Текст книги "Социологический ежегодник 2013-2014"

За счет чего же удается навязать научному сообществу, образовательной системе и обществу в целом еще или в принципе несовершенную парадигму? В работе З.А. Сокулер [Сокулер, 2001] справедливо, на наш взгляд, отмечено, что такая ситуация «воспроизводится всякий раз, когда в борьбе различных групп с различными мнениями одна из них получает доступ к власти». Именно этим объясняется преобладание либерально-неоклассического мейнстрима в российской экономической науке и в сфере образования. Впрочем, усиление позиций мейнстрима благодаря внедрению формальных наукометрических показателей свойственно любой отрасли науки. Поскольку эти показатели (главным образом, библиометрические) основаны на количестве публикаций и случаев их цитирования, мейнстрим, по определению (как «основное течение»), имеет более сильные позиции, чем прочие научные школы. В то же время ранжирование ученых, «фильтрация» научного сообщества подразумевают выделение относительно немногочисленных «лидеров», так что представители мейнстрима объективно имеют бóльшие шансы попасть в число отобранных по сравнению с прочими научными школами. Включается положительная обратная связь, которая усиливает позиции и без того лидирующей научной школы и приводит к монополизации ею «права на истину».

Таким образом, применительно к экономике и некоторым другим политизированным дисциплинам с высокой неопределенностью оценок (т.е. не относящимся, по крайней мере на данном этапе, к «нормальным наукам») можно утверждать, что введение формальных библиометрических показателей приведет к упрочению господства «мейнстрима» без достаточных на то научных оснований. Такая монополизация права на истину в «ненормальных» науках принципиально недопустима. В то же время введение библиометрических критериев не без оснований рассматривается неолиберальным крылом российской экономической науки как возможность окончательно монополизировать право на истину в экономике, а его оппонентами – как угроза гармоничному развитию научного знания, свободе научного поиска, объективности научных результатов.

Упования на то, что формальные наукометрические показатели вводятся лишь как вспомогательные и справочные индикаторы и критерии, представляются совершенно не обоснованными. Напротив, с точки зрения теории управления в социально-экономических системах вполне логично, что введение этих формальных показателей преследует определенные цели, а именно – служит для того, чтобы таким образом обосновать вытеснение из профессии определенной части научного сообщества (в первую очередь – оппонентов). Здесь уместно процитировать высказывание одного из ведущих экономистов институциональной школы Д. Норта: «Институты не обязательно – и даже далеко не всегда – создаются для того, чтобы быть социально эффективными; институты или, по крайней мере, формальные правила, создаются скорее для того, чтобы служить интересам тех, кто занимает позиции, позволяющие влиять на формирование новых правил» [Норт, 1997, с. 17].

Именно с этой точки зрения и следует рассматривать предложения, нацеленные на усиление конкуренции и роли наукометрии в российской науке. Как свидетельствует анализ, предпринятый авторами настоящей статьи, эффективность таких институциональных изменений с точки зрения количества и качества научных результатов не бесспорна. В то же время предлагаемые наукометрические новации чреваты целым рядом социальных и нравственных рисков применительно к морально-психологическому климату в научном сообществе, а также с точки зрения качества и объективности научных результатов, устойчивого развития научных направлений.

Список литературы

1. Игра в цыфирь, или Как теперь оценивают труд ученого (сборник статей о библиометрике). – М.: МЦНМО, 2011. – 72 с.

2. Клочков В.В., Крупина С.М. Анализ экономической эффективности и рисков применения наукометрических критериев в управлении наукой // Вестник экономической интеграции. – М., 2013 a. – № 8. – С. 79–90.

3. Клочков В.В., Крупина С.М. Экономический анализ эффективности ранжирования научных работников по наукометрическим критериям // Экономический анализ: Теория и практика. – М., 2013 b. – № 44. – С. 14–29.

4. Кун Т. Структура научных революций. – М.: АСТ, 2001. – 606 с.

5. Ливанов Д.В. Я понимал, что надо делать достаточно серьезные и непопулярные шаги // Коммерсантъ. – М., 2014. – 10 февраля. – Режим доступа: http://www.kommersant.ru/doc/2404422

6. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. – М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997. – 180 с.

7. Рогов С.М. Шоковая терапия и «реформа РАН»: Реалии российской науки. – М.: ИСКРАН, 2013. – 48 с.

8. Сокулер З.А. Знание и власть: Наука в обществе модерна. – СПб.: РХГИ, 2001. – 239 с.

9. Управление большими системами: Сб. трудов / Под ред. Д.А. Новикова, А.И. Орлова, П.Ю. Чеботарева. – М.: ИПУ РАН, 2013. – Cпец. вып. № 44: Наукометрия и экспертиза в управлении наукой. – 568 с. – Режим доступа: http://ubs.mtas.ru/archive/search_results_new.php?publication_id=19079

Е.А. Володарская

Некоторое время назад стало модным, подводя итоги года, выбирать слово года. Словом-победителем в 2013 г., по версии американского словаря Merriam-Webster, стало слово «наука». Список слов-победителей прошедшего года был составлен на основе поисковых запросов пользователей в онлайн-словаре Merriam-Webster Online120120
  Merriam-Webster Online: Dictionary and thesaurus. – Mode of access: http://www. merriam-webster.com/


[Закрыть]. Основной интерес вызывали слова, получившие значительное увеличение запросов по сравнению с предыдущим годом. Согласно информации, размещенной на сайте Merriam-Webster Online, слово «наука» получило увеличение на 176%. Такой удивительный, на первый взгляд, выбор отражает социально-культурный контекст, актуальные дискуссии об изменении климата, образовательной политике, псевдонауке. Иными словами, интерес к познанию, поиску нового, открытиям, интуиции в обществе не ослабевает.

Если представить себе аналогичный список слов года, составленный по результатам опроса отечественных ученых, то с большой долей вероятности призовое место также займет слово «наука». Но если в американском словаре на второе место в этом рейтинге вышло слово «познание», то в нашем гипотетическом списке слов года серебряную медаль, без сомнения, получит словосочетание «реформа РАН».

Хотя одно и то же слово занимает первую строчку, но, по версии американского словаря, фокус внимания сосредоточен на предметной логике науки, научном познании, содержании исследовательской деятельности ученых, в то время как распределение приоритетов в предполагаемом отечественном списке слов года связано, в первую очередь, с формой, моделью организации научных исследований и разработок.

Осуществляемая правительством реформа РАН, безусловно, касается не только профессионального научного сообщества, работавшего в рамках Российской академии наук (в настоящее время – в структуре Федерального агентства научных организаций), но и всей российской науки в целом, а также широких слоев нашего общества, интересующихся научными исследованиями. Реформа РАН становится новым предметом анализа, теоретического осмысления и формулировки ответов на практические вопросы для тех дисциплин, в предметное поле которых входит наука как особый исследовательский объект. Речь идет о цикле науковедческих дисциплин, одной из которых является социальная психология науки.

Осуществление реформы РАН можно рассматривать как новый практический запрос, который требует конструктивного теоретического обоснования. В данном контексте необходимым становится и всесторонний социально-психологический анализ проблемы взаимодействия науки и общества в новых условиях. Переход от конфронтации к кооперации предполагает отлаживание механизмов эффективного диалога между отечественной наукой в лице РАН и обществом, что является залогом как выживания и развития РАН, так и процветания общества, для которого наука выступает основой конкурентоспособности экономики и научно-технического потенциала страны.

В сложившейся ситуации конфронтации науки и власти использование знаний о переговорном процессе представляется уместным и своевременным. Переговоры отражают взаимодействие социальных субъектов в форме диалога, предполагающего согласование интересов и направленного на разрешение реального конфликта [Спэнгл, Айзенхарт, 2009]. В условиях конфликта процесс переговоров осложняется угрозами, ультиматумами со стороны участников взаимодействия, а поведение сторон отличается «жесткостью» – они ориентированы на продвижение, усиление своей позиции.

Предметом обсуждения на переговорах является значимая для обеих сторон проблема, а интересы сторон, ведущих переговоры, частично совпадают, а частично расходятся. Это делает переговоры противоречивыми, поскольку привносит в них одновременно элементы кооперации и конфронтации. Переплетение интересов и невозможность реализовать их в одиночку делает участников переговоров взаимозависимыми. Важно отметить, что стороны должны понимать свою взаимозависимость, в противном случае будут доминировать попытки разрешить конфликт путем односторонних действий. Каждая из сторон имеет свою позицию и в процессе переговоров стремится ее отстоять, приводит соответствующие аргументы и доводы в свою пользу.

Структурно-содержательное своеобразие феномена переговоров раскрывается через использование понятия «стратегия» переговорного процесса. Важно уметь выбирать стратегию переговоров, адекватную запросам взаимодействующих социальных групп. Хотя это очень непростая задача. Например, в ходе обсуждения закона о реформировании РАН академик Ж.И. Алферов критиковал позицию нового президента РАН В.Е. Фортова за используемую им стратегию уступок при переговорах с властью о содержании проекта документа. Нобелевский лауреат настаивал на использовании более эффективной, по его мнению, стратегии конкуренции, предполагающей отстаивание собственной точки зрения.

Главная функция переговоров состоит в совместном решении проблемы. Продуктивность данного решения зависит от степени заинтересованности участников в поиске взаимоприемлемого решения. Факт того, что реализация наиболее болезненных составляющих реформы РАН была отложена на один год, свидетельствует о некотором «замораживании» дальнейшего развития конфликтных отношений академического сообщества и власти. Возможно, это было связано с тем, что обе стороны признали, что пока не готовы к совместным решениям или считают их преждевременными. Отсрочка может способствовать частичному пересмотру решения, поскольку сторона науки осталась не удовлетворена ранее достигнутым соглашением и заявляет о стремлении изменить его в свою пользу. Также в результате продолжения переговоров возможна выработка нового соглашения, например на основе воздействия на общественное мнение с целью разъяснения широким кругам своей позиции, оправдания собственных действий.

Вопрос выбора адекватной стратегии переговорного процесса – это теоретический вопрос, решать который надо с обязательным учетом социально-психологических особенностей этого феномена. Поэтому выстраивание эффективного диалога в форме переговоров между РАН и обществом представляется чрезвычайно важным и актуальным. Для социальной психологии научной деятельности открываются новые перспективы, позволяющие выйти на макроуровень анализа с акцентом на осмысление проблем больших социальных групп.

Важно учитывать целевые аудитории взаимодействия науки с более широким социальным окружением. Общение с бизнесом, государством, субъектами образовательного процесса намечает разные направления построения диалога исходя из ожиданий, потребностей, интересов разных социальных групп. Бизнес заинтересован, в первую очередь, в извлечении прибыли из нового научного знания. Научная сфера способствует притоку в бизнес высококвалифицированных творческих специалистов, способных к поиску новых, нетривиальных, рискованных решений, продуктивных в условиях нестабильности среды. Следовательно, ученые при взаимодействии с представителями этих групп должны делать акцент на экономической составляющей использования достижений своей исследовательской деятельности.

Государство, власть оценивают, насколько фундаментальное знание способствует созданию опоры для прогресса и поддержания конкурентоспособности страны. Наука способствует росту благосостояния и безопасности граждан, обеспечение которых является основной задачей государства. Поэтому наука является важным социальным механизмом, который требует государственной поддержки. Ученые в подобном диалоге выступают, прежде всего, в качестве экспертов при принятии управленческих политических решений.

Включение открытий и изобретений в образовательный процесс нацелено на формирование научной культуры и мировоззрения граждан. Педагогическая функция науки реализуется в процессе передачи полученного знания, в обучении, формировании научного мировоззрения и культуры молодых поколений. Новые научные знания транслируются в педагогическом общении ученика и учителя, студента и преподавателя. Наука участвует в формировании образовательных траекторий, предполагающих индивидуальные пути постижения нового и развития интеллектуального капитала молодых людей. В данном случае речь идет о необходимости понятного, интересного, творческого изложения материала.

Интересной для науковедческого знания проблемой является эмоциональная составляющая исследовательского поиска. Научная деятельность, помимо внутренней предметной логики, должна способствовать получению удовольствия от продуцирования и использования нового знания. Идея должна доставлять ученому удовольствие.

Условия научной продуктивности надо искать в чувствах, которые испытывает ученый в своей деятельности и которые делают эту деятельность привлекательной для него. Научная мысль – не сухая логика и рациональность, она насыщена чувственным содержанием. Наука как набор знаний подвержена конфликту чувств [Мирошников, 1976]. Ведь наука – это борьба за доказательство того, что есть правда, а что – ложь. Психологическая основа научной деятельности выступает движущей силой развития науки. Выделяются, например, интерес к проблеме, спонтанность мысли, преданность делу, доверие к результатам, удовлетворенность, гордость, «красота мысли», «музыкальность фраз» [Nouvel, 1998].

Идея чувственной основы науки содержится в трудах М. Полани. Он говорит о чувстве крайнего возбуждения, которое испытывает ученый в момент открытия. «Только эти эмоции может испытать ученый, которые только наука и может ему дать», – отмечает исследователь [Полани, 1985, с. 134].

После посещения научных библиотек, выставок у людей должно остаться чувство удовольствия от вида технических средств, машин, инструментов научного исследования. Надо, чтобы наука не только просвещала, но и очаровывала, например, как произведения искусства. Именно это чувство удовольствия ведет к поддержанию дальнейшего интереса, желания продолжить знакомство с наукой.

Возвращаясь к проблеме стратегий переговорного процесса в системе «наука – общество», стоит выделить эмоциональную составляющую исследовательской деятельности как элемент более широкого проблемного поля эмоционального интеллекта участников диалога. Интерес психологии к особенностям, формам, механизмам познания людьми друг друга обусловлен не только развитием теоретического научного знания, но и практической потребностью повышения эффективности межличностного и межгруппового общения.

Эмоциональный интеллект отражает осознание субъектом собственных эмоциональных реакций и состояний, индивидуальное отношение к происходящему [Люсин, Марютина, Степанова, 2004]. Умение разбираться в многочисленных нюансах эмоциональных проявлений и воспроизводить их необходимо также и ученым при трансляции, продвижении полученного нового знания.

Подход к оценке исследовательской деятельности, ориентированный, в первую очередь, на экономический результат, в полной мере проявился в реформе Российской академии наук. Доминирующими чувствами в рядах научного сообщества стали уныние, безысходность, страх и т.д. Ученые видят в реформе угрозу предметному содержанию исследовательской деятельности, внутренней логике развития науки. Государство, власть акцентируют внимание на внешних, экономических, статистических показателях научной результативности. Налицо конфронтация научного сообщества и государства, вызванная непониманием, а значит, неуспешной двусторонней коммуникацией.

Наука в СМИ: Методологический подход

Изучение системы коммуникации между наукой и обществом представляет собой пример междисциплинарного синтеза социально-гуманитарного и естественнонаучного знания. Наука существует не ради поиска нового знания для самой себя, а ради того, чтобы это знание было принято и присвоено не только коллегами-учеными, но и обществом. Большую роль в трансляции научного знания играют средства массовой информации.

В социальной психологии традиционно применяется модель коммуникативного процесса Г. Лассуэла [Андреева, 1994]. Модель включает в себя пять элементов:

1) кто передает сообщение – Коммуникатор;

2) что передается – Сообщение;

3) как осуществляется – Канал;

4) кому направлено сообщение – Аудитория;

5) с каким эффектом – Эффективность.

Такая модель очень эффективна при трансляции, трансфере нового знания за пределы научного сообщества.

Рассмотрим возможности применения социально-психологической модели коммуникации на примере научной популяризации в системе взаимоотношений между наукой и обществом.

Коммуникатор. Среди ученых распространено представление о том, что наука непонятна широкой общественности, а перевод строго научного языка на повседневный язык изменит смысл и суть научного знания. На самом деле научная популяризация возможна и необходима. Ученые должны делать усилия, чтобы быть понятыми обществом. Ведь научные результаты необходимы для технического и социального прогресса, а значит, важен диалог науки и общества, которое питает науку и имеет право интересоваться результатами ее деятельности.

Вопрос о том, кто должен рассказывать о науке, остается открытым. Ученый не всегда может понятно и интересно передать суть своей профессиональной деятельности неподготовленному читателю. Но и журналист, владеющий навыками работы с текстом, не может обладать глубокими знаниями содержательной дисциплинарной специфики. На наш взгляд, коммуникация науки и общества станет более эффективной, если научная популяризация будет осуществляться совместными усилиями научного и журналистского сообществ.

Журналист, социально-перцептивный ряд которого имеет субъективный характер, может определенным образом отбирать информацию, подтверждая выдвигаемые им гипотезы. Это влияет на используемые источники информации; вопросы, задаваемые ученым; выбор наиболее значимых, с точки зрения журналиста, аспектов научного факта, события, личности ученого. Затем выбранная информация о науке интегрируется в целостный, внутренне непротиворечивый конструкт, который транслируется обществу.

Журналист рассматривается как воспринимающий, вовлеченный в исследовательский процесс субъект. Возникают проблемы компетентности журналиста в материале, так как он осуществляет категоризацию, конструирование социальной реальности, о которой рассказывает. СМИ, рассказывающие о науке, вовлекают аудиторию в процесс формулирования умозаключений, собственных выводов по поводу описываемого события или научного факта, непосредственным свидетелем которых люди не были.

Сообщение. Структура процесса научной популяризации включает в себя, во-первых, отбор необходимой, с точки зрения журналиста, информации и, во-вторых, конструирование социальной реальности науки в обществе. Популяризация науки как форма распространения научного знания материализуется в трех формах: тексты (учебники, пресса, передачи на радио), картинки (фильмы, картины, схемы), вещественные объекты (экспонаты в музеях или на выставках). Популяризация есть плод коллективного труда, где личностное влияние ученого гораздо меньше по сравнению с авторской статьей в специализированном научном журнале. При популяризации науки встает вопрос специфических средств подачи материала, форм и способов информирования неспециалистов. Фокус интереса должен быть сосредоточен на принципах отбора, восприятия, передачи аудитории информации о науке.

Наука представляет собой сосредоточение произведенных учеными научных знаний. Научное знание материализуется, прежде всего, в напечатанных текстах, где есть буквы, знаки и картинки, в которых кодируется содержание, нацеленное на понимание небольшого числа специалистов. Словарь научного языка очень богат и очень специфичен: каждая микродисциплина имеет свой жаргон, непонятный всем ученым. Сленговость дисциплинарного языка науки расширяется все больше и больше и выступает препятствием для развития междисциплинарности в качестве источника прогресса самой науки. Ученые при изложении материала тщательно следуют требованиям и давлению языка. Научный язык все чаще становится недостаточным для описания новых научных концептов. Поэтому используются знаки, математические формулы и другие символы.

Необходимость выхода научного результата за рамки научных учреждений способствует развитию помимо строго научных трудов другой формы фиксации научного знания – информации о научных достижениях в широкой прессе, научно-популярных книг, отчетов научных учреждений, заявок на гранты и т.д. В целом эти материалы написаны учеными-специалистами для других ученых – неспециалистов и являются попыткой объяснить открытие, сделанное в узкой предметной области.

В силу того что в процессе распространения научного знания передается только часть слов, картинок, меньше графиков и очень редко формулы, то возникает упрощение первоначального смысла, что вызывает критику в адрес популяризации науки.

Важно выделять проблему знаний как составную часть научной культуры. Акцент на воображение, метафоричность при восприятии научной информации продуктивнее при опоре на уже существующие научные знания. Популяризация не сводится к упрощению, тривиальности. Она базируется на обыденных представлениях, мифах, идеях, которые сформировались у не посвященного в науку человека.

Но нужно требовать усилий и от публики, показывать ей границы непознанного. Должна быть дифференциация способов представления материала. Например, места для продвинутых специалистов с более абстрактным материалом, для начинающих с конкретными фактами, для просто любопытных, чтобы можно было попробовать самим.

Канал коммуникации. Разные технические средства, используемые в научно-популярных СМИ, находятся в фокусе внимания исследователей. Выявлены приемы реконструкции научной реальности, отличающейся от истинного содержания научного знания средствами телевидения. В качестве значимых параметров освещения науки на телевидении описаны характеристики текста (содержания сообщения, форма подачи материала, аргументированность, приукрашивание, свойства риторики); особенности создания программ (сочетание информационной насыщенности и литературной фабулы сюжета, параметры визуального ряда, мера заинтересованности создателей в теме программы, субъективное отношение к сюжету); параметры восприятия программы (понятность темы, доверие к ведущим, интерес к ученым и к журналистам, личная привлекательность ведущих и участников программы) [Silverstone, 1989].

Использование возможностей радио для популяризации науки предполагает акцент на форму подачи информации о содержании деятельности ученого, раскрытие индивидуально-личностных особенностей человека науки, умение просто и интересно рассказывать о сложном. Для поддержания интереса слушателей используются следующие приемы: раскрытие социокультурных или философских предпосылок исследовательской ситуации, взгляд на научный текст как на литературное произведение, соотнесение обыденного и научного взглядов на один и тот же предмет [Российская наука и СМИ, 2004].

Важным каналом распространения научного знания выступает научная библиотека. Будучи уникальным социальным организмом распространения, посредничества и обсуждения, научная библиотека вносит значительный вклад в повышение научного уровня общества. Среди перспективных направлений деятельности научной библиотеки можно указать на создание дистанционного доступа для пользователя. Это увеличит целевую аудиторию, так как не будет необходимости личного присутствия в библиотеке. Научная библиотека все более играет роль посредника, помощника, медиатора научного общения читателя и источника информации. Речь идет о развитии новых информационных технологий, становящихся средствами связи читателя и библиотеки, распространения, продвижения научных знаний. Итогом деятельности научной библиотеки должно стать ее индивидуальное лицо не массовика-затейника, развлекающего потенциального пользователя, а лицо умного собеседника, заинтересованного в диалоге с читателем, отвечающего его познавательным потребностям современными информационно-коммуникационными технологиями, побуждающего к поиску и развитию [Володарская, 2012].

В настоящее время речь идет об интегрированных технических возможностях коммуникации науки и общества. Можно говорить о появлении нового измерения, новой реальности существования научного факта.

Например, медиатека, как новая форма технически опосредованного общения читателя и научных фондов, может быть построена с учетом глубины интереса, уровня подготовки. Начиная с доступных форм поиска простой информации на экране компьютера, можно постепенно углублять и расширять поле поиска, усиливать специализированность и специфичность запроса, делая его увлекательным, полезным, интересным.

Аудитория. Средства научной популяризации имеют разную адресность, что необходимо учитывать при изложении материала. Можно говорить о специфических научных изданиях, предназначенных для специалистов-ученых. Подобные издания являются ареной научного общения исследователей, развития и распространения научного знания, сохранения и приумножения интеллектуальной традиции. В силу существования институтов редакторства и экспертизы статей научные издания выступают средством кристаллизации качества исследований.

Другой вид СМИ, посвященных науке, предназначен не для специалистов, а для людей, интересующихся проблемами науки. Это собственно научно-популярные издания, нацеленные на перевод строго научных объяснительных схем на язык обыденного восприятия, который способствует повышению у читателей интереса к научному знанию и, следовательно, расширению аудитории. Учитывая разноплановость интересов социальных групп, научная популяризация должна обладать спектром стратегий адаптации научного знания к разным культурным уровням и запросам потребителя.

Эффективность. Важно формировать потребность в научных знаниях у разных целевых аудиторий. В процессе коммуникации науки и общества у отдельных целевых групп существуют неодинаковые критерии оценки научной деятельности. Для ученых, вовлеченных в исследовательскую практику, фокус внимания сосредоточен на самом процессе познания, на предметной логике развития научной дисциплины. Поэтому они обращают внимание, в первую очередь, на актуальность, новизну, устойчивость полученного нового факта, идеи, теории.

Для внешних по отношению к науке групп, плохо разбирающихся в сути исследуемых явлений, центр тяжести в оценке переносится на прикладной аспект, практическую ценность полученного результата. В современных условиях функционирования отечественной науки прагматический подход стал преобладающим. В концентрированном виде утилитарный подход к исследовательской деятельности, особенно к фундаментальной науке, проявился в реформе Российской академии наук.

Научное исследование, фундаментальное или прикладное, первоначально представляет собой специфический интеллектуальный продукт. Новое знание, получаемое в результате исследования, не только претендует на включение в педагогический процесс, но и становится информацией, которая позволит создать нужные потребителю продукты и технологии. Потребитель не задумываются о том, как был получен тот или иной продукт, на основе каких закономерностей была разработана та или иная технология. Ученый в данном случае уподобляется иллюзионисту, умеющему делать интригующие фокусы, а наука в глазах общества, с одной стороны, вызывает восхищение, а с другой – уменьшает силу магического мышления [Caro, 1990].

Наука как субъект национальной инновационной системы

Важным направлением социально-психологического анализа эффективного взаимодействия между наукой и обществом является изучение особенностей коммуникаций науки в рамках национальной инновационной системы. Отношение к науке, инновациям – важная составляющая инновационного климата той или иной страны.

Нормативно-правовая база государственного управления определяет ряд коммуникационных механизмов, которые нацелены на кооперацию между бизнесом, государством и наукой как субъектами инновационного процесса. Так, в Стратегии инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 г. речь идет о механизме технологических платформ, предполагающем, что наука, государство, бизнес-структуры и потребители выработают общее ви́дение перспектив технологического развития соответствующей отрасли или направления, а также сформируют и реализуют перспективную программу исследований и разработок [Распоряжение Правительства РФ № 2227-р… 2011].

Другой возможной формой коммуникации в рамках национальной инновационной системы выступает обмен информацией о перспективных инновационных проектах между государственными органами и организациями, финансирующими исследования и разработки, и созданными государством институтами развития, способствующими коммерциализации проектов. В последнее время получила признание необходимость организации технико-внедренческих особых экономических зон, наукоградов, технопарков, бизнес-инкубаторов, центров трансфера технологий и федеральных центров коллективного пользования научным оборудованием, кластеров. Поэтому социальная психология должна обратить свое внимание на выстраивание эффективной коммуникации по каналам «государство – наука», «бизнес – государство», «наука – бизнес».

Исследование инновационной деятельности, производства, внедрения инноваций, специфики инновационного мышления, социальной потребности в инновациях, психологических особенностей новатора, характеристик инновационного лидерства и инновационного менеджмента – все эти и другие вопросы не должны остаться без психологического участия и осмысления. Российская академия наук способна сыграть значительную роль в формировании положительного общественного мнения об инновационной активности. Решению этой задачи могут способствовать организация широкой общественной дискуссии, связанной с необходимостью выработки творческого отношения к инновационной деятельности, более активное включение в образовательную политику и новые образовательные стандарты психолого-педагогических знаний и дидактических приемов развития у новых поколений, стремление к творческой самореализации, снижение страха перед принятием рискованных решений.