Текст книги "Ложный вакуум"

– Звать меня Степан, – говорил худой, не оборачиваясь и вертя лазер в своих руках.

Он шел быстро, поэтому Сатир едва поспевал, к тому же руки уже начинали тяжелеть. Степан остановился посреди грязной прихожей, заваленной строительным мусором, от которого уже начинало смердеть, и обратился к домофону, позвав Потного. Ему ответил сиплый голос:

– Ты че, пришибленный?..

– Эт ты пришибленный, а у меня тут гость особый. Скажи Шефу, что Лесса здесь. И это… Ей б лекарь не помешал…

Лифт тут же открылся, окинув тонкую часть прихожей желтым светом.

– Давай, побыстрее, – замахал рукой Степан, пропуская Сатира вперед.

Он зашел последним, нажал на кнопку, после чего двери закрылись и лифт тронулся. Лифт кряхтел и расшатывался, угрожая в любой момент рухнуть. Степана, кажется, это ничуть не волновало. Тот лишь исподлобья глянул на Сатира, тяжело дышавшего ртом, и назидательно сказал:

– Это правда, что ты говорил слово… – он перешел на шепот: – Плюш?

– А, ну да.

– Херово, братец. Не говори его больше. Никогда. Шеф тебя по головке не погладит. Не любит он его. А лучше вообще молчи.

Двери раскрылись. Они вышли в светлый коридор, которому не помешало бы затемнение, чтобы не видеть почерневших стен, измазанных также какими-то выделениями, о которых не было никакого желания узнавать подробностей. Сатир просто следовал за Степаном, проведшим его к стальной, двери в которую он постучал трижды. Открылось окошко, в которое Степан сказал, чтобы его пропустили. Дверь охнула. В четверть толщиной она с усилием прошла перед глазами Сатира, вызвав мысль, что, вероятно, все помещение, в которое ему предстояло зайти, представляло собой плотный стальной сейф. Видимо, хозяину есть, что скрывать в нем. Внутри на удивление приятно пахло, и этот контраст ударил Сатиру по обонянию, что аж голова закружилась. На стенах же стонали похотливо алые с золотыми витиеватыми линиями обои, которые можно было причислить к антиквариату. Сатир за этим представлением не сразу заметил стоящего рядом парня крепкого телосложения, что было заметно за облегающей его мышцы одеждой. Однако сейчас он обеспокоенно смотрел на девушку в руках Сатира.

– Лекарь где? – буркнул Степан.

– Ща будет! – закивал головой парень в ответ. По сиплому голосу можно было догадаться, что перед ними стоит Потный. – Вон он.

Он кивнул в проход. Там старик в мешковатой одежде перетаскивал свои одряхлевшие ноги. Его седые усы подергивались от старательного дыхания, которым тот поддерживал свою жизнь, а редкие волосы плавно колыхались от малейшего движения, которым он заставлял перемещаться свое тщедушное тельце. Старик не успел дойти до них, как Степан указал гостю на ярко-алую софу у стены. Сатир положил осторожно Лессу на нее, приложив дополнительные при этом усилия, чтобы разомкнуть ее руки на его шее. Обернувшись в ожидании старика, он обнаружил прямо перед собой пепельные усы. Старик буркнул что-то, что Сатир расценил за требование отойти. Отодвинувшись в сторону, он дал тому пройти, после чего, к удивлению Сатира, старик с кошачьей проворностью оказался у Лессы. Не оборачиваясь, тот сказал:

– Что стоите тут, истуканы? Идите погуляйте. Больше пользы будет.

В прихожую внезапно вышел еще один человек, высокий, крепкого телосложения, с кирпичным лицом, которое расплылось в нежной улыбке, как только тот увидел девушку. Подскочив к софе, на которой она лежала в бессознательном состоянии, он резко остановился перед доктором, сказав:

– Так, значит, правда! Олеся…

Он нагнулся к доктору, с тревогой взирая на Лессу. Ему тут же последовали слова старика, который не удосужился даже обернуться к тому, так как он и без того был занят осмотром пациентки.

– Она жива. Однако есть множество гематом, подозреваю внутренне кровотечение. Ее нужно положить в отдельную комнату.

– Здесь, у меня ее и положим. Че надо, док?

– Чтобы мне никто не мешал.

Человек этот явно походил на главного здесь, поэтому Сатир подумал, что это должен быть Шеф. Или как его там. Шеф встал, вытянувшись во весь рост, подозвал пару своих ребят, появившихся оттуда же, откуда вышел и он, и указал им на софу с девушкой. Те подхватили осторожно мебель и понесли обратно, откуда появились. Док последовал за ними. Шеф же повернулся к Сатиру, внимательно осматривая того.

– Ну и кто таков? – осклабился он.

– Сатир…

– Шеф, он принес ее, – сказал поспешно Степан и добавил, протянув лазер: – И это было у нее в руках.

– Она ж без сознания? Как она могла держать?

– Не знаю…

– Хм, может док че объяснит. Ну пройдем-с.

Шеф, взяв лазер в свою руку, походящую на медвежью лапу, повернулся и пошел в глубь бронированного помещения. Степан, нахмурившись, кивнул Сатиру следовать за ним. Он прошел по полутемному коридору, мимо нескольких закрытых дверей, к самой крайней, за которой оказался просторный кабинет. Посреди него стоял мощный деревянный стол, что указывало на наличие у хозяина либо огромных денег, либо колоссальных связей, чтобы достать столь древний предмет роскоши, за которым должен был бы вестись строгий уход. На столе располагались массивные золотые часы и несколько ручек, лежавших строго параллельно друг другу. Оглядевшись, Сатир заметил деревянный шкафчик, за стеклянными дверцами которого он увидел листы бумаги. Целую стопку. Под потолком же висела большая хрустальная люстра, благодаря свету от которой можно было все это разглядеть. Шеф прошел за свой стол, уселся в кожаное кресло, положив лазер прямо перед собой. Он заметил взгляд Сатира, что доставило ему горделивое удовольствие презентовать свое добро.

– Это настоящее дерево. Красное причем. Бумага хранилась, пылилась точнее, в разваливающемся музее, из которого его изъяли ловкие руки. И эти ловкие руки работают на меня. Стол же был под охраной правительства пару сотен лет, а потом его вытащили мои друзья. Эта гладкость под руками, ощущение тяжести мягкого дерева, прелесть. Прелесть, которая требует тщательного ухода за собой. В моем кабинете поддерживается постоянная температура и влажность. Также приходится сканировать регулярно молекулярную структуру. Хотя что это я? Присаживайся.

Он указал на стул поодаль от его роскошного стола. Сатир проковылял к нему и уселся с тяжестью, которую заметил Шеф.

– Ты выглядишь довольно-таки усталым. Есть хочешь?

Сатир кивнул.

– Степан, притащи чего-нибудь.

Степана след простыл.

– Что произошло? Вы что, попали в одну из этих демонстраций?

Сатир вновь кивнул.

– Знаешь, Олеся ведь здесь его и приобрела, – полушепотом сказал Шеф, поглаживая лазер.

Какая неожиданность. Сатир все больше сомневался в том, что она сказала ему адрес своего дома. Она сказала ему адрес какого-то уголовника, у которого та приобрела свой лазер. При чем он отзывается о ней как-то слишком нежно, даже врача вызвал, хоть тот и похож на фрилансера. Поэтому Сатир спросил:

– Кто она вам?

– А она что, ничего и не говорила про меня? Как же ты попал сюда?

– Нам обоим нужно было убежище. Единственное, что она сказала, – этот адрес, да найти…

– М, кого? – глаза Шефа сверкнули.

– Вас.

– А-а-а, прям так и сказала: найди его?

Сатир решил не дразнить медведя. Однако он не находился, что ответить.

– Правильно делаешь, что молчишь, – сказал Шеф наконец-то. – Иногда стоит и промолчать.

Прямо-таки внезапная проверка, о которой заявляют только после ее окончания. И не приведи господь, если ты ее провалишь. И не важно, что правила здесь чужие. Мало ли что там в голове творится у этого бандита.

Тем временем появился Степан с небольшой коробкой в руках, которую протянул Сатиру. Взяв ее в руки, тот увидел, что в ней было мясо, копченное, не синтетическое. Да, теперь он мог позволить себе ужин за деньги, которыми тот мог бы купить себе домик в хорошем районе. Тогда какого черта этот Шеф проживает в таком захолустье? Он вполне мог бы себе позволить виллу с виноградниками. Наверно. Сатир не мог вспомнить, сколько осталось виноградников в частном владении.

– Ты ешь, – сказал Шеф.

Сатир откусил. Может быть это был удар по его вкусовым рецепторам новизной, а может быть просто голод. Парень с жадностью принялся отрывать нежное мясо от костей, проглатывая кусок за куском. В это время Шеф сидел напротив него и смотрел на чревоугодие с улыбкой на своей кирпичной физиономии. Когда Сатир закончил, Степан забрал у него из рук коробку и дал бокал темного вина. Виноградники. Кто знает, может где-нибудь в подвалах этого здания проложено целое поле, на котором выращивают игристое золото. Сатир осушил бокал до дна, вновь позабавив хозяина, который столь любезно приютил его, не забыв при этом накормить. Как-то не вязалось в голове у Сатира представление медведя, ведущего незаконный бизнес в самом опасном районе города, с имиджем порядочного хозяина. Наверное, правду говорят, что первое впечатление обманчиво. Пустой бокал также был забран Степаном.

– Ну что? – произнес Шеф, смотря на него поверх сомкнутых подушечками пальцев рук.

Что ну что?

– Спасибо, – сказал Сатир.

Да, он насытился, хоть и не ожидал такого радушного приема. Но что-то ело Сатира изнутри, когда ловил на себе взгляд Шефа. Казалось, тот его оценивает, сверяется с каким-нибудь внутренним ценником, разделяя уже его тело на части, смотря, какие подороже. Помпезный кабинет превратился в комнату молчаливых пыток. Так могло бы, наверно, долго тянуться, однако, вошел Степан, а за его спиной ковылял доктор. Шеф мигом отреагировал всем своим вниманием по отношению к седовласому лекарю, вскочив на ноги. На мгновение Сатиру показалось при этом, что сейф, внутри которого они все располагались, дрогнул.

– Все в порядке, – медленно проговорил доктор. – Девушка крепкая. Ей только покой сейчас нужен.

– Что с ней вообще, док? – поинтересовался озабоченно Шеф.

– Не могу говорить точно, но смею предположить, что она побывала в драке да под завалом. Она была на одном из этих представлений?

– Да, я вытащил ее оттуда… – начал Сатир, но словил на себе тот же пробирающий до дрожи взгляд Шефа.

– К ней сейчас можно? – спросил Шеф.

– Она сейчас спит. Лучше не стоит.

– Спасибо, док, даже не знаю, как тебя отблагодарить.

– О, все вы знаете. Как обычно.

На этих словах доктор, пожав руку Шефу, развернулся и заковылял к выходу в сопровождении Степана. Сатир вновь остался наедине с человеком, которого мог, наверное, называть Плюшем только один смертный.

Шеф взял в руку лазер и, покрутив его немного перед глазами, обратился к Сатиру:

– Знаешь, что это такое?

– Ага.

– Такое очень сложно достать, но еще сложнее ухаживать за ним. Это кустарная лазерная пушка, сделанная по несколько измененным чертежам оружия направленной энергии, взятого на вооружение нашей достопочтенной армией. К нему обязательно прилагается кобура с охладительной камерой для предотвращения перегрева. Может она еще найдется, хотя странно то, что Олеся позволила себе довести его до критической температуры. Вот видишь, барабан искривился? – он показал Сатиру сменный барабан, располагающийся выше спускового механизма. – Его следовало бы сменить, но если я его открою, то здесь может возникнуть неприятный запах сталелитейщиков, а также не хотелось бы приводить к пожароопасной ситуации, хоть все предметы в моем кабинете и защищены полем.

– Вы торговец оружием? – внезапно сказал Сатир.

– Да, – горделиво улыбнулся Шеф. – Если кому-то надо достать хлопушку, пожалуйста. Надо немного светошумовых гранат для эффектного отхода? Милости прошу! Хотите что-нибудь более экзотичное? ЭМИ-пушку, например? Раскошелитесь – она ваша. Ну а если вам пришло в голову что-нибудь совсем уж изощренное или что-то, что вертится на кончике языка, но вы не можете точно выразить свою мысль, я подскажу, найду, продам.

При этих словах он вновь посмотрел на лазерную пушку в своей руке, да с такой нежностью, что невольно сразу становилось понятно, что все свое достояние он заработал на любви.

– А есть ли у вас что-нибудь, чтоб мозги чипарям портить?

На лице Шефа застыла кирпичная стена. Руки сдавили теплый металл оружия направленной энергии.

– Что ты об этом знаешь? – по-змеиному процедил тот сквозь зубы.

– То, что его у вас нет.

Шеф щелкнул предохранителем и наставил дуло лазерной пушки на Сатира. Опять, проскрипел тот в душе.

– Ты Сатир Иванович, известный террорист, – сказал Шеф, осматривая в прицел его лицо. – Про тебя уже все каналы трубят, да так, что оглохнуть можно.

– А вам то какое дело до этого?

– Какое?! Сюда чипари не суются отродясь. Не потому что им видите ли противно наблюдать за нищетой и помоями на улицах моего района, а потому что мы не суемся к ним, а они – к нам.

– У вас с ними договор? – удивился Сатир.

– Да, договор. Они, возможно, ожидают, пока мы сами тут все не передохнем, пока они там эволюционируют… к черту! Здесь все еще оплот человека, пока мы поддерживаем мирное сосуществование.

– Мирное сосуществование? – иронично произнес Сатир, смотря на лазерную пушку, нацеленную прямо на него. – Странное понимание мира, который закончится раньше, чем вы это поймете.

– А ты что ж предлагаешь?

– Оружие против чипарей.

– Так ты и вправду террорист.

– Ну да. А вы как будто и не слышали про Мартина Лэша?

– Слышал, – проскрежетал Шеф. – О нем много говорила Олеся. Ты что ж, заполучил его?

– Нет, – покачал головой Сатир.

– Тогда как ты это делаешь? – нахмурилось кирпичное лицо.

– А никак. Я честно говоря сначала подумал, что это ваших рук дело. Однако на данный момент вижу ясно, что вы только мечтаете его заполучить.

Дуло пушки опустилось.

– Олеся как-то сказала мне, что мечтает быть полностью свободной. Поэтому она и не приняла мое предложение.

А, так ты хотел под венец ее, вот что вас связывает, подумал Сатир.

– Я хотел тебя прихлопнуть только за то, что ты до нее дотрагивался. Но выгоднее было бы тебя сдать.

Дуло вновь приподнялось.

– Я все еще могу послужить вам…

– И как же, интересно?

– Я могу достать деньги.

– Хах. Можешь поработать даже лучше моих ребят?

– Да. Взамен я хочу получить кое-что из вашего арсенала.

– А ты наглый малый. Я тебя прямо сейчас сдам, и многие проблемы разрешатся. Например, я стану героем, который спас город от экологической катастрофы. Может быть мир и закончится до того, как мы это заметим, но я хотел бы еще нормально подышать воздухом, чтобы мои дети могли это.

Вот она, религия, сотканная из осколков прошлого. Он откажется даже от своей любви, пускай и извращенной, даже от власти, чтобы стать каким-то подобием мученика, принеся на строгие контуры монументального алтаря свою страсть.

– Хорошо. Я могу рассказать вам правду о том, что происходит на самом деле. Боюсь только, что вы вряд ли мне поверите.

– О, правду? То есть тебя оклеветали?

– Скорее я оказался не в том месте, не в то время.

– Придумай что-нибудь поубедительнее, прошу.

Сатир лихорадочно обдумывал варианты дальнейшего развития событий тем временем, как пытался заговорить зубы Шефу. Тот же явно тянет время, стараясь вытянуть из Сатира важную информацию, например, о Мартине Лэше. Чипари давно бы уже были тут, вызови он их. Нет. Он все еще интересуется способом воздействия на них, несмотря на свой трепет перед экосистемой.

– Если быть достаточно честным, то я собираюсь уничтожить всю систему экостанций, и для этого мне понадобится все ваше оружие, по крайней мере, взрывчатка, – выплеснул Сатир.

Глаза Шефа чуть не повылазили из орбит. Он заполыхал от гнева, приблизился к тому, но тут же остановился, сжимая губы.

– Вы не хотите меня сдавать. Ведь так? – ухмыльнулся Сатир, наблюдая за тем, как верзила, который вроде держал его на мушке, переминался с ноги на ногу, разрываясь между желанием разрезать поганца пополам благодеянием в сторону слепых покровителей.

– Ты прав, мне нужен Лэш, – проговорил Шеф внезапно спокойным голосом. – Но ответь мне на один маленький, на первый взгляд, вопрос. Каким боком ты дошел сюда? Твое лицо крутят по всем источникам. Тебя просто не могли не заметить. И да, я знаю про угол, но мне он не интересен. Да и не поможет он особо в такой щекотливой ситуации, как твоя. Зачем ты вообще явился сюда?

– Все очень просто, – вздохнув, сказал Сатир. – Мы все в опасности. Не только Лесса, хоть она и назвала этот адрес. Лэш, возможно, обладает знанием, способным остановить… зло, которое поглощает все на своем пути. А зачем вам нужен Лэш? Чтобы использовать его знания в качестве банального оружия?

– Зло, говоришь? – Шеф поводил своими пухлыми губами. – Знаешь ли ты вообще, что такое зло? Степан!

Степан появился рядом, словно никуда и не уходил, и по кивку своего босса стянул руки Сатира тугой резинкой и, ткнув его в спину чем-то, походящим на пистолет, заставил двинуться за громоздкой тушей Шефа. Тот прошел немного и остановился у одной из разукрашенных дверей. Сатир догадался по красному кресту на ней, что он предстал перед медпунктом небольшого государства. Шеф протиснулся в открывшийся бесшумно проход, за ним последовали Степан с Сатиром. В чистой белой комнате посреди мобильного медицинского оборудования, которым мог пользоваться каждый тугодум, включая Жорика, с которым Сатиру посчастливилось познакомиться недавно, находилась кровать. На ней мирно, под мерное тиканье приборов, подключенных к ее организму, спала Лесса. Ее раны были перевязаны, а гематомы скрыты под многочисленными повязками.

Шеф подошел к ней, нагнулся слегка над ней, словно прислушиваясь к ее дыханию, и направил оружие ей в грудь. Сверкающие глаза окропили Сатира. Руки дернулись, но резинка ответила, сжавшись и полоснув будто бритвой по его коже. В спину упирался пистолет Степана.

– Я долго ждал, – процедил сквозь зубы Шеф, смотря на Сатира. – Пора с этим заканчивать. Не надо слов про зло мне тут. Я могу рассудить, что есть что. Ты сам пришел сюда, и я не могу плюнуть на такую возможность… избавиться от оков. Олеся может и скажет мне про Лэша. Такая натура. Знаешь, о чем я думал в последнее время? Хех. Наш мир с чипарями хоть и хрупок да фальшив, но он есть. Исчезни они, исчезнем и мы. Ты – угроза всему, что есть в этом мире. И я не буду стоять в стороне, наблюдая, как все катится в тартарары. Стоять!

Предохранитель щелкнул. Сатир было дернулся вперед, но остановился, поймав на себе испепеляющий взгляд Шефа.

– Интересно и то, что ты попал сюда целехонький, а вот она нет. Может ты и умеешь… э-э-э… колдовать, скажем. Но мне кажется, что твои возможности ограничены. Так что стой там.

Сатир опешил, не веря своим ушам. Он знает про его способность? Называет это колдовством? Кажется, он не спроста тут главный. Шеф улыбнулся, заметив на лице Сатира страх. Его губы снова заходили друг относительно друга, подрагивая.

– Так, получается, вы с самого начала знали, что я… э-э-э… на что-то способен.

– Ты такой борзый, потому что можешь… мог. Теперь подерзи, попробуй, – проговорил холодно Шеф.

Сатир не нашелся, что ответить. Он стоял, соображая, как же умудрился попасть в эту патовую ситуацию. Тем временем Шеф сверлил его взглядом, сдавливавшим его грудную клетку. Промедление было подобно смерти.

– Вы верите в колдовство, но не верите в зло? – начал он новый круг.

– Отчего же не верю? Даже очень. Ты передо мной. Говори, как ты сделал это?

– Что? Заставил чипарей обезуметь?

Шеф оскалился и поводил дулом лазерной пушки перед лицом спящей Лессы. Откликается ли в ее внутренних мирах то, что происходило с ней в реальности, думал в этот момент Сатир.

– Прекрати! – воскликнул он в сердцах. – Ты прав. Дело в разработках Лэша. Ты ведь знаешь, что у чипарей коллективное сознание? То есть не совсем сознание, скорее бессознательное, которое во время сна объединяется…

– Да, я знаю про искусственные фильтры в их сознании, – Шеф прервал Сатира, однако с завороженным взглядом следил за речью Сатира. Кивком он дал тому знак продолжать.

– Все началось с монумента… ты знаешь, с его исчезновения. Символ их стойкости и тому подобное. Достаточно было лишь незаметно для всех убрать его, чтобы посеять в их тонкой организации смуту…

– И как же ты это сделал? Про угол мне можешь не заливать. Я уверен, что он тут ни при чем.

– Ну да, – протянул Сатир, поводя сцепленными руками в воздухе. – Хочешь знать правду? Что ж… Монумент утащили сами чипари. Они не знали, вполне возможно, до сих пор и не догадываются о том, что сделали. Потом они просто спятили от страха.

– А зачем же тебе все это? – недоумевал Шеф.

– Как? Ты еще ничего не понял? – ухмыльнулся Сатир. – Все также просто: я заставлю их бросить эту жалкую планету. Она обречена. Никакая система экостанций ей не поможет.

– Ты думаешь, что они начнут после этого срочную эвакуацию что ли?

– Ну да. Мне недавно совсем предлагали улететь на новеньком Сатурне.

– Что? – глаза Шефа сузились.

– О, еще одна новость для тебя! В правительстве есть лица, которые заинтересованы в этом. И я сними сотрудничаю. Они помогали мне все это время, но как видишь, нельзя хранить нечто подобное в секрете долго.

– Ты лжешь, – тихо проговорил Шеф, отводя взгляд в сторону.

– Подумай хорошенько. Я вижу, ты умный человек. Если б я хотел полного уничтожения, то применил бы оружие Лэша на полную мощность, чтобы все улицы были завалены трупами чипарей, как это было когда-то. Вместо этого на улицах сейчас вовсю идет истребление… не только лишних чипарей, но и лишних людей.

Шеф выпрямился, не сводя с Сатира полного презрения взгляда. Казалось, его только что облили помоями. Не веря своим ушам, верзила проговорил:

– Как ты можешь такое вообще говорить? Ты ведь понимаешь, что сознаешься в преступлении, по сравнению с которым моя деятельность – это детская забава?

– Ты продаешь оружие…

– Потому что оно всегда необходимо. А что будет, если некому его продавать? Что если никого не будет?

Верю, ибо абсурдно. Такие слова можно было бы применить к этому человеку, как думал Сатир минутой ранее. Абсурдно ли? За потоком разумных слов порой скрывается кромешная иррациональность, ведомая бог весть какими мотивами. За иррациональным поведением можно увидеть смысл. Казалось, одно постоянно преследует другое. Лесса была бы рада, наверно, поговорить на эту тему, не будь она прикована к койке. Шут, говорящий слова, и политик, выступающий на сцене, – все едино. Пытаясь что-либо понять, постоянно приходится оставлять за ареной мыслительных круговоротов остатки пиршества бытия, кости, с которых содрана последняя мышечная ткань, которые не принято замечать, пока они не начнут мешаться под ногами.

– Ты чудовище, – проговорил Шеф.

Сатир посмотрел на него пристально, затем на Лессу, с которой он все не сводил дуло лазерной пушки. Он сказал:

– И это говорит мне, если не ошибаюсь, единственный человек, которому она позволяет называть себя Олесей? Которого она называет Плюшем…

Под ребра внезапно впилось что-то острое, что Сатир чуть не закричал от боли, лишь скорчился в три погибели. Его тут же заставили резким движением выпрямиться. Над его ухом послышался злобный голос Степана:

– Завали хавальник! Ты совсем охренел?!

В это время Шеф, или Плюш, дико смотрел на него, готовый разорвать в клочья.

– Никто не смеет меня так называть! – рявкнул он, поймав взгляд Сатира.

– Никто, кроме нее, – отдышавшись и кивнув в сторону койки, сказал Сатир. – Но знаешь, есть еще одна причина, по которой ты меня не убьешь. Я это знаю.

Повисла щекотливая тишина, в которой раздавался тяжелый гул человеческого сопения. Шеф все никак не решался сводить прицел с Лессы. В его глазах застыл ужас, повредивший его волю. Казалось, что стоило ему перевести оружие с Лессы на Сатира, как тот потеряет абсолютно все, вплоть до почвы под ногами, до сейфа, в котором он жил, из которого не выходил, пожалуй, солидное время. Миру мир, но подавай безопасность по расписанию.

– Где-то в правительстве существуют силы, которые с тобой не согласятся, сдай ты меня им, – улыбнулся Сатир. – С другой же стороны, я нужен тебе живой, ведь только через меня ты можешь добраться до Лэша, который, как это ни прискорбно, в руках правительства. А в чьих именно руках? Моих или твоих врагов?

– Шеф, он начинает борзеть…

– Тихо, Степа, – пробурчал тот, не сводя глаз с Сатира. – Я тебя услышал.

– Да, Степа, тихо. А знаешь, что, Степа? Развяжи-ка мне руки.

Сатир протянул ошарашенному Степану скованные резинкой руки. Тот сначала вопрошающе посмотрел на своего босса и получив одобрительный кивок, хоть и сжатый сомнением, мягким движением распустил узел на руках. Сатир не успел рассмотреть, что именно тот сделал, каким движением он сумел снять хрупкие на первый взгляд оковы с его кистей. Все же он решил не тратить драгоценного времени и, растирая свои запястья, вновь обратился вниманием к Шефу.

Резкая боль внезапно пронзила его шею, в глазах помутнело. Шеф был, кажется, совсем рядом. Или ему почудилось перед отключением.