Текст книги "Жизнь без печали"

– Все, Ира, иди спать. Я возле окна еще статейку почитаю, потом рядом с Ромой примощусь.

– Спасибо тебе, Саша, – Ирина подошла к Куминову и прижалась к нему.

– Ира, ты что, дура? Ты за что благодаришь? Спать иди, несешь бог весть что.

Ирина ушла. Куминов сидел за столом возле окна и читал статью при свете уличного фонаря. В комнату крадучись зашел Егор.

– Ты почему не спишь? – спросил Куминов.

– Папа, я должен тебе признаться. Я струсил. Я от них убегал, ведь их было шестеро. Но они меня догнали возле нашего дома. Я никогда бы не полез в драку, они хулиганы, постоянно дерутся, а я нет. Мне было страшно. А Рома прибежал на мою защиту. Он кричал: «Не трогайте моего брата» и колотил их. Потом и я стал драться. Мне стало стыдно. Рома еще маленький, а за меня заступился. Он не побоялся лезть в драку, хотя их много, и они все старше. Потому, что он считает меня своим братом. Ведь это я старший, я должен за него заступаться. Он за меня в драку полез, а мне для него вонючей Сеги было жалко, – уже со слезами в голосе говорил Егор – Я все понял. Я плохой. Я жадный и трусливый. Мне было жалко для него бабушку и тебя. Ему и Ирише ничего для меня не жалко.

– Иди ко мне, Егор, – Куминов прижал его к себе. – Самое главное, что ты все понял. Когда осознаешь свои недостатки, легче их исправить. Мы теперь одна семья. Мы должны помогать друг другу. У каждого у нас бывают ошибки, есть недостатки. Самое главное любить и понимать друг друга.

– Можно, я тоже буду здесь спать?

– Можно, только тогда мы с тобой будем спать на полу. Потому что втроем мы не поместимся. Ты посиди, последи за Ромой. Вдруг он проснется, пить захочет или его тошнить начнет. Я принесу что-нибудь, нам на пол постелить.

После этого случая Егор не стал отгонять от себя Рому. И обнаружил, что с ним не так и скучно, хоть и Рома младше его и еще не соображает в математике. Рома тоже хорошо фантазировал. Когда он играл в войну, он чуть ли не стратегию разрабатывал, составлял планы обороны и наступления. У каждого солдата было свое имя и звание. Точно также он играл и в пиратов, и в индейцев. Они с Егором теперь вместе много придумывали. Егор играл с ним на игровой приставке, они вместе смотрели «Звездные войны», сами придумывали продолжение истории, сооружали во дворе ландшафт далеких планет. Рома показал Егору своих нарисованных персонажей. Егор даже не знал, что у Ромы такая хорошая память, он почти наизусть помнил столько сказок. Рома дал Егору книжку про хоббита и гномов, и они вместе играли в путешествие к одинокой горе. Рома очень любил смотреть мультфильмы. Егор смотрел с ним свои, что у него были на английском языке и переводил ему. Оказалось, что Рома хорошо умеет пользоваться отверткой и другими инструментами. У Егора были и серьезные занятия, которые Рома не очень понимал, тогда он бежал к своей боксерской груше. Сильно бегать и кувыркаться ему первое время после травмы запрещали. Видя, что дети сближаются, Ирина решила сделать им подарок, она подумала, что остальные покупки подождут, получив вводную премию, заказала штатив для телескопа и штурвал. Из материного гаража забрала старый диванчик и отдала перетянуть его новым дерматином. Когда все этого привезли и занесли в комнату на чердаке, радости не было предела. Егор, конечно, был более сдержан, но тоже светился от счастья, а от Роминого восторженного визга все оглохли. Потом еще привезли доски, на которых Снежана нарисовала карты мира, разных веков. Дети почти не слезали с чердака. Но самое главное для Егора, это было то, что, когда в очередной раз он шел мимо компании хулиганов, они расступились и пропустили его. Только один крикнул:

– Слышь, пацан, правда, что твоему брату пять лет?

– Правда, – ответил Егор.

Авторитет вожака сразу был повержен. Какой же это вожак, если его поколотил пятилетний пацан. Потом еще ватага смотрела через забор, как во дворе Куминов занимался с Ромой. Улица уважала силу, и все нападки на Егора прекратились. Шпана решила, что, если два маленьких мальчишки дрались с ними, когда их было больше, да еще и нанесли какой-то урон, что говорить, когда за них вступится их отец.

Анна Сергеевна зашла к дочери в кабинет.

– Хватит тебе работать, смотри какая бледная. Пойдем на обед в пельменную, потом на свежем воздухе посидим.

– Пойдем, только не в пельменную, а в кафешку напротив. Там нормально готовят, и кухней не воняет. Я сейчас там обедаю, хоть и дороговато, но я много не беру.

– Ты перестала всухомятку обедать?

– Сашка сказал, что убьет, если узнает, что я тормозки с собой беру.

Они сидели в кафе и обедали. Анна Сергеевна обратила внимание, что Ирина заказала себе рассольник, салат из квашеной капусты, да еще и попросила кислых яблок.

– Летом можно и из свежей капусты салат есть.

– Я из квашеной хочу.

– У тебя и так одна кислятина.

– Мама, не придирайся, что хочу, то и ем.

– Как жизнь в новом доме? Замучили тебя, наверное. Живешь там, как уборщица, недаром бледная.

– Нормально все, мама. Я тоже себя накрутила, с тяжелым сердцем к ним жить шла. Оказалось, не так все страшно. Конечно, я готовлю. Но они всеядные и непривередливые, разблюдовки им не надо. Что-нибудь одно приготовлю, все едят, без претензий. Я приспособилась. Запланирую сразу на день вперед, что готовить, заготовки сделаю, потом пришла с работы и в печку. Делаю ужин, сразу на следующий день обед, чтобы было, что разогревать. Нормально, много времени на кухне не провожу. А в остальном? Уборку не делаю. Я им только указываю. Делают Саша с мальчиками. Он им внушает, что они обязаны мне помогать. Егор свою комнату убирает, Роме, конечно, Саша еще помогает. Стирка не проблема, автоматическая машина. Все дело только по партиям разложить. Бывает, конечно, иногда нужно Сашин костюм почистить. Еще и глажка на мне, но я не каждый день этим занимаюсь. Я дома большую часть времени дрыхну. Роме сказки кто-нибудь другой читает. Обкомовская тетя любит этим заниматься. Сядет у Ромы в комнате, Егор туда к ним придет. Заканчивается все рассказыванием анекдотов и ржачкой. Она, правда, нифига не делает. В комнате у нее Сашка убирает, белье, правда, свое накопит, и сама в машинку сунет. Остальное я. Самое главное, она ко мне не докапывается, не указывает, и ладно. Что хочу, то и делаю. Она в своей комнате или телевизор смотрит, или газетки читает. Еще и с мальчишками болтает. Короче, мама, я ожидала худшего. Да, мамуля, мы с Сашей восемнадцатого августа расписываемся. Ни свадьбы, ни вечера не будет. Но все равно вы со Снежаной в гости приходите, нас поздравите.

– Значит, все-таки женитесь.

– Ты против?

– Почему против. Законный брак – это хорошо, чем так жить, на птичьих правах. Рома как же?

– Что с Ромой? С ним все нормально. Катерина его не игнорирует, Саша с ним хорошо обращается, они дружат. С Егором поначалу напряженка была, но они подружились. Я не хотела тебе рассказывать. Они же подрались.

– Боже мой, тот же мальчишка старше Ромы.

– Да не между собой. Они подрались со шпаной местной. Роме нос чуть не сломали, ему перегородку в носу выправляли.

– Господи, ужас-то какой. Бедный ребеночек, как ему больно было. Вот видишь, в своем дворе такого бы не случилось.

– Мама, тебя опять куда понесло? Я не об этом. Я хотела сказать, что с ним рядом все время Саша был. Он его в больницу увез, после операции сидел с ним рядом, пока наркоз не прошел. Потом дома всю ночь с ним спал, на следующий день в больницу снова на осмотр возил. Понимаешь, мама, он с ним, как со своим. После драки, какой-то хрен приходил разбираться, видать чей-то отец. Саша на него так рявкнул. «Моему сыну только пять лет. Это я вас привлеку». Ты понимаешь, о чем я?

– Я не знаю, что тебе сказать, Ира. Вы еще мало живете, у вас все впереди, все говно и все проблемы.

– Спасибо, мама. Ты умеешь радость с лица снимать.

– Просто, Ирка, какой-то он у тебя прямо идеальный. Так не бывает.

– Почему идеальный? Я же этого не говорила. Обычный человек, когда плохой, когда хороший. Все, поели, пойдем на твою лавочку, еще лучше, я в кабинет. Доделать кое-что надо.

– Ириша, я хочу тебе предложить, – сказал Ирине Куминов – Зачем Роме идти в тот же детский сад. Во-первых, уже далековато, во-вторых дети из этого детского сада идут в шестнадцатую школу, в которую ты поклялась никогда не заходить. Пусть Рома идет в ту же школу, где учится Егор, в первый класс. У них есть специальный класс для шестилеток, типа детского сада, но с учительницей. Это хорошая школа, под патронажем университета. С первого класса иностранные языки, со второго информатика, факультативы, кружки разные, дополнительные занятия. Вместе с Егором в школу ходить будут, в этой школе все дети учатся в первую смену. Туда нелегко попасть, я постараюсь протолкнуть. Их основной куратор, мой бывший преподаватель.

– Саша, ему шесть только в сентябре. Не будет ему сложно?

– Рома смышленый мальчик, у него память хорошая. Читать и писать все равно всех детей учат, невзирая, умеют они уже это или нет. Егору вообще веревки были. Он уравнения составлять умел, ему – одно яблоко плюс два яблока. Давай соглашайся, пиши заявление, я завтра с кем надо переговорю.

– Надо Рому спросить.

– Спроси, я не думаю, что он откажется. Твое платье готово?

– Почти. Только это глупо. Я в третий раз замуж выхожу.

– Каждый раз в белом платье?

– Нет, ни разу.

– Вот видишь. Насколько я помню, я твой первый мужчина, я хочу, чтобы ты выходила замуж за меня в белом платье. До меня ты была более, чем невинна, так что все честно. У нас и так с тобой никакой другой атрибутики не будет. Иди, сообщай Роме.

В день росписи Куминов с Ириной уехали из дома. За время их отсутствия пришли Анна Сергеевна и Снежана. Снежану тут же утащили мальчики, показать ей дом, особенно комнату наверху. Снежана внимательно все осматривала, прикидывая, что можно Ирине посоветовать, чтобы еще сделать. Анна Сергеевна сухо поздоровалась с Екатериной Александровной.

– Ладно, тебе, Анна Сергеевна, что нам теперь делить. Теперь мы родственники, скоро еще и совместные внуки будут.

Анна Сергеевна не восприняла ее слова, как что-то конкретное.

– Проходи в кухню. Мы, чтобы невесту не мучить, в ресторане еду заказали.

– Ира могла бы сказать. Я бы что-нибудь приготовила.

– Они вообще ничего не хотели. Санька собирался только с Ирой отпраздновать. Но раз есть родственники, куда ж нас денешь, бутылку поставить надо. Садись, Анна Сергеевна, подождем молодых.

Куминов завез Ирину к портнихе. Там они переоделись. Он одел, взятый с собой костюм. Ирина вышла из комнаты в свадебном наряде. У Куминова пересохло во рту. Надо было ожидать, что у Ирины может быть только все необычное. На ней было струящееся длинное платье с поясом под грудью. В подобном платье могла быть на своем первому балу Наташа Ростова. Косы она связала между собой узлом высоко на затылке, в узел воткнута заколка с цветком из жемчужин. Короткое жемчужное ожерелье подчеркивало красивый изгиб шеи.

– Это бабушкины украшения, – смущенно улыбнулась она.

– Ириша, ты богиня.

Ирина накинула на голову полупрозрачный тонкий белый шарф вместо фаты.

– Пойдем жениться, – сказала она.

– Я клянусь, никто, никогда не видел ничего подобного.

Портниха кивнула, у нее не было слов. Только, когда они уже почти вышли, она сказала:

– Будьте счастливы.

В загсе их расписали буднично просто, они были вдвоем, без свидетелей. Ирина взяла кольцо и одела ему на палец.

– Все, попался, – прошептал он.

Ирина хихикнула и подала ему руку. Он одел кольцо и поднес руку к своим губам.

– Давайте, наше свидетельство, мы пошли.

Он прижимал ее к себе, держа за талию. Они направились к выходу.

– Ты видишь, написано фамилия жены – Куминова. Признавайся, давно мечтала заполучить мою фамилию?

– Давно. Как только тебя увидела в нашем классе.

Окна в доме были открыты, и все услышали шум подъезжающей машины.

– Молодые наши приехали, – сказала Екатерина Александровна – Пойдем встречать.

Все вышли на улицу. Куминов вел Ирину, держа ее за руку. Оба они улыбались.

– Ириша, ну ты даешь! – сказала Снежана – Так классно выглядишь. Как это тебе в голову пришло такое платье пошить, как из начала девятнадцатого века. Здорово! Вы оба такие красивые.

Екатерина Александровна поцеловала обоих. Анна Сергеевна только свою дочь, Куминову она лишь сказала: «Поздравляю». Он усмехнулся.

Все зашли на кухню и сели за стол. Молодожены остались стоять. Налили шампанское.

– Поздравляю вас, дай бог вам счастья, – сказала Екатерина Александровна.

– Совет да любовь, – сказала Анна Сергеевна.

Куминов взял со стола только один бокал с шампанским.

– Нам одного хватит, – он протянул бокал Ирине – Один глоточек ведь можно. За нас.

Она пригубила немного и отдала ему бокал. Он выпил остальное.

– А «горько» будет? – спросила Снежана.

– Да, пожалуйста, – ответил Куминов. Он взял Иринины губы в свои и тут же отпустил. – Товарищи наши близкие, – обратился он к сидящим за столом. – Я дико извиняюсь, но мне хотелось бы провести этот вечер наедине с женой. Вы пируйте за наше здоровье. Пойдем, солнышко. Дети, слушайтесь бабушек.

Он снова взял Ирину за руку и повел в комнату. Открыв дверь комнаты, Ирина изумилась. Стояли вазы, корзины разных размеров, все они были с белыми цветами. Розы, лилии, гладиолусы, георгины.

– Боже мой, Саша! Какая красота! Откуда?

– Ну, откуда, неважно. У тебя в жизни почти не было романтики и сказки. Мне очень захотелось подарить тебе хоть кусочек. Хотя я сам человек не романтичный, но мне так хотелось увидеть твое удивленное красивое лицо.

Он включил музыку. Зазвучала песня «Historia de un amor» в исполнении Хулио Иглесиаса. Ирина засмеялась.

– Вы позволите? – Куминов протянул ей руку.

Он притянул ее к себе, снял ее шарфик и бросил на диван. Он танцевал с ней, вглядываясь в ее лицо.

– Сашенька, что ж ты на меня так смотришь? – прошептала Ирина

Ее возбуждал этот его пристальный взгляд. Он наклонил голову и стал целовать ее лицо, не переставая водить по комнате. Потом он остановился, стал целовать ее шею, грудь. Он почти не прикасался к ней руками, только придерживал за спину. Он развязал пояс на ее платье.

– Дальше как? – спросил он ее.

– Там потайная молния на спине.

Куминов повернул ее спиной к себе, расстегнул молнию, целуя ее спину. Он спустил платье с ее плеч, оно упало на пол. На ней были кружевные трусы и бюстгальтер, и чулки. Не колготки, настоящие белые чулки, с кружевной вставкой вверху, и подвязками с кокетливыми бантиками.

– Ирка! Черт! Ты просто чудо. Боже мой, какая прелесть. Это чертовски возбуждает. Ты моя умница, как ты додумалась. Я хочу тебя.

– Сам разденься сначала, – немного ворчливо сказал Ирина.

– Жена, вы мне не поможете?

Она повернулась к нему, стала снимать с него одежду. Все это время они целовались и целовались. Он встал перед ней на колени, медленно скручивая чулки и целуя ее ноги.

– Это что-то невероятное, – сказала Ирина – Господи, здорово-то как.

Он не стал снимать до конца чулки, снял с нее трусы, и поставил ее на колени на край дивана.

– Вот и вся романтика, – сказала она.

– Перестань, вредина. Тебе же тоже так нравится.

Потом она лежала на спине, он осыпал ее лепестками цветов. Он лег с ней рядом и снова целовал ее. Но волнение и переутомление сказывалось, Ирина заснула. Он лежал рядом с ней, подперев рукой голову, смотрел на ее испачканное пыльцой тело, из одежды на котором было только жемчужное ожерелье и спущенные чулки на щиколотках. Он повернул к себе ее голову, расстегнул и снял ожерелье, вытащил из волос заколку. Он прижал Ирину к себе и вскоре сам заснул.

Щербаков приехал к матери. Вере Петровна, увидев его, забегала, засуетилась.

– Ох, Сашка! Где ж ты был? Проходи скорее в дом. Слава богу, хоть приехал повидаться. А то думала, как к тебе в Белоруссию добраться.

– Мама, я насовсем приехал. Ты не знаешь, где Ира? Я звонил ей, какие-то незнакомые люди отвечают, сказали, что это их номер. Анне Сергеевне звонил, Снежана трубку взяла и послала. Я сразу домой поехал, квартира закрыта, ключ не подходит. К Роме в садик пошел, говорят, что он его больше не посещает.

– Какой дом, Сашка? Вы же разведены? – Мать с недоумением смотрела на него.

– Это я знаю. Я получал решение суда. Я даже не стал в паспорт штамп ставить о разводе. Вот, приехал, прощения попрошу. Я думаю, она меня простит, у нас же ребенок. Там все было ошибкой, мама, временное замутнение. Я Иру люблю, хоть она и стерва.

– Эк, тебя замутило, на девять месяцев. Временное замутнение у него. Замуж вышла твоя Ира. Живет в другом доме, с другим мужем.

– Как замуж? Этого не может быть!

– Пойдем, сынок, покормлю тебя. Голодный видать.

– Да, голодный, – кивнул головой Щербаков и повторил – Этого не может быть. Она не может выйти замуж.

– Почему не может-то? – спросила Вера Петровна, ставя на стол тарелки – Она у тебя девка в теле, такие мужикам нравятся. Сам же в нее влюбился, лишь один раз увидел. То, что она стерва, у нее же на морде не написано, никто же сразу и не узнает.

– Мама, так ей это дело совсем не надо было. Все время с недовольной мордой была. Она говорила, что ее первый муж, этот щенок, который ее чуть не убил, ей что-то повредил.

– Значит, этот теперешний вылечил. Ешь, – она начала рассказывать, пока сын ел – С нами она общается. Я-то думала, с ее характером, мы и Ромочку больше не увидим. Нет, она обещала, что все будет по-прежнему. Конечно, сейчас не так часто, но по выходным приезжают. Только одного его, она у нас теперь не оставляет. Она, молодец, помогает. Им в тресте, ихним работникам, навоз выписывали. Так она под свою зарплату выписала на себя и на мать. Две машины навоза нам привезли. Людей каких-то нанимала. Они навоз раскидали, парник набили. Один раз, у мужика своего машину брала и возила меня в питомник. Хороший питомник, при сельхозинституте. Я выбирала, она заплатила. Купила смородину золотистую, малину белую, и два сорта жимолости. Поливалку нам электрическую провели по огороду. Хоть и бывшая сноха, не бросает. От тебя-то помощи никакой, как сгинул. Я, конечно, им тоже и заготовки, и ягодки.

– Чтобы мужик ее жрал?

– Ирка сына не обидит. Поливалку эту импортную ее мужик нам организовал. Кооперативщик он какой-то, что ли. Рома в школу пошел, в самую престижную, с иностранными языками.

– Он же маленький еще.

– Ирка так решила. Рома рад.

– Про меня вспоминает?

– Почти нет. Все больше о своем новом родителе говорит. Он его Сашей зовет, имена у вас одинаковые.

– Ирка, наверное, против меня настроила.

– Я не слышала. Она ему сказала, что ты героически помогаешь голодным детям Африки. Нам велела так говорить. То, что мать снова вышла замуж, он, наверное, не понял. Не соображает еще. Некуда тебе возвращаться, Саша. Там теперь другая семья. Ирка беременная, Рома похвастался, что скоро у него еще один братик будет.

– Почему еще?

– У этого мужика сын есть, с ними живет. Рома его братом называет.

– Вдовец что ли?

– Нет, жива его бывшая. Поди, так у богатых принято, кто побогаче, с тем и ребенок.

– Раз у Ирки еще ребенок будет, пусть Рому мне отдает. Я Рому уговорю.

– Ты, что дурак, что ли? – закричала Вера Петровна – Заикнешься, и я внука не увижу. Ирка же за него горло перегрызет. Как у тебя все просто. Трахнул кого-то по дороге и исчез на девять месяцев. Ты хоть раз позвонил ребенку или письмо ему написал? Заберет он его, видите ли. Папаша выискался. Опять кого-нибудь увидишь и ребенок по боку. Сиди уж, не воображай.

– Ты не хочешь быть с внуком?

– Хочу. Только Ира его не отдаст. Сейчас я знаю, что с ним, вижу его. Он счастливый, здоровый, ухоженный. Мать свою он без ума любит. Мужик этот с ним, как со своим. Спортом с ним занимается. С Ромой в позапрошлом месяце что-то случилось, так он с ним в больнице лежал. Выброси дурные мысли из головы. Из-за тебя дурака, меня внука лишат. По суду тебе никто его не отдаст. Ты ему хоть копейку выслал?

Щербаков молчал, опустив голову.

– Вот. Скажут, не содержал, не поддерживал, алименты не платишь. Ни одного подарка, ни перевода не сделал. С матерью он все имеет. Так думаешь, кому присудят? Где у тебя мозги были, когда сбегал? Расстался бы с женой по-человечески, с сыном бы продолжал общаться, так нет же, как в воду канул. Ирка тебе даже машину вернула.

– Ты же ее не любила.

– Я и сейчас не люблю. Но я не слепая, я все вижу. Она хорошая мать, а я Ромочку очень люблю. Какая бы сука, она ни была, она нам помогала, когда тебя не было.

Через день Щербаков сказал матери:

– Я связался с Тюменским управлением, обещали рассмотреть и вызов прислать.

– Вот и хорошо, Саша. Начнешь новую жизнь, ты еще не старый.

Вера Петровна после слов сына, что он хотел бы забрать Рому, мечтала, чтобы тот быстрей уехал. Конечно, жить с внуком было бы чудесно, но Вера Петровна прекрасно понимала, что Ирина его не отдаст. Да она сама бы не отдала своего сына, если муж вздумал от нее уйти. Вера Петровна боялась встречи Ирины с Щербаковым. Не дай бог, он ее разозлит, та, девка с характером. Ох, сынок, сынок, все у него не так, как надо. Женился, никого не слушал, на девке с больным ребенком и стариком на руках. Потом зачем-то исчезновение это придумал.

Ирина приехала с Ромой в субботу. Они зашли в дом и увидели Щербакова. «Вот, зараза» – подумала Ирина – «И Куминов уже уехал. Не кричать же вслед машине».

– Папа, – то ли удивленно, то ли обрадованно сказал Рома.

– Сыночек, иди ко мне, – умиленно сказал Щербаков – Как ты вырос!

«Подольше бы не приезжал и удивлялся, что сын растет» – раздраженно подумала Ирина. Рома, глядя на Куминова и Егора, старался вести себя по-мужски. Можно терпеть, когда с тобой сюсюкают и тискают женщины, что с них взять, к ним нужно быть снисходительными, как Егор говорит. С мужчинами нужно вести себя по-мужски. Рома подошел к отцу и протянул ему руку. Щербаков с умилением взял его ручку в две свои большие ладони и легонько потряс ее. Он наклонился поцеловать его, но Рома отпрыгнул:

– Что за телячьи нежности, – заявил он – Мужчины не целуются с мужчинами, – важно продолжил Рома – Можно ограничиться рукопожатием.

Рома важничал еще больше потому, что он отвык от отца. Он давно его не видел, за это время в его жизни произошло столько изменений и событий, что он перестал часто вспоминать отца. Вера Петровна подскочила к нему.

– Ромочка, миленький. Пойдем ягодку кушать. Твоя любимая черноплодка наспела. Пойдем, ее обдерем.

Ирина не стала разговаривать с Щербаковым, пошла с ними. Она разговаривала со свекровью о разных делах, об урожае, заготовках. Потом Рома им рассказывал, как он ходит в школу. Он похвастался бабушке, что его приняли в секцию айкидо, а Саша дома его учит самбо. Щербакову не понравилось, что его быстро так покинули. Ирина слова не сказала, Рома так легко ушел с бабушкой, как будто и не рад появлению отца. Щербаков обвинял во всем Ирину, он решил, что это она настраивала против него ребенка. Надо же, «телячьи нежности»! Не ожидал такого. Женщины с Ромой вернулись в дом. Вера Петровна усадила Ирину с Ромой за стол. Щербаков подошел, тоже сел рядом.

– Как живешь? – спросил он Ирину.

– Хорошо, – ответила она. – Вера Петровна вероятно тебе уже все рассказала.

– Не ожидал от тебя такого.

Ирина промолчала. Ей совершенно не хотелось выяснять с ним отношения, тем более при сыне. Куминов привез их на пару часов, потом он собирался отвезти Рому на тренировку. Ирина собиралась пригласить Роминых дедушку и бабушку на его день рождения. Но сейчас решила промолчать. Надо было высидеть до приезда Куминова, поэтому не стоило обострять обстановку. Хотя поведение Щербакова ее бесило. Девять с лишним месяцев в нирване, теперь почему-то с претензиями.

– Сашка, – сказала Вера Петровна – Заткнись.

– Почему я не могу со своей женой отношения выяснить?

– Я не твоя жена. Щербаков, ты, что такой дурак-то стал? В Африке перегрелся?

– Ира, ну неужели такой нетерпеж? Мне просто нужно было время в себе разобраться. Теперь я понял, я уверен, что кроме вас никто мне не нужен. Я вернулся к тебе, ты уже успела замуж выскочить.

– Бред сивой кобылы, – сказала Ирина – И хватит Рому чушью всякой нагружать.

– Между прочим, Рома и мой сын тоже. А ты его в дом к чужому мужику притащила. Меня ты спросила?

– Будем считать, что ты просто от растерянности абы что несешь.

– Я тебя любил, ты оказалось прошмандовкой.

– Чего? – удивленно спросила Ирина. Щербаков никогда раньше не оскорблял ее, даже когда они ругались.

– Папа, не кричи на маму. Мама – женщина, ее нужно любить и заботиться о ней, – сказал Рома.

– Я не знаю, что мне делать, – Щербаков закрыл лицо руками.

– Значит, ты еще в себе не разобрался. Ладно, продолжай, свои разборки, только меня не нагружай.

– Ромочка, сынок, ты хочешь жить с папой? – спросил Щербаков Рому.

– Я живу с Сашей. Разве ты можешь жить с нами? – с недоумением сказал Рома. – У Егора есть мама, но она живет в высоком доме, потому что в нашем живет мама. В доме должен быть один мужчина и одна женщина. Могут быть еще бабушки, дедушки и дети. Но это не считается. Я могу ходить к тебе в гости, как Егор ходит к своей маме. С нами жить тебе нельзя. Это Сашин дом, он в нем главный.

– Тебе нравится, что тобой чужой дядька командует?

– Он не командует. Командуют на войне. Саша говорит, что нужно делать и все. Мы делаем. Потому что Саша знает, как надо, он очень умный.

– Ну, хватит, Щербаков, – Ирина поднялась со стула – Ты уже перегнул. Не будь скотиной, я всегда к тебе относилась с уважением. Ты сам не захотел по-человечески. Можно было спокойно расстаться, продолжал бы общаться с сыном, все бы были довольны. Нечего было свою погибель изображать. И не хрен мне тут на сына претендовать. Это что тебе, игрушка, хочу исчезаю, хочу появляюсь. Все должны от радости в ладоши хлопать. «Хочешь жить с папой», – передразнила она Щербакова – Папа девять месяцев про ребенка не вспоминал, не спрашивал, как он там сынок, здоров, болеет, что ему нужно, кто его чему учит? Про деньги я уже не говорю, хрен ли об этом беспокоится, у Ирки большая зарплата, сама справится. Так если я сама справилась, на х..й ты мне обосрался? Что ты меня бросил, мне плевать, я тебя никогда не любила, ушел и слава богу. Но с ребенком играть вместо куклы, я не позволю. Раз ты такой гондон, не появляйся больше в нашей жизни. Пойдем, Рома.

Вера Петровна кинулась за ними.

– Ирочка, ты не обращай внимания на его слова. Я ему не позволю. Это он мелет от злости на себя, что вас просрал. Что про все забыл, как пи..у с золотым ободком увидел. Он уезжать собирается, в Тюмень.

– Вера Петровна, когда уедет, позвоните мне на работу, продолжим наши отношения. А пока, прощайте.

Ирина с Ромой вышли за калитку. Вера Петровна вернулась в дом. Щербаков ринулся было за ними, но Вера Петровна преградила ему путь. Она схватила с гвоздя старый ремень, который муж продергивал в рабочие штаны, когда работал во дворе, и принялась хлестать сына. Щербаков уворачивался, но вырвать ремень из рук не решался.

– Ты чего, мама, сдурела?

– Я тебе дам, «сдурела», падла ты такая! Ты чего натворил? Ты зачем Ирку разозлил, бл..во ты поганое. Что ж мне теперь и внука не видеть? Ведь Ирка же не запрещала нам видеться. Теперь что? Сволочь, ты сволочь.

Вера Петровна кинула ремень в сторону, села и заплакала. Щербаков почесывал места, по которым попала мать ремнем.

– Мама, да я не хотел. Просто сказал не так. Не знаю, чего Ирка взъерепенилась. Знаю я, виноват. Что меня теперь расстрелять за это? Я же хочу вернуть все назад, чтобы было все, как раньше. Может Ирка назло мне замуж вышла. Я и чужого ребенка приму. Я же с ее дочкой возился, она вон какая была, не приведи господи. Я, специально, через сынишку хотел подействовать. Скажет он, что хочу с папой жить, Ирка подумает.

– Поэтому ты ее прошмандовкой назвал?

– Так получилось. Мне же обидно. Не успел уехать, разыскала, вещи привезла, развелась и быстренько замуж.

– Езжай-ка ты в свою Тюмень. Еще лучше в Магадан.

– Спасибо, мама, на добром слове.

Куминов получил на почте каталог оборудования, который он заказывал, и решил ехать к Щербаковым. Подумал, посидит в машине, каталог полистает, подождет, когда Ирина и Рома из дома выйдут. Он был очень удивлен, когда, повернув на улицу, где жили Щербаковы, увидел вдалеке, идущих по дороге, Ирину и Рому. Рома не понял ничего из этого скандала, но одно он сообразил, папа, действительно его бросил, когда исчез. Права была бабушка Аня. Мама придумала про Африку, чтобы Рома не плакал. Почему папа так сделал? Рома его ничем не обижал, а он исчез, даже не звонил ему, раньше он всегда звонил Роме изо всех своих командировок. Рома от огорчения собрался заплакать, но посмотрел на мать. Ирина шла по дороге, держала его за руку, по ее щекам текли слезы. Рома решил, что, если женщина плачет, он должен сам крепиться и ее утешить.

– Мама, не плачь. Саша меня будет ругать за то, что ты плачешь.

– Не будет. Он, что дурак, что ли? Он все понимает. Сейчас, Ромочка, мы дойдем до асфальта, там, может, машину поймаем. Саша нескоро еще приедет.

– Вон Саша едет, – закричал Рома, увидев «Волгу».

Ирина посмотрела. Действительно, это была машина Куминова. Чувствует он, что ли? Куминов подъехал к ним и вышел из машины.

– Что случилось, солнышко? Ты плакала?

– Это от злости. Щербаков приехал, ну и я не сдержалась. Потом расскажу, бедный Рома и так наслушался.

Куминов усадил их в машину.

– Как настроение? – спросил он у Ромы.

– Сначала было грустно, сейчас нормально. Мама, что такое п..да с золотым ободком?

Куминов расхохотался. Ирина сдержала смех и серьезно сказала:

– Я не знаю, Рома. Я думаю, просто бабушке хотелось выругаться, она такое придумала. Не нужно повторять все грубые и некрасивые слова, что взрослые говорят.

– Ты тоже материлась.

– Да. Я прошу тебя, меня за это извинить. Вообще извини, пожалуйста, за этот скандал. Так себя нельзя вести, мне стыдно. Ты не обращай внимания на то, что было, постарайся забыть.

– Я же понял, что папа меня бросил, зачем врать?

– Он бросил меня, не тебя. Это не одно и то же.

– Нет, меня тоже бросил. Он же не приезжал ко мне, не звонил, открытки не присылал. Так что больше не ври. Меня учишь, а сама.

– Прости, я хотела, как лучше. Я не хотела, чтобы ты плакал.

– Ты меня не бросишь, никому не отдашь?

– Можешь не сомневаться. Чтобы отобрать тебя у меня, нужно будет сначала меня убить. Давай, маленький, забудем обо всем и будем жить, как раньше.

– Я больше не увижу бабу Веру?

– Увидишь. Я попрошу ее, чтобы она приходила к тебе в гости. У тебя у самого есть теперь свой двор. Там можно строить одинокую гору и рыть каналы. Тем более грядок нет, ничего не повредишь, – потом понизила голос и сказала Куминову – Блин, так стыдно. Не сдержалась, разоралась, как дура, при ребенке. Начала этому козлу все высказывать.