Текст книги "Два процента от Бога. Роман-сказка"

– Луара, ты меня, конечно, прости, но мне иногда кажется, что я для тебя выгляжу каким-то идиотом?

– Это не так. Просто я сейчас слишком волнуюсь. Со мной такое всегда, когда ко мне приходит какая-нибудь грандиозная идея, понимаешь? Не обижайся, включай повтор.

– Режим повтора тот же?

– Нет, лучше противоположный.

– Хорошо.

– Останови здесь. Ты видишь. Суть в том, что нам уже дают готовое решение.

– Как это?

– Просто. И ты, и другие, все вы думаете одно и то же.

– А что мы думаем.

– Вы думаете, что знаете, что будет или что может быть. А суть в том, что ничего из того, что ты или они, или я, или мы думаем, никогда не случится.

– Как это? Ведь если бы так было, то никто никогда бы не выигрывал?

– А никто и не выигрывает. Это скорее как пирамида. Как снежный ком. Всё больше и больше участников, всё больше вложений, вот только результата никакого.

– Не понимаю.

– Всё очень просто, Свен. Дурная бесконечность.

– Не понимаю я этого. Дурная бесконечность, не дурная бесконечность. Естественно, что игроков больше. Людям нравиться играть. Ты открой бюллетень результатов. Ведь там точно указывается, кто и сколько выиграл.

– Всё правильно. Одно но… Это не те, кто выиграл. Это те, кто получает выигрыш. Но они не играли. Вот ты играл, а они – нет. Это ты полагал, что будет то-то и то-то, а они – нет.

– Но ведь ставку-то они делали?

– Пойми. Ведь площадка 327, то есть планета Земля, это не какой-то там вымысел. Она реальна так же, как реальны мы с тобой.

– Ты чушь говоришь. Как может это быть реальным? Подумай. Тебе только что в повторе показали этих землян, но только в другой ситуации.

– Они никуда не девались. В этом-то всё дело.

– Ты говоришь о параллельном мире?

– Нет никакого параллельного мира. Любое представление о параллельном мире, нашем или каком-то другом, всё это не более чем больная фантазия. Собственно и это я называю дурной бесконечностью.

– Что значит эта твоя дурная бесконечность?

– Дурная бесконечность – это всё больше и больше иллюзий. Сегодня – параллельные миры, завтра – ещё какие-нибудь. Ведь даже ты думаешь, что планета Земля – это не более чем плод чьего-то воображения. Что вот так просто ты можешь взять и стереть её или то в ней, что тебе не нравится. На самом деле, ты ничего не можешь. Ни стереть, ни уничтожить. Ты даже создать ничего не можешь.

– Я сейчас возьму пульт, нажму кнопку и ты попрощаешься со всем, что только что видела. Так, Луара?

– Всё так. Только этим ты не их уничтожишь, но себе помешаешь их видеть. И пойми, что то, что мы только что с тобой видели, есть не что иное, как наше будущее. Более того, если уж говорить о нашем с ними сравнении, то оно будет не в нашу пользу.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что мы по отношению к ним находимся на гораздо более низком уровне существования. Подумай, что решают они, а что мы.

– Что значит «решают»?

– Решают – значит преодолевают трудности. Какие трудности преодолеваешь ты, а какие они? И что получают в результате преодоления своих трудностей они, а что – мы?

– Они – деньги, а мы – вечное существование.

– Ну до чего же ты тупой. Сколько раз я тебе говорила, что надо учиться. Нельзя же вечно оставаться в неведении.

– Зачем мне учиться? Какой в учёбе смысл? Получать больше от этого я не буду. А тратить зря баки смысла нет.

– Ладно. Не будем снова об этом. Суть в том, что и мы, и они, в результате своей деятельности, обретаем те или иные способности. А деньги не имеют к этому никакого отношения. Более того, денег вообще может не быть. Суть не меняется.

– Да, а ты попробуй их не иметь. Ещё пара тысяч и всё, тебя нет. Что тогда.

– Вот именно, что тогда! – радостно воскликнула Луара. – Ну и что тогда? Что?

– Э, да ты никак решилась на добровольный уход?

– Словосочетание-то какое гадкое «добровольный уход». Ни на что я не решилась. Только смысл в том, что я существую, и смысл в том, что существует тот же землянин, противоположные. Неужели ты этого не видишь?

– Не понял? Ну и в чём их смысл, а в чём – наш?

– Наш смысл – не стать ими, а их – не стать нами. Мы движемся в противоположном направлении. Смотри простой пример. Они порождают идеи и воплощают их в реальность, а мы – нет.

– Ну, во-первых, не все воплощают в реальность свои идеи. Некоторые…

– Все, – перебила его Луара, – кто-то больше чужих идей воплощает и меньше – своих, а кто-то больше своих и меньше – чужих. Но они живут! А мы… А вот нам нет смысла порождать и воплощать в реальность свои идеи. А знаешь почему?

– Нет.

– Мы бессмертны. Мы вечны. Мы всегда были и всегда будем. Это и есть низший уровень. Хочешь выше – простись с вечностью. Самое большее, на что мы способны, так это предаваться пустым и глупым фантазиям на тему власти, славы и богатства.

– Ради чего прощаться с бессмертием? Ради того, чтобы воплощать в реальность свои или чьи-то там идеи? Глупая, если это и есть то, что ты получаешь как знания, то мне они и даром не нужны.

– А что тебе нужно?

– Баки и только баки.

– А сколько тебе надо баков?

– Чем больше, тем лучше.

– Договорились, но только учти, что после ты сам пожалеешь об этом. Для начала необходимо внести полную ставку на сценарий.

– Но ведь это 200 тысяч.

– Правильно. Нам нужно сперва выиграть двести, а потом их и поставить.

– Да уж! В этом ты не оригинальна. Таких как ты – бесконечность. И все мечтают выиграть.

– В том-то и дело, что я не мечтаю выиграть. Только поэтому я и выиграю. Помнишь, я тебе рассказывала, как я попала сюда.

– Не помню. И что значит это твоё «попала сюда»? – спросил Свен.

– Дело в том, что я не всегда была здесь, в этом мире.

– А где же ты была?

– Там, на Земле.

– Ты была на площадке №327?

– Можешь так её называть.

– Но, как? Ты купила тур?

– Я жила там, Свен. Поверь. Это правда. Месяц назад я это поняла. Случайно я не пополнила свой счёт. Случайно. На нём оставалось чуть больше одного бака. Вернее счёт я пополнила, я перевела десять тысяч в Имперский банк, но он ещё не дошёл.

– И что случилось?

– Я потеряла сознание. Вернее, моё сознание раздвоилось. И вот в том, в другом сознании, во втором сознании, я увидела себя, стоящей возле зеркала. Я смотрела на себя в зеркало, но там, в отражении, я была другой. Я была той, какой когда-то уже была. И тогда я вспомнила.

– Вспомнила что? – не понимал Свен.

– Вспомнила, как попала сюда.

– Можно поподробней? – попросил Свен.

20

– Я смотрела на себя в зеркало и мне, той, стоящей у зеркала, становилось страшно, – рассказывала Луара. – Но страшно становилось мне и за моё настоящее и за ещё более тоскливое будущее, но не это, а то. Высокое зеркало, стоящее в коридоре, отражало бледную корову, нет – свинью. Я больше походила на свинью. Такая же, как свинья, – жирная, гадкая, противная, мерзкая и с глупой мордой. Бледная, с синяками под глазами и очень, очень несчастным выражением лица. Выражение моего лица было таким, как будто меня долго не кормили, а после накормили какой-то гадостью.

«Почему я? – думала я. – Почему? Ведь мне нет ещё и сорока лет. Но мой муж. Скотина. Сволочь. Куда он смотрел, неужели он не видел всего этого. Быть этого не может. Он всё знал, знал, но нарочно молчал, молчал специально, на зло мне, чтобы в один прекрасный момент я увидела вот всё это, увидела и пришла в ужас. Это он говорил, что будет любить меня любой. Это он разрешал мне жрать всякую дрянь. Всё. Завтра никакой жратвы. Рис, греча, зелёный чай, масло только подсолнечное и не рафинированное и бег по утрам. Через четыре года я верну себе прежние формы.»

Утро выдалось препоганое. Мелкий дождь и неприятный порывистый ветер не располагали к бегу. Я стояла у подъезда, долго не решаясь сделать первый шаг. В конце концов, неимоверным усилием воли я заставила себя сдвинуться с места. Я не пробежала и десяти метров, как за мной увязалась маленькая, но злая собака: ниже болонки, но выше таксы. Она бежала за мной и громко лаяла. Вернее, она не лаяла, а издавала какой-то жуткий визг с хрипом. Впечатление было такое, что это мой бег вызывал в ней такую бурю негативных эмоций Казалось, что ещё чуть-чуть и её, собаку, хватит сердечный удар. Она уже не лаяла, а только хрипела, сил лаять у неё уже не было, её хрип напоминал предсмертный вздох чахоточного больного. Она с трудом вращала головой, но не уставала перебирать своими маленькими ножками и пыталась цапнуть меня за пятку.

В конце концов мне это надоело. Чего доброго эта тварь и в самом деле меня укусит. В моей голове созрел хитроумный план. Я слегка прибавила в беге. Собака, видя такую наглость с моей стороны, открыла в себе второе дыхание, и снова перешла с хрипа на визг, и бодрее зашевелила своими короткими лапами, и шибче закрутила башкой. В этом и была её ошибка. Я подпустила её на очень короткое расстояние, резко остановилась, развернулась, сделала два шага разбега в её сторону и со всей силы ударила ногой по её морде, как по футбольному мячу. Собака летела метров семь-восемь. При этом она даже не пикнула. Шлёпнувшись в грязную лужу, она быстро вскочила и, что было сил, помчалась прочь.

Домой я вернулась в прекрасном настроении. На вопрос мужа – как я побегала – я ответила, что великолепно. Весь дальнейший день прошёл на ура. Я повысила своим сотрудникам зарплату и поблагодарила весь коллектив за хорошую работу. С тех пор, Свен, я бегала каждое утро четыре года подряд и в дождь, и в снег. Я вернула себя в прекрасную форму и стала себя отлично чувствовать. После я уже не бегала. Надоело. Тем более, что всё равно не угнаться за временем, которое неумолимо и неудержимо мчится с нами рядом, как та собака и старит наше тело.

21

– Ты к чему это? – спросил Свен.

– А к тому. После смерти мне предложили Мир Грёз и я согласилась.

– Не понимаю.

– Не понимаешь и не надо. Главное, что тебе сейчас необходимо знать, что я дам тебе 2000. Поставишь всё.

– Вот это мне нравится. И на что ставим?

– Ни на что. Внеси на своё имя. После придёшь и получишь выигрыш. На кого ставим, решу я, ведь 2000 – мои.

– Можно подумать, что если я выиграю, то тебе с того ничего не будет нужно?

– Об этом после поговорим. Постарайся успеть внести до второй регистрации. Неохота ждать следующей трансляции. Я хочу, Свен, чтобы ты понял, что сегодня уже вряд ли кто с уверенностью скажет, когда это всё началось и кто это всё придумал. Главное, управление следит за тем, чтобы соблюдались правила, но вот сами правила откуда взялись, этого в управлении не знал никто. Самое удивительное было то, что никто ни сегодня, ни в каком-либо, пусть даже самом отдалённом прошлом, ни в каком-либо самом отдалённом будущем, не мог сказать, как будут развиваться дальнейшие события. И самой большой тайной был вопрос о том, что же всё-таки происходит с героями после жизни. Но лучше, если я расскажу тебе всё по порядку.

Мои родители познакомились в канцелярии базы определения Главного Имперского Управления. Сложно сказать, когда это было, может пятьсот, а может шестьсот миллионов лет назад. Чем занималась База Определения тогда – сказать сложно. Но сегодня, насколько мне известно, это типичное бюро по трудоустройству, или, как сейчас модно говорить, биржа труда. Такое понятие, как биржа, кстати, взяли, скорее всего, из сериала с Земли. Мой отец был начальником отдела.

В канцелярии много разных отделов и вот один из таких отделов возглавлял мой отец. Мать поступила в отдел на должность старшего контролёра уже намного позже. Как и во всех госучреждениях в канцелярии базы определения Главного Имперского Управления работать можно было либо просто контролёром, либо старшим контролёром, либо младшим контролёром, либо начальником. Начальником тоже можно было быть или старшим, или младшим. Мой отец был младшим начальником. Отдел, возглавляемый отцом, был не большим. В нём трудилось на пользу Великой Империи чем-то не более полутора миллионов гланов…

– К чему ты мне всё это рассказываешь?

– К тому, что я знаю, как сорвать банк. Меня научил этому мой отец.

– И где он сейчас? – спросил я.

– Его нет, Свен. Он покинул Мир Грёз добровольно, как и моя мать. Но, Свен, об этом мы с тобой поговорим позже, может быть. Сейчас надо действовать быстро.

22

Луара сняла домашние ноги и надела уличные, отличавшиеся большей сексуальностью. Руки она решила не менять, потому как заранее не зарядила уличный вариант. Голову она решила надеть ту, которую обычно надевала, когда мы шли в ресторан. Посмотрев на себя в зеркало и улыбнувшись себе, она решительно заменила платиновую челюсть на фарфоровую. Но что-то её всё равно смущало. Она повернулась к зеркалу боком и поняла, что размер груди не соответствовал вечерней, уличной норме. Минут пять у неё ушло на замену груди. Когда Луара была полностью собой удовлетворена, она поцеловала мою руку и выпрыгнула в окно.

Свен посмотрел, как она падала с пятидесятого этажа. Летела она красиво и так же красиво упала. Падение её было эффектным, разве что лужа, в которую она шлёпнулась, слегка подпортила впечатление, а так – красиво, ничего не скажешь.

23

Проводив жену долгим взглядом, Свен решил поспать. Он выпил снотворного и лёг на кровать. Через три секунды, согласно паспортным данным снотворного, Свен уже спал.

Ровно через восемь часов Свен проснулся от голода. Он съел пять бутербродов с копчёной треской и включил телевизор. Луары ещё дома не было. Через час, буквально перед началом просмотра, она позвонила и сообщила о том, что быть на просмотре с ним не сможет, но потом всё объяснит.

– Неужели она выиграет? – думал он. – Но ведь это невозможно. Но если она выиграет, то что тогда? А ничего. Случайность. А если нет? Но ведь она сама сказала, что будет только то, чего никто не знает и не может предположить. Но если ставка делается, значит уже что-то предполагается? Ведь так?

Свен решил не смотреть игру и выключил видео. Прошло ещё часа два. Свен ждал. Он знал, что если он выиграет, то его сразу оповестят.

Раздался сигнал оповещения входящего сообщения. «Не может быть, – подумал Свен. – Это, наверное, повестка в управление контроля.» Сигнал повторился вновь. Свен нажал на пульте разрешение на допуск. На экране появилась рекламная заставка игры. Через мгновение Виктория сообщила о том, что он, Свен, выиграл 200 тысяч баков Великой Империи.

Свен молча выключил телевизор и вышел из дома. Всё случившееся его слишком взволновало и… Ему просто необходимо было успокоиться.

«Куда теперь? – думал Свен. – На работу? А зачем? С двумя сотнями тысяч можно было не работать очень и очень долго. Луара что-то говорила о том, что хочет рыбы.» Свен пошёл к рыбаку.

24

Этот рыбак – очень интересный глан. Он долго копил и наконец накопил достаточную сумму и купил себе лодку. Теперь он мог позволить себе ловить рыбу не только с берега, но и выходить на середину озера. Но всё оказалось не так уж просто.

Дело в том, что лодка, которую купил себе рыбак, была очень большой, даже, я бы сказал, огромной была та лодка. Это скорее походило на чью-то злую шутку. Представьте себе лодку, размеры которой в длину равны пятнадцати метрам, а в ширину – четырём. При этом, сразу замечу, что это была самая настоящая лодка, не яхта, не галера или что-либо другое типа этого. По своей конструкции это была такая же лодка, какая используется в парках культуры и отдыха, где отдыхающие берут их напрокат для катания по мелким парковым озёрам. Только размеры лодки, которую купил рыбак, превышали нормальные раз в пять. Почему рыбак купил такую лодку? Только потому, что подошла цена. Превышая обычные лодки своими размерами, она стоила как обычная лодка.

Так случается, иногда, правда, но случается, когда размеры в продаваемой вещи играют немаловажную роль в деле принятия решения о покупке. Я часто сталкивался с тем, что многие покупают себе огромные квартиры, дома и прочее только за их размеры. У Байера, например, дом по своим размерам превышает такую планету как, например, Земля, в десять раз. А ведь у него всего сорок жён и пятьсот детей. Ну зачем, спрашивается, им, на тысячу человек, учитывая прислугу, такое пространство. Или другой пример. У начальника Имперской Службы Контроля одна только квартира равняется по своим размерам с тремя районами нашей столицы вместе взятыми. Его загородная резиденция, расположенная, кстати, в заповедной части империи, вообще не подлежит измерению. Кто, простите, дал ему право на бесконечность? Этого права нет даже у самого президента Мира Грёз и Сбывшихся Желаний.

Более того, я даже слышал, что у президента Мира Грёз и Сбывшихся Желаний загородная резиденция не достигает бесконечности аж в целых три периода. Или вот, например, заместитель инспектора восьмой категории. Заместитель инспектора восьмой категории имеет право на личного шофёра. Так вот шофёр его, между прочим, на днях, приобрёл себе территорию под строительство, которая в полтора периода всего лишь не достигающего предела бесконечности. И не где-нибудь, а на берегу Имперского Океана. Он сейчас перегородил защитным полем семьсот периодов побережья, а я вынужден летать на общий пляж, который, между прочим, расположен за три тысячи периодов от моего дома.

Что уж здесь спрашивать с бедного рыбака. Но квартира и дом – это не то же, что и лодка. Вы можете купить себе огромную квартиру, раз в десять больше той, что Вам необходима, но при этом жить в ней. Однако с лодкой, как Вы сами понимаете, так не получится. Но самое жестокое в этой шутке было то, что лодка уже стояла на воде, у самого берега, привязанная толстым канатом к толстой осине, растущей на самом берегу. Короче, лодка была готова к плаванию. Второе, но не менее жестокое, чем размеры лодки, были вёсла и их размеры. Вы, наверное, подумали, что и они тоже были большими, а – нет. В том-то и дело, что вёсла в ней были обычные. Именно это и позволило рыбаку подумать, что он легко справится с этой лодкой; ведь вёсла-то обычные. Если бы они, вёсла, были пропорциональны лодке, которой принадлежали, то, скорее всего, рыбак увидел бы, что здесь что-то не то. А с обычными вёслами – нет, не заметил. На фоне обычных вёсел огромная лодка кажется тоже обычной.

И вот, в тихую погоду, вечером, рыбак отвязал канат, закинул его в лодку и запрыгнул в неё сам. Медленно покачиваясь, лодка отплыла от берега. Стоя в лодке во весь рост и держась руками за края борта, рыбак тихо смотрел на удаляющийся берег. С берега была видна только одна его голова, как бы лежащая на борту. Финал этой истории очень жестокий. Я не буду его описывать. Да Вы и сами легко можете себе его представить. Скажу только, что рыбака спасла Имперская Служба Спасения. Вместе с лодкой рыбака выловили спустя тридцать периодов. Но до середины рыбак так и не доплыл. Больше на той лодке он не плавал. Рыбу ловил, как и прежде, с берега. А лодка лежала здесь же, рядом, завалившись на один свой огромный борт, а другой подставив безжалостно палившему Большому Имперскому Прожектору.

25

Рыбака я застал за обедом. Он ел рыбу, сидя на высоком стуле, за огромным столом, что стоял на самом на берегу. Рыбаку, по-видимому, нравилось всё большое. Ножом и вилкой он расправлялся с только что выловленной и сваренной рыбой. Вонь от рыбы шла страшная. Ничего нет хуже запаха сырой, вяленой, копчёной, солёной, варёной или жареной рыбы, но рыбаку нравилось. Я поздоровался. Рыбак посмотрел в мою сторону и хмуро предложил сесть за стол. Я сел. От рыбы я не отказался. С огромным удовольствием я поглощал вонючее рыбное варево.

– Как рыба? – спросил рыбак. – Не слишком свежая?

– Ну-у. Что-ты. Более вонючей рыбы я давненько не ел. Вкуснотища, – ответил я, вытирая рукавом пальто свой жирный рот.

Рыбака мой восторженный отзыв не убедил, но более спрашивать он не стал. Закончив есть, он встал. Я поднялся следом. Подошли к берегу.

– Что-то прожектор сегодня рано садится, – заметил рыбак, глядя вверх.

– Наверное, на перезарядку скоро, – поддержал разговор я.

– Наверное. Хорошо если ненадолго. А то как в прошлый раз. Пятьсот периодов мрака.

– Да. Пятьсот периодов – это много. Тогда, если помнишь, ещё и обогрев отключили.

– Помню.

Мы сидели на берегу. Было тихо. Ветра почти не было. Кварцевые волны озера слегка набегали на берег и щекотали нам пятки.

– Ты знаешь, сказал рыбак, я сейчас дядю своего вспомнил. Его уже нет. Ушёл. Давно уже ушёл, семьсот, а то и восемьсот тысяч периодов назад. Я маленьким ещё был. Мать моя на дачу к нему меня возила. Дачка небольшая, семь-восемь этапов, но мне нравилось. Озеро не далеко, всего восемьсот периодов пути, сразу за центральной магистралью.

– Ну это не далеко, – поддержал я его.

– Да, не далеко. Берег, правда, так себе. Там кварцевый очиститель слабый. Купаться не очень приятно. Весь намагниченный выходишь. А так ничего. Зато прожектор какой был. Новенький!

– Да, прожектор тогда был, что надо. Не то что сейчас. Сейчас и не знаешь, чего ожидать.

– Это точно. Мне говорили, что собираются вообще наш район закрывать. Неперспективная территория, говорят. Ничего не слышал?

– Нет, – соврал я, хотя слухи о закрытии района дошли и до меня, и я уже подумывал о том, чтобы продать свою квартиру, пока не поздно и пока цены на недвижимость в районе относительно высоки.

– А ты чего пришёл-то? И без машины? – спросил рыбак.

– Жена на машине. Вторую вот собирались купить. С разрешением всё затягивается. Я заявление ещё когда подал, а всё молчат.

– Да, с разрешением на излишек сейчас тяжело.

– Вообще-то я за рыбой.

– Сколько тебе?

– Пары хватит.

26

Взяв рыбу, я пошёл домой. Прожектор почти полностью погас. Была видна даже спираль накала лампы. Продвигающиеся мимо автомобили зажгли фары. Пошёл дождь. Дождь был грязный, неочищенный. Мой костюм стал светиться зеленоватым.

«Да-а, – подумал я, – очиститель не справляется, да и прожектор всё тусклее и тусклее. Скорее всего закроют район. А жаль. Вся жизнь моя прошла здесь, наверное.»

Подходя к дому, я заметил, что в нём кто-то есть. Наверное, Луара уже пришла. Войдя внутрь, я увидел молодого человека в имперской униформе. Это был инспектор Службы Контроля. Только они могли беспрепятственно входить в любой дом и даже курить в нём без разрешения.

– Здравствуйте, Свен, – поприветствовал меня инспектор. – А это я. Не ждали?

Мне стало плохо. Я почувствовал, что меня сейчас стошнит.

– Ну не надо, не надо так-то, – заметив мою нескрываемую неприязнь, сказал инспектор. – Спокойней надо. Я понимаю, что Вас от меня тошнит, но и Вы, Свен, не делаете мою жизнь более счастливой.

Инспектор сидел за столом. И жестом предложил мне сделать то же самое.

– Садитесь, Свен, поговорим, – как-то грустно произнёс инспектор.

Я сел.

– Хочу поздравить Вас, – после некоторой паузы сказал инспектор. – Вы выиграли… Двести тысяч. Не шутка. Свен, а где Вы взяли сумму на ставку? А? Ладно, ладно, не спрашиваю, всё равно соврёте, скажите, что мама дала. Я о другом.

Инспектор замолчал. Встал со стула. Я поднялся за ним.

– Курите? – спросил инспектор.

– Нет. Бросил.

– И давно?

– Вчера.

– Давно. А я с Вашего позволения закурю.

Инспектор достал неоновую волну небольших размеров и вставил себе в рот. Волна замерцала и стала сокращаться. Инспектор светился от удовольствия.

– Как думаете поступить с выигрышем, Свен?

– Пока не знаю.

– Надеюсь, что ставить на сценарий не собираетесь?

Я не ответил. Сделал вид, что не расслышал и предложил инспектору ионосборницу. Инспектор усмехнулся, но ионосборницу взял и положил её себе в карман пиджака, а отработанный ион сигареты по-прежнему стряхивал на пол.

– Вот зараза, – не стесняясь выругался я. – Это Вы что, нарочно что ли гадите у меня в доме? Чтобы убирали после за Вами?

Я тут же представил ворчащую Луару, стирающую неоновый сигаретный налёт с пола.

– Собственно, это Ваше дело, Свен, можете и дальше играть, – говорил инспектор, не обращая внимание на моё недовольство тем, что он гадит в моём доме, – но не думайте, что если Вам один раз повезло, то будет везти всегда. А о прошлом забудьте. Вы теперь перейдёте на другой уровень, наверное, если конечно…

Что именно подразумевал он под словом «конечно» инспектор не договорил. Бросив окурок на пол, он зло посмотрел на меня.

– Свен. Буду с Вами откровенен. Меня вызвали сегодня в канцелярию управления. Скажу честно… – инспектор сверлил меня своим, полным ненависти и злобы, взглядом, – приятного мало. Выслушивать в свой адрес оскорбления мне не очень-то нравится. Другое дело, что это моя работа. Откуда мне было знать, что Вы пойдёте на двести тысяч, когда на Вашем счету оставалось всего двести… А? Я, конечно, сказал им, что не знал, но им, Свен, это всё равно. По выигрышам расплачивается Имперский Банк. Так или иначе, но и там планируют возможный проигрыш… Вы не были запланированы, Свен. Где Вы взяли деньги, их, собственно, не волнует, как не волнует это и меня. Но их интересует, не взяли ли Вы их в долг. Вы знаете, что кредиты запрещены. Если выяснится, что Вы одолжили деньги, то и Вам, и Вашему кредитору грозит пожизненная дислокация. Вы понимаете? А кстати, где Ваша жена? Её, кажется, Луара зовут? Мы знаем её как одного из честных гланов. Надеюсь, нам не придётся разочаровываться на Ваш или её счёт.

– Жена на работе, – сказал я, – она вот-вот должна подойти. Подождёте? Вы могли бы поужинать с нами. У нас сегодня варёная рыба.

Инспектор почернел от моей наглости.

– Спасибо, – плохо скрывая своё ко мне презрение, произнёс инспектор. – Варёная рыба – это, конечно, хорошо, но как-нибудь в другой раз. А что касается Вашей рыбы, то рекомендую Вам убрать её в сохранитель, а то до ужина она явно не продержится.

Сказав это, инспектор вышел. Инспектор был прав. Я вспомнил о рыбе. Из красной она превратилась в жёлтую, сморщилась, уменьшилась в размере почти в двое, а вонь, исходившая от неё, напоминала о том, что заряд в ней заканчивается и она вот-вот распадётся на множество вонючих частиц. Грязи тогда будет… Я убрал рыбу в сохранитель и стал ждать Луару.

Луара позвонила только поздно ночью, когда прожектор уже давно потух и небо фосфоресцировало слабым свечением сквозь толщу отработанной за день энергии.

– Встретимся в ресторане, – сказала она. – Завтра. Когда ты сорвёшь банк.

– Ты с ума сошла. У меня только что был инспектор. Он предупредил о ставке на весь сценарий. Луара, это очень опасно.

– Не бойся, Свен, ставь на весь сценарий.

27

Свен приехал в Имперский банк. Подойдя к окошку кассира Свен протянул двести тысяч. Кассир, увидев сумму, которую ему вручили, поинтересовался: что, мол, желает достойный господин.

– Достойный господин, – ответил Свен, – желает сделать ставку на сценарий.

Кассир после этих слов упал в обморок. К Свену подошли директор банка и начальник службы контроля за ставками. Выслушав пожелание Свена, им ничего не оставалось, как выписать тому билет на игру.

Ночь Свен не спал. Утром по радио сообщили, что он выиграл. Благодаря тому, что он угадал исход целого периода на Земле, он стал самым богатым гланом Мира Грёз и Сбывшихся Желаний.

Свен подъехал к ресторану ровно в два. Темнело. Выйдя из машины, Свен передал ключи подбежавшему служащему. Тот быстро сел в машину Свена и отпарковал её на стоянку ресторана. Пройдя через главный вход, Свен вышел к старшему управляющему. Тот, видя перед собой глана категории потенциал, закрыл глаза и спросил, чем он может помочь столь знатному гостю. Свен приказал отвести его на пятый уровень.

Управляющий удивился и переспросил Свена, действительно ли тот хочет попасть на пятый уровень, ведь положение Свена позволяло ему подняться выше любого уровня, куда даже ему, управляющему, вход запрещён. Но Свен подтвердил своё желание оказаться именно на пятом уровне. Жестом управляющий указал направление и оба пошли в сторону лифта. Площадка перемещения была из чистейших энергетических бриллиантов огромных размеров.

– Во сколько, интересно, им обошёлся этот лифт? – спросил Свен.

Недавно свалившееся состояние ещё не успело изменить психологию его мышления. Нищий в прошлом, как и любой малообеспеченный глан, Свен всё переводил на «сколько это стоит». Теперь он мог позволить себе иметь тысячи таких ресторанов, но пока ещё не привык к этому, а потому не осознавал, как и не осознавал своего положения. Да, для этого нужно время. Нужно время, чтобы ещё вчерашний нищий, мечтавший лишь о второй машине восьмого класса, перестал думать о деньгах. Иным миллионы лет требуются на это. А иные вообще так и не смогут изменить своего мышления.

Сигнал оповестил о прибытии на заданную вершину. Свен сошёл с площадки. Он оказался в ослепительно красивом зале.

– Вот это да! – восторженно произнёс Свен. – Если это всего лишь пятый уровень, то что говорить о том, что расположено выше!

Этого разум Свена ещё пока осознать не мог.

Вокруг него звучала красивая музыка. Свен двигался по направлению к ожидавшему его управляющему пятого уровня. Тот не спешил навстречу лишь до тех пор, пока не увидел, кто к нему идёт. Приветствовать глана уровня потенциал у себя на пятом, да он и мечтать о таком не смел.

Говорить со Свеном он не смел по причине своего низкого положения. Управляющий пятого уровня имел право только слушать тех, кто стоит выше него хотя бы на один уровень. Это Свен знал, его предупреждали об этом в Главном Имперском Управлении, когда выдавали выигрыш. Управляющему Свен сказал, что его ждут и что на его имя заказан блок. Управляющий кивнул и переместил Свена в нужный тому блок. Свен сразу же увидел Луару. Она сидела у окна за столом, накрытым на двоих.

– Я рада видеть тебя, Свен. Как тебе в новом качестве?

– Я тоже рад тебя видеть, – отвечал Свен, – а к новому положению я, честно, ещё не привык.

– Ничего, со временем привыкнешь. Ко всему привыкают.

Луара пристально рассматривала Свена. Тому даже стало как-то неловко. Будто она ищет чего в нём или не узнаёт. Свену хотелось что-то сказать, но он не знал, что именно. Вообще он всё это себе не так представлял. Он ждал этой встречи, мечтал поскорее увидеть Луару, но теперь, когда это произошло, он понял, что произошло какое-то изменение. Перед ним сидел чужой человек. Чужой, к которому совсем не тянуло. Более того, хотелось поскорее оставить всё и уйти.

– Странно, а ты изменилась, – сказал Свен, глядя на Луару, – и не в лучшую сторону. Постарела, что-ли? Зачем ты всё это сделала? – спросил он Луару.

– Что ты имеешь в виду?

– Всё. Выигрыши эти. Хотя выигрыши это теперь не важно. Я о тебе. Ведь ты задумала что-то? Так? Скажи, что? Мне страшно.

– Неужели? Тебе страшно? Свен, ты нарушаешь законы Империи. С твоим положением страшно быть не должно. Ведь этому нас учили ещё в школе, не так ли? – с иронией спросила Луара.