Текст книги "Социологический ежегодник 2013-2014"

Стая рыб

У. Гамильтон создал и другие математические модели, объясняющие, как ему казалось, сложные явления социального поведения простыми закономерностями. Приведу пример из истории исследований социального поведения рыб. Одним из видных ученых, работавших в этом направлении, был Д.В. Радаков. В акваланге, стоя на движущемся рыболовном трале (т.е. в глубине океана), Радаков наблюдал и снимал на кинокамеру, как сельди (а в стае их могли быть сотни тысяч) попадают в трал или огибают его, как возникают стаи рыб и как рассеиваются. Киносъемка позволяла проследить потоки рыб в стае, движущиеся в одном или разных направлениях. В отличие от млекопитающих, где имеется личное распознавание особей и, соответственно, стада́ (нередко тоже состоящие из тысяч животных) ведут отдельные животные, у океанических рыб вожаками бывают группы особей. В какой‐то момент у них возникает сходная мотивация (например, повернуть в сторону от трала), и эта группа становится коллективным вожаком, за которым устремляется вся стая, весь миллион особей.

Результаты работ Радакова были опубликованы [Радаков, 1972]. Книга каким-то образом попала к У. Гамильтону. Радаков неожиданно получил от него письмо, которое оживленно обсуждалось на коллоквиуме в нашем Институте проблем экологии и эволюции. Гамильтон писал примерно следующее: «Оставьте вашу экологическую аргументацию, что рыбы собираются в стаи, потому что такая социальная структура соответствует их поведенческому синдрому, что стайное поведение рыб определяется экологическими факторами». По Гамильтону, скопление животных возникает потому, что они прячутся одно за другое. Предлагалась модель: пруд и лягушки, сидящие на берегу. Вот появился уж, и напуганные лягушки попрыгали в воду. Те, что оказались ближе к берегу, тотчас прыгнули через соседей, стремясь оказаться дальше от ужа. После нескольких повторений возникнет скопление лягушек. Эту механистическую модель формирования скопления Гамильтон опубликовал [Hamilton, 1971]. Интересно, что его рисунок, показывающий, как лягушки собираются вместе, нашел место и в современном учебнике по поведению животных, выдержавшем четыре издания [Drickamer, Vessey, Jakob, 2002, p. 363].

Редукционизм при объяснении социальных явлений сохраняет свою привлекательность и доныне. Если есть возможность описать элементы поведения механистическими моделями, которые оказываются «работающими», вряд ли следует возражать против этого. Впоследствии, работая с гидрологами, Радаков показал, что потоки рыб в стае и при огибании препятствий могут быть описаны формулами, разработанными для потоков жидкости. Подобные модели поведения масс людей теперь помогают управлять потоками людей, охваченных паническим поведением [Баскин, 2011, c. 55, 59–60].

Объяснение Гамильтона, если им ограничиться, оставляет в стороне огромный слой важных знаний о закономерностях социального поведения. Представление об этих закономерностях было заложено еще работами зоосоциологов, таких как Парр и Бридер [цит. по: Радаков, 1972]. Согласно Парру, рыбы испытывают влияние двух факторов: силы взаимного привлечения, когда рыбы находятся на достаточном расстоянии друг от друга, и силы отталкивания, когда они сходятся ближе некоторого критического расстояния. Такая гипотеза позволила объяснить явление «мельницы» – круговое движение рыб в стае. Оно основано на том, что рыба, двигающаяся относительно данной особи, сильнее привлекает ее, чем неподвижная. Существует полный ряд переходов между скоплениями рыб и стаями.

По Бридеру, стая – это группа особей, находящихся в состоянии поступательного движения в определенном направлении. Примерно в те же годы я дал сходное определение стада северных оленей: «Группа оленей со сходным поведением, например одинаковым направлением движения» [Баскин, 1970, c. 32]. Исследовавший рыб Д.В. Радаков пришел к следующим заключениям. Под термином «стая рыб без доминирования» следует понимать временную группу особей обычно одного вида, которая находится в одной фазе жизненного цикла и активно поддерживает взаимный контакт (в основном, зрительный), проявляет или может проявить организованность действия, биологически полезную большинству особей в стае. Нахождение в стае защищает рыб от хищников. Иногда стая вообще недоступна хищникам. В стае существует подражание, обучение, взаимная стимуляция. Например, стайка рыб, привлеченная крючком с наживкой, опущенным рыболовом в воду, после того как несколько рыбок несчастливо оказывается на этом крючке, больше на обман не попадается. Ночью стаи рассеиваются, а днем собираются в новом составе. Обмен особями обеспечивает передачу рефлексов от одной рыбы другим; такая рыба, оказавшись в другой стае, передает свой опыт новым соседям.

Как мы видим, существует огромная разница в объеме знаний, которые дают нам «модель лягушек» и реальная работа по изучению социального поведения рыб.

Помощники

Действительная социальность (eusociality) подразумевает совместную заботу о молодых, заботу не размножающихся каст о размножающейся, помощь поколений: старшие дети заботятся о новорожденных. Из этих трех признаков исследователей млекопитающих привлекла забота старших детей о младших, так называемые «помощники». Эти молодые особи присутствуют в группе, но не принимают участия в размножении. Отказ от размножения не связан с их физиологической способностью к спариванию. Если доминирующая особь гибнет, помощники могут занимать их место. Подобные события известны в стаях волков, гиеновых собак, лошадей. Помощники в гаремах домашних лошадей, содержащихся вольно, в гаремах равнинных зебр – обычное явление. Однако эти помощники неродственны доминирующему в группе самцу и самкам. Двухлетние самцы уходят из родной группы и присоединяются к группам холостяков. По прошествии нескольких лет молодое животное уходит из группы холостяков и присоединяется к одному из гаремов, где и проходит путь от помощника до вожака, свергнув постаревшего жеребца и став отцом народившихся жеребят [Баскин, 1976; Klingel, 1969]. Таким образом, говоря о помощниках, мы не имеем примера кин-селекции, как это предполагалось вначале.

Стада северных оленей

Северные олени – высокосоциальные животные в том смысле, что у них сильна мотивация к присоединению к другим оленям. Социальным поведением резко различаются северные олени, живущие в открытом ландшафте (в тундре и на открытых высокогорьях) и в лесу. Для первых характерно образование стад – от нескольких десятков особей до 2-3 тыс., которые, в свою очередь, образовывают скопления до 100 тыс. Лесных оленей чаще можно встретить в составе маленьких групп (до четырех-пяти оленей вместе), а самки во время отела вообще предпочитают одиночество. Причина разобщенности: в лесу нарушается коммуникация между животными. Замечательный факт, что лесные олени, оказавшись на открытом месте, тотчас проявляют высокосоциальное поведение – образуют такие же большие стада, как и тундровые олени.

Важнейшая для проблем социобиологии оленей особенность: группы оленей объединяются и делятся в любом сочетании особей. Обычен обмен особями между группами, когда они сливаются, а потом делятся. У северных оленей существует острая конкуренция за кормовую лунку в снегу; слабый олень может ее выкопать, а более сильный его отогнать и воспользоваться чужим трудом. Вопрос о том, кто сильнее, решается за счет эволюционного приобретения – рогов. Кто с рогами, тот и победитель, другие и не пытаются защищать свою лунку. Сроки сбрасывания рогов отрегулированы так, что в каждый сезон рогами обладает определенная половая и возрастная группа оленей. Осенью в течение гона самцы имеют огромные рога, помогающие в турнирах одержать первенство наиболее жирному и крупному самцу. В конце периода гона быки сбрасывают рога и, оставшись комолыми, не могут противостоять стельным самкам, которые носят рога вплоть до отела. Детали можно найти в моей книге [Баскин, 2009].

Северный олень – типичный вид-жертва. Волки и росомахи используют оленей как добычу. В наше время охотники – самый опасный хищник. Наибольшему преследованию олени подвергаются в горах Норвегии, где отведены всего лишь две недели на то, чтобы отстрелить оленя и вернуть деньги, уплаченные за лицензию. Соответственно, охотники преследуют оленей и днем и ночью. Олени убегают, завидев человека, в среднем, с 400 метров, во время отдыха осматриваются вокруг каждую минуту. Но там же в Норвегии, на островах Шпицбергена охота не ведется вовсе (или в очень малых масштабах). Здесь олени очень доверчивы, нередко подходят к человеку на два-три метра. Однако 40% оленей Шпицбергена сохраняют высокую пугливость и бдительность [Баскин, 2009]. Легко представить себе, что если бы волки смогли добраться до Шпицбергена, именно особо пугливые олени выжили и основали бы популяцию со столь же интенсивным оборонительным поведением. Частоты генов, ответственных за пугливость, оказались бы иными. Имел бы место групповой отбор (выжили бы группы, где было бы больше пугливых оленей).

Социология: Попытки использовать обе парадигмы социобиологии

В течение 40 лет теория кин-селекции оставалась абстракцией, хотя сначала ей прочили большое будущее, возможность предсказания и открытия фактов, которые можно было бы проверить. Исследования зоологов, генетиков, этнологов и социологов развивались независимо от нее. Время от времени зоологи находили соответствие полученных и предсказанных теорией данных. Этот подход сохраняется и сейчас. Авторы обращаются к любым механизмам эволюции социального поведения, если они кажутся подходящими для объяснения наблюдаемых явлений.

В этом отношении характерны исследования того, как идеология кин-селекции противостояла главенствующим парадигмам общественной жизни. В СССР, как известно, преобладали идеи главенства общественного над личным и влияния среды на формирование человеческой личности. Теория кин-селекции, основанная на главенстве интересов индивида, конечно, мало соответствовала руководящей идеологии. И. Хауэлл [Howell, 2010] обратила внимание на публикацию в «Новом мире» статьи В.П. Эфроимсона «Родословная альтруизма» [Эфроимсон, 1971]. Эта статья была опубликована в 1971 г., в самый разгар консервативных настроений в правящей элите. Эфроимсон, ссылаясь на Гамильтона (хотя и называет его теорию «предельно упрощенной схемой»), говорит, что «ген, индивидуально невыгодный, но способствующий сохранению ближайших родственников и даже менее близких, будет распространяться особенно интенсивно, если своим самопожертвованием индивид спасает множество людей». Эфроимсон согласен с тем, что «прогресс человечества за последние десять тысяч лет и более определяется не естественным отбором (который в снятом виде, но действует постоянно), а социальной преемственностью, передачей опыта, умений, знаний от поколения к поколению, от одного стада, орды, племени, народа другому». Однако вслед за П.А. Кропоткиным [Кропоткин, 1922], которого он широко цитирует, Эфроимсон ставит задачу показать, что те огромные, хотя и противоречивые потенции к совершению добра, которые постоянно раскрываются в человеке, имеют свои основания также и в его наследственной природе, куда они вложены действием особых биологических факторов, игравших существенную роль в механизмах естественного отбора, в процессе эволюции наших предков.

В Китае социобиология (первая статья в Китае об этом научном направлении появилась в 1978 г.) была воспринята на волне стремления научного сообщества приобщиться к «западной науке». Были изданы, а уже в XXI в. переизданы основные труды социобиологов. Но в целом какого-либо влияния на развитие биологических или социальных наук в Китае социобиология не оказала [Jianhui, Fan, 2003].

В начале данной статьи было указано, к каким неприемлемым для сегодняшней морали выводам приводит теория кин-селекции и итоговой приспособленности. Быть может, обращение к биологическим корням человека вообще непригодно для формирования морали, и надо, насколько это будет признано полезным, удалиться от них? Например, положиться на религию?

Ч. Дарвин писал: «Мы должны, однако, признать, что человек со всеми его благородными качествами, сочувствием, которое он распространяет и на самых отверженных, доброжелательством, которое он простирает не только на других людей, но и на последних из живых существ, с его божественным умом, который постиг движение и устройство солнечной системы, человек со всеми его высокими способностями, тем не менее носит в своем физическом строении неизгладимую печать своего низкого происхождения. Как видим, взаимоотношения разных уровней организации исключительно важны для понимания поведения человека, включая и социальное» [Дарвин, 1953, с. 656].

Р. Докинз в своей знаменитой книге, во многом способствовавшей популяризации теории кин-селекции, писал: «Мы – машины выживания, роботы, слепо запрограммированные на сохранение эгоистических молекул, известных как гены… Давайте попробуем научиться щедрости и альтруизму, потому что мы рождены эгоистами» [Dawkins, 1976]. Через 30 лет тот же автор писал: «…страсть к щедрости и состраданию – это осечка выстрела, следствие деревенской жизни наших предков» [Dawkins, 2008, p. 222]. Идея того, что мораль современного общества может иметь корни в поведении первобытного человека, широко обсуждается в социологической литературе.

В США был проведен опрос значительной группы респондентов об их отношении к существующей системе социальной защиты – помощи бедным, многодетным семьям и т.п. [Strong reciprocity…, 2008]. Результат был ошеломляюще непредсказуем. Четыре к одному высказались против помощи бедным, полагая, что так поощряются лень, асоциальный образ жизни, неверно тратятся деньги налогоплательщиков. Разительный контраст между общественной и индивидуальной моралью заставил исследователей искать его корни.

Р. Трайверс, один из основателей социобиологии, определял альтруистическое поведение как поведение, которое выгодно неродственному организму, но, очевидно, вредно для того, кто такое поведение осуществляет, причем выгода и вредность определяются с точки зрения итоговой приспособленности [Trivers, 1971, 2007]. Модель Трайверса исключала (возвращаясь к метафоре Хэлдэйна) спасение собственного ребенка, поскольку в таком случае спасались свои собственные гены. Но зато Трайверс исследовал случай альтруистического поведения («реципрокного альтруизма») двух видов, которое при некоторых условиях служило увеличению итоговой приспособленности обоих (симбиоз). В той же работе он ввел понятие «обманщик» («cheater»), обозначающее особь, которая не выполняет обязательства, накладываемые реципрокным альтруизмом (например, не бросается в реку спасать своего спасителя).

Организаторы упомянутого опроса, полагая американское общество высокоэтичным, вдруг обнаружили, что персональное мнение соответствует духу кин-селекции, что люди готовы к альтруизму только для своих родственников или в духе реципрокного альтруизма. Причем налогоплательщики предполагают (в духе работ Трайверса), что нуждающиеся в социальной помощи – это gross cheaters, т.е. обманщики, от которых никогда не дождешься взаимной помощи. Трайверс еще выделял subtle cheaters, под которыми в данном случае можно бы подразумевать детей-сирот, вообще детей, поскольку на протяжении своей, возможно долгой, жизни они будут полезны обществу, т.е. налогоплательщикам.

Гинтис и его коллеги, пытаясь объяснить, как формируется альтруизм общества (в противовес эгоизму его отдельных членов), развили теорию «сильного реципрокного альтруизма», подразумевая под ним альтруизм, заведомо не предполагающий вознаграждения от того, кому помощь предназначена [Strong reciprocity… 2008]. При этом они отсылают нас к жизни первобытного человека в саваннах Африки, когда группы охотников / собирателей кочевали на большом пространстве и контактировали с неродственными группами. По мнению Гинтиса и его коллег, сильный реципрокный альтруизм помогал выживанию групп, а его проявления увеличивали частоту «своих» генов, в отличие от меньшей вероятности выживания групп, проявлявших альтруизм реже. Конструкция на первый взгляд кажется сомнительной. Однако вспомним, что кочующие группы северных оленей, объединившись и следуя за более опытными вожаками, лучше противостоят хищникам. А группа павианов гамадрилов, при всей агрессивности самца, готового сражаться с леопардами, защищая своих самок и потомство, мирно ночует на одних и те же скалах с другими группами гамадрилов. Другой вопрос, что здесь возникает сообщество более высокого уровня. Самцы знают друг друга. В эксперименте, когда группа гамадрилов была отловлена и выпущена далеко от дома, она попыталась ночевать на незнакомых скалах, где сейчас же самца с позором выгнали соперники, а его самок и детенышей отняли и разобрали по другим гаремам [Kummer, 1971]. Таким образом, точку зрения Гинтиса и его коллег следует понимать как альтруизм в широком смысле этого понятия, как всю структуру отношений между группами, реципрокными или возникающими как результат индивидуальных или внутригрупповых адаптаций.

М. Прайс также обращается к жизни первобытного человека, настаивая, что современное этичное поведение людей – это отголосок отношений, которые существовали в плейстоцене между группами людей [Price, 2008]. По его мнению, теория кин-селекции правильно определяла механизм естественного отбора в популяциях первобытных людей. Как полагает Прайс, наш мозг чувствует себя как в каменном веке; мы не верим, что за нами кто-либо следит и оценивает наши поступки. Таким образом, вводится еще одна переменная – наказание за несоблюдение норм морали. Трайверс, развивая свою гипотезу о реципрокном альтруизме и ее применении в современном обществе, полагал, что непорядочное поведение может стоить очень дорого для итоговой приспособленности, и в этом смысле соответствие нормам и законам – в интересах самого субъекта [Trivers, 2007, p. 77].

* * *

Подводя итоги, мы делаем вывод, что конфликт парадигм в социобиологии пока не разрешился. Однако возвращение к старой новой парадигме многоуровневого отбора, включая групповой, расширяет спектр отсылок к эволюционной теории. Жесткое доминирование теории кин-селекции и итоговой приспособленности как меры адаптации ушло в прошлое. Эта теория не отрицается, но расценивается как частный случай стандартной дарвиновской теории естественного отбора. История борьбы парадигм ставит под вопрос методологию биологического и социологического исследования: насколько продуктивно и как правильно использовать модели, разработанные для низших уровней организации живой материи, для объяснения таких сложных явлений, как социальная жизнь животных и человека.

Список литературы

1. Баскин Л.М. Вожаки в группах животных и человека // Социологический ежегодник, 2011: Сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч.-информ. исслед. Отд. социологии и социал. психологии; Кафедра общей социологии НИУ ВШЭ; Ред. и сост. Н.Е. Покровский, Д.В. Ефременко. – М., 2012. – С. 52–69.

2. Баскин Л.М. Паническое поведение людей и животных // Социологический ежегодник, 2012: Сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч.-информ. исслед. Отд. социологии и социал. психологии; Кафедра общей социологии НИУ ВШЭ; Ред. Н.Е. Покровский, Ред.-сост. Д.В. Ефременко. – М., 2013. – С. 185–212.

3. Баскин Л.М. Поведение копытных животных. – М.: Наука, 1976. – 296 c.

4. Баскин Л.М. Северный олень: Управление поведением и популяциями. Оленеводство. Охота. – М.: КМК, 2009. – 284 с.

5. Баскин Л.М. Северный олень: Экология и поведение. – М.: Наука, 1970. – 148 c.

6. Дарвин Ч. Происхождение человека и половой отбор: Выражение эмоций у человека и животных // Дарвин Ч. Соч. в 9 т. – М.; Л.: АН СССР, 1953. – Т. 5. – 1040 с.

7. Зорина З.А., Полетаева И.И., Резникова Ж.И. Основы этологии и генетики поведения: Учебник. – М.: Высшая школа, 2002. – 383 с.

8. Кропоткин П.А. Этика. – М.; Пг.: Голос труда, 1922. – Т. 1. – 83 с.

9. Радаков Д.В. Стайность рыб как экологическое явление. – М.: Наука, 1972. – 174 с.

10. Хайнд Р. Поведение животных: Синтез этологии и сравнительной психологии. – М.: Мир, 1975. – 855 с.

11. Эфроимсон В.П. Родословная альтруизма (Этика с позиций эволюционной генетики человека) // Новый мир. – М., 1971. – № 10. – С. 193–213.

12. Bourke A.F.G. The validity and value of inclusive fitness theory: Review // Proceedings of the Royal society. – L., 2011. – Vol. 278, N 1723. – P. 3313–3320.

13. Dawkins R. The God delusion. – Boston (MA); N.Y.: Houghton-Mifflin, 2008. – 463 p.

14. Dawkins R. The selfish gene. – N.Y.: Oxford univ. press, 1976. – XI, 224 p.

15. Drickamer L., Vessey S., Jakob E. Animal behavior: Mechanisms, ecology, evolution. – Boston (MA): McGraw-Hill, 2002. – X, 422 p.

16. Haldane J.B.S. Population genetics // New biology. – L.; N.Y., 1955. – Vol. 18. – P. 34–51.

17. Hamilton W.D. Geometry for the selfish herd // J. of theoretical biology. – Amsterdam, 1971. – Vol. 31, N 2. – P. 295–311.

18. Hamilton W.D. The genetical evolution of social behavior // J. of theoretical biology. – Amsterdam, 1964. – Vol. 7, N 1. – P. 1–52.

19. Howell Y. The liberal gene: Sociobiology as emancipatory discourse in the late Soviet Union // Slavic rev. – Seattle (WA), 2010. – Vol. 69, N 2. – P. 356–376.

20. Jarvis J.U.M. Eusociality in a mammal: Cooperative breeding in naked mole-rat colonies // Science: New series. – N.Y., 1981. – Vol. 212, N 4494. – P. 571–573.

21. Klingel H. The social organization and population ecology of the plain zebra (Equus quagga) // Zoologica Africana. – Cape Town, 1969. – Vol. 4, N 2. – P. 249–263.

22. Kummer H. Primate societies: Group techniques of ecological adaptations. – Chicago (IL): Aldaine-Atherton, 1971. – 160 p.

23. Jianhui l., Fan H. Science as ideology: The rejection and reception of sociobiology in China // J. of the history of biology. – Cambridge (MA), 2003. –Vol 36, N. 3. – P. 567–578.

24. Mach E. The science of mechanics: A critical and historical account of its development. – Chicago (IL): Open court, 1919. – XIX, 605 p.

25. Nowak M.A., Tarnita C.E., Wilson E.O. The evolution of eusociality // Nature. – L., 2010. – Vol. 466, N 7310. – P. 1057–1062.

26. Price M.E. The resurrection of group selection as a theory of human cooperation // Social justice research. – N.Y., 2008. – Vol. 21, N 2. – P. 228–240.

27. Strong reciprocity and the roots of human morality / Gintis H., Henrich J., Bowles S., Boyd R., Fehr E. // Social justice research. – N.Y.; Dordrecht, 2008. – Vol. 21, N 2. – P. 241–253.

28. Trivers R.L. Reciprocal altruism: 30 years later // Cooperation in primates and humans: Mechanisms and evolution / Ed. by P.K. Kappeler, C.P. van Schaik. – B.: Springer, 2007. – P. 67–85.

29. Trivers R.L. The evolution of reciprocal altruism // Quartely rev. of biology. – Chicago (IL), 1971. – Vol. 46, N 1. – P. 35–57.

30. Williams G.C. Adaptation and natural selection: A critique of some current evolutionary thought. – Princeton (NJ): Princeton univ. press, 1966. – X, 307 p.

31. Wilson D.S. What is wrong with absolute individual fitness? // Trends in ecology a. evolution. – Amsterdam, 2004. – Vol. 19, N 5. – P. 245–248.

32. Wilson D.S., Wilson E.O. Rethinking the theoretical foundation of sociobiology // Quarterly rev. of biology. – Chicago (IL), 2007. – Vol. 82, N 4. – P. 327–348.

33. Wilson E.O. On human nature. – Cambridge (MA): Harvard univ. press, 1978. – XII, 260 p.

34. Wilson E.O. Sociobiology. – Cambridge (MA): Belknap press, 1975. – X, 697 p.

35. Wilson E.O. The social conquest of earth. – N.Y.: Liveright, 2012. – VIII, 330 p.