Текст книги "Точка Скольжения. Архипелаг. Часть первая"

Глава 6

Селлестия, остров Тихуес,

Неделей позже

– Говорю тебе, это провода интерфейса! – нахмурила лоб Макаги.

– Датчики крайних положений левого руля горизонтали, – повторил Дементьев.

– Ин-тер-фейс!!! – злилась Нийя.

– Датчики, – спокойно возразил Серёга.

– Ин! Тер!! Фейс!!! – лицо девушки даже начало краснеть.

– Жёлтый. Зелёный. Жёлто-белый. Жёлто-зелёный, – пальцем показал на каждый провод наш герой, – Провода интерфейса данных: синий – питание – отрицательная полярность, красный – питание – положительная полярность, фиолетовый – данные, чёрный – нейтраль. Ты цвета различаешь вообще?

Нийя запустила в него отвёрткой, Дементьев увернулся. Инструмент, вращаясь, пролетел половину ангара, где проходили занятия третьего арсиана, и шумно ударился об пол. Инструктор Глайнес Истоу с недоумением обернулся на источник звука, и, увидев катящуюся по земле отвёртку, начал оглядывать помещение в поисках виновника. Серёга и Нийя, понятное дело, сделали вид, что ни при чём. Истоу вернулся к своим делам, парень и девушка продолжили спорить.

– Для контроля положения пера, – прошипела она, – Нужно три провода. Три! Один является источником тока, один, а не два; по двум другим ток возвращается, или – или, или по жёлтому, или по зелёному!!! А этот провод – ИНТЕРФЕЙС!!!

Если б белая оболочка кабеля могла покраснеть от смеха, она, наверное, уже была бы пунцовой.

– У интерфейса другие цвета. А здесь просто продублировали провод питания. Иди за отвёрткой.

– Какой же ты… тупой, Архак тебя побери! – Нийя осмотрелась в поисках того, чем ещё можно кинуть в Дементьева, стоявшего на кожухе противоположной от неё – правой – турбины раскуроченного авиалёта, который они восстанавливали.

«Стемро-4», в недрах которого они копались, здорово потрепало. Одна из пуль от противоавиационного пулемёта прошила жгут кабелей, идущий позади кабины в сторону хвоста. Были и ещё повреждения, конечно: Тамис Шаджоу, Дерас Каринеш, Басси Укланес и Касти Винаро неподалёку, на стенде, перебирали турбины обстрелянного истребителя. По их словам, авиалёт сел не иначе, как чудом – ни одного целого узла в турбине не было. Совсем не было.

Недаром о надёжности селлестийской техники ходили такие легенды.

– Ну не было у них трёхпроводного кабеля, вот и проложили четырёхпроводной, – спокойно предположил Серёга, – И кстати. Ты отвёртку бросила – ты за ней и иди.

– Это ты виноват, что я её бросила! – снова сморщила лоб Нийя, – Сам меня довёл! Вот погоди, сейчас начнутся занятия по рукопашке…

– Я к тебе в пару не пойду, – повёл плечом Дементьев, – Срывайся на ком-нибудь другом, кто не виноват, что ты такая психопатка…

Пришлось прервать фразу, чтоб увернуться от полетевшего в его сторону гаечного ключа.

– Да что тут происходит?! – возмутился глайнес Истоу, когда по ангару загремел ещё и ключ.

– Извините, глайнес! – в ответ крикнул Дементьев, – Больше не повторится!

Инструктор по технике хмуро глянул на Серёгу и сделал утвердительный жест.

– Вот, я ж говорила, что это ты виноват! – с довольным видом скрестила руки на груди Нийя.

– Это ещё почему? – искренне удивился землянин.

– А если не виноват, то почему извинился? Э?

Вот и что ответить на такую логику?

– Ты самая… Невыносимая из всех девушек на этой базе! – бросил Дементьев, но Макаги и эту фразу приняла… по-женски? Да, вздёрнула подбородок, как делала всегда, если получала комплимент, и перешла на мягкий, снисходительный тон:

– Если, по-твоему, провода тут уже меняли и нужного кабеля не нашлось, то почему не могли заменить четырёхпроводной кабель интерфейса кабелем с другими цветами проводов? Э?

– Потому что, когда мы копались в хвосте, то там приходят на блоки именно: синий, красный…

– Просто заменили кусок посередине.

– Да не тот это кабель!

– А какой, по-твоему?

– Датчики пера руля.

– Это не датчики!!! Это интерфейс данных!

Спорить с девушкой уже просто не хватало нервов.

– Извините, что отвлекаю, – раздался голос Висдеша откуда-то из-под фюзеляжа, – Но я тут обратил внимание на летающие инструменты и решил проверить, в чём дело, пока очередная отвёртка в кого-нибудь не воткнулась…

– В Сатаки, например, – нашлась Нийя, – Было бы здо́рово!

– … и решил принести вам унимер, – закончил фразу Висдеш, обозвав универсальный электроизмеритель жаргонным словечком – сокращением.

С этими словами он протянул прибор Дементьеву.

– Благодарю, – ответил Серёга и, приняв унимер из рук сослуживца, передал его Нийе.

– Нагрузка интерфейса по питанию должна быть в пределах двадцати-двадцати пяти, – с довольным видом сообщила она, – А график частоты должен дать три чётких всплеска, когда питание от унимера пройдёт по входному каскаду фильтра. А если это датчики, то сигнал будет прямой, как на простом контакте. Так?

– Так, – согласился Серёга.

– Вот и посмо-о-отрим, – с этими словами она специально повернула экран прибора так, чтобы Дементьеву было видно показания, и, закрепив зажимы щупов прибора на оборванных проводах, переключила унимер в нужный режим и нажала кнопку замера.

Устройство высветило сетку координат и начало строить два графика: изменения разности потенциалов и проходящего потока электронов. Разность появилась сразу. А вот электроны сначала прошли, как по прямому проводу, а потом словно замедлились, проходя через какое-то препятствие. График тока, вначале ровный, в середине замера упал по синусоиде и далее пошёл горизонтально по установившемуся значению.

– Электромагнит? – удивился Дементьев.

– Ещё раз, – нахмурила лоб Макаги, но второй замер показал почти тот же результат.

Что-то там, на конце провода, пропускало ток, пока не успевало намагничиваться – и задерживало его магнитным полем.

– Это не датчики пера, – радостно сообщила Нийя.

– И не интерфейс, – поддел Серёга.

– Если бы ты не сбивал меня с мысли своими «датчиками»…

– Ты бы, конечно, сразу догадалась, что это такое, – перебил Дементьев.

– Да! – и с этими словами Нийя, достав из кармана химический карандаш для отметки на изоляции, написала на проводе:

«Йялла знает, что такое».

– Я тебя вечером приглашаю на свидание, – усмехнулся Дементьев, – После занятий читать руководство по схемам истребителей серии «Стемро-4».

– А я не приду, – безапелляционно завила Макаги, – Девушка имеет право отказаться.

– Тебе обязательно всегда… Как же это слово… Доказывать превосходство?

– Киагаре, – «напомнила» Нийя.

«Киагаре – доминировать», – запомнил Серёга для себя, и вслух повторил вопрос:

– Тебе обязательно нужно всё время доминировать?

– Не знаю, по-другому, видимо, не умею… Хочешь, я тебя ещё разок отдоминирую?

– А если – я тебя?

– Архака тебе хромого, – прыснула она.

– А если – всё-таки? – стоял на своём землянин.

– Пойду с тобой читать схемы, так и быть. А если ты проиграешь?

– То я иду с тобой в пару на рукопашку, – согласился Дементьев.

– Идёт! – азартно блеснули глаза девушки, – Та-ак… Сборка оружия на время?

– Ты выбрала соревнование, я выбираю оружие.

– Пффф… Да любое! – с этими словами она, развернувшись, стала спускаться по приставной лесенке.

Дементьев просто спрыгнул вниз, и, проскользнув под брюхом машины, подал девушке руку, чтобы поддержать на последних ступеньках.

Нийя шлёпнула его по протянутой ладони.

– Сама справлюсь, не беспомощная… Пошли!

– Не туда, – остановил он её, – Тебе что больше нравится подбирать: отвёртки или гаечные ключи?

Вместо ответа он получил от Нийи кулаком в плечо. Но за ключом она, всё же, отправилась: стало быть, Серёге пришлось идти за отвёрткой.

В ангаре стояло четыре машины – две, учебных, загнали сюда на простое техобслуживание. А вот истребитель, в котором копались Нийя и Серёга, был настоящим, боевым – и повреждён был в реальном бою. В каком – оставалось загадкой, но вместо макетов и учебных пособий будущим пилотам предстояло восстановить и поставить в строй полноценную боевую машину. Всё в манере селлестийцев: и учёба, и помощь ремонтным мастерским.

Четвёртым авиалётом в ангаре был штурмовик, двухпилотник «Корнод» – и, хоть потрепало его меньше, но системы там были, пожалуй, посложнее, и работы почти столько же: машина была изрешечена осколками дистанционного фугаса, рванувшего прямо под её брюхом.

Пилот даже не дотянул её до площадки, посадив прямо на воду недалеко от берега. Авиалёт, конечно, достали потом краном с зависшего над ним корабля – и вот он тут, на «Риемкоро», восстанавливается силами двух арсианов, третьего и четвёртого. Ребята же из первого и второго, говорили, успешно восстановили аж три машины: «Солокс» – «девятку» и пару восьмых моделей «Ликитаро».

Здесь же проводилось и обслуживание машин, стоявших на посадочной площадке Базы – стоят в дальнем углу, зачехлённые, транспорт-тягачи. По сути своей, огромная площадка, нужная, чтоб кран мог поставить на неё авиалёт – а уже потом, натужно ревя мотором, тягач утащит крылатую машину внутрь ангара.

Удобно: в случае чего, авиалёт мог взлететь прямо с такого транспорта. На глаза Дементьева попались техники из числа постоянного персонала Базы – двое о чём-то живо переговаривались, указывая жестами в сторону стоящей вдали, в самой глубине ангара, турбины перехватчика. Ещё один, третий, склонился над токарным станком: в нём вращалась трубка из алюминия – а с другой стороны, приводимый в движение ременной передачей, подавался внутрь неё резец в виде наклонённой вправо на девяносто градусов буквы «Г».

И даже сюда доносилось мерное «ххщщщщ, ххщщщщ, ххщщщщ» – режущая кромка вытачивает резьбу на внутренней поверхности трубки, проходит до конца, поднимается, уходит в исходное, и снова: «ххщщщщ, ххщщщщ, ххщщщщ»…

– В исторический музей бы его сдать, – замечает Нийя, глядя, куда направлен взгляд Дементьева, – Довоенный ещё станок, сейчас уже неиспользуют никакой механики, гидравлика и электропривод. А в этой рухляди… Понимаешь, тут для каждой новой резьбы надо снять кожухи и вручную заменить шестерни, чтоб обеспечить нужную подачу. А потому калибровочными рукоятями выставить ход резца… Представляешь время, которое тратится просто на смену детали?

– Тогда почему не поменяют на новый?

– Ну, со своими задачами станок пока справляется. Видимо, решили, что нецелесообразно…

Они двинулись дальше.

– Эй, починили проводку? – окрикнул проходящих мимо Серёгу и Нийю Дерас.

Вместо ответа Макаги махнула рукой, «безнадёжно», мол.

– Нам бы к концу недели интерфейс управления вектором тяги запустить! – напомнила Касти, забавно перепачкавшая лицо маслами той турбины, что они разбирали вчетвером.

– Запустим! – отозвался Дементьев, – Вот только найдём, какой кабель…

– Так и не нашли? – уточнил Каринеш.

Серёга не нашёл ничего лучше, как точно так же махнуть рукой.

Они с Нийей подошли к столу, где были разложены основные образцы винтовок и автоматов, стоявших на вооружении Селлестии. Общевойсковая ВСР, правда, без навесных модулей, а вот и он – СКМ-37, автомат с задним расположением магазина, чтобы обеспечить максимально возможную длину ствола при минимально, опять же, возможных габаритах.

– Смеёшься? – уточнила Макаги, когда Серёга указал ей на СКМ.

– Абсолютно серьёзно.

Она обошла стол, поставила автомат вертикально. Дементьев точно так же поставил свой.

– Готова?

– Да.

– Один…

– Два!

И понеслось: отстегнуть магазин, прижать стопор газоотводной трубки, рывком снять на себя. Освободившееся цевье сдвигом вперёд разобрать на две части: сначала снять движением вдоль ползунков верхнюю, а нижняя сама отвалится – лишь бы не на пол, тогда не считается, части ронять нельзя.

Открывшееся цевьё обнажает газовый поршень – прижать, потянуть против пружины, тут нужно усилие, и немалое. Затем – сама пружина, снять, чтоб открылся затворно-спусковой механизм, и там – поворотный боёк, последняя деталь, которую нужно просто поддеть пальцем, но..

Тук-тук!

Это Нийя, дважды стукнула тем самым бойком своего автомата по столу.

– Ты проиграл, – улыбнулась она, спокойно приступая к сборке автомата обратно, – Так что готовься к казни.

И скорчила хитрую гримаску.

Уже когда оба автомата были собраны обратно, Истоу объявил голосом, разнесшимся эхом по всему ангару:

– Третий арсиан! Занятие окончено, выходим строиться!

Короткая переменка, потраченная на то, чтобы привести себя в порядок: снять и сдать рабочие фартуки, защищающие форму от технических жидкостей авиалётов, немного перевести дух, и – вот они уже в спортзале, пробежка, чтобы разогреть мышцы.

Сорен всё предусмотрел: каждому из будущих пилотов назначен индивидуальный курс тренировок, чтобы к следующему зачёту соответствовать требованиям. В дальнем углу спортзала пыхтит, качая мышцы пресса, дружище Тамис. Бегает кругами внутри пространства спортзала, вдоль стен которого расставлены тренажёры, Касти Винаро – тренирует выносливость. Отжимается на скорость Дерас Каринеш: ему следовало подтянуть переносимость спринтерских нагрузок; рядом с ним колотит лёгкую, подвешенную на натянутых пружинами тросиках, грушу, Сатаки – развивает скорость реакции. Идеги и Укланес создают видимость деятельности, ленятся, не напрягаются.

А вот Нийя Макаги, поднимая верхнюю половину тела от пола на скамье по пояс, чтобы проработать мышцы спины, смотрит на Серёгу с лёгким, нескрываемым любопытством – словно проверяет, справится или нет.

– Хватит!!! – визжала каждая мышца, но Дементьев её не слушал, стараясь собраться с силами – не физическими, нет; тут требовалась другая сила, сила воли.

Штанга грозила вот-вот упасть на грудь, и что-то внутри пищало, что всё, что это предел – опусти спортивный снаряд ещё раз, и обратно он уже не поднимется… Но нужно было, нужно – преодолеть тот барьер, сорвать мышцы дальше, заставляя их расти и развиваться.

– Хххэчч… – выдохнул Дементьев, опуская её на грудь. Стучала кровь в висках, лёгкие шумно прокачивали воздух. И – от себя, с рёвом внутри, напряглось всё тело, на вытянутые руки, которые почти уже выпрямились, почти…

«Хватит!!!» – верещала каждая клеточка тела.

Но Серёга не поверил. На остатках воздуха в лёгких, усилием над собой – штанга легла на станину тренажёра.

Было невероятно хорошо от этого чувства победы над собой, над своей слабостью, над вот этим вот криком «хватит». Только так можно добиваться всё лучшего и лучшего результата – перешагивая через себя, через все «не могу» и «не получится».

Лёжа так, поймал себя на мысли, что если уж хочется не то, чтобы именно понравиться, а хотя бы попытаться произвести на Нийю впечатление, нужно хоть что-то смочь сделать эдакое, лучше, чем она.

Но что тут можно придумать, если она ни в чём, никогда и никому не хочет уступать?

– Арсиан, собрались, строиться! – резкий окрик Сорена отвлёк парня от этих мыслей. Инструктор собрал своих подопечных в центре зала, выстроил в линию, и перешёл к основной части сегодняшнего занятия. Убедившись, что его внимательно слушают, глайнес начал неторопливо объяснять:

– Сегодня продолжаем практику рукопашного боя. Да-да, авиалёт, способный поражать цели за десятки гаустов, это, конечно, верх технологий, но напомню, что моя задача – научить вас выживать вне кабины. Поэтому: в условиях городской застройки или густых зарослей, когда прямая видимость сильно ограничена, часто случаются рукопашные схватки. Берём пример: ваше оружие разряжено, а рядом, в паре тарнов движения бегом, вооружённый противник. Ваши действия? Идеги?

– Использовать нож?

– Почти. Не забывайте, что почти все армии мира используют, так или иначе, бронежилеты. Поэтому – до ножа что лучше сделать, Сатаки?

– Сбить с ног, – то ли улыбнулся, то ли оскалился тот.

– Верно, разбегом с неожиданного направления постараться сбить с ног, и, пока руки противника заняты тем, чтобы встать, постараться нанести удар ножом в незащищённое место. Для этого нужно, как и при отработке удара рукой, бить в точку, которая находится как бы позади видимой поверхности тела, как бы внутри него… Сатаки, сюда.

Довольный, сослуживец Дементьева встал перед инструктором.

Сорен намеренно повернулся к нему спиной:

– Пытайся.

Сатаки, видимо, рассчитывал на внезапность – едва прозвучала команда, кинулся вперёд, выставив руки. Толчок, надо признать, получился что надо – инструктор, пытаясь сохранить равновесие, пробежал почти до стены спортзала, но ногах устоял.

– Нет, нет и нет, – сказал он, возвращаясь на мягкие матрацы в центре, – Сколько раз повторять, что воздействовать надо на центр тяжести тела. Где он находится… Каринеш?

– В районе пупка.

– А если со спины смотреть? Ксинбро?

– На ширину ладони выше поясницы, глайнес.

– Верно, оба правы. Сатаки, повторим – и никаких вытянутых рук в этот раз!

– Понял, глайнес!

Со второй попытки получилось лучше: это был уже не толчок, а бросок всем телом, с захватом руками за пояс – и Сорен, и Сатаки повалились на матрацы, но пилот оказался сверху инструктора, и потому вскочил раньше. Пример получился более чем наглядный.

– Как видите, работает, – пояснил глайнес, поднимаясь резким рывком, – А теперь разберём обратную ситуацию… Кстати, Сатаки – каким единоборством занимался до службы?

– Конседи, – с самодовольством ответил тот.

– Заметно, – слегка нахмурил лоб Сорен, – Конседи – кулачный бой, развивавшийся в Империи. Но боец конседи силён только до тех пор, пока борец не свалит его на землю. Поэтому в рукопашной подготовке мы с вами будем изучать обе техники – как кулачный бой, так и борьбу Тэра Каи, веками разрабатывавшуюся в Кассаринадо. Скажу совсем просто: если из кустов, из-за угла, из-за дерева на вас выскочит противник, чтобы сбить с ног вот таким приёмом, никакой – запомните накрепко, никакой кулачный удар его не остановит. Поэтому разбираем движение… Как правильно стоять, все помнят?

– Да, глайнес!!!

– Проверим… Ридноу, как?

Названный пилот тут же продемонстрировал стойку.

– Да нет же, – поправил его Сорен, – Винаро, объясни нам.

– Вес тела на заднюю от противника ногу при обороне, на переднюю – при ударе, – ответила Касти.

– Верно, – одобрил глайнес, – Сначала медленно… Сатаки, давай!

Пилот бросился на инструктора, словно по-настоящему, несмотря на просьбу сделать это медленно. Но Сорен был готов к такому повороту событий: полшага в сторону, перенося вес тела на расслабленную ногу, полоборота вокруг корпуса – и вот Сатаки летит мимо, а руки инструктора сопровождают его тело, направляя вниз, к неизбежному падению, вперёд и вниз.

Инструктор, уложив подопечного на матрац, выпрямляется, как ни в чём ни бывало.

– Разрешите вопрос, глайнес?

– Разрешаю… Кто спрашивал?

– Ривонек Висдеш, глайнес! А нож доставать до броска на противника или после?

– После. Иначе рискуешь при неудачном приземлении сам на него же и напороться.

– Понял, глайнес, благодарю!

– Кто рассмотрел движение и готов его повторить? – обращается Сорен к арсиану.

– Ривонек Макаги, глайнес! Разрешите попробовать?

– Разрешаю, сюда… – Дементьев провожает взглядом выходящую из строя Нийю, – Так, разбираем медленно, я атакую. Готова?

– Да, глайнес.

Нарочито-медленно, чтобы получилось как можно нагляднее, Сорен «бросается» на Макаги.

– Полшага! – командует он.

Девушка, словно разучивая танец, качает тело в сторону, а освободившейся от веса ногой рисует, как циркулем, полукруг на матраце – даже слышно «вшшшик!» от скользящей по поверхности ступни.

– Захват! – командует ей Сорен, едва Нийя убрала корпус с линии движения инструктора, – За руку и затылок!

Глайнесу пришлось даже замереть на время в нелепой позе, чтобы Макаги успела схватить его правильно.

– Теперь продолжаешь движение вокруг своего корпуса, толкая меня вперёд и вниз, вес тела на…?

– Переднюю ногу, поняла.

Вместо падения инструктора в этот раз получилось нечто вроде бережного укладывания, но зато арсиан смог рассмотреть всё в деталях.

– Повторим! – командует Сорен, отходя в сторону, – Сатаки, атакуешь… Выбирай напарника!

– Макаги, – снова улыбнулся тот, но улыбка напомнила Дементьеву оскал.

– Давай меня лучше! – из строя выкрикнул Дерас Каринеш, который, кажется, решил про себя свести на нет все потуги Сатаки завоевать симпатии девушки… Или просто пытался оспаривать претензии на лидерство в арсиане?

На выкрик, без разрешения, разумеется, последовало замечание глайнеса Сорен, но, как всегда, не без конструктивного решения:

– Каринеш, после двух демонстраций от Сатаки и Макаги пойдёшь с ним в пару отрабатывать, – сказал инструктор приятелю Серёги, – А Макаги пойдёт в пару с…

– Дементьевым! – вскинулась с улыбкой Нийя.

– Сделаю замечание сатранду Пинтро по поводу вашей дисциплины! – не оставил такое без внимания Сорен, – Макаги, хорошо, с Дементьевым, можете разбиться на пары сами, а сейчас – работаем, Сатаки, атакуешь ты.

«Битва Титанов», – с усмешкой подумалось Серёге: Каринеш, Макаги и Сатаки получали неизменно высшие баллы у Сорена. Что до Дементьева, то сам он по «выживалке» всегда получал оценки средненькие.

С грохотом повалились на матрац два тела: Нийя всё сделала правильно, но недостаточно быстро – Сатаки был, признаться, силён; правда, полноценного броска у него тоже не вышло, по условиям «правильного» нападения парень должен был оказаться сверху. А в итоге – оба упали на бок, и Сорен поправил:

– Макаги, резче, жёстче… Ещё раз!

И в этот раз удалось: Сатаки полетел на пол, а Нийя не то, чтобы плюхнулась следом; словно издеваясь, приложила силы даже больше, чем надо, и устояла на ногах, пока её партнёр по отработке приёма едва не вылетел с матраца.

И – а не послышалось ли? – нет, правда, тихий смешок от Дераса был лучшим комментарием такого исхода.

Правда, когда настала очередь девушки атаковать, Сатаки отыгрался: упал на неё сверху так, чтобы прижать всем корпусом, и очевидно-намеренно задержался, не торопясь вставать.

– Слезь с меня! – прошипела Нийя.

– Лежал бы так и лежал, – ответил тот.

– Встали! Оба!!! – Сорена разозлить было легко, и весь арсиан это знал. Макаги нахмурила лоб, Сатаки, кажется, был доволен.

– Разбились по парам! Матрацы из кладовки взяли и работаем до конца занятия! Увижу, что кто-то стоит без дела…

О последствиях говорить не требовалось: все и так знали, что ничего хорошего это не сулит. Ридноу даже не сдержался, сказал, проходя, что-то недоброе Нийе на ухо. Та отреагировала раздражённо.

А раздражение – уже пото́м – сорвала на Дементьеве, когда он ей достался в партнёры по отработке приёма.

Пришлось даже образумить девушку после третьего довольно болезненного падения:

– А полегче можно?

– Нечего было меня злить на сборке! – ответила она, но Серёга заметил нотки стеснения в её голосе: похоже, Нийя сама поняла, что это уже перебор.

– Я не виноват, что ты как турбина, – сказал Дементьев, поднимаясь и потирая ушибленный локоть: несмотря на смягчающий падение матрац, приземлился он, всё-таки, неудачно.

– Это что это ты хочешь этим сказать? – нахмурила лоб девушка.

– Заводишься с одного касания, вот чего… Готова?

– К чему?

Ни говоря ни слова, Серёга бросился на неё в четвёртый раз, и Макаги, не ожидавшая такого исхода, на сей раз оказалась поваленной.

– Так нечестно! – заявила она, снова шлепнув Дементьева по ладони, протянутой, чтобы помочь подняться.

– А реальный противник, стало быть, предупреждать тебя станет, – усмехнулся он, – Твоя очередь, атакуй.

– Лови! – улыбнулась она и бросилась, да так, что Серёга еле успел убрать корпус с линии движения. Правда, за руку и затылок поймать не успел, и оба растянулись на матраце. Макаги тут же вскочила и, словно насмехаясь, кинулась снова, но Дементьев в этот раз ошибки не повторил – перенос веса, полуоборот, взять, прижать, сопроводить движение тела девушки руками.

– Ты как мешок с корго, – прыснула она, поднимаясь, – Давай покажу, как надо…

Арсиан, видя, что Сорен отвлёкся на журналы занятий, темпы подготовки сбавил – Ридноу с Сатаки вообще отрабатывали какие-то серии кулачных ударов, Каринеш сменил напарника и показывал правильное движение Тамису и Касти. Дементьев же с Макаги с увлечением бросали друг друга на пол, оттачивая приём до совершенства – так наступило время обеда, за которым последовали два лейса отдыха.

Оставалось одно занятие на сегодня, последнее, и его проводил командир арсиана, сатранд Пинтро.

– Кто из вас расскажет мне, чем подданство отличается от гражданства? – спросил он у своей аудитории, прохаживаясь между столами.

– Разрешите, сатранд? – это Висдеш.

– Разрешаю.

– Наличием привилегий и прав.

– Продолжай.

– Гражданин участвует в голосованиях о законах страны, участвует в политической жизни государства. Имеет право на ношение и приобретение гражданского оружия и его применение в целях самообороны, например. Как бы сказать… Он может и должен влиять на развитие своей страны. Подданый же не имеет таких прав.

– Нет, нет и ещё раз нет, – Пинтро встал перед аудиторией, – Гражданин – это не права и привилегии, это ответственность, это признание заслуг перед страной. Гражданство даст вам служба в войсках или работа в государственной сфере, но это не просто статус и права. Это положение, обязывающее вас принимать решения и их последствия, а не просто участие в голосовании. Вы можете быть глобалистом или консерватором, быть причастным церкви или придерживаться старых верований, но главное, что отличает гражданина от просто подданного – это готовность защищать свою страну, жертвовать личными интересами ради общего блага, понимаете?

– Да, сатранд!

– Понимаете, но вряд ли осознаёте, – устало вздохнул он, – Хорошо, в каких случаях можно лишиться гражданства? Идеги?

– За совершение преступлений?

– Нет и нет, это частный случай, – снова поправил инструктор, – Поймите же, что гражданство – это признание вашей способности участвовать в жизни общества, его развитии. Деструктивное поведение – в том числе и нарушение закона – это проявление неуважения к этому самому обществу, его правилам и устоям. Получение гражданства, как и его потеря – это не инструмент поощрения или наказания, а всего лишь признание того, что вы готовы – или не готовы – жертвовать личным ради общего, это понятно?

– Да, сатранд!

– Я хочу, чтобы вы чётко осознавали – в современном обществе принуждение уступило место осознанному выбору, продиктованному необходимостью, такой, как защита страны. И государственность предоставляет вам выбор: служба в войсках или выплата военного налога. Быть гражданином или не быть. Именно поэтому был создан Сектор Резервации – место, где те, кто не хочет или не может жить по общим правилам или законам, могут жить без них. Часть коренных народов, не пожелавших принять наш жизненный уклад, переселилась туда – это был их выбор. Люди, дважды нарушившие один и тот же закон, тоже отправляются в Сектор Резервации, потому как повторное нарушение говорит о том, что человеку этот уклад не подходит. История даёт десятки примеров, когда перед наступающим противником вольные землевладельцы разбегаются так же, как и наспех, силой собранное ополчение – а противостоит врагу именно та небольшая прослойка, кто пошёл в бой осознанно.

И главное, что я пытаюсь заложить в ваши головы сейчас: привилегии при поступлении в высшие учебные заведения после службы, например, или бесплатная медицина, это не просто гарантированное полученным гражданством право, это – следствие вашего выбора, осознанного желания служить своей стране и защищать её… Кто из вас перечислит остальные привилегии гражданина?

– Ривонек Каринеш, глайнес.

– Говори.

– Право быть избранным, право на работу в силовых государственных ведомствах, право на участие в получении допуска к секретам и тайнам страны.

– А за рубежом?

– Право на дипломатическую защиту?

– Да, всё верно… Скажите, что нам считать привилегией: право и обязанность гражданина на участие в политической жизни страны, или, наоборот, право подданного отлынивать от неё? Макаги?

– Если честно, то я бы лучше отлынивала, – призналась девушка, и по аудитории прокатился смешок, – Но, с другой стороны, мне не очень-то нравится, когда за меня решают, как мне жить. Так что… да, это привилегия.

– Хорошо. То есть, эта система – справедлива ли она, Шаджоу?

– Да, сатранд.

– А вот Дементьев, кажется, не согласен… Хочешь что-то спросить?

– Да, сатранд, немного не понимаю, – признался Серёга, – Если, скажем, у меня есть семья – и мы все подданные Селлестии, а я получил гражданство – распространится ли это на мою семью?

– Распространится, даже на детей, но не на родителей. И ещё момент. При достижении совершеннолетия они так же обязаны подтвердить своё право быть гражданином. При отборе в государственные учебные заведения с бесплатным образованием, кстати, предпочтение отдаётся детям граждан.

– То есть, скажем, талантливый ребёнок из семьи подданных может не получить место на бесплатную учёбу, если с такими же отметками, скажем, на то же место претендует гражданин?

– Всё верно, – Пинтро немного нахмурился, пытаясь понять, к чему клонит Дементьев.

– Вы спрашивали о справедливости, сатранд. И вот этот момент мне кажется не совсем справедливым. А в части мотивации… Скажем, мне не очень-то нравится, когда людей делят на сорта. Пойдут ли, скажем, дети подданных защищать свою страну, когда вместо гражданства им куда более вероятно светит смерть или увечья, когда государство отказывает им в бесплатной медицине и образовании? Будут ли они считать себя обязанными защищать такую страну?

– Хороший вопрос, Дементьев. Действительно, есть случаи, когда для подданных расходы на медицину, образование детей и военный налог становится этаким замкнутым кругом, не позволяющим вырваться из подданства. Но, как правило, такие случаи редки. Никто не утверждает, что система идеальна. Висдеш, хотите что-то добавить?

– Да, сатранд.

– Мы слушаем.

– Я согласен с Дементьевым, сатранд. Мне кажется, что все, живущие в этой стране, должны иметь одинаковые и равные возможности и права.

– Что ж, тогда с тобой не согласятся Республика Немвал, сохранившая наследственную аристократию – наследственную и пожизненную, заметь – и Королевства Неолон, Динджи и Кассариндо. У них нет гражданства, как такого, есть подданные и аристократы, и подданый не может быть избран в органы власти, но – может заслужить аристократический статус. Согласятся – Кентийская республика, где есть только гражданство, Менадия, Тенгри, Арганд, Драгман, Вивия и Юрикан. В Андалии, в Сименелии, в Сиборсии – используется наша, двухступенчатая система. Все последние из названных страны страдают от наплыва приезжих из менее благополучных регионов, которые переселяются к ним – и к нам, кстати – исключительно ради благ, которые даёт развитое общество. При этом очень многие, приехавшие из того же Архипелага, не трудятся изучать до совершенства наш язык, не стремятся разделять наши устои и ценности, нашу культуру, наконец. Вместо этого они образуют компактные анклавы даже внутри крупных городов, а история учит нас на основе множества примеров, как организованная группа влияет на неорганизованное большинство. Двухступенчатая система позволяет исключить излишнего усиления национальных диаспор в стране, как это происходит в той же Кентии. Вы хотите приезжим из Жингкона дать те же права, что и тем, чьи отцы и деды воевали с ними за свою родину, ривонек?