Текст книги "Точка Скольжения. Архипелаг. Часть первая"

Глава 11

Селлестия, Бьюкенсес,

в тот же день вечером

Город энергетиков, город туристов, город отдыхающих. Город – праздник, город – сказка, город, который и сам немало зарабатывал на построенных недавно приливных электростанциях, и с удовольствием осваивал те деньги, что привозили сюда отдыхающие со всей страны. По праву – один из самых благополучных городов в Селлестии вообще. Море, остающееся тёплым круглый год, высокие отрывистые берега, защищающее от высоких приливов месяца Слияния Лун. Сейчас, в месяц Разлуки, когда по чётным дням ночью на небе Таена, а по нечётным – Гейдеир, приливов и отливов почти нет – открываются для купания узкие пляжи, до которых приходится добираться на машине по узким дорогам, проложенных прямо в трещинах между скалами, что острыми зубьями врезаются прямо в море. Построенные плотины, перегораживающие такие зубья, ещё сильнее сгладили колебания уровня воды в заливах – что благоприятно сказалось на количестве людей, спешащих потратить последние дни догорающей тёплой осени, чтобы отдохнуть на самом северном, самом близком к экватору и самом тёплом городе Селлестии.

Два порта, один общий внутренний, второй – сугубо пассажирский, зато международный, обеспечивали постоянный приток гостей, желающих потратить здесь заработанные деньги. По обилию злачных мест Бьюкенсес, пожалуй, мог поспорить даже с Юнжи Сритом. Вот только здесь уровень был другой, и цены – тоже другие, всё дешевле, всё доступнее – не надо возить продовольствие с материка, как на Тихуес, благо, земля вокруг давала всегда щедрый урожай. И даже зимой, когда шли непрекращающиеся дожди, можно было ещё пасти скот, да и некоторые культуры всё равно выживали – температура здесь даже в самые холодные месяцы зимы оставалась положительной, выше точки замерзания воды.

Бьюкенсес, как и все крупные города Селлестии, был построен на реке, прямо здесь и впадавшей в море узким потоком, зажатым скалами. В старые времена здесь ловили много рыбы, и промысел сохранялся и по сей день. Как ни крути, а город был очень привлекателен для всех, кто искал свежих впечатлений или хотел просто отдохнуть на старости лет вдали от грохочущих и суетливых промышленных центров и вредных производств. Тут же, южнее, находилось и самое большое в Селлестии поле биотоплива – где отходы жизнедеятельности человека и животных в специальных ёмкостях отдавались на корм полезной бактерии, итогом работы которой был горючий газ. Здесь же газ сжижался, закачивался в баллоны, и отправлялся уже по всей стране – на топливо кораблям и машинам. А то, что оставалось, шло на удобрения, которые и обеспечивали урожайность здешних полей.

По дороге из порта внутренних сообщений удалось хорошо разглядеть город. В отличие от Циллисы, стоявшей на трёх холмах с широким историческим центром, или Юнжи Срита, зажатого склонами сопок Тихуеса, Бьюкенсес стоял на равнине, и исторический центр здесь давно превратился в окраину, прозванную Приморским районом. Центром стали районы новые, где тянулись ввысь шпилями усечённые пирамиды высотных зданий, где легла паутина современных дорог, где шумели листвой круглые парки с радиальными дорожками. Центр города сместился из того места, где он был изначально, ближе к деловым комплексам, к ресторанам и кафе, к гостиницам и игорным домам. Уже потом, дальше, рвущийся ввысь горящими окнами высоток центр был обнесён домами поменьше, окраина застроилась коттеджами и частными домиками, где люди искали покоя на ночь – центр круглые сутки сиял, звенел музыкой, гудел праздником для приехавших.

Бьюкенсес был известен, как центр Северной Селлестии, а знаменит на весь мир своими развлекательными заведениями, где порой отдыхали даже мировые знаменитости. Тяга людей к азарту неистребима, пожалуй, она стояла в ряд с другими базовыми потребностями человека – и здесь, в Бьюкенсесе, азартные игры были не просто разрешены, но ещё и облагались относительно небольшим по сравнению с другими странами мира налогом.

Одно из таких заведений с большой светящейся вывеской «Лазурный Прибой», принадлежало к классу элитных – вычурная, вытянутая вверх пирамида с усечённой наискось вершиной в самом центре города, горящая и сверкающая огнями до самого рассвета. Она как раз вовсю принимала всё прибывающих и прибывающих гостей. И поговаривали, что тёмными зимними ночами отблески от «Прибоя» видно даже из коттеджных посёлков уютных пригородов, где так любили селиться те, кто по старости ушёл на покой и спокойно доживал свои дни на полученные за много лет труда накопления. Пенсионная система Селлестии обеспечивала всего лишь небольшую фиксированную выплату тем, кто не работал в государственных структурах. Поэтому люди предпочитали откладывать деньги сами, и, выходя на покой, выбирали место, где жизнь покомфортнее и подешевле – и Бьюкенсес подходил как нельзя лучше. Дешёвая энергия – потому как нет расходов на её транспортировку, дешёвые продукты по той же причине, мягкий климат, развитая транспортная инфраструктура и сфера обслуживания – что ещё нужно?

Особенно сейчас, перед самым закрытием сезона купания, когда нет этой толчеи на улицах, что творится в разгар сезона, здесь было особенно хорошо.

Оправив воротник и откинув полы плаща, чтобы не было так жарко, агент Ривалдэ в который раз выругался по поводу правил Организации, требовавшей ношение формы, и, расплатившись с водителем, вышел из машины, доставившей его из гостиницы рядом с портом сюда, в центр. Прилетел он ещё утром, но – что поделать, рабочий день агента может превратиться в рабочий вечер или даже в рабочую ночь. Поэтому день пришлось провести в номере, отдохнуть с дороги, поесть и выспаться заранее. Работать предстояло сейчас, когда на небе уже видно розоватое свечение звёздного скопления Гиемелия, к которому, как считалось, принадлежало и дневное светило Эмиадии – Белува.

Ривалдэ ещё раз глянул на небо – отдельных звёзд из-за городских огней не различить, но Гиемелия, особенно хорошо видимая осенними ночами в этих широтах, заметна как никогда. Маленькое шаровое скопление, являющееся спутником большой Галактики, что бесконечно далеко – или близко по Вселенским меркам, всегда притягивало взгляд агента. А сегодня с этим ещё и связано его задание, которое, увы, уже не терпит отлагательств.

Но он всё равно остановился на улице, оглядывая горящие вывески, вдыхая тёплый солёный воздух, пришедший с моря. И ещё раз подумал о том парне на Приёмной Базе Восточного Флота, которого они проверяли тогда, вместе с Нинкоро. Не он ли и есть тот гость извне, что просквозил в отчётах храмовников? Мимо неспешно проезжали машины, прогуливались люди, но глаза агента Ривалдэ были устремлены в пустоту. Он снова и снова перебирал то немногое, что было ему известно наверняка – для того, чтобы Скольжение сработало, нужно открыть две Точки, входную и выходную. Для этого диспетчеры обеих точек должны с точностью до одного тсэра ввести координаты Генераторов друг друга. Заряд Генераторов на одно открытие требует немалого времени на его накопление, и только потом – сброс мощности в работу.

Всё должно делаться в точности. Всё должно выполняться синхронно. И если и правда – в мир смог проникнуть человек извне, то это требовало бы связи диспетчера здесь, на Эмиадии, с диспетчером в другом мире. Но как такое возможно?

Да и парень тот.… Вёл он себя как угодно, но только не как пришелец с иного мира. И потом, посылать человека, чтобы он вступил в Восточный Флот? Для чего, опять же? Изучать военный потенциал? Смотреть на технологии изнутри? А ведь вполне вероятно… Что ж, единственный способ сломить скепсис руководства это, как верно сказал Нинкоро, найти тех, кто скажет, что невозможное всё-таки возможно. Академия дала общий ответ – нет, Скольжение может соединять Генераторы только здесь, где два диспетчера могут связаться между собой. Иначе, утверждали в Академии, потребуется столько координат и такая точность, какой не достигнуть даже через сотню лет. Иными словами, координаты входной Точки невозможно было задать отсюда. Просто точность фокусировки нынешних Генераторов не позволит.

Поэтому, как объяснил Нинкоро, руководство считает, что вопрос пора закрыть, а предположение оперативника Храма Тигнема Мектаро так и остаётся его личным предположением. Вице-резидент Селлестийской же Резидентуры полагал, что точку в вопросе ставить рано. Но и санкционировать проверку человека просто так он тоже не мог. Оставалось просто ждать, когда подвернётся случай – и вот он, как по заказу. Потому Ривалдэ сегодня здесь.

Было невероятно хорошо стоять вот так, среди текущей жизни – просто стоять и размышлять о своём. Сейчас события пятнадцатилетней давности агент вспоминал не иначе, как с содроганием. Способности интуита у него проявились поздно – в двадцать. Через полгода его выявили, пригласили в Университет – но он был влюблён, уже примерно видел свою жизнь, и менять её не собирался. Процедура по подавлению способностей, браслет, что обжигал руку, если бы ему, Ривалдэ, вздумалось снова попробовать проявить свой над-человеческий навык. Контролировавший его тогда агент с сожалением сказал – без Посвящения он всё равно никогда не сможет раскрыть свой талант в полную силу. Но до того ли было парню двадцати лет?

И потом была семья, и вера в то, что рано или поздно у него будет свой научный труд, который принесёт деньги или хотя бы престижную должность. Но годы шли, работа так и стояла – было просто некогда, родился ребёнок, нужно было и зарабатывать деньги на семью, и помогать жене налаживать их неустроенный быт. Денег не хватало систематически. Едва сводили концы с концами. Его родители, разорившиеся аристократы, помочь не могли ничем.

Но он старался, просыпался затемно, с работы возвращался поздно под вечер – была надежда на повышение в перспективе, и он цеплялся за неё, как мог. В конце концов, он был достаточно умён, знал своё дело и крепко переживал за общий успех, что, по мнению Ривалдэ, уже было достаточным набором заслуг.

Тогда реальность щёлкнула по носу – нужны не умные, нужны исполнительные. Требуется не придумывать, как изменить рабочий процесс в лучшую сторону, а встроиться в сложную конъюнктуру взаимоотношений коллег по среднему руководящему звену, уметь нравиться звену старшему, и – соглашаться и кивать, делать глупость там, где можно было бы сделать всё оптимальнее, рациональнее.

Повышение в итоге получила девушка из его отдела.

Это тогда его надломило. Работать, как прежде, уже не было смысла, но руководство, привыкшее к сотруднику, безропотно жертвующему выходными, требовало от него прежних результатов. Объяснить он так ничего и не смог. Уволился. Искал другую работу, но все остальные варианты были хуже. Искал себя то там, то тут – а поиски ещё сильнее осложнили и без того не простое финансовое положение молодой семьи.

В итоге попытался хоть как-то реализовать себя на стороне, в увлечениях – нет, любимой не изменял, конечно, но времени ей и подрастающему ребёнку уделял всё меньше и меньше. Однажды жена не выдержала и сказала, что хочет расстаться.

Он одумался, попытался вернуть семью, отказался от всего, что наполняло жизнь хоть как-то, и какое-то время всё даже было хорошо – но потом чувство пустоты и невостребованности взяли своё. Хмельное по вечерам. На пятом году совместной жизни жена выгнала Ривалдэ из её дома, в котором они жили.

Год он перебивался случайными заработками, денег еле хватало на жизнь и оплату съёмной квартиры, хмельного становилось всё больше, всё чаще… И в один прекрасный момент, проснувшись среди ночи, он вдруг чётко осознал, что так дальше нельзя. Собрал всё, что было, бросив вещи – и с одной сумкой за спиной уехал в Сетренадо, пришёл в тамошнюю Резиденцию – и согласился.

И с тех пор ни разу не пожалел об этом. Узнав о его научной работе, его направили в Университет, где и сделали его уже не обычным человеком, а Посвящённым. Помогли развить навыки. К моменту выпуска научная работа была готова – он работал и работал вечерами, чтобы заглушить тоску по семье и женщине, которую до сих пор любил. Работу оценили – пригласили в штат Академии, где он и провёл пять лет. Но там занимались больше экспериментальной физикой, а его навыки интуита можно было реализовать только в работе с людьми.

Так Ривалдэ и оказался тут, в Селлестийской резидентуре, в числе её агентов. И точно так же – здесь, на улице вечернего Бьюкенсеса. Он не был из тех, кто любит свою работу. Скорее, его полностью устраивал тот образ жизни, что она давала.

Вздохнув, нехотя – работать сейчас не хотелось совершенно – он шагнул по направлению к парадному входу Лазурного Прибоя. Сразу две отсылки в названии – и к Лазурному Морю, на берегу которого стоял Бьюкенсес, и к прибою, который в приливы Слияния Лун приносил много рыбы в сети рыбаков. В своё время именно рыба обеспечила богатство этого города. И название развлекательного не заведения даже, а целого комплекса заведений внутри одного здания, словно давало понять – если где на берегу Лазурного и можно разбогатеть, то здесь.

Собственно, мечта о лёгком богатстве и притягивала людей в подобные места. Здесь играли почти во всё, что только изобрела цивилизация, и играли на деньги. Ещё раз сверив фотографии на своём карманном компьютере и убедившись, что без проблем узнает нужного человека в лицо, Ривалдэ остановился перед привратником, определявшим неведомым образом, кому в «Прибое» будут рады, а кого лучше не пускать.

Впрочем, здесь как раз форма пригодилась – едва заметив серый плащ и серые брюки, привратник открыл двери безо всяких вопросов. Случалось, конечно, что здесь играли и агенты – на деньги, отложенные и сэкономленные с ежедневной выплаты. Но чаще они приходили сюда по делам, и привратник, конечно, об этом знал. А может, и руководство его предупредило о том, что обратилось в Организацию с просьбой проверить одного из своих постоянных клиентов.

Дело было как раз в том, что завсегдатаи приходили сюда  отдохнуть и потратить деньги. Играли, конечно, тоже – иногда выигрывая, иногда проигрывая. Вероятность выигрышей и проигрышей была, разумеется, заранее просчитана, как и процент, который оставался бы в самом заведении. Был бы здесь Дементьев, он назвал бы это место не иначе, как «казино». Но, познакомившись поближе, открыл бы для себя ряд существенных отличий – например, игра против казино не велась игроками никогда. Только друг против друга. Для этого, собственно, в «Прибое» отслеживали профессиональных игроков и нанимали их на работу, предоставляя апартаменты на верхних этажах. Казалось бы, не жизнь, а сказка, постоянный праздник. Но, опять же, так могло только казаться со стороны. Если такой игрок не соглашался, доступ в такие места ему закрывали – Ривалдэ знал, что его Организация постоянно предоставляет места на серверах под базы данных для таких заведений, чтобы игорные дома могли обмениваться информацией. За подключение к базе и даже возможность выкладывать в неё свои сведения владельцы таких домов охотно и щедро платили. Ведь люди идут за выигрышем, а если они всё время проигрывают в одном месте, то идут в другое. Профессиональные игроки работали на администрацию игорных домов, этим и обеспечивая доход – но сами они получали только толику от того, что зарабатывали.

Но были и исключения.

Ривалдэ присел за столик, оглядел зал – богатство, роскошь и блеск, куда не кинь взгляд. Люди сюда приходят именно за этим – почувствовать себя частью этой роскоши, этого мира, где месячный заработок, скажем, рядового рабочего можно проиграть за час и даже не побеспокоиться об этом.

Подошла симпатичная девушка в облегающем, откровенном бежевом платье – представилась, имени Ривалдэ не запомнил. Всё же, он тут не для того, чтобы заигрывать с официантками. Заказал иссукри, знаменитое местное блюдо из рыбы, запечённой с фруктами внутри. На вопрос, что будет пить, попросил просто воду. Официантка сделала понимающий утвердительный жест – мол, служба есть служба – и исчезла.

В ожидании заказа Ривалдэ продолжал осматриваться, надеясь увидеть хоть одно знакомое лицо – вероятность тому была не маленькой, уж скоро десяток лет, как он работает в Селлестии, и за это время встречался со многими, очень многими людьми, чьё состояние, доход и положение в обществе позволяло им посещать такие заведения регулярно. Большой открытый зал, по углам которого как раз располагались столики, принадлежащие самым разным ресторанам, вплоть до экзотики с Мелиора, был наполнен людьми.

Агент вглядывался в их одежду и узнавал её – вот эта пара, где мужчина был лет на пятнадцать старше своей цветущей спутницы, явно из Королевства. Там как раз в моде двуцветные рубашки с вышивкой в виде символики своего Дома. Аристократы, землевладельцы. Возможно, близкие ко двору. Выборное правительство в Неолоне не ограничило власти Короля, напротив, только укрепило её, наполнив двор предприимчивыми людьми, не боявшимися рисковать, подвинув аристократию, не желавшую перемен. Однако же многие из числа наследников благородных семей новые правила игры приняли и внакладе не остались. Да, наследственность элит – не всегда благо для государства. И Ривалдэ знал наверняка, что многие из них скучают по временам Вистийской Империи.

Почти сорок лет, как её не стало. Ривалдэ припомнил – неожиданно для всех Немвал, бывший некогда центральным регионом Империи, предложил вдруг союз Селлестии. Шаг очень мудрый, если учесть, что Имперский центр проигрывал войну окраинам: Кентия объявила независимость, следом за ней – Менадия. Неолон, тогда уже отколовшийся из-за споров о правах на престол, поддержал, Драгман был всячески заинтересован в ослаблении могучего соседа и выступил на стороне Неолона. Королевство, видя, что последний оплот Международного Права, фактически, рухнул, начало завоевательный поход на восток, тесня Селлестийцев. Тогдашний король, отец нынешнего Аунгрида, верил, что Селлестия, исторически воевавшая с Империей, не поддержит центр никогда. Но вышло иначе.

Это, да ещё и выступление Ордена Чистых Посвящённых на стороне Немвала, решило исход войны. Кентия по итогам получила независимость, откололись Агранд и Тенгри, Менадия стала самостоятельным государством – Немвалу важнее было победить Драгман, нежели воевать с бывшими подданными. Получив желаемую независимость, четыре страны вышли из войны. Организовав прочную оборону на севере, Немвал перебросил войска на помощь Селлестийцам – и Неолон потерпел сразу два поражения, которые парализовали его войска. Это развязало руки и Селлестии, решившей, наконец, перейти в атаку на Жингкон, который уж, было, рассчитывал, что война с Королевством оттянет все силы самой восточной страны материка, и можно будет поживиться лёгкой добычей.

Итогом стало полное изменение политической – да и экономической тоже – карты континента, образование Интернациональных Вооружённых Сил, как платы за выступление Ордена Чистых Посвящённых на стороне победителей, и создание Континентального Договора, закрепившего новую систему Международного Права и экономических отношений.

Так родились Интернациональные Вооружённые Силы, агентом коих он, Ривалдэ, и являлся.

Иссукри ему принесли быстро. Блюдо пользовалось спросом, и поэтому в печи оно стояло практически всегда, на случай, если поступит заказ. Вот и сейчас – агент практически представил себе довольное лицо повара – ещё до готовности не дошло, а уже заказали.

Поедая кисло-сладкую рыбу, старательно обложенную кусочками запечённого вместе с ней энело, Ривалдэ вновь принялся оглядывать помещение.

Вот они, игорные столы прямо посреди центра зала. Вот этот, в строгом костюме тёмной расцветки, явно профессиональный игрок. Рядом – скучающий бизнесмен, судя по всему, занимается инвестициями и только недавно закрыл крупный проект – ещё не сошла синева под глазами от недосыпа. Худощавый молодой человек с небрежной причёской и в слегка мятом костюме – этот из творческих людей, пальцы тонкие, жесты точные. Наверное, ювелир высокого класса, создающий из металла и камней штучные шедевры. Тоже, видимо, недавно продал что-то из своих изделий и не столько отдыхает, сколько ищет новых, свежих впечатлений. Для творческого человека без ярких эмоций просто никуда, иначе нечего выплеснуть в свои творения.

А вот этот седой, астеничный человек в недорогом костюме – как раз тот, кого мы ищем.

Ривалдэ ещё раз всмотрелся в лицо игрока, сидящего на противоположном от агента конце стола, и сверил с тем, что видел на своём компьютере.

Да, ошибки быть не может.

Продолжая наблюдать за играющим стариком, агент постепенно, потихоньку включал те свои чувства, что отсутствовали у обычных людей. Он пытался нащупать флюиды изменения окружающей энергетики, присущие Посвящённым, при том, не подавая виду и даже не отрываясь от еды. Но – ничего, и крупье, который не столько следил за игрой, сколько устраивал из игры настоящее шоу, громко объявлял:

– Ставки выросли до самого большого значения за сегодняшний вечер! Начинаем круг бросков. Господин из Неолона с его прекрасной спутницей…. Восьмое поле, на костяшке – семь! Теперь – наш уважаемый гость из столицы в алом костюме… О, какой уверенный бросок! Ииии…. поле номер шесть, на костяшке – четыре! Очередь бросать элегантного молодого господина. Он сосредоточен… Внимание, бросок! О, третье поле, почти граница с пятым – на костяшке пять! Чуть-чуть, едва! Осталось всего два игрока. Неужели нас ждёт ещё один круг? Теперь наш седой постоянный посетитель, которому сегодня улыбается удача… Бросок…. Вы посмотрите на этого счастливчика! Четвёртое поле и цифра четыре на костяшке, после тридцати одного промаха подряд седой господин безошибочно попадает костяшкой в число!!! Самый большой выигрыш за вечер уходит седому господину!!!

Наблюдавший за этим Ривалдэ вернул себе привычное восприятие мира. Ничего. Седой играл явно нечестно, но – без применения в игре навыков, присущих Посвящённым.

А крупье, тем временем, уже готовился объявить ставки по новой.

Расправившись с блюдом и восхитившись в очередной раз мастерством поваров, агент выпил стакан воды и встал, направившись к тому, за кем его сюда и прислали.

– Доктор Лаикас? – спросил Ривалдэ, подойдя.

– Эйтар Лаикас, – поправил седой человек, – Не Доктор. У меня нет учёных степеней. Я простой учитель, вышел на покой. Жаль прерывать игру…

– К сожалению, придётся. Позвольте представиться – Ривалдэ, я агент…

– Да-да, знаю, кто вы и чем занимаетесь, – сказал Эйтар, вставая, и обращаясь к игрокам за столом, – Прошу прощения, надеюсь, продолжим в следующий раз… Мой выигрыш.

Улыбнувшись, он двумя руками сгрёб со стола разноцветные билеты, на которые шла игра, чтобы потом в кассе игорного дома превратить их в числа на своём электронном кошельке.

– Я бы выпил чего-нибудь, – признался бывший учитель агенту, – Или мне немедленно следовать за вами?

– Что вы, это лишнее, – Ривалдэ был учтив не столько по долгу службы, сколько просто по природе своей. Тем более, профессию учителя он уважал, как никакую другую, считая преподавание высшим уровнем мастерства для человека любой сферы деятельности. В его глазах это значило, что человек настолько постиг своё дело, что способен уже обучать этому других.

Посему он проследовал за Эйтаром к тому столику, что тот выбрал – в конце зала, где располагался ресторан с Андалийской кухней – подождал, пока его спутник позовёт официантов и только потом приготовился перейти к делу. К делу, ради которого пришлось лететь из самой Циллисы.

– Итак, агент Ривалдэ, чем обязан? – словно угадав его намерения, первым спросил старик.

– Вначале давайте договоримся, гражданин – мы с вами будем предельно откровенны друг с другом, это сэкономит нам обоим массу времени. Естественно, большая часть информации, полученной от вас, огласке подлежать не будет. И – хочу, чтобы вы знали – я чувствую, когда человек что-то скрывает или недоговаривает, это моя специальность в Организации.

– А я уж хотел вас спросить, чем вы там владеете… Шаровую молнию на ладони изобразить или огонёк из пальца показать, – хмыкнул Лаикас, – Или заставить замёрзнуть стакан с водой за соседним столиком. А оно вот как – спец по допросам, стало быть…. И чего же я натворил, интересно?

– Так мы с вами договорились или нет? – интуита Ривалдэ было просто так с толку не сбить.

– Кшадо тройное и ваш фирменный десерт, милая, – сказал пожилой учитель подошедшей официантке с улыбкой.

Та улыбнулась в ответ, учтиво склонила голову чуть вбок и уточнила:

– Как обычно? А вам, мастер….?

– Мне мисми.

– Есть особый Андалийский, есть классический из Вивии, есть… – начала перечислять девушка, не та, что брала первый заказ, другая, с тёмными волосами, собранными в затейливый пучок, но в таком же облегающем и откровенном бежевом платье, что и первая.

– Классический, – перебил агент и, когда она удалилась, вновь посмотрел на Лаикаса, ожидая ответа на свой вопрос.

– Похоже, у меня просто нет выбора, не так ли, мастер Ривалдэ?

– Почему же, выбор есть всегда.

– Как у тех, кого вы забираете к себе в Университет? Учился у меня, видите ли, давным-давно один мальчик, который к пятнадцати годам почувствовал, что может управлять предметами силой воли. Свою способность он скрывать не стал, и вскоре пришли ваши, такие же, в сером – и мальчику долго что-то объясняли, а потом запретили свою способность использовать. Каждый месяц приходил оперативник и разговаривал с мальчиком о чём-то, проверял, нарушал ли он запрет или нет. И однажды выяснилось, что – да, нарушал, хотел впечатлить девочку. И всё. Мальчику была предложена или процедура, что избавила бы его от способностей, или – уехать с вашими. И больше я его не видел. Так что – да, будем предельно откровенны – я знаю, кто вы и что вы и даже догадываюсь, почему вы здесь. И потому я вам не рад, мастер Ривалдэ. Но охотно побеседую обо всём, о чём вы хотите.

– Вы считаете нашу Организацию злом, гражданин Лаикас?

– Я считаю её неизбежным явлением, чтоб не случилось, как с той девочкой, спалившей класс за то, что сверстники её не принимали и сделали изгоем. Такие люди и способности неизбежно должны контролироваться.

– Девочка эта… Вам интересна её судьба? Она теперь работает в Менадии. Моделирует пожары на макетах зданий на стадии их проекта. На основании её моделей совершенствуется пожарная безопасность. Да, двенадцать жертв в тот вечер. Но сколько жизней она впоследствии спасла. И она больше не изгой, а ценный специалист важной и нужной Организации, за помощью к которой обращаются люди по всему миру. Статистика примерно такова – способности, превышающие обычные человеческие, проявляются примерно у одного из ста тысяч. Чаще всего, в период полового созревания.

– В мире примерно два миллиарда человек, – призадумался Лаикас, – Выходит, вас всего-то двадцать тысяч?

– Больше, гражданин…

– Прошу, просто Эйтар

– Эйтар, видите ли, известно ли Вам, почему нас называют Посвящёнными?

– Думаю, от того, что вас посвятили в ваш Орден Чистых.

– Вы и об Ордене знаете… Но нет, не совсем так. Видите ли, мы собираем талантливых людей по всему миру. Не обязательно способных зажечь – как там? – огонёк из пальца или молнию на ладони. Экономист, предсказавший крах мировой финансовой системы. Компьютерщик, нашедший уязвимость всемирной информационной сети. Бывший учитель математики, подозрительно часто обыгрывающий профессиональных игроков.

– И всех забрали в ваш Университет?

– В Академию, или просто в один из отделов, – поправил Ривалдэ, – Университет обучает и пестует таких, как мальчик из вашего класса или та девочка – поджигательница. Академия же занимается теми областями науки, которые вряд ли будут профинансированы на государственном либо частном уровне. Теории, фундаментальные изыскания, ну и практическая работа на основе сделанных открытий. Поддержание работоспособности сети, например. Тот сетевой взломщик, например, вполне плодотворно на нас работает. Мы создаём новую систему, скажем, сервер базы данных профессиональных игроков на деньги, а он пытается её взломать. Как только взломает – получает премиальные и уезжает в отпуск. Экономист, о котором я вам раньше говорил, помог своевременно избежать обесценивания международной валюты по отношению к странам, которые используют собственную. Единый стандарт материалов для строительства с точки зрения пожарной безопасности для стран Договора. Глобальные проекты, которые ни одни страна не смогла бы реализовать в одиночку, становятся реальностью благодаря нам.

– А всё сладкое с этих проектов снимаете, конечно, вы, – хмыкнул Лаикас, – Ведь исследования должны же окупаться. Верно?

– Всемирная компьютерная сеть вряд ли родилась бы, находясь она в руках одной страны. Скорее, страна-создатель начала бы использовать ресурсы сети в своё благо, что уже нарушает установившийся миропорядок. А мы с вами оба знаем, к чему привело последнее такое нарушение… Я так понимаю, вы уже догадываетесь, почему я здесь?

Принесли заказ. Агент взял свой мисми – тот самый напиток, что Дементьев прозвал про себя не иначе, как «местный чай», бывшему учителю подали его выпивку и пирожные из сладкого творога.

– Мои выигрыши, – сделал утвердительный жест Лаикас, – И не только они, судя по вашим намёкам на всемирную сеть. Что касается первого…. Вам знакомы правила игры в ютеру? Это старая игра. Вот эта костяшка, сейчас из кармана достану – на ней восемь треугольных граней, на каждом – цифра от одного до восьми. Видите? Числа расположены так, чтобы сумма тех, что на противоположных гранях, равнялась восьми. На игровом столе – числа в виде сетки, тоже от одного до восьми. Игроки бросают кость по очереди, и тот, у кого, скажем, на числе «семь» упадёт кость семёркой вверх, забирает выигрыш. Если ни у кого не выпало, ставка делается вновь, и снова все бросают по кругу. И так пока кто-то не выиграет. Тогда он забирает выигрыш, и ставки снова начинаются с нуля. Меня в своё время очень и очень заинтересовало, как же умудряются профессиональные игроки выигрывать чаще. И оказалось, что у каждого – своя методика, которую они стараются не раскрывать. Тогда я придумал свою. Соорудил дома копию такого стола и стал бросать костяшку и записывать результаты. Получилось, что статистически чаще всего костяшка падает на центр стола, чаще всего выпадают центральные шесть полей, то есть, две цифры из восьми мы отметаем. Оставалось только научиться бросать костяшку так, чтобы не выпадали ненужные два числа. Это уже было делом тренировки. А дальше – просто исходя из закона больших чисел – требовалось достаточно денег для продолжительной игры, чтобы выйти в плюс.