Текст книги "Сказка о ночном музыканте"

Что скрыть могли б высоких лошадей.

Однако ветвь опять-таки согнулась.

То рядом было и невдалеке

От места, где поднялся прежде Агний,

Что мёрз недавно в сказочной тюрьме.

И было в том какое-то значенье.

Заметен камень был на вышине.

Один был под землёй, а самый первый,

Отмеченный крестом, был на земле.

Об этом нужно было поразмыслить,

Но не теперь, конечно, а потом.

Давид, боясь попасть сейчас под воды,

Чуть в сторону подальше отошёл,

И снова заиграл. Он этот камень,

Как будто бы с усилием тащил.

Не сразу глыба музыке поддалась,

Но всё ж скрипач твердь быстро победил.

Недолгий камнепад тотчас пронёсся,

Встряхнулась от удара вкруг земля,

И только после этого на воле

Давид увидел дивного коня.

Спускался он красиво и спокойно,

За ним бить начинали родники.

Скрипач в душе был рад, что тот тем самым,

Не вскрыл потока бешеной реки.

Спустившись вниз, конь низко поклонился,

Промолвив: «Я в долгу перед тобой!

Ещё чуть-чуть и я б там задохнулся,

Отныне я слуга по жизни твой!

Зовут меня Водав. Теперь я стану

Всё время где-то рядышком пастись.

В тяжёлую минуту испытаний

Ты смело на меня, друг, положись.

Кричать, взывая со всех сил, не стоит.

Достаточно подумать обо мне –

Чтоб недруга покинуть или просто,

Желая прокатиться на коне».

Сказал скакун и очень осторожно

Себя как братья в небе растворил.

Давид же возвратился на поляну,

В то место, где он камушки укрыл.

Волшебною привычною игрою

Он камень большегрузный приподнял

И спрятанные ранее скорлупки,

Что не были пусты, в суму убрал.

Теперь твердь заняла всё то же место,

Закрыв «тюрьму», где конь недавно был.

Давид, увы, тогда не догадался

И чайкино яйцо не положил

В тайник тот самый, чтобы зло наружу,

Рождённое внутри не прорвалось.

Ему б попить водички родниковой.

Но сделать то ему не довелось.

Он будто позабыл о всём на свете.

В нём всё сплелось: волнение и страх.

Давно уже настал глубокий вечер.

Однако тьма забыла о правах

Закрасить небо в цвет иссиня-чёрный,

Где в тусклых красках виделась луна,

Отсутствовали прочие светила…

Да, ночь довольно странною была.

Такое диво юношу сбивало.

Казалось, ещё время не пришло.

Скрипач совсем забыл о белой ночи,

И ждал, что станет звёздно и темно.

Он медлил, хоть означенное время

Давно уж наступило и пришло.

Завыли вдалеке протяжно волки,

И землю под ногами затрясло.

Тут край поляны начал распадаться,

В земле образовался вдруг разлом,

Оттуда стал расти и подниматься

Огромный Змей, а может быть Дракон.

Он видом был, скажу вам, необычен.

Бессмертный чародей был человек,

И выглядел бы, правда, как песчинка

Пред монстром, поседев, как первый снег.

Ужасный лез из недр. Уже казалось,

Что он проткнёт собою облака.

Чудовище растущее склонилось,

В Давиде видя просто червяка,

Которым не насытиться. Такого,

Не хватит, чтоб прикрыть один зубок.

Да… Зрелище предстало не для робких.

Скрипач, смотря на чудище, продрог,

Но, к счастью своему, не растерялся,

Накинул на себя защитный плащ,

На голову венец надел волшебный,

Надеясь, возыметь над монстром власть.

Да только тот, кто вырос, не был магом.

Он жил и страхом всеми управлял.

Значение венца, что он увидел,

На самом деле он не понимал,

И сделать ничего уж больше не дал.

Ужасный приготовился слизнуть,

С поляны непонятную «букашку»,

Что вздумала здесь, кажется гульнуть,

Испортив всё, что прежде замышлялось.

Из чуда не оставив ничего:

Ни девушек, ни роз, коней, Дракона…

Их не было теперь вблизи него.

Мир стал обычен и не интересен.

Ни стонов, ни стенаний по ночам,

Ни пламенных костров, ни тихих песен…

Тут, кто бы из хозяев не восстал?

И главное, виною был малявка,

Крупинка, что не жалко раздавить.

Монстр рыкнул: «Ты нахально появился,

Мечтая на земле и дальше жить?

Ну что ж, я помогу тебе в том деле».

Ужасный приготовился напасть,

Скрипач же видя голову напротив,

Успел скорлупку с камнем бросить в пасть.

Чудовище вдруг стало уменьшаться.

Он сократился, кажется на треть,

Но всё ещё велик был, даже очень,

И мог собою небо подпереть.

Воздействие попавшей в рот скорлупки,

Что камень содержала, ощутил

Не только змей, а всё, что было рядом,

Ведь он хвостом разгневано забил.

Удар о землю был настолько мощным,

Что в месте, где раздвинулась земля,

Теперь росла огромнейшая пропасть,

Что камни гор забрала внутрь себя.

Здесь удержаться было невозможно.

Давид не так уж крепок был в ногах,

Чтоб выстоять при этих сотрясеньях,

Но всё же он не чувствовал тот страх,

Что прежде вызывал ужасный хищник.

Он вверх дорожку тут же проложил,

Хотя бежать по ней, как нужно, быстро

В тот миг, он не имел, конечно, сил.

Он вспомнил почему-то о Булате,

Позвал его: «Явись на белый свет…»

И конь красивый встал тотчас же рядом,

Подставив спину крепкую в ответ.

Монстр злился и реакции пришельца

Такой, какой была, не ожидал,

Он всё ещё ревел, пасть раскрывая,

Когда скрипач вновь камушек кидал.

И сделал это он довольно метко.

И снова тот уменьшился в разы.

Да только не утих, а сжёг дорожку,

Как молнией прицельной в пик грозы.

Давид был на земле, он не заметил,

Куда скакун при пламени пропал.

Вещь чудная в огне, увы, исчезла,

А змей ещё не так уж был и мал.

Он высоко над парнем возвышался

И также испускал поток огня.

Давиду помогал лишь плащ волшебный,

Который он набросил на себя.

Теперь уж, как забросить третий камень

Скрипач, скажу, совсем не представлял.

Змей медленно на парня надвигался,

И также сильно пламя извергал.

Пока Давид от монстра отстранялся,

Он мыслил: «Пробежал бы здесь Водав!

За ним бы потекли большие воды,

Огонь на время иль совсем забрав!»

И только музыкант о том подумал,

Как рядом с ним спустилась с гор вода,

Бушующим, стремительным потоком,

Что юноша не видел никогда.

Змей в натиске воды не удержался.

Но в реку он на время только пал.

Давид вздохнул напрасно с облегченьем,

Хозяин мест очнувшись, вновь восстал.

Бегущая, спасительная влага,

Скатившись в пропасть, больше не текла.

Монстр пасть сомкнул, раздув при этом ноздри,

Поляна тут же дымность обрела.

Глаза от чада жутко разъедало.

Давид сейчас прекрасно понимал,

Что этот хитрый ход не вечен будет,

И тут же к себе Агния позвал.

Красавец сам горел и не боялся

Ни дыма, ни высокого огня.

Он предано пред юношей поднялся,

Дав сесть ему спокойно на себя.

И тут же с мест «кипучих» удалился,

Чтоб всадник мог чудь воздуха глотнуть.

Когда же чад развеялся немного,

Скрипач велел назад его вернуть,

Ещё не представляя, как быть дальше.

Он гнал обратно чудо-жеребца,

Успеть желая до времён рассвета,

Свести бой до победного конца.

И то, что он сейчас мог всё же сделать,

Так музыкой ввести всех в дивный сон.

Не раз ведь окруженье засыпало,

Когда касался струн скрипач смычком.

Давид мечтал немного поразмыслить…

Кто знает, может монстр, начнёт зевать,

И пасть свою огромную при этом,

Невольно и широко раскрывать?

И вот, когда стал Агний приближаться,

В места, где испарился едкий дым,

Скрипач прижал к себе родную скрипку,

И стал с ней, как и ранее, един.

Мелодия заполнила поляну,

Вводя собою всех в крепчайший сон.

Заснуло всё вокруг, и даже Агний,

Однако бодр был Змей или Дракон.

Волшебным звукам он не подчинился,

Готовясь на пришедшего напасть.

Давид в игре своей остановился,

Как вдруг увидел, как большую пасть

Идущий на него разинул всё же,

При этом даже выручил глаза.

Скрипач успел закинуть ему камень.

Монстр крошкой стал. Но, впрочем, чудеса,

На этом не закончились. Хозяин

Став маленьким, по-прежнему смотрел,

На то, что поднималось за спиною

У юноши. Он так оторопел!

И видно не на шутку испугавшись,

Теперь, когда он стал ничтожно мал,

Мгновенно от Давида отвернулся,

И ящерицей в пропасть убежал.

Тогда лишь музыкант услышал звуки

Падения его редчайших чаш.

Сума его на части развалилась,

На землю выпал весь его «багаж».

И это было б, в общем, поправимо,

Да только позабытое яйцо,

В час значимый, скорлупку разломило,

Подняв волшебно злое существо.

Тогда Давид, лишь только обернулся,

И вспомнил, что он сделать позабыл,

Увидев с клювом жуткую старуху,

Не радостный финал вообразил

Насыщенной, но краткой его жизни.

Восставшая была собой страшна.

Она была огромной полуптицей,

И словно Змей, всё также, велика.

Глаза её в безумии горели,

И взгляд был леденящим в жилах кровь.

Она гортанно птицей прокричала:

«Ты вроде бы искал свою любовь?

Зачем тогда напрасно отвлекался,

И девушек от пут освободил?

Чем птицы тебе в розовом мешали?

Не ты ведь в женихах у них ходил!

Теперь уж не взыщи, что я расплатой,

Прервать намереваюсь твою жизнь.

Хотя ты можешь всё ещё поправить.

Для этого в дом женщины вернись,

А там стучись, и слёзно умоляя

Дверь крепкую открой передо мной.

Получится – тогда я обещаю

Зачесть, что всё исправлено тобой.

Даю тебе подумать лишь минуту!»

Затих на миг гортанный полукрик.

Давид не мог предать, как и сражаться

И, думая о вечности – затих.

Скрипач всё потерял. И путь, что пройден,

Бессмысленным казался в тот момент.

Он сделал шаг назад, почти, что в пропасть,

Прижав к себе волшебный инструмент,

Но тут же, о хвосте волшебном вспомнив,

На землю, как подкошенный упал,

Вид сделав, будто просит извиненья,

А сам подарок ящерки искал.

По счастью, в миг минуты окончанья,

Давид предмет заветный в руки взял,

Закрыв глаза, зажал его в ладони,

И, чувствуя тепло пред птицей встал.

И время в тот момент остановилось.

Давид и думать, кажется, не мог,

Что хвост ему когда-то пригодится,

Ведь он прошёл немерено дорог,

И всё кончалось здорово и гладко.

Он видимо к удаче так привык,

Что был в последний час неосторожен.

И вот теперь настал тот самый миг,

Когда его судьба стоит на грани,

И трудно уже что-то изменить.

Единственная ждёт его, и парень

Не может её дальше ни любить…

Как быть? Что делать? Жизнь теперь зависит,

Приходится признать, не от него.

Раздался гром раскатистый, что слышен,

Был только для Давида одного.

Близ юноши красиво закружился,

Распавшийся в одно мгновенье смерч,

И в месте том поднялся хмурый старец,

Который произнёс: «Подобных встреч

Не ждал ты. Да, и я признаюсь честно,

Давно уж никому не помогал.

Сегодня всё иначе. За тобою

Я долго, с интересом наблюдал.

Ты юноша пришёлся мне по нраву.

Верней сказать, что всем, не только мне.

Мы длительно тебя оберегали,

Внушали что-то важное во сне.

Нам думалось, вот-вот ты ошибёшься,

И путь твой ляжет к прежним берегам –

В пещеру, где живёт Хранитель звуков,

А чрез него, в ночи, конечно, к нам.

Мелодии твои прекрасны были,

Теперь они полнее во сто крат.

И я, желая слушать тебя дальше,

Верну тебя к Хранителю назад,

И выполню последнее желанье,

Как ранее собратьям обещал.

Не думай, суть его я точно знаю,

Ведь сердца стук и мысли я считал.

Тебе Давид осталось лишь негромко

Желание пред небом подтвердить,

А далее покорно подчиняться,

Чтоб всё точь-в-точь могло происходить.

Сейчас я вспять верну немного время,

Ты спрячешь в землю жуткое яйцо,

Затем же всё, как было, повторится

С одним отличьем, что не встанет зло.

Ты далее расставишь свои чаши,

Поднимешь в них таинственный огонь,

Явишь тем самым деву на качелях,

Но прежде попроси, чтоб дивный конь,

Который служит девушке – Зарнице,

Желанную на миг к тебе спустил.

Спеши накинуть звёздные рубашки,

Что образ девы чудной подарил,

Вручи цветок, что ей лишь предназначен.

Она его давно, похоже, ждёт.

А после отпусти. Ночное время,

Как ни прискорбно, всё-таки уйдёт.

И ты исчезнешь также. Что поделать!

Учись и дальше, звуки познавай…

Жемчужине, что в сумке залежалась,

Желание такое загадай:

«Пусть ночью, когда только пожелаешь,

Кукушка весть до слуха донесёт,

Какую неизвестную поляну,

Любимая в то время изберёт».

Тогда ты никогда не ошибёшься,

Когда и где невесту ожидать.

Мелодию её теперь ты знаешь,

Как, впрочем, то как можно выделять

Из всех других, что будут рядом с нею.

Ты только запах ладанки вдохни…

Накинутая звёздная рубаха

Оставит деву на ночь во плоти.

Но только осторожен будь. С рассветом

Под солнечным лучом исчезнет ткань.

Тогда все встречи будут лишь на небе.

Запомни, ведь с тобой не будет нянь,

Которые о чём-нибудь напомнят.

Отныне счастье лишь в твоих руках!»

Старик исчез, потоком унесённый,

При важных завершающих словах.

Давид же оказался на поляне,

В тот самый удивительный момент,

Когда он пожелал взять в руки камни,

И с нежностью прижал свой инструмент.

Теперь уж он был очень осторожен.

Возможности второй раз повторить

Подобного волшебного явленья

Не будет. Ведь ему не раздобыть

Хвост ящерки, который дал поправить

Приведшие к концу его, дела.

Конечно, музыкант суму проверил –

Там не было чудесного хвоста.

Яйцо же ненавистное лежало,

И чудище внутри него росло.

Давид поднял игрой огромный камень,

Скорлупки взяв, укрыл навек его.

Скажу вам по секрету, что дорожку

Скрипач, на всякий случай, раздвоил,

А дальше всё пошло, как было прежде,

Хотя, в конце Змей пасти не раскрыл.

Но это и не страшно. Музыканту,

Пока он свою сумку проверял –

Мешочек им забытый с семенами,

Что тело «вяжут», под руку попал.

Он просто в третий раз лишь семя бросил.

Монстр тут же покрываться стал корой,

И в дерево большое превратился,

С тем самым обретя внутри покой.

Давид не сразу семечко мог бросить,

Уж очень Змей был ранее велик.

Какое ж это б дерево стояло?

Размер скрипач, представив, не постиг.

Ему так сделать что-то подсказало,

А он теперь был силе подчинён.

Скрипач достал мистические чаши,

Наполнил их таинственным огнём,

Призвав на помощь дивную Зарницу.

Он попросил использовать коня,

Чтоб тот, доставил милую с качелей,

И он её увидел близ себя.

Всё, как желалось, в эту ночь случилось.

Лишь только конь копытом застучал,

Стремясь к земле, спуская с неба деву,

Давид уже на скрипке не играл.

Он тотчас взял волшебные рубахи.

Одну накинул быстро на себя

И начал ждать счастливого момента,

Когда коснётся суженой, любя.

И вот оно желанное мгновенье…

Всё кажется теперь в его руках.

Пред ним стоит единственная в мире,

Светясь улыбкой счастья на губах.

Она была теперь не как виденье

В накинутой рубахе – во плоти

Бесценная была совсем земная.

Казалось, все преграды позади.

Давид отдал цветок, надел на пальчик

Магически-венчальное кольцо,

Сказав при этом: «Ты имеешь право,

Иметь власть надо мной. Носи его.

Цветок любви тебе всегда покажет,

Как сильно я тебя, мой свет люблю,

Как часто всей душой тебя желаю,

И музыку в мечтаниях творю.

Сейчас я удержать тебя не в силах.

Но каждой ночью встречи со мной жди.

В любом краю, в любое время года…

Что нам снега, жар летний иль дожди?

Прости, что я других освобождая,

Тебя вновь не вернул в реальный мир.

Я знаю, что мне нет в том оправданья,

Ведь я надежду в жизнь не воплотил».

А девушка, приняв его подарки,

Речь юноши мгновенно прервала.

Она к нему доверчиво прижалась,

И тихо-тихо вслух произнесла:

«И ты меня прости. Что так всё будет,

Я знала и давно мой дорогой.

Нас небо чувством светлым одарило,

Которым мы и связаны с тобой.

И это я, любя тебя так сильно,

Решилась всё же жить на небесах.

Ты должен будешь далее учиться,

И тонкость звуков познавать в горах,

Чтоб знания использовать во благо

Всем людям, кто нуждается в тебе.

Тебе дан дар, который ты не должен

Таить и позволять лишь видеть мне.

Душой и сердцем чувствуй, что я рядом –

Днём в мыслях, ну а ночью во плоти.

Уж близится рассвет. До скорой встречи!

Надейся, верь и ночью приходи!»

Объятья, поцелуй, душевный трепет,

Лучистый свет в слезящихся глазах…

Казалось, время вновь остановилось,

Продляя миг общения в телах.

Но вот девица скинула рубаху,

Чтоб солнца луч её не растворил.

Давид, боясь того же, как и дева

Всё в точности за нею повторил.

Видение таинственно исчезло.

Давид успел лишь чаши вновь собрать,

Убрать в суму всё, что необходимо

И начал на прощание играть.

За этим удивительным занятьем

Его волшебный мир переместил,

К Хранителю секретов чудных звуков,

Где юноша довольно долго жил.

Тот ждал его, скучая и надеясь,

Что время лет представленных пройдёт,

И ранее спасённый им найдёныш,

Мужчиной взрослым вновь к нему придёт.

Хранитель наблюдал за ним и слышал,

Как много чувств раскрыл он и познал.

Теперь скрипач не всё, конечно, зная,

Действительно магически играл.

И встретив музыканта с теплотою,

Обняв его, как милое дитя,

Желая, хоть немного успокоить,

Сказал: «Я рад увидеть вновь тебя!

Теперь ты мой помощник, а не пленник,

Хотя ещё, как прежде – ученик.

Ты главное о жизни теперь знаешь,

Но в тайны многих звуков не проник.

Я думаю, когда ты ясно видел,

Как с музыкой рождается добро,

Когда вокруг становится всё краше,

И прочь уходит свергнутое зло,

Тогда тебе желалось ведь и дальше,

Свершать игрой своею чудеса.

Всё так, поверь мне, именно и будет.

И в помощь будем мы и небеса.

С одним условьем: ты свободен ночью.

Твоим будет закат, как и рассвет.

Днём учишься, зря время не теряешь.

Не важно, сколько будет тебе лет.

Душой своей ты будешь зрел и молод,

И девушка, витая в небесах,

Любя тебя, состариться не сможет.

Мне видится печаль в твоих глазах.

Не стоит убиваться, что не сбылась

Жизнь в красках, как задумал и хотел.

Ты избран среди многих небесами,

Поэтому ты, друг мой, уцелел.

Смирись и верь мне, это всё во благо.

В душе твоей давно не пустота.

Там кроются таинственные силы

Любовь, надежда, вера и мечта!

А с ними развернуть, возможно, горы.

Успехи ждут, открытья впереди.

Сегодня я учить тебя не стану.

Иди и ровно сутки отдохни.

Забудь про все печали и заботы.

Ты массу добрых дел свершить успел,

А сделать предстоит гораздо больше.

Бесспорно, нужно чтоб ты захотел,

Помочь от всей души. Но ты ведь знаешь,

Мечтая, нужно многое уметь

И знать, и представлять ходы и силы,

Что трудности дадут преодолеть.

Сейчас ты, мальчик мой, совсем измотан.

Забудь о всём на свете, отключись!

Чрез сутки жду тебя в учебном зале.

Теперь ступай и жизни улыбнись».

Хранитель звуков тут же растворился.

Давида эхо позвало: «Сюда!»,

Как будто он забыл, или не помнил,

Как долго и идти ему куда.

Однако оно больше не играло,

Намерено не путало пути.

И юноша, прошествовав устало,

Увидел помещенье впереди,

Где ждал его горячий, сытный завтрак,

Где мягкая застелена кровать,

Где он, прижав к себе родную скрипку,

Почувствовав тепло, стал отдыхать.

Сегодня ничего ему не снилось.

Казалось, кто-то стёр в те сутки сны.

Мелодия лишь нежно ублажала,

Доставленная будто с вышины,

Неведомо откуда попадая,

В волшебный, удивительный сей дом.

Да разве знать об этом так уж важно

Легко сюда проникли иль с трудом?

Давид давно уж спал. В то время ночью,

В лесу, где в общем всё и началось,

На самой удивительной поляне

Волшебникам собраться удалось.

Все были, как один, мужского пола.

У каждого седая борода,

Свободная одежда с капюшоном,

И посох с верхом в виде завитка…

Присмотришься, лик каждого серьёзен,

И всё же ощущалась теплота.

Сегодня им особенно хотелось

Прибыть на встречу дивную сюда.

В ночь эту им желалось непременно

События иные обсудить.

И каждый в свой черёд, а не все сразу,

Мудрёно стал о важном говорить.

И первым слово взял, конечно, главный:

«Собрал я вас, чтоб подвести итог.

Признайтесь, что всем было интересно,

Пройти с мальчишкой множество дорог.

Жизнь наша, как ни странно, изменилась.

Нам чаще улыбались небеса.

Под музыку его, мы совершали

Желаемые парнем чудеса.

И каждый преподнёс ему подарок.

Я знаю, где, когда, через кого.

Уверен в том, что время путешествий,

Полезно и насыщено прошло.

Я чувствую, как стали мы добрее

С ним рядом созерцая чистоту,

Открытую, доступную душевность,

Отзывчивость, любовь и доброту.

Признаюсь, вместе с ним я стал иначе,

Смотреть на мир животных и людей.

Они меня так часто раздражали

Завистливою жадностью своей…

А с ним познал я сторону другую.

Мне хочется добро творить опять,

И далее совместно с музыкантом

Мир к лучшему хоть в чём-то изменять».

«Всё так» – сказал другой, «Но ведь задумка,

Иною, как мне помнится, была.

Он должен был играть для нас ночами,

Да так, чтобы чудесная игра,

Была не столь поверхностна, как прежде,

Чтоб в ней была и страсть и глубина,

Понятие восторгов и страданий,

Приятная и злая сторона.

Познал ли он, всё то, что нам хотелось?

Достаточен ли жизненный урок?

Мы взялись обучать его, направив

За звуком, что сбежать по счастью смог.

Но может быть, вернув его обратно,

Излишне бессердечны и строги?

Быть может, нужно дать ему свободу?

Ведь мы друзья ему, а не враги».

«Друзья…. Как ты подметил это точно» –

Хранитель звуков тут же вслух сказал,

«Я взял его к себе совсем мальчишкой,

Теперь же он чудесным парнем стал.

Он должен бы идти, как все иные

По жизни – как обычный человек.

Но ведь Давид не прост и так отличен

От тех, кто на земле проводит век.

Не все к нему потянутся, поверив,

Что он душой свершает чудеса.

Найдутся очень скоро и такие,

Что признаки увидят колдовства.

Из зависти, при чёрствости и злобе,

Они в костре большом его сожгут.

Желаем ли мы юноше такого?

Мне кажется, что лучше ему тут.

Пусть он добро свершает незаметно,

С восходом солнца, вечером, в ночи…

Мы будем это знать. В тот миг волшебно

Мелодия красиво зазвучит.

Сейчас он знает много, но и мало.

Познать нельзя за годы его всё.

Однако я признаюсь, этот парень,

Использовал умение своё,

Так именно, как мне бы и хотелось.

Не каждый так устроен ученик.

Да что мне говорить, ведь вам известно:

Не все, кто в тайны мудростей проник,

Познанья применили лишь во благо.

Пусть будет этот юноша при мне.

Сейчас он всё практически имеет,

Чтоб жить не одиноко на земле.

Волшебный шар друзей ему покажет,

Подкова в гости к ним перенесёт,

В ночи он будет видеться с любимой,

Что в небе среди ангелов живёт.

Он сыт, одет, и душу распуская,

Как дивный, удивительный цветок,

В любой из дней способен мир украсить.

И этого он сделать бы не смог,

Живя среди других. Он обозлился б.

Да что там говорить, ведь даже мы

Расстроено взирая на поступки,

Стоим у недоверия черты».

Четвёртый произнёс: «И ты прав снова,

Решив держать его подле себя.

Я в этом поддержу тебя. Пусть учит

Звучание, вбирая от тебя,

Всё то, что, в самом деле, очень важно,

И мало знать, кому-либо дано.

Пусть музыкой своей он исцеляет,

В тот миг я поддержу всегда его»,

Тут следом подключился уже пятый,

Промолвив: «Он силён своей душой.

Теперь при нём три жизненные силы:

Любовь, надежда, вера. И со мной

Он этого вовек не растеряет,

Как ни было б порою тяжело.

Я стану приходить ему на помощь,

Коль что-то будет сложно для него».

«Со мною будет он всегда накормлен» –

Короче прочих, вслух сказал шестой.

«Он будет щедро одарён друзьями.

Их станет больше» – подхватил седьмой.

Вопрос о парне с этим разрешился.

Давид в пещере мирно почивал,

Не зная ничего об этой встрече,

Не ведая, кто раньше помогал

И был готов продолжить быть с ним рядом,

До самого последнего конца.

Столетие, а может много дольше.

Возможно – вечно, ведь его душа

Могла парить давно уже свободно,

В пространстве нам неведомых миров.

А каждый из присутствующих магов

Напрасно не бросал на ветер слов.

Все семеро его перекрестили,

Касаясь плеч сначала, потом лба,

Затем их трость затрагивала сердце,

Не видящего их ученика.

В конце все завитки вверху сомкнулись,

И начался обыденный процесс.

По очереди каждый поделился

О вскрытии непознанных чудес.

Всё также совершалось в дивном шаре,

Что на земле не трогал ничего,

Но то, что в нём показано, являло

Сокрытое от многих волшебство.

Скажу вам честно, звёзды о Давиде

Мне дальше говорят и говорят…

Но жизнь его, как взрослого мужчины,

Не очень интересна для ребят.

Один секрет я всё-таки открою.

Когда вы вдруг услышите в ночи

Игру волшебной, нежной тихой скрипки –

Возможно скрипач с девой говорит,

Расставив чаши, с помощью Зарницы

Подняв во всех таинственный огонь,

Качнув на небе звёздные качели…

Он будет там. Быть может чудо – конь,

По просьбе её спустит ненадолго.

А может, кто-то болен, и тогда

Он музыкой страдания стирает,

Даруя счастье людям, как всегда.

Случиться может, что витая рядом,

Он вам захочет что-то передать.

Прислушайтесь к тому, что он расскажет.

До встречи. Вскоре встретимся опять.

Конец