Текст книги "Глиняная Библия"

37

Джиан Мария осторожно очищал глиняную табличку с едва заметными клинописными значками, когда в помещение, где он находился, вбежал один из рабочих.

– Пойдемте, господин! Пойдемте со мной! Там есть еще одна комната! Обвалилась одна из стен! – сильно волнуясь, прокричал рабочий.

– Что случилось? О какой стене идет речь?

Джиан Мария вышел наружу вслед за рабочим, который почти бегом бросился к зоне раскопок. Айед Сахади – тоже очень взволнованный – давал указания группе рабочих, которые совершенно случайно обнаружили еще одно помещение – стукнули киркой по стене, а та взяла и обвалилась.

– Что тут произошло? – спросил Джиан Мария у Сахади.

– Вон тот человек ударил по стене, и она обвалилась. За ней мы обнаружили еще одну комнату, а в ней – остатки глиняных табличек. Я приказал позвать госпожу Танненберг.

В этот момент к ним подбежала Клара, а вслед за ней – Фатима.

– Что вы нашли? – спросила Клара.

– Еще одно помещение, а в нем – глиняные таблички, – ответил Джиан Мария.

Клара попросила рабочих поставить подпорки в этом помещении, а затем забрать оттуда все глиняные таблички. Джиан Мария присел на пол, чтобы рассмотреть новые находки. У него уже болели глаза из-за того, что ему приходилось много времени проводить за изучением плохо различимых от времени значков, однако он знал, что Клара рано или поздно попросит его просмотреть только что найденные таблички.

Он не заметил ничего такого, что привлекло бы его внимание и принялся аккуратно раскладывать таблички рядами, чтобы рабочие затем могли перенести их в лагерь, где вот уже несколько дней в контейнере хранились те предметы, которые не увез с собой Пико.

Джиан Мария подумал о том, что возвращение на раскопки Анте Пласкича пришлось для них с Кларой весьма кстати. Ахмед Хусейни позвонил Кларе и сообщил ей, что хорват в самый последний момент, уже перед отъездом археологов, принял решение остаться в Ираке и возвратиться в Сафран, несмотря на несогласие Пико. Тот, разозлившись, заявил, что снимает с себя всякую ответственность за то, что может случиться с Пласкичем в Ираке.

Пласкич убедил Хусейни помочь ему вернуться в Сафран, хотя Ахмед и сообщил ему, что Клара пробудет там не более недели. Хорват так настаивал на своем возвращении на раскопки, что, несмотря на царивший в Багдаде хаос, Хусейни смог раздобыть военный вертолет и отправить на нем Пласкича обратно в Сафран. С момента своего приезда хорват напряженно работал, помогая Кларе вести раскопки.

– Сколько здесь табличек? – вдруг спросила Клара у Джиана Марии, заставив священника от неожиданности вздрогнуть: он слишком увлекся сортировкой табличек под внимательным взглядом Анте Пласкича.

– Ну ты меня и напугала! – воскликнул Джиан Мария.

– На них есть что-нибудь интересное? – нетерпеливо спросила Клара.

– Не знаю. На некоторых из них зафиксированы коммерческие сделки, на других – записаны какие-то молитвы. Вообще-то у меня не было достаточно времени, чтобы все их тщательно изучить. Так или иначе, завтра мы их упакуем и поместим в контейнер, потому что ты, вероятно, захочешь отвезти их в Багдад.

– Да но мне хотелось бы, чтобы ты постарался и… ну, чтобы ты их все внимательно осмотрел, а то вдруг…

– Клара! Ты все еще веришь, что найдешь те таблички, которые искал твой дедушка?

– Они находятся где-то здесь! Они просто должны быть здесь! – раздраженно ответила Клара.

– Послушай, не сердись. Будь хоть немного реалисткой, у нас ведь уже почти не осталось рабочих. Айед делал все, что мог, но людей постепенно становится все меньше и меньше. Одних призвали в армию, а другие… Ну, ты и сама знаешь, что происходит: они предпочитают находиться дома, чтобы защитить свои семьи и свое имущество, а то мало ли что может произойти в такое смутное время.

– У нас еще есть двое суток, Джиан Мария, всего лишь двое суток. Послезавтра Ахмед вывезет нас отсюда. В министерстве считают, что археологическая экспедиция закончилась.

Анте Пласкич молча слушал разговор Джиана Марии и Клары. Впрочем, он вообще почти всегда молчал.

С момента убийства дедушки Клара очень нервничала, ей не было никакого дела ни до кого и ни до чего. Ею владело лишь одно страстное желание – найти глиняные таблички Шамаса. Поэтому она равнодушно отнеслась к возвращению хорвата, даже не спросив его, зачем он снова приехал в Сафран. Она считала, что он здесь не очень-то и нужен.

А вот к Джиану Марии она относилась иначе. Теперь она испытывала к священнику нежные чувства – такие чувства испытывают к ребенку. Джиан Мария неизменно находился рядом с ней, стараясь помочь, и она была ему за это благодарна – впрочем, она не пыталась выразить свою благодарность хотя бы словами.

Прошло не так много времени с того момента, как уехали Пико и остальные археологи, но для Клары это время показалось вечностью. Там, где раньше находился шумный лагерь, теперь остались лишь опустевшие глиняные домики, в которых царила гробовая тишина. Казалось, что время остановилось в этом захолустном местечке на юге Ирака.

В армию призывали все больше и больше людей, и на раскопках уже почти не осталось рабочих. Те же, кто еще оставался, теперь относились к Кларе иначе – по крайней мере, так казалось самой Кларе. Она была уверена, что после смерти дедушки местные жители уже не испытывают к ней должного уважения.

Только присутствие Айеда Сахади обеспечивало хоть какой-то порядок и заставляло рабочих по-прежнему трудиться почти без отдыха.

Клара знала, что двадцатого марта начнется вторжение американцев в Ирак и что ей необходимо покинуть эту страну не позднее девятнадцатого марта, однако она чувствовала, как что-то удерживает ее здесь, в этом пыльном захолустье, и по-прежнему тянула время, хотя и осознавала, что, если останется в Сафране, может погибнуть. Пилотам боевых самолетов сверху не видно кто внизу, на земле, – друг или враг, кто за них, а кто против них На часах было пять утра, когда Клару разбудил звонок мобильного телефона. Услышав встревоженный голос Ахмеда она испугалась.

– Клара…

– О Господи, Ахмед! Что случилось?

– Клара, тебе уже пора вернуться в Багдад.

– У тебя есть… какие-то новости?

– Я за тебя переживаю.

– У тебя просто сдают нервы.

– Называй это, как хочешь, но ты не должна больше оттягивать время возвращения, не должна оставаться там до последнего момента. Вчера вечером я разговаривал с Пико. У него приподнятое настроение.

– А где он сейчас?

– В Париже.

– В Париже? – Клара вздохнула, по-хорошему завидуя Иву.

– Он сказал, что уже начал хлопотать об организации выставки, и поинтересовался, собираешься ли ты приехать.

– Приехать куда?

– Не знаю. Думаю, туда, где будут заниматься организацией выставки. Я его об этом не спросил.

– А ты, Ахмед, туда поедешь?

– Я буду сопровождать тебя, – осторожно ответил Ахмед.

Он знал, что сотрудники Министерства внутренних дел записывают все телефонные разговоры и что после убийства Альфреда Танненберга было приказано провести тщательное расследование. Среди приближенных Саддама было достаточно людей, которым везде мерещилась измена, и они наверняка решили, что Танненберга убил кто-то из его ближайшего окружения.

– Сейчас пять часов утра, и если тебе больше нечего мне сказать…

– Мне есть что тебе сказать: ты должна немедленно вернуться в Багдад. Сегодня уже восемнадцатое марта…

– Я знаю. Я пробуду здесь до завтра. Сегодня мы обнаружили еще одну комнату и несколько десятков табличек.!

– Нет, Клара, тебе нельзя там оставаться. Ты должна вернуться в Багдад, в свой дом. Сейчас проводят мобилизацию уже всех мужчин. У тебя ведь и так почти не осталось рабочих.

– Еще один день, Ахмед.

– Нет, Клара, нет. Я прямо сегодня утром пришлю за тобой вертолет…

– Сегодня я отсюда не улечу, Ахмед. Подождем до завтра.

– Ну ладно, пусть будет завтра. Но только рано утром.

* * *

Джиан Мария не спал всю ночь: он хотел успеть рассортировать последние найденные таблички, прежде чем рабочие упакуют и сложат их в контейнер, в котором их затем должны были переправить в Багдад.

У него сильно болели глаза от того, что он уже много времени напряженно всматривался в нечеткие значки, выдавленные на поверхности глины. Ему оставалось просмотреть еще довольно много табличек, когда он, взяв наугад одну из них и взглянув на нее, вдруг вздрогнул, причем так сильно, что табличка едва не выпала из его рук на пол и не разлетелась на куски: в верхней части этой таблички Джиан Мария увидел имя «Шамас». Чувствуя, как все сильнее колотится его сердце, священник стал читать написанный на табличке текст, водя пальцем по ровным линиям клиновидных значков.

В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один. [15]15
  Книга Бытие 1:1–5.


[Закрыть]

Из глаз священника полились слезы. Он был так сильно потрясен, что почувствовал безотлагательную потребность опуститься на колени и возблагодарить Господа.

Затем он снова взял в руки глиняную табличку со значками нанесенными на нее более трех тысяч лет назад писцом, утверждавшим, что Авраам поведал ему историю сотворения мира чтобы люди могли узнать Истину.

На этой глиняной табличке были записаны слова Авраама которые родились в его сознании по воле самого Господа и которые – через много веков – вошли в бесценную книгу, называемую «Библия».

Ошеломленный, охваченный эмоциями, Джиан Мария лишь с трудом смог сосредоточиться и возобновить чтение таблички.

И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь; и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день вторый… [16]16
  Книга Бытие 1:6–8.


[Закрыть]

Священник продолжал читать, не замечая, что делает это вслух. Он чувствовал себя так близко к Богу, как никогда раньше. И тут ему пришло в голову, что, кроме этой таблички, в куче еще не рассортированных табличек наверняка могут оказаться и другие, на которых значится имя «Шамас».

Он начал нетерпеливо перебирать таблички, рассматривая их верхнюю часть, где писцы ставили свое имя. Сначала он нашел еще одну нужную ему табличку, затем еще одну, и еще, и еще… В общей сложности – считая и целые глиняные таблички, и обломки – Джиану Марии удалось обнаружить восемь табличек, написанных Шамасом.

И каждый раз, когда священник находил табличку с именем «Шамас» в стопке плоских кусков глины, обнаруженных всего несколько часов назад, он одновременно и молился, и смеялся, и плакал – такими сильными были чувства, охватившие его.

Джиан Мария понимал, что должен как можно скорее поставить в известность о находке Клару, однако одновременно он испытывал необходимость еще некоторое время побыть одному, чтобы дать волю охватившему его религиозному экстазу. Он говорил сам себе, что на его глазах произошло самое настоящее чудо, и благодарил Бога за то, что по Его воле именно ему, Джиану Марии, было суждено найти эти куски сухой глины, хранившие на себе доказательства присутствия Господнего.

Расшифровывая клиновидные значки, аккуратно нанесенные на глину тростниковой палочкой Шамаса, священник думал о том, кем мог быть этот писец, откуда он знал праотца Авраама и почему тот продиктовал именно ему историю сотворения мира.

А еще Джиан Мария ломал голову над тем, почему Шамас вдруг оказался так далеко от Харрана, где он впервые написал на табличках, о чем ему собрался поведать Аврам, – ведь именно там дедушка Клары нашел те две таблички, на которых Шамас сообщал, что Аврам собирается рассказать ему историю сотворения мира. Скорее всего, тот же самый Шамас оставил свой след и здесь, в Сафране, в этом храме неподалеку от Ура, в котором археологи нашли таблички с предписаниями законов, официальными сообщениями, перечнями растений, поэмами-…

На некоторых табличках значилось имя «Шамас», встречались и таблички с именами других писцов.

Комната, в которой рабочие обнаружили последнюю партию табличек, ничем особым не отличалась: она была небольшая, без каких-либо украшений, но в ее стенах сохранились ниши с полками, на которые когда-то в древности писцы складывали глиняные таблички. Клара говорила, что в этой комнате, возможно, кто-то жил, потому что уж очень она была маленькой. К тому же обнаруженные в ней таблички были не такими, как в других помещениях: только здесь нашли фрагменты эпических поэм, и это также позволяло полагать, что комната не являлась одним из официальных помещений храма. Она вполне могла быть своего рода рабочим кабинетом ум-ми-а – наставника.

Джиан Мария задумался над тем, как резко изменилась его жизнь за последние несколько месяцев. Уезжая в Ирак, он не мог рассчитывать на безопасность, которую обеспечивали стены Ватикана. Будто в далеком прошлом остались размеренная жизнь священника и душевное спокойствие.

Он уже не помнил, когда в последний раз его сон был спокойным, потому что, как только он покинул Рим и отправился на поиски Клары, каждую ночь его терзал страх: он боялся, что не сможет удержать руку, занесенную для совершения преступления. Чувствуя, что его глаза снова наполняются слезами, Джиан Мария стал читать слова, переносившие его в ту эпоху, когда Бог создавал человека:

И сказал Бое: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле.

И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле.

И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя: вам сие будет в пищу [17]17
  Книга Бытие 1:26–29.


[Закрыть].

В окне уже забрезжил свет, когда Джиан Мария, подняв голову, увидел, что на него смотрит Анте Пласкич. Священник так увлекся чтением табличек, что не заметил присутствия хорвата.

– Анте, ты и представить себе не можешь, что я нашел!

– Ну так расскажи, – сказал хорват, и в его голосе ощущался сдерживаемый интерес.

– Дедушка Клары был прав. Он ведь был уверен, что праотец Авраам продиктовал историю сотворения мира, – и вот она, на этих глиняных табличках. Взгляни-ка…

Хорват подошел к Джиану Марии и взял одну из табличек. Ему казалось просто невероятным, что люди были готовы убивать других людей из-за каких-то кусков глины. Однако это было именно так, и ему самому, очевидно, придется пойти на убийство, если кто-то попытается помешать ему увезти отсюда эти глиняные таблички.

– А сколько их? – спросил Анте.

– Восемь. Я нашел восемь, – радостно ответил священник. – Я благодарю Господа за то, что он удостоил меня такой чести!

– Нужно их хорошенько упаковать, чтобы, случайно не повредить, – сказал хорват. – Если хочешь, я тебе помогу.

– Нет-нет, сначала нам нужно сообщить об этом Кларе. Я знаю, что ничто не может компенсировать ей потерю ее дедушки, но, по крайней мере, мечта ее сбылась. Это настоящее чудо!

В этот момент к ним подошел Айед Сахади, который подозрительно посмотрел на них обоих.

– Что здесь происходит? – спросил он строго.

– Айед, мы нашли таблички! – по-детски восторженно воскликнул Джиан Мария.

– Таблички? Какие таблички? – спросил Айед.

– «Глиняную Библию»! Господин Танненберг был прав. И Клара тоже. Праотец Авраам изложил некоему писцу свои представления о том, как был сотворен мир. Это революционное открытие, одно из грандиозных открытий в истории человечества, – скороговоркой рассказывал Джиан Мария, все больше поддаваясь эмоциям.

Бригадир рабочих подошел к столу, на котором лежали в ряд восемь табличек, три из которых были сложены из кусочков. Джиану Марии пришлось помучиться, прежде чем он смог сложить из этих фрагментов таблички, – так, чтобы их можно было прочесть. Их нельзя было реставрировать на месте – требовалась помощь экспертов, и священник уже мечтал о том, чтобы Клара разрешила ему отвезти эти таблички в Рим, где их смогли бы осмотреть ученые мужи Ватикана. Там бы их отреставрировали, используя самые современные технологии.

Джиан Мария считал, что это была, несомненно, самая важная ночь в его жизни. Он все еще продолжал восторгаться и объяснять Сахади и Пласкичу значение сделанного открытия.

Бригадир рабочих попросил Джиана Марию сходить в домик Клары и обо всем ей рассказать. Сам он решил подождать Клару в этом помещении, потому что ему не хотелось оставлять хорвата одного с табличками. Священник тут же согласился и поспешно направился к домику Клары. Она к тому моменту уже проснулась и пила чай вместе с Фатимой.

– Я гляжу, ты сегодня поднялся очень рано, – сказала Клара вместо приветствия.

– Клара, «Глиняная Библия» существует! – радостно воскликнул священник.

– Ну конечно, она существует! Я в этом уверена, тем более что у меня есть две глиняные таблички, которые это подтверждают.

– У нас есть «Глиняная Библия», мы ее нашли!

Клара удивленно посмотрела на Джиана Марию, не понимая, о чем он говорит. Этот человек очень часто излагал свои мысли путано.

– Они были там, в той комнате, которую обнаружили вчера. Их восемь, восемь табличек, каждая длиной в двадцать сантиметров. Эти таблички… Эти таблички – «Глиняная Библия»!

Клара вскочила на ноги, вдруг необычайно разволновавшись.

– Это правда? Где они? Расскажи толком, что там нашли!

Джиан Мария схватил ее за руку и потащил за собой. Они выскочили из дома и побежали к помещению, в котором находились таблички. Джиан Мария на бегу рассказывал Кларе о том, что произошло этой ночью.

По лицам Айеда Сахади и Анте Пласкича было видно, насколько они напряжены. Они впились друг в друга взглядами, словно приценивались к противнику, однако Клара не обратила на них ни малейшего внимания. Она направилась к столу, на котором лежали восемь табличек.

Взяв одну из них, она стала искать взглядом имя писца и, увидев в верхней части таблички клинописные значки, означавшие имя «Шамас», вдруг почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Затем она принялась читать клинописный текст, нанесенный на глину более трех тысяч лет назад.

Клара не смогла сдержать слез, и Джиана Марию снова захлестнули эмоции. Клара и священник одновременно и плакали, и смеялись, глядя то друг на друга, то на таблички. Время от времени они прикасались к ним, чтобы удостовериться, что все это им не снится что «Глиняная Библия» существует на самом деле.

Затем они тщательно упаковали таблички, и Клара заявила, что будет держать их у себя.

– Я их положу в тот же ящик, в котором лежат первые две таблички. Я не хочу с ними расставаться ни на секунду.

– Нужно организовать их охрану, – сказал Сахади.

– Айед, ты и так охраняешь меня двадцать четыре часа в сутки, поэтому рядом со мной эти таблички будут в полной безопасности.

Сахади только пожал плечами. У него не было ни малейшего желания спорить с этой упрямой женщиной. Он бы с радостью распрощался с ней как можно скорее. Если бы Полковник не приказал ему защищать ее даже ценой собственной жизни, он уже давно бы покинул Сафран, бросив эту женщину на произвол судьбы.

– Когда мы отсюда уедем? – спросил Пласкич.

– Ты только приехал, а уже хочешь уехать, – заметила Клара.

– Я вернулся, так как думал, что еще смогу быть вам полезным, – сказал, словно извиняясь, хорват.

– Необходимо, чтобы рабочие попытались получше расчистить ту зону, в которой мы нашли эти таблички. А уедем мы завтра.

– Нет, мы уедем сегодня, – заявил Сахади. – Я только что разговаривал по телефону с Полковником. Он послал за нами вертолет, чтобы мы смогли вернуться в Багдад уже сегодня.

– Но мы не можем сейчас уехать! Нам нужно продолжить поиски! – в отчаянии прокричала Клара.

– Вы прекрасно знаете, что здесь нельзя больше оставаться! Не испытывайте судьбу и не подвергайте опасности жизни Других людей! – выкрикнул Сахади Кларе, разинувшей от удивления рот.

– Не кричите на меня! – возмутилась она.

– Я на вас не кричал, а если бы даже и кричал, то… В общем, я получил приказ и подчинюсь ему. Собирайтесь, мы улетим отсюда сегодня.

38

Джордж лежал с закрытыми глазами в своем кабинете, где царила полная тишина. Он только что провел очень затянувшееся совещание и решил несколько минут отдохнуть, а потому сказал своему секретарю, чтобы его не беспокоили до тех пор пока он не даст команду.

Звонок внутреннего телефона вывел его из состояния полузабытья. Джордж с раздражением открыл глаза и подумал, что следует уволить к чертовой матери весь персонал своего секретариата за то, что его посмели побеспокоить. Джордж терпеть не мог, когда его распоряжения не выполнялись. Однако внутренний телефон все трезвонил, и через секунду раздался робкий голос секретаря:

– Мистер Вагнер, очень срочный звонок…

Джордж поднялся с дивана и, сев за рабочий стол, нажал кнопку, чтобы перевести звонок с телефона секретаря на свой телефон. Затем он спросил, буквально рявкнув в трубку, какого черта его беспокоят.

Сэр, вам звонит мистер Браун, президент фонда «Древний мир». Он говорит, что у него очень срочное дело и ему необходимо сообщить вам что-то не терпящее отлагательства.

Вагнер поднял трубку телефона, намереваясь послать ко всем чертям человека, которым управлял, как марионеткой, в течение последних четырех десятков лет.

– Говори, – приказал он Роберту Брауну.

– Ты даже не представляешь, что произошло! Они ее нашли. Она существует! – стал кричать Браун.

– О чем ты? Говори внятно, а не тараторь. Что за глупости ты несешь?

Браун сглотнул слюну, пытаясь успокоиться. В этот самый момент сидевший рядом с ним Ральф Бэрри одним махом осушил стакан с виски.

– «Глиняная Библия»… Она существует… Они ее нашли. Восемь табличек с Книгой Бытие, на которых значится имя «Шамас»… – еле выговорил Браун.

Вагнер впился пальцами в подлокотник кресла, стараясь ничем не показать, что он ошеломлен.

– Ты можешь рассказать все по порядку?

– Я только что получил сообщение о том, что вчера в Ираке, в Сафране, была обнаружена еще одна комната храма. По-видимому, это очень маленькое помещение – из тех, в которых жили писцы. Там были найдены несколько десятков табличек, однако лишь несколько часов назад стало известно, что среди этих табличек находится и «Глиняная Библия». Пока что обнаружено только восемь табличек, три из них в очень плохом состоянии, их придется восстанавливать, однако нет никаких сомнений, что эти таблички – часть «Глиняной Библии».

Вагнер почувствовал, как его охватывает необычайное волнение. Всего несколько дней назад был убит Альфред Танненберг, и вот теперь наконец обнаружена «Глиняная Библия»… Судьба решила зло подшутить над его другом, отказав ему в том, чего он желал больше всего на свете и что, по сути дела, уже долгие годы было смыслом его жизни.

– А где сейчас эти таблички? – спросил Вагнер.

– В Сафране. Впрочем, вполне возможно, что они уже в Багдаде. Клару собирались переправить в Багдад. Наш человек находится рядом с ней, и он завладеет табличками, как только представится возможность, хотя ситуация там очень сложная.

– Я хочу, чтобы он немедленно завладел этими табличками. Как только они будут у него, мы его оттуда вытащим. Позвони Полу Дукаису и скажи ему, что теперь это задача номер один. На данный момент захват этих табличек важнее всех других дел, в том числе и всей нашей операции.

– Да, но… Мне еще не удалось переговорить с нашим человеком. Мне прислали это сообщение наши друзья, – сказал Браун.

– А они не ошиблись? – недоверчиво спросил Вагнер.

– Нет, тут нет никакой ошибки, можешь мне поверить. «Глиняная Библия» существует.

– А что Ахмед Хусейни?

– У него такие же инструкции, что и у нашего человека: завладеть табличками. Не переживай, мы их раздобудем, – ответил Браун.

– Да нет уж, я переживаю. Впрочем, вы и сами понимаете, что либо эти таблички станут нашими, либо я прикажу отрубить вам головы.

Браун несколько секунд молчал. Он знал, что Джордж Вагнер не бросает слов на ветер.

– Я прямо сейчас позвоню Полу Дукаису… – заверил Браун Вагнера.

– Давай звони.

– А если она… Ну, если Клара окажет сопротивление?

– Клара в масштабах и твоей, и моей жизни – лишь малюсенькая песчинка, – ответил Брауну его «покровитель».

Полковник только что приехал в Золотой дом. Он по-прежнему ощущал присутствие своего друга Альфреда Танненберга в этом кабинете, в котором он сейчас разговаривал с Кларой.

Ахмед Хусейни, явно нервничая, присутствовал при этом разговоре. Он боялся реакции своей супруги на то, что они собирались ей предложить.

– Моя дорогая девочка, самый лучший вариант – это если ты передашь таблички мне. Я вывезу их из Ирака и позабочусь о том, чтобы их спрятали в надежном месте.

– Но вы же сами мне только что сказали, что уже завтра утром мне нужно быть за пределами Ирака… Почему я не могу взять их с собой?

Полковник был слишком обеспокоен сложившейся ситуацией, чтобы попытаться воспользоваться своими дипломатическими способностями.

– Клара, у твоего дедушки было несколько компаньонов, и ты знаешь, что должно произойти, когда начнется война. Поэтому не упрямься и позволь нам выполнить нашу работу.

– Эти таблички не имеют никакого отношения к бизнесу моего дедушки. Они мои и ничьи больше.

– Компаньоны твоего дедушки так не считают. Отдай таблички, и ты получишь свою долю, когда вопрос с ними будет решен окончательно.

– Нет, таблички не продаются и никогда не будут выставлены на продажу, – заявила Клара вызывающим тоном.

– Пожалуйста, не надо все так усложнять! – взмолился Ахмед.

– Я ничего не усложняю, я просто не позволяю вам меня ограбить. Мой дедушка объяснил мне во всех деталях, в чем состоит его бизнес, и заверил меня, что эти таблички – «Глиняная Библия» – принадлежат мне, потому что не имеют никакого отношения к его бизнесу.

Полковник встал и подошел к Кларе. Посмотрев ему в глаза, она поняла, что он готов пойти на все, лишь бы только завладеть этими табличками. У нее по спине от страха побежали мурашки. Она посмотрела на Ахмеда, но глаза ее мужа выражали лишь тоску и отстраненность от происходящего. Неужели так мог измениться человек, в которого она когда-то была влюблена?

Клара знала, что ей нужно выиграть время, иначе она могла потерять буквально все – даже свою жизнь.

– Если я вам их отдам, вы мне пообещаете, что ничего с ними не сделаете до тех пор, пока я не смогу переговорить с компаньонами моего дедушки? – спросила Клара уже совершенно другим тоном.

– Ну конечно… Компаньоны твоего дедушки – вполне приличные люди, можно сказать, джентльмены. Они вовсе не желают тебе зла. Это неплохая идея – поговорить с ними. А сейчас не заставляй меня попусту терять время. Ты ведь знаешь, что совсем скоро Багдад начнут бомбить, и нужно выбираться отсюда – и тебе, и нам. Труднее всего уехать из Ирака будет мне, но я смогу это сделать. Ты же знаешь: дорог каждый час.

– Хорошо, я отдам вам таблички завтра…

– Нет, не завтра, а сейчас. Я хочу забрать таблички прямо сейчас, Клара.

Клара поняла, что ей ничего не остается, кроме как отдать Полковнику таблички, потому что иначе он не оставит ее в покое.

– Хорошо, я согласна, – сказала она бесстрастно. – Подождите меня здесь.

Она вышла из кабинета и побежала через две ступеньки вверх по лестнице к своей комнате. Фатима уже распаковывала багаж.

– Иди в свою комнату и принеси мне свою одежду, приказала Клара Фатиме. – Мы уходим отсюда!

– Но куда? – с тревогой спросила старая служанка. – Что случилось?

– Они хотят отнять у меня «Глиняную Библию». Нам нужно немедленно отсюда бежать. Я не могу заставить тебя бежать вместе со мной, потому что, если нас схватят, сразу же убьют… А теперь быстро принеси мне свою одежду.

– А как же Джиан Мария и второй мужчина, Анте Пласкич? Я разместила их в комнатах для гостей… Они тебе помогут… Я их позову…

– Нет! Делай то, что я тебе говорю! Быстро!

Клара достала большую сумку и побросала в нее попавшуюся под руку одежду. Затем она положила туда мешок, в котором лежали таблички. Она боялась, что они могут развалиться на куски, но решила рискнуть, лишь бы только не отдавать их Полковнику. Клара знала: если она отдаст ему таблички, то уже не увидит их никогда.

Фатима, запыхавшись, прибежала с одеждой, которую у нее попросила Клара. Через минуту Клара была уже с ног до головы укутана в черные одеяния, а ее лицо скрывала темная вуаль.

– Пойдешь со мной? – спросила она у Фатимы.

– Да, я тебя не брошу, – ответила перепуганная служанка.

Айед Сахади стоял на лестничной площадке, ожидая, когда появятся эти две женщины. Полковник приказал ему проследить за лестницей, и он расположился на лестничной площадке, откуда была видна дверь в комнату Клары.

Фатима едва не вскрикнула от страха, увидев, что Айед, человек Полковника, стоит, прислонившись к стене, и курит одну из своих любимых ароматизированных египетских сигарет.

Клара, откинув вуаль, пристально посмотрела в глаза Айеду, лихорадочно размышляя над тем, чего от него можно ожидать.

– Что вы здесь делаете? – спросила она сердито.

– Меня прислал сюда Полковник, – ответил Сахади, пожимая плечами.

– Значит, Полковник мне не доверяет, – мрачно сказала Клара.

– Полагаете, у него есть для этого основания? – насмешливо спросил у Клары человек, несколько последних месяцев являвшийся ее собственной тенью.

– Ему нужна «Глиняная Библия», – пояснила Клара.

– Она нужна компаньонам вашего дедушки, – заявил Сахади. – Это часть их сделки.

– Ничего подобного. Ты знаешь, как никто другой, сколько нам пришлось потрудиться, чтобы ее найти. Эти таблички – не просто археологическое сокровище, мой дедушка всю жизнь мечтал их разыскать.

– Не создавайте себе проблем: если вы не отдадите им эти таблички, они отнимут их силой. Так что будьте благоразумной.

– Сколько ты хочешь за то, чтобы помочь мне?

Предложение Клары ошеломило Сахади. Он никак не ожидал, что она попытается его подкупить, потому что Клара прекрасно знала: предать Полковника означало бы подписать себе смертный приговор.

– У моей жизни нет цены, – ответил Сахади очень серьезным тоном.

– У всего есть своя цена, в том числе и у твоей жизни. Скажи мне, сколько ты хочешь за то, чтобы помочь мне выбраться отсюда.

– Из этого дома?

– Из Ирака.

– У вас есть египетский паспорт, и вы в любой момент можете уехать. Кроме того, у вас есть разрешение Полковника.

– Если я не отдам им таблички, это разрешение мне не поможет. Двести пятьдесят тысяч долларов достаточно?