Текст книги "Жизнь без печали"

– Я соскучилась по тебе. Ты очень давно не приходил. Я решила сама к тебе прийти.

– Ты рехнулась? – Куминов даже не злился на нее, ему было смешно – Не прихожу, значит, не хочу. У нас, что с тобой какие-то отношения были, кроме обычного перепихона?

– Мы же с тобой так долго были вместе, – Леночка, чуть не плакала.

– Ну и что? Могла бы еще кого-нибудь найти. Я тебе разве что-то обещал? Сразу было понятно, что ради тебя я жену не брошу. Я к тебе совершенно равнодушен, зачем ты мне сдалась? Давала неплохо, спасибо. Домой, тем более, зачем ко мне ходить? Что ты моей жене скажешь, здравствуйте, я делала минет вашему мужу?

– Я хочу, чтобы ты продолжал приходить ко мне.

– Нет, нет, нет. Тем более после вот этого демарша. Все, Леночка, забудь про меня. Ищи себе другого мужика.

– Я расскажу всем, что ты спал со мной?

– Напугала! С работы меня за это не уволят, партии бояться нечего – я беспартийный. Жена знает, что я бл… дун.

– А твоя мать? Она такой пост занимает.

– Ты хочешь сказать, что моей матери повредит то, что узнают, что ее взрослый сын кроме своей жены е… ет еще кого-то. У тебя мозги, как у канарейки. Иди отсюда, не позорься.

– Что если, я беременная?

– Это не ко мне, я без презерватива тебя не трахал, а из желудка в матку прямого пути нет.

Леночка рыдала от обиды и унижения, но она понимала, что он прав, ничего она ему не сделает.

– Тогда я найду, ради кого ты меня бросил и отомщу ей.

– Ты знаешь, ведь ты этим сделаешь доброе дело. Тогда все станет на свои места и все разрешится.

Леночка не поняла его слов, она только поняла, что этим она его не прошибла. «Какая же дура!» – с брезгливостью думал Куминов – «Мозгов совсем нет. Или красивым девушкам мозги не прилагаются?».

Ирина позвонила Куминову на кафедру.

– Саша, муж улетел то ли на аттестацию, то ли на сертификацию, будет сегодня поздно. Если ты свободен вечером, я буду тебя ждать.

– У меня лекции сегодня в шесть заканчиваются, я сразу же приеду, не буду заезжать домой. До встречи, солнышко.

Ирина привела из детского сада сына к матери.

– Мама, мне сегодня Щербакова ночью надо встретить. Пусть Рома у вас побудет, спать его уложите. Утром я за ним приду, другие вещи ему принесу.

– Это понятно. Сейчас куда собралась? Побудь тоже у нас, поедешь за мужем к его прилету.

– Я уйду сейчас. Меня ждут.

– Ирка, – начала было отчитывать ее мать, но Ирина ее перебила.

– Хватит, мама! Я не собираюсь бросать твоего обожаемого Щербакова. Но я буду продолжать встречаться с любимым человеком. Или я Щербакова выгоню, чтобы ко мне беспрепятственно можно было ходить на свидания. Что ты, ей богу? Ты можешь понять, что мне плохо с Щербаковым в постели? Что это ты вдруг такая зануда стала?

– Муж узнает, бросит же.

– Насрать на него. Господи, да я живу с ним только ради уважения и благодарности к нему, что не отвернулся, прибился ко мне, когда мне было трудно. Больше меня с ним ничего не связывает. Я его не люблю, лишние заботы только, готовить, да ухаживать за ним. В постели он мне противен. Захочет бросить, пусть бросает. Рому я у него не отнимаю, когда захочет, тогда и будет видеть. Чем ты меня пугаешь? Ладно, я ухожу. На Рому не кричи, не воспитывай его, будь доброй бабушкой.

– Он все машины уже переломал.

– Еще куплю. Жалко, что ли? Может он слесарем будет? Мы в это воскресенье сядем с ним, и все машинки будем чинить.

– Иди уже. Раз ты хочешь быть, как шалава.

– Еще раз такое услышу, – зло сказала ей Ирина – Ни меня, ни внука больше не увидишь. Сейчас, будем считать, что оговорилась.

«Верно, говорят, маленькие детки – маленькие бедки» – подумала Анна Сергеевна, когда за Ириной закрылась дверь.

Куминов из института позвонил домой.

– Даша, я на ужин не приду, задержусь, буду поздно.

– Как же Егор? – спросила Даша.

– Ты на что? Или тебе тяжело уделить вечер ребенку?

– Я должна все успевать, пока ты бродишь в свое удовольствие? На мне и так большая ответственность за быт и уют в семье.

– Все сказала? С ребенком побудь, успевалка. В конце концов, он твой сын тоже. В крайнем случае, маму подключи, когда она домой придет, – Куминов не понимал, или Дашка правда дура, или он ее избаловал. Какая-то, как не от мира сего.

Куминов зашел в квартиру, Ирина была уже там. Она вышла к нему, в черной блузке, узкой светло-серой юбке, наверное, тоже не переодевалась с работы, примчалась к нему. Она медленно подходила, улыбаясь ему, потом стремительно бросилась ему на шею. Он подхватил ее, приподнял и прижал к себе.

– Здравствуй, мое солнышко, – говорил он, целуя ее губы.

– Я так соскучилась. Дай, я помогу тебе раздеться.

Она сняла с него куртку, повесила на вешалку, подпрыгнула на месте и захлопала в ладоши.

– Ой, как приятно за тобой ухаживать.

Куминов подхватил ее на руки и понес в комнату.

– Моя красавица.

– Чур, не мять мою юбку. А то меня рассекретят. Мне надо будет за Щербаковым в аэропорт. Представь, мы заходим домой, я снимаю пальто, а там мятая юбка, о, ужас! – смеясь, говорила она и целовала его лицо.

– Как скажешь, моя королева, – Куминов поставил ее возле кровати и аккуратно снял с нее юбку. – Ира, мороз на улице, а ты только в тонких колготках.

– Спасибо за заботу, мне приятно. Но я пешком не шла.

Ирина сняла с него костюм и сложила его на стул.

– Продолжай, – сказал он.

Ирина раздела его. Он уложил ее на кровать. Ирина стонала до всхлипываний, потом, ей показалось, у нее пропал голос.

– Спасибо, – прошептал Куминов.

– Я не могу говорить, – но она себя услышала – Ой, оказывается, могу, – Ирина засмеялась.

– Ты чудо, Ирочка.

– Или чудище? Есть хочешь?

– У нас есть еда?

– Я же хозяйственная. Я позаботилась о своем мужчине. Даже чайник приволокла. У себя в кладовке нашла. Будем пить чай.

– Это вся еда?

– Нет. Чай с бутербродами, американскими. Я своих мужчин выпечкой редко балую, но ради тебя. С утра пораньше встала, булок напекла, после работы быстренько сообразила бутерброды и сюда.

Куминов резко прижал ее к себе и впился в ее губы.

– Когда ты меня так целуешь, я забываю, о чем я говорила, – прошептала Ирина.

– О еде.

– Да. Пойдем, – Ирина слезла с кровати – Можно я твою рубашку надену?

– Конечно.

– Мне так нравится. Она тобой пахнет. Как будто твое тело меня обволакивает.

Куминов таял от ее воркования, от ее откровений. Она была все та же болтушка, которая говорила обо всем, не стесняясь. Еще бы в сексе привыкла не стесняться, ведь самой же нравится.

– Если что, в ванной я полотенце повесила. Видишь, как старательно я обустраиваю наше гнездышко.

– Молодец.

Вода в чайнике уже закипала, когда он в трусах зашел в кухню. На столе была пачка чайных пакетиков, две чашки, тарелка с кусочками хлеба, намазанных каким-то паштетом и булочки, в середине которых виднелись плоские котлеты и тонкие пластики сыра.

– Обалдеть! Целое застолье.

– Это я все сделала, – с довольным видом сказала Ирина, и поприседала перед ним, держась за края рубахи. – Сашка, ты такой красавец, офигеть можно. Как из американских боевиков.

– Поэтому ты гамбургеры сделала?

– Можно сказать и так. Только туда еще надо положить свежую зелень, но в декабре где возьмешь? У меня нет блата в теплице, – Ирина налила кипяток в чашки с чайными пакетиками.

– Даже конфеты «Кара-Кум». Ты меня балуешь?

– Шоколад и сахар восстанавливают силы, ты же много сил тратишь.

– Иди ко мне.

– Нет, Саша. Я рядышком посижу. А то мы, так и не поедим. Я, между прочим, тоже без ужина. Бутерброды с грибной икрой, эти с печеночным паштетом. Видишь, какая я рукодельница!

Куминов уплетал ее бутерброды и бургеры.

– Слушай, Ирка, невероятно вкусно. Булки, тают во рту, – Куминов мало того, что обожал домашнюю стряпню, но это действительно было очень вкусно, ему казалось, что такое он ел впервые в жизни. – Я и не подозревал о таких талантах.

– Талантливый человек – талантлив во всем, – воображая, ответила Ирина.

– Ты часто мужа с работы встречаешь?

– Бывает. Если не поздно, мы с Ромой приезжаем. Сегодня он уже спать будет, когда Щербаков прилетит, поэтому я его к маме отвела. Хотя та бабушка лучше с ним общается, она его балует, тискает постоянно. Моя мама строгая. Прошлый раз забирала его, малыш весь в слезах. Бабушка отругала его за то, что машину сломал. Я сегодня ее предупредила, чтобы не смела его ни за что ругать. Подумаешь, машину сломал, ему нравится их ломать, потом мы их с ним ремонтируем, для этого, наверное, и ломает.

– Почему ты, а отец?

– Иногда и он. Сашка просто редко дома бывает. Он играет с Ромой, и я на него оставляю ребенка, если мне надо. Здесь все нормально, они дружат. Рома привык, что чаще с ним я, поэтому больше ко мне липнет.

– Я наблюдал, как он у тебя шагал по лужам.

– Мы же шли домой, я его переодела, отогрела. Одежда – фигня, постираем. У ребенка должно быть счастливое детство, он должен ходить по лужам, себя вспомни. Весной будет вообще балдеж, можно будет прыгать по льду, а он будет ломаться. Здорово!

– Ириша, ты такая мудрая женщина, я удивляюсь. Хотя ты же еще маленькая.

– Я уже давно взрослая, Саша, – серьезно ответила ему Ирина – Ты еще чай будешь?

– Нет, спасибо. Наелся от души. Ириша, я с твоим мужем летел, когда шурина отвозил.

– Хорошо довез, не трясло? Ну и отлично. Не будем больше про мужа.

Куминов пристально посмотрел на Ирину. Какая же она бывает разная. Только что наивно болтала обо всем и тут же заговорила, жестким голосом, что желание отпадает продолжать разговор. Такую даже больше хочется себе подчинить.

– Убери со стола, – сказал Куминов, он еще не вставал со стула.

Ирина присела перед ним на корточки, посмотрела в его глаза.

– Как скажешь, – негромко ответила она.

Ирина быстро перенесла тарелки на шкафчик рядом с раковиной, смахнула со стола крошки. Куминов подошел к ней, приподнял и посадил на стол.

– Мы здесь едим, – сказала ему Ирина.

– Еще раз вытрешь, – ответил ей Куминов.

Она подавалась ему навстречу и шептала его имя.

– Скажи, что меня любишь, – прерывающимся голосом велел он.

– Да. Я люблю тебя, – со стоном произносила Ирина – Я люблю тебя. Я хочу тебя.

Она выгнулась, одновременно впилась руками в его ягодицы. Она вспомнила, что он ей что-то говорил про сильные мышцы и постаралась сама напрячь их.

– Ирочка, – с каким-то плачущим стоном, произнес он и уткнулся ей в плечо. Потом снял ее со стола, и, держа так же перед собой, принес в ванную и только там поставил на пол. Он тяжело дышал. – Мне кажется, я схожу с ума. Так не бывает, это нечто!

– Я сниму рубашку, вдруг намочу, – слабым голосом сказала она.

У Ирины кружилась голова, ноги не держали. Она медленно вышла, сняла рубашку, оставила ее в комнате и также медленно вернулась в ванную. Куминов уже сполоснулся. Он помог Ирине забраться в ванну, подержал ее за руку.

– Иди, – махнула она ему.

Выйдя из ванной, она легла рядом с ним на кровати, положила голову на его руку.

– Ты на меня обижаешься? – спросил Куминов.

– В каком смысле? За что?

– За то, что я тебе приказываю.

– Нет, что ты. Я буду делать все, что ты скажешь. В постели, в остальном не знаю. Сейчас я ничего не хочу делать. Так быстро время бежит. Уже пора уходить, мне еще до аэропорта доехать надо.

– Я тебя довезу.

– Брось ты, я сама доеду. Не в первый раз. Тебе нужно домой, отдохнуть, я же вижу, что ты устал. Саша, я не знаю, сможем мы еще увидеться до нового года или нет. У Щербакова не предвидится поздних рейсов, если только погода нелетная будет, но как угадаешь.

– В новый год меня здесь не будет. Я увезу своих в деревню. Хотелось бы с Егором на природе поиграть, в хоккей, например, с горки его покатать. Если скажешь, я приеду.

– Нет, Саша. Я второго, скорее всего на работу выйду. Работы много.

– Сына куда?

– Свекрови увезу. Не приезжай, побудь с ребенком. Доставь ему радость. Мы с тобой потом созвонимся. Хорошо? Все, мое счастье, будем одеваться. Мне еще косу плести, не поеду же я растрепанная.

Куминов уже одел костюм. Он смотрел, как Ирина расчесывала перед зеркалом расплетенные волосы.

– Тебе помочь?

– Ты умеешь косы заплетать?

– Когда-то маме заплетал, когда еще в школе учился. Буду делать больно, скажешь.

Куминов заплетал ее волосы. «Сколько же у нее седых волос. Бедная девочка!». У Ирины были светло-русые волосы, и он раньше не замечал седины. Странно, почему она не красит волосы, обычно женщины седину закрашивают. Хотя вообще-то Ирина не делает того, что делают все. Куминов наклонился и поцеловал ее в макушку.

– Принимайте работу.

– Какая-то смешная получилась. Но ладно, скажу, торопилась.

Куминов подал ей пальто. У Ирины было строгое прямое серое пальто, с воротником-стойкой из серого каракуля. Она надела небольшую круглую шапочку из такого же каракуля. На руки натянула ярко вишневые перчатки.

– Ирка, ты сногсшибательно выглядишь! У тебя столько природного вкуса.

– Спасибо, что оценил. Ты заметил, что я почти не крашусь? Следую твоим советам.

Куминов вздохнул. Ему не хотелось вспоминать об их прошлых отношениях, сразу в голове всплывет, чем они закончились. Они вышли из подъезда, он хотел ей предложить подвезти ее до остановки или до телефона-автомата, чтобы вызвать такси. Но Ирина направилась к стоящей бежевой «четверке», достала из кармана ключи и открыла машину. Бросила свою сумку на заднее сиденье, сама села за руль. Она сидела в машине и не трогалась с места. Куминов подошел и сел рядом с ней.

– Пусть прогреется немного, – сказала она.

– Давно водишь?

– Нет. Года два, чуть больше. На права сдала.

– Муж тебе доверяет машину?

– Почему бы и нет? Я аккуратно вожу, даже лучше его. Он больше к штурвалу привык. Щербаков – большой, тесновато ему. Ты же его видел. Сашенька, ты поезжай домой, отдохни.

– Нет, дамы вперед. Я только боюсь, как ты поедешь. Ты же тоже устала.

– Не бойся, я не усну за рулем. Домой приеду, сразу спать. Тем более Рома у мамы.

– А супружеский долг?

– Оно тебе надо? Постараюсь отвертеться. Два мужика в один вечер, это как-то не фонтан. Наверное, можно уже ехать. До свидания, мой хороший.

Она потянулась к нему поцеловать, он встретил ее губы.

– До встречи, солнышко, – шепнул он ей и вышел из ее машины.

Куминов еще постоял и посмотрел, как она уверенно выехала и посигналила ему фарами.

Екатерина Александровна пришла с работы.

– Где же мой, любимый мальчик? Почему он меня не встречает?

– Я здесь, – крикнул Егор из своей комнаты – Я занят. Я тороплюсь, я рисую тебе звездное небо.

– Тогда не торопись. Я пока разденусь, покушаю, потом мы с тобой внимательно рассмотрим звездное небо, и ты мне расскажешь про каждую звездочку, – хотя Екатерина Александровна слушала про эти звезды тысячу раз – Саньки нет? – спросила она у Даши.

– Нет, он не приходил с работы, – с унылым видом сказала Даша.

– Что-то случилось? Ты не узнавала?

– Да, что с ним случится! – раздраженно ответила Даша – Он звонил, предупредил, что с работы будет поздно.

– Значит дела срочные, – сказала Екатерина Александровна и постаралась быстрее отойти от Даши, чтобы опять не выслушивать жалобы. Но Даша промолчала.

Поздно вечером, когда Егор уже спал, Екатерина Александровна тоже с газеткой собиралась ко сну. «Странно, рыданий на этот раз не слышно» – подумала она. Куминова уже дремала, но сквозь сон она слышала, что-то кто-то ходит в большой комнате. Екатерина Александровна встала и приоткрыла дверь своей спальни. Даша сидела на диване, потом встала, подошла к окну, посмотрела за штору, прошлась по комнате, опять села на диван.

– Дарья, – сказала Екатерина Александровна – Ты чего мечешься? Его что, первый раз дома нет? Иди, ложись.

– У него другая женщина, – ответила Даша.

– О, господи! Дарья, что ты опять начинаешь. Ты же не наивная, ты знала, куда он ходит.

– Это другое, – Даша говорила каким-то слишком спокойным голосом.

Екатерина Александровна включила свет. Даша сидела и смотрела в одну точку. Но у нее не было обычного страдальческого выражения, она просто безучастно смотрела в никуда. Куминовой стало ее жалко, она села рядом с ней.

– Иди спать, Дарья. Придет он, никуда не денется.

– У него другая женщина, – повторила Даша – Он перестал замечать меня. Раньше, от кого бы он ни приходил, он всегда улыбался мне, заигрывал. Теперь он смотрит сквозь меня. Когда он ко мне приходит, он закрывает глаза, чтобы меня не видеть. Он как робот, что-то делает механически, меня он уже не просит, чтобы я обняла или поцеловала его.

– Ты сама не пробовала без напоминаний поцеловать его? – со вздохом спросила Екатерина Александровна.

– Вдруг я что-то сделаю не так? И женщина должна проявлять скромность.

– Дарья, он же не мужчина из викторианской эпохи. Он современный раскрепощенный человек. Ладно, это уже не имеет значения. Если ты за семь лет ничего не предприняла, чтобы удержать его, уже поздно. Про женщину ты не думай, он всегда возвращался к тебе, вернется и сегодня. У него сейчас трудный период, решили собственное дело организовать. В стране мало кто этим занимается, все еще трудно. Много энергии у него уходит. Опять же тренеру своему помогает, того освободили досрочно.

– Я об этом ничего не знаю, – сказала Даша.

– Надо бы знать, – тихо, без укора сказала Куминова. – Он твой муж. Мужа надо не только кормить, хотя Санька непритязательный, можно перед ним и не подпрыгивать. Сыну больше уделяй внимание, а то ты, как на вторых ролях, с сыном, когда Санька позволит. Надо быть самоуверенней, Даша, если ревнуешь, набей ему морду, легче станет. Не переживай, он тебя не бросит. Конкурентом могла быть только Володарская, ее нет в живых.

– Он любит другую женщину, я чувствую.

– Дарья, мне кажется, это невозможно. Чем его еще можно удивить и покорить. Он всяких насмотрелся, каких экземпляров у него только не было. Только Наташка могла его соблазнить, да и то, он ее не любил, какую-то колдовскую власть она над ним имела. Слишком хорошо давала. Но таких Наташек по пальцам пересчитать.

– Где-то есть еще Ира, о которой он столько лет грустил.

– Ира? Это исключено. Много лет прошло, Ира замужем. Да она его и не простит. Ты даже не представляешь, через что ей пришлось пройти из-за него. Нет, Ира, поди, без содрогания о нем не вспоминает. И у Саньки к ней только одно чувство – чувство вины, не хочется сознавать, что подлец. Все, Дарья, иди, спи, – Куминова погладила Дашу по спине. – И мне нужно попробовать уснуть. В последнее время, стала просыпаться среди ночи, а уснуть потом – никак.

Дарья ушла спать. Наверное, она сразу уснула, потому что она не вышла, и ее не было слышно, когда Куминов вернулся, буквально минут через двадцать после их разговора.

– Саня, – шепотом сказала ему мать – Где ты болтаешься?

– Ты почему не спишь? – спросил Куминов, пропустив мимо ушей ее вопрос.

– Твоя сердечная вся извелась. Еле заставила ее лечь. И мне спать не даете.

– Спокойной ночи, мама, – чмокнул ее в голову Куминов.

– У твоей женщины хорошие духи, – сказала ему вслед Екатерина Александровна

– У нее все хорошее, – не оборачиваясь, ответил Куминов.

«Вот же ж, скотина» – подумала Екатерина Александровна – «Зачем я только с ними жить согласилась?».

На следующий день все рано собрались дома, никто не задерживался на работе. Сидели за столом и ужинали. Куминов был в джинсах и старой рубашке.

– Ты куда-то собрался, Саня? – спросила мать.

– Сэнсэй помещение нашел, схожу, помогу ему с ремонтом. На «прогресс» его больше не пускают. Егор, пойдешь со мной?

– Нет. Я буду стихотворение учить, нам задали.

– Это для тебя не проблема. Тебе один раз прочитай, и ты запомнишь.

– Все равно не хочу, – протянул Егор.

Куминов не стал настаивать, он сам не очень любил махать молотком, почему ребенку это должно нравиться. Он старался сына приучать к спорту, делать с ним упражнения, но чем старше Егор становился, тем больше он отлынивал. Не прельщали его все эти отжимания и подтягивания. Хотя во всем другом он подражал отцу. Самым большим увлечением Егора оставались звезды. Атлас звездного неба, он брал с собой с постель и читал на ночь. Он перечитал у отца все книжки, которые хоть немного были связаны со звездами. Куминов старался объяснять Егору доступным языком физические законы, на которых строилась астрономия. Другим если не увлечением, то скорее особенностью Егора, была его способность быстро считать. В своем возрасте он знал не только арифметику, но и действия сложнее. Куминов поддерживал у ребенка тягу к математике, хотя и не считал сына вундеркиндом. Ему самому легко давались все науки. Из всех других занятий, к которым привлекал его отец, Егор больше любил ремонт всякой радиотехники, он всегда сидел рядом с Куминовым, наблюдал и выполнял какие-нибудь подсобные работы.

Когда Егор вышел из кухни, Даша сказала Куминову:

– Ты нарочно предлагаешь Егору идти с тобой, чтобы я не поняла, куда ты на самом деле собрался.

– Ты, что несешь? Куда я, по-твоему, собрался? Зачем мне нужна конспирация?

– Ты опять идешь на свидание.

– Даша, это чушь. Если я сказал, что пошел в спортзал, значит, так оно и есть. Мне нет необходимости что-то выдумывать. Я не хочу выяснять с тобой отношения. Спасибо, – Куминов встал из-за стола.

– Это несправедливо. Ты мне изменяешь с другой женщиной, мне и слова сказать нельзя.

– Ты ошибаешься. Это я ей изменяю с тобой, – Куминов ушел из кухни. Дарья зажмурилась.

– Саня! – только и сказала ошарашенная мать.

– А вы говорите, что я ошибаюсь, – пролепетала Даша.

Екатерине Александровне было жаль ее, она злилась на сына. «Совсем уже обнаглел. Какого черта женился! Что уж так над девчонкой издеваться, зачем унижать». Даша не выдержала, кинулась за Куминовым в коридор. Она не кричала на него, они с мужем всегда ссорились вполголоса, чтобы сын не слышал. Екатерина Александровна шла следом за ней.

– Как ты так можешь? Если бы я тебе изменяла? – со слезами говорила мужу Даша.

– Да пусть тебя хоть весь белый свет перее… ет, мне-то что, – ответил Куминов.

– Александр! – вскричала мать – Ты что себе позволяешь?

– Мама, в своей семье я сам разберусь, – спокойно ответил Куминов.

– Знаешь, что? На новый год, поедете в свою деревню, отвези меня в мою. Хоть отдохну там от вас. Достали уже.

– Нашла отдых. Там заранее все перепьются и новый год встречать не с кем.

– Я с ними тоже напьюсь. Хоть пьяной в сугробе поваляюсь. Хорошо же я сына воспитала! Тебя никто не заставлял на ней жениться. Это твоя блажь. Теперь она мать твоего ребенка. Об этом вспомни в первую очередь. Ты же никому не позволишь, чтобы со мной так разговаривали, а с матерью Егора можно?

Куминов молча закрыл за собой дверь.

– Дурдом, – сказала Екатерина Александровна – Дарья, измерь мне давление, голова разболелась.

Даша села измерять давление. Из комнаты вышел Егор, он подошел к матери.

– Мама, ты плачешь?

– Нет, Егорушка. Видишь, бабушке давление меряю. И у меня что-то с головой, наверное, магнитные бури.

– Хотите, расскажу, как они получаются? – обрадовался Егор.

– Конечно, Егорушка. Сначала ты про магнитные бури расскажешь, потом я тебе стихотворение почитаю, ты постараешься запомнить. У тебя же память хорошая, так папа говорил?

Вечером, когда Куминов вернулся, он зашел к ней в спальню.

– Ты прости меня, детеныш. Зря я на тебя оторвался. Ты совершенно не виновата в том, что происходит. Прости.

Куминов взял ее руку, поцеловал и прижался лбом к ее пальцам.

– Что будем делать? – спросила Даша.

– Пока, ничего. Все будет, как и раньше. Для всех мы будем мужем и женой. Мы будем продолжать жить под одной крышей. На новый год мы едем к твоим родителям. Только ты им не жалуйся, пожалуйста, Даша. Твоей маме и так плохо из-за Вовки, не надо ее больше проблемами нагружать. Тем более у нас с тобой и нет особых проблем. Мы давно с тобой чужие люди, ты ведь тоже меня не любишь. Я обещаю тебя больше не обижать.

– Саша, оказывается, ты умеешь любить.

– Я не знаю, нужно для этого умение или нет. Я люблю ее, как могу, как получается.

– Она лучше меня?

– Даша, это все глупости. Зачем кого-то сравнивать. Ты хорошая. Тебя я тоже люблю. Но я не вижу в тебе женщину. Я люблю тебя, просто ты мой близкий человек и ты хорошая девочка. Мне тебя жалко, и я не позволю, чтобы тебя кто-нибудь обижал. Я любого порву за тебя, также, как и за другого своего друга. Но это не любовь к женщине. Ты прости, так получилось.

– Это нелегко, но я постараюсь понять. Мы долго так будем жить? Как долго мы сможем находиться в не совсем нормальных отношениях?

– Все зависит от нее. В любом случае, я тебя не брошу на произвол судьбы, Даша. Нам с тобой потом нужно решить, что будет лучше для Егора.

Даша уткнулась лбом в его плечо.

– Так странно. Мне больно и спокойно одновременно. Когда она решит?

– Я не спрашивал ее об этом. Я не предлагал ей ничего. Я даже не знаю, простила ли она меня.

– Это Ира, – прошептала Даша – Я так и знала. Ты не мог полюбить другую женщину. Ты, наверное, любил ее и раньше. Я помню, что с тобой творилось, когда тебе сказали, что она вышла замуж. Я тебя таким потерянным никогда не видела.

– Ладно, Дашуля, душещипательная часть на этом окончена. Я пошел спать. Завтра я заберу тебя с работы, заедем на базу, может, что-нибудь выберешь для родителей, продуктов на праздники купим. Извини, еще раз. То, что сегодня было – это безобразно и недопустимо, – Куминов вышел из спальни.

В канун нового года, коллеги уже отмечали, они шумно разговаривали, перебивали друг друга, только Ирина сидела в своем кабинетике и торопилась, под этот шум, закончить график строительства. Зазвонил телефон на ее столе. Она сняла трубку.

– Производственный…

– Солнышко мое, поздравляю тебя с новым годом. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Со мной.

– Спасибо тебе. Так здорово! Тебя тоже с новым годом, до встречи.

Начальник отдела, который тоже уже пил со своими подчиненными, пока его заместитель работал, посмотрел в комнатку на Ирину, которая сидела, положив трубку на аппарат, зачем-то ее поглаживала, и мечтательно улыбалась. «Подружка наша неприступная нашла себе видать кого-то. Не муж же ей звонил» – подумал начальник – «Да, черт с ней, лишь бы работала. Пока работу, считай, за двоих тянет».

В новом году им тоже сразу не удавалось встретиться. Если Щербаков улетал, то зачем-то свекровь приезжала с ночевкой. Ирина злилась. Что за невезение! Все общение, когда Куминов звонил ей на работу, говорил ей какие-то ласковые слова. Ирина чуть не плакала, она так сильно по нему скучала. На ее день рождения к ней домой пришли приятельницы еще по стройуправлению, в котором Ирина раньше работала, родители Щербакова и его сестра с детьми, мать со Снежаной. Они сидели за столом, все пили за именинницу и желали ей здоровья. Зазвонил телефон.

– Иди Ира, сама бери трубку, все равно тебя. Поздравляет кто-то.

Ирина подбежала к телефону, подняла трубку, только произнесла: «Алло» и услышала этот родной голос. Куминов говорил негромко, голос его всегда становился похрипывающим, когда он начинал говорить тише.

– С днем рождения, солнышко. Как ты там без меня?

– Я хочу тебя, – прошептала в трубку Ирина.

– Приезжай.

– Я не могу, у меня гости.

– Ты их напои и приезжай ко мне. Я тебе подарю себя.

У Ирины голова закружилась.

– Они не все пьют. У меня не получится.

– Очень жаль. Пока, солнышко.

Ирина положила трубку и вернулась к столу. За застольными разговорами никто и не слышал, о чем она беседовала по телефону.

– Кто звонил? – спросили у Ирины.

– Любимый, – ответила она.

– Что, Ирочка? – спросил Щербаков, он решил, что она к нему обращается.

– Ты гостям разлил? – спросила Ирина.

«Вот, мерзавка!» – подумала мать, она все поняла – «Так бы и отхлестала по бесстыжей роже».

Екатерина Александровна, как раз проходила мимо, когда Куминов говорил по телефону. Она остановилась рядом с ним.

– У нас новое солнышко? – спросила она, когда сын положил трубку – Надо же, еще одно появилось. Давно не было.

– Солнце может быть только одно, мама. У Егора можешь спросить, – ответил Куминов и пошел к сыну в комнату.

Екатерина Александровна не стала раздумывать над его словами. После того скандала, в жизни сына с женой вроде бы все успокоилось. Все продолжалось, как обычно. Тем более Куминов вечерами был дома, если уходил, то чаще с сыном. Они с Дашей были, как обычно, немногословны друг с другом. Спал он теперь в спальне с Дашей. Екатерина Александровна не знала, что там он спал на полу. Все дело было в том, что он начал приучать Егора оставаться одному. Егор, первые ночи, когда просыпался, бегал, искал родителей, но потом стал потихоньку привыкать. Поэтому Екатерина Александровна и сразу же подзабыла об этих солнышках.

Куминов позвонил Ирине на работу.

– У меня перерыв между парами два часа. Ты должна прийти.

– Я на работе.

– Плевать. Я хочу тебя видеть, и ты придешь. Сколько можно?

Ирина быстро оделась и выскочила из кабинета. Сразу же в коридоре столкнулась с начальником отдела.

– Вы куда?

– Я в стройуправление, сверю данные…

– Ну-ка пройдемте, – он завел ее в свой кабинет – Ирина Владимировна, вы не умеете врать.

– Мне нужно уйти, – сказала Ирина.

– Надолго?

– До четырех.

– Хорошо, Ирина Владимировна. Можете уходить, только ставьте меня, пожалуйста, в известность, чтобы я вас прикрыл. Жду вашей полной отдачи в работе.

– Конечно. Спасибо, – и Ирина убежала с работы.

От стройтреста до дома, где проходили их свидания, можно было доехать на одном автобусе. Но Ирина не хотела стоять на остановке, это может быть долго, черт его знает, когда следующий придет. Она остановила попутку.

– Куда же везти такую красавицу? – расплылся в улыбке мужчина за рулем.

– Плачу пятерку, только замолчи и поезжай. Тут недалеко.

Ирина подбежала к двери, вытащила ключи из кармана, но Куминов услышал ее, открыл дверь и, за пальто, затянул в квартиру. Захлопнув дверь, он прижал ее к себе и впился в ее губы.

– Сашенька, как я соскучилась, – приговаривала она, снимая с себя вещи.

Они поскидывали с себя костюмы, Куминов отпнул их в сторону, чтобы нечаянно на них не лечь. «Вместо страсти приходится заботиться о всякой ерунде» – подумал он. Когда же можно будет иметь ее, не думая ни о чем постороннем. Они занимались сексом на полу, возле входной двери, не раздевшись полностью. Куминов тяжело дышал, он навис над ней, упершись руками в пол.

– Ирка, какая же ты красивая, когда кончаешь.

– Так-то обычно страшненькая, – ответила она, облизав пересохшие губы. – Я тоже люблю смотреть в это время на твое лицо. Оно так искажается, даже немного жалобно. Меня охватывает гордость. Да! Это я этого добиваюсь.

– Ты меня восхищаешь своими откровениями.

– Тебе же тяжело так стоять?

– Нисколько. Я все-таки бывший спортсмен. Не хочется на пыльный пол ложиться.

– Не переживай. Ты мной уже всю пыль вытер. Ну, ты и наглый! Значит, меня можно елозить по пыльному полу, сам боится испачкаться. Слезь с меня немедленно.