Текст книги "Точка Скольжения. Архипелаг. Часть первая"

– Торгово-транспортный узел? – уточнил о Циллисе Крейк.

– Всегда была, с самого основания, – пояснил Нинкоро, – Меж трёх холмов раньше был рынок, такой, что Империя завидовала… Кстати, справа – Семибашенный Собор.

– В честь кого столько башен?

– В честь чего, – поправил вице-резидент, – Как дань уважения приезжим из прочих областей страны: каждая башня в стороне другого города и названа в честь него. Заодно – наиболее почитаемому в городе святому и в башне отдано предпочтение.

– Умно придумано, – согласился Дониван, – Особенно, для объединения страны полезно.

– А иначе никак было. Два завоевательных похода со стороны Империи, три – со стороны Королевства и ещё три – с Востока, из-за Хребта. Если б страну не объединили, она бы не выжила.

Ниас плавно повернул, снова на короткий миг рванул машину, выскакивая из поворота на прямую дорогу. Они были на центральной площади, проезжая часть которой была аккуратно отгорожена невысоким бордюром. Первых этажей Здания Власти не было видно – кустистые деревья скрывали окна, в тени раскинутых ветвей тонул парадный вход. Ни высокого крыльца со множеством ступенек, призванного «подчеркнуть величие», ни многочисленных монументов – ничего, просто широкая белая лестница с золочёными перилами по бокам и посредине, да широкие двери в конце крыльца.

Там их встретила охрана – крепыши с короткими стрижками и явно военной выправкой. Под тщательно отглаженными, по мерке сшитыми кителями угадывалась мощная мускулатура – в Президентскую охрану отбирали лучших из лучших. Крейк заметил, что на поясе у каждого висят пистолеты, а кобуры наполовину расстёгнуты, чтобы легче и быстрее можно было достать оружие.

– Чем могу помочь уважаемым представителям Интернациональных Вооружённых Сил? – вежливым, ровным тоном спросил старший наряда охраны, немолодой уже глайнес.

– Нам срочно необходимо встретиться с Президентом, – ответил Нинкоро.

– Пожалуйста, предъявите свои удостоверения личности моему помощнику, а я тем временем доложу о вашем прибытии, – тем же тоном сказал глайнес, шагнув в сторону. Его место точно так же мягко занял сатранд, которому Ниас и Крейк протянули свои удостоверения.

Тот внимательно рассмотрел их, кинул внимательный взгляд, сравнивая фотографии с оригиналами и, явно довольный результатом проверки, вернул карточки владельцам. В это же время вернулся старший. Скосил глаза на заместителя.

– Полный порядок, – сказал тот.

Глайнес удовлетворённо прикрыл глаза в знак того, что понял, и обернулся к представителям Интерсилы.

– Приношу извинения за то, что поневоле задержал вас, – сказал он, – Вас ожидают, можете направиться прямо в рабочий кабинет Президента, возле него вас встретят. Вы знаете дорогу, или будет лучше, если я предоставлю вам сопровождающего?

– Благодарю вас, глайнес, я не первый раз здесь и потому не хотел бы утруждать без надобности сопровождающих, – ответил Нинкоро.

Глайнес молча склонил голову:

– Как скажете, Мастер, – ответил он в точном соответствии с этикой обращения к Посвящённым.

Крейк и Ниас двинулись дальше. Нинкоро и впрямь неплохо ориентировался в здании – без труда прошёл сквозь толчею людей в вестибюле, вызвал лифт, а войдя в него не глядя нажал кнопку нужного этажа.

– Как у них тут всё церемонно, – подметил Крейк.

– Стараются держаться на высоте, – согласился Ниас, – И, надо признать, им это удаётся.

– Теперь я начинаю понимать, почему тебе здесь нравится. Скромно, но со вкусом, так? Как раз в твоём духе.

– Именно. Заметь, нигде ничего лишнего. Никакой показухи – но и без напускной скромности. Мол, живём как можем. Этим всё здесь пропитано.

– Ты уже общался с их Президентом? – спросил Крейк.

– Ни разу. Я дорогу-то в кабинет знаю только потому, что пару раз сопровождал сюда Вишиани, да и то оставался ждать в коридоре.

– Любопытно будет на него взглянуть, – сказал Крейк, – Насколько знаю, ему за два года удалось переломить спад в экономике и направить её на подъём?

– Именно так. Народ его здорово уважает. Для свободолюбивых Селлестийцев лояльность – странное качество, но именно его они сейчас и выказывают. Впрочем, мне любопытно не меньше твоего. Приехали!

Тихо пискнул звуковой сигнал, сообщая, что лифт прибыл на нужный этаж. Бесшумно открылись двери – они оказались в коридоре с обшитыми деревянными панелями стенами и ковровой дорожкой под цвет стен. Коридор просторный, ярко освещён – но светильники самые что ни на есть неброские.

«Скромно, но со вкусом» – вновь почему-то подумалось Крейку, когда он следом за Ниасом шагнул в коридор из кабины лифта. Шагах в десяти стояли двое человек в форме – на сей раз сатранд и этранес, такие же крепыши с оружием. Эти явно ждали именно Крейка и Ниаса, потому как при виде выходящих из лифта представителей Интерсилы в парадном одеянии, полагающемся для официальных встреч, направились к ним.

– Мастер Нинкоро и Мастер Дониван? – вежливо уточнил сатранд, которому, видимо, уже сообщили из вестибюля фамилии прибывших.

– Мы самые, сатранд, – ответил Ниас, – Предъявить документы?

– Нет, что вы, Мастер, это излишне, опасаюсь, что мы и так задержали вашу без сомнения важную миссию. Президент приказал впустить вас немедленно, прошу следовать за нами.

«Их что, специально учат этике общения?» – подумал Крейк, во второй раз удивившись тому, что слышит столь учтиво и грамотно выстроенные фразы из уст военных. А военные, как общеизвестно, особой культурой речи не страдают.

Сатранд провёл их мимо ряда совершенно одинаковых дверей, одна похожа на другую как две капли воды. Только золочёные таблички и говорили о том, кто за этой дверью находится. Нинкоро, привычный, не обратил внимания, а вот Крейк в очередной раз отметил удивительный факт – дверь в кабинет Президента ничем не отличалась от других дверей на этаже. Единственное, что отличало её, так это то, что расположена она была в торце коридора, а не вдоль стен. Сатранд остановился у двери, этранес плавным движением шагнул за спины Крейка и Ниаса. Он постарался сделать это как можно более незаметно и ненавязчиво. Но двое прибывших были из тех, от чьего внимания такое не укрывалось никогда.

Сатранд открыл дверь в просторную приёмную, в которой явно скучал секретарь за письменным столом. Жестом он пригласил Ниаса и Крейка войти следом, что те и сделали, чувствуя на спинах пристальный взгляд стоящего сзади этранеса. Почему-то не оставалось сомнений, что при малейшем подозрении о том, что жизни Президента что-то угрожает, этот этранес не задумываясь выстрелит в спину, если не в затылок.

При виде вошедших секретарь немедленно подскочил и кинулся к двери, ведущей в кабинет Ребалтаса.

– Господин Президент, к вам представители Интерсилы, – сказал он, сунув голову в наполовину открытую дверь, когда в ответ на его деликатный стук послышалось «войдите!».

– Пропустите их немедленно! – раздался из-за двери сильный, властный голос. Сатранд тут же посторонился, открыв дверь пошире. Ниас вошёл первым, как и полагалось соответственно его статусу, следом шагнул Крейк, и сатранд закрыл за ними дверь.

При виде прибывших Ребалтас встал, и им наконец представилась возможность разглядеть его как следует. Крупный мужчина, морщинистое лицо, полные щёки – ничего особо примечательного. Но во взгляде карих глаз, в осанке чувствовалась какая-то неодолимая, природная сила настоящего лидера.

– Вице-резидент Представительства Интернациональных Вооружённых Сил в Селлестии Ниас Нинкоро. Мой помощник и заместитель агент Крейк Дониван, господин Президент, – представил себя и Крейка Ниас.

– Приятная встреча, Мастер Нинкоро и Мастер Дониван, – поздоровался Ребалтас, – Присаживайтесь, прошу вас.

– Благодарим, господин Президент, но мне кажется, нам лучше остаться стоять, – извиняющимся тоном сказал Нинкоро.

– Тогда и я останусь стоять, уважаемые Мастера, – ответил Ребалтас.

Не ожидавший такого поворота событий Нинкоро на минуту опешил, но Крейк выручил:

– Думаю, будет лучше, если мы все присядем, – ненавязчивым тоном сказал он. Обстановка была явно натянутой, и все присутствующие чувствовали себя немного не в своей тарелке.

– Думаю, Мастер Дониван прав, – Ребалтас вдруг улыбнулся широко, дружески, и указал на кресла напротив своего стола.

Крейк улыбнулся в ответ и присел первым. Его примеру тут же последовал Президент, и Нинкоро ничего не осталось, кроме как тоже устроиться в кресле.

– Господин Президент, – начал он, положив портфель на колени, – Прежде всего я хотел бы принести вам свои извинения от лица нашей Организации за то, что резидент Вишиани не смог сегодня прийти. В силу некоторых обстоятельств он был вызван в Магистрат, и потому ответ на предоставленную вами ноту придётся дать мне – если, конечно, вы не возражаете против того отступления от правил.

– Нет, что вы, если ваша Организация наделила вас, Мастер, такими полномочиями, то я не вижу причин для возражений.

– Что ж, тогда я начну по порядку. Итак, мы давно наблюдаем за обострением отношений между Селлестией и Жингконом, которые не так давно переросли в настоящую необъявленную войну. Жингкон всё чаще подвергает нападениям ваши – и только ваши! – транспорты. Налицо явные нарушения условий Континентального Мирного Договора, нейтралитета Договорной Зоны, превышение численности контингента на границе Договорной Зоны. И это не говоря уже о построенном в обход даже нашей Организации Генераторе Точки Скольжения. Впрочем, я хотел бы заметить, что и вы вели себя отнюдь не самым миролюбивым образом. Высадка десантов в качестве силовой разведки на территории Жингкона, атака крейсера «Пасгедас» – всё это равнозначно нарушает условия Договора. То есть в сложившейся ситуации можно бесконечно спорить о том, кто тут прав, а кто виноват. И споры продолжались бы до сих пор, если бы не факт гибели мирного населения на острове Тихуес и не обстрел рейда, на котором находились суда иностранных портов приписки. Это выходит за рамки обычных пограничных инцидентов. К сожалению, решить вопрос дипломатическим путём невозможно – в Жингконе нет централизованного легитимного правительства, и никто из правителей отдельных островов не выразил желания сотрудничать с нами, то есть Интернациональными Вооружёнными Силами. Думаю, здесь уместно будет сказать, что мы тоже заинтересованы в том, чтобы в Жингконе был наведён порядок. Если других путей для этого не осталось – что ж, придётся действовать так, как диктует ситуация. Иными словами, – Нинкоро щёлкнул замками портфеля, открыл крышку и извлёк оттуда ту самую бумагу, что совсем недавно показывал Донивану у себя в кабинете.

– Господин Президент, – после паузы, держа бумагу, вновь начал Нинкоро, – Я уполномочен сообщить вам, что Магистрат Интернациональных Вооружённых Сил принял решение разрешить вам ведение боевых действий на территории архипелага Жингкон…

Крейк заметил, как просияло напряжённое до этого лицо Ребалтаса, а Ниас тем временем продолжал:

– Время нападения вы вольны выбирать самостоятельно, но срок не должен превышать полугода. За вами сохраняется право не выносить Жингкону последних предупреждений или ультиматумов, вы так же вправе не объявлять официально войну архипелагу. Данный документ существует в двух экземплярах, свой вы должны обнародовать не позднее, чем ваши войска пересекут границу Архипелага Жингкон. Обязательным условием является неприменение силы против гражданского населения без крайней на то необходимости. То есть убийство гражданских лиц недопустимо ни под каким предлогом, кроме самозащиты ваших военнослужащих. Каждый враждебный акт против мирного населения будет позднее рассмотрен аналитиками нашей Организации. Данный документ содержит подробное описание условий, за выполнение которых отвечать будете Вы лично. Ещё один важный пункт – после уничтожения военной инфраструктуры Архипелага вы обязаны вывести войска и отдать острова под наш полный контроль для того, чтобы мы смогли организовать там законную систему централизованной власти, с которой позже вы и подпишите мирный договор. Каким он будет – от нас не зависит, но дальнейшего применения силы мы не допустим. Если вы согласны с этими условиями, то я прошу Вас поставить личную печать и подпись на вашем и моём экземплярах документа, – с этими словами Нинкоро извлёк из портфеля второй документ и тоже выложил его на стол.

Просиявшее было лицо Ребалтаса вновь стало напряжённым и сосредоточенным. Он поднял документ со стола, стал пробегать его глазами.

– Экземпляры документа полностью идентичны, господин Президент, – добавил вице-резидент, – Вы вольны оставить у себя любой из них.

– Что вы, я полностью доверяю, Мастер, – улыбнулся Ребалтас, – И я благодарен Вам за то, что вы взяли на себя труд изложить вкратце основные условия документа, – он на миг призадумался.

– Если желаете, я могу повторить их, – предложил Нинкоро, по-своему истолковав задумчивость Ребалтаса.

– Нет, не стоит, – ответил Президент, – Я внимательно их выслушал и не нашёл ни одного неприемлемого для нас… – он снова помолчал, глубоко вдохнул, а затем с резким выдохом, решившись, произнёс: – Я согласен.

С этими словами он взял со стола печать, поставил оттиски на обоих экземплярах документа, потом поспешно, словно пытаясь побыстрее покончить с этим, широкими росчерками оставил подписи.

– Благодарю вас, уважаемые Мастера, – склонил голову он.

– Не стоит благодарности, господин Президент, мы всего лишь выполняем свои обязанности – точно так же уважительно наклонил голову Нинкоро. Ребалтас взял со стола один экземпляр, Ниас поднял оставшийся. Положил его в портфель, поднялся – Ребалтас тоже встал, провожая их.

– Не смеем больше вас задерживать, – сказал Ниас, и они с Крейком направились к выходу. За их спиной Президент Селлестийской республики остался стоять, бережно держа в руках бумагу…

Бумагу, которая решала дальнейшую судьбу двух стран.

Немвал, Сетренадо,

на следующий день

Утро началось в приподнятом настроении. Да что там приподнятом! Торжественном, можно сказать. Несмотря на то, что Регес лёг вчера поздно – никак не спалось из-за волнения – он даже сегодня отказал себе в привычке поваляться лишних десять кинсов в постели и подскочил с первым звонком будильника. Надев мягкие шлёпанцы, сделанные из цельного куска шкуры раноны мехом внутрь и подбитые снизу несколькими слоями грубой кожи, шаркая по ковровому покрытию пола, отправился на кухню, где первым делом налил и поставил чайник. Поколебался, решая, а не побаловать ли себя сегодня аганжи вместо пресноватого мисми. И решил, что здоровье, конечно, дело важное и нужное, но ради такого дня можно. И даже нужно! Насыпая терпко пахнущий порошок светло-коричневого цвета и, плеснув для сладости сиропа ягод умули, протянул руку и включил радио, где диктор рассказывал свежие новости. Засуха в Драгман, визит в Сименелию принцессы Нелины, изменения в налоговом законодательстве вступают в силу сегодня…

– Тоска, – с улыбкой произнёс себе под нос Регес и, словно промежду делом, достал из холодильника творог из молока раноны и варёные яйца пифила. Разложив всё это по тарелкам и залив кипятком чашку с аганжи, уселся завтракать, размышляя о том, что завтра, скорее всего, в утренних новостях прозвучит его имя. Его! Наряду с Принцессой Неолонской, которую, по слухам, будет сватать наследник селлестийского Королевского Дома.

Смешно, честное слово, в стране с победившим демократическим режимом сохранять, как бутафорию, Королевский Дом со всеми его наследниками. Будто кто-то из них что-то решает. Даже из собственного Дворца их выкинули, превратив его в какой-то музей, сделав святую святых исторической государственной власти потехой для бездельников, которые даже книг не читают. То ли дело тут, в Немвале – некогда сердце Вистийской Империи, столице мира! Формально – да, республика, с выборным правительством. Но королева – теперь, увы, всего лишь королева, а не императрица – обладала реальными правами и обязанностями. Умные люди должны править глупыми – в этом он, Регес Аккинери, ни секунды не сомневался. Ибо отрицать это могли только те, у кого кругозор ограничивается окрестностями тех мест, где они живут. Посмотрите на мир вокруг! Неолон. Королевство, мощнейшая промышленность, полностью самодостаточное сельское хозяйство, вторая по величине армия в мире – а потому вполне себе сильное государство. Сименелия – королевство с выборным законодательным органом, окружённое варварскими народами, центр мировой торговли, лидер мирового кораблестроения, цветущая страна, где не бывает зимы. Только они могут строить корабли с брутто в сто миллионов лянов. Андалия – королевство, но бутафорское, потому и контролируется клириками. Там, где любой мирской закон согласуется с Епископатом, хороших условий для предпринимательства не жди. Хотя, конечно, благодаря им и процветает – центр Всемирной Церкви Творца, именно там и находится Собор Пришествия. Ну и, наконец, сама Республика Немвал – как ни крути, а центр мировой культуры и науки.

И? Посмотрите на вечно «Свободные Земли Селлестии» – толку с этой свободы? Ежели страна уже тридцать лет находится в вялотекущем кризисе? Все государства континента так или иначе давали экономический рост по всем отраслям – где-то больше, где-то меньше. А у этих «свободных» если рост в одной области, то непременно спад в другой. Сиборсийская олигархия – да то же самое, богатейшее государство с нищим населением, а вся их элита, отойдя от дел, прилетает сюда, в Немвал, доживать свои дни в комфорте и покое. Кто там ещё? Кентия? Уже, небось, двадцать раз пожалели, что отделились в своё время от Империи. Федерация Драгман со своим Советом Регионов и сменным председателем? То же самое, тащится в самом хвосте, уступая маленькой Менадии по уровню комфортности жизни. Тей с их пожизненно выборным лидером? Кассаринадо и их выбираемый аристократией Верховный Правитель? Смешно, кроме изготовления электронных игрушек да дешёвеньких компьютеров ни на что более не годятся.

Не может простолюдин решать вопросы государственные. Потому как с детства ему не оставляют ни времени, ни возможности на путешествия, самообразование, встречи с людьми из других стран. С детства его приучают быть гражданином среди равных граждан – как можно управлять теми, кого считаешь равным? Как можно считать себя вправе решать за таких же, как ты?

Нет, это может делать только наследственная элита. И пусть он, Регес, и не пошёл в дипломатию по стопам отца, но всё равно – фамилия Аккинери ещё прозвучит его стараниями!

Покончив с завтраком и, попивая аганжи, Регес покинул кухню и сел за свой портативный компьютер – хорошую добротную вещь в водонепроницаемом и противоударном корпусе, одна из стенок которого и представляла собой дисплей. Произведено и собрано тут же, в Немвале – верный спутник его путешествий. Расположив блок на столе так, чтобы экран не засвечивало утренними лучами Белувы и пристроив клавиатуру на коленях, он ещё раз пробежал глазами самые важные места своего итогового доклада по результатам пяти лет работы.

Молодой учёный уже предвкушал, как его выводы перевернут современную историческую науку. Вся эта жизнь по пыльным палаткам, все эти работы на раскопках, представлявших собой похороненные пепелища – всё было не напрасно. Идея родилась давно, смелости на то, чтобы выбить финансирование у Государственного Исторического Института на исследования, у него тоже хватило. Потому что он – из элиты, и такая же элита во главе научного сообщества не могла не принять его выводы и доводы. Что ж, сегодня они узнают, что не ошиблись, поверив ему.

Регес Аккинери чувствовал себя сейчас минимум Аунисом Тваччи, изобретателем Скольжения, имя которого так не любила афишировать Интерсила. Оно и понятно – этим их Организация словно приписывала заслугу себе. Но историю – как и науку – делают личности. И если Тваччи был тряпкой, то Регес точно знает, чего хочет. Аккинери – не из тех, что способны спиться после публикации своих исследований, нет! Публикация – это известность, это новое направление для дальнейших поисков, это… Это – финансирование, это – сотрудники, это, возможно, даже представительство и членство в высших органах Института. Для него, Регеса Аккинери, с этой публикацией всё только начнётся. Отныне он станет фигурой, состоявшимся мужчиной, который может выбрать себе невесту из своего круга – теперь его с удовольствием примут во многих домах, где наследницы уже вошли в тот возраст, когда пора бы озаботиться семьёй. Для них все эти идеи общественного равенства и свободы гражданского общества значат ровным счётом то же самое, что и для него, Регеса.

То есть, ничего. Грациозный хищник серкесса не рождается от толстой жующей траву раноны. Так устроен мир. Творец не создавал равенства среди людей. Все равны только перед ним, в Садах его, а здесь, в мирском бытии, никакого равенства не было, нет и не будет.

Будильник затрезвонил второй раз.

Пора собираться. Не хватало опоздать на собственный доклад перед лучшими умами современной истории. Ибо он, Аккинери, один из таких умов. Вот только к распределению финансов пока не допущен, но это ничего, это решаемо.

Сегодня он надел свой лучший костюм светлых и приятных тонов: бежевые штаны, свободная белая рубашка, скроенная так, что визуально делала плечи шире. Через руку перекинул бежевый – в тон штанам – плащ, сунул ноги в светло-коричневые туфли и, прихватив такую же светло-коричневую сумку с портативным компьютером, вышел на лестницу.

Нет, день определённо задался! Даже соседка, вечно ворчащая по поводу и без, сегодня улыбнулась и поздоровалась первой. Спускаясь вниз, поймал себя на мысли, что не перестаёт улыбаться – ведь сегодня, можно сказать, день получения заслуженной награды. Этажи мелькнули незаметно, и вот уже услужливая прислуга открывает перед ним двери на улицу, интересуясь, не подать ли дежурную машину.

Центр Сетренадо. Жильё для элит. Третья часть капитала, на который был построен этот семиэтажный дом с гаражом в подвале, принадлежала семье Аккинери, и он, Регес, единственный наследник. Он не просто живёт тут бесплатно – часть той суммы, что платят съёмщики квартир, по праву принадлежит ему. В принципе, этих денег хватило бы на то, чтобы жить, не нуждаясь, даже здесь, в бывшей столице Империи. Но для Регеса «не нуждаясь» было мало. Ибо он достоин большего. Не роскоши, нет – роскошь развращает – а того, чтобы жить именно достойно, как бы каламбурно это не звучало.

Подумав, он решил взять не то убожество, что служило дежурными машинами у домоуправителя, а такси покомфортнее – плотный поток машин двигался со сниженной скоростью, утро обещало быть жарким, поэтому лучше прокатиться в салоне попросторнее с хорошей вентиляцией. Рассуждая о том, что марка «Сирос», сколь бы ни старалась, всё равно не шагнёт дальше бюджетных автомобилей для семей среднего достатка, двинулся на стоянку такси.

Было невероятно приятно шагать по мостовой из древнего, отполированного тысячами и миллионами шагов до блеска камня. Мимо фонтана, бьющего в тени тропических эртрей, завезённых сюда из Вивии. Не просто фонтан, целая архитектурная ассамблея, изображающая сцену из Писания, где Мессия, путешествуя в засуху по далёким отсюда землям Юрикана, встретил кочевников, чей скот уже падал от жажды. И тогда Мессия, сжалившись над ними, воткнул свой посох в землю, и там забил ключ. И кочевники, глядя на это чудо, уверовали, и бродили за ним, пока не поняли и не приняли его учение. А потом, когда Он сказал им, что время пришло, отправились дальше, нести свидетельство о творимых Им силою Творца чудесах.

Фонтан был прекрасен – словно застыл в веках момент всемирной истории. Вот он, Мессия, с доброжелательной полуулыбкой, разводит руками, приглашая кочевников к бьющему на метр вверх фонтану. Вот они, застывшие: кто в недоумении, кто пал на колени, кто не скрывает радости – ведь падёж скота означает голод и нищету для племени.

В тени фонтана, несмотря на ранние часы, уже сидели люди – щебетали о чём-то своём две девушки, качала коляску молодая мама. Сетренадо рано оживал, девчушки, по-видимому, собрались пораньше, чтобы успеть добраться до того заведения, где учились, боясь опоздать – но, как водится, в итоге добрались быстрее, чем рассчитывали. Теперь ждут начала уроков тут, в тени. Мама с коляской в такой час – это всегда визит к врачу, в такую рань никто на прогулку не выходит.

Улыбнувшись всем троим, встретившись с ними взглядами, Регес, не спеша, обогнул фонтан и направился дальше. Надо было собраться с мыслями, и он ещё раз прокручивал в голове предстоящий план-конспект своего предстоящего сегодня доклада.

Итак, первое. Для определения дат тех или иных событий используется сразу несколько методов, и наиболее достоверным на сегодня является эволюционное направление. Если быть точным, то работает это так: скажем, есть событие, историческая дата коего точно известна. Делаем раскопки на этом месте, собираем монеты, оружие, предметы обихода. Сравниваем с тем, что было найдено в других местах, где точно так же произошло событие, дата которого известна, и оно произошло раньше либо позже – получаем чёткую картину эволюции этих предметов. Так, например, копья седьмого века повсеместно имели ромбовидную форму наконечника с чёткими следами заточки на режущих кромках. А вот уже в десятом кузнечное дело развилось настолько, что наконечники копий приобрели форму листа с дерева, и затачивать их научились так, что кромка была не видна.

То же самое – с монетами, только в девятом веке научились узор наносить не только на реверс и аверс, но и на ребро. Если мы имеем событие, дата которого неизвестна, то по находкам на его месте мы примерно можем расположить его на хронологической шкале, учитывая развитие монетарного и кузнечного дела. Сопоставим это всё с эволюцией технологий домашней утвари, предметов обихода, украшений, одежды – погрешность составит пару десятков лет.

Это будет вступительным словом – эволюционный метод идентификации исторического события по шкале хронологии прекрасно всем известен и в историческом сообществе имеет множество сторонников. Например, точно известно, когда были совершены первые мореплавания на Юрикан – и когда произошло взаимное проникновение достижений и технологий. Второй век до Пришествия. Точно известна дата Пришествия, и это позволило синхронизировать на шкале события разных континентов, народов и культур. На этом держится вся современная историческая наука.

Второе. Как известно, Тёмные Века продлились три сотни лет. Об этом говорят церковные летописи, это подтверждается Месячником, который вели в другом центре тогдашней науки – Храме Познания. Все события, относимые к Тёмным Векам, прекрасно идентифицируются хронологически именно по эволюционному методу. Но Тёмные Века – на то они и Тёмные, что большинство событий становятся известны только сейчас. Именно Тёмные Века являются сейчас самым большим белым пятном в нынешней истории – прекрасно известен мир до них и мир после. Известно, что изменилось на их протяжении. Но почему и как – этого современная историческая наука пока объяснить не может. Что заставило Церковь Творца, правящую тогда, фактически, всем миром, отдать власть добровольно? Чьё это было решение? Какими соображениями оно было продиктовано? Было ли оно добровольным или вынужденным?

Есть работающая версия Церкви Творца о внутренней борьбе просветительского и консерваторского начал внутри неё – но ничего, кроме свидетельств самой Церкви, это не подтверждает, а, стало быть, не может быть принято на веру. Единственный способ подтвердить или опровергнуть её – доказать, что оружие Орденов Церкви не обнаруживается в раскопках на местах событий, датируемых Тёмными Веками. Для разрешения этого вопроса он, Регес Аккинери, и снарядил экспедицию в три таких места.

Третье. Итоги работы его экспедиции – действительно, раскопки на местах сгинувших городов в Вивии, Селлестии и Драгман обнаружили оружие, принадлежащее рыцарям Орденов. Но… В Селлестии, на месте погибшего города, было обнаружено только это оружие. Выходило, что это была битва двух Орденов Церкви, а вовсе не столкновение сил церковников с еретиками из Селлестии, впавшими в язычество восточных народов. И – самое интересное – монеты, найденные на первом месте раскопок, датировались восьмым веком, а оружие – седьмым и… Одиннадцатым!

Вивия. Оружие полностью датировалось девятым веком, предметы обихода – десятым, а монеты… Шестым! Ни одной монеты седьмого века! Даже рядом с оружием церковников!

Драгман – ещё интереснее, двухвековой разброс в монетах, оружии, предметах обихода, а вот домашняя утварь – тоже одиннадцатый век. Защитники сожженного города оборонялись оружием седьмого века и торговали монетами восьмого, нападавшие церковники использовали мечи и стрелы девятого, и при этом что те, что эти варили еду в котлах с рельефным узором, полученным методом химического травления, ставшего известным лишь в одиннадцатом! Как такое может быть?

Итак, воторостепенное – версия о расколе косвенно подтверждается тем, что оружие и другие находки принадлежат только церковникам, события имели место в городах, контролируемых Церковью. Остатки имущества тогдашних церквей и предметов богослужения однозначно говорит о том, что Церкви, посвящённые Творцу, стояли и продолжали функционировать в те времена, когда происходили сражения.

И главное. Наличие оружия и монет из периодов, не относящихся к Тёмным Векам, на месте событий, относимых как раз к оным говорило о том, что либо эволюционный метод должен быть подвергнут тщательнейшему пересмотрению, либо… Либо Тёмные Века длились гораздо дольше и хронологическая шкала Эмиадийской истории должна быть раздвинута вширь на два века! А то и больше!

Самое спорное событие – битва у Капища Йялы – давала разброс по находкам в четыреста лет. Летописи подробно её описывают – за тридцать лет до окончания Тёмных Веков. Месячник Храма Познания подтверждает – да, через три десятка лет Епископат переедет из Вистии в Андалию, на Землю, где явился Мессия. Этот переезд является одной из ключевых дат. Это – официальное окончание Тёмных Веков, передача светской власти от Церкви обратно к государственным институтам. Но то, что удалось найти ему, Регесу Аккинери, говорит о том, что у Капища Йялы церковники сражались оружием четырехсотлетней давности, а за двадцать лет до этого, в Селлестии, на месте отгремевшей битвы оружие было новёхонькое и самое передовое, опережавшее тогдашние технологии на целый век!

Как такое может быть?