Текст книги "Точка Скольжения. Архипелаг. Часть первая"

– Да, жизнь никогда не будет прежней, – согласился Висдеш, и понизил голос: – Вы на меня, если что, не обижайтесь. Мне с вами, ребята, приятнее, чем с Сатаки и его компанией, но… Мне смысла не было в вашу вражду влезать, уж поймите.

– Оно и к лучшему в конце концов получилось, – точно так же, еле слышно, сказал Каринеш, – Если ты бы не вмешался…

Дементьев прикончил завтрак, потягивал мисми и приглядывал за инструктором – тот опять скосился на часы, стало быть, скоро команда к….

– Один кинс! – напомнил инструктор, – Тут вам не ресторан!

Конечно, никаких таких в точности «ресторанов» тут и в помине не было. Были «дома искусной кухни», если уж переводить дословно, и церемониал, присущий земным ресторанам, в них почти отсутствовал – но понятия схожи, так почему для себя, тайком, и не перевести это словосочетание на ближайший земной аналог?

Завтрак, как всегда, пролетел незаметно. Дементьев поразмыслил над тем, что настанет ли когда-нибудь момент, когда можно будет поесть нормально, без спешки, человеческую еду? В Жингконе было без спешки, зато еда… хм, на грани съедобности. Здесь – еда нормальная, зато кушать торопливо уже вошло в привычку.

Небольшая пауза перед построением, как всегда – позавтракать должен ещё и четвёртый арсиан, после чего наступит ещё одна временная «отсечка». Общее построение для базы.

Вернулись в казарму молчаливые, задумчивые – казалось, что вопрос, заданный Макаги за завтраком, постепенно захватывал умы всё большего числа людей в подразделении.

Да, как раньше уже не будет. И конфликт, так долго зревший в арсиане, наконец, разрешится. Дементьев внезапно понял, что отстающего в учёбе Сатаки Пинтро не выберет никогда. Стало быть, либо Висдеш, как самый старший по возрасту и, видимо, поэтому самый рассудительный, либо Каринеш, который тоже подходит по всем статьям.

Знакомая процедура, повторяющаяся каждое утро. С той лишь разницей, что построение проходит в зале спортивного комплекса. Военнослужащие базы строятся, все до единого, командир «Риемкоро» всех приветствует, толкает короткую речь с поздравлениями третьему арсиану с тем, что перешагнули порог общих занятий и перешли к занятиям по специальности, команда «разойтись».

Но арсиан стоит. Разойтись – это не для них, это для командиров подразделений, а уже они отдадут приказы своим арсианам. Все начинают расходиться, но Пинтро команду отдавать не торопится.

– Ну, вот и случилось, поздравляю, доросли, – улыбается он, – С учебных машинок, где автопилот выправляет грубые ошибки пилотирования, до настоящих боевых авиалётов. Есть традиция. Чтобы не томить людей ожиданием, первое занятие в день подписания приказа о распределении по типам машин начинается с первого полёта. Не спрашивайте, откуда пошло, не знаю. Но. Сейчас вы этого даже не понимаете, но в такие дни весь персонал базы становится на уши ради одного арсиана. Это флот, тут одновременно происходит столько всего, что один Творец, наверное, способен осознать все процессы разом. Пока вы кряхтели на отжиманиях, люди точно так же, под дождём, готовили машины ко взлёту. Другие готовили для вас план полёта, чтоб вы друг в друга не поврезались. Третьи с утра дежурят в диспетчерской. Даже поведут вас в полёт командиры других арсианов, пока их люди на занятиях у глайнес Истоу и глайнес Сорен. А у первого арсиана – благодаря вам же – занятие со своим командиром вместо урока у Валенсес. Так что – нам в сторону посадочной площадки. Осталось уточнить одну деталь. Мне нужны от вас три кандидатуры. Оцените – в первом и втором арсиане командиры выбрали тех, кто и без того неформально возглавляет подразделение. Там есть ярко выраженные лидеры. А вы всё грызётесь, как вакко одичалые. Думаете, я не знаю, что у вас тут два лагеря враждующих? Да вы ссоритесь так, что в помещении соседнего второго арсиана слышно. Их заместитель доложил своему командиру, а тот – мне. Поэтому я и заставил вас выбрать. Чтоб вы сами пришли к какому-то решению прежде, чем я вас с расторгнутым контрактом не оставил… Ну? Кто назовёт имена?

– Разрешите, сатранд? – это Нийя, как и было условлено.

– Макаги! Макааа-аги, – улыбается Пинтро, – Скажи мне, а, быть может, отменить всё? Ты, как самая смелая, и будешь моей помощницей. Что скажешь?

– Не могу, сатранд!

– Я прикажу – и сможешь, – возразил Пинтро, – Или у тебя есть другие доводы?

– Приказав нам выбирать, вы, в своём роде, дали обещание прислушаться к нашему выбору, сатранд. Будет нехорошо, если оно будет нарушено.

– Смелая, но глупая, – заключил инструктор, – Знаешь ведь, что я сегодня не в духе. Выйти из строя!

Нийя делает два шага вперёд.

– К отжиманиям! Десять раз самостоятельно, по завершении вернуться в строй.

– Да, сатранд! – по-военному чётко отвечает она, но от Серёги не укрылось, что девушка еле сдержала стон.

– Ривонек Макаги, если ты не обуздаешь свои эмоции, они тебя угробят когда-нибудь, – наставительно сказал Пинтро, – А пока она отжимается, хочу увериться, что решение общее и все вы в курсе, а не получилось, что одни решили за других. Итак, Дементьев!

– Слушаю!

– Одну фамилию из трёх. Если не забыл. А то вдруг опять память отшибло…

– Каринеш, сатранд.

– Что ж, ожидаемо… Каринеш! Твоя очередь.

– Ривонек Висдеш, сатранд.

– Хорошо, Висдеш!

– Слушаю!

– Если назовёшь Дементьева, будешь отжиматься до заката или пока не сдохнешь. Кто?

– Ривонек Сатаки, сатранд.

– А чего не Укланес? Он бы как раз сейчас прямо из больницы…. Понимаю, Сатаки – наглый, самоуверенный, но не подойдёт. Каринеш хорош, но безответственный. Поэтому – ты.

Инструктор замолчал, ожидая реакции.

– Понял, сатранд! – ту самую положенную кодексами реакцию Всидеш и продемонстрировал.

Вернулась в строй Нийя Макаги, которая постаралась с отжиманиями закончить как можно скорее.

– Что ж, Висдеш, куда идти – ты знаешь. Покинуть строй! – пауза, пока Висдеш выйдет, – Командуй.

– Арсиан, за мной!

И снова дождь, но уже не так страшно – застёгнуты на все пуговицы, Висдеш ведёт подразделение мимо той площадки, на которой, казалось, утренняя тренировка закончилась какой-то миг назад. Дождь, холодный, липкий, противный, редкий, мелкий.

Но сейчас он почти не ощущался.

Во всяком случае, для Дементьева. Сердце билось, пожалуй, сильнее, чем во время пробежки или во время проигранной драки – если это слово применимо к произошедшему – с друзьями Сатаки. Нет, сердце билось так, что, казалось, чувствуешь его рёбрами.

Мимо, мимо, оставляя за спиной учебный корпус и спортивный комплекс, столовую и штаб, казарму и центральную площадку базы. Мимо, туда, где их в первый день на «Риемкоро» Пинтро знакомил с тем, на чём им предстоит летать.

Их встречают. Знакомый этранес, кажется, командир первого – или второго? – арсиана приветствует их, вызывает перехватчиков, уводит за собой. За спиной слышно, как другой такой же этранес, этот точно из четвёртого, забирает штурмовиков.

Но какое дело до того, что осталось за спиной? Там Ника, и друзья, и плотина, и безнадёжность.

Позади: плен в Жингконе, «Пасгедас», расспросы, притворство – что всегда тут жил. За спиной – первые шаги, неуверенность первого полёта. Это всё – мимо, мимо чередой дней, клочьями воспоминаний.

Стоя и глядя на тот самый, ставший знаменитым «Солокс-7», Дементьев чувствовал себя чем-то большим, чем-то важным, и – впервые – по-настоящему нужным. Было ощущение, что здесь, под дождём, на посадочной площадке, рядом с этим неописуемо красивым перехватчиком, вся суть коего – быстрота, он, Серёга, на своём месте.

Что он там, где и должен быть, и что вот-вот произойдёт что-то великое, что-то бесконечно значимое, чего-то, чего ждал всю жизнь – и сам не осознавал, чего же конкретно ты ждёшь.

И хотелось – упиваться каждым мгновением, запомнить каждый миг этого события, каждую подробность, любую мельчайшую деталь. Чтобы вспоминать потом, если вдруг что не заладится, эту серую завесу непрекращающегося дождя, эти капли, стекающие по корпусу, эти чёткие команды чужого этранеса. Хотя, как же – чужой? Он такой же, он часть того большого и значительного целого, к которому сейчас приобщался Дементьев, поднимаясь по лесенке к кабине машины. Вот она, неприметная кнопка, поднимающая стекло фонаря, но это не просто стекло, и даже не прозрачный боевой интерфейс, нет, это – дверь в ту, новую жизнь, что ждала впереди.

И она началась со словами, сказанными глайнесом Валенсес через динамики лётного шлема.

– Перехватчикам. Турбины – пуск.

И это было не нажатие клавиши в кабине крылатой боевой машины. Это был жест, который перевернул не страницу даже, нет, он закрыл обложку книги, что называлась бы «моя прежняя жизнь» – вздумай Дементьев написать таковую.

Кисть легла на рукоять управлением тяги турбин. И это тоже была не просто рукоять.

Это была обложка книги следующей. Книги с историей пилота перехватчика крылатой авиации Восточного Флота.

Конец первой части