Текст книги "Глиняная Библия"

– Вы стали атеистом? – спросил Джиан Мария, с замиранием сердца ожидая ответа.

– Если Бог и существует, то здесь его нет, – заявил Файсал.

Они молчали, пока не подъехали к трехэтажному дому, на последнем этаже которого и жила семья Файсала.

Когда врач открыл входную дверь, до них донеслись громкие голоса ссорящихся детей.

– Что здесь происходит? – спросил Файсал у двух, похожих как две капли воды, девочек, таскавших друг друга за волосы посреди просторной комнаты.

– Она забрала у меня мою куклу, – сказала одна из девочек, указывая на вторую.

– Неправда! – живо возразила ее сестра. – Эта кукла моя, она просто не умеет их различать.

– Больше мы вам не будем покупать одинаковых кукол, – сказал Файсал, наклоняясь, чтобы поцеловать девочек.

Малышки тоже поцеловали своего отца, не обращая внимания на Джиана Марию.

– Они близняшки, – сказал Файсал. – Позвольте познакомить вас с Ранией и Лейлой. Им по пять лет, и характер у них – не сахар.

В комнату вошла одетая в деловой костюм смуглая женщина с волосами, заплетенными в косу. Она держала на руках маленького ребенка.

– Hyp, это Джиан Мария. Джиан Мария, это Hyp, а у нее на руках – Хади, наш младшенький. Ему полтора года.

Hyp поставила малыша на пол и, улыбнувшись, протянула руку Джиану Марии.

– Добро пожаловать. Файсал позвонил мне и сказал, что вы будете у нас жить, если вам понравится комната.

– Ну конечно понравится! – машинально подтвердил Джиан Мария.

– Он будет здесь жить? – спросила одна из близняшек.

– Да, Рания, если ему здесь понравится, – ответила девочке мать, улыбнувшись недоуменному выражению лица Джиана Марии, который в этот момент мысленно спрашивал себя, как родители могут различать абсолютно одинаковых детей.

Файсал и Hyp проводили Джиана Марию в его комнату. Окно комнаты выходило на улицу, а сама она была маленькой, но довольно уютной. Из мебели в ней были кровать с изголовьем из светлого дерева, ночной столик, круглый стол с двумя стульями и шкаф.

– Мне здесь очень нравится, – сказал Джиан Мария, – но вы мне еще не сказали, сколько это будет стоить…

– Вас устроит триста долларов в месяц?

– Да, конечно.

– Включая питание… – поспешно добавила Hyp, словно извиняясь.

– Я, безусловно, согласен. Большое спасибо.

– А как вам нравятся наши малыши? У вас есть дети? – поинтересовалась Hyp.

– Нет, у меня нет своих детей, хотя я очень хорошо отношусь к детям. У меня есть три племянника.

– Ну, вы еще очень молоды, – сказала Hyp. – В общем, если согласны, располагайтесь…

Джиан Мария кивнул. Через пару минут он уже раскладывал свои немногочисленные пожитки в шкафу, где оказалась целая стопка полотенец и простыней.

– У нас только одна ванная, но есть еще небольшое помещение с душем, – сообщила Hyp. – Если захотите воспользоваться душем, то – никаких проблем. А вот в ванную не всегда сможете попасть: у нас все-таки трое детей.

– Меня это вполне устраивает. Я вам очень благодарен. Мне хотелось бы заплатить вам прямо сейчас.

– Сейчас? Но вы ведь только что приехали! Вы сначала определитесь, нравится ли вам у нас… – предложила Hyp.

– Нет, я предпочитаю заплатить сразу за месяц вперед.

– Ну если вы настаиваете…

– Да, пусть будет так.

Файсал тем временем ушел поработать в маленький кабинет, примыкавший к гостиной. Точнее говоря, это был не отдельный кабинет, а часть гостиной, отгороженная большим книжным шкафом, так что получилось почти отдельное помещение.

Жилище Файсала оказалось довольно просторным: кроме гостиной, здесь были кухня и еще две комнаты, не считая ту, которую занял Джиан Мария.

– Я дам вам ключи, чтобы вы могли беспрепятственно попадать в квартиру. Однако я прошу вас учитывать, что здесь живут маленькие дети…

– Ну что вы! Нет необходимости мне такое говорить! Я постараюсь как можно меньше вас беспокоить. Я знаю, что значит иметь в семье маленьких детей.

– Вы найдете отсюда дорогу в офис? – поинтересовался Файсал.

– Попробую. Я постепенно запомню, как туда добираться.

– Конечно. Вы хоть немного говорите по-арабски?

– Да, могу говорить на бытовые темы.

– Вот и прекрасно. Но если вам потребуется помощь, смело обращайтесь ко мне.

– Спасибо.

Файсал опустил взгляд на бумаги, которые перед этим просматривал. Джиан Мария понял: для того, чтобы прижиться в этой семье, ему следует никому не мешать, а потому он решил выйти на улицу. Ему хотелось осмотреть окрестности и подумать, думать же лучше, прогуливаясь по городу, а не сидя в маленькой комнате.

– Я выйду прогуляться, – сказал он Hyp. – Может, заодно купить что-нибудь?

– Не нужно, большое спасибо. Вы будете с нами ужинать.

– Если это не вызовет неудобств…

– Конечно нет. Мы уже скоро будем ужинать, в восемь часов.

– Хорошо, я к этому времени вернусь.

Он стал бродить по улицам. Некоторые из прохожих бросали на него удивленные взгляды, в которых, впрочем, не было враждебности. Женщины здесь одевались, как в западных странах, а на многих девушках были джинсовые курточки и футболки с изображениями рок-групп.

Джиан Мария остановился перед прилавком, на котором пожилой торговец разложил овощи и поставил корзину с апельсинами. Священник решил купить что-нибудь для Файсала и его семьи. Он взял несколько стручков перца, помидоры, лук, три тыквы и апельсины, которые, как заверил торговец, были из его собственного сада. Джиан Мария спросил у него, не знает ли тот, где находится церковь, и торговец ответил, что нужно пройти два квартала и затем повернуть направо.

Немного посомневавшись, Джиан Мария решил все-таки сходить в церковь прямо сейчас: два пакета с овощами и фруктами не очень-то ему мешали.

Когда он вошел в церковь, то сразу же ощутил умиротворенность в душе. Несколько женщин молились вслух, и лишь их бормотание нарушало тишину внутри храма. Джиан Мария отошел в свободный уголок и опустился на колени. Закрыв глаза, он попытался подыскать слова, с которыми можно было бы обратиться к Богу и попросить Всевышнего направлять его шаги, как это было до сего момента. Священнику казалось, что во всем, произошедшем с ним, не обошлось без вмешательства самого Господа: группа археологов, встреченная в аэропорте Аммана; то, что он смог пересилить свою робость и обратиться с просьбой к старшему группы; профессор Пико, который согласился довезти Джиана Марию до Багдада и случайно упомянул имя Ахмеда Хусейни, а также сообщил, что тот находится в Багдаде благодаря чему Джиан Мария теперь сможет разыскать Клару Танненберг.

Нет, ничто из всего этого не было случайностью. Сам Господь решил направить стопы Джиана Марии, защищая его и помогая ему выполнить свою миссию.

Бог всегда находится рядом с людьми, нужно только уметь это почувствовать даже в самой трагической ситуации. Если бы Джиан Мария только смог переубедить Файсала!.. Священник помолился за этого врача, хорошего человека, которого душевные страдания заставили отдалиться от Бога.

Когда Джиан Мария вышел из церкви, был уже восьмой час, и он ускорил шаг: ему не хотелось опоздать и тем самым произвести плохое впечатление на Hyp и Файсала.

Подойдя к входной двери, он услышал смех близняшек и плач маленького Хади.

– Привет! – сказал Джиан Мария, обращаясь к Файсалу, который продолжал работать, не обращая внимания на шум, производимый детьми.

– А-а, вы уже пришли! – воскликнул врач.

– Да. И принес кое-что…

– Спасибо, хотя не нужно было так себя обременять.

– Это для меня не обременительно. Просто мне приглянулись эти апельсины.

– Hyp сейчас в кухне…

– Хорошо. Я отнесу ей эти пакеты.

Hyp пыталась заставить маленького Хади есть какую-то густую кашицу, однако каждый раз, когда она подносила к его рту ложку, он закрывал рот и, громко хныкая, капризно махал руками и дрыгал ногами.

– Его просто невозможно заставить поесть, – посетовала мать.

– А что вы ему даете?

– Пюре из овощей с яйцом.

– А-а, тогда меня это не удивляет! Когда я был маленьким, я тоже ненавидел овощи.

– Сейчас выбирать особо не из чего. Нам еще повезло, потому что у нас есть хоть какие-то деньги, и мы можем что-то покупать.

По правде говоря, мы очень рады, что нам удалось сдать комнату. Я уже несколько месяцев получаю лишь часть своей зарплаты, да и у Файсала такая же ситуация. А что в этих пакетах?

– Перец, тыквы, помидоры, лук, апельсины. Больше там купить было нечего.

– Но не было необходимости все это приносить!

– Если я собираюсь здесь жить, то мне хотелось бы тоже вносить свою долю – по мере возможности.

– Спасибо. Продукты и в самом деле нужны, их постоянно не хватает.

– Я заметил. А еще я ходил в церковь.

– Вы верующий?

– Да, и хочу вам сказать, что в течение своей жизни я постоянно ощущал присутствие Господа.

– Значит, вам повезло. Мы не чувствуем его присутствия уже давным-давно.

– Вы тоже утратили веру?

– Мне с трудом удается все еще верить в Бога. По правде говоря, мне все сложнее сохранять эту веру, и это притом, что я не вижу всего того, с чем мой муж ежедневно сталкивается в больнице. Но когда он мне рассказывает, что умер маленький ребенок, которого можно было бы спасти, если бы имелись необходимые антибиотики, я тоже спрашиваю себя, куда же смотрит Бог.

Hyp, махнув рукой, прекратила свои попытки заставить маленького Хади съесть пюре. Взяв его на руки, она направилась в гостиную.

– Рания, Лейла, идите сюда и присмотрите за своим братиком, пока я накрою на стол.

– Нетушки! – заявила одна из близняшек.

– Что значит «нетушки»? – раздраженно спросила Hyp.

– Я играю, – ответила девочка.

Ничего больше не сказав, Hyp усадила малыша на ковер и положила возле него погремушки, а сама пошла в кухню.

Джиан Мария вышел вслед за ней: он не знал, чем ему заняться.

– Можно, я вам помогу?

– Да, конечно. Нужно накрыть на стол. Достаньте из того шкафчика скатерть, а еще стаканы и тарелки. Ложки, вилки и ножи находятся вон в том ящичке.

После ужина Файсал и Джиан Мария помогли Hyp убрать со стола, и она сложила посуду в раковину. Затем Файсал уложил спать дочерей, а Нур – маленького Хади, который отчаянно сопротивлялся и никак не хотел засыпать в своей колыбельке.

Джиан Мария пожелал им спокойной ночи и ушел, понимая, что после трудного рабочего дня настал момент, когда этой семейной паре хотелось бы поговорить в более-менее спокойной обстановке.

Кроме того, ему еще нужно было подумать, как выйти на Ахмеда Хусейни. С помощью Ива Пико он мог приоткрыть нужную ему дверцу, однако Джиан Мария не был уверен, что выходить на Ахмеда нужно именно через Пико.

Он почувствовал себя измученным. Минувший день был очень напряженным. Не прошло и двадцати четырех часов с того момента, как он приехал в Багдад, а ему уже казалось, что он находится здесь много месяцев. Он заснул, будучи не в состоянии даже помолиться.

20

Роберт Браун, сидя в своем кабинете вместе с Полом Дукаисом, яростно с ним ругался.

– Как могло получиться, что там только один твой человек? – прокричал Браун.

– Я тебе уже объяснил. Пико не стал брать с собой боснийца, но все-таки взял хорвата. Поэтому у нас уже есть свой человек в этой экспедиции, и если ты перестанешь орать, то поймешь, что я пытаюсь тебе втолковать.

– Один какой-то там человечек против Альфреда! Ты, наверное, рехнулся!

– Я не сомневаюсь, что против Альфреда недостаточно выставить только одного человека, пусть даже и самого умного. Однако один человек не привлечет к себе внимания, а если их там будет много, то это все равно, что дать объявление в газету о том, что мы пытаемся добраться до Танненберга.

– Этот хорват знает, что ему нужно делать? – спросил Браун, понизив голос.

– Да. Его подробно проинструктировали. Пока что ему надлежит вести тщательное наблюдение за Кларой, разобраться с распорядком рабочего дня, а когда у него выработается обо всем этом четкое представление, он должен будет предложить мне план действий. Если ты соизволишь меня выслушать, то узнаешь, что я вскоре смогу отправить туда еще пару человек под видом бизнесменов, пытающихся торговать с Ираком, несмотря на блокаду. Эти двое – очень умные и толковые люди.

– Вот как? И что же собираются делать бизнесмены в захолустной деревушке на юге Ирака?

– Роберт, не держи меня за дурака. Я уже много лет занимаюсь подобными операциями и, уверяю тебя, вполне способен придумывать правдоподобные легенды для своих агентов. Поэтому тебе нет необходимости вдаваться в такие подробности.

– Нет, есть необходимость. Мне самому будут задавать вопросы, и я хочу знать, что мне на них следует отвечать.

– Хорошо, я тебе все объясню, но имей в виду, что, по моему мнению, одного этого хорвата нам вполне хватит, а других людей внедрять туда следует лишь в случае крайней необходимости.

– Она возникнет, эта крайняя необходимость.

– Нет, не возникнет. Хорват – киллер, которому даже нравится заниматься этой работой. Он убил столько людей, что уже не может их сосчитать. Он не только прекрасный стрелок, он и ножом владеет так, как хирург скальпелем. Это все, что ему нужно, чтобы заставить Клару отдать глиняные таблички, если они их найдут.

– А как он оттуда выберется? На крыльях улетит?

– Как-нибудь выберется. Может; и на крыльях.

Они еще долго спорили. Дукаису так и не удалось успокоить Брауна. Впрочем, он осознавал, что Браун перестанет волноваться лишь тогда, когда Дукаис наконец принесет ему в кабинет эти чертовы таблички.

Когда Роберт Браун остался один, он позвонил своему «покровителю». Тот пригласил Брауна приехать к нему домой на ужин, чтобы они могли обо всем поговорить спокойно и с глазу на глаз.

* * *

Энрике Гомес ждал своего сына Хосе. Несколько минут назад ему позвонил из Вашингтона Джордж. Операция уже началась. Они внедрили в окружение Клары Танненберг своего человека, готового сделать все, что потребуется.

Энрике снова высказал Джорджу настоятельную просьбу не причинять никакого вреда Альфреду, хотя и понимал, что, если хоть как-то пострадает его внучка, это будет для Альфреда еще хуже, чем если бы они попытались убить его самого. Однако в данной ситуации Энрике приходилось быть реалистом и сконцентрировать свои усилия на главном – на спасении Альфреда. Они когда-то навсегда связали свои судьбы, пусть даже Джордж сейчас и сильно злился на Альфреда. Однако Энрике понимал, что человеку, которого они внедрили в окружение Клары, придется принимать скоропалительные решения, и, чтобы не рисковать, он не остановится даже перед убийством. Ему дали однозначные инструкции: любой ценой завладеть «Глиняной Библией» и затем немедленно покинуть Ирак при помощи связного, которого специально подготовили для этой цели. Биография хорвата довольно убедительно подтверждала, что он вполне способен выполнить все, что от него требовалось.

Хосе зашел в кабинет отца и, наклонившись, поцеловал его.

– Как дела?

– Хорошо, сынок, хорошо. А у тебя?

– Да надоело работать! Вкалывал без перерыва целый день.

– Но все идет хорошо, да?

– Да, хотя мы еще не закончили процесс слияния двух компаний. Как только казалось, что мы вот-вот обо всем договоримся, кто-то из адвокатов той или иной стороны вдруг обязательно находил какую-нибудь заковырку.

– Ничего страшного. Ты к таким делам привычный. Рано или поздно они все равно все подпишут.

– Хорошо бы. В июне нас могут вызвать по этому делу в арбитраж, а мы все никак не можем прийти к соглашению.

– Не отчаивайся.

Зазвонил телефон, и Энрике, прервав разговор с сыном, тут же схватил трубку.

– Слушаю.

– Энрике? Это Фрэнки…

– Как дела? Я только что разговаривал с Джорджем.

– Он тебе сказал, что у нас есть свой человек в экспедиции? Хорват.

– Да, я это знаю.

– Мне только что звонил Альфред. Он нервничает. Даже пытался нам угрожать.

– Чем именно?

– Он не уточнил, а просто сказал, что если ему придется вступить в смертельную схватку, то он к этому готов. Он нас знает и понимает, что мы попытаемся вырвать у него «Глиняную Библию».

– Ее еще нужно найти…

– Он – один из нас, и потому ему нет необходимости сильно напрягаться, чтобы понять, как мы будем действовать, если он найдет «Глиняную Библию». Он уверен, что мы заслали к нему своих людей, и заявил, что выявит их и убьет. А еще он хочет, чтобы мы знали: если мы не позволим Кларе завладеть этими табличками, он откроет миру всю подноготную нашего бизнеса. Он приказал своим доверенным людям в случае, если он умрет в ближайшие месяцы, провести вскрытие, чтобы выяснить, умер он естественной или насильственной смертью, и если окажется, что насильственной, то будет предано огласке его признание, которое сейчас находится у одного человека, но мы не сможем догадаться, у кого именно. Похоже, в этом документе он подробно рассказывает, чем именно мы занимались все эти годы.

– Он с ума сошел!

– Нет, он просто пытается себя защитить и играет на упреждение.

– И что он предлагает?

– Ничего нового, только то, что уже предлагал: мы оставляем «Глиняную Библию» Кларе, а он доводит до успешного завершения проводимую нами операцию.

– Но он не думает, что мы согласимся…

– Да, он в это не верит.

– Он хочет присвоить себе то, что ему не принадлежит. Джордж, конечно же, прав…

– Мне кажется, что нам реально грозит самоуничтожение.

– Что за ерунду ты говоришь?

– У меня неприятная тяжесть в желудке и, кроме того, ощущение, что мы вот-вот рухнем в пропасть.

– Не забивай себе голову всякой чушью.

– Да это не чушь, можешь мне поверить. Я поговорю с ним.

– А не слишком ли рискованно звонить ему из Испании?

– Думаю, да. Но если я не найду другого выхода, то придется рискнуть. Я собираюсь в деловую поездку. Может, я смогу позвонить из того места, где буду находиться.

– Держи меня в курсе.

Энрике положил трубку и сжал кулаки. Сын молча наблюдал за ним, обеспокоенный тем, что лицо отца выражало тоску и гнев одновременно.

– Что случилось, папа?

– Это тебя не касается.

– Ничего себе ответ!

– Извини за грубость, но мне не нравится, когда ты расспрашиваешь меня о делах, и это тебе давно известно.

– Да, известно. С тех самых пор, как я стал что-то соображать, я знаю, что не должен тебя ни о чем спрашивать и, тем более, не должен совать свой нос в твои дела. Мне не известно, что это за дела, однако я понимаю, что это закрытое ристалище, на которое зрители не допускаются.

– Совершенно верно. Так было и так будет. А теперь мне хотелось бы, чтобы ты оставил меня одного. Мне нужно кое-кому позвонить.

– Ты говорил, что собираешься куда-то поехать. Куда?

– Я уеду через пару дней.

– Но куда и зачем?

Энрике привстал и стукнул кулаком по столу. Да, он был стариком и разменял уже девятый десяток, однако в его глазах сверкнул такой гнев, что Хосе невольно отшатнулся от отца.

– Не встревай в мои дела и не пытайся относиться ко мне как к старику! Я еще на многое способен! А теперь иди! Оставь меня одного!

Хосе повернулся и в задумчивости вышел из кабинета. Он струпом узнавал своего отца в этом психопате, готовом броситься на него с кулаками, если он начинал его о чем-то расспрашивать.

Энрике опустился в кресло и, порывшись в стоявшей на столе коробке, достал из нее пузырек, из которого вынул две таблетки. Он чувствовал, что у него начинает раскалываться голова. Врач уже не раз говорил Энрике, что ему ни в коем случае нельзя нервничать. Несколько лет назад Энрике пережил инфаркт. Обошлось, правда, без последствий, но, как ни крути, возраст брал свое.

Он мысленно обругал последними словами Альфреда, а затем и себя за то, что вздумал заступаться за Альфреда перед Джорджем. Какого черта Альфред не выполняет принятых договоренностей, как выполняют их все остальные? Почему он пытается от них отделиться?

Энрике надавил на кнопку, находящуюся под крышкой стола, и через несколько секунд в дверь легонько постучали.

– Войдите!

Служанка в черном платье и белоснежных фартуке и чепчике открыла дверь и замерла на пороге в ожидании распоряжений Энрике.

– Принесите мне стакан воды и скажите донье Росио, что я хочу ее видеть.

– Хорошо, сеньор.

Росио вошла в кабинет мужа со стаканом воды в руке и, взглянув на него, испугалась. Она увидела Энрике таким, каким ей и раньше иногда приходилось его видеть: это был незнакомый человек с ледяным взглядом, и не вызывало сомнений то, что этот человек ни перед чем не остановится.

– Энрике, что случилось? Ты себя плохо чувствуешь?

– Заходи. Нам нужно поговорить.

Росио кивнула, поставила стакан с водой на стол и села в кресло, стоявшее с другой стороны стола. Она знала, что ей сейчас нужно молчать и ждать, что скажет муж. Она аккуратно расправила на коленях юбку, словно отгораживая себя этим жестом от той бури, которая, как она знала, могла сейчас разыграться в полумраке кабинета.

– В этой коробке, – Энрике показал на одну из стоявших на столе коробок, – лежит ключ от банковского сейфа. Там нет бумаг, которые бы компрометировали меня, но в некоторых из них содержится информация о бизнесе, которым я занимаюсь. Я хочу, чтобы, когда я умру, ты немедленно отправилась в банк и уничтожила эти бумаги. Хосе не должен их увидеть. А еще я хочу, чтобы ты никогда не рассказывала ему о прошлом. Ты знаешь, о чем я говорю.

– Я никогда ему об этом не расскажу!

Энрике впился взглядом в лицо жены, будто желая, чтобы ему открылись самые потаенные уголки ее души.

– Я в этом не уверен, Росио, не уверен. До сего момента ты i этого не делала, но ведь у тебя над душой всегда стоял я. Когда I же меня не будет…

– Я никогда не давала тебе повода не доверять мне…

– Да, ты права. Однако поклянись мне, что ты выполнишь то, о чем я тебя прошу, потому что ты это сделаешь не ради меня, а ради Хосе. Пусть все будет так, как было до сих пор. Имей в виду, что если содержащаяся в этих бумагах информация будет предана огласке, то… Мои друзья об этом непременно узнают, и рано или поздно произойдет что-то ужасное.

– Что они с нами сделают? – испуганно спросила женщина.

– Ты себе этого даже и представить не можешь. У нас есть свои правила, свои нормы поведения, и мы обязаны их придерживаться.

– А почему ты сам не хочешь уничтожить эти бумаги? Почему не хочешь избавиться от информации, которая, как ты считаешь, не должна попасть в чужие руки?

– Сделай то, о чем я тебя попросил. Есть кое-что, от чего я, пока жив, избавиться не могу, но после моей смерти это не должно явиться на свет Божий.

– Уж лучше бы я умерла раньше, чем ты!

– Я нe возражаю против того, чтобы все случилось именно так. Но сейчас поклянись мне на Библии, что ты сделаешь то, о чем я тебя прошу.

Энрике придвинул Библию и заставил жену положить на нее руку.

Росио охватил ужас. Она чувствовала, что происходит нечто зловещее.

Держа руку на Библии, она поклялась сделать то, что от нее потребовал Энрике. Затем муж дал ей подробные инструкции. Кроме бумаг, хранящихся в банке, она должна была уничтожить и бумаги, лежавшие в сейфе, вмонтированном в стену его кабинета за одной из картин.

Когда Росио ушла, Энрике позвонил Джорджу.

– Слушаю.

– Это я.

– Есть новости?

– Ты был прав. Нам нельзя пасовать перед Альфредом. Он может все разрушить.

– В том числе и уничтожить всех нас. Он первым нарушил правила. Я тоже его люблю, но теперь ситуация такова: либо он, либо мы.

– Мы.

– Рад это слышать

* * *

Вертолеты стояли в рядна военной базе, тщательно охраняемой Республиканской гвардией. Ахмед Хусейни объяснял командиру базы, насколько важно для Ирака, чтобы участники археологической экспедиции своевременно прибыли в Сафран. Офицер слушал Ахмеда со скучающим видом. Он получил от Полковника четкие указания: необходимо доставить этих иностранцев и их объемный багаж в Сафран, и вынужден был подчиниться, а потому не было никакой необходимости читать ему еще и лекцию о древней Месопотамии.

Ив Пико и его заместитель Альбер Англад помогали солдатам размещать ящики с оборудованием и материалами в вертолетах, тем же занимались и остальные участники экспедиции, в том числе и женщины, на которых, усмехаясь и перешептываясь, украдкой поглядывали солдаты.

Пико заранее настоятельно порекомендовал всем женщинам надеть брюки, рубашки с длинными рукавами и ботинки, а не щеголять в шортах и футболках. Но иракских солдат, несмотря на это, явно забавлял вид группы европейцев, у которых, судя по всему, не было никаких проблем, кроме одной: как побыстрее и без приключений добраться до Сафрана.

Когда весь багаж был погружен, а участники экспедиции разместились в незанятых вертолетах, Ив Пико поискал взглядом Ахмеда.

– Жаль, что вы не полетите с нами, – сказал Пико Ахмеду на прощание.

– Я вам вчера уже говорил, что буду навещать вас в Сафране. Я не смогу приезжать туда надолго, однако постараюсь делать это хотя бы раз в две недели. А вообще я буду находиться в Багдаде и смогу решать возникающие проблемы из своего кабинета.

– Надеюсь, что нам не придется вам сильно докучать.

– Я желаю вам успеха. Да, и относитесь к Кларе с доверием! Она очень толковый археолог и обладает шестым чувством, позволяющим ей замечать самое важное.

– Хорошо.

– Удачи!

Они пожали друг другу руки, и Ив залез в вертолет. Вертолеты стали взлетать один за другим и вскоре исчезли за линией горизонта. Ахмед вздохнул: он снова утратил контроль над собственной жизнью и отдал ее в руки Альфреда Танненберга. Старик однозначно дал ему понять: либо он примет участие в его очередной афере, либо Ахмеда убьют. А если не убьют сразу, то по словам Танненберга, его обвинят в измене родине и им займется тайная полиция Саддама.

Ахмед знал, что для Альфреда не составит никакого труда упрятать его в тайные застенки Саддама, из которых живым еще никто не выходил.

Альфред с презрением сказал Ахмеду, что если операция завершится успешно и, кроме того, если Клара найдет таблички то Ахмед может убираться на все четыре стороны. Альфред не будет помогать ему бежать из Ирака, но и мешать тоже не станет.

В чем Ахмед был абсолютно уверен – так это в том, что Танненберг организовал за ним круглосуточную слежку. Он не замечал присутствия людей Альфреда (возможно, это были люди Полковника), однако твердо знал, что за ним следят.

Хусейни возвратился в министерство. Его ждала нелегкая работа. То, чего потребовал от него Альфред, было не так просто выполнить, хотя если кто-то в этой стране и мог раздобыть нужную Танненбергу информацию, то это был Ахмед.

Услышав шум приближающихся вертолетов, Клара почувствовала, что ее охватывает волнение. А Пико ждал сюрприз: раскопки уже начались.

К Кларе подошли Фабиан и Марта. Они явно испытывали гордость от того, что им так много удалось сделать за столь короткое время.

Когда Пико спустился из вертолета на землю, к нему подошел Фабиан, и они обнялись.

– Я по тебе скучал, – сказал Пико.

– Я тоже, – отозвался, смеясь, Фабиан.

Марта и Клара принялись приводить в чувство Альбера Англада, который вылез из вертолета белый как снег. Клара жестом показала, что надо сделать, и к ним подошел староста деревни, держа в руке бутылку воды и пластмассовый стаканчик.

– Выпейте, и вам станет лучше.

– Я, пожалуй, не смогу, – жалобно произнес Альбер, с отвращением глядя на воду.

– Не переживай, это пройдет, – стала утешать его Марта. – Меня тоже в вертолете подташнивало.

– Клянусь, что никогда в жизни больше не полечу на этой развалюхе, – заявил Альбер. – Обратно в Багдад я поеду на автомобиле.

– Я тоже, – сказала, усмехнувшись, Марта. – Ладно, выпей воды. Клара права: после этого тебе полегчает.

Фабиан стал с гордостью показывать Иву лагерь: глинобитные дома, превратившиеся в лаборатории-, в которых вскоре будут классифицировать найденные таблички и другие предметы; помещение, где будут установлены компьютеры; большой дом, состоящий из одной комнаты, – здесь участники экспедиции будут собираться для обсуждения проделанной работы; душевые; туалеты; водонепроницаемые палатки, предназначенные для тех участников экспедиции, кому не хватит глинобитных домов и кто не захочет снимать комнаты в домах местных жителей.

Они зашли в один из домов, в котором Фабиан организовал своего рода штаб. Альбер, едва ковылявший за ними, тут же присел на ступеньку. Марта и Клара все еще уговаривали его выпить воды. Они протянули пластмассовый стаканчик и Пико.

– Хорошая работа, – похвалил Ив Пико встречавших. – Я ведь знал, что в качестве авангарда нужно послать именно вас.

– По правде говоря, мы уже и раскопки начали, – стала рассказывать Марта. – Два последних дня мы расчищаем весь участок и проверяем при этом навыки рабочих. Навыки-то, собственно, отсутствуют, однако люди настроены позитивно, и я уверена, что они будут работать добросовестно.

– Должен сообщить, что, хотя я и не посоветовался с тобой, все-таки назначил Марту надсмотрщиком и даже выдал ей кнут, – сказал, смеясь, Фабиан. – Она нас всех тут построила, я бы даже сказал, что здесь царит военная дисциплина. Однако рабочие от нее в восторге, и даже шагу не ступят без ее разрешения.

– Хороший надсмотрщик – большая удача, – поддержал шутку Пико. – Плохо только, что я теперь остался без работы.

Клара с интересом слушала их разговор, но не вмешивалась. За несколько последних дней она поняла, что Фабиан и Марта очень дружны – но не более того. Со стороны было заметно, что они хорошо понимают друг друга (им зачастую даже не нужны были слове – хватало одного взгляда). Теперь Клара почувствовала, что такое же взаимопонимание установилось между Фабианом и Пико.

– А где мы будем спать? – спросил Альбер, все еще не пришедший в себя.

– В соседнем доме я подготовил комнаты – для тебя, для Ива и еще одну – для себя, – ответил Фабиан. – В доме четыре комнаты, но мы там расположимся втроем. Хотя, если хочешь можешь просмотреть список жителей деревни, предлагающих разместиться у них…

– Нет, мне и здесь нравится, и если не возражаете, я пойду прилягу, – жалобно произнес Альбер.

– Я пойду с вами, покажу, где находится ваша комната, – предложила Клара.

Когда Клара и Альбер вышли, Ив повернулся к Фабиану.

– Есть какие-нибудь проблемы?

– Никаких. Здесь все относятся к Кларе с исключительным уважением. Она не чинит нам никаких препятствий и приняла все наши предложения… точнее, согласилась с распоряжениями Марты. Клара тоже высказывает свое мнение, но, если мы его не разделяем, она не тратит время на дискуссии. По правде говоря, все местные жители зависят от нее, и в случае конфликта между нами и Кларой они станут на ее сторону и будут повиноваться ей. Однако она очень умная женщина и не пытается демонстрировать, кто здесь главный.

– Тут есть одна женщина – ее зовут Фатима, – которая заботится о Кларе так, как будто Клара – ее дочь, – добавила Марта. – Иногда она ходит вместе с ней к месту раскопок. А еще рядом с Кларой круглосуточно находятся четверо мужчин.

– Да, это я заметил еще в Багдаде, – сказал Ив. – Они ее все время охраняют, но это неудивительно, если вспомнить, какая сейчас ситуация в Ираке. Кроме того, ее муж – довольно влиятельное лицо в кругах, близких к Саддаму…