Текст книги "Глиняная Библия"

Когда Альфред вошел внутрь, он, к своему удивлению, оказался в лавке, битком набитой всякой всячиной. Здесь не было, пожалуй, ни одного квадратного сантиметра, на котором что-нибудь ни стояло бы, хотя Альфред, бросив беглый взгляд, сразу же отметил, что так называемые «подлинные антикварные предметы» на самом деле являются лишь дешевыми безделушками и подделками. Из глубины лавки появился мальчик опрятного вида. Он подошел к Альфреду.

– Чем могу вам помочь?

– Я ищу господина Мубака.

– Он вас ждет?

– Нет, он не знает, что я приехал сегодня, однако скажите ему, что я пришел сюда от господина Вольтера.

Мальчик окинул Альфреда изучающим взглядом и на несколько секунд задумался, не решаясь что-либо предпринять, однако затем жестом показал Альфреду, чтобы тот подождал, а сам стал подниматься по одной из лестниц, ведущих на верхние этажи.

Танненберг прождал более четверти часа, зная, что за ним внимательно наблюдают. Затем на лестнице появился Ясир Мубак. Улыбаясь, он подошел к Альфреду.

– Проходите, проходите, друзьям господина Вольтера мы всегда рады. Давайте поднимемся в мой кабинет.

Танненберг пошел по лестнице вслед за Мубаком на второй этаж. Там они оказались в большом помещении, обставленном в восточном стиле, а затем прошли в соседнюю комнату – это и был кабинет Мубака. Альфред слышал за стенкой чьи-то приглушенные голоса и постукивание печатных машинок. Он никак не мог понять, откуда эти звуки доносятся, однако было очевидно, что поблизости работает довольно много людей.

– Итак, господин… А вы называли свое имя?

– Нет, не называл. Меня зовут Альфред Танненберг, и мне нужно срочно встретиться с господином Вольтером.

– Конечно, конечно… Я отправлю господину Вольтеру сообщение о том, что вы желаете его видеть, и он сам с вами свяжется. Хотите, чтобы я передал ему записку или что-нибудь на словах?

Танненберг достал запечатанный конверт и протянул его Мубаку.

– Передайте это господину Вольтеру от моего имени, и скажите ему, что я остановился в отеле «Националь».

– Я это обязательно сделаю. Чем еще могу быть вам полезен?

Не успел Альфред ответить, как дверь кабинета открылась и вошла смуглая женщина, чертами лица похожая на Мубака и одетая, так же как и он, по-европейски. На ней был простой серый костюм, белая блузка и черные туфли на каблуках, а волосы были собраны в пучок на затылке.

– Извините! Я думала, ты один…

– Заходи, заходи… Алия, позволь представить тебе господина Танненберга. Это моя сестра, а заодно и помощница в моих делах.

Альфред поднялся на ноги и, щелкнув каблуками, слегка склонил голову. Он не стал подавать женщине руку, потому что, хотя она и вела себя, как европейка, чего доброго, могла счесть за оскорбление, если бы чужой мужчина попытался ее коснуться.

– Госпожа…

– Очень приятно, господин Танненберг, – сказала Алия на вполне приличном немецком языке.

– Вы умеете разговаривать на моем родном языке!

– Да, я прожила несколько лет в Гамбурге у своей младшей сестры. Она замужем за бизнесменом из вашей страны.

– Мой зять занимается производством одежды, – стал пояснять Ясир. – Он закупал у нас хлопок, познакомился с моей сестрой и… В общем, они друг в друга влюбились, поженились и жили счастливо в Гамбурге. Однако пару лет назад все изменилось. Война заставила их уехать из Германии, и сейчас они находятся здесь.

– Так что я довольно долго находилась в Гамбурге, помогая своей сестре управляться с ее четырьмя детьми, – добавила Алия.

Ясир Мубак пригласил Танненберга выпить чаю, и тот согласился, продолжая разглядывать Алию. Эта женщина не была ни красивой, ни некрасивой, ни высокой, ни низкой, однако обладала каким-то особым обаянием, в ней было что-то притягивающее. Альфред находился в офисе Мубака в течение часа, и все это время он краем глаза наблюдал за Алией. Он подумал, что этой женщине, скорее всего, лет тридцать, и она показалась ему пышущей здоровьем. Танненберг не долго колебался, прежде чем принять окончательное решение: он женится на Алие Мубак, если местный агент СС подтвердит ему, что эта семья благонадежная. Впрочем, она наверняка была благонадежной, потому что офис Мубака был местом встречи агентов СС, прибывающих сюда из Германии.

В тот же вечер Танненберга навестил господин Вольтер, а точнее – майор СС Гельмут Вольтер.

Они были примерно одного возраста и со стороны могли показаться братьями-близнецами. Вольтер, как и Альфред, был светловолосым, с глазами голубовато-стального цвета, однако его некогда белая кожа уже слегка загорела от пребывания на жарком солнце. Высокий, атлетического сложения, он был образцовым, что касалось внешности, офицером, из тех, кем так гордился Гиммлер.

Майор Вольтер рассказал Танненбергу о сложившейся в Египте ситуации. Как и жители других стран этого региона, египтяне благосклонно относились к политике Гитлера, потому что их ненависть к евреям была такой же сильной, как и у немцев. Здесь люди, служившие в СС, находились в безопасности. За прошедшие годы Вольтеру и его коллегам удалось создать в Египте разветвленную агентурную сеть, скорее даже целую тайную организацию. Сейчас, когда можно было уже говорить о том, что война проиграна, эта организация должна была оказывать помощь прибывающим сюда сотрудникам СС, которые, как планировалось, будут находиться здесь в ожидании, когда ситуация в Германии изменится. Как сказал Вольтер, офицеры СС никогда не признают себя побежденными.

Если не считать подобных патриотических заявлений, которые Вольтер, по-видимому, делал по долгу службы, Альфреду понравился этот агент, проживший в Каире целых пять лет и исколесивший Ближний Восток, изучая местные порядки и распределяя среди других агентов деньги, предназначенные для подкупа правителей и чиновников разного уровня.

– Ясир Мубак – надежный человек? – спросил Альфред.

– Ну конечно. Он шурин одного немецкого бизнесмена, такого же истинного арийца, как и мы. Он часто оказывал услуги рейху. Ясир и его семья поддерживают политику нашего фюрера и всячески нам помогают. На Ясира мы можем положиться, как на самих себя, – заверил Альфреда майор Вольтер.

– То есть, он работает на нас?

– Он сотрудничает с нами, предоставляет нам много полезной информации. У Ясира имеется собственная сеть агентов по всему Ближнему Востоку. Он – коммерсант и считает, что человеку, занимающемуся коммерцией, нужно быть хорошо информированным. А нам он помогает бесплатно: он еще ни разу не согласился взять у нас деньги.

– Не нравятся мне люди, которые ничего не просят за свою работу, – сказал Танненберг.

– Дело в том, что он работает не на нас, а с нами. Это не одно и то же, капитан.

– А его родственники?

– Ясир женат, у него пять или шесть детей, куча братьев и сестер, уже старенькие родители и бесчисленное множество дядьев, двоюродных братьев и так далее. Если вы ему понравитесь, он как-нибудь пригласит вас к себе домой, к своему, так сказать, семейному очагу. Получите массу впечатлений, можете мне поверить.

– Я познакомился с его сестрой Алией.

– С Алией? Это своеобразная женщина, она не замужем, помогает Ясиру в его делах, и ее помощь существенна, так как она хорошо говорит по-английски и по-немецки. Немецкий Алия выучила в Гамбурге, когда жила там у своей сестры, ухаживая за ее четырьмя детьми как незамужняя тетя.

– Так говорите, она не замужем?

– Ей тридцать лет, а в Египте женщине, достигшей такого возраста и не вышедшей замуж, уже очень трудно найти мужа – ну разве что если ее семья даст очень большое приданое. Однако она, похоже, не очень переживает, что так и не вышла замуж. К тому же ее здесь считают немного странной: она не хочет одеваться, как остальные женщины. Поэтому на нее местные жители смотрят косо, хотя предпочитают помалкивать, потому что У Ясира хорошие связи с местными высокопоставленными чиновниками.

Танненберг внимательно выслушал рассказ майора Вольтера о семье Ясира Мубака. Затем они поговорили о планах на ближайшее будущее и о том, чем мог бы заняться Альфред, работая в секретной службе СС в Египте.

В последующие дни капитан Танненберг приступил к реализации разработанного им плана действий. Новости, поступавшие из Берлина, были неутешительными: союзники были уже совсем близки к победе над Германией. Среди иностранцев, которыми в это время были переполнены лучшие отели Каира, утвердилось мнение, что с разгромом Германии начнется новая эра.

Как-то раз, придя к Ясиру Мубаку в его дом в квартале Хан аль-Халили, Танненберг открыто рассказал ему о своих намерениях.

– Ясир, друг мой, простите меня, если мои слова вас чем-то обидят, однако я прошу вас разрешить мне ухаживать за Алией. Мои намерения чисты и прозрачны, как вода: если она согласится и если ее родственники тоже будут не против, то для меня будет честью, если она станет моей супругой.

Ясир изумленно уставился на Альфреда. Он не понимал, почему такой интересный мужчина, к тому же обладатель неплохого состояния, вдруг положил глаз на его любимую сестру. Алия, с точки зрения Ясира, была непривлекательной женщиной и ничем не выделялась среди своих сверстниц, если не считать ее умения говорить по-английски и по-немецки, да еще печатать на машинке. Ясир всегда сомневался в том, что она может стать хорошей женой, и все ближайшие родственники – так же как и он сам – уже смирились с мыслью, что Алия останется незамужней. И вдруг этот немец просит у него разрешения ухаживать за ней. Почему?

– Я не стану ничего предпринимать без вашего согласия, – сказал Альфред, увидев по выражению лица своего нового друга, что его гложут сомнения.

– Я поговорю со своим отцом, это он может дать такого рода разрешение. Если он благосклонно отнесется к вашему предложению, я дам вам знать.

Однако Ясира ждал еще один сюрприз.

– Хорошо, друг мой. А теперь мне хотелось бы поговорить о делах. Я хочу организовать одно предприятие… предприятие, которое занималось бы торговлей предметами древнего искусства. А еще я хочу финансировать археологические раскопки. Вам ведь уже известно, что я археолог. Точнее, был им до войны.

С тех пор как Танненберг находился в Каире, он внимательно наблюдал за Ясиром Мубаком, стараясь понять, чту это за человек, и постепенно пришел к выводу, что этого коммерсанта волнует только одно: как заработать деньги, и чем больше, тем лучше. При помощи Ясира Альфред вполне мог бы реализовать некоторые из своих идей и даже добиться того, что задумал вместе со своими друзьями Георгом, Францем и Генрихом: вывозить с Востока археологические сокровища и затем их продавать. Альфред был уверен, что в лице Ясира он встретил как раз подходящего компаньона для организации такого рода бизнеса.

Проговорив часов пять, в течение которых Ясир просил всех, кто стучался в дверь, не беспокоить его, они пришли к окончательному соглашению об организации компании, торгующей предметами древнего искусства. Ясир должен был, как и раньше, заниматься собственным делом, но также он становился компаньоном Альфреда в том бизнесе, который капитан СС намеревался организовать. Связи Ясира в сочетании с идеями Альфреда могли сделать их намного богаче, чем они были в данный момент. Кроме того, их объединяла одна общая черта: они оба были не особенно щепетильными в вопросах морали и считали, что для достижения цели все средства хороши.

Ответ отца Алии Альфред получил неделей позже в виде записки, в которой старик приглашал Танненберга пообедать в следующий четвергу него дома, в кругу семьи.

Альфред довольно улыбнулся. Все складывалось как нельзя лучше: он сумел договориться об организации задуманного им бизнеса, а также в скором времени станет женатым человеком. Брак с Алией сулил ему много выгод, одна из которых заключалась в том, что он теперь будет частью семьи Мубак, а значит, окажется под защитой одного из самых влиятельных семейных кланов Египта. Надежная защита могла ему очень скоро понадобиться – война должна была вскоре закончиться. Кроме того, статус компаньона Ясира Мубака мог открыть ему двери всех влиятельных людей на Ближнем Востоке. В этих краях с недоверием относились к никому не известным иммигрантам из Европы – но совсем другое дело, когда речь шла о члене уважаемой семьи Мубак.

Тот факт, что они жили в очень непростое время, на которое наложила свой отпечаток война, позволил Танненбергу убедить отца Алии не тянуть со свадьбой, хотя ему все же пришлось ждать, и не один месяц.

Когда майор Вольтер позвонил Танненбергу и сообщил ему о самоубийстве Гитлера, Альфред, удивляясь своей реакции, понял, что ему, собственно, на это наплевать, а волнует его лишь то, как будут относиться к бывшим офицерам СС в Египте и других странах Ближнего Востока. Однако майор Вольтер напомнил Танненбергу, что необходимо начать реализовывать ранее разработанные планы, и теперь они должны уйти «в подполье», благо что у них для этого имелись и деньги, и поддельные документы. Война подошла к концу, и союзники узнали, что ад существовал и на земле: этим адом были концентрационные лагеря, созданные на территории Германии, Австрии, Польши и других стран, завоеванных Гитлером.

– Если бы не эти чертовы американцы, нас бы не победили, – пробурчал майор Вольтер.

– Проигрывать войну мы начали в России, – не согласился с ним Альфред. – Гитлер совершил ошибку: он недооценил Сталина.

– Я все время задаюсь вопросом, почему в США так и не сумели понять Гитлера, – продолжил свою мысль Вольтер.

Танненберг решил посоветоваться с Мубаком и Вольтером, брать ли ему новое имя или подождать с этим. Майор Вольтер считал, что сделать это необходимо, Ясир же, наоборот, предположил, что никто не станет искать Танненберга в Египте, а отцу Ясира явно не понравится, что одна из его дочерей собирается выходить замуж за человека, живущего под вымышленным именем. Этот довод вынудил Альфреда остаться Танненбергом. Конечно, он при этом рисковал быть обнаруженным, однако Альфред был согласен с Ясиром, что в Египте этот риск не так уж велик.

Почти через год после окончания войны Альфред Танненберг женился на Алии Мубак, а организованный им бизнес стал развиваться намного быстрее, чем он предполагал. Альфред сумел установить связь с Георгом, который неплохо устроился в США, благодаря своему дяде, и начал там новую жизнь. Генрих находился в Мадриде и прекрасно себя чувствовал с новым именем и пол защитой режима Франко, а Франц был просто в восторге от Бразилии, где сеть агентов СС сработала весьма эффективно, занимаясь адаптацией своих коллег к местным условиям. Конечно должно было пройти некоторое время, прежде чем бизнес, заключающийся в незаконном присвоении и продаже предметов древнего искусства, заработает в полную силу, – то есть так, как изначально планировалось, – однако Танненберг уже активно занимался своей частью работы: он разыскивал предметы, которые можно было бы похитить и продать, когда наступит подходящий момент.

Ясир познакомил его с соответствующими людьми – с «расхитителями могил», которые знали Долину Царей как свои пять пальцев. Однако именно Танненберг, используя свои знания древней истории, разработал план проведения раскопок в Сирии, Иордании, Ираке… А что касается раскопок в Харране, он неоднократно порывался лично возглавить бригаду археологов, которая будет этим заниматься.

Он мечтал найти глиняные таблички, написанные Шамасом и содержащие истории, поведанные ему Авраамом.

Альфред заразил Алию своей одержимостью найти эти – якобы содержащие библейские тексты – таблички и убедил Ясира в том, что сделать это действительно необходимо.

Эти таблички стали его страстью, навязчивой идеей, главной движущей силой его жизни. Он был абсолютно уверен, что когда-нибудь обязательно их разыщет, и тогда он торжественно войдет в историю через парадную дверь, и никто уже не станет копаться в его прошлом. Нет, он вовсе не раскаивался в тех поступках, которые когда-то совершил в Маутхаузене, однако он понимал, что союзные державы постараются добиться суда над всеми, кто зверствовал в концлагерях. Его тоже наверняка ищут и будут искать, хотя до него дошли слухи, что делалось это без особого рвения. А вот в Египте, как и предполагал Ясир, искать его никто не собирался. Да, именно так: сначала в Египте, а позднее в Сирии и Ираке Танненберг нашел для себя надежное убежище – как, впрочем, и многие из его бывших коллег. О проходившем в Нюрнберг судебном процессе Альфред узнал, когда проводил раскопки в Харране, мечтая найти глиняные таблички с повествованием о сотворении мира. Именно там, в Харране, Алия забеременела и в положенный срок родила ему сына Гельмута. Затем след Танненберга постепенно затерялся в песках пустынь Ближнего Востока.

36

– Мерседес, пожалуйста, не плачь…

Слова Бруно никак не подействовали на Мерседес, и она по-прежнему не могла сдержать слез.

Карло пододвинул к ней стакан с водой, а Ганс достал из кармана пиджака чистый белый платок и протянул его своей подруге.

Уличный шум Барселоны проникал в дом Мерседес через чуть приоткрытые окна.

Собраться всем вместе предложил Ганс, и уже через несколько часов трое стариков оказались в аэропорту Барселоны, обеспокоенные эмоциональным состоянием Мерседес, вызванным известием о смерти Альфреда Танненберга.

– Простите меня, простите, – пробормотала, оправдываясь, Мерседес. – Я ничего не могу с собой поделать. Я непрерывно плачу с тех пор, как вы мне позвонили…

– Мерседес, пожалуйста, не плачь, – попытался уговорить ее Карло.

– Знаешь, мне кажется настоящим чудом то, что нам удалось убить этого подонка. Я всегда знала, что когда-нибудь нам это удастся сделать, однако иногда я теряла надежду и… – Мерседес снова залилась слезами.

Успокойся, Мерседес, не плачь. Нам, наоборот, нужно радоваться, мы ведь сдержали свою клятву, дожили до этого момента, – сказал Бруно, пытаясь утешить свою подругу.

– Я все еще помню тот день, когда в Маутхаузен вошли американцы… – произнес Карло. – Ты пряталась вместе с нами в бараке. Мерседес, ты тогда была похожа на мальчика. Добросердечный врач-поляк спас тебе жизнь и сумел уговорить остальных, чтобы они согласились оставить тебя в их бараке.

– Если бы тебя тогда нашли… – Ганс покачал головой.

– Не знаю, что те звери сделали бы тогда с нами, детьми, но они наверняка заставили бы дорого заплатить за это того польского доктора и всех мужчин, живших в бараке, – задумчиво сказал Бруно.

– Тогда ты была более стойкой и не плакала так много, – попытался пошутить Карло.

Мерседес вытерла слезы платком Ганса и отпила из стакана немного воды.

– Простите меня… Я пойду… пойду умоюсь, а затем вернусь.

Когда она вышла из гостиной, трое друзей переглянулись, не скрывая охватившей всех их тоски.

– Я спрашиваю себя, как так могло получиться, что этот подонок прожил столько лет на Ближнем Востоке, и никто его там не смог обнаружить, – Бруно горестно вздохнул.

– Многие нацисты нашли себе убежище в Сирии, Египте и Ираке, а еще в Бразилии, Парагвае и других латиноамериканских странах, – сказал Ганс. – Пример Танненберга – не единственный. Многие из них спокойно дожили до старости, и никто их не трогал и не трогает.

– Не забывайте, что главный муфтий Иерусалима был верным союзником Гитлера, да и вообще арабы в основном поддерживали нацистский режим, – добавил Карло. – Так что чему тут удивляться?

– Но почему мы не могли его найти в течение всех этих лет? – спросил Бруно, обращаясь словно к самому себе..

– Потому что, независимо от того, меняет человек свое имя или нет, в стране с феодальным или диктаторским режимом его найти намного сложнее, чем в демократической стране, – пояснил Карло.

Когда Мерседес вернулась в гостиную, она немного успокоилась, хотя ее глаза все еще были красными от слез.

– Я до сих пор не поблагодарила вас за то, что вы ко мне приехали, – сказала она, пытаясь улыбнуться.

– Мы все испытывали необходимость собраться вместе и поговорить, – откликнулся Ганс.

– Боже мой, какой долгий путь мы проделали! – воскликнула Мерседес.

– Да, но мы прошли его не зря. За годы страданий и кошмаров мы наконец получили единственно возможную компенсацию – мы отомстили, – сказал Бруно.

– Да, конечно, мы отомстили. Я все эти годы ни на минуту не сомневалась, что нам удастся выполнить нашу клятву. То, что мы пережили, было для нас… было настоящим адом. Поэтому я думаю, что, если Бог существует и он отправит нас в ад, там вряд ли будет хуже, чем в Маутхаузене. – При этих словах глаза Мерседес снова наполнились слезами.

– А ты еще раз говорил с Томом Мартином? – спросил Карло у Ганса, пытаясь отвлечь Мерседес от мрачных мыслей.

– Да, и сказал ему, что они должны выполнить всю работу, причем чем раньше, тем лучше, – ответил Ганс. – Он меня заверил, что его человек выполнит свои обязательства, и напомнил о тех огромных трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться при выполнении нашего заказа. Он считаем, что я себе даже и представить не могу, каково это – суметь пробраться в Ирак и убить там человека, находящегося под защитой режима Саддама.

У него было достаточно времени для того, чтобы выполнить наш заказ, – буркнул Бруно.

Да, но он все же сумел его выполнить, хотя нам это и стоило, конечно же, немало, – сказал Ганс. – Агентство «Глоубал Груп» не нанимает заурядных киллеров. В противном случае их человеку наверняка не удалось бы убить Танненберга. Но, как бы то ни было, я категорически заявил ему, что вторая часть заказа – а именно устранение Клары Танненберг – должна быть выполнена намного быстрее, чем это было в случае с ее дедушкой.

Возможно, убить Клару Танненберг будет еще труднее. Все газетчики, похоже, уверены в том, что Буш в любой момент может отдать приказ о нападении на Ирак, и если это действительно произойдет, если начнется война, то человеку Тома Мартина будет нелегко выполнить наш заказ, – с некоторой озабоченностью произнес Карло.

– Но мы ведь не знаем, начнется война или нет, хотя в газетах и утверждается, что она неизбежна, – сказал Бруно.

– Я уверен, что начнется, – заявил Карло. – Американцы наверняка уже все решили. Слишком уж много стоит на кону.

– Знаешь, мне всегда казалось, что ты, скорее всего, коммунист, – съязвил Ганс.

Карло засмеялся, однако в его смехе ощущался привкус горечи.

– Моя мать попала в Маутхаузен за то, что была коммунисткой, точнее говоря, за то, что коммунистом был мой отец. Он умер еще до того, как его бросили в концлагерь, а моя мать… моя мать его обожала и восприняла идеи, за которые он боролся, как свои собственные, тем более что ее родители тоже были коммунистами. Так кем же еще я мог стать? Надо сказать, что я до сих пор верю, что коммунистическая идеология имеет свои плюсы, несмотря на все те ужасы, которые происходили за «железным занавесом» во времена Сталина, – вспомните ГУЛАГ.

– Как бы то ни было, Буш освободит мир от этого негодяя и убийцы – Саддама, причем не знаю, имеют ли для меня большое значение истинные причины американского вторжения в Ирак, – заявил Ганс.

– Но ради того, чтобы покончить с Саддамом, придется умереть тысячам невинных людей, а это, друг мой, с точки зрения морали неприемлемо, пусть даже я никогда и не был приверженцем антиамериканских настроений, потому что мы как раз обязаны американцам жизнью, – сказала Бруно.

– А сколько людей умерло ради того, чтобы освободить нас? – воскликнул Ганс. – Если бы США не пожертвовали тысячами своих сыновей, мы, скорее всего, погибли бы в концлагере.

– Вы оба правы, – вмешалась Мерседес.

Все замолчали, углубившись каждый в свои мысли. Их восприятие окружающей действительности всегда было омрачено тем кошмаром, через который они прошли в Маутхаузене.

Карло поднялся с кресла, хлопнул в ладоши и, пытаясь говорить веселым тоном, предложил своим друзьям устроить по воду свершившегося события настоящий пир.

– Мы сейчас у тебя в гостях, Мерседес, стало быть, тебе нас и угощать. Постарайся, чтобы этот пир нам всем запомнился. Мы заслужили праздник, мы ведь шестьдесят лет ждали этого момента.

Четверо друзей понимали, что необходимо сделать над собой усилие и попытаться справиться с эмоциями, захлестнувшими их и не отпускавшими последние несколько часов. Мерседес тут же пообещала, что устроит для них такой пир, какой им и не снился.

Никто из этих четверых людей не мог долго переносить голод. Хотя много лет назад они спаслись, пройдя ужасы Маутхаузена, они по-прежнему ощущали и боль, и голод, которые они тогда испытали.