Текст книги "Точка Скольжения. Архипелаг. Часть первая"

– Нет. Одним из моих условий работы на Храм было то, что они меня ни о чём не спрашивают.

– Толково, – снова ввернул любимое словечко Чинтери, – Видимо, они убедились, что от тебя очень много пользы, раз занялись подготовкой ещё одной Чёрной… Правда, провалившей Испытания. Она ведь так и не поняла, что ты сделала на том холме. Материализация с последующей трансформацией, верно?

– Да, для любого грамотного спирита – загадка несложная.

– Ну, ничего, походит девочка в Подмастерьях три года до следующих Испытаний, глядишь, и научится чему-нибудь за это время…. Так вот о Посреднике. Парня твоего, скорее всего, подставил кто-то сверху. А единственный способ выйти на следующую ступеньку по пути к верхушке – твой Посредник. Он связан с Распорядителем – как правило, тот выбирает из ряда посредников наиболее подходящего и передаёт задание ему вместе с оплатой. Посредник уже нанимает исполнителя, снабжает его всем необходимым – оружие, снаряжение, документы, даже прикрытие из числа кого-то из других исполнителей. Ну, это ты и сама знаешь. А вот от кого получает заказы Распорядитель – этого не знаю даже я. Знаю, что их всего один – двое на всю страну, в каковой бы из них они не находились. Не больше. Все попытки что Храма, что Интерсилы выйти непосредственно на заказчика заканчивались на Посредниках. Распорядителя им за всё это время удалось поймать всего один раз – и то уже умирающим, его устранил кто-то из наших. И всё. Система продумана так, что на верхушку не выйдешь, если ты сам не работаешь в системе…. Я так понимаю, что ты хочешь отомстить?

– Нет. Уже нет. Моя работа здесь и есть моя месть. Я не стану никого искать – скорее, найдут меня сами. Сдаётся мне, что для меня тоже уже вынесен смертный приговор, наставник.

– Но они его пока не приведут в исполнение, ты же понимаешь. Ты – Храмовница, при том далеко не обычная. Слишком много шума, если тебя устранят. А ты же знаешь, к чему этот шум ведёт. Так какие у тебя планы?

– Хочу в Жингкон отправиться. Одна. В наш прошлый визит я натолкнулась там на других Чёрных, и сдаётся мне, что дело не чисто.

– А, слышал, слышал. Вроде как агентура Интерсилы пропала? И Храм, разумеется, инициировал расследование?

– Да, но нашли мы там не совсем то, что искали. Следы Чёрного ритуала на одном острове и группу Чёрных – на другом.

– Неудивительно. В аналитический отдел Интерсилы уже месяц как стекается информация об активизации Падших по всему миру, я там, в Университете, вечно сую свой нос куда не следует, – ухмыльнулся Рему Чинтери, – Да они и не прячут ничего толком. А что за ритуал?

– Один из моей группы, электрокинет, засёк следы на уничтоженном Генераторе. Следы проникновения человека извне. Из другого мира, Наставник, такое возможно?

– Не знаю. Но, видимо, возможно, в Академии тамошние теоретики давно уже разрабатывают формулы Скольжения дальше и утверждают, что оно способно связывать даже разные звёздные системы. Так что теоретически, в принципе, и может быть. Хочешь это проверить?

– Хочу найти этого пришельца, – призналась Мислеги.

– Извини, Ниан, но ищейкой ты была, скажем прямо, не очень хорошей.

– Я многому научилась в Храме, – призналась она, – Благо, практики тут хватает.

– Тогда попытаться стоит, – согласился Чинтери, – Когда отправляешься?

– Теперь уже скоро. Кемира скоро заменит меня в составе группы Данаиса Эмаладэ, так что, думаю, уже завтра.

– Что ж, а я тебя покину сегодня вечером. Как только Агами наболтается с этим вашим Настоятелем, мы отправимся обратно – катер за нами прибудет уже через пару лейсов.

– Полетите ночью?

– Да, так легче сохранить тайну нашего визита сюда…. А теперь хватит о делах. Расскажи лучше, как ты тут живёшь? В этакой теснотище… Меня так в коттедже в Университетском городке поселили, два этажа, семь комнат – красота! Заезжай в гости.

– Обязательно, если пустят. Живу? Да я тут практически не бываю, младшая оперативница в группе, которая постоянно куда-то мотается, – улыбнулась Мислеги, – Пойдем, перекусим, и так обед уже почти пропустили…

– Пошли, – согласился Чинтери, – Только завесу эту свою сними, не забудь. Научишь, кстати? А то, чувствую, мне она не раз пригодиться может.

Ниан на миг опешила.

– Мне? Научить тебя?

– Ну да. Знаешь, чем толковый наставник отличается от никчёмного? Тем, что толковый всегда даст своему ученику опору для того, чтобы перерасти своего учителя. А я, – он хитро ухмыльнулся, – Всегда стремился быть толковым. И, видимо, получилось: ещё немного, и мне придётся догонять тебя.

Сказать, что Мислеги была польщена – значит, не сказать ничего.

– И кстати, Ниан… Я хотел бы, чтобы ты рассказала мне всё в подробностях. Что произошло с твоим парнем – думаю, тогда я смогу помочь. Да и потом, если выговоришься – тебе станет легче. Я так правильно понял, что тебе даже поговорить об этом было не с кем?

Ниан промолчала, и для Чинтери это уже было ответом.

– Пойдём, перекусим, – сказал он, вставая, – За это время и поведаешь всё. Начни с того, как вы познакомились.

И, едва дверь кельи за ними закрылась, Ниан сначала неохотно, а потом всё более подробно, начала рассказывать.

Остров Тихуес,

База «Риемкоро»,

на следующий день утром

Дождь, холодный, липкий – не из тех тропических ливней, что периодически приходили с Восточного Моря, а континентальный, принесённый ветром с запада. Мелкий и редкий, но затяжной, непрекращающийся. В какую сторону не посмотри – кругом эта серая завеса, сырая и хмурая дымка, в которой терялся горизонт, и было непонятно, где начинается сам дождь, а где – породившие его тучи.

Так начиналась зима на острове Тихуес, на Керайских островах, на Ситае и Ахже, на Йала-Арайес и Гаргесе, и всей цепочке островов, протянувшихся от восточного побережья Селлестии до самого сердца Архипелага Жингкон. Гигантский циклон, сформировавшийся из ползущего на север холодного воздуха самых южных морей, двинулся на континент. Там он напоролся, словно на лезвие боевого ножа, на Срединный Хребет и сполз с его склонов на подушке воздушных потоков восточнее. Прошёлся по россыпи промышленных городков в регионе Чигареса, зацепил краем Сектор Резервации, выдающийся мысом на юг, и двинулся дальше – в Восточное Море, где и столкнулся с тёплыми и влажными воздушными массами. Всё пространство на добрую тысячу гаустов вокруг было заполнено падающими каплями конденсировавшейся от холодного воздуха влаги.

Сырость и слабый холодный ветер не щадили никого. В третьем арсиане с сильной простудой на птицелёте увезли в Юнжи Срит заболевшего Укланеса. Тот в своей болезни был не одинок – температура и кашель едва не свалили Дементьева, чей иммунитет ещё приспосабливался к здешним бактериям, улетели в медучреждения Восточного Флота ребята из других арсианов учебной милуны, и оставалось только гадать, каково приходится парням из охраны базы, проводившим на такой погоде долгие лейсы караульной службы.

В борьбе за здоровье служащих базы, её командир дарсад Файреш приказал даже утренние построения на занятия проводить в спортзале, туда же и была перенесена утренняя зарядка, чтоб не гонять людей по сплошь покрытому лужами центральному плацу.

Однако на сей счёт, по-видимому, прямого приказа не поступало.

Вот и топают, вот и плюхают по лужам ботинки третьего арсиана. Хлюпает промокшая одежда, но Пинтро словно и не замечает погоды, задавая темп бега столь же бодрым голосом, что и всегда:

– Раз, два, три! Раз, два, три! – отсчитывает он пары шагов. И попробуй на счёт не поставить левую ногу, – Замёрзли? Выше темп! Раз-два-три! Раз-два-три!

Изо рта вылетает пар, по лбу вместе с каплями дождя стекает пот, то, что одежда промокла насквозь, даже и незаметно.

– Перехватчики! – зовёт он, и голос его звучит ровно, словно и не бежит он рядом с арсианом, наравне со всеми.

– Слушаем, сатранд! – отзываются по возможности хором Каринеш, Винаро и Дементьев.

– Каким должен быть перехватчик?

– Быстрым, подвижным, сообразительным! – получилось чуть вразнобой.

– Какая тут подвижность, если вы сейчас языки на плечи вывалить готовы? – возмущается инструктор, – Ещё раз!

– Быстрым! Подвижным!! Сообразительным!!! – три выкрика на выдохе слились в один. Арсиан дышал сейчас в одном темпе, тоже, как по счёту – раз, два, три.

– Хорошо! Держать темп! Раз-два-три, раз-два-три! Истребители! Какими должны быть пилоты истребителей?

– Дерзкими! Уверенными! Выносливыми! – отзываются пилоты истребителей.

– Не слышу ни выносливости, ни дерзости… А Висдеш, кажется, ещё и неуверенность сейчас испытал! Висдеш! Ты сомневаешься в моих словах?

– Нет, сатранд! – выкрикивает Висдеш так, что его слышно, наверное, на соседних холмах-сопках, окружающих Риемкоро.

– Не верится! Потому что громко, но невнятно. По-моему, сомневаешься всё-таки…

– Нет, сат-транд!

– Вот, теперь верю. Истребители, ещё раз, какими вы должны быть?

– Дерзкими! Уверенными!! Выносливыми!!!

– Уже лучше…. Выше темп! Раз-два-три-раз-два-три!

Куда уж выше. Раскрытые губы ловят капли дождя, чтобы наполнить пересыхающий рот влагой, а лёгкие – воздухом.

– Штурмовики!

– Слушаем, сатранд!

– Вы какими должны быть?

– Сильными! Смелыми! Решительными! – три голоса наперебой.

– Плохо! Может, повыше темп, чтоб у вас дыхание друг в друга попадало? Не слышу?

Инструктор тоже запыхался, или послышалось?

– Нет, сатранд!

– Сатаки, а я думаю, что да! Ещё выше темп! Каким должен быть пилот штурмовика?

– Сильным! Смелым!! Решительным!!! – Нийя Макаги в этот раз крикнула громче всех.

На сей раз Пинтро, кажется, остался доволен.

– Закончить круг, построиться в линию! – командует он.

Сколько кругов позади? Сотня? По времени – так уже давно были начаться другие упражнения, но сегодня командир третьего арсиана, кажется, решил сменить привычный план занятий.

Построились, едва держась на ногах.

– К отжиманиям! – приказал сатранд, и арсиан плюхнулся ладонями в лужи.

Первый десяток. Второй. Третий. Четвёртый.

Тридцать семь.

Тридцать… восемь.

Тридцать дееевять…

Сорок.

Всё?

– Сорок один! – неумолимо командует Пинтро. Сам он, отжавшись сорок раз, встал и направился в обход арсиана.

Не выдерживает дыхание после такой пробежки – Дементьев, сгибая руки, плюхнулся животом прямо в лужу. Разогнуть их обратно, правда, удалось без труда – и шестьдесят раз уже отжимались, но не после такого забега, как сегодня.

– Как, остыли на дождичке горячие головушки? Идеги?

– Да, сатранд!

– Недостаточно, я смотрю, потому, как раскаяния в твоём голосе я не слышу. А кто на позапрошлом занятии по сборке авиационной пушки начал возражать глайнесу Истоу? Идеги, кто это был?

– Я, сатранд!

– Сорок два! – даёт счёт инструктор, и арсиан снова отжимается, – Что ж мне вас всё воспитывать-то приходится, как детей словно? Дементьев, не скажешь мне?

– Нет, сатранд!

– Сорок три – за глупость Дементьева, – продолжает Пинтро, – Не дошло ещё? Дементьев у нас решил, что можно читать книжку вместо материала по самостоятельной подготовке вечером. Дементьев у нас считает, что он умнее инструктора глайнес Валенсес и может сам решать, какой материал ему важнее. Так, Дементьев?

– Нет, сатранд!

– Сорок четыре, – командир арсиана снова обогнул неспешным шагом своих подопечных, – Но он у нас не один такой. Шаджоу вот решил, что отведённое на ужин время можно и порастянуть. Шаджоу, видимо, считает, что если я не вижу, то можно расслабиться немного. И поэтому мы напрягаемся сейчас всем арсианом.… И я напрягаюсь, думаешь, мне приятно торчать тут с вами под дождём?

– Нет, сатранд!

– Сорок пять. Сорок… шесть. Сорок…. – арсиан замер на полусогнутых руках, ожидая вторую часть команды, – Семь. С сегодняшнего дня у вас, раноны вы толстокожие, начинается курс раздельного обучения. А это значит – кстати, сорок… это значит, что вы обязаны теперь будете самостоятельно, без моего присмотра, передвигаться по территории базы, приветствуя старших по званию, вовремя являться на занятия, в столовую и на отдых. А я вот считаю, что нельзя вас ещё отпускать. Не готовы вы пока вести себя, как подобает пилотам… восемь!

Чуть ли не стоном арсиан разгибает руки.

– Сорок девять… Пятьдесят, – это у нас благодаря торчащей кверху попе Винаро, – продолжает Пинтро, – Про Винаро можем ещё поговорить. Пятьдесят…. Согнули руки!!! Так вот, ривонек Винаро считает, что она сама вправе решать, какой материал надо изучать тщательно, а какой – так, сквозь лень. Например, на уроках глайнес Валенсес – отличные результаты, на уроках глайнес Истоу – тоже отличные. На моих занятиях – всё хорошо, а вот материал глайнес Сорен мы изучать не желаем! Да, Винаро?

– Нет, сатранд!

– Что – «нет»? Нет, не желаем?

– Желаем, сатранд, – еле выдавливает Касти.

– …один – разрешает Пинтро всем разогнуть руки, – Дисциплина, пифилы вы безмозглые, родилась в войсках не просто так, а кодексы написаны кровью тех, кто не следовал элементарным правилам или считал, что он всех умнее. Да если весь интеллект моего арсиана – за минусом меня, разумеется – сложить вместе и помножить получившееся на само себя, получится от силы десятая часть от интеллекта любого из ваших инструкторов! Пятьдесят два!

Снова отжимание.

– Дисциплина, чарноры вы, в луже плюхающиеся пузом, строится на субординации и чётком выполнении приказов! Пятьдесят три! Специально для вас я повторю это простыми словами: приказ сначала выполняется и только потом обдумывается! Если я прикажу тебе, Сатаки, с разбегу удариться лбом о стену, ты сначала ударяешься, и только потом думаешь, зачем. Пятьдесят четыре! Это понятно?

– Ддаа, сат-транд! – выдыхает арсиан.

– Пятьдесят пять! С сегодняшнего дня у вас начинаются занятия по специализации. Это значит, их график для арсиана будет скользящим, и вам придётся передвигаться по Базе самостоятельно. И, разумеется, вести себя при этом, как полноправные военнослужащие Восточного Флота, Архак вас раздери. А как вас отпускать, если вы до этого гордого звания не дотягиваете, и вообще вряд ли дотянете, несмотря на все мои усилия? Пятьдесят шесть! Именно поэтому вчера я вам сказал, что вы должны представить мне три – это вот столько, показываю на пальцах! – кандидатуры на моё усмотрение на должность моего помощника! Пятьдесят семь! Кто там встать уже не может? Мы подождём, погодка как раз располагает… За вашим стадом и так не уследить, даже когда вы вместе, а теперь вы ещё и разбредётесь по всей «Риемкоро» и будете позорить меня, пока я этого не вижу! Пятьдесят восемь!

Руки уже дрожали от напряжения, болели натянутые мышцы, но инструктор Пинтро продолжал:

– Поэтому я надеюсь, что сегодняшнюю утреннюю тренировку вы запомните на все оставшиеся месяцы службы здесь, под моим руководством. Пятьдесят девять! Пятьдесят девять, я сказал!!! Если забудете, можем с удовольствием повторить. Если у кого остались иллюзии, что сатранд Пинтро вам вроде добренького папы, который всё простит, то мы повторим её дважды! У кого-то остались вопросы?

– Нет, сатранд! – выдохнуло одиннадцать глоток.

– Я не слышу вас, пилоты! Особенно тебя, ривонек Праки! Арсиан, а не повторить ли нам пробежку?

– Нет, сатрранд! – на этот раз даже получилось крикнуть.

– Шестьдесят! Встать! В душевую для утренней гигиены и смены одежды – бегом!!!

Если кто и обдумывал этот приказ по дороге, так точно виду не подавал – бегом, не толпясь, согласно номерам, по одному кинулись в жилой корпус, заливая полы водой, что текла с промокшей насквозь одежды. Для повседневного ношения полагался непромокаемый камуфляжный набор из штанов и куртки, но на зарядке все без исключения расстегнули верхние пуговицы – потому и вымокли. Вода стекала с головы на шею, с шеи – уже вниз, за воротник, промочив сначала майку, потом подкладку камуфляжных курток.

Простуда не страшна, если с холода и дождя сразу забегаешь в тепло, да ещё и в душ под тёплую воду. Но Дементьев, сделав её прохладнее, просто млел под струями, подставив им лицо. Постепенно делая воду всё горячее, он думал о замечаниях инструктора, озвученных на утренней пробежке. И признал – да, расслабился. Журнал по физике, написанный языком обывателя с простыми картинками – чтоб материал был доступнее – действительно был таким, что не оторваться. Особенно, то важное, до чего удалось дочитаться – постоянная Планка здесь была другой. Всё, что читал когда-то Дементьев, говорило о том, что она неизменна и фундаментальна. Да, здесь она называлась, конечно, не в честь дедушки Макса. Да, формулы выглядели чуть иначе, но… Похожую статью он читал когда-то на Земле в похожем журнале, спутать было почти невозможно. Час вычислений на бумаге – и если тарн это, примерно, ноль целых восемь десятых секунды, а тсэр это приблизительно одна и две десятых метра, то выходило, что тсэр в тарн – это полтора метра в секунду. За единицу веса здесь так же брали вес объёма воды в кубе, со стороной в десятую тсэра каждый.

Кстати. А почему так совпало?

Но Дементьев опять вернулся к мысли – пересчитать здешний лян в килограммы труда не составило, если, конечно, не брать во внимание гравитацию Эмиадии. Однако он учёл и это. Свой вес на земле Дементьев помнил очень хорошо. Сопоставил с полученным тут результатом, отражённым в медицинских документах – даже при погрешности в пару килограмм всё почти сходилось. Однако если взять формулы из журнала и подставить разницу в величинах, а потом всё пересчитать – при расчёте постоянной Планка вышло никак не 6, 626 на десять в минус тридцать седьмой. Вышло пять и две десятых. Примерно, потому как дальше допускалась куча погрешностей.

Выходило, что здесь, на Эмиадии, величина одного кванта энергии были ниже. Как? Почему?

В своё время подобными фундаментальными законами физики в мастерской, когда было мало работы, заинтересовал его Андрей. Теперь вот пригодилось, но – возникли новые вопросы, мучавшие Дементьева вчера весь вечер. А что, если это не другая планета в одной из тысяч открытых галактик, но совсем другая Вселенная?

Где я? Куда ж я всё-таки попал?

И именно эти вопросы отвлекли его от того задания, что дал Валенсес.

Да, полагалось прочитать методику расчётов профиля крыла, чтобы лучше понимать работу закрылков – а Дементьев, будущий пилот, пренебрёг этим и пришёл на занятия инструктора по лётной подготовке просто не готовым. А этого себе позволять нельзя. Не в такой ситуации. Иллюзии, что за прошлые успехи простят свежие огрехи – они, конечно, приятны, но это иллюзии. Валенсес вряд ли простил бы что-то. И, конечно, доложил обо всём Пинтро. Не мог не доложить. А сатранд, в свою очередь, решил собрать воедино все такие вот доклады от других инструкторов и устроить воспитание всему арсиану разом.

От размышлений его отвлёк шум снаружи – нет, не те характерные звуки суеты, что должна бы, по идее, сейчас царить возле шкафчиков с личными принадлежностями. Весь арсиан понимал – в их жизни существуют некие «отсечки» по времени. То есть, душевую они должны освободить ровно в семь тридцать пять, и если зарядка растянулась на лишние пять кинсов, стало быть, и времени на помывку осталось меньше. Поэтому спешка в сборах была бы объяснима – надо освободить душевую для следующего арсиана, которому, как раз, время зарядки сократили. Ну не мог Пинтро растянуть утренние упражнения, не согласовав их по времени с командиром четвёртого арсиана. Но – поменять распорядок работы столовой сатранд уж точно не способен, а, стало быть, чтоб улечься в расписание, нужно поторопиться.

Но звук был другим.

Наспех помывшись, Дементьев снял с крючка и натянул сменную сухую одежду, что была извлечена из шкафчика ещё до того, как отправиться в душевую кабинку. Повесил полотенце на шею, чтобы вода с непросушенных волос не попала за шиворот, и вышел.

Происходило что-то недоброе. Дементьев заметил, что сегодня он покинул душевую последним – из-за того, что решил постоять и расслабиться подольше. Двери, двери в коридоре. Из-за той, что вела в расположение третьего арсиана, доносились громкие голоса, его сослуживцы явно ссорились. Помня о том, что конфликт между двумя условными группами, на которые разбилось подразделение, так и не был разрешён, Серёга прибавил ходу. По дороге успел подумать: как же не вовремя, как раз никто не вмешается – до самого завтрака им Пинтро не увидеть, тот на инструктаже в штабном корпусе.

Дверь пришлось толкать со всей силы – кто-то удерживал её изнутри, чтобы Дементьев не вошёл. Поэтому с разбега, плечом, и от распахнувшейся створки отшатнулся не ожидавший такого удара Праки.

Дело было плохо – на полу, скорчившись от боли, лежал Каринеш. Похоже, получил удар в живот, которого не ждал. Рослый Идеги сдерживал Нийю Макаги, которая порывалась прийти на помощь подруге, Касти Винаро, которую за одну руку держал Ридноу, а за другую – Ксинбро. Сатаки напирал на Тамиса, и времени почти не оставалось, Праки шёл прямо на Серёгу. Висдеш стоял в стороне и просто наблюдал за происходящим, всем видом показывая, что в данной ссоре поддерживает нейтралитет.

– О, а вот и ещё один, – осклабился Сатаки, и, отпустив Тамиса, приблизился, – Защитничек. Тебе за нашу утреннюю тренировку тоже полагается…

Удар был неожиданным. Вот вроде только что Сатаки стоял вполоборота, и уже выпад с прямым ударом. Бил от плеча, вкладывая весь свой вес в кулак, направляя его в грудь. Дементьев отшатнулся, стоящий рядом Праки схватил его за воротник и резко дёрнул назад и вниз, подставив ногу. И вот Серёга уже на полу.

– Это за вчерашний журнальчик и за наши отжимания сегодняшние. Шаджоу, тоже хочешь? Тогда не дёргайся. Макаги, ты тоже успокойся, я не посмотрю, что ты девчонка. Так вот… Какого Архака весь арсиан из-за вас страдать должен, а?

– Слушай, Сатаки… Скоро ведь экзамен по выживанию. Мы одни, кругом лес, а для самообороны выдадут в том числе и магазин боевых патронов. Ты не боишься с этого экзамена не вернуться, м? – процедила сквозь зубы Нийя, и, глядя в её глаза, Дементьев понял: сейчас она верит, что способна и на это.

Серёга попробовал встать, но тут же получил пинок от Праки под рёбра. Боль, сбившееся дыхание – пришлось точно так же, как Каринеш, свернуться на полу.

– Уроком вам будет. Праки, если этот наш ущербный «ничего не помню» попытается встать – приложи ещё разок, только аккуратно, чтобы без следов. А чтоб больше арсиан не подставляли, я прослежу. Сегодня на построении нужно будет выбрать старшего. Так вот, им буду я. И чтоб никто ничего против не вякнул, ясно? Потому что никто не собирается вот так вот потеть на утренних занятиях из-за этих…

– Ты тоже провинился, – подала голос Касти.

Взбешённый Сатаки обернулся к ней.

– Вижу, непонятно, так я поясню… Ксинбро! Держи её крепче. Нам надо выбрать троих. Буду я, и, скажем, Праки и Идеги.

– Это ещё почему? – насколько можно было ровным голосом спросил Тамис.

– Ну а кого, по-твоему, из нас троих выберет Пинтро? – снова осклабился Сатаки.

Всё продумал. При таких конкурентах – конечно, другого выбора быть не может. Потому и насаждал свою волю силой.

– Ты же не против, Винаро? – спросил Сатаки.

– Только тронь её, – сказал Каринеш, начав подниматься.

Ещё один удар ногой, и друг Дементьева снова распластался на полу.

– Против, – ответила Касти.

– А кого тогда? Заступничка твоего, что ли? Ты посмотри, вот он, ничем тебе помочь не может. Зря ты отказалась от такого, как я.

Дементьев посмотрел на Сатаки. Глаза блестят, как у бешеного, лицо красное от прилившей к нему крови – да он не просто зол, он в ярости. Альфа-самец, борющийся за лидерство, да ещё и разъяренный отказом самки. Ничего человеческого Серёга сейчас не видел, только какую-то животную злобу.

Даже Ридноу, державший Касти за руку, в нерешительности отшатнулся в сторону, разжав пальцы.

– Кстати, – продолжал, повернувшись к Винаро, Сатаки, довольный своей победой, упивающийся контролем над ситуацией, этим вот полученным старшинством, – У нас сегодня утром Каринеш испортил конкурс мокрых маек, собой тебя закрывал, пока ты без куртки со сменкой одежды в кабинку не забежала. Его ты уже не стесняешься, так?

Касти покраснела.

– Ну ничего, это мы сейчас поправим, – снова ослабился Сатаки, – Ты же дашь мне посмотреть?

С этими словами он резко шагнул к Винаро и, схватив её за запястье свободной руки, второй рукой дёрнул её майку вверх.

– Пусти! – взвизгнула она, пытаясь вырваться.

Но тот уже пытался залезть рукой под ткань.

– Хватит, – и от этого окрика Висдеша Сатаки словно электричеством дёрнуло.

– Что ты сказал?

– Я сказал: хватит. Угомонись, – повторил Висдеш, и, шагнув вперёд, встал между ним и Винаро, – Это уже слишком.

– С дороги, – прорычал Сатаки.

– Времени до завтрака всего ничего. Так что надо заканчивать.

– Конечно, только дело до конца доведу.

– Ты своим делом ещё немного, и меня во враги получишь. Плохое начало, если подумать.

– Ты напрашиваешься?

– Дёрнись, и вы в меньшинстве, – улыбнулся Висдеш, – Праки, стой спокойно, пусть Дементьев поднимется. Ксинбро, отпусти её.

Странно, но Ферул повиновался сразу – ему, видимо, происходящее тоже не нравилось. И его шаг в сторону стал той отправной точкой, с которой начала меняться ситуация. Праки тоже отошёл, давая подняться Дементьеву, но напряжённого взгляда с Серёги не сводил. А Висдеш, тем временем, продолжал.

– Силой тут не получится, Сатаки. Рано или поздно дойдёт до Пинтро.

– Ты, что ли, жаловаться побежишь? Знаешь, как таких называют?

– Знаю, и не побегу.

– Побежишь, – осклабился Сатаки.

– Дослушай, – перебил его Висдеш, и в голосе прозвенела сталь, – Дело не в том, чтобы жаловаться, понял? Рано или поздно, но подерётесь так, что следы останутся, и Пинтро их заметит. Я тут недавно общался с парнем из столовой, из расконтрактованных. Как раз за драку. Ему теперь год ещё тарелки мыть. Хочешь так же, Сатаки? Потому что эти, – кивок в сторону поднимавшегося Каринеша, – Тебя слушаться не станут точно. Предлагаю вариант. Нужны трое, так? От вашей компании пойдёшь ты, Сатаки. От их…. Дементьев, ты?

– Нет, лучше Дерас, – ответил Серёга.

– От их компании, стало быть, пойдет Каринеш.

– Только не Каринеш, – Сатаки сжал кулаки.

– Это им решать, и они решили. И – предлагаю себя, как нейтральную сторону. Да, такой вот я скромный, – он улыбнулся, – Решайте сейчас. Пятеро вас, пятеро их, и я. Укланес в больнице и не скоро вернётся. Время подумать есть. Общего решения тут всё равно не будет, я так вижу.

Этими словами – и он сам это прекрасно понимал – Висдеш поставил точку в конфликте, предложив себя в качестве арбитра. Стороны начали расходиться, собираясь в группки в разных углах спального помещения.

Касти от стресса готова была зарыдать. Нийя приобняла её, успокаивала. Дерас потирал пострадавший бок, Серёга приводил в порядок форму, Тамис стоял с виноватым видом, как единственный не пострадавший.

– Вы, парни, извините, что я… – начал он, но Дементьев сразу перебил:

– Нормально всё, не извиняйся. Просто лёг бы с нами рядом и всё.

– Пристрелю выродка, – сказала Нийя, – Вот только выдастся случай, как одичалую вакко пристрелю.

– И ты успокойся, – сказал ей Серёга, – И не вздумай, совсем с ума сошла?

– Ещё бы немного, и совсем, – призналась Макаги.

– Сатаки чётко всё продумал – поймал нас, пока их было больше на одного, – усмехнулся Дерас, – Я кинулся за Касти вступиться, ну и получил в бок, не ожидал даже. Он, видимо, давно всё продумал – как отомстить. А тут такой случай.

– Спасибо, ребята, – это уже Винаро, – Что за меня заступаетесь.

– Больше тебя никто не тронет, обещаю, – твёрдо сказала Нийя.

Какое-то время стояли молча, пока не приблизился Висдеш, который кинс назад говорил о чём-то с группой друзей Сатаки. Подошёл, обвёл всех взглядом и спросил:

– Ииии? Не передумали?

– Насчёт чего?

– Насчёт того, что вашей кандидатурой будет Дерас.

– Нет, – высказалась за всех Нийя, – Да и потом… Мы с Касти не потянем, Тамис и сам не хочет, Серёга с его памятью…. Сам понимаешь, не вариант для Пинтро.

Висдеш согласился:

– Да, закономерно. Я тут с парнями говорил, – кивок в сторону Сатаки, – Если Пинтро сам спросит, кого мы выбрали, надо, чтоб кто-то ответил. Как условились.

– А они чего? Боятся? – спросил Каринеш.

– Отказались, – сделал жест равнодушия, аналогичный нашему пожатию плечами, Висдеш, – Ну это если сатранд спросит весь арсиан. Может и спросить кого-то конкретно, конечно. Но надо, на всякий случай…

– Я сделаю, – сказала Нийя, которая понимала: нельзя же «выдвиженцам» представлять самих себя.

– Хорошо, благодарю, – ответил Висдеш, и, едва он сделал пару шагов в сторону, на всё здание прогремело:

– Третий арсиан! На завтрак!!!

Снова быстро, но слаженно, словно и не было никакого конфликта – ещё один повод уважать Селлестийскую военную систему. Построились, Пинтро оглядел всех беглым взглядом, внешним видом остался, как обычно, недоволен – но ругался, пожалуй, больше по привычке. Повёл в столовую, завтрак уже на столах.

Расселись.

– О, иасса! – обрадовался Каринеш.

Иасса, блюдо из разных варёных овощей с щедрым добавлением зелени и варёных яиц пифила – всё покрошено крупными кубиками с добавлением соуса на основе прокисшего молока раноны – было на «Риемкоро» за праздник. Дементьев не понимал, почему. То ли оно особо удачно получалось у здешних поваров, то ли изначально было таким, что испортить его не могли даже здешние повара. Что до самого Серёги, то он радость по поводу иассы на завтрак не разделял, но, всё ж таки, был доволен хотя бы тем, что не подали осточертевшие овощи корго или злаки чиро, которые составляли основу рациона селлестийцев.

Дементьев гораздо больше был рад творогу – здесь он, конечно, был не такой зернистый да и отдавал чем-то другим – молоко-то не коровье – или тому белому «сыру», что иногда оказывался в их тарелках, но, памятуя тот настрой, что сам себе же и задал тогда, в птицелёте, по пути сюда – виду не подавал. Ел, как все, даже изображал вроде довольное лицо – словно всю жизнь чем-то подобным питался. Вот и сейчас пришлось:

– Да, иасса – это отлично, – и с этими словами, вооружившись щипцами, принялся за еду.

– А я уж думал, утро безвозвратно испорчено по всем статьям, – согласился Висдеш, – Как вы после всего? Касти?

– Нормально, – сказала та, с безучастным видом ковыряя в тарелке и вылавливая оттуда кусочки повкуснее. Какое-то время все ели молча. Макаги вообще к еде не притронулась, пила мисми, да отщипывала ломтики от лепёшки, которые неспешно, задумчиво жевала.

Дементьев посмотрел на неё – вид совершенно отсутствующий, размышляет о чём-то своём. Он не выдержал:

– О чём задумалась, Нийя?

– Ты понимаешь… Сегодня ведь последний день, когда мы вот так, по старому распорядку. Скоро всё станет совсем иначе, понимаешь?