Текст книги "Жизнь без печали"

– Это точно, – подтвердила Ирина – Кобра. Королевская.

Куминов остановил машину на углу дома Либерманов.

– Выходи, проветрись. Тут недалеко, дойдешь.

Лина вылезла из машины, от злости хлопнув дверцей.

– Ты, извини, что так получилось, – сказал Куминов Ирине – Я из лучших побуждений предложил ее подвезти. Не ожидал, что так прорвет.

– То я ее не знаю. Было бы на кого обижаться. Таких людей дофига, которым хочется в чужом говне поковыряться, советы дать, поучить уму-разуму. Она и парочка таких же, весь трест перебаламутили. Я на них не реагирую. Вот только, она мамке скажет, это да! Не буду знать, где прятаться. Ты же для мамы источник всех бед. Чтобы ни случилось, все на тебе в конечном итоге замкнется. Даже если на нас с Ромкой срачка нападет, значит, ты виноват.

– Она должна же когда-нибудь узнать.

– Конечно. Но я мечтаю оттянуть этот момент. Я, когда к Даниловым ушла, она больше полугода со мной сквозь зубы разговаривала. С возрастом все нетерпимей и раздражительней становится. Может быть, то, что здоровья не прибавляется, работа много нервов уносит. Ладно, прорвемся.

Лина сама себе не могла толком объяснить, почему она так разозлилась. Она знала, что Куминов любитель женщин, женитьба на это никак не повлияла. Ей нравилось снисходительно поглядывать на Дашу, и радоваться в душе от того, что она-то знает, какой у той муж. За Ириной Куминов приехал, не таясь, это вызывало уже не насмешку над Дашей, а раздражение по поводу Ирины. Если бы эта гордячка сама бегала за Куминовым и искала с ним встречи, это одно. То, что Куминов открыто за ней приехал, это другое. Значит, это не просто интрижка, они действительно встречаются.

Она зашла в квартиру. Муж уже был дома.

– Мог бы и ребенка из садика забрать, – вместо приветствия сказала она ему.

– Пусть поужинают.

– Конечно, ждешь, когда я заберу. Я все должна делать.

Рождение второго ребенка еще больше отдалило их друг от друга. Мальчик рос капризным, избалованным, ему позволялось все, что можно, и нельзя. Либерман права голоса не имел, Лина коршуном бросалась на защиту сына. Ребенок постоянно ныл, что-то канючил, бродя по квартире за матерью. Лина кричала на мужа, что тот не в состоянии успокоить ребенка, и ребенок мешает Лине заниматься домашними делами. Либерман пытался поиграть с сыном, но тот чаще всего убегал от него, или закатывался в реве. Часто приходили родители и всевозможные родственники со стороны Лины. Они хором курлыкали над ребенком, и ребенок еще больше воображал перед ними. Либерману не хотелось приходить домой. Он все чаще обретался в гаражах соседских мужиков, и все чаще прикладывался к бутылке. Неля тоже почти не бывала дома. Она стала рьяной общественницей. Посещала всевозможные митинги и пикеты. Собирала средства жертвам то сталинских репрессий, то Чернобыльской аварии. Училась она, правда, неплохо. Успевала, и митинговать, и учиться. Ангелина еще больше раздражалась. Родила ребенка на четвертом десятке, помощи ни от мужа, ни от старшей дочери нет. Все одна, хорошо хоть родные помогают.

– Сегодня после работы, Куминов Ирку твою любимую после работы забирал. Нет ни стыда у людей, ни совести. Оба семейные люди, и в открытую на машине катаются. Ирка на эту машину зарабатывала, чтобы на ней кататься?

Лина не ожидала того, что произойдет. Либерман схватил жену за плечи и встряхнул ее. Лине показалось, что руки онемели, как он их сдавил. У нее ноги подкосились от страха.

– Да не будь ты такой сукой! Санька сестру твою спас, не побоялся четверых, на нож пошел. Меня его мать от тюрьмы спасла, и чуть ли не с того света, вытащила. Ирка, что тебе сделала? Где дорогу перешла? Ты наглая мерзкая сука! Если начнешь по своему тресту языком трепать, я тебя придушу. Санька мой друг, мой лучший друг. Он всегда к нам на помощь приходит. Тварь неблагодарная!

Либерман отшвырнул Лину от себя. Она отлетела к стене, но тут же поднялась. Она молчала. Либерман подошел к ней, хотел обнять, но она отвела его руку.

– Я тебя боюсь, – через силу, выдавила из себя она.

Либерман развернулся и ушел из дома. Он сидел возле дома на скамейке в одной рубашке и смотрел перед собой в одну точку. Как раз домой возвращалась Неля.

– Папа, ты офигел. Замерзнешь же. Пойдем домой. Ты с мамкой поругался? Не расстраивайся ты так, – Неля погладила его по руке – Разведись с ней тогда, что ли. Что ты мучаешься? Сопьешься еще, как бабушка. Она тебя разлюбила, пап. Ты же ее раньше так не раздражал. Теперь, как овчарка. Разве можно так жить? Если квартиру найдешь, я к тебе уйду. Будешь алименты на Темку платить, пусть живут, как хотят.

– Тебе ее не жалко?

– Очень жалко. Тебя тоже. Она же съест тебя. Я вас обоих люблю. Но сейчас у нас дурдом. Пойдем, папа, домой, простынешь.

– Я люблю ее. Сегодня толкнул.

– Ну не убил же. Так то, она давно выпрашивала. Пойдем, папуля. Успокоишься. Впереди ночь, утром все решишь. В сказках же пишут, утро вечера мудренее.

На следующий день, в трест к Ирине приехал человек, которого Куминов нанял для поиска мужа.

– Он живет в Гомельской области. Чтобы его найти, время потребовалось, потому что, никто из его напарников не знал, куда он сворачивал с маршрута. Вот его фотографии и кассета. Здесь я записал разговор с ним. Постучался в дом, будто бы заблудился.

– С женщиной?

– Да, с женщиной, – сочувственно сказал детектив, он смотрел на эту красавицу, стройную, с умопомрачительными формами, с толстенной косой, скрученной на затылке. «Что мужику надо?» – подумал он.

Анна Сергеевна видела, как Ирина разговаривала с каким-то мужчиной. Ее еще с утра огорошили, что вчера Ирину с работы забирал какой-то мужик на «Волге». Она хотела у Ирины все узнать, но та ей сказала:

– Мама, правда, некогда. Мы с Ромой к тебе зайдем после садика.

Вечером, когда Анна Сергеевна возвращалась домой, в подъезде ее остановила соседка.

– Слышь, Аннушка, что говорят. К Ирке твоей мужик приезжает на «Волге». Антоновна и Петровна говорили, каждый день приезжает к ней на ночку, утром уезжает.

– Антоновна и Петровна у Иркиных дверей живут, что ли?

– Ну, они же в одном доме. На лавочке долго сидят. Петровна даже за ним по лестнице поднималась, чтобы посмотреть, куда идет. Не стучит, ключом дверь открывает. Да говорят еще, что давно зятя твоего не видели. Мужик-то он заметный, тут нету его. Ирка все время на машине ездит.

– За собой и своими дочками посмотрите, нечего мою дочь караулить. Дуры старые, замучились от безделья!

Через некоторое время в квартиру зашла Ирина.

– Где Рома?

– С соседскими мальчишками в сугробах кувыркаются. Ты хотела со мной поговорить?

– Хотела узнать, муж твой где? Куда ты мужа дела, раз к тебе по ночам чужие мужики приезжают?

– Щербаков меня бросил. Он живет с другой женщиной где-то в Белоруссии.

– Ох, беда-то, Ирочка! Что ж ты молчала?

– Я сегодня только узнала все конкретно, не хотела тебе расстраивать раньше времени. Сегодня вот удостоверилась, что жив-здоров. Я же не знала, что с ним, он внезапно исчез после нового года и все.

– Господи, что же теперь будет. Он, поди, узнал, что ты таскаешься, – Анна Сергеевна держалась за сердце.

– Ну, хватит! – прикрикнула на нее Ирина – Нет никакой трагедии. Ничего он не узнал. Просто сбежал к другой бабе и все. Рому жалко, конечно, что ему теперь говорить. Не мог раньше сбежать, когда Ромка меньше был. У меня теперь его адрес есть, до конца упакую его шмотки и увезу ему. Черт с ним, проехали уже. Тебе нечего за сердце хвататься, не велика трагедия. Я все равно с ним собиралась расставаться, даже хорошо, что так получилось. Фигово, что смылся, как дурак, по-тихому. Мог бы и сказать, что другую нашел, держать бы не стала, только обрадовалась.

– Ира, тебя, наверное, сглазили. Как же не везет тебе в жизни! Ни одно, так другое.

– Мама, я тебя умоляю. Не причитай. Поверь мне, ничего страшного не произошло. Так, очередная неприятность. Сейчас самое основное, развестись с ним, и забыть об этом. Рому сама выращу, ничего страшного. Все нормально, мама, возьми себя в руки. Никто никого не убил, не побил, все живы-здоровы. Ты раньше лучше меня понимала, сейчас придумала себе историю о прекрасном Щербакове, и считаешь, что на нем свет клином сошелся, и лучшего для меня быть не может. Самое главное, сын со мной, остальное все фигня. Заработок у меня хороший, проживем.

– Что за мужик на «Волге»?

– Не скажу. Это мой любимый мужчина, этого достаточно.

– Женатый?

– Да, он женат, у него есть сын, на три года старше Ромы.

– Что ты думаешь, он семью и своего сына из-за тебя бросит? Думаешь, ему твой сын нужен будет?

– Мой сын, между прочим, и родному отцу оказался не нужен. Я ни о чем не хочу думать. Мне хорошо, и все. Чтобы о чем-то думать, мне надо сначала с Щербаковым развестись.

– Ох, Ира, Ира, все-таки несчастливая ты у меня. Даже Сашка, уж какой казался надежный и тот бросил.

– На горе мочало, начинай сначала. Мама, ты что, в самом-то деле? Прекрати завывать. Я не страдаю, а ты изнылась вся.

– Это все, та сволочь, Куминов. Из-за него вся твоя жизнь наперекосяк пошла.

– Кто бы сомневался, что этим закончим. Ладно, мамуля, хватит фигню городить, все хорошо. Пойду ребенка искать, где он у меня там бродит.

Екатерина Александровна долго наблюдала за ночными отлучками сына, однажды все-таки не выдержала.

– Саня, позволь узнать, как называется, ваша теперешняя жизнь?

Куминов работал за своим столом, когда мать подошла к нему с этим вопросом. Он повернул к ней голову.

– Мама, ты вовремя. Я вообще-то занят. Почему это, именно сейчас, тебя что-то заинтересовало? Ты имеешь в виду, что я не ночую дома? Так бы и спросила. Я ночую у Иры.

– Что ты собираешься делать? Или так и будешь на ночку ездить?

– Пока ничего не собираюсь делать. Мама, что за привычка, лезть в мои дела? Мне кажется, я вырос из этого возраста. Разберусь сам в своей жизни.

– Конечно, мать, когда вырастила, уже не нужна.

– Мама, прекрати. Неужели ты будешь упрекать меня в том, что родила и вырастила?

– Мне, что уже и спросить ничего нельзя?

– Хорошо, я отвечу. Пока, не знаю. Квартиру мне распределили, дом сдадут, тогда будем решать. К Ире я пока не хочу перебираться, тем более, официально она еще замужем. Не хочу я там жить. Это квартира родителей того придурка, в этой квартире он издевался над Ирой, убил свою мать. Хоть Ира говорит, что ей ничего не напоминает, она сменила в квартире все, вплоть до сантехники, и все их вещи раздала. Все равно не хочу. Даже в этом дворе жить не хочу. Подождем до весны, когда дом будет сдан.

– Что будет с Егором?

– Что с ним должно быть, мама? У Егора есть родители, они с ним и останутся. Я не люблю забегать вперед. При любом раскладе, я буду продолжать поддерживать Дашу. Я ее не брошу, она же, как ребенок. Не переживай, мама, найдем оптимальный вариант.

– Саша, – помолчав немного, спросила мать – Ты что, ее так сильно любишь?

– Безумно, мама. Мне нравится в ней все, как она ходит, у нее такая дразнящая походка. Как приоткрывает рот, когда ест или говорит. Как она встает сонная с постели, как она по-детски трет глаза. Мне нравится просто наблюдать за ней. А уж, когда она ко мне прикасается! Я себе представить не мог, что смогу испытывать такие эмоции от женщины. Я ее обожаю, в то же время, мне с ней очень спокойно и уютно, как с тобой в детстве. Самая моя большая мечта, чтобы была она и Егор, чтобы мне не приходилась разрываться между ними.

– У нее же есть ребенок.

– Да. Хороший мальчик. Он не раздражает. Добродушный и непосредственный. Хотя Ира говорит, когда совсем маленький был, постоянно со всеми дрался.

– Ты не думал, что Ира тебе хочет отомстить?

– Если у нее такая месть, то я согласен. Ты, что, мама! Я не знаю, каким органом чувств она все понимает. Когда приползаю к ней почти измотанный, она так нежно обнимает. «Сашенька». И раздевает, и ухаживает. Когда вроде ничего, бодренько себя чувствуешь, так она, как кошка на шею бросается. Как ей это удается? Ладно, мама, мы с тобой заболтались, у меня много дел сегодня. Извини.

Егор тоже знал, что папа больше месяца не ночует дома. Он сначала думал, что папа где-то работает по ночам. Но потом, краем уха, слыша разговоры взрослых, он понял, что папа не работает. Он уходит спать в другую квартиру, туда, где живет Ира. Егор знал, что, когда люди женятся, они должны ночевать в одной квартире. Если мужчина уходит ночевать к другой женщине, не жене, значит, он хочет развестись с женой. Ира Егору понравилась, она клевая, давала хорошие советы, подглядывала с ним из-за кустов за Нелей и не выдала его отцу, что он уходит далеко от дома. Но как же мама? Если папа разведется с мамой и будет жить с Ирой, что же делать Егору? Егор любил маму, любил бабушку, еще больше он любил папу. Папа был хоть и строгий, но справедливый. С ним можно было делать, что угодно. Играть в хоккей, кататься с горки, смотреть на звездное небо и паять всякие проводочки. Егор терялся в раздумьях, что же теперь будет, он решил, поговорить с Ирой. Он запомнил, как Ира говорила, что она работает в стройтресте. Егор знал, где находится этот стройтрест, он сбежал с уроков и направился к Ире. Он зашел в здание стройтреста и сказал первому встречному мужчине.

– Позовите, пожалуйста, Ирину. Она красивая и с косой.

– Красивую с косой зовут Ирина Владимировна, – засмеялся мужчина – Сейчас я ее позову. Посиди на диванчике.

В кабинет производственного отдела заглянул один из сотрудников и весело сказал:

– Ирина Владимировна, там какой-то молодой человек спрашивает красивую Ирину с косой. Внизу на диванчике сидит.

Ирина спустилась вниз.

– Егор? Что случилось?

– Я пришел к тебе по важному разговору.

– Вроде бы по времени ты должен быть в школе?

– Я сбежал.

– Понятно, значит разговор, действительно, важный. Ты подожди меня, я за шубой сбегаю. Потом тебя в школу верну, по дороге поговорим. Согласен?

– Заметано.

Ирина оделась, предупредила, что нужно отлучиться и вернулась к Егору.

– Пойдем. Сюда, как добрался?

– Я зайцем на автобусе приехал. Я возле тетеньки отирался, возле нее еще дети были. Кондуктор не поняла, что я без билета. Она подумала, что я тоже из этой семьи.

– Нормально, ты мастер конспирации. Почему окончания уроков не дождался?

– Я решился на важный разговор, зачем откладывать?

– Хорошо, давай поговорим, раз решился.

– Папа с тобой спит?

«Неожиданно слышать такой вопрос от ребенка» – подумала Ирина и кивнула.

– Почему?

– Мы с твоим папой любим друг друга, поэтому нам нравится проводить время вместе.

– А я?

– Тебя он тоже любит. Поэтому он сначала проводит время вечером с тобой, на ночь приезжает ко мне.

– Маму, он, что не любит?

– Маму он тоже любит, но по-другому. Вот представь себе, я, как будто Неля, а мама – это Ленка Белякова. Понимаешь?

Егор представил такую ситуацию, ему показалось, что он понял.

– Понятно. Папа может уйти к тебе насовсем?

– Может. Я этого очень хочу. Но это не значит, что он уйдет от тебя. Он все равно будет рядом, просто жить в другой квартире. Понимаешь, Егор, если один взрослый человек любит другого, это не значит, что он перестает любить ребенка. Любовь же не бывает единственной в жизни. Ты же любишь не только папу, но и маму, и еще кого-нибудь.

– Бабушку, – продолжил Егор – Еще есть бабушка Трифонова, и еще Вовка. Я и Нелю люблю.

– Вот и сам понимаешь, что папа может еще кого-то любить кроме тебя. Он также любит свою маму, друзей. Ты не переживай, Егор, в твоей жизни немногое изменится. Просто папа и мама будут жить в разных квартирах. Мы же не можем жить все вместе. Папа все-таки советский человек, а не султан.

– Если папа на тебе женится, ты будешь моей мамой?

– С чего бы это? У тебя же есть мама. Мы можем быть с тобой приятелями. Этому же ничего не мешает?

– Ну да, не очень понятно. Но я подумаю об этом и разберусь.

– Конечно, разберешься. Я только тебе советую, не зацикливайся ты на этом. Твой папа умный человек, и очень тебя любит. Он сможет найти оптимальное решение, чтобы никто не пострадал при этом. Ты не бери в голову. Во взрослых ситуациях, поверь мне, сами взрослые ничего не понимают. Ребенку тем более, мало что понятно, он же другими глазами на это смотрит.

– Ты давно папу любишь?

– Как только увидела. С первого взгляда.

– Это еще в семьдесят седьмом? Не фига себе. Почему он тогда на маме женился, а не на тебе.

– Я же тебе говорю, взрослые сами порой не понимают, что делают. Хуже детей. Насоздают себе трудностей, потом мучаются.

– О-па! – сказал Егор – Ниче, кипиш, подняли.

На улице, возле школы, к которой они подъезжали, Ирина увидела Куминова и двух женщин. Одна была в расстегнутом пальто и большой шапке из чернобурки, вторая маленькая, в длинной песцовой шубе с капюшоном. По-видимому, это была жена Куминова, Ирина раньше ее не видела. Ирина посмотрела на Егора. Он старался держаться, но у него уже дрожали губы.

– Не ссы, прорвемся, – сказала ему Ирина – Я с тобой пойду.

Даша первая увидела приближающуюся соперницу и своего сына. Даше почему-то стало очень обидно при виде этой женщины. Она шла к ним изящной походкой, держа за руку Егора. На ней была не застегнутая каракулевая шуба с песцовым воротником. Светлые волосы заплетены в толстенную косу, переброшенную вперед.

– Вот и ваш сын, – сказала учительница. Ей хотелось, чтобы ребенка наказали, но она решила, что непедагогично присутствовать при этом зрелище и поспешно ретировалась.

Куминов сделал шаг навстречу Ирине с Егором. Выражение лица его не предвещало ничего хорошего. Ирина почувствовала, как задрожала рука Егора в ее руке. Еще и жена Куминова стояла, как вкопанная, хоть бы подошла к ребенку, сказала бы что-нибудь. Выдрессировал, наверное, деспот. Когда Ирина подошла ближе к Куминову, она инстинктивно завела ребенка за себя и закрыла его собой.

– Брэк! – сказала она ему.

Куминов остановился и усмехнулся, усмешка его была не очень приятной.

– Бабушку почему не пригласили? – улыбаясь, спросила Ирина. Подойдя почти вплотную к Куминову, она ему прошипела – Лицо попроще сделай. Зашугал ребенка. Тебе, что приятно, что он тебя боится? Тоже мне, цербер.

– Егор, ты понимаешь, что всех напугал? – сказала Даша.

– Ладно, Егор, иди домой, – сказал Куминов – Школа на сегодня закончена.

Егор поплелся в сторону дома. Он оглянулся на Ирину. Она ему подмигнула.

– Все нормально, держи хвост пистолетом.

Даша возмущенно раздула ноздри. Ничего себе, пассия у мужа, что себе позволяет, как разговаривает с ребенком. Когда Егор отошел от них, Ирина сказала Куминову.

– Ты будь с ним мягче. Он размышляет о наших с тобой отношениях. Ребенок не на месте от своих переживаний, ты его еще своей рожей пугаешь. Ничего страшного не произошло, подумаешь, из школы сбежал. Сам не сбегал, что ли?

– Я думал о маме.

– Не о маме, а о маминой репутации. У него же мама с папой не в обкоме партии. Вместо радости, что ребенок нашелся, надо обязательно страшные морды корчить. Он затрясся, как тебя увидел. Ты, что не замечал, что он тебя боится?

– Ира, – сухо ответил ей Куминов – Со своим сыном я сам разберусь, без посторонних.

– Хороший ответ, – Ирина повернулась к машине, потом обернулась и посмотрела на Дашу – Приятно оставаться.

Ирина уехала. Даша подошла к Куминову.

– Она так некрасиво с Егором разговаривала.

– Нормально она разговаривала. Ты думаешь, они между собой в школе по-другому разговаривают?

Куминов зашел домой.

– Егор, подойди сюда.

Егор подошел к нему, опустив голову. Отец его никогда не наказывал, но за эту панику, что устроили из-за его побега с уроков, он не знал, что будет. Наверное, это серьезный проступок. Он слышал, многих детей наказывали, даже били. Куминов хотел положить ему руку на голову, Егор зажмурился и весь сжался, из глаз уже побежали слезы.

– Господи, да вы что из меня чудовище делаете! – закричал Куминов. Он подхватил Егора на руки – Не надо меня бояться, я прошу тебя. Я никогда тебя не обижу.

Егор обнял его за шею, он потихоньку всхлипывал.

– Не плачь. Я понимаю, что у тебя были серьезные причины, чтобы уйти из школы. Ты в следующий раз только подумай о том, что учительница будет волноваться, от тебя же такого никто не ожидает. Видишь, она позвонила маме, мама сильно перепугалась и позвала на помощь меня. Не бойся меня никогда, ты меня этим обижаешь, ты же знаешь, я не трону того, кто слабее меня. Мне нужно на работу, вечером мы поговорим. Ты мне расскажешь, что тебя беспокоит.

– Я с Ирой уже поговорил.

– Молодец. Что она сказала?

– Что ты меня любишь, и все сделаешь, чтобы мне было хорошо.

– Вот, видишь, Ира знает, что я тебя никогда не обижу.

Куминов поставил сына на пол, внимательно посмотрел на вошедшую Дашу, ничего ей не сказал и ушел. «Какая покорная и безропотная, аж бесит. Ирка ее ребенка собой закрыла, эта только сопли жевать. Иру опять оскорбил, идиот». Как назло, в этот день после основной работы, ему пришлось ехать в организации, договариваться о поставках оборудования. Чтобы сгладить сегодняшние события, он заехал домой, забрал с собой Егора, тот весь вечер катался с отцом. Они вернулись домой уже поздно.

– Я думала, ты и Егора к своей Ире забрал, – сказала Даша Куминову, он оставил ее колкость без ответа.

Ирина весь оставшийся день провела в подавленном состоянии. Слова Куминова не выходили у нее из головы. «Размечталась, дура. На самом деле, всего лишь посторонний человек. Жена, наверное, не устраивает, вот и развлекается. А, я себе придумала, любовь, морковь». Тут же Ирина подумала, если он ее не любил, он бы с ней так не обращался, он же с таким обожанием к ней относится. Потом вспомнила, что когда-то давно, он тоже обожал ее, насмотреться не мог. На коленях стоял, шептал: «Моя королева». Потом внезапно бросил, и не просто отвернулся, буквально размазал. «Да и черт с ним» – подумала Ирина – «Проживу без этих мужиков. Буду по-прежнему заниматься онанизмом, зато Щербакова кормить и ублажать не надо. Будем жить спокойно, вдвоем с мальчиком. Песни ему буду петь, сказки рассказывать. Есть мама и Снежана. Они моя семья. Все будет нормально. Тихо, спокойно, без страсти, и без эмоций». Ирина почитала Роме книжку про Карлсона, они еще пошептались немного перед сном. Потом Рома уснул. Ирина, когда вышла из ванной, посмотрела на часы. Было почти десять, Куминова не было. Она легла в постель, прижала к себе подушку, на которой он спал, ей казалось, она еще хранила его запах. У Ирины навернулись слезы, она немного всплакнула. Как ни странно, слезы усыпили ее, она задремала. Она не услышала, как повернулся ключ в замочной скважине. Куминов разделся, стараясь не шуметь. Он тихо прошел в комнату и присел перед ней. Он не видел ее лица, в комнате было темно. Он наугад наклонился над ней, коснулся губами ее щеки и почувствовал соленый привкус слезы. «Моя милая, плакала». Ирина проснулась от его поцелуев.

– Я люблю тебя, – прошептал он – Прости меня, я порой говорю гадости. Это не значит, что я так думаю. Ты для меня самый родной, самый близкий человек.

Утром, когда они завтракали, Куминов спросил ее:

– Ириша, что ты решила насчет своего мужа?

– Мне обещали дать образец документа, я его отпечатаю, чтобы сразу же на суд предоставить согласие на развод.

– Если он не согласиться, или скажет, что сам на суд приедет?

– Я постараюсь его убедить. В любом случае, документ должен быть подготовлен, там видно будет.

– Ты решила ехать к нему? Не писать?

– Нет, зачем писать. Еще эпистолярных отношений мне не хватало. Я поеду сама, вещи я упаковала. Я не хочу отпрашиваться с работы, тем более, на один день не получится, поеду на выходных. Я отдам ему машину.

Куминов удивленно посмотрел на нее.

– Он еще до женитьбы копил на нее, мечтал об этой машине. Я думаю было бы нечестно, все отбирать у него. В квартире он не прописан, гараж мамин. Вот машину я ему отдам. Как-то неудобно, он столько вкалывал, останется совсем с голой жопой. Машина в хорошем состоянии, я за ней следила. Нигде не стучит, не бренчит. На всякий случай попрошу дядю Витю, соседа по гаражу, оценить. Он машин много перебрал, хорошо волокет.

«Какая-то она все-таки необычная. Так же, как в этой истории с памятником. Деньги себе не взяла, поставила памятник незнакомому человеку. Вот и сейчас, большинство женщин от обиды готовы последние штаны с мужика снять».

– Обратно как?

– Я думаю, какой-нибудь транспорт из этого села ходит до Гомеля. В городе, всяко, гостиницы есть, переночую и обратно. Сориентируюсь по месту.

– Я с тобой поеду, – сказал Куминов, немного подумав.

– В смысле?

– Поедем на двух машинах. Со мной вернешься обратно. Скажешь, когда будешь готова, только чуть заранее. Я днями с кем-нибудь поменяюсь.

– Хорошо, – сказала Ирина – Это удачный вариант, – она посмотрела на улыбающегося Куминова – Почему ты надо мной смеешься?

– Нисколько. Мне нравится, когда ты по—деловому себя ведешь. Так интересно.

– Ты сына хоть не ругал?

– Не ругал я. По-твоему, я чудовище какое-то.

– Саша, он тебя боится, это нехорошо.

– Ириша, поверь, я его даже в угол никогда не ставил. Я не знаю, почему он так реагирует. Может он моего взгляда боится? Постараюсь, грозно на него не смотреть, даже если он виноват. Что он у тебя спрашивал?

– Спрашивал, спишь ли ты со мной.

– Чего? – Куминов чуть не подавился.

– Но он же в буквальном смысле имел это в виду. Я сказала, что правда. Если это, действительно, так, зачем врать ребенку. Он боится разлучиться с кем-то из вас, только и всего.

Ирина подошла к нему, и, обхватив его голову, прижала ее к своей груди. Потом отпустила и сказала:

– Пойду я Рому будить.

Екатерина Александровна всегда вставала раньше всех. Иногда в это же время просыпался и Александр, он сначала делал гимнастику, потом уже шел в ванную. Последнее время, он не ночевал дома, и Екатерина Александровна, не торопясь, в одиночестве, приводила себя в порядок, завтракала. Но сейчас она удивилась, Даша уже была на кухне.

– Доброе утро, – Екатерина Александровна зашла на кухню – Тебе, что не спится?

– Решила сырников нажарить.

– Сырники – это хорошо, – вздохнула Екатерина Александровна – Случилось что-то?

– Нет, ничего особенного, все в порядке, – ответила Даша, но потом не выдержала – Я ее видела. Она привезла Егора.

Екатерина Александровна поняла, о ком говорит Даша, но не поняла при чем здесь Егор.

– Ира приходила? К нам домой? Как у нее оказался Егор?

– Нет, не домой, конечно. Егор откуда-то ее знает и пошел к ней узнавать, каковы их отношения с Сашей.

– Господи, довели ребенка, – вздохнула Екатерина Александровна – Продолжай.

– Егор не придумал ничего лучше, как сбежать с уроков. Он один, представляете, поехал к ней на работу. Обратно, она его привезла, хватило совести. Несчастная учительница была возмущена поступком Егора. Вы представляете, что можно ждать в дальнейшем, если он сейчас, в своем возрасте, позволяет себе такие поступки. Учительница позвонила мне, но я растерялась, что я могла сделать. Я даже представить себе не могла, где можно искать Егора. Я позвонила Саше, у него как раз были лекции. Он сразу же приехал. Вскоре эта его возлюбленная привезла нашего сына. Она с ним ужасно разговаривала. «Хвост пистолетом», что это за выражение? Нужно же понимать, что ты разговариваешь еще с маленьким ребенком с неокрепшей психикой. С Сашей, как она дерзко разговаривала! Она говорила ему, чтобы он не смел ребенку корчить страшные рожи.

– Хоть кто-то должен был ему это сказать. Ира, я считаю, правильно разговаривала и с Егором. Она говорила с ним, как с приятелем. Если перед ним два придурочных перекошенных родителя, кто-то должен был его успокоить.

– Господи, вы все ее оправдываете! Хорошо, что Саша ей ответил, что она посторонний для нашей семьи человек и как он воспитывает сына, не ее дело.

– Даже так? Ну, за эту ночь, наверное, ей всю жопу вылизал, чтобы простила.

– Господи, Екатерина Александровна, что вы такое говорите. Как вы можете!

– Сырники переверни, горят. Дарья, насколько я поняла, Ира правильно повела себя в этой ситуации. Егор ведь не просто так сбежал с уроков, он не подумал, что это может вызвать панику. Вот в душе у него точно паника. Он понял, что у любимого ненаглядного папы кто-то есть, но он же и тебя любит. Ведь семьи сплошь и рядом распадаются, скорее всего, и во дворе, и в его классе есть дети, родители которых разведены. Ты думаешь, они не рассказывают ничего друг другу? Дети эти те же люди, только маленькие, со своим взглядом на жизнь. Вы вместо того, чтобы понять ребенка, начали строжиться перед ним. Куда ему деваться? Ира это поняла и вела себя так, чтобы успокоить Егора. Санька его хоть не наказывал?

– Нет, когда я зашла, он с ним обнимался. А на улице между ними эта его Ира стояла. Первая к нему навстречу пошла, а Егора за своей спиной держала. Зачем это нужно было делать? Саша – отец, он же его не обидит.

– Собой значит, закрыла. Молодец. Ира, в отличие от тебя, Дарья, знает, что человек, которого ты всегда считал хорошим и не боялся, в секунду превращается в зверя. Тем более, Санька, уже демонстрировал ей, на что способен. У нее сработал материнский инстинкт, она встала на защиту детеныша. Верно, Санька говорил, у этой девочки природная мудрость. То, что он ее оскорбил, ты сама знаешь, что он бывает очень грубым. Мне даже бывает хамит. Понятно все теперь. Ты что расстроенная? Первый раз близко увидела соперницу? Ревнуешь?

– Это не ревность. Я не знаю, что это. Она держала за руку моего ребенка, она дерзко разговаривала с моим мужем. Она такая самоуверенная и красивая. Она красивей, чем на фотографиях. Почему я не красивая?

– Дурочка, ты, Дарья. Дело разве в красоте. Мне почему-то кажется, если бы ты захотела, ты могла к себе Саньку привязать. Ты такая эфирная, нежная, слабенькая. Он мужик сильный, в себе уверенный. Таким, как он, хочется кого-то защищать. Но, что-то у вас пошло не так. Не думай о нем, и не пытайся что-то исправить, уже ничего не получится. Время ушло. Ты для него только женщина, которая родила от него сына. Не более того. Выброси ты эти сырники, – Екатерина Александровна открыла окно – Начадила, горе луковое. Быстрей бы выходные. Может хоть сейчас не случится ничего экстраординарного. Попрошу Саньку, пусть в деревню мою меня увезет. С нового года там не была. Как назло, как выходные, то какая-нибудь нештатная ситуация. Первый из Москвы не вылезает, все не сообразит к кому примкнуть, к красным или белым. А я тут крутись.

Вечером, Даша не утерпела, спросила Куминова:

– Надеюсь, твоя Ира поняла, что не нужно вмешиваться в воспитание нашего ребенка?

– Я попросил у нее прощения, – ответил Куминов – Я был не прав.