Текст книги "Уиронда. Другая темнота"

Двухъярусная кровать

Я сплю наверху, а Стю внизу.

Вообще-то моего брата зовут Стефано, то есть Сте, но я всегда называю его Стю, потому что он дурачок. И все время писается по ночам. Да, он меня младше, ну и что?

Он, конечно, не идеальный, и я часто прикалываюсь над ним, но мама с папой любят его больше, а на меня почти не обращают внимания… Я не в обиде – он мой брат, и я его тоже люблю.

По вечерам родители рано отправляют Стю в постель. Потому что он маленький и утром должен идти в детский сад. И каждый вечер он хнычет, что хочет спать с ними. Ему четыре. Мне семь с половиной, и я могу ложиться, когда хочу. Ну, почти. Скажем так, ложусь, когда хочу спать.

Сижу, смотрю с мамой и папой телевизор или валяюсь на ковре и играю сам с собой. Потом, когда начинаю зевать, папа качает головой, а мама говорит: «Иди спать, забирайся наверх», я захожу в туалет, посылаю воздушный поцелуй маме с папой с порога их комнаты и иду в детскую.

Стю никогда не гасит ночник, потому что боится темноты, ссыкунишка.

Я медленно забираюсь по лестнице и ложусь на верхнюю кровать. Иногда мне быстро удается заснуть, иногда – нет, или я засыпаю, но вдруг просыпаюсь снова, если снится кошмар – как-то раз мне приснилось, что из колодца в полу темного погреба высовывается странный человек, у которого вместо головы – книга.

Иногда я не могу уснуть, потому что Стю сопит, как поросенок, или в голову лезут всякие плохие мысли, и я кручусь и кручусь на матрасе, вздыхаю и раздражаюсь. А матрас у меня на пружинах – знаете, наверное, – он очень скрипит.

Так вот, если я долго кручусь в кровати, мой младший брат почти всегда просыпается.

И начинает хныкать:

– Нико, не надо, пожалуйста. Хватит, – таким писклявым голосом, как у совсем маленьких детей. – Хватит…

От этого я раздражаюсь еще больше, начинаю прыгать на кровати, пружины визжат, а Стю внизу всхлипывает и рыдает.

Бывает, я просто впадаю в бешенство, и если хочу поиздеваться над Стю, то свешиваюсь с кровати, закатываю глаза – так, чтобы виднелись одни белки, начинаю строить ему страшные рожи и шептать: «Ссыкунишка, ссыкунишка, ссыкунишка!»

Ничего не могу с собой поделать.

Тогда Стю начинает кричать, как ненормальный, биться в истерике, и в комнату приходят мама с папой.

А я, хитрец, ложусь неподвижно и притворяюсь, что сплю.

Стю вопит так, что чуть ли не задыхается. И иногда писается в постель. Потому что он ссыкунишка.

– Это просто плохой сон, солнышко, ничего страшного, все хорошо… – утешает его мама, а папа фыркает и смотрит в мою сторону. Я чувствую его взгляд и иногда мамин тоже… Но все равно поворачиваюсь спиной, делаю вид, что сплю, и мне никто ничего не говорит.

Потом они уходят, забрав Стю с собой. Я слезаю, приоткрываю дверь детской, смотрю на свет, просачивающийся в коридор из спальни родителей, и слушаю, как они утешают бедного маленького Стю, который все всхлипывает и всхлипывает, пока не засыпает.

Тогда мама с папой встают, идут на кухню. Пьют воду или вино и спорят, я это слышу. Даже ссорятся. Папа, как всегда, расстроенный и злой.

– Я хочу спать нормально, Анджела! Я больше так не могу! Когда уже все это кончится?! Эти кошмары! Сколько еще он будет писаться в кровать?

– Твою мать, я-то откуда знаю? – мама тоже расстроенная и злая. Если она матерится, то, значит, ооочень злая. – Ему, думаешь, легко? У него старший брат умер, черт подери!

– Всем нелегко, Анджела. Просто я больше не могу, – устало отвечает папа. Они плачут, иногда обнимаются, иногда нет, и идут спать. Потом воцаряется тишина.

Тогда я закрываю дверь, выключаю ночник Стю, забираюсь наверх, стараясь не думать о плохом, а только о хорошем, только о хорошем, и в конце концов тоже засыпаю.

Лес, развилки

У нее будут новые зубы.

Белые, ровные, красивые.

Будут, будут, будут, – напевает она про себя. Больше не придется плакать над безумными счетами, которые выставляет Капеллетти.

Только бы все получилось. Только бы Марио не стал возражать.

Если и в этот раз он будет против, если начнет ворчать из-за денег, операции или из-за чего-нибудь еще, тогда… тогда она сделает все сама. Поедет в Румынию одна.

Чтобы установить импланты.

Чертовы новые зубы.

Стоя перед зеркалом, Мириам Орсини широко открыла рот: коренных почти нет, остальные изъедены кариесом, и, как это ни печально, напоминают кладбище пломб.

В туалете офиса пахло хлоркой и дерьмом.

Одиночеством.

Вспомнив идеальные зубы Луаны, Мириам чуть не заплакала. Они вселяли такую надежду.

Полжизни она провела, решая проблемы с зубами. Ежемесячные визиты к своему стоматологу, Артуро Капеллетти, стали для нее бесконечно повторяющимся кошмаром – буры, слюноотсосы, деньги, улетучивающиеся из кошелька.

Большие и малые коренные всегда доставляли ей море хлопот: кариес, абсцессы, пломбы, анестезия, удаления. Ее, красивую тридцатисемилетнюю женщину, преследовали наследственные проблемы с зубами, а денег на качественное лечение не было.

Она сложила ладони лодочкой возле носа и выдохнула, а потом понюхала воздух и щедро плеснула в рот жидкость для полоскания: с недавнего времени ей стало казаться, что изо рта пахнет – словно из-за бесконечного лечения и ударов по самооценке надуманная вонь превратилась в реальную.

Марио все время повторял, что зубы стали ее навязчивой идеей, но, по сути, он просто хотел, чтобы она от него отвязалась.

Мириам все чаще спрашивала себя, какой была бы ее жизнь, если бы она вышла замуж за другого, если бы они с Марио не встретились, если бы тем вечером много лет назад она не пошла бы в паб, а осталась дома… Может, у нее уже родились бы дети, и жила бы она побогаче…

Куда делся тот нахальный парень, который так хорошо умел ее рассмешить и прикасался к ней, как к самой большой драгоценности на свете?

Почему они больше не трахаются?

Потому что у нее пахнет изо рта?

Из-за плохих зубов?

Она совсем пала духом.

Как вдруг, словно по мановению волшебной палочки, в конце месяца в офисе появилась Луана. Пришла работать в отдел закупок. Девушка с улыбкой модели.

Однажды за обедом они разговорились о зубах. Может, Луана заметила, что Мириам, когда улыбается, всегда прикрывает рот рукой. Луана положила в рот большой кусок бифштекса, а потом выплюнула его.

– Боже, мясо резиновое, совсем не жуется; хотя всего год назад я и рыбу-то едва жевала.

– Почему? – спросила Мириам.

– Пародонтоз. Та еще гадость. – Луана скорчила гримасу. – У меня десны воспалились, зубы начали шататься. И выпадать. Стоматолог сказал, что придется вставлять все зубы, полностью, а у нас, в Италии, это бешеных денег стоит… Я чуть с ума не сошла! Потом от консьержки узнала об одной клинике, в которую ездила ее дочь, в Румынии. Посмотри, как сделали!

Мириам принялась разглядывать обе челюсти – вот это зубы, словно вылеплены самим Антонио Кановой[21]21
  Антонио Канова (1757–1822) – итальянский скульптор, наиболее значительный представитель салонно-академического течения в искусстве в период неоклассицизма. За свое мастерство получил прозвание «Новый Фидий».


[Закрыть]!

– А что за клиника?

– Слышала о стоматологическом туризме? Некоторые фирмы организуют самые настоящие туры. В Румынии есть крутые клиники, видела бы ты только… Ко мне там относились как к принцессе. Отправляешь документы, тебе высылают предварительный расчет, и вуаля – едешь вставлять зубы. Все организует агентство. Очень многие итальянцы так делают. Знаешь, что круче всего? Мне это обошлось в три раза дешевле, чем стоило бы в Италии.

– В тр-ри ра-за? – переспросила Мириам и тут же добавила: – У меня тоже большие проблемы с зубами. Надо бы давным-давно заняться, но муж потерял работу и… знаешь, как бывает…

Понимающе улыбнувшись, Луана порылась в сумочке и вытащила из нее рекламную брошюрку.

– Вот тут вся информация. Позвони, попробуй. Эта клиника в таком сказочном месте находится, в Трансильвании. Вид – как на открытке.

– О, муж обожает фильмы про вампиров. Может, в этот раз не станет…

Вот так все и началось. И теперь она, закрывшись в ванной, стоит перед зеркалом и мечтает, что скоро все останется в прошлом – запах жженых зубов, раздражение от лекарств на губах и бешеные счета за лечение.

Не разжимая губ, она улыбается собственному отражению, а тем временем сирена извещает об окончании рабочего дня. Она выходит из здания, каблучки выстукивают тарантеллу по линолеуму, душа ликует, от восторга теснит грудь.

В кармане лежит брошюрка.

Переполненное надеждой сердце колотится как бешеное.

Шагая к машине под розоватыми закатными облаками цвета десен, она пытается заставить себя не поддаваться эмоциям. Но едва успев сесть в автомобиль, набирает номер клиники.

К черту.

Она поставит Марио перед фактом.

Слушая гудки, Мириам делает глубокий выдох и молится про себя, как в детстве, когда в темной комнате раздавался скрип мебели, а до восхода солнца было еще далеко.

* * *

Бесконечное утро.

А день еще длиннее.

Стрелки часов едва ползут, как три слизняка по шершавому цементу циферблата.

Перекусив фокаччей с ветчиной и бри, он отправил резюме в очередную фирму, выключил компьютер и пошел в гараж. В одном из окон, выходящих во двор дома «Аврора», увидел свое отражение – сорокалетнего мужчину, который давно не заглядывал в спортзал.

Под глазами – круги. Лишний жирок не скрывает даже мешковатый костюм.

Он чувствовал себя старым. Совсем бессильным.

Потеряв работу, перестал за собой следить. Все больше времени проводил в гараже, натирая до блеска металл старого «фольксвагена», доставшегося от отца. Это позволяло ему расслабиться, создавало иллюзию деятельности.

В ожидании хоть каких-то изменений.

Он сел в машину и включил радио. Шинейд О’Коннор пела о потерянной любви, с которой ничто не может сравниться. На душе стало тоскливо, и Марио Аррас поспешил сменить радиостанцию.

Любовь, как же без нее.

В последнее время у них с Мириам совсем не клеилось.

Да и с чего бы клеиться?

Его уволили неожиданно, сославшись на кризис в автопроме. После этого Мириам начала смотреть на него по-другому. Как на предмет мебели. Порой его одолевали усталость и тоска – такая тоска, что хотелось запереться в ванной и рыдать, или такая усталость, что не было сил встать с кровати. Обратись он к врачу, тот наверняка посоветовал бы ему «подумать о себе». Другими словами, сходить к психотерапевту.

Когда они с Мириам трахались в последний раз?

Марио не помнил.

А он ведь из кожи вон лез, чтобы найти новую работу. В сорок два это непросто.

Он действительно из кожи вон лез?

Теперь они ругались каждый день, как по расписанию. Последняя ссора, после которой он боялся, что жена его бросит, касалась зубов.

Она хотела сделать зубы. Он был против – считал, что они не могут себе позволить такие траты. Нужно подождать, пока он найдет работу. Она назвала его придурком и заявила, что сидя на диване и пялясь в телевизор на то, как играет «Ювентус», работу не ищут.

Они не разговаривали неделю. Мириам все больше времени проводила в офисе, а он сидел за компьютером, рассылая резюме с сопроводительными письмами и просьбами о собеседовании. На которые его никогда не приглашали.

Эфир авторадио взорвался чудовищной песней в жанре трэп:

– Мы станем богачами, богачами навсегда, или нееет… Но ничего, да, ничегооо…

Он вылез из машины и подошел к шкафу, где лежали принадлежности для чистки приборной панели; в этот момент дверь гаража с жутким скрипом распахнулась, заставив его обернуться.

В прямоугольнике неонового света стояла Мириам – в непривычной позе с необычным видом.

Она выглядела счастливой, просто вся светилась.

Давно уже он не видел ее такой.

– Привет, дорогой! Как прошел день? – прощебетала она. Потом подошла поближе и чмокнула в щеку. Зрачки узкие, не больше булавочной головки. – Решил привести в порядок машину?

– Да, я только что спустился. Думаю… Не заметил, что уже поздно, и ты скоро придешь с работы.

– Ага, время летит, правда? – с загадочной улыбкой она разглядывала его, кусая губы.

– Мириам, что-то случилось? – сейчас она скажет, что у нее другой, а с ним все кончено, испугался он.

И тут Марио Аррас обнаружил у себя в руках брошюру. На первой странице – фото какой-то больницы, а поверх заглавными буквами написано:

КЛИНИКА «ДЕНТИКА» – ЛУЧШИЕ СТОМАТОЛОГИ В РУМЫНИИ!

МЫ ВЕРНЕМ ВАМ УЛЫБКУ!

Больше никаких хождений по врачам!

Наш профессионализм позволит Вам решить свои проблемы раз и навсегда!

По низкой цене!

Он даже не успел полистать брошюру. Изо рта жены, смывая его мысли, хлынул поток слов, захлестывая Марио волнами энтузиазма, планов и убежденности.

Она уже все решила.

Позвонила в клинику, узнала, какие справки необходимы для предварительного расчета.

Если сумма ее устроит, она полетит в Румынию.

Придется поэкономить, конечно.

Оплата – безналичными после операции.

В конце концов, они не бедствуют.

И детей у них нет.

Если он готов поехать с ней, она будет рада.

Вдруг эта поездка поможет перезапустить их брак.

– Марио, я хочу себе новые зубы. Хочу жевать и улыбаться, как все нормальные люди.

Он посмотрел ей в глаза – никогда в жизни они так не блестели – и понял, что не может сказать нет. Иначе Мириам сожжет его одним взглядом.

– Хорошо, – пробурчал он. – Конечно. Если ты доверяешь этой клинике, и коллега там делала… Ладно, посмотрим, сколько они насчитают… Ты сказала, это в Трансильвании?

– Ага. Луана говорит, что там просто офигенно, надо остаться на пару дней. Давай устроим себе миниотпуск, а?

– Трансильвания… Да, там знают, что делать с зубами… Может, успеем съездить в замок Дракулы.

Мириам засмеялась, и в голубоватом свете неоновых огней, в гараже, где пахло выхлопными газами, дыры между зубами показались еще чернее, чем раньше.

Она обняла мужа.

Они пошли домой и трахались так, как не трахались уже много лет, а возможно, и никогда.

Съели тост и выпили в постели бутылку красного, как подростки.

Марио Аррас долго не мог заснуть; а потом ему приснился сон, будто он лежит на кушетке у психотерапевта, уже открывает рот, собираясь сказать, что чувствует себя ничтожеством, как тот вдруг выбивает ему зубы фарой от «Фольксвагена Маджолоне».

* * *

Она отправила папку с историей болезни; сотрудница клиники, которая прекрасно говорила по-итальянски, вскоре перезвонила и сообщила, что расценки будут высланы в ближайшие двадцать четыре часа.

У нее будут новые зубы, будут, будут!

На следующий день она не пошла обедать в столовую, а осталась в офисе, чтобы порыться в интернете. Прочитала, что «Дентика» – клиника, специализирующаяся на зубных протезах, – открылась в 1997 году; в ней проходят лечение преимущественно итальянцы. Отзывы были фантастические. Пациенты хватили чистоту, скорость и крайне низкие цены.

В общем-то для этого мы и поедем так далеко, да?

Посмотрев карту, Мириам выяснила, что клиника находится на великолепной равнине в девяти километрах севернее Клужа-Напоки, третьего по величине города Румынии. В самом сердце Трансильвании, но слишком далеко от знаменитого замка Дракулы. Марио расстроится.

Ну, что поделаешь.

Переходя по ссылкам, она наткнулась на неприятную статью о людях, живущих в канализации Бухареста, в подземном мире, где сотни отчаявшихся нашли убежище после падения режима Чаушеску. На одной из фотографий были запечатлены дети, которые нюхали клей из жестяной канистры. Они смотрели в объектив камеры подернутыми пеленой, мутными, как у стариков, глазами, и улыбались, обнажая остатки гнилых зубов.

Мириам с отвращением закрыла страницу.

На следующий день ей прислали счет. Открыв pdf-файл, она чуть не пустилась в пляс прямо в офисе.

Три тысячи евро.

Все включено.

Отъезд в Румынию через месяц.

Их заберут в аэропорту Клужа и отвезут в клинику, где предоставят номер для пациента и сопровождающего.

* * *

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ: приезд вечером и заселение.

ДЕНЬ ВТОРОЙ: утром – предоперационный осмотр, днем – установка трех титановых имплантов в нижнюю челюсть и двух в верхнюю под местной анестезией.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ И ЧЕТВЕРТЫЙ: отдых после операции, свободные дни.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ: оценка результата.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ: возвращение в Италию.

От них с Марио требуется только приехать в аэропорт Турина.

Дрожащими руками она заполнила документы – страховку, согласие на операцию и на обработку персональных данных, – и отправила их, чувствуя легкость и удовлетворение.

Ей и в голову не пришло посоветоваться с мужем.

* * *

Он валялся на диване, думая о завтрашнем дне.

Интересно, в Румынии вкусная еда? И какая?

Мириам в комнате собирала чемоданы. Насвистывала и время от времени о чем-то его спрашивала.

Так радостно видеть ее счастливой!

Он тоже хотел бы быть счастливым, но не мог.

Он повторял себе, что это путешествие поможет развеяться. Выкинуть из головы плохие мысли.

О безработице.

Кризис, кризис, когда уже закончится этот чертов кризис?

Годы молнией летели один за другим.

А некоторые дни тянутся бесконечно долго, почему?

О деньгах.

О будущем.

О браке, трещащем по всем швам.

Время бежало, а он целыми днями слонялся по дому или начищал отцовский «фольксваген» в ожидании письма, которое все не приходило.

Почему время словно замирает, когда сидишь без дела? Почему несется с невероятной скоростью, когда работаешь?

Он не знал ответов на свои вопросы. Может, потому что ответов не существовало.

В Румынии ему хотя бы не придется скучать, как дома. По крайней мере, он на это надеялся. И надеялся, что в номере будет телевизор, и он сможет посмотреть футбол. На Криштиану Роналду, который надирает всем задницы.

Жаль, что они так далеко от Брана, где находится замок графа Дракулы. «Дракула» Фрэнсиса Копполы – его любимый фильм. Но съездить не удастся. Ну, по крайней мере, как утверждает Мириам, места вокруг клиники очень красивые, хотя ему всегда представлялось, что в Трансильвании, кроме скалистых утесов, свинцовых туч да летучих мышей больше особо и нет ничего.

Он не летал на самолете много лет. И, если честно, побаивался.

Но все уже решено.

Мириам сама все решила.

Румыния, новые зубы, новая жизнь.

Он не помнил даже названия города, куда они полетят завтра.

Но название клиники помнил.

«Дентика».

Смешное название.

Он встал и пошел помогать жене собирать чемодан, надеясь, что ему передастся ее хорошее настроение.

День первый

– Какая красота! – Мириам, прилипшая носом к иллюминатору, ткнула в бок мужа, который не хотел туда смотреть. Совсем не хотел.

– Красота? Страшно-то как!

Она засмеялась, прикрывая рот рукой.

За две минуты до этого пилот объявил, что в Клуже сильная гроза, и пока она не пройдет, придется кружить над городом.

Облака напоминали горы. Каждые пару секунд на серебряной мантии надувались фиолетовые пузыри. Молнии. Похожие на гигантских медуз, пытающихся подпрыгнуть и напасть на самолет.

Марио вцепился в ручки кресла и зажмурился; лишь когда шасси коснулись румынской земли, он открыл глаза.

Под моросящим дождем они быстро дошли до терминала; аэропорт Клужа совсем не походил на международный, а скорее напоминал спортзал на окраине – бетонную коробку с давно немытыми окнами.

В ожидании багажа Мириам вспомнились лица ребят, которые нюхали клей в канализации столицы. Неужели это правда? Неужели макрофакторы – место, время и социально-политическая ситуация – могут приводить к появлению таких вот преисподних, где дети живут под землей, ползают по дерьму, употребляют наркотики и здесь же умирают? Правда, когда они с мужем забирали чемоданы, эти мысли исчезли, оставив лишь трещину в стене замка счастья, в котором она жила с самого утра.

В конце мрачного коридора, ведущего к выходу из аэропорта, их ждал похожий на быка мужчина в меховой шапке с явно когда-то сломанным носом. В руках он держал табличку:

Клиника «Дентика»

Синьора Орсини

– Напоминает бандита славянского типа из какого-нибудь боевика, – прошептал Марио.

– Перестань, он же услышит, – оборвала его жена, сделав большие глаза.

Мужчина пошел им навстречу, и его суровые черты озарила широкая улыбка. Он не очень хорошо говорил по-итальянски, но понять было можно.

– Синьоры, меня зовут Ади, я водитель, поручила Дентика отвезти вас туда. Хорошо долететь, а?

Они пожали друг другу руки, обменялись любезностями.

– Когда приземлялись, началась гроза. А так все хорошо, – ответила Мириам.

– Хм, погода над Клужем всегда странный… Мы идем, да? Час на машине и сможете есть, отдыхать, да, клиника очень красивый место!

Вслед за водителем они вышли на парковку, где их ждал темный минивэн. Марио чувствовал себя разбитым, видимо, слишком трясло при приземлении. Он сел впереди; отъехав от аэропорта, машина влилась в безумный поток автомобилей.

Румыны гоняли, как сумасшедшие.

Бесконечную вереницу металла и фар то и дело оглашали гудки. Серые дома на окраинах – мрачное напоминание о коммунистическом режиме – как темные мегалиты нависали над дорогой в пятнах смога.

– Ну что, синьора, готовы к операции? – спросил Ади. – Сюда приезжать много итальянцев, да. Девяносто процентов здесь – итальянцы.

Мириам начала безостановочно болтать и смеяться. С ней всегда случалось такое в поездках. Водитель подзадоривал ее, бомбардируя вопросами.

Расслабившись в теплом салоне, Марио откинулся на сидении и разглядывал пейзаж через лобовое стекло.

Не очень-то живописно.

Цемент и дома-муравейники. Замусоренные газоны. Старушки в платочках, как тени у подъездов домов. И горизонт в веснушках желтоватых огней далекого Клужа.

Недалеко от леса машина повернула налево, оставив оживленное шоссе позади. Они поехали по плохо освещенной узкой дороге среди голых полей с торчащими кое-где чахлыми деревцами.

Вдруг возле какой-то лачуги, из окон которой лился молочный свет, Марио заметил движущиеся тени.

Собаки.

Полдюжины, некоторые – огромные, другие поменьше, почти щенки. Они бежали, словно хотели догнать несущуюся по асфальту машину. За несколько секунд Марио успел разглядеть торчащие под грязной шерстью ребра, оскаленные зубы и похожие на пуговицы глаза, в которых отражался свет фар.

Он где-то читал про бродячих собак в Румынии. Настоящее бедствие. Зверюги нападали на прохожих, разоряли курятники; власти устраивали ночные облавы, но от них не было никакого толку.

Они даже и на собак-то не походили – скорее, твари, выскользнувшие из самых потаенных уголков ночи, чтобы разорить этот мир и смешать его с грязью.

– А вы, синьор? – голос Ади отвлек Марио от унылого зрелища. – Довольны, что приехать в Румынию, да?

– Да, конечно. Я сопровождаю жену. Если после операции она будет хорошо себя чувствовать, немного погуляем по округе.

– Вокруг «Дентики» потрясающая равнина.

– Да… Жаль, что до Брана далеко, я бы хотел посмотреть замок Дракулы…

Румын расхохотался.

– О да, конечно, многие иностранцы приезжать, чтобы посмотреть замок в Бране, да, но это не настоящий замок Дракулы! Он там мало жить, его настоящий дом – это Поенарь, но сейчас там… как это будет по-итальянски… развалины! Можно съездить, но это тоже очень далеко… – Водитель ненадолго задумался. – Но если вас интересовать загадочные места, то в двадцати-тридцати километрах от клиники есть лес Хойя-Бачу. В последнее время он стать знаменитым, несколько месяцев назад американцы тут даже документалку снимать.

– А что загадочного в этом лесу? – спросил Марио, мгновенно взбодрившись. Жена просунулась между передними сидениями, как ребенок, который хочет послушать, о чем болтают взрослые.

– Много всего, – усмехнулся Ади, не отрывая взгляд от дороги, которая шла в гору; фары рисовали изумрудные полосы в темноте окружающих полей. – Легенды нашего народа, очень древние, понимаете? Я живу недалеко от Хойи, и мои родители всегда говорили, что на этой земле много тысяч лет назад жили уриаши…

– Уриаши? Это кто?

– Древние обитатели Румынии. Великаны. Высокие, до самого неба, как горы. Людоеды, понимаете? Да и лес быть очень особенный… В некоторых местах деревья не растут, есть большие поляны, где деревья не растут… а в других местах растут странные, вот, – он покрутил пальцем, изображая штопор. – Конечно, все эти истории – просто сказки. И лес Хойя-Бачу – просто лес. Но туристам интересно. Советую посмотреть.

Мириам рассказала о похожем месте в Японии – лесе у подножия горы Фуджи, куда приходили люди, чтобы покончить с собой, а потом вдруг сменила тему и заговорила об имплантах. Заскучавший Марио снова уставился в окно, в темноту, давящую на стекла.

Дорога становилась все хуже, но наконец они выехали на широкую равнину, которую освещала полная луна. Через двадцать минут остановились на парковке у входа в клинику – суперсовременное здание, расположенное в центре большого парка; корявые силуэты деревьев четко выделялись на фоне туманного неба.

Ади вытащил чемоданы из машины:

– Желаю вам много всего хорошего!

Тем временем Мириам восторженно разглядывала здание, повторяя: «Потрясающе, не могу поверить».

На ресепшне, в огромном мраморном зале, уставленном стульями на металлокаркасе, их встретила улыбчивая молодая девушка с огромным декольте.

Вот это конфетка, облизнулся Марио.

Девушка зарегистрировала их, сообщила, что через полчаса в ресторане клиники будет ужин, потом отдала ключи от номера, указав на лестницу, по которой нужно подняться; и предупредила Мириам, что предоперационный осмотр назначен на завтра, на десять утра.

За ужином, где подавали национальные румынские блюда, Мириам и Марио познакомились с другими пациентами, в большинстве своем итальянцами; попробовав отличного красного Negru de Dragasani, Марио позволил себе лишнего, и легкая тревога, вселившаяся в него при подлете к Клужу, почти улеглась.

Около одиннадцати они ушли в номер и занялись каким-то животным сексом, который случается только под действием алкоголя и ожидания.

Кончив, Мириам пробормотала «Как хорошо» и почти сразу отключилась, даже не одевшись.

Марио же после секса охватило беспокойство, ему понадобилось больше времени, чтобы заснуть. В полудреме он представлял себе, что клиника – это логово вампиров, которые под видом медсестер и персонала вылезают из потайных закутков и снуют по темным коридорам, не касаясь земли, а потом забираются в номера ничего не подозревающих пациентов и пьют их кровь.

Он заснул, жалея, что под рукой нет ни чеснока, ни распятия.

День второй

Мириам Орсини словно попала в сказку.

Все было идеально.

В десять утра она уже сидела в кресле стоматолога, тридцатилетнего мужчины с легкой небритостью, который выглядел, как на фотографии из журнала Men’s Health; ему помогала заботливая медсестра.

Врач был внимательным и доброжелательным, время от времени смешно шутил по поводу результатов предыдущего лечения.

Он осматривал ее долго и очень деликатно, записывая все в планшет и обдавая приятным ароматом мыла и лосьона после бритья.

Не то что Артуро Капеллетти…

Она представила, как они с врачом уединяются в номере, но тут же покраснела от возбуждения и угрызений совести: Марио ведь сейчас ждет ее снаружи.

– Я бы назвал ситуацию сложной, но не критичной, – наконец резюмировал стоматолог. Как и остальные сотрудники клиники, он говорил на безупречном итальянском. – Операция… ответственная, но у нас хорошая база для работы. Кости для установки имплантов достаточно. Вы готовы, синьора?

– Абсолютно.

– Тогда ждем вас в три. Обратившись к нам, Вы сделали правильный выбор. Вы об этом не пожалеете.

– Не сомневаюсь.

* * *

Марио, в ожидании жены, убивал время, слоняясь по парку. Несмотря на вчерашнюю грозу, погода была по-весеннему приятной, и во время прогулки у него так и стояло перед глазами глубокое декольте девушки с ресепшна.

При свете дня он разглядывал вековые деревья, сжимавшие кольцо осады вокруг «Дентики». Гигантская корявая ива склоняла свои ветви к самой воде каменного фонтана. Ему вспомнился не совсем обычный совет, который давал приезжим Ади – погулять в лесу Хойя-Бачу. Надо будет разузнать, что там такого интересного, подумал Марио, и увидел, как Мириам вприпрыжку, словно школьница, бежит к нему.

Он обнял ее и сказал себе, что все будет хорошо, что они правильно сделали, приехав сюда, и обязательно найдут то, чего им не хватало в последние годы.

Они выбрали правильную дорогу.

* * *

Сон Мириам наяву продолжился и после обеда.

Ее рот превратили в стройплощадку на целых три часа. Но ей было не больно, даже когда вкалывали анастезию. Правда, она чувствовала, как в ее челюстях что-то перемещают, скребут и сверлят.

Она закрыла глаза и сосредоточилась на запахе лосьона после бритья.

А когда после процедуры посмотрела на себя в зеркало с все еще не отошедшей заморозкой на пол-лица и открытым ртом, то разрыдалась и бросилась на шею медсестре, неловко сжав ее в своих объятиях.

Это были не зубы.

А произведения искусства.

Большие и малые коренные.

Безупречная улыбка без всяких дырок.

Она и правда хотела переспать с этим стоматологом.

День третий

Боль появилась на рассвете. Тупая, терпимая, но достаточно сильная, чтобы пробудить ее от странного сна, в котором она, совершенно голая, плавала в море гнилых листьев. Мириам покрутилась на матрасе, ища взглядом мужа. Тот уже проснулся и смотрел на нее сонными глазами.

– Доброе утро… болит?

– Немного. Но я думала, будет хуже, – пробормотала Мириам. Потом пошла в ванную, чтобы еще раз полюбоваться новой улыбкой. – Разве они не прекрасны?

– Да, отличная работа, – ответил он из комнаты. – Давай пойдем на завтрак, попробуешь, как они в деле?

Мириам хихикнула.

– Нет, я еще полежу… Плохо спала. Мне что-то снилось, не помню… а – листья, там было много листьев. До сих пор не могу поверить, что все происходящее не сон, слишком уж все… хорошо, просто идеально. Знаешь, сегодня я вряд ли смогу пойти куда-нибудь погулять…

– Отдыхай. Если будет лучше, сходим завтра, – Марио слез с кровати и натянул джинсы. – Пойду перекушу и вернусь тебя проведать. Умираю с голода.

* * *

Он с аппетитом выпил кофе и умял несколько папанаси – жареных в масле пончиков со сливками и ягодным джемом. Когда к нему снова подошел пожилой официант и поинтересовался, не хочет ли он чего-нибудь еще, Марио дал ему пять евро чаевых и задал один-единственный вопрос.

– Скажите, пожалуйста, как добраться до леса Хойя-Бачу?

Официант вытаращил глаза:

– Синьор, я плохо говорю по-итальянски, – извинился он и поспешно удалился.

Десять минут назад он говорил по-итальянски великолепно.

Удивленный Марио залез в интернет, чтобы узнать дорогу в это загадочное место.

И в какой-то статье наткнулся на городскую легенду, современную версию одного из бесчисленных народных сказаний, – страшных или очень страшных, – которыми богата Румыния.

Подробностей лучше не уточнять, ухмыльнувшись, подумал он.

* * *

Ближе к полудню пульсирующая боль в нижней челюсти стала почти невыносимой. Она отдавалась в затылке, висках и во лбу, лишая возможности соображать. Мириам попросила у медсестры обезболивающее, и после обеда ей стало лучше. Большую часть дня она дремала, ворочаясь с боку на бок, думая о своем преображении и мечтая об успехах, которые ждут ее в будущем. Время от времени вставала с кровати и плелась в ванную, чтобы полюбоваться на себя в зеркало.