ростом доходила до подбородка, однако сейчас его охватило ощущение, будто она наравне с ним, смотрит ему прямо в глаза. Лесса перевела взгляд на Юлю, выдавив из себя нечто совершенно неожиданное:

– Прости.

Ошарашенная та приблизилась к Лессе, приоткрыла рот, но не нашлась ничего сказать. Девчонка решила заполнить паузу.

– Только без сентиментальностей, пожалуйста. И! Ты мне не мать.

– Я понимаю, – кивнула Юля.

– Ну а ты… – начала Лесса, обращаясь к Сатиру, но запнулась.

– Я тебе не отец, – закончил тот.

Она с вытянутой ухмылкой закивала, после чего прошлась вперед, оставив позади своих товарищей. Развернувшись, вновь обратилась к Юле:

– Мы с самого начала пошли как-то коряво. Когда вся эта херь закончится, я уйду.

– Куда ж ты пойдешь? – поинтересовалась Юля, выглядя уже уверенно.

– Сатир ведь здесь не задержится? Так и я не собираюсь задерживаться. Пойду своей дорогой.

Послышалось копошение, хлюпание. Леня уже был на ногах, прикрывая сломанный нос. Юля уже была рядом с аптечкой в руках. Нос не выпрямили, однако кровотечение остановили. Юля действовала хладнокровно, словно выполняла пресытившуюся ей миссию. Ее резкие движения при укладке аптечки обратно в рюкзак указывали скорее на раздражение от своих действий. Сатир понял, что та играла для всех этих людей большую роль, нежели просто лидер. Наверно, она многих повстречала не в самые добрые времена в их жизни, повела их за собой, дав надежду на справедливость и взяв на себя ответственность за этих людей и несет до сих пор.

– Умойся хоть, – пробурчала та Лёне.

Она резко остановилась, всматриваясь куда-то вдаль. Сатир проследил за ее взглядом. Одинокая фигура плелась посреди улицы, остановилась и, как показалось Сатиру, сама всматривалась в их направлении. Вся группа затаила дыхание. Вполне возможно это был самый обыкновенный прохожий, однако это вызывало крайние сомнения, особенно учитывая происходящее поблизости. Да и район не был жилым. Это мог бы быть тогда какой-нибудь бездомный. Из-за угла появилась еще одна фигура, которая встала рядом с первой и также смотрела в их направлении. Они будто чего-то выжидали.

– Нам лучше пока не сталкиваться ни с кем. Полиция нас не заметит, а вот их может, – нарушила тревожное молчание Юля.

Она указала за угол и поспешила к нему. Однако не успела вся группа сделать и пяти шагов, как далекие фигуры резко двинулись к ним. Черт, они могли бы быть разведчиками, осенило внезапно Сатира. Все ринулись за угол. Сатир наткнулся на Шведа. Тот кивнул в сторону их нового пути. Там стоял еще один человек, словно поджидавший их. Сатир решил обернуться, чтобы проверить свое неприятное предположение. Вдалеке, в едва живом свете от уличного фонаря, к ним приближалась еще одна фигура. Их берут в кольцо. Сатир заметил, как Лесса держала наготове свое оружие. Швед, оглядываясь по сторонам, высказал недоумение, тревожащее в молчании каждого из группы:

– Они нас выслеживают…

– За мной! – с внезапной жесткостью голосе сказала Юля. – Лесса, помоги!

Лидер ринулся к ржавым массивным дверям, указав на замок. Лесса мигом выжгла затхлый замок. Остальные принялись открывать грузные двери, вросшие в землю, на месте которой когда-то был бетонная площадка. Двери поддавались с трудом, рывками собирая за собой черную смесь грязи и раздробленного бетона. Когда проем оказался достаточным для прохода, они бросили бьющие по слуху, громыхающие двери, чтобы протиснуться вслед за девушками. Оказавшись снова в полутьме, которую они совсем недавно покинули, мужчины принялись возвращать тошные двери в изначальное положение. Тьма их окутала.

– Что происходит? – послышался голос Шведа.

– Тсс, – прошипела Юля.

Зажегся свет, исходящий от перчаток Юли, который благодаря плавным движениям пальчиков менял свою интенсивность и направление луча. Она шла во главе группы, ведя ее в давно уснувшем здании, чьи окна были напрочь загрязнены, что их с трудом можно было отличить от стен. Лесса шла прямо за ней, Швед и Лёня держались рядом, Сатир замыкал процессию. Передвигались тихо. Сатир не мог распознать внутренности помещения, темные закоулки которого они на данный момент использовали в качестве укрытия. Логика лишь подсказывала, что группа снова в каком-то заводском помещении. Снова. Его уже начинает подташнивать от однообразной картины заброшенных цехов и складов. Он и не подозревал раньше, насколько огромен район, посреди которого скрывался штаб активистов. Процессия стала притормаживать. Они уже наткнулись на выход, как показалось Сатиру. Однако свет внезапно погас, оставив вокруг все ту же пресловутую темноту. Сатира начало охватывать нетерпение, однако послышалось тихо: «смотрите». Тьма стала прореживаться. группа стояла неподалеку от окон, закрытых то ли грязью, то ли краской. Глаза стали привыкать к скудному освещению, посреди которого послышалось собственное сердцебиение. Маленькая фигура Лессы приблизилась к одному из окон и внезапно нырнула вниз. Сатир кинулся вперед, но успел различить пригнувшуюся девушку. Он машинально нагнулся. Приблизился и спросил, что происходит. Лесса прикрыла свой рот указательным пальцем, призвав к молчанию, после чего указала на небольшой просвет на окне. Сатир осторожно посмотрел сквозь него и тут же отпрянул. Сердце стремительно забрыкалось в груди. Там снаружи были люди, около двадцати, плюс-минус. Они стояли плечом к плечу, смотрели прямо на Сатира. Так, по крайней мере, ему показалось, что смотрели прямо на него, может их взор был направлен прямо перед собой, у каждого. Возможно их гораздо больше.

Мысли хаотично проносились сквозь суженный разум Сатира. Снаружи собирались чипари, которые искали именно их. Монумент внезапно оказался перед его глазами. Он отмахнулся от этого противного его разумению образа, но мысль, вобравшая в себя все то, чего тот так старательно избегал последние сутки, прожигала его мозг. Они ищут именно его, потому что Метаразум этого потребовал. Грудная клетка сжалась, мышцы давили на легкие, затрудняя дыхание и причиняя болезненные ощущения. Их легко можно было проигнорировать благодаря ужасу, в который он вновь окунулся, который вновь стал фоном его присутствия в этом мире. Успокойся! Если он Сатира ищет, значит тот на правильном пути. Впервые с того момента, как оказался на допросе у Золотова. Какая же сладкая вера. Сатир заметил на себе странный взгляд Лессы, на что он вспомнил о своем дыхании. Задышал, сквозь боль. Отлично. Он схватил Лессу за руку и потащил за собой и, встретив остальных, отпустил ее, на что та ошарашенно сделала шаг назад. Он постарался как можно тише сказать Юле, которая озадаченно взирала на него:

– Нам нельзя здесь задерживаться.

Очевидная истина сорвалась с его губ, с которой никто бы не стал спорить, с уверенностью подумал Сатир. Однако за окном послышался какой-то шум, в мгновение ока переросший в треск и грохот. Стекло загорелось и посыпалось внутрь, ударная волна окатила всех с ног до головы, не оставив возможности стоять на своих двоих. Сатир поднял голову, всматриваясь в резко просветленное пространство. Кто-то снаружи бросил зажигательную смесь, решил он. И этот кто-то уже стоял возле раскрывшейся дыры, норовя запрыгнуть внутрь.

– Назад, суки! – гаркнула где-то поблизости Лесса.

Предупредительный луч пронесся над их головами, располосовав хлипкий потолок, который посыпался перед атакующими. Сатир был уже на ногах, когда Юля, призвав закрыть глаза, бросила к их ногам светошумовую гранату. Сатир едва успел зажмуриться, как свет пронзил его веки. Он резко развернулся от источника света.

– За мной!

Проморгавшись, он поспешил за расплывчатой фигурой Юли, но развернулся в поисках Лессы. Та хаотично тыкала лазером в направлении чипарей. Немедля ни секунды, Сатир схватил ее за руку и, развернув к себе ее ошарашенное личико, потащил за собой. Формы со временем стали принимать привычные, четкие очертания, которые стремительно сменяли друг друга. Скоро они наткнулись на выход – стеклянные двери, отделявшие их от свежего воздуха. Над их раскрытием не стали заморачиваться, разбив их подвернувшимися под руку трубами и лазером Лессы. На выходе они резко остановились. Колея чипарей живой стеной проходила вдоль улицы. Лесса выскочила вперед и направила на них свое оружие, пригрозив:

– А ну расступились!

Никакого ответа.

– Я вас нахер прожгу щас!

Снова тишина. Они смотрели вперед себя, словно только ожидая команды действовать. Лесса в недоразумении смотрела на оловянных солдатиков, не понимая, что делать дальше. Сатир обратился к ней:

– Не надо. Они марионетки.

– Что ты имеешь в виду? – дернула та головой.

– Разойдись!

Швед и Лёня с трубами в руках кинулись на живую стену. Те впервые отпрянули. Сатир, Юля и Лесса поспешили за ними. На противоположных сторонах улицы появились новые чипари, многократно увеличив их общее количество. Сердце екнуло. Они не нападали, позволяя проходить мимо. Внезапно послышалась сирена. Все подняли головы. Несколько полицейских аэромобов зависли над ними.

– Оставаться на месте!

Их не слушали. Юля кивнула товарищам, давая знак двигаться дальше. Они проходили миом расступившегося моря тел, которое затихло, будто перед бурей. Юля провела своих товарищей на противоположную сторону к очередным заброшенным дверям. Лесса все еще держала чипарей под прицелом, а Юля держала наготове одну из своих светошумовых гранат. Остальные принялись открывать древние двери, которые также, как и раньше, оставили в покое, как только просвет между ними был достаточен для того, чтобы пролезть. Когда все пролезли внутрь, Сатир выглянул наружу. Сотни глаз уставились на него, как дети, ожидающие разъяснения фокуса. Мгновение – они кинулись в его сторону. Они уже натолкнулись всей своей массой на двери, заставив тех, кто находился по другую строну от них отшатнуться в ужасе. Металл заскрежетал, петли закряхтели, полицейские предупреждения заверещали с новой настойчивостью. Двери поддались. Они были уже внутри.

– Светошумовая! – гаркнула Юля.

Сатир зажмурился до боли в глазах. Когда же он их открыл, на него налетел ослепленный чипарь. Его руки хаотично метались из стороны в сторону, но крепко вцепились в одежду Сатира, как только наткнулись на него. Они оба упали наземь. За его спиной Сатир видел толпу ослепленных кукол, в хаотичном порядке растекающихся по свободной площади. Чья-то нога пролетела перед лицом Сатира и впилась носком в челюсть чипаря, прижавшего его к земле. Тот перевернулся и грохнулся рядом, схватившись руками за окровавленное лицо. Над Сатиром склонился Швед, подавая руку.

– Мы в расчете. Причем я сделал это намеренно, не случайно, – заявил тот, подтянув Сатира.

Не спели они опомниться, как на них накатила новая волна оживших оловянных солдатиков, повалив обоих теперь на землю. Послышался чей-то крик. Сатир пытался отбиваться, но его конечности со все большей действующей извне силой теряли свободу. Грудь сдавило. Глаза теряли форму окружающего пространства, липкий пот склеивал его с другими, не давая возможности провести границу между собой и ими.

– НАЗАД! – донесся до слуха Сатира истошный крик.

Луч света вспорхнул где-то над головой. Чипари бросили на него полное непонимания внимание.

– НЕ НАДО! – послышался чей-то надрыв.

Вспорхнул свет, прошедший, как показалось Сатиру, между всеми телами, слившимися воедино, но теперь получившими собственную форму. Давление стихло. Чипари начали рывками вставать и падать рядом. Послышался подозрительный запах жареного мяса. Сатир приступил расталкивать, с содроганием догадываясь, что произошло. Располосованные они поддавались с невероятной легкостью. Срезанный торс лежал на ногах Сатира. Тот с отвращением замер, не отводя расширенных глаз от наискось отрезанной части того, что некогда было живым существом.

– Вставай!

Перед глазами появилась расплывчатая форма. Чье-то лицо. Рука дернула его за грудь. Он поддался, оттолкнул механически ногами чужой живот, встал.

– Эй, посмотри на меня!

Юля схватила в свои ладони его голову, посмотрела прямо в глаза.

– Со мной все в порядке, – сказал он, отдышавшись.

Рядом стояли Швед и Лёня, смотревшие со страхом на Лессу. Та стояла, держа лазер в опущенных руках. Тяжело дыша и злобно щурясь на остальных чипарей, застывших перед группой трупов. Юля с дрожащей нижней губой посмотрела на нее, сказав лишь:

– Лесса, что ты натворила?

Заприметив на себе всеобщее внимание, она выпрямилась. Прежде чем та успела сказать хоть слово, с улицы донесся шум. Клейкая масса посыпалась на головы чипарей. Полиция поняла, что произошло внутри. Окна разлетелись на мелкие осколки. Внутрь начал проходить газ.

– Бежим! – гаркнула Лесса.

Чипари ринулись за ними, следуя по пятам. Сзади раздавался грохот от столкновения их со стенами и непонятными механизмами. Газ затвердевал при малейшем соприкосновении с движущимися объектами, которые падали, но по ним проходились другие. В какое-то мгновение Сатир заметил, что они вышли в иное помещение с кучей развилок. Юля указала путь, по которому все последовали. Внезапно до Сатира дошло, что кого-то не хватает. Он обернулся и увидел, как Лесса что-то прилепляет к стене прохода, в который они только что проскочили, кинулся было к ней, но та наставила на него оружие.

– Прости, – горько сказала она. – Я пыталась.

Она отскочила. Вспышка света, грохот, завал. Слизистая ротовой полости залипла в пыли, что стало тошно. К Сатиру подскочили товарищи. Они, будто не понимая произощедшего, смотрели на завал. Швед положил ему руку на плечо, сказал:

– Идем.

Глава 5. Кружева

Легкое, ажурное, здание, не скрывающее внутреннее функциональное строение, благодаря которому возможен широкий внутренний простор за неспешными гранями и остро-гладкими линиями, играющими роль украшения, скрыло в сумерках несколько теней, прошмыгнувшие с заднего двора. Внутри действительно, к удивлению Сатира, было просторно, несмотря на то, что это было некогда жилым зданием. Некоторые комнаты лишились своих границ во имя широких студий, посреди которых можно было разместить команду с оборудованием. Еще одно заброшенное место, пригодное для укрытия. Сатир уже успел привыкнуть к безлюдным улицам заброшенного района, обставленного шатающимися от любого ветерка заводами и складами. Этот райончик оказался не столь безлюдными, тая где-то между резными зданиями тихую жизнь.

Когда Сатир со своими товарищами переступил порог, его обдало залпом облегченного дыхания. Их уже заждались и думали сверяться со сводками с местных погромов. Позже выяснилось, что они не просто прибыли последними, но также оказались единственными, кому пришлось отбиваться. Юля принялась разбираться с организационными вопросами, выступая перед товарищами по борьбе, в то время как Сатир бросился в темный угол, где принялся просматривать новости. По всем каналам передавали одно и то же – погромы. Это могло бы быть рядовым событием сродни редким забастовкам, которые быстро сходили на нет благодаря нахождению взаимопонимания между властями и участниками акции. В этот раз никто не понимал, как урегулировать столь масштабное действие, если только не прибегнуть к грубой физической силе. Эта сила пошла в ход, когда появились первые жертвы. Среди многочисленных погромов, раскинувшихся по всему городу, таких насчитывалось только два процента. Сатир умудрился попасть в эти два процента. Он уже не мог удивляться совпадению. К тому же его напрягло крайне странное поведение чипарей, действовавших подобно единицам коллективного разума. Да и то, этот разум, кажется, только учится, словно ребенок наблюдал, как активисты проходили мимо, ожидая вмешательства полиции, но, поняв, что те не оправдают его ожиданий, ринулось за ними. Видит ли он их или же это сродни борьбе в его сознании? Как бы Сатир хотел избавиться от мыслей об этом. Он пытался.

Оно где-то снаружи. Ищет, наверное, его. Там же где-то Лесса. Сатир посмотрел на Юлю, раздававшую указания. Черт, как она справляется с этим? Швед и Лёня стояли рядом с ней, что-то пытаясь обговорить, но она методично тех игнорировала. Лёня принялся громко привлекать к себе внимание. Поднялся галдеж.

– Тихо! Тихо, прошу! – верещал Лёня.

Юля неодобрительно смотрела на того, но, видимо, у нее не было ни единого шанса. Толпа требовала объяснений. Кто-то усмехнулся по поводу его разбитого носа.

– Все мы нынче столкнулись с непредвидимыми обстоятельствами, из-за которых пришлось переместиться в это, хочу заметить, странное здание, – начал Лёня, когда толпа угомонилась. – Да и вообще весь город сейчас похож на психушку. Однако! Я говорю: однако, товарищи! Даже посреди всего этого безумия можно встретить большее безумие. И нам, к несчастью, это удалось, – он выдержал драматическую паузу. – Чипари принялись нас выслеживать и нападать, как будто они стая диких зверей. К несчастью также мы понесли потерю. Лессы с нами больше нет.

Послышались одинокие возгласы, выражающие недоумение. Но Сатир все же заметил, как при последних словах Лёни губы Юли дернулись.

– Постойте, постойте! – снова заверещал Лёня. – Все это говорит только о том, что нам следует действовать на сей момент гораздо осторожнее.

Гораздо осторожнее, передразнил того Сатир. Наверно и стоило бы с ним согласиться, но сатиру было совсем не до него. Его не отпускала мысль, что он мог бы вернуться за Лессой. Прямо сейчас. Его ведь ничто больше не задерживало. Он может покинуть в любой момент это здание и этих людей, чтобы отправиться инкогнито туда, где всегда мечтал быть кем-то. Эти мысли нарушил Швед, внезапно выросший перед ним.

– Я знаю, о чем ты щас думаешь, – заявил он, нависая скалой, за которой скрывается солнечный свет. За его спиной громыхала деревня, скрытая от цивилизации.

– Правда? – попытался сыронизировать Сатир, но почувствовал, что это слабая защита.

– Не прикидывайся, вот возьми.

Швед протянул ему бутылку пива. Он неохотно взял ее, думая, что именно таково его актуальное состояние. Спесь подсказывала о своей фальшивости лишь одним своим присутствием. Сатир глотнул и ощутил приятное жжение слизистой. С каждым глотком проще воспринимать окружение. Приятное тепло расплескивалось по кровеносным сосудам, создавая ощущение невесомости собственного тела. Швед в это время присел рядом. Деревня перемежевалась, ее куски срастались, сталкивались, наезжали друг на друга, расходились.

– Мне жаль, – Как бы невзначай заявил Швед. – Мне жаль Лессу. Она крутая девчонка. Я не думаю, что пропадет. Она могла повести тех безумцев за собой. У нее свой путь, а у тебя свой.

– Пытаешься меня спровадить?

– Поверь, я желаю тебе только добра. Но, оставаясь здесь, ты не сделаешь того, что задумал.

– Я ведь даже не сказал толком, что задумал.

– Хочешь сказать, что то, что произошло с нами совсем недавно не странно? Как только ты появляешься, происходит какая-то херня. Не скрою, что меня это напрягает. Я не могу понять всей этой цепи событий, но чуйка мне подсказывает, что все это происходит не просто так. Какой бы сумасшедшей не была Лесса, она умела рисковать, хоть и не видела никаких границ. Я думаю, что последние события за все время, что я нахожусь среди этих вот любителей справедливости, – он окинул небрежным кивком деревню, – это огромный прорыв. Наконец-то происходит хоть что-то существенное. Наша борьба вышла на другой уровень. Я думаю… Верю, что ты расшевелишь осиное гнездо, чтобы хоть что-нибудь изменилось. Лёня может говорить об осторожности, но ее всегда мало.

Над плечами повисло по духу, нашептывающему на ухо Сатиру как ему лучше поступить. Он внезапно почувствовал себя неловко от подобной картины.

– Не принимай слишком близко, – добавил Швед, заметив выражением лица Сатира. – Ты мне до сих пор не нравишься, но это не значит, что не можешь быть и полезным.

– Спасибо. Обнадежил, – сказал Сатир, ощущая головокружение.

Его собеседник многозначно покачал головой, встал и пошел в глубь раскачивающейся деревни. Сатир остался один. Вновь. Хотя, наверно, он и не переставал быть один. Однако именно сейчас он стал осознавать, насколько устал. Не спеша активисты принялись отмечать то, что все они здесь собрались. Им ничего и не оставалось больше. Они теперь заложники этого места. Отсюда они смогут только наблюдать за тем, что творится в мире, от которого сами отказались. Люди превратились в конце концов в точки, заполонившие нечеткий фон поскрипывающего, отдающего желтизной света. Сатир не заметил, как оказался рядом с одной из точек, в которой запоздало признал Юлю, которая сидела на помпезной софе, видно, доставшейся ей вместе с этим зданием. В руках была бутылка хмельного напитка. Он протянул ей тарелку с жаренными куриными крылышками, которые магическим образом появились в его руках, которые, оказывается, он уже приличное время уминает. Девушка посмотрела на него пустыми глазами.

– Спасибо. Я не хочу.

– Не глупи. Мы прошли через такое, что я более, чем просто уверен, что голодна. Когда ты в последний раз ела?

Она смутно взглянула на тарелку с крылышками, осторожно взяла одно, надкусила, принявшись медленно размусоливать жалкий кусочек. Сатир дернул опьяненной головой и плюхнулся рядом с ней.

– Я ведь сначала подумал, как же ты держишься. Удивлялся. Теперь вижу, что никак в себя не можешь прийти, – сказал тот, ища глазами ее лицо.

– Она сделала свой выбор… Она большая девочка. Жизнь продолжается, – ответила та.

Стандартные фразы не подействовали на Сатира успокаивающе. Он понимал, что они также и Юлю не умиротворяли.

– Да брось ты. Мне ведь она тоже понравилась. Горевать, грустить – это нормально.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Ну, – потянул Сатир в поисках подходящих слов, которыми он мог описать собственные переживания. – Ты знала, что у нее было лазерное оружие с собой?

Юля округлила глаза, скривив уголки рта. Она раздумывала некоторое время. Сатир же ждал. Отведя глаза, девушка все-таки сказала:

– Я подозревала, что у нее есть что-то опасное. Но я и подумать не могла, что…

Она вновь замолчала.

– Скажи, а откуда у тебя светошумовые гранаты?

– Она связала меня с продавцом… Черт, я пришла в восторг от ее возможностей и связей на черном рынке. Я видела многое, но, конечно, не решилась на смертельное оружие, это не для меня, она же запросто могла выпалить и из чего-нибудь похлеще, словно яростный дракон на пепелище армии, пошедшей на нее войной…

Бутылка зависла в воздухе. Рука не тянулась дальше. Сатир слушал, как Юля воспылала в своей огнедышащей речи. Возможно, они с Лессой не такие уж и разные. Просто кто-то позволял себе безумие, а кто-то шел к власти. Сатира самого покорежило от этой мысли. Он как-то с трудом признавался себе в том, что видит в девушке напротив того, кого прельщает власть. Это же нормально, точно также, как и грустить, уверял он себя. Но ему тут же вспомнилось то, как его откапывали из-под горы располосованных трупов, от чего передернуло. Юля не заметила, продолжая говорить про Лессу, познакомившую ее с греховным миром. Потом же случилось непредвиденное.

– А потом я увидела, с каким куражом она сделала это.

Юля замолчала. Без комментариев было понятно, что она имела в виду.

– Она убила их, – сказал Сатир, решив, что эти слова могут закончить начатое Юлей.

Уголки рта девушки упали, глаза заблестели. Она бросила едва тронутый кусочек фаст-фуда обратно в тарелку, а бутылку пива поставила на пол, наклонилась вперед и закрыла лицо руками. Сатир нагнулся к ней, взял за плечи и подтянул к себе. Она прильнула к его груди, не переставая всхлипывать.

Прошло какое-то время. Посреди балагана, который их окружал, затрепетало что-то близкое между двумя людьми. Сатир с закрытыми глазами прислушивался к ней. Ему было сейчас хорошо. Юля не плакала, но и не спала, о чем говорило ее напевание. Черт, он и забыл, каково это – быть с кем-то, внезапно вспомнил, что снаружи все еще царит хаос, который чинит ужас, паразит, грызущий нервы. Юля открыла глаза и отстранилась от Сатира.

– Спасибо, – прошептала она.

Сатир улыбнулся, но та добавила:

– Все еще намереваешься сделать то, что хотел?

– Да, – кивнул он.

Сатир осмотрел толпу хиппи, развернувшую посреди студии городок свободы. Они расслаблялись, ели, пили, смеялись, спорили, спали в непонятных позах. Он задался вопросом, что было бы с ними, повстречай они то, что бросилось на него сегодня. А если бы они знали причину этого кошмара? Он перевел взгляд на Юлю, которая серьезно взирала на него в ожидании ответа.

– Ты действительно хочешь им добра? – спросил Сатир.

– Конечно!

– Тогда я должен, просто обязан сказать… не иди со мной. Я знаю, что это было твое условие, но последние события показали, что это не самая хорошая идея…

– Я достаточно взрослая, чтобы принимать решения.

– Нет, ты не поняла! Просто дай мне угол, и я уйду.

– Это ты что-то не понимаешь, Сатир, – покачала та головой. – Я знаю… хотя нет. Давай на чистоту. Мне кажется, ты знаешь больше, нежели говоришь. Может быть, у тебя есть некие соображения относительно того, что произошло сегодня?

Голова все еще была мутной, но ужас встряхивал его с новой интенсивностью. Он приблизился к Юле, чтоб прошептать:

– Я сам не понимаю до конца все это. Поэтому я и хочу проникнуть на свою экостанцию. Инкогнито. Чтобы посмотреть, нет ли там чего-то странного.

– Странного? Да сегодня была масса странностей!

– Прошу: будь тише. Можешь представить, что есть некое существо, смотрящее на тебя откуда-то сверху, хотя нет. Оно живет благодаря тебе, но всегда больше чем ты, поэтому ему открыто больше, чем тебе.

– Ты сейчас мне говоришь про концепцию бога что ли? Да у нас экосистеме поклоняются больше, чем древним мифам, следящим за каждым твоим действием и дающим плюшки за добрые поступки и уголь – за плохие.

Ну да, она права. Сегодня мало верующих. Гораздо больше поклоняются экостанциям как защитникам жизни на Земле. Позже появляются колонии. Они далекие от Земли, но к ним стремится, как думал раньше Сатир, каждый. Планеты как древние боги, только безымянные, так как все знают об их материальности. И с ними нет никакой возможности поговорить.

– Боюсь, все несколько сложнее, – проговорил он. – Я должен тебе кое-что сказать.

– Ну уж постарайся.

– Я не рассказал тебе… Я умолчал кое о чем… что узнал от Столина.

– И о чем же?

– Проблема с чипарями может быть гораздо сложнее, нежели многие думают. Монумент исчез не по воле каких-то там террористов. Есть нечто большее, чем мы все вместе взятые.

– Э, что?

– Оно. Юля, ты видела все, что произошло на складах… оно просыпается и действует, чтобы поймать меня. Столин работал над этим. Точнее Гёдель. Он сказал, что это его любимое имя.

– Сатир… – Юля насупилась, сдвинула брови в размышлении. – Постой. Гёдель? Оно?

– Оно, Юль, оно. Не знаю есть ли у этой сущности какое-либо имя. Оно появилось впервые в университете, когда в последний раз от Столина, то есть Гёделя. Неважно. Подбросило мне пистолет. Я должен был скрыться с его глаз. Хотя есть ли у него хоть какое-то подобие глаз. Я хочу попасть на экостанцию, чтобы выяснить, было ли там что-нибудь странное. Настолько странное, что можно списать на внезапное ослепление всех сотрудников.

– Вот зачем ты с нами, – сказала Юля. Ее губы задвигались.

– Я не с вами и не против вас. Я лишь хочу предостеречь тебя от действий, которые могут привести к худшему развитию событий.

– Ты не беспокойся за меня. Я же сказала, что уже большая девочка. Ты все равно не сможешь уйти без меня. Угол у меня. Только я имею права администратора.

– Ты серьезно?

Сатир не верил своим глазам. Она смотрела на него вполне серьезно, зажав его в тугие тиски. Там снаружи он и шагу не сделает, как его обнаружат, и оно будет рядом, сразу.

– Зачем тебе это? – устало спросил он.

– Виноват Мартин или нет, я хочу вытащить его. А уж после того, что ты рассказал, мои намерения только больше утвердились.

Внезапно рядом возникла молодая девушка с розовыми волосами, подпрыгнув на своих тоненьких длинных ножках. Она протянула руку, сказав:

– Это сейчас по всем каналам.

Юля протянула руку в ответ и, вернув к себе обратно, включила на своей ладони экран. Сатир был достаточно близко, чтобы расслышать, как ведущий новостей говорил, что в городе объявили чрезвычайное положение, власти решили ввести армию. Объявляется комендантский час.

– Спасибо, Мелисса, – улыбнулась сдержанно Юля в ответ девушке с розовыми волосами. – Думаю, это должны узнать все.

– Хорошо.

Девушка, подпрыгивая, выскочила на самое видное место, чтобы сделать объявление. Послышались недовольные вздохи, ворчания. Первым высказался Лёня, нос которого уже был выправлен и казался нетронутым ранее.

– Хах, они уже не такие умные!

Позер, плюнул Сатир в уме. Юля же обернулась к нему. В ее взгляде сверкнул холодный огонь, выплеснувший жесткие искорки между ними.

– Вот теперь ты и подавно шагу не сделаешь без меня, – хладнокровно сказала она.

Сатир встрепенулся. Такого резкого изменения он никак не ожидал. Ему более вероятностным представлялась потасовка посреди этих свободолюбивых хиппарей, нежели такая ловкость в эмоциональном пилотировании Юли. Да, он совсем ее не знает.

– И я никак не смогу тебя отговорить? – бросил он, понимая безнадежность в собственном голосе.