Текст книги "Глиняная Библия"

29

Ив Пико уже принял решение. Точнее говоря, это решение ему навязали Марта и Фабиан.

Раз уж отъезд становился неизбежным, им следовало, по крайней мере, вывезти отсюда как можно больше найденных предметов: барельефов, скульптур, глиняных табличек, цилиндрических печатей, булл и калькулей… Им ведь удалось собрать довольно неплохой «урожай»!

Марта уже мечтала провести большую выставку при поддержке какого-нибудь университета, например ее родного мадридского университета Комплутенсе. Неплохо было бы заручиться поддержкой и одного из фондов, который согласился бы взять на себя расходы по проведению выставки.

Фабиан и Марта считали, что о проделанной ими работе необходимо подробно проинформировать научные круги, тем более что, если и в самом деле начнется воина, от найденного ими храма ничего не останется. Поэтому они предлагали по разным каналам распространить информацию о сделанных ими открытиях, а не ограничиваться проведением выставки. Кроме того, следовало бы позаботиться об издании книги с фотографиями Лайона Дойля, рисунками, чертежами и описанием найденных предметов.

Однако для реализации идей своих соратников Иву Пико нужно было прежде всего уговорить Ахмеда похлопотать о разрешении на вывоз найденных археологических сокровищ из Ирака. Он уже предвидел, что сделать это будет очень трудно, потому что обнаруженные предметы являлись частью национального культурного наследия Ирака, и в сложившейся обстановке ни один чиновник правительства Саддама Хусейна не решился бы дать согласия на вывоз даже кусочка глины для экспонирования в странах, которые собирались объявить Ираку войну.

Пико подумал, что, возможно, Альфред Танненберг согласится использовать личные связи для того, чтобы убедить Саддама разрешить временно вывезти найденные предметы. Ив готов был подписать какой угодно документ, подтверждающий, что все эти предметы являются и всегда будут являться собственностью Ирака и что они обязательно будут возвращены в эту страну. Было очевидно, что с точки зрения Альфреда Танненберга – так же как и его внучки – цель экспедиции не была достигнута: «Глиняную Библию» археологи так и не нашли. Поэтому было вполне вероятным, что Танненберг откажется им помогать и попытается заставить их продолжать раскопки, хотя, конечно, только безумец мог бы согласиться проводить археологические раскопки в стране, в которой вот-вот начнется война.

После того как участники экспедиции поужинали и большинство из них разбрелись по своим жилищам, Пико, Марта и Фабиан предложили Лайону Дойлю и Джиану Марии пойти вместе с ними на встречу с Ахмедом и Кларой.

Пико испытывал симпатию к священнику, да и Лайон Дойль ему тоже нравился: фотограф неизменно пребывал в хорошем настроении и всегда был готов помочь тем, кто в этом нуждался. Кроме того, он был очень умен, а это качество Пико ценил в людях больше всего.

Иву показалось, что Клара нервничает, а мысли ее витают где-то далеко. Да и Ахмед держался несколько скованно. Пико догадался, что между ними произошла размолвка, но они, конечно же, старались не показывать этого своим собеседникам – по сути дела, совершенно чужим для них людям.

– Ахмед, нам хотелось бы узнать ваше мнение о складывающейся сейчас ситуации. По мнению приезжавших сюда журналистов, вот-вот начнется война.

Ахмед не сразу ответил на вопрос Пико: он прикурил египетскую сигарету, выдохнул табачный дым, с улыбкой посмотрел на француза и лишь затем стал ему отвечать.

– Нам и самим хотелось бы знать, действительно ли на нас нападут, и, самое главное, если нападут, то когда.

– Это все отговорки, Ахмед, а вопрос ведь серьезный, – сказал Ив, и в его тоне чувствовалось раздражение. – Скажите мне, когда, по вашему мнению, нам следует отсюда уехать и есть ли у вас план нашей эвакуации на случай внезапного нападения на Ирак.

Насколько нам известно, некоторые страны сейчас принимают все возможные меры для того, чтобы не допустить развязывания этого военного конфликта. Однако, друзья мои, я не в состоянии вам сказать, получится ли у них что-нибудь или нет. Что Касается вас… Видите ли, я не могу решать, как вам сейчас следует поступить. Вам известна сложившаяся политическая ситуация также хорошо, как и мне. Возможно, это покажется вам неправдоподобным, но у нас нет других сведений, кроме тех, что, по всей видимости, известны и вам. Я имею в виду сообщения, которые публикуются в западных средствах массовой информации. Я не могу утверждать, что война обязательно начнется, но и отрицать этого я тоже не могу. С моей точки зрения, Буш, конечно же, зашел уже слишком далеко, и поэтому… В общем, на мой неискушенный взгляд, более вероятно, что война все-таки начнется. Что касается конкретной даты… Все будет зависеть от того, к какому времени американцы почувствуют, что у них все готово.

Ив и Фабиан переглянулись, и по выражению их лиц стадо ясно, что они разочарованы словами Ахмеда. Они не узнавали в сидевшем перед ними циничном и изворотливом человеке того толкового и грамотного археолога, с которым они познакомились несколько месяцев назад. Было очевидно, что Ахмед попросту пытается водить их за нос.

– Не пытайтесь ходить вокруг да около, – возмущенно сказал Пико. – Скажите мне, когда именно, по вашему мнению нам следует отсюда уехать.

– Если вы выразите желание уехать отсюда прямо сейчас, я конечно же, сделаю все необходимое для того, чтобы вы могли покинуть Ирак как можно скорее.

– А что будет в том случае, если война начнется, скажем, уже этой ночью? – спросил Фабиан. – Кто нас отсюда вывезет?

– Я попытаюсь прислать за вами вертолеты, однако не уверен, что смогу это сделать, если американцы на нас действительно нападут.

– То есть, вы нам рекомендуете уехать, – Марта произнесла эти слова скорее утвердительным, чем вопросительным тоном.

– Мне кажется, что ситуация уже стала критической, однако я не могу предсказать, как будут развиваться события в ближайшее время, – заметил Ахмед. – Но если вы хотите услышать мой совет, то он таков: уезжайте отсюда, пока у вас еще есть возможность это сделать.

– А что думаете вы, Клара?

То, что Марта поинтересовалась мнением Клары, удивило не только Пико и Ахмеда, но и саму Клару.

– Я не хочу, чтобы вы уезжали. Мне кажется, что у нас еще есть возможность найти «Глиняную Библию», что мы уже совсем скоро ее найдем – хотя, конечно, на это уйдет какое-то время.

– Клара, единственное, чего у нас как раз нет, – так это времени, – сказал Пико. – Мы должны действовать, исходя из реальной ситуации, а не из своих желаний.

– Тогда решайте сами. По правде говоря, мое мнение в данном случае мало что значит.

– Ив, вы не будете против, если и я выскажу свое мнение? – спросил Лайон Дойль.

– Конечно нет, – ответил Пико. – Я пригласил вас на это собрание как раз потому, что хотел узнать ваше мнение. А еще мне хотелось бы узнать мнение Джиана Марии.

– Мы должны отсюда уехать, – заявил Лайон. – Не нужно быть очень проницательным, чтобы понять: США очень скоро нападут на Ирак. То, что мы услышали от моих коллег-журналистов, не оставляет никаких иллюзий по этому поводу. Франция, Германия и Россия проиграли схватку в ООН, а Буш уже несколько месяцев готовился к нападению на Ирак. Генералы в Пентагоне понимают, что сейчас самое подходящее время года для нападения на эту страну. Климатические условия в данном случае имеют очень большое значение, а потому они наверняка начнут войну против Ирака уже в ближайшее время. Это вопрос всего лишь нескольких недель, самое большее, – двух месяцев. Возможно, Клара и права, и если вы будете продолжать раскопки, то сможете найти таблички, которые вы называете «Глиняной Библией». Однако времени осталось очень мало. Поэтому уже сейчас следует начать сворачивать лагерь, чтобы, в случае чего, уехать отсюда как можно быстрее. Если начнутся бомбардировки, то меньше всего Саддам будет думать о нас. Нашу экспедицию бросят на произвол судьбы, и никто за нами сюда не пришлет никаких вертолетов. Более того, если американцы станут бомбить Ирак, лететь в такой ситуации куда-либо на вертолете будет очень рискованным предприятием. Да и попытка выехать из Ирака по шоссе тоже будет сродни самоубийству. В общем, что касается меня, то я начинаю готовиться к отъезду. Думаю, что от меня здесь все равно уже нет большой пользы.

Присутствующие выслушали Лайона молча, не перебивая. Закончив говорить, он достал сигарету и стал ее прикуривать, а все остальные участники собрания в это время размышляли каждый о своем. Прошла почти минута, прежде чем Джиан Мария нарушил воцарившуюся тишину:

– Лайон прав. Я… я думаю, что вам и в самом деле нужно отсюда уехать.

– А вы? Вы останетесь здесь? – поинтересовалась Марта.

– Если Клара останется здесь, я тоже останусь. Мне хочется ей помочь.

Ахмед с изумлением посмотрел на священника. Ему было известно, что Джиан Мария, словно верный пес, повсюду следовал за Кларой и старался не отходить от нее ни на шаг. Однако пытаться остаться в стране, в которой вот-вот начнется война, – это казалось уж очень странным поступком. Ахмед был уверен, что между его женой и священником не было никаких отношений, кроме дружеской привязанности, и они этого ни от кого не скрывали. Это обстоятельство заставляло Ахмеда еще больше удивляться поступкам Джиана Марии.

– Мы последуем вашему совету, Лайон, – сказал Пико. – Завтра мы начнем сворачивать лагерь и готовиться к отъезду в Багдад, а оттуда – домой. – Пико повернулся к Ахмеду. – Когда, по вашему мнению, вы сможете вывезти нас отсюда?

– Как только вы мне скажете, что готовы к отъезду.

– Тогда возможно, через неделю, максимум через две. Мы к тому времени уже закончим паковать свое имущество.

Фабиан кашлянул и бросил взгляд на Марту, словно ища у нее поддержки. Им нельзя было уезжать с пустыми руками, а Пико, по-видимому, забыл об их с Мартой предложении попытаться вывезти из Ирака все то, что было найдено в ходе раскопок в Сафране.

– Ив, мне кажется, тебе следует обсудить с Ахмедом возможность организации выставки глиняных табличек, барельефов… в общем, всего того, что мы здесь нашли.

– Да, в самом деле! Видите ли, Ахмед, мои коллеги Фабиан и Марта считают, что мы должны попытаться проинформировать научные круги об открытиях, сделанных в Сафране. Вы прекрасно понимаете, что все найденное здесь имеет огромную ценность» Мы хотели бы организовать выставку этих предметов, причем даже не в одной стране. Мы постараемся заручиться поддержкой нескольких крупных университетов и частных фондов. А вы могли бы нам помочь с организацией этой выставки – вы и, конечно же, Клара.

Хусейни задумался над словами Пико. Француз просил у Ахмеда невозможного – позволить ему взять с собой все то, что было найдено во время раскопок. Ахмеду вдруг стало очень горько: многие из найденных предметов сейчас уже заочно были проданы частным коллекционерам, и те наверняка потребуют как можно быстрее доставить им их покупки. Клара, конечно же, ничего об этом не знала, как, впрочем, не знал об этом и Альфред Танненберг. А вот Пол Дукаис, президент агентства «Плэнит Сикьюрити», в своем последнем разговоре с Ясиром был достаточно откровенен: некоторые коллекционеры, прочитав опубликованные в журнале «Научная археология» репортажи, узнали о найденных в Сафране предметах и стали тормошить по этому поводу агентов-посредников. Те же, в свою очередь, принялись названивать Роберту Брауну, президенту фонда «Древний мир», являвшегося ширмой для грязных делишек Джорджа Вагнера, Франка Душ Сантуша и Энрике Гомеса – компаньонов Альфреда Танненберга.

– То, о чем вы меня просите, – просто немыслимо, – сухо ответил Ахмед.

– Я знаю, что это очень нелегко сделать, особенно в сложившейся ситуации, но вы ведь археолог и понимаете, какое большое значение имеет обнаружение этого храма. Если мы оставим то, что нашли, здесь, в Ираке, то все сделанное нами, все эти месяцы самоотверженного труда потеряют всякий смысл. А вот если вы поможете нам объяснить вашему руководству, насколько важно, чтобы всему миру стало известно о наших находках, то в наибольшем выигрыше окажется именно ваша страна. Само собой разумеется, все эти предметы будут возвращены в Ирак, но сначала позвольте нам показать их в других странах. Мы хотим организовать выставку, которая поочередно пройдет в Париже, Мадриде, Лондоне, Нью-Йорке, Берлине. Ваше правительство могло бы предложить вашу кандидатуру в организационный комитет этой выставки в качестве официального представителя Ирака. Нам кажется, что это вполне осуществимо. Мы вовсе не намереваемся утащить что-то из Ирака – мы просто хотим, чтобы о наших находках узнали во всем мире. Мы ведь вкалывали здесь как проклятые, Ахмед.

Пико замолчал, пытаясь разгадать по выражению лица Ахмеда, каким будет его ответ, но тут в их разговор вмешалась Клара.

– Профессор Пико, а вам не кажется, что вы совсем забыли обо мне?

– Вовсе нет. Нам удалось, проделать такую огромную работу исключительно благодаря вашему участию. Все, чего мы здесь достигли, было бы невозможным без вас. Мы вовсе не хотим чтобы лавры достались только нам – как раз наоборот.

Сделав небольшую паузу, Пико продолжил:

– Мы все оказались здесь благодаря вашим усилиям, Клара Именно поэтому мне хотелось бы, чтобы вы согласились прекратить раскопки и поехали с нами. Вы – ключевая фигура в нашем проекте. Вы будете нужны и при подготовке выставки, а также и при организации конференций и семинаров, для сопровождения найденных предметов в те города, в которых, по вашему мнению, можно будет их экспонировать. Однако у нас ничего не получится, если вашему мужу не удастся убедить правительство разрешить нам вывезти из Ирака найденные нами предметы.

– Возможно, мой муж не сможет этого сделать. А вот мой дедушка – сможет.

Заявление Клары никого не удивило. Пико и сам подумывал о том, что неплохо было бы поговорить об этом с Альфредом Танненбергом, если Ахмед не даст ему однозначно положительного ответа. За несколько месяцев, проведенных в Ираке, Пико уже успел понять: в этой стране нет ничего такого, чего не смог бы сделать Танненберг.

– Было бы замечательно, если бы Ахмед и ваш дедушка сумели уговорить правительственных чиновников, чтобы они дали нам разрешение показать всему миру сокровища, так долго лежавшие в земле здесь, в Сафране, – сказал Пико.

Ахмед подумал, что с его стороны сейчас было бы неразумно пытаться вступить в словесную перепалку с Кларой – как, впрочем, и с Пико. Уж лучше выиграть время, а для этого заверить их, что он сделает все возможное, продемонстрировать свою заинтересованность. Кроме того, это стало бы для него хорошей возможностью выбраться из Ирака: с легкой руки Пико у него совершенно неожиданно появлялся вполне благовидный повод выехать заграницу. Однако проблема заключалась в том, что многие из найденных предметов никогда не покинут Ирак – ни в сопровождении Ахмеда, ни в сопровождении Ива Пико.

– Хорошо, я попытаюсь уговорить министра, – пообещал Ахмед.

– Согласия министра недостаточно, – возразила Клара. – Придется уговаривать самого Саддама. Только он может дать разрешение на вывоз из Ирака художественных ценностей, а тем более таких древних.

– Так вы поедете с нами? – спросила у Клары Марта.

– Нет. По крайней мере, пока. Однако мне нравится ваша идея познакомить весь мир с теми предметами, которые мы нашли в Сафране. Тем не менее, я пока останусь здесь, потому что все еще надеюсь найти те таблички. – Клара сказала это вызывающим тоном. – Само собой разумеется, вы не вывезете отсюда ни одного предмета до тех пор, пока не будет подписан документ, в котором будет указано, благодаря чему и кому стала возможной эта выставка.

Участники собрания еще некоторое время бурно обсуждали детали предстоящего отъезда из Ирака и – что было гораздо важнее – как лучше организовать задуманную выставку.

Когда Клара в сопровождении Джиана Марии возвращалась к себе в дом, в лагере уже не было слышно ни звука. Клара не сомневалась, что Фатима еще не спит и ждет ее возвращения. Ахмед, стараясь не попадаться никому на глаза, зашел в палатку полевого госпиталя, в которой ему предстояло провести эту ночь.

– Тебе хочется спать? – спросила Клара у Джиана Марии. – Нет. Я хотя и устал, но вряд ли сейчас засну.

– Я обожаю ночь, потому что именно ночью мне лучше всего думается. Пойдешь со мной к раскопкам?

– Прямо сейчас? – спросил Джиан Мария, не в силах скрыть удивления, вызванного этим предложением.

– Да, прямо сейчас. Хуже всего то, что, как ты уже знаешь, за мной постоянно ходят двое охранников. Я, правда, еще с детства привыкла, что за мной все время кто-то присматривает, поэтому, когда я не могу от них избавиться, я просто стараюсь о них не думать.

– Хорошо, я схожу с тобой к раскопкам. А может, поедем на машине?

– Нет, давай пойдем пешком. Я знаю, это не так близко, но мне необходимо пройтись.

Охранники Клары шли в нескольких шагах позади нее и Джиана Марии, стараясь не проявлять недовольства тем, что из-за этой ночной прогулки внучки их хозяина им тоже приходится бодрствовать.

Подойдя к зоне раскопок, Клара выбрала удобное местечко, чтобы можно было присесть, и жестом пригласила священника сесть рядом с ней.

– Джиан Мария, а почему ты хочешь здесь остаться? Если американцы начнут нас бомбить, твоей жизни будет угрожать опасность.

– Я знаю, но не боюсь этого. Не подумай, что я отчаянный храбрец, однако я не испытываю страха, думая о бомбардировках.

– Но все-таки, почему ты не хочешь уехать? Ты ведь священник, а здесь… ну, здесь у тебя нет возможности выполнять свое предназначение. Мы тут все, конечно, люди безнадежно пропащие, но ты ведь даже и не пытался наставить нас на путь истинный, а относился к нам очень терпимо.

– Клара, мне хотелось бы помочь тебе найти «Глиняную Библию». Если Авраам и в самом деле имел отношение к Книге Бытие… Если он все-таки имел к ней отношение, то та ли эта Книга Бытие, которая известна нам?

– Стало быть, ты остаешься здесь из любопытства.

– Я остаюсь здесь, чтобы помочь тебе, Клара. Я… Меня будут мучить угрызения совести, если я брошу тебя здесь одну.

Клара засмеялась. Ей казалось трогательным и одновременно забавным то, что Джиан Мария считает, будто сможет защитить ее лучше, чем охранявшие ее круглые сутки вооруженные люди. Похоже, этот священник верил, что обладает чудодейственной силой, способной уберечь Клару от любых напастей.

– А о чем ты разговариваешь со своими прихожанами?

– Мой наставник всегда призывает меня помогать тем, кто в этом нуждается, – невпопад ответил Джиан Мария. – А здесь, в Ираке, у людей столько горя…

– Но ведь ты, по правде говоря, никому из страждущих иракцев не помогаешь. Ты находишься здесь, среди нас. Ты все это время работал в археологической экспедиции.

Произнеся эти слова, Клара тут же подумала, что и в самом деле очень странно ведет себя этот священник. Вот уже два месяца он находится среди археологов и работает наравне с другими участниками экспедиции.

– Да, это так. Но ведь я могу быть полезен и тем людям, которые находятся здесь.

– А может, Церковь хочет заполучить «Глиняную Библию»? – с некоторой тревогой спросила Клара.

– Что ты такое говоришь, Клара! Церковь не имеет никакого отношения к тому, что я делаю в Сафране. Мне очень неприятно, что ты не веришь мне. У меня есть разрешение моего наставника на пребывание здесь, он знает, чем я сейчас занимаюсь, и ничего не имеет против. Многие священники занимаются светскими делами, не я один, а потому нет ничего странною в том, что мне позволяют работать в археологической экспедиции. Безусловно, мне рано или поздно придется вернуться в Рим, однако я тебе напоминаю, что провел здесь всего лишь два месяца, а не два года, хотя для тебя, возможно, это время тянулось бесконечно долго.

– Дело в том, что… Ну, если вдуматься, то может показаться весьма странным, что священника вдруг занесло в эту археологическую экспедицию.

– А мне кажется, что я не давал никаких поводов для того, чтобы ты считала мое поведение странным. Я не способен на лицемерие, Клара.

– Знаешь что, Джиан Мария, хотя мы с тобой никогда не обсуждали наши взаимоотношения, хочу тебе сказать, что у меня иногда создается такое впечатление, будто ты – единственный друг, который у меня здесь есть, и единственный, кто не оставит меня в беде.

Они оба замолчали и стали смотреть на усеянное звездами бездонное небо, наслаждаясь тишиной ночи, и все слова казались лишними, никчемными.

Так они и сидели в течение некоторого времени, углубившись каждый в свои мысли, не обращая никакого внимания на изредка раздававшиеся ночные шорохи, которые на фоне воцарившегося безмолвия казались очень громкими.

Однако вскоре стало совсем уж холодно, и они решили вернуться в лагерь.

Клара, стараясь не шуметь, вошла в дом и направилась в комнату дедушки, будучи уверенной в том, что Caмира н Фатима бодрствуют у его кровати. В коридоре было темно.

Она потихоньку открыла дверь и вошла в комнату дедушки, удивившись тому, что и там нет света. Чтобы не натолкнуться в темноте на какой-нибудь предмет, она пошла вдоль стены, касаясь ее рукой, и стала тихонько звать Самиру. Ей никто не ответил. В воздухе чувствовался приторный сладковатый запах. Клара ничего не видела, на ее зов ни Самира, ни Фатима не откликались. Наконец она нащупала выключатель и сердито надавила на клавишу. Она очень разозлилась уже от одной мысли что эти две женщины улеглись спать, вместо того чтобы бодрствовать у кровати дедушки.

Когда зажегся свет, она сначала невольно зажмурилась, а затем открыла глаза. У Клары вырвался сдавленный крик. Опершись о стену, она с трудом подавила подступившую к горлу тошноту.

Самира лежала на полу с открытыми глазами. В уголке ее безжизненных губ виднелся след стекавшей тонкой струйкой и уже запекшейся крови.

В руке медсестра держала какой-то предмет, но Клара не успела его рассмотреть: ее взор затуманился от страха и навернувшихся на глаза слез.

Она и сама не знала, сколько времени простояла, прислонившись к стене, не шевелясь, однако ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она, наконец, решилась подойти к кровати дедушки, с ужасом думая, что он, как и Самира, тоже уже мертв.

Альфред Танненберг лежал на кровати без сознания и был белый как мел. Рядом с ним валялась кислородная маска. Клара протянула ладонь к его рту и почувствовала, что старик хоть и слабо, но дышит. Затем она прижала ухо к его груди и услышала биение сердца – такое слабое, что казалось, оно вот-вот остановится. Клара, как сумела, натянула на лицо дедушки кислородную маску, а затем выбежала из комнаты, так и не заметив, что в дальнем углу лежит еще одно тело.

В коридоре она увидела, что двое мужчин, охранявших вход в комнату дедушки, лежат на полу. Они оба тоже были мертвы. Клару снова едва не парализовал ужас: она в этот момент была в доме одна, а где-то рядом, возможно, затаился убийца.

Выбежав наружу, она увидела стоявших у входа в дом знакомых ей охранников и облегченно вздохнула. Эти были те самые мужчины, которые поздоровались с ней несколько минут назад, после того как она попрощалась с Джианом Марией. Как могло получиться, что кто-то сумел проникнуть в дом, а эти охранники его даже не заметили?

– Госпожа, что случилось? – спросил один из охранников, который, увидев, что Клара стоит на пороге с вытаращенными от ужаса глазами, тут же подошел к ней.

Кларе пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы заставить себя заговорить. Ей потребовались все душевные силы для того, чтобы взять себя в руки и быть готовой встретиться лицом к лицу с убийцей, который только что отправил на тот свет Самиру и двух охранников.

– Где доктор Наджеб? – спросила Клара чуть слышно.

– Он спит в своем доме, госпожа, – ответил охранник, показав рукой на глинобитный дом, в котором расположился Салам Наджеб.

– Позовите его сюда.

– Прямо сейчас?

Да, прямо сейчас! – с отчаянием крикнула Клара.

Затем она отправила второго охранника за Джианом Марией и Пико. Она понимала, что необходимо позвать и Ахмеда, однако ей не хотелось этого делать до тех пор, пока не придут священник и француз: Клара больше не доверяла своему мужу.

Врач появился через несколько минут. Охранник не дал ему возможности даже причесаться, он позволил Наджебу лишь натянуть штаны и рубашку и затем сразу же потащил его за собой к Кларе.

– Что случилось? – спросил врач, встревоженный выражением лица Клары.

Когда вы ушли из комнаты дедушки? – спросила Клара, проигнорировав вопрос Наджеба.

– В одиннадцатом часу. Его состояние было стабильным, возле него осталась дежурить Самира. Что произошло?

Клара жестом велела врачу следовать за ней и прошла в комнату дедушки. Подойдя к двери, Салам Наджеб невольно замер на месте: от открывшегося его взору зрелища его лицо искази лось от ужаса. Затем он, не обращая внимания на безжизненное тело Самиры, решительно подошел к кровати Альфреда Танненберга и нащупал у старика пульс. При этом он внимательно смотрел на монитор, по которому бежали кривые линии, сигнализировавшие, что в теле Танненберга все еще теплится жизнь. Внимательно осмотрев старика и убедившись, что тот находится в таком же состоянии, как и раньше, Наджеб осторожно поправил кислородную маску. После этого он подготовил шприц для укола и поменял сосуд на капельнице, в котором уже почти не осталось раствора. Затем он еще некоторое время возился с пациентом, пока не убедился, что его состояние не ухудшается.

Закончив свои манипуляции, Наджеб повернулся к молча наблюдавшей за его действиями Кларе.

– Похоже, он совсем не пострадал.

– Но ведь он без сознания! – пробормотала Клара.

– Да, но он, я думаю, скоро придет в себя.

Врач окинул взглядом комнату и подошел к лежащей на полу Самире. Опустившись возле нее на корточки, он тщательно осмотрел тело.

– Ее задушили, – констатировал Наджеб. – Она, по-видимому, пыталась защищаться или же пыталась защитить его. Он указал рукой на Танненберга.

Поднявшись, он прошел в дальний угол комнаты, где посреди большой лужи крови неподвижно лежала Фатима. Клара увидела ее только сейчас и невольно вскрикнула.

– Успокойтесь, она жива, дышит. Ее, правда, сильно ударили по голове. Помогите мне ее приподнять. Мы перенесем ее в полевой госпиталь – здесь мне будет трудно ей чем-то помочь. Я пойду осмотрю охранников – тех, что лежат в коридоре.

Клара, плача, опустилась на колени рядом с Фатимой и попыталась приподнять ее голову. Два охранника, молча стоявши рядом в ожидании распоряжений, по жесту Клары подняли Фатиму и перенесли ее, как и велел врач, в полевой госпиталь.

Когда Клара увидела, что в комнату входят Пико и Джиан Мария, она тут же почувствовала, как нервное напряжение спало, и она разрыдалась.

Джиан Мария подошел к Кларе и обнял ее, а Пико стал расспрашивать о случившемся.

– Пожалуйста, успокойтесь. С вами все в порядке? Что здесь произошло? – И тут он увидел труп Самиры. – О Господи!

– Прикажите охранникам перенести труп в полевой госпиталь, – попросил Наджеб Клару. – Охранников, находившихся в коридоре, убили из огнестрельного оружия. Похоже, убийца стрелял в них в упор, наверное, из пистолета с глушителем. Я уже распорядился, чтобы их перенесли в полевой госпиталь.

– А как же мой дедушка? – крикнула Клара.

– Я сделал все, что мог. Кому-то придется с ним остаться. Нельзя отходить от него ни на шаг, а в случае чего следует сразу же позвать меня. Я сейчас должен заняться раненной женщиной, а вам необходимо поставить в известность местные власти. Пусть они проведут расследование. Самиру убили, и убили жестоко.

Салам Наджеб повернулся к присутствующим спиной: он не хотел, чтобы они видели, как он плачет. Да, он плакал: ему было жаль Самиру, а еще ему было жаль самого себя. Зря он согласился поехать в Сафран, чтобы ухаживать за старым Танненбергом. Он сделал это из-за денег. Альфред Танненберг предложил ему столько, сколько Наджеб мог заработать за пять лет. А еще Танненберг пообещал подарить ему квартиру в одном из лучших районов Каира.

Выходя из дома, врач столкнулся на пороге с Айедом Сахади. Бригадир рабочих был взволнован и бледен: он знал, что Танненберг в случае чего наверняка сочтет его виноватым, а начальник Айеда – Полковник – не погнушается лично подвергнуть его пыткам, если возглавляемая им система безопасности этого лагеря даст сбой.

Когда Сахади подошел к комнате Танненберга, двое из его людей уже выносили оттуда труп Самиры. Вслед за ними, плача, шла Клара, а стоявший у входа в комнату Пико говорил одному из охранников, чтобы тот сходил к старосте деревни и попросил его прислать женщину, которая могла бы ухаживать за больным стариком.

– А где были вы? – крикнула Клара Айеду Сахади. как только увидела его.

– Спал, – раздраженно ответил Айед.

– Вы дорого заплатите за то, что произошло! – пригрозила ему Клара.

Бригадир рабочих ничего ей не ответил. Он на нее даже не посмотрел. Пройдя в комнату Танненберга, он стал там тщательно все осматривать: окно, пол, расположение предметов. Сопровождавшие его охранники стояли в ожидании, не решаясь без его команды даже пошевелиться.

Через несколько минут в дом Танненберга прибыл командир воинского подразделения, которому было поручено охранять Сафран и зону раскопок. Он не обратил никакого внимания ни на Клару, ни на Пико, а тут же вступил в ожесточенный спор с Айедом Сахади. Они оба были сильно напуганы, потому как знали, что их начальники еще более жестокие люди, чем они сами, и могут распоряжаться жизнью своих подчиненных как им вздумается.

Клара внимательно следила за. сигналами на приборах, датчики от которых были подсоединены к телу дедушки. Затем она взглянула на старика, и ей показалось, что у него дрогнули ресницы. Впрочем, это было, скорее всего, лишь плодом ее воображения.

Когда появился староста деревни в сопровождении своей жены и двух из своих дочерей, Клара стала поспешно объяснять, что от них требуется: они должны привести дом в порядок, затем девушкам необходимо было находиться у кровати Альфреда Танненберга, не отходя от него ни на шаг.

Айед Сахади и командир воинского подразделения, посовещавшись, решили, что их подчиненным следует осмотреть все дома и палатки и попытаться обнаружить какие-нибудь улики, которые позволили бы выявить подозреваемого в убийстве Самиры и – самое главное – того, кто сумел подобраться так близко к Альфреду Танненбергу. Помимо этого солдаты должны были допросить и обыскать всех, кто находился в лагере, не взирая на лица. Однако самым трудным для Сахади и его коллеги было решиться доложить о случившемся Полковнику. Они, в конце концов, договорились, что оба позвонят Полковнику, но по отдельности.