Текст книги "Ложный вакуум"

– Это память, в которой хранится тот мир, из которого я пришел, – сказал он, указывая на куб. – Его сняли в прошлый раз, чтобы заменить на другой, не поврежденный. Только после этого машины вновь начали идти через конвейер. Я периодически подключаю его к сети, пытаясь вызвать к жизни Юлю.

Уму не постижимо. Андрей обогнул стол, рассматривая куб. Гёдель может быть где-то там. Неужели он все это время ошибался на счет этого старика? Неужели он сам оттуда? Старик допустил ошибку, раз уж позволил Андрею оказаться здесь.

Он вытащил из-под куртки припрятанную металлическую трубу и размахнулся.

В глазах потемнело, но тут же загорелось тусклое красное экстренное освещение. По другую сторону стола, протянув вперед руки внутренней стороной ладоней вперед, стоял Сатир.

– Что ты делаешь? – проговорил он.

– Я собираюсь его уничтожить, – сказал Андрей, стискивая трубу в руках и ощущая, как ржавая крошка впивается в его ладони. – Я должен это сделать.

– Гёдель? Ты про него сейчас? Пожалуйста, не надо, – умоляюще говорил Сатир. – Юля. Она все еще там. Ты и ее убьешь.

– Я зашел слишком далеко… я могу все это исправить…

Да, это возможно. Он может вернуться к своей старой жизни, без бега по заколдованному кругу. Не вспомнит Гёделя, ничего не вспомнит. Ни этот мир, где он мог бы остаться, ни Сатира, ни Бегишева, ни Вишневского. Он вернется к Ане. Хотя, наверное, было бы правильнее сказать, останется. Черт, он мог бы подождать, выкрасть куб и отправиться с ним к какой-нибудь из аномалий наподобие той, что они с Францем видели ранее, чтобы бросить ящик Пандоры в неизвестность. Он никогда не увидит Гёделя. Возможно. Только здесь, только сейчас.

– Если ты хочешь исправить свою жизнь, то что останется у тебя? Всегда есть что-то, о чем приходится сожалеть, что хотелось бы исправить. Просто будет что-то иное. В этом ценность прошлого, каким бы оно ни было. Оно позволяет нам идти вперед.

Не решаясь ни опустить трубу, ни бросить, Андрей застыл на месте. Сатир тоже не решался шелохнуться.

– Я очнулся от кошмара… – говорил он. – Я должен был проснуться вместе с ней. Мы шли по мосту в полной темноте, а потом я очнулся. Один. Рядом были еще роботы, которые проснулись, но они не понимали меня. Они были пустыми оболочками. Я был в ужасе, потерян, одинок. Я просто хочу вновь увидеть ее.

Труба выпала из рук, задребезжала по полу. Андрей закрыл руками лицо и зарыдал. Сквозь пальцы текли горячие слезы. Как бы он хотел все это забыть. Но тогда что у него останется?

Зажегся обычный свет.

Он не может сделать этого.

Прибежали Бегишев и Франц.

– Что тут произошло? – говорили они.

Андрей оторвал руки от лица.

– Ничего, – проговорил он.

– Не обесценивай себя, – сказал Сатир.

Андрей всмотрелся в это матовое, исцарапанное, не выражающее ничего лицо, но крутящее колоссальные переживания где-то глубоко за этим шлемом. Живой.

Его отвели в комнату, переоборудованную под спальню. Там Андрей улегся, вновь переживая все то, что чувствовал в тот момент, когда готов был все уничтожить, как Сатир некогда свои проекции, но не сделал этого. Не сделал не потому, что не хотел повторять чужие ошибки, но потому, что признал свои.

Проснувшись на следующий день, Анлрей не спешил вставать. Вокруг все было нереально, он сам был нереальным. Он протекал меж предметов комнаты, которые его не замечают. Камера выросла до размеров, способных скрыть его от окружающих, отчего Андрей несколько раз ощупывал карманы в поисках розовых пилюль, однако, не находя ничего, вновь опускал руки вдоль тела, а иногда сворачивался в дрожащий комок, неспособный никоим образом уснуть.

Он вышел только, когда пришел Франц, чтобы позвать его на ужин. Кажется, тот заходил к нему неоднократно, но не осмеливался потревожить. Ужин, уже вечер. В столовой сидели все четверо. Бегишев рассказывал про охоту, как он выслеживает оленей. Та зверушка, которую Андрей и Франц видели в первый день, оказывается, называется зайцем. Они ели уже его. Вкусно. Андрей упал в постель и пялился в потолок. На следующий день он подошел к обеду. Каждый сподобился сказать ему, что у него ужасный вид. Это его раздражало, однако сам не возражал. Он вообще ничего не сказал. Бегишев показал устройство Франца, с которым тот попал сюда. Оно все еще было работоспособным. Франц сидел и пялился на свой инструмент, о чем-то глубоко размышляя, потом выскочил из комнаты, тяжело вздыхая. Кажется, он разочаровался в том, что его устройство тут и работает. Кажется, он хотел бы остаться. Но что он злится тогда? Он же может просто запрокинуть устройство куда подальше или отдать тому, кто мог бы им воспользоваться. Андрей нашел его снаружи, сидящим на крыше машины. Присев рядом, он смотрел на грустное здание в ореоле палящего солнца. Франц поражал его своим непоколебимым спокойствием до сей поры. Ему было важно узнать, почему он здесь, такой.

– У меня такое чувство, будто я не могу отказаться от него, – ответил Франц. – Будто это не в моей власти.

– Может… может быть, суть в не в том, что не можешь, а не хочешь?

– Что это вы имеете в виду?

– Скажи просто… я ведь только сейчас задумался, а зачем ты здесь?

Франц притих, но скоро ответил, опустив глаза:

– Это смысл… кто я без него?

– Странно, – протянул Андрей. – А я вот думал, что хорошо жить без борьбы. Я просто искал спокойствия.

– Да? – усмехнулся Франц. – И где мы оба сейчас?

Солнце клонилось. Они оба знали, что сами завели себя туда, где они прямо сейчас сидят. Когда солнце на горизонте выплеснул ввысь последний золотой луч, Андрей почувствовал, что существует в мире. Он понял, что должен сделать.

– Франц, кажется, я знаю, как мы можем оба выбраться из этой жопы, – сказал он.

Андрей попросил всех собраться в столовой, так как он хочет сказать что-то крайне важное. Когда все собрались, он начал:

– Господа, мы все здесь не случайно. Если короче, то я намереваюсь покинуть это место, однако намерен позвать вас вместе со мной.

Бегишев, сидевший, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, подался вперед и спросил:

– На кой же ляд?

– Ты, экс-капитан, – Андрей подчеркнул звание Бегишева, на что тот дернул головой, – будешь героем, который спас Империю, да что там Империю! Весь мир.

Тот в ответ хохотнул, отхлебнув вина.

– Даже, если я соглашусь на это, я буду таким же психом в их глазах, как и ты, Хомский. Я – расходный материал, да и только.

– Ты так говоришь, будто я предлагаю вести с ними переговоры.

Бегишев осекся. Его руки опустились на стол.

– Ты, Франц, получишь реальный смысл. Никакой претэтики, говорящей, что и как делать, – продолжал Андрей. – А ты, Сатир, получишь то, чего хочешь больше всего на свете.

Робот наклонился вперед в ожидании. Да, Андрей протянул немного время, чтобы сыграть на его нервах, а затем выпалил:

– Ты встретишься с тем, кто прямо может тебе ответить, как этого добиться.

Никто не смел сказать ни слова, ощущая напряжение, витающее в воздухе. Наконец заговорил Бегишев:

– Ты ведь имеешь в виду Гёделя? Не так ли? Как ты собираешься бороться с тем, кто знает все твои действия наперед?

– Ну, я дам ему то, чего он желает.

Глава 22. Конец прекрасной эпохи

Все бесило. Абсолютно все. Шнайдер не находил себе места, бегая с ЦУПа к Императору, который располагался не в лучшем настроении и грозился послать за Хомским команду головорезов, и обратно. Это была плохая новость для советника, который хотел бы создать тишину вокруг истории с неугомонным оператором. Ему хватило бы одного Урусова, но этот выкинул неслыханное! Да еще Леонтьев… Вот от кого не ожидал он предательства, так это от него. он никогда не ошибался в людях, всегда находил тех, кто готов был пожертвовать собой или бросить друзей ради себя. Но он поступил вопреки всем ожиданиям. Плевать на Хомского. Если он разыщет этого мелкого сукина сына, лично препарирует его. Черт, черт, черт! Была усилена охрана. Шнайдер лично проверил взвод специального назначения, распределил их обязанности и задачи. Без его ведома ни один оператор не мог с места сдвинуться. И это в принципе было хоть каким-то плюсом от сложившейся ситуации. Даже директор Института не мог что-либо предпринять без его согласия.

Было известно, куда подался Хомский со своим стажером, но соваться в такую даль было бы крайне глупо. Оттуда вернулись Ада Улыбина с этим консультантом. Он умудрился выбраться оттуда, ну как так-то?! Да еще он потерял одного из лучших своих людей. Твою-то мать! Ладно, сейчас самое главное на данный момент – укрепить свое положение в этом времени и сместить Императора. Тогда-то он покажет, кто тут главный.

ЦУП работал в усиленном режиме. Шнайдер наблюдал за спинами тех, кто следил за безопасным коридором, по которым должны проходить операторы. Все эти графики, цифры, диаграммы, – всего лишь инструмент контроля. У входа стоял боец в черном бронекостюме. Ничто не должно ему помешать.

Внезапно один из этих червей поднял руку, которой нервно закрутил в воздухе.

– Где господин Шнайдер?! – заголосил тот. – Срочно позовите…

– Да здесь я, болван!

Советник уже стоял рядом с ним. Он было подскочил на месте, но Шнайдер указал ему на монитор и сказал грозно:

– Что там произошло?

– Мы только что получили запрос на переход… не по расписанию… и введен идентификационный номер Франца Леонтьева.

Шнайдер рефлексивно выдохнул. Подумать только, рыбка сама в сети приплыла. Но лучше перестраховаться.

– Дать разрешение на проход в ГУ, его изолировать полем, чтобы ни одна муха не проскочила! Эй, ты, верзила! Мне нужны четыре твоих лучших бойца к ГУ со мной.

Его приказы молча выполнили. Через две минуты он уже стоял перед дверьми в ГУ в окружении четырех лучших бойцов взвода специального назначения в полном вооружении. Этот сукин сын должен иметь весомые аргументы, чтобы вернуться, иначе Шнайдер лично с него кожу живьем сдерет. В наушнике прозвучало: «Можно входить».

Двери разошлись, отворив большое пустое пространство, посреди которого особняком стояли четыре человека. Шнайдер с бойцами двинулся к ним, те пошли навстречу. Постой-ка, один из них какой-то неправильный. Вот Леонтьев, вот Хомский… даже он осмелился заявиться. Что-то не так. Они что-то задумали. Не, не пройдет. Зато четвертый кого-то напоминал. Боже, капитан Бегишев. Только вот, постарел, заполучил морщины. Лицо чистое, выбритое, но побитое временем. Что с ним произошло? Он каким-то образом нашел Хомского с Леонтьевым и заставил их вернуться? Ну, тогда капитан для него как-то мелковато.

– Здравия желаю, господин первый советник!

Капитан встал ровно, отдав честь. В его руке был какой-то древний пистолет, за плечом ружье. Из каких времен тот выбрался?

– Я привел тех, кто совершил преступления против Империи, – заявил Бегишев.

Лица у этих двоих, конечно, были подавленные, их руки свободны. Схватил их, значит. Что ж, посмотрим. Все равно что-то не давало ему покоя. Шнайдер приказал двоим бойцам проверить гостей на наличие оружия, забрать устройство, а заодно и реквизировать временно у Бегишева. На всякий случай. Тот как-то обомлел от недоверия, но повиновался. При нем еще нашли оружие направленной энергии. Больше ничего. Отлично.

– А это что такое?

Советник кивнул на четвертого.

– Это робот, – пояснил Бегишев. – Его память важна для нашего дела.

– Да?

Робот? Что еще за раритет? Ну ладно. Шнайдер приказал надеть наручники на гостей. Затем один из бойцов разложил стул, чтобы советник присел.

– Не устали с дороги? – сказал Шнайдер, положив ногу на ногу.

– Путь был длинный, – обеспокоенно с чего-то заявил Бегишев.

– Чего же так? Капитан, что с тобой произошло?

– Время, господин первый советник, время. Меня забросило далеко в прошлое… откуда я с трудом смог выбраться с помощью устройства, которым меня и забросили.

– Интересно, – почесал подбородок Шнайдер. – Что ты волнуешься, капитан? Ты выполнил сложную задачу, вернулся победителем.

– Скорее мне не понятно, почему нас не проведут в камеру, хотя бы…

– Камеру? Капитан, а есть за что сажать тебя в камеру? Вы здесь, потому что так безопаснее. ГУ огорожено полем, ни одно устройство не пройдет его. Прежде чем показать вас Императору, я хотел бы убедиться, что нет никакой угрозы для него.

– Угрозы? Какую угрозу могу нести я, господин первый советник? Я всю свою жизнь поставил на служение Империи, – заверил Бегишев.

– Капитан, чего ты нервничаешь? – Шнайдер подался вперед, широко улыбаясь. Он заприметил кое-что интересное. – Ты изменился, очень сильно изменился, капитан, и я говорю даже не про морщины. Я не люблю перемены.

Он демонстративно облизал свои зубы. Леонтьев и Хомский как-то исподлобья смотрели на него. Что это? Страх в их глазах? Нет, ненависть. Ну, хоть что-то. Это, конечно, не уважение, но они должны понимать, что он видит этих тварей насквозь. Шнайдер посмотрел пристальнее на Леонтьева. Он больше не допустит ошибки. Не в этот раз.

– Что же произошло с тобой, капитан? – сказал он, скаля зубы.

– Господин первый советник, – внезапно произнес Хомский подняв глаза на него.

– Ну наконец-то! – вырвалось у Шнайдера, чем заставил встрепенуться Хомского. – Вот и ты взял себе слово, а то капитану-то сказать уже нечего. Столько времени у него было, а он не смог придумать хорошей отмазки. Что вы затеяли? У вас есть еще какой-нибудь сообщник здесь? Ха, поэтому-то вы тратите мое время, – он только сильнее заводил челюстью. – Это Улыбина? О, вы могли бы так не смотреть на меня, Хомский? Вы же сдали себя сейчас с потрохами. Или нет, у нее на вас зуб, у вас на нее зуб. О, я читаю вас, как раскрытую книгу. А может вам помогает Гёдель? Чего так смотрите по сторонам? Не беспокойтесь, я перед нашей встречей приказал отключить камеры, а заодно, чтобы про нас не говорили никому больше.

О, у него даже появилась возможность как-то бросить тень на этого доморощенного консультанта. Он резко встал и направился к выходу, громко, не оборачиваясь, говоря:

– Я выяснил все, что хотел.

– Но вам действительно надо нас выслушать! – кричал Леонтьев.

Шнайдер остановился и резко обернулся на каблуках.

– Вас слушать я больше не собираюсь. По мне бы оставить вас здесь. Не давать вам никакого сообщения с внешним миром. А этот андроид или робот – это часть вашего плана? Что там у него внутри? Бомба или что-то поинтереснее? Ничего, я выясню это позже.

Он снова развернулся и резким шагом направился к выходу.

– Советник! – окликнул его Хомский. – Советник! Вы недооцениваете Гёделя.

Да что ж такое! Он вновь смотрел на этого дерзкого оператора.

– Опять ваши фантазии, что он там какой-то пришелец?

– Нет, он просто бог машин.

– Ого, что-то новенькое. Вы играли со мной тем, что он вам враг, но теперь это не пройдет.

Он повернулся, твердо уверенный, что больше у него не будет причин оставаться здесь ни секундой больше, что бы они там не говорили.

– Готово!

Это сказал кто-то посторонний. Да, их андроид внезапно заговорил. Жалкий трюк. Он прошел до конца ГУ и встал перед дверьми. Что они там копаются?

– Господин первый советник, вам действительно нас стоит послушать, иначе кончится дело плохо!

Хомский не успокаивается. Черт с ним. Останется здесь навсегда. Хотя нет, лучше будет включить ГУ и отправить прямо в Темноту. Шнайдер посмеялся внутри своей затее. Не так эффектно, как содрать кожу живьем, но сколько накалу для их разума. Пусть понервничают.

Двери наконец-то окрылись, Шнайдер покинул ГУ. Однако, как только за его спиной закрылся проход, погас свет. Его бойцы засуетились и перешли на ночное видение.

– Что происходит? – пророкотал Шнайдер.

Послышался вместо ответа тяжелый вздох, за которым последовало падение на пол чего-то учесистого. Его оттолкнули в сторону, прикрыв голову, но тут же руки исчезли. Шнайдер чувствовал, как в темноте его глаза округляются от страха, представляя себя удивленной в этот момент совой. Кряхтение в темноте закончилось ударом об стену одного из его бойцов, который с грохотом и гулкими охами повалился на пол. На советника навалились чьи-то руки, но он не собирался так просто сдаваться, поэтому уперся ногами в пол и принялся переводить энергию атакующего против него самого. Однако руки нападающего вывернулись неестественным образом, позволив тому оказаться позади и надеть на первого советника Императора наручники. Свет зажегся.

– Господин первый советник, я же говорил.

Перед ним стоял Хомский. Сзади его держал Бегишев. Шнайдер, плюясь слюной, заорал на него:

– Да как ты смеешь?! Ты хоть понимаешь…

– Разговора не получится.

Андрей отошел в сторону, стараясь не наступить на лежащих у его ног бойцов элитного отряда. Шнайдера толкнули в спину, провели мимо андроида с Леонтьевым и выпроводили в ГУ. Тот упал на руки, но тут же обернулся, чтобы сделать последний отчаянный выпад. Ему в лицо уставилось дуло пистолета. Хомский отрицательно качал головой. Советник застыл и смотрел, как его охрану подтаскивают к нему, волоча за ноги и руки. Он решил оставить за собой последнее слово:

– Хомский, что бы ты не задумал…

Андрей не слушал его, понимая, что никакого разумного разговора не будет. Вместо него вышел Бегишев:

– Господин первый советник, вы уж извиняйте, однако это ради блага всех нас. Не беспокойтесь, скоро вы все поймете.

Они вышли, заперев советника наедине со своими мыслями.

– Ну что, по плану? – спросил Андрей, когда двери ГУ закрылись.

– Да, я думал не получится, – сказал Бегишев, глядя на Сатира. – Однако, что там с нашими целями?

– Они не вместе, – сказал Сатир. – Гёдель наверху с квантовым компьютером, Улыбина же движется вниз.

– Вниз? Куда именно? – встревожился Андрей, догадываясь, что ему ответят.

– Она остановилась на уровне с генератором антиматерии.

Вот оно что, кивнул Андрей, прикусив губу. Вот как она собирается покончить с Империей. Он-то думал, что ей каким-то образом понадобится квантовый компьютер или ГУ. А на самом деле все до смешного просто. Она просто разнесет Институт. Зачем придумывать сложный план, когда есть проверенные методы.

– Боюсь, нам все же придется разделиться, – сказал Франц.

– Хорошо, – кивнул Андрей.

– Я это сделаю, остановлю Аду, – заявил вдруг Франц.

– Франц? – вздохнул Андрей.

– Не бойтесь. Верьте в меня. Я справлюсь, – сказал тот ободряюще.

Он справится. Почему-то Андрей беспокоился за него, беспокоился все время, что они были знакомы. А тут они расстаются, и парень справится без него. Да, наверное, так и должно быть.

– Без меня, парень, ты не пойдешь, – прокряхтел хмуро Бегишев. – Хочу взять реванш.

– Хорошо. Сатир, мы вдвоем тогда.

Они распрощались и было хотели уходить, но Андрей развернулся, чтобы окликнуть Франца:

– Постой, я хотел сказать… хотел сказать, что горжусь тобой.

Тот выдохнул, улыбнулся. Пора идти своей дорогой. Франц и Бегишев побежали к лифту. Генератор антиматерии располагался прямо под ними, поэтому добраться до Ады было не так трудно. Тем более, кода у них есть Сатир, который запер все двери, пропуская только их. Другое дело – достучаться до нее. Франц не знал, какие слова ему пригодятся, поэтому с опаской поглядывал на капитана, который крепко сжимал в своей руке лазерную пушку. Когда двери лифта отворились, он первым выбежал. Франц едва поспевал за ним, пока они на натолкнулись стеклянную стену, на которой было предупреждение о возможном повышенном радиационном фоне, вследствие чего необходимо было надень защитные костюмы.

– Нам придется переодеться и пройти дезинфекцию, чтобы не занести туда грязь и микробы. Сама аппаратура требует стерильной чистоты, – пояснил Франц задумавшемуся капитану.

Франц сразу же нацепил на себя прозрачный костюм из ближайшего шкафа, потом еще и Бегишеву помог, что явно было для него в новинку. Внутри было тяжеловато дышать, да и пальцы путались в мешковатой резине, но через мгновение все подтянулось до его привычных размеров. Только вот ото рта тянулся шланг до кислородного баллона. Не медля ни секунды, прошли в камеру, где их обдало мощной струей воздуха и ультрафиолетовым излучением, после чего система какое-то время проверяла, не осталось ли чего-то, требующего досмотра, включая давление внутри временного скафандра. Запищал сигнал, дозволявший им проход. Воздух стремительно откачали из камеры, после чего двери отворились. Передвигаться в защите было сложнее, но без нее невозможно было дышать в разряженном пространстве. Бегишев сжал лазерную пушку под стягивающей оболочкой, завидев невдалеке фигуру в таком же костюме.

– Постойте, – заторопился Франц. – Если вы будете его использовать здесь, то возникнет опасность взрыва.

Бегишев сжал со скрежетом желтые зубы. Опять. Ну что ж такое-то.

– Да, капитан, послушай его, а то мало ли что!

Это был голос Ады. Она их тоже заметила.

– Ада, привет! – натянуто улыбнулся Франц.

– Привет! Стойте там, не подходите!

– Послушай, мы не хотим причинить тебе зла… – заторопился Франц.

– Зла? – послышался в ответ легкий смешок. – А я вот хочу. Не вам конкретно, но хочу. Я удивлена, что вы оба здесь. А где Андрей?

– Он пошел за Гёделем.

– О, он упрямый.

– Да, упрямый, как и ты. Вы достойны друг друга.

– Вам стоило остаться. Там было бы безопаснее.

Безопаснее? Франц лихорадочно думал, продвигаясь понемногу вперед.

– Ты ведь сделала то, что сделала, потому что хотела его обезопасить, ведь так? – сказал он.

Она стояла возле одного из энергощитов. Франц все думал, что же она затеяла. Может быть, у нее есть бомба на антиматерии, одной из которых они с Андреем недавно воспользовались. Но ее было слишком сложно пронести в Институт, да и ее можно было просто заложить где-нибудь. Неизвестно вообще было, где Окраины смогли получать антиматерию в таких количествах. Тогда остается только диверсия. Черт, если ГУ заработает в следующий раз, из-за маленькой неисправности изоляция не выдержит, магниты не сработают.

– Здесь сейчас находится вся элита Империи, включая самого Императора. Я такой возможности не упущу, – заявила Ада. – Не подходите. Лучше разворачивайтесь и бегите, пока ноги в кровь не сотрутся.

– Оно того не стоит. Мы видели твоих друзей…

– А?

– Э… Барт, да, Барт! Он помог нам выбраться и взял слово, что мы поможем выбраться тебе из этого дерьма. Эта ненависть ни к чему хорошему не приведет. Ну уничтожишь ты Империю, а что дальше?

Они уже подошли достаточно близко, чтобы в несколько прыжков оказаться возле Ады, и Бегишев уже готовился к выпаду.

– Осторожней, капитан! – оскалилась Ада.

Франц сделал шаг вперед, загородив Бегишева.

– Ада, у нас всех возможно будущее.

– Какое будущее?..

Из-за спины выскочил капитан, заставив Аду отскочить в сторону и с новой позиции сделать выпад рукой, в которой что-то сверкнуло холодной сталью. Капитан увернулся от клинка и уже подобрался к женщине вплотную. Но тут же раздался выстрел. Раздалась тревожная сигнализация. Стерильность была нарушена. Капитан отшатнулся от Ады, держась рукой за бок. Та сделала выпад рукой и перерезала ему шланг. Капитан рухнул на пол, задыхаясь и истекая кровью. Ада с дикими газами смотрела на него и, когда Франц сделал шаг вперед, выкинула руку в его направлении, сказав душным голосом:

– Не надо, Франц! Ни у кого нет будущего!

Тот стоял с поднятыми руками, тяжело дыша и кувыркаясь в своих мыслях.

– Мы можем показать тебе его, будущее, – сказал он, опустив руки.

– Там только Темнота!

– Поверь, это не проблема…

– Нет, Франц, если хочешь умереть…

– Я-то не хочу умирать! Ты хочешь?

– Я умру, – кивнула та.

Франц вздохнул, покосившись на корчащегося капитана. Сигнализация ревела, а значит рано или поздно здесь будут другие. Ада не допустит этого. Неужели она готова расстаться и со своей жизнью? Он посмотрел в ее глаза, которые кипели и ничего не видели, после чего поднял руку с пистолетом.

От стальных дверей сыпались икры во все стороны. С противоположной стороны пытались прорваться. Андрей и Сатир наткнулись на группу вооруженных охранников, которые были настроены недружелюбно, и Сатиру пришлось экстренно закрывать проход. Потом же надо было искать новый путь. Андрей не привык к таким перегрузкам, из-за чего в скором времени чувствовал сильную отдышку. От этого он только больше злился. Им всего-то надо добраться до квантового компьютера.

– Хомский!

Знакомый голос. Он обернулся в поисках обладателя голоса. Полноватый, с пышными усами, запыхавшийся.

– Густав! – воскликнул Андрей. – Какого черта ты здесь делаешь?

Тот обескураженно огляделся, затем вновь обратился к Андрею:

– Ты серьезно? Какого черта ты здесь делаешь? И кто это с тобой? Что ты вообще творишь?

– Это Сатир Иванович, он робот, мы – его далекие потомки.

– Чего?

– Тебе, Густав, лучше держаться от нас подальше. С нами опасно.

– Да я знаю, – протянул Густав.

– Стоять!

Из-за угла показались бойцы спецотряда с автоматами. Густав, ну какого черта. Внезапно двери сбоку открылись, и Андрей с Сатиром прыгнул в образовавшийся путь отхода. Двери тут же закрылись. Они не стали медлить, пока те прорежут себе проход, чтобы добраться до них, и выбежали на лестницу.

– Два этажа – мы на месте.

Они поспешили наверх. «Еще чуть-чуть» – думал Андрей с жаром. Внезапно он остановился.

– Что случилось? – забеспокоился Сатир.

– Тебе не кажется, что здесь на этой лестнице нас уж точно должны были поджидать?

Его опасения оправдались голосом, прорывавшимся сквозь стены:

– Господа террористы! Сдавайтесь, иначе мы будем вынуждены применить силу!

Стены загудели, ступеньки под ногами задребезжали. Сквозь окошечко показалась парящая в воздухе стальная махина с ракетами на борту.

– Они не посмеют по нам палить! – вырвалось у Андрея.

– Боюсь, что посмеют.

Сатир толкнул того вперед, когда раздался оглушительный грохот. Пол из-под ног стремительно уходил. Андрей упал и царапал ногтями остатки прочной земли, еще не канувшей в бездну. Живот напоролся на что-то острое, поэтому он замер и постарался осторожно подвинуться в сторону. Когда он залез, с окровавленными пальцами, увидел, обернувшись, широко зияющую дыру в брюхе здания Института. Их боятся, поэтому не жалеют ничего, чтобы достать. Андрей осмотрелся по сторонам и ужаснулся.

– Сатир! Сатир!

Его нигде не было. Нет, только не это.

– Уходи! Поймай его! Действуем по плану…

Голос Сатира. Он где-то там внизу, откуда подымались серые клубы.

– За меня не беспокойся! Я как-нибудь выберусь.

От сердца отлегло. Этот робот был прав. Надо было идти дальше. А то чего доброго еще раз пальнут и точно попадут. Он набрал в легкие побольше воздуха и рванулся с места. Коридор, поворот, двери. Открылись. Наконец-то. Андрей стоял посреди просторной комнаты, у дальней стены которой располагались шкафы, показывающие лишь поверхность сложного устройства квантового компьютера. Работал широкий экран, показывавший непонятные для Андрея линии. Кубиты, заменившие когда-то давным-давно биты, обрабатывали одновременно все возможные состояния, превзойдя своих предков по вычислительной мощности. На их фоне же стоял один человек. Хотя у Андрея давно не поворачивается язык для произнесения этого слова.

– Ну, привет, Андрей, – проговорил Гёдель в своей привычной манере.

– Ха, привет, Эдуард, – оскалился Андрей.

Он больше не проронил ни слова. Андрей оглянулся, но никого позади не было, ни бойцов спецотряда, ни Сатира. двери закрылись.

– Ты кого-то ждешь? – спросил Гёдель.

– Я-то? Наверное, уже нет. А ты чего здесь? Один? Ты ведь знал, что приду?

– Да, конечно, знал. Знал, что придешь один.

– Отчего ж я должен был прийти один? Может быть, есть кто-то, кого ты не желаешь видеть?

– Кого же ты имеешь в виду?

Делает удивленное лицо, лицемер. Ты снова все рассчитал, наверное.

– Я пришел сюда, так как с самого начала должен был оказаться здесь и сейчас, – сказал Андрей. – Право же гениально делать вид, будто тебе нужна была именно эта вот обстановка и не более. Я ведь сначала поверил, что то далекое прошлое, в которое я прыгнул, – это мое спасение. Я должен был там оказаться. Я и никто другой, а ты, – он ткнул пальцем в грудь Гёделя, – ты меня выбрал для этого. Я все думал, почему? Почему ты сам не отправился туда? Наверное, подумал я одним вечером, проблема в том, что есть вещи, о которых даже ты не знаешь. Например, ты не знаешь, что будет, если встретиться с самим собой в прошлом.

По лицу Гёделя пробежала едва заметная молния. Да, Андрей попал прямо в точку.

– Один мой знакомый имеет нечто крайне ценное в своих руках, – продолжал Андрей. – Куб, на котором записана память целого виртуального мира. И какая же удивительная штука, что там есть один персонаж, которого зовут Гёдель.

Раздался шипящий звук позади. Обернувшись, Андрей увидел искрящуюся линию на дверях. К ним вот-вот прорвутся.

– Даже если и так, что с того? – хмыкнул Гёдель.

Нет, не думай, что все кончено. У края канатоходец может совершать самые грубые ошибки. Андрей вытащил пистолет вплотную уставил дуло в лоб старика. Он был несколько выше, поэтому рука тут же заныла. Кажется, он сильно повредил ее на лестнице.

– Что, убьешь меня? – снова ухмыльнулся старик. – Я ведь знаю, что ты этого не сможешь.

Андрей стиснул зубы. Старик прав.

– АААА!

Андрей опустил пистолет и развернулся на каблуках к сверкающей двери. Они почти закончили. Андрей вскинул руку и приготовился, сказав через плечо:

– Знаешь, что, старик? Ты хотел, чтобы я стал каким-то посредником, но я просто так не скажу тебе… да и ты меня не отпустишь, пока не получишь то, ради чего все это задумал.

Он покрепче сжал рукоятку, словно это что-то могло изменить. Искры прекратили сыпаться. Андрей другой рукой крепче сжал маячок.

Подул ветер.

– Вы меня не заждались?

К нему подбежал Франц с черным рюкзаком за спиной. Сатир снял защитное поле с Института. Андрей развернулся обратно к Гёделю лицом, схватил его за плечо.

– Но ты обязательно встретишь себя, – сказал он старику, прежде чем земля исчезла из-под ног.

Ступни ударились об металлический пол корабля. Они стояли посреди грузового отсека Кортика. Как и было запланировано, тот завис на орбите Земли. Андрей обратился к Францу:

– Все здесь?

Тот взволновано сжал губы.

– Да, все, – сказал он.

– Франц, что-то пошло не так?

– Ада и капитан… простите меня.

Андрей отшатнулся, чуть не выронив пистолет.

– Ада не хотела уступать, поэтому капитан ринулся в бой. Она его потрепала… я до сих пор не могу поверить, что она способна на нечто подобное. Я хотел в нее выстрелить… ее глаза были полны ярости. Она бросилась на меня, и я бы не успел, но капитан из последних сил ухватил ее за ногу… я должен был.

– Франц, – прошептал упавшим голосом Андрей.

– Она жива, – заторопился тот, но тут его голос вновь поник: – Она ранена. Пуля пробила легкое и осколки задели позвоночник. Капитан вместе с ней. Ему досталось не меньше. С ними обоими команда Кортика.