Текст книги "Жизнь без печали"

Куминов встал, поднял ее с пола и прижал к себе.

– Надо штаны одеть, а то мы с тобой, как придурки, особенно ты, без штанов и в галстуке. Поцелуй меня, – сказала она без всякого перехода.

Куминов поцеловал ее, и они стали приводить себя в порядок.

– Представляешь, меня начальник мой рассекретил, что я на свидание ухожу. Сказал, что будет отпускать меня, когда я пожелаю. Придется отрабатывать.

– В смысле?

– Саша, ну, что за вульгарность? – сказала Ирина – В прямом, конечно. Хотя и так почти за двоих пашу. Ему со мной хорошо, я считай, основную работу делаю, он только по командировкам мотается. Там отрывается, пьет, как падла. На работе бывает, надирается. Его управляющий вызывает, а он в хлам.

– Почему его на работе держат?

– Он грамотный дядька, многие вещи умеет разруливать. Да, и эка невидаль – алкоголик. У нас вся страна не просыхает. Всё, мы готовы, – Ирина стояла уже в костюме – Уходим?

– Да, солнышко. Я тебя отвезу и мне надо успеть на лекции, – Куминов поцеловал ее в нос – Спасибо, моя хорошая.

В машине Ирина ему сказала:

– Саша, Щербаков говорил, что в конце этой недели, возможно, они улетят на базировку. Рому Веруся у меня просит, могу ей увезти. Если хочешь, позвони в пятницу, уточнимся.

– Конечно, хочу. Я всегда тебя хочу.

В пятницу с утра Куминов позвонил ей на работу.

– Щербаков улетел. Рому еще вчера вечером отвезла бабушке, – сказала ему Ирина – Только, понимаешь, немного не вовремя. Я не совсем в форме.

– Плевать на твою форму. Приезжай.

Ирина не предполагала, как можно заняться сексом в такой ситуации, но что, из-за этого упускать возможность увидеться с ним, побыть наедине? Она приехала первая, только успела снять пальто, и зашел Куминов. Ирина прижалась к нему.

– Ты голодный?

– Нет. Я перекусил в буфете. А ты?

– Я пока не хочу есть. Я привыкла ужинать часов в семь. Раньше, как-то не получается.

Они прошли в комнату. Куминов посадил ее к себе на колени. Он целовал ее, снял с нее блузку и стал ласкать ее грудь.

– Сашенька, – жалобно сказала Ирина – так обильно идет. Я против, чтобы в это время.

– Я понял. Обойдемся без вагинального секса.

– Господи, слова-то какие.

– Помоги мне лучше раздеться и не думай ни о чем.

Ирина раздевала и целовала его. Куминов лег с ней на диван. Он страстно продолжал ласкать ее. Ирина задыхалась.

– Господи, что же мне делать-то?

– Что хочешь. Можешь кончить, как тебе удобно. Не нужно меня стыдиться.

Ирине было неловко, но она уже не могла, все ее тело требовало разрядки. Она целовала его лицо, шею, а сама инстинктивно прижалась к его ноге. Он положил руку на ее ягодицы и прижал к себе, чтобы ей было удобно. Ирина закрыла глаза и простонала.

– Сашенька.

– Все хорошо, моя милая. Вот видишь, у тебя получилось.

Ирина уткнулась лицом в его грудь, немного полежав так, спросила:

– А ты?

– Придумай что-нибудь.

– Я не знаю. Я, правда, не знаю, что делать.

– Ирочка, сделай то, о чем я попрошу тебя. Попробуй удовлетворить меня ртом.

– Я не умею этого делать, – Ирина посмотрела на него. – Ты меня не учил.

– Я многому тебя не учил. Я подскажу тебе, что делать. Только сделай это, пожалуйста.

Сначала он говорил ей, что делать. Потом замолчал. Ирина периодически поднимала голову и смотрела на его искаженное лицо. От его жалобно-хриплых стонов в ней укреплялось ощущение власти над этим сильным мужчиной. Он принадлежит ей, она может делать с ним все, что угодно. Он теперь казался беспомощным, он подчинялся только движениям ее рта. Она пыталась уловить, от чего его стоны становились громче, и продолжала делать так, чтобы довести его до исступления.

– Ирочка, любимая моя, – взревел он и немного сжал ее голову.

Куминов открыл глаза, посмотрел на нее. Ирина сидела рядом с ним со сморщенным лицом. Он ей слабо улыбнулся.

– Иди, или запей, или выплюни. Как хочешь.

Потом Ирина вернулась и легла с ним рядом. Он прижал ее к себе, поцеловал ее в губы.

– Спасибо, солнышко. Я в раю. Это неописуемое блаженство.

– Тебе, наверное, тысячу раз это делали. Я же все равно не умею, как надо.

– Ты меня любишь и этого достаточно. Ты даже не представляешь, как мне хорошо с тобой. Каждое движение, ощущение сводит меня с ума. Я не могу это выразить словами, просто спасибо тебе за то, что ты подарила мне эти чувства.

Потом они сидели на кухне, и пили чай с сосисками в тесте.

– Твои булочки были вкуснее, – сказал Куминов

– Я же сразу с работы поехала сюда. Вот зашла в кулинарию, купила то, что было.

– Может, мы останемся? Я сбегаю за бутылкой, отметим твой первый раз.

– Нет, Саша. Мне нужно вечером быть дома. Щербаков будет звонить. Он всегда докладывается, когда добирается до места. Я прошу его об этом. Все-таки у него опасная работа и я должна знать, что у него все в порядке. Ты мог бы пойти ко мне, но вдруг соседи увидят. Я не хочу унижать Щербакова.

– Значит, он тебе не совсем безразличен.

– Я не люблю его, но я к нему отношусь с уважением. Он хороший человек. Он появился в то время, когда я уже не верила ни в какие отношения. Я каждый день с работы бежала в вонючую квартиру, убирать дерьмо за дедом и дочерью, кормить, мыть, стирать. Я никуда не ходила. Весь мой мир был в этой квартире и в этом дерьме. А тут видный дядька бегает за тобой среди зимы с цветочками, говорит комплименты, признается в любви. Не просто, какой-нибудь придурок, а самостоятельный состоявшийся мужик. Он не отвернулся от меня, не ушел. Он помогал мне. Мыл деда, даже за Маруськой помогал ухаживать. Он меня умолял выйти за него замуж и радовался, как ребенок, когда я согласилась. Это, несмотря на то, что его семья от него из-за меня отвернулась. Щербаков мне не делал ничего плохого, он не виноват в том, что я не смогла его полюбить. Любая бы мечтала о таком муже. Почему, я должна плохо к нему относиться?

Куминов сидел молча. Это было серьезным препятствием для их отношений. Чувство благодарности бывает сильнее других чувств.

– Саша, я тебе порчу аппетит? Прости, мой хороший. Я больше не буду говорить на эту тему.

– Ну, что ты, солнышко. Поступай, как считаешь нужным. Я все равно буду рядом.

– Саша, а как дела у твоих друзей? Алексей и жена его, что в аварию попала?

– Там сложилась все трагично. Сначала Наташу поставили на ноги, все наладилось. Но они не послушались врачей, родили себе девочку. Через некоторое время у Наташи отнялись ноги, и уже никто ничем не мог помочь. Она несколько лет сидела, Алешка ухаживал за ней. Но в один из дней, Наташа перерезала себе вены. Алешки сейчас здесь нет, он уехал жить в Ярославль.

– Какая страшная история, – сказала Ирина – Как же, наверное, ей было тяжело в тот момент, что она даже не подумала о ребенке. Алексея жалко. Несправедливая жизнь какая-то, – помолчав немного, она продолжила – Ну как у Либерманов дела, я знаю.

– Я тоже знаю, как ты отчитала Либера. Как ты поняла, что Лина беременная?

– У меня самой было три беременности. Правда, девять месяцев проходила только в последнюю.

Куминов вспомнил, что от него она тоже была беременна. Он вздохнул и перевел разговор.

– Володарские разошлись.

– Я так и подумала. Когда Свету увидела как-то на стройке, она в отделочной бригаде работает, кажется.

– Я не знал. Надо же, работать пошла. Хотя троих детей кормить надо. Я сначала думал, что старшую Олег отобрал, он собирался. Но Дарья говорила, что Светочка приходила к ней в библиотеку. Значит, с матерью живет. Мы жили немного у них, когда мать нас из дома выгнала. Даша ей все книжки наизусть рассказывала, и Светочка за ней хвостиком бегала. Ну, вот вспомнили всех, кого ты видела. Теперь, признайся, ты проглотила или выплюнула?

– Не скажу. Ты меня смущаешь. Развратник!

Ирина с Куминовым вышли из квартиры. Внизу у входной двери стояла пожилая женщина, у ног ее две большие сумки.

– Сынок, помоги, лифт не работает. До четвертого этажа не донесу.

Куминов взял ее сумки и понес наверх. Ирина вышла из подъезда и, не доходя до своей машины, столкнулась с Либерманом.

– Ирочка, привет. Что ты здесь делаешь?

– Вот, тебя встретила, – ответила Ирина – Как дела? Лина успокоилась?

– Вы же вместе работаете.

– Мы с ней вообще-то на разных этажах. И у меня много работы, некогда бегать и всех разглядывать.

– Перестала, как овчарка бросаться. Часто на сохранении лежит. Я уже стараюсь все терпеть. Мы с Нелкой угождаем ей, но все равно, она очень раздражительная. Пока родит, с ума с ней сойду. Да и сам поверить не могу, как-то не готов я к еще одному ребенку. Не ожидал.

Пока они говорили, из подъезда вышел Куминов. Он подошел к ним, поздоровался с Либерманом за руку. Либерман не понял, почему он не поздоровался с Ириной, когда-то же были даже очень близко знакомы. Хотя бы для приличия, что-то сказать ей надо. Ирина тоже не среагировала на приход Куминова.

– Привет, Либер. Хочешь, до дома подброшу, – сказал Куминов

– Я вообще-то через дорогу живу.

– Ну и что. Здесь поворачивать нельзя. Покатаемся.

В это время Ирина открыла дверцу своей «четверки».

– Ирочка, – воскликнул Либерман – Тебе муж разрешает на машине ездить?

– Как он мне может запретить? Тем более, это не его, а наша машина. До свидания, мальчики, – сказала она и села за руль.

– До свидания, – ответил ей, улыбаясь, Куминов.

До Либермана дошло, почему они не поздоровались. Они вышли из одного подъезда, они были там вместе. Ирина уехала, а Куминов указал Либерману на свою «Волгу»

– Садись. Чуток проедемся.

– Это что? – спросил Либерман, когда они сели в машину.

– Ты про что? Ты имеешь в виду, что встретил нас с Ирой? Ты же сам все понял, зачем спрашиваешь?

– Я ничего не понял. Получается, вы здесь были вместе?

– Да, я снимаю здесь квартиру для наших встреч.

– Давно ты с ней?

– С сентября.

– Что, снова потянуло по старым тропам? У нее же муж, есть. Вроде выглядит такой неприступной.

– Либер, – недовольно сказал Куминов – Объясняю для непонятливых. Ира не тропа. Она моя женщина. Я давно о ней мечтал. Встретил ее и, слава богу, она мне не отказала. Думаю, если бы она любила своего мужа, она бы не приходила ко мне на свидания.

– А Даша?

– Даша знает. Я надеюсь, ты с женой не будешь обсуждать это.

– Обалдеть! Не ожидал. От тебя не ожидал. Ты же бабами только пользуешься. С чего это тебя на какие-то чувства растащило?

– Либер, что ты прицепился? Я тебе уже все сказал на эту тему. Больше говорить об этом я не намерен.

– Ответь мне только на один вопрос. Ты ее за косу дергаешь, когда трахаешь? У нее такая коса, она меня возбуждает.

– Придурок ты, Либер! – Куминов расхохотался. – Неля почему к нам не приходит?

– Другие дела, наверное. Я тут пацана ее выслеживал. Который ее из школы провожает. Он старше ее оказался, правда, на год всего. Сам еще молокосос. Но я все равно перед ним фокус со сгибанием железок провел, чтобы знал, чем пахнет, если что. У него шары по полтиннику. «Ой, дядя Женя, вы молоток!» Я ему сказал, что если Неля от тебя плакать будет, тебя то же самое ждет. Он сказал: «Понял». Саня, ну с Ирочкой, как ты меня опередил!

Они так и продолжали встречаться, Ирина убегала к нему с работы, по вечерам им тоже удавалось встретиться всего на часок, и то в те дни, когда Ирине оставляли машину. Чаще они переговаривались по телефону, так, перекинувшись парой фраз, лишь бы услышать голос друг друга. Куминова эта ситуация порой злила, но он не знал, как разрешить все это. Ирина дала понять, что не собирается уходить от мужа. Тем более, они если случайно и вспоминали прошлое, то Ирина сразу старалась прервать это и перевести разговор на другое. Он так и не попросил у нее прощения. Хотя этого ему уже не хотелось, это было ни к чему, они же и так были вместе. Только иногда он думал, что, не выяснив все о прошлом, не получится выстроить серьезные отношения. Куминов все откладывал разговор с ней, ждал, что она сама в себе разберется и все-таки решится уйти от мужа.

В день его рождения, ему в институте передали пакет. Он открыл его и достал портрет в рамочке. Это был рисунок девушки, набросанный лишь штрихами. Но в этом рисунке угадывался облик Ирины. «Мое ты солнышко, себя подарила на день рождения». Подобное выполнение образа штрихами, Куминов уже где-то видел. Он вспомнил: на памятнике Наташе Володарской. Явно у этих двух рисунков был один автор. Дома он положил портрет в ящик своего письменного стола. Выставлять на глаза жены портрет ее соперницы было бы уж как-то чересчур.

На день рождения к нему пришли Либерманы и Грочковы. Куминов ради застолья перетащил стол снова в комнату. Он сам приготовил плов, попросил Дашу сильно не суетиться, а сделать лишь пару-тройку закусок. Они сидели за столом, Куминов ухаживал за гостями. Дашу он усадил в уголок.

– Не тревожься, Дашуля, я сам принесу, если что потребуется.

Либерман наблюдал за ними и ничего не понимал. Все как обычно, заботливое обращение с женой. Она вся из себя счастливая, улыбающаяся. Куминов, наверное, соврал, когда сказал, что Даша в курсе его любовной связи. Грочков вот тоже сидит, как ни в чем не бывало, а в пригородном поселке у него другая семья. Или сейчас так принято? Он посмотрел на свою жену. Лина старалась улыбаться, но ей было очень тяжело. Она плохо переносила беременность, у нее сильно отекали ноги, ей казалось, что к ногам груз подвешен.

– Лина, – сказала Екатерина Александровна – Ты не стесняйся, скажи, как тебе будет лучше. Мы тебя посадим удобней.

Куминов принес из комнаты Егора маленький стульчик и положил на него, свернутое валиком одеяльце.

– Поставь сюда ноги, Лина. Что будет еще нужно, скажешь, – сказал он.

В дверь позвонили. Куминов пошел открывать.

– Егор пришел? – спросила жена Грочкова.

– У Егора свой ключ, – ответила Екатерина Александровна.

– Привет, проходи. Давай, подержу, раздевайся, – сказал пришедшему Куминов.

Он завел гостя в комнату. Это был его тренер. Он держал в руках два букета, в одном было три тюльпанчика, а вторым был огромный букет красных роз. Это надо было еще постараться его найти.

– Знакомьтесь. Это сэнсэй, по имени Иван, – представил его Куминов.

– Раздай, – сказал тренер и сунул тюльпаны Куминову. Куминов сунул по цветочку Даше, Лине и жене Грочкова. Тренер подошел к Екатерине Александровне. – Это вам, мой ангел-хранитель. Я рад с вами познакомиться и увидеть вас воочию.

– Спасибо, – улыбнулась Екатерина Александровна – Я очень тронута.

Куминов ничего не понял, но не стал расспрашивать за столом. Он поставил цветы в вазы, освободил место в середине стола.

– Все в сборе, можно и подавать.

Куминов принес из кухни казан с пловом.

– Санек, ну ты даешь! Порадовал!

Тренер встал с рюмкой в руке.

– Позвольте мне выпить стоя за дам. В первую очередь, за эту прекрасную женщину. Которая добилась пересмотра дела и смягчения наказания, вместо зоны мне дали колонию-поселение. Которая поддерживала мою семью. Способствовала, несмотря на мою судимость, перевода моей жены на хорошо оплачиваемую работу. Я этого никогда не забуду. Я буду всегда защищать вас, дорогая Екатерина Александровна. Я представляю, что для вас – это был риск, поддерживать осужденного по идеологической статье.

«Нифига, мама» – думал Куминов – «И молчала, как партизан».

– Поддерживаю, – Либерман тоже встал – Если бы не тетя Катя, я не знаю, что со мной бы было. Да, наверное, уже и меня бы не было. Только благодаря ей, мне нормально собрали рожу, что я могу смеяться, нормально жрать и дышать. За вас, тетя Катя. За своих девчонок мы еще выпьем. Сейчас за вас. Вы тридцать четыре года назад родили нам хорошего, верного друга. Сколько он нас выручал и помогал. Ваш характер.

Все, кроме Лины пили стоя. У Екатерины Александровны на глазах блестели слезы. Потом все ели, пили, разговаривали кто о чем.

– Ой, Дашенька, – восклицала жена Грочкова – Добавила чернослив, не просто так, еще и орешками фаршированный. Какая ты молодец, где вычитала?

– Как ни странно, в дореволюционной поваренной книге. Самое трудное было найти, как всякие фунты и полушки в граммы перевести.

– Лечо бесподобное, сама делала?

– Вместе с мамой. Мы здесь не занимаемся заготовками, и места для хранения у нас нет. Мы с Сашей к моим родителям в деревню ездим. Там я маме помогаю закатывать, закручивать. Зимой понемногу забираем припасы.

Грочков спрашивал Екатерину Александровну.

– Что за фигня творится? В магазинах одни стены. Будет улучшение или нет?

– Я не в Москве, Владик. Это они там решают. Они стратеги. У меня заботы, как это: по показателям надои высокие, а где молоко – неизвестно. Что-то загнали мы себя в тупик. Наша задача сейчас, хотя бы обеспечить людям условия, чтобы они себя сами кормили. Надо снять все ограничения, пусть кто в силах держит скотину, птицу. Земельные участки людям раздавать. Лишь бы до бунтов людей не довести.

– Вообще, ваше мнение, тетя Катя. Как из этой ситуации выходить?

– Лично мое мнение, разрешить частные предприятия. По производству товаров народного потребления, пищевой продукции, сферы обслуживания. Не просто так разрешить, отпустить людей в свободное плавание, разработать программу по обеспечению благоприятных условий, чтобы ситуация не выходила из-под контроля. Закон о частной предпринимательской деятельности непродуманный, с какими-то драконовскими налогами. Не так надо делать. Надо официально разрешить наемный труд, но им в ЦК виднее. Владик, давай закончим митинг. Сегодня у моего мальчика день рождения. Даже не верится, он совсем взрослый. Если сын взрослый, значит, я старею.

– Бросьте, тетя Катя, вам любая молодка позавидует. Вы так классно выглядите. А Санька скотина, жену у меня увел.

– Владик, это же было давно. Что ни делается к лучшему. Если бы оставался с Владленой, не встретил бы теперешнюю свою жену. Ты посмотри, какая она у тебя красивая, хорошая. Дети чудесные.

– Это да, – сказал Владик, налил себе коньяк – Ну, с новым годом!

– Саня, как твое предприятие? – спросил тренер

– Пока со скрипом, но что-то уже получается. Заключили сделки о технической поддержке некоторых организаций. Плохо, что юридическая база вообще ни о чем, не знаешь точно, что делать, чтобы не влипнуть и не прогореть. Самое главное, сэнсэй, это интересно. Мне больше нравится, чем лекции читать и экзамены принимать. Но официально я могу заниматься своим делом только в свободное от основной работы время, так что придется продолжать работать в институте.

– Ко мне ребята тренироваться ходят, я из них группу сколачиваю. Сейчас на кооперативы всякая шваль охотится, власть неохотно заступается, будем защищать, не бесплатно, конечно.

– То есть, кроме бешеных налогов, они и вам еще будут должны платить? – спросил Куминов – Для таких целей и криминальная братия имеется.

– Я же немного посидел. Кое с кем познакомился. Некоторых знаю, кто в законе. Смотрящего тоже. Можно и им отстегивать, ежели что.

– Тебе видней. У каждого свой бизнес. Но я тебе платить не буду. У меня не кафе, с меня пока взять нечего.

– Поговорим, когда у тебя нужда будет. Все равно, знай, и другим скажи, если что, ты подо мной.

Тут пришел с улицы Егор.

– Егорушка, будешь кушать? – обратилась к нему Даша.

– Я в своей комнате поем, – недовольно сказал Егор. Он сам положил себе в тарелку плов и ушел к себе в комнату.

– Саша ему интересный журнальчик купил, – сказала Даша – Там всякие головоломки с цифрами. Он теперь с этим журналом не расстается. Пыхтит, сам пытается решить, у Саши помощи не просит. Еще ему Екатерина Александровна на двадцать третье подарила набор «Юный радиолюбитель». Теперь это еще одна любимая игрушка.

– Санек, что ты его ко мне в школу не приводишь? – Грочков работал директором юношеской спортивной школы.

– Не изъявляет особого желания, – ответил Куминов – Ну, не хочет, значит, не хочет. Я его зарядку заставляю каждый день делать, там с отжиманиями, подтягиванием. Остальное сам, если захочет. Но не дружит он со спортом, как я, нет у него стремления. Ладно, хоть во дворе бегает. Сегодня с дружками шайбу гоняли на корте.

Они снова пили, стали танцевать. Куминов пригласил свою мать.

– Мамочка, ты моя любимая.

– Ты уже напился, Саня.

– Да наплевать, завтра все равно праздник.

– Ты должен завтра за нами с Дашей ухаживать.

– Ничего я не должен. Я за вами целый год ухаживаю, извольте восьмого марта уделить мне внимание. Тем более получается, я каждый год восьмого марта с похмелья болею. Раз напился, буду спать здесь, на диване, чтобы ни на кого не вонять. Егору не обязательно перегар нюхать, Дашка тоже его не выносит. Такова жизнь, мама.

Куминов усадил мать за стол и обратился к Даше.

– Дарьюшка, жена моя, иди ко мне, я с тобой потанцую.

Даша с недовольным лицом, но все-таки встала из-за стола. Она подошла к нему и повернула в сторону его голову.

– Только не дыши на меня, пожалуйста.

– Дура ты, Дашка, – сказал он ей.

Либерманы уже ушли, ушел тренер. Куминов пил с Грочковым на посошок.

– Ты так спокойно к этому относишься, – сказала Даша жене Грочкова, которая помогала ей убирать со стола.

– Да брось ты, – засмеялась та – Наши с тобой мужья по сравнению с другими непьющие. У меня Владик считай, почти не пьет. Да и твой Санька стойкий. Это сегодня он перебрал, расслабился. Плов какой был вкусный. Пальчики оближешь.

Грочков вытащил из кармана какую-то кожаную обложку. Он показал фотографию своих детей.

– Растут, блин. Это младший, – он показал Куминову фотографию мальчика в школьной форме с букетом цветов, немного лопоухого и похожего на Грочкова. – Я к нему на первое сентября ездил. Тоже вырос. Видишь, уже в школу пошел. Вот так, Саня. Жизнь – она смешная и непредсказуемая. Давай, споем.

Они, склонившись друг к другу, тихонько запели:

– Michelle, ma belle, these are words that go together well…

Проводив всех гостей, Куминов завалился на диван.

– Саша, встань, я тебе постель постелю, – сказала ему Даша.

– Отвяжись. Ты же видишь, я уже сплю. Спокойной ночи, солнышко, – пробормотал он и захрапел.

Анна Сергеевна переклеила обои в комнате Снежаны. Заставила дочерей делать уборку, сама решила проветриться, пошла на улицу с Ромой. Ирина мыла подоконники, протирала пыль, распевая «Маэстро», Снежана расставляла свои вещи по местам.

– Ириша, расскажи мне про своего мужика.

– Снежана, что я тебе могу рассказать? Как я с ним трахаюсь? Как все люди. Вставляется член во влагалище. Что ты ко мне привязалась?

– Расскажи, хотя бы как он выглядит.

– Требуется фотопортрет? Шатен, глаза темно-серые, правильные черты лица. Красивый, но бывают мужики и красивее его. У нас Лина Либерман работает, так ее муж раньше вообще был красавец. Яркая, броская мужская красота. Знаешь, такой брюнет, глаза темные, взгляд пристальный, аж мурашки по коже. Нос крупноватый, но прямой и губы красиво очерченные. Сильно красивый дядька был.

– Почему был? Умер, что ли?

– Да нет, ему морду расквасили. Сейчас страшный, как черт.

– Нафига ты мне про него рассказываешь? Ты, давай про своего говори. Он высокий?

– Выше меня, – Ирина засмеялась – Ну, ладно, высокий. Какой рост не знаю, не измеряла и не спрашивала. Щербаков метр восемьдесят девять, этот пониже. Сложен очень хорошо, развитая мускулатура. Живот – пресс, одни мышцы, ноги накачанные. Но он бросается в глаза не потому, что у него лицо красивое. У него весь облик такой, одет хорошо, всегда выбрит, надушен. Взгляд, я даже объяснить не смогу, какой-то презрительный, немного нагловатый. На самом деле он никого не презирает, просто выражение лица такое, насмешливое.

– Там у него, как?

– Ну, ты уж совсем! Там я тоже не измеряла. Но не спрячешь.

– Тебе нравится, что он презрительно смотрит?

– На меня он не смотрит презрительно. Со мной у него другое выражение лица. Он очень властный и очень ласковый. Не то, что ластится, усю, пусю. Просто он прикасается с нежностью, трепетом, – Ирина глубоко вздохнула – Черт. Вспоминать вообще нельзя. Сразу чего-то хочется, – и уже мечтательно продолжала – Он очень умелый. Как будто мысли твои читает. Но потом, как будто, башню сносит. Перестает себя контролировать. У меня вся жопа и ноги сверху в синяках от его пальцев. Я теперь в пижаме сплю, чтобы ненароком Щербаков не увидел. Эх, Снежана, какой он классный! – Ирина тяжело вздохнула – Ладно, заканчивай расставлять, я пол буду мыть.

Ирина домывала пол, когда вернулись мать с внуком.

– Мама, – закричал Рома и пошагал к Ирине.

– Куда ты в сапожках! Натопчешь, – закричала Анна Сергеевна

– Ах, ты, мой золотой, моя рыбка, – присела перед ним Ирина. Рома обхватил ее за шею – У мамы руки грязные. Сейчас я закончу уборку, и мы будем обниматься. Пока, сними сапожки, мы их тоже оботрем.

– Ох, Ирка, и балуешь ты его, – сердито сказала мать.

– Его еще жизнь бить будет. Так пусть хоть сейчас с мамой понежиться. Да, мое сокровище?

– Твое сокровище дерется во дворе.

– Рома, ты почему дрался? Тебя кто-то обижал?

– Нет. Я хотел с ними играть.

– Ромочка, ну если ты кого-нибудь побьешь, он будет только плакать, играть с тобой не сможет.

– Ирка, вот какая ты у меня в детстве послушная была. Выросла, все поперечничаешь, – сказала ей Анна Сергеевна.

– Я же тебя послушала. За Щербакова замуж вышла.

– Если бы не вышла, как бы ты теперь была с ребенком?

– Да, так же. Фамилия только была бы другая. Ладно, я свою задачу выполнила. Пойдем мы с Ромочкой, домой.

Куминов с Вовкой пришел в подвал к тренеру. Он решил, что Вовке нужно как-то снять накопившуюся боль, вернувшись из реабилитационного центра, тот мало изменился. Заключение врачей о его психическом состоянии было неутешительным, вернуться в армию Вовка не смог. Куминов думал, что парню нужно куда-то изливать свой негатив, решил посоветоваться с тренером, может тот, что подскажет. Подвал был уже готов, висели боксерские груши, стояли самодельные тренажеры.

– Надо тебе, что-то насчет дополнительной вентиляции придумать, – сказал Куминов тренеру – Душновато у тебя.

– Я знаю. Пока не нашел знающего человека. Советуют пока абы что. Не буду же я в цоколе дырки рубить.

– Я попробую достать тебе принудительную. Я сейчас зондирую каналы по разному оборудованию, что можно поставлять, кроме компьютеров, они пока не в ходу. Пока, что сделал поставку в пару-тройку организаций, вместо устаревших ЭВМ. Ты Вовку помнишь? Посмотри его. В афгане совсем парню крышу повредило. Думаю, надо его на физические упражнения ориентировать, пусть тоску выгоняет.

– Давай, Вова, покажи, что можешь, – сказал тренер Вовке.

Как Вовка не старался, не нападал на тренера, тот спокойно, не делая лишних движений, отбивал его атаки.

– Отдохни, – сказал ему тренер. – Иди на тренажеры.

– Саня, ты сможешь меня свалить? – спросил Вовка.

– Я давно не дрался, – Куминов пожал плечами. – Давай попробуем. Но учти, я не каратист. Я тебя просто буду бить.

– Это мы еще посмотрим!

Сколько бы Вовка не пробовал напасть на Куминова, тот швырял его в сторону. Сам он не наносил Вовке ударов.

– Ладно, достаточно. Тебе меня не победить.

Куминов повернулся к нему спиной. Но Вовка кинулся на него сзади, Куминов перекинул его через себя. Вовка со всей силы упал на маты и даже застонал. Куминов встал коленом на его грудь.

– В тебе слишком много злости, Вова. Ты не умеешь контролировать ситуацию. Чтобы уметь драться, надо тренировать свое тело, а не на луну выть. Вон – грушу поколоти.

В спортзале они были только втроем. Куминов и тренер сидели на скамейке и смотрели, как Вовка ожесточенно колотил боксерскую грушу. Он уже выбивался из сил, но продолжал бить по ней.

– Ты прав, надо парня убедить, пусть тренируется. Злость будет уходить. Если что, злые мне не помешают. Я из него бойца сделаю.

– Нет, сэнсэй. Вовка мой шурин. Я его в вашу бандитскую команду не пущу. Не морщись. Будем называть вещи своими именами. Раньше были ангелы, сейчас – кто вы? Клички придумали?

– Это называется «погоняло».

– Точное название. Чтобы, как скотину, погонять можно было.

– Хватит, Санек, не выпендривайся.

Вовка уже без сил охватил грушу руками, сполз по ней на пол и заплакал.

– Трындец, пацану досталось, – сказал тренер.

– Вытирайся, – Куминов подошел к Вовке, протянул ему полотенце.

– Слышь, Вова, – сказал тренер – Я тебе распишу, что делать. Ты должен научиться группироваться. Каждая твоя мышца должна тебе подчиняться. Занимайся. Можешь, без тренажеров, с любым грузом, что под руки попадет, упражнения делать. Турник, отжимания, растяжки. Ты только делай, как я тебе напишу. Не гони. Не порви себя. Будешь в городе, заходи. Разомнешься, в спаринге побудешь. Ты только тренируйся каждый день. Я тебе еще дыхательную гимнастику напишу. Надо вырабатывать спокойствие, Вова. Глядишь и Саньку за пояс заткнешь.

Куминов с Вовкой распрощались с тренером, и вышли из подвала.

– Поехали, Вовик, по пути за Дашкой заскочим.

– Спасибо, Саня, – сказал Вовка – за то, что не жалел. Я, когда грохнулся, все понял. Я слабак, а должен быть сильным.

– На здоровье, – ответил Куминов – В библиотеку зайдем, посмотришь, где твоя сестра работает. Даша тебе про свои внеклассные чтения расскажет.

По пути в библиотеку, они проходили мимо компании девушек. Те что-то шумно обсуждали, громко смеялись. Все они обернулись в сторону Куминова с Вовкой. Дергали друг друга за рукав и перешептывались. Куминов вскользь глянул на девчонок и обратил внимание, что одна из них пристально смотрит на него. Это была тоненькая девушка, она казалась высокой, наверное, из-за своего телосложения. Ее лицо показалось Куминову очень знакомым, но он не мог понять, кто это. Кто из знакомых мог быть этого возраста? Он понял, когда она сказала:

– Здравствуйте, Иришин учитель физики,

– Здравствуй, Снежана, – улыбнувшись, ответил он. Она смотрела на него с вызовом, ребенок явно хотел поскандалить.

Снежана действительно хотела сказать Куминову какую-нибудь гадость, но в последний момент подумала, зачем подружкам знать о Иришином прошлом. Если Ириша узнает – обидится. Она ведь не уполномочивала выяснить за себя отношения.

– Как поживаешь? – спросил Куминов

– Прекрасно. У Иришы тоже все прекрасно.

– Я рад, – снова улыбнулся Куминов – Снежана, разреши представить. Это мой шурин, Володя. А это Снежана, очень хорошая девочка.

Снежана подала Вовке руку.

– Привет, – небрежно сказала она.

Вовка молча пожал ее руку. У него не было большого опыта общения с девушками, тем более городскими. Он не знал, что, можно сказать. Они продолжили свой путь. Снежана стояла и раздумывала, не слушая подруг. «Ну, конечно. Высокий, шатен, с презрительным выражением лица. Хорошо одетый, хорошо слажен. Это же физик. Неужели Иришка снова с ним. Или она просто описывала свою прежнюю любовь. Нет, раньше он был немного другим, постройнее. Или я тогда маленькая была, мне так казалось. Сейчас вон, какой плечистый дядька. Точно, Ирка про него говорила! Какая же она дура! Никакого самолюбия! Он об нее ноги вытер, она опять ему дает, пожалуйста, пользуйтесь».