Текст книги "Политология"

Глава 3.3. Роль и значение в общественной жизнедеятельности политической элиты

Среди неизменных явлений и тенденций, проявляющихся во всех политических организмах, одно становится очевидно даже при самом поверхностном взгляде. Во всех обществах… существуют два класса людей – класс правящих и класс управляемых.

Г. Моска, итальянский социолог

Как и понятие индивидуального политического лидерства, понятие группового политического лидерства, т. е. элиты, также трактуется в самых различных смыслах и значениях. Если исходить из этимологии этого понятия (от латинского eligere и французского elite – лучший, отборный, избранный), то политическая элита представляется как лучшая, наиболее ценная для общества группа, обладающая интеллектуальным и моральным превосходством над массой, стоящая над ней. Группа, которая в силу присущих ей особых уникальных качеств призвана управлять страной, создавать образцы и нормы поведения, направлять общественное развитие.

Именно в этом этимологическом ключе складывались первые представления о значении и роли элиты в рамках рабовладельческого и феодального общества (аристократическом правлении как правлении лучших). Что нашло свое наиболее концентрированное выражение уже в учении древнегреческого философа Платона об идеальном государстве под властью мудрецов-философов, а также в учении древнекитайского философа Конфуция о «благородных мужах», которые в силу своих нравственных качеств призваны управлять государством.

Если рассматривать понятие «элита» с функциональной точки зрения, т. е. через призму характера и объема тех ролей и функций, которые она играет в воспроизводстве общественной жизни, то речь идет об узкой группе лиц, занимающих верхние этажи в иерархии власти. Эти лица не обязательно лучшие в меритократическом смысле слова (т. е. не всегда наиболее достойные, компетентные и талантливые), но они обязательно являются самыми большими «начальниками», которые в этом качестве высших «топ-менеджеров» монополизируют право на принятие решений, «судьбоносных» (стратегически важных) для развития социума.

Современные теории элит своими идейными истоками восходят к теориям В. Парето (1848–1923), Г. Моска (1858–1941) и Р. Михельса (1876–1936). Имея в качестве центрального объекта своих исследований вопрос о политической власти, эти ученые рассматривают его, исходя из презумпции деления любого общества на две неравные друг другу «страты»: обладающее властью правящее меньшинство и подчиняющееся этой власти большинство.

В работе «Правящий класс» Г. Моска писал по этому поводу: «Во всех обществах (начиная со слаборазвитых или с трудом достигших основ цивилизации вплоть до наиболее развитых и могущественных) существует два класса людей – класс правящих и класс управляемых. Первый, всегда менее многочисленный, малочисленный, выполняет все политические функции, монополизирует власть и наслаждается теми преимуществами, которые дает власть, в то время как второй, более многочисленный, класс управляется и контролируется первым в форме, которая в настоящее время более или менее законна, более или менее произвольна и насильственна и обеспечивает первому классу, по крайней мере внешне, материальные средства существования и все необходимое для жизнедеятельности политического организма»[16]16
  Моска Г. Правящий класс / пер. с англ. Т. Н. Самсоновой / Социс. 1994. № 10. С. 187.


[Закрыть].

Этот привилегированный класс управляющих Г. Моска назвал «политическим классом» – классом, чье существование определяют две тенденции развития: аристократическая и демократическая. Первая из них проявляется в стремлении политического класса стать наследственным, если не юридически, то фактически, что ведет к его «закрытию и кристаллизации». И тем самым – к вырождению и общественному застою. Создавая предпосылки активизации борьбы новых социальных сил за занятие господствующих позиций в обществе.

Вторая, демократическая, тенденция выражается в обновлении политического класса за счет наиболее способных к управлению активных представителей низших слоев. Такое обновление (прилив «новой крови») предотвращает дегенерацию элиты, делает ее способной к эффективному руководству обществом. Равновесие между этими двумя тенденциями (аристократической и демократической) наиболее желательно для общества, ибо оно обеспечивает как преемственность и стабильность в руководстве страной, так и его качественное обновление.

В. Парето исходил из тезиса, что человеческое общество неоднородно и люди изначально неравны друг другу физически, морально и интеллектуально. Совокупность тех индивидов, которые имеют наивысший индекс в области их профессиональной деятельности (в плане эффективности и результативности) и называется элитой.

С точки зрения объема и доступа к власти элита делится на элиту правящую, прямо или опосредованно участвующую в управлении. И элиту не правящую, именуемую контрэлитой. В эту категорию входят люди, обладающие характерными для элиты качествами, но лишенные доступа к руководству по разным причинам. Чаще всего это происходит из-за социального статуса и тех барьеров, которые существуют в обществе для низших слоев.

Используя в качестве критерия методы правления, Парето разделял элиты на «львов» и «лис». Первые опираются на материальную или религиозную силу и для сохранения своего господства делают ставку преимущественно на насилие. «Лисы» же для укрепления своей власти используют главным образом хитрость, обман, искусство убеждения и политические коммуникации.

Изменения, происходящие в обществе, постепенно подрывают господство одного из этих типов элит. И старая одряхлевшая элита под напором контрэлиты и мобилизованных ею масс уходит с политической сцены. Этот процесс смены элит (правящей элиты на контрэлиту) Парето назвал циркуляцией элит. Через призму этой циркуляции политическая история предстает как история подъема и упадка элит (а стало быть, как их «кладбище»).

Р. Михельс, исследуя социальные механизмы элитарности общества, пришел к выводу о невозможности прямой демократии, прямого господства масс. Развитие любого института связано с формированием иерархичности и особого управленческого слоя. Со временем этот слой монополизирует власть, отрывается от масс, превращается в олигархию, заботящуюся лишь о сохранении своего господства и связанных с ним привилегий. Эту тенденцию Михельс назвал «железным законом олигархизации», в рамках действия которого в любой (даже самой демократической) организации, в том числе и обществе в целом, всегда реально правит не большинство, а олигархическое (элитарное) меньшинство.

Если на вопрос, кто держит в руках реальную власть в общественных системах, абсолютное большинство ученых сегодня отвечают однозначно – элитарное меньшинство, то вопрос о характере и природе этого меньшинства порождает довольно значительный «разнобой». Существующие в этом вопросе подходы в целом можно свести к двум основным:

♦ элитистскому подходу – власть принадлежит элите, обладающей структурным постоянством и определенным единством, которую не может отнять ни одна конституционная структура. Хотя персональный состав этой группы подвержен постоянным изменениям, отношения господства и подчинения между ней и массами остаются неизменными. Именно элита, а не массы, является мотором истории и той силой, которая определяет исторические судьбы народа;

♦ плюралистическому подходу – элита не представляет собой единую сплоченную группу. Существует множество элит, и влияние каждой ограничено специфичной для нее областью деятельности. Такой элиты, которая бы доминировала во всех сферах общественной жизнедеятельности, в природе не существует. Функционирование элиты как совокупности различных руководящих страт строится не на единстве и согласовании общей воли, а на началах конкуренции и соперничества.

Наряду с этими двумя полярными подходами по-прежнему в ходу меритократические подходы, в рамках которых элита представляется в виде иерархии, основанной на собственных достижениях и заслугах (технократические теории типа «революции менеджеров», «корпоративного управления» и др.). А также подходы, построенные на марксистском тезисе о государстве как «комитете по управлению делами буржуазии», согласно которым политический класс, несмотря на плюрализм, представляет и идентифицирует себя только и исключительно с экономически господствующим классом, частью которого он и является. Поэтому независимость политики и нейтралитет государства – не более чем фикция.

Такой же фикцией (идеологическим пропагандистским мифом) являются утверждения о демократии как правлении народа, для народа и самим народом. Ибо в реалиях господствует не большинство, а узурпировавшее власть меньшинство.

Социальное предназначение политической элиты отражается, прежде всего, в тех многообразных, сопряженных с большой ответственностью, функциях, которые она выполняет. Среди них в качестве ключевых выступают функции: стратегическая, а также посредничества и арбитража.

Стратегическая функция (или функция руководства) заключается в определении вектора (направленности) общественного развития и разработке долгосрочных программ общественных преобразований и реформ с учетом общественных потребностей и вызовов времени (меняющихся реалий внешней среды и эпохи в целом).

При этом важно, чтобы, с одной стороны, элита была максимально открытой, прозрачной перед обществом, отзывчивой к настроениям и социальным ожиданиям масс. С другой – максимально «закрытой» для влияния узкогрупповых и корпоративных интересов, давления финансово-промышленных и олигархических групп. А также всякого рода «полезных советов» и давления со стороны правящих элит других государств.

И что здесь требуется в первую очередь, так это высокий уровень компетентности и профессионализма политической элиты – ее способность выстраивать адекватную целям демократического развития систему приоритетов и целеполаганий в области внутренней и внешней политики. Проявлять настойчивость и решительность в реализации намеченных планов.

В такой же мере политическая элита должна быть готовой к тому, чтобы (при необходимости) «плыть против течения», т. е. принимать решения, которые непопулярны в народе, не корреспондируют с интересами доминирующих групп. Но которые необходимы для того, чтобы выйти из той или иной кризисной ситуации. Или из того тупика, в который чаще всего заводит страну утратившая технократическую легитимность старая элита.

Также требуется, чтобы политическая элита, реализуя функцию стратегического руководства и управления, не «варилась в собственном соку», т. е. была способна (не «боялась») привлечь к разработке стратегических проектов и планов наиболее выдающихся представителей из числа интеллектуальной элиты в качестве советников, экспертов и специалистов в различных отраслях знания. Чтобы на нее работал не один, а множество «мозговых центров» и была возможность «семь раз отмерить» («прежде чем один раз отрезать»), т. е. принимать (методом сравнительного анализа) выверенные и тщательно просчитанные решения, соотносимые с принятыми в обществе как традиционными, так и современными ценностями.

Успешная реализация стратегической функции предполагает и высокий уровень развития разного рода каналов массовых политических коммуникаций, коммуникационных информационных сетей, которые обеспечивали бы политической элите всестороннее знание общества, которым она управляет, и существующего в этом обществе «температурного режима» (социального климата в межгрупповых отношениях). Позволяли бы в максимально возможной степени учитывать и адекватно реагировать на все те импульсы, которые исходят из внешней среды, давали бы возможность своевременно выявлять и устранять неблагоприятные для общественной стабильности тенденции и процессы.

В равной мере важна способность добиваться поддержки правительственного курса со стороны широких народных масс, организовывать и мобилизовывать их на претворение в жизнь принятых политических решений и проектов.

При этом непреходящее значение для эффективности организаторских и мобилизационных усилий элиты имеет качество бюрократического аппарата – особого социального слоя профессионалов-управленцев, функционально предназначенных для ведения государственных дел. Ибо при всех прочих составляющих реализация политической воли «верхов» в основном реализуется именно через этот аппарат. И если между элитой и бюрократическим аппаратом нет единства целей, последний (аппарат) может саботировать выполнение любого плана, способен «утопить» в бюрократической рутине любое решение. Не случайно положение бюрократии в политических системах, как показывает мировая практика, чаще всего более стабильно, чем положение элиты и отдельных ее членов.

Связано это с тем, что бюрократия имеет сложную иерархическую структуру, в рамках которой взаимодействует бесчисленное множество специализированных (расположенных на разных ступенях иерархии и органически взаимосвязанных и взаимозависимых) управленческих единиц и звеньев цепи. И преднамеренное (спровоцированное) выпадение хотя бы одного из звеньев этой цепи (или организованные сбои в работе хотя бы одной управленческой единицы) могут приводить (и действительно приводят) к сбоям в работе всей властной вертикали. Существенным образом, сужая сферу действия принимаемых политической элитой решений, а то и ограничивая ее рамками «Садового кольца».

В истории многих стран, в том числе и России, время от времени складывается ситуация, когда сильный бюрократический аппарат в конечном счете превращается в Левиафана – властного монстра, который подчиняет себе общество, возвышается над ним, навязывает обществу свою корпоративную волю.

Функция посредничества и арбитража вытекает из конфликтогенности общества как гетерогенного множества неравных друг другу социально-классовых слоев и групп, т. е. сословных страт, которые (в своем стремлении получать как можно больше благ и привилегий) вступают друг с другом в далекие от толерантности отношения конкуренции и соперничества. Что не может не вести к росту социальной напряженности, не порождать всякого рода конфликтов и противостояний, в том числе взрывоопасных, чреватых разрушением самих основ общественной жизни.

Поэтому в обществе всегда существует потребность в некой «третьей силе», которая стояла бы над общественными разногласиями и выступала в качестве беспристрастного верховного арбитра, примиряющего противоборствующие стороны и регулирующего конфликты до уровня исчезновения взрывоопасности. Таким верховным социальным арбитром и выступает (призвана выступать) политическая элита.

Но понимаемый таким образом арбитраж политической элиты – не более чем нормативный идеал. Ибо в реалиях она выступает не на стороне народных масс, а на стороне господствующих групп. Стремится разрешать конфликты в пользу этих последних, хотя и будучи при этом часто вынужденной идти на уступки первым. Искать и находить необходимые компромиссы, частичные самоограничения с тем, чтобы предотвратить опасность прямого («лобового») межклассового вертикального столкновения.

Однако посреднические (арбитражные) функции элиты связаны не только со взаимоотношениями между высшими классами и массами. Практически на каждом шагу (или, по меньшей мере, не так уж редко) она вынуждена выполнять эти функции и в конфликтах внутри самих правящих групп. Используя при этом не только убеждение, но, при необходимости, монопольное право на государственное принуждение. Для того, чтобы обуздать граничащую очень часто с потерей инстинкта самосохранения «жадность» отдельных олигархических групп и клиентел, восстановить необходимый для эффективного властвования минимум единства и сплоченности правящего класса.

Политическая элита несет также ответственность за разрешение внешних конфликтов, регулирование отношений с иностранными государствами, последовательное отстаивание интересов страны на международной арене. Если в этой области политическая элита не проявляет достаточной решительности и державного своекорыстия, идет на излишние уступки элитам других государств (в том числе территориальные), то это может стать причиной обвинений в предательстве национальных интересов со всеми вытекающими отсюда последствиями: делегитимацией и всенародным отторжением с требованием «долой».

Глава 3.4. Типология, механизмы воспроизводства и циркуляции политических элит

Вследствие циркуляции классов правящая элита всегда находится в состоянии медленной и продолжительной трансформации. Она течет как река, никогда не находясь сегодня там, где была вчера.

В. Парето, итальянский социолог

Как социальная группа, представляющая собой меньшинство, обладающее в обществе наибольшей властью и влиянием, политическая элита отличается внутренней дифференциацией. В зависимости от объема и характера властных полномочий в ее составе различают три вида (или уровня) элит:

♦ высшую, состоящую из политических руководителей, которые занимают стратегические позиции в системе принятия важнейших решений. В эту элиту входят: президент и его ближайшее окружение, премьер-министр и его заместители, члены высших судебных инстанций, спикеры палат парламента и руководители крупнейших парламентских фракций, лидеры наиболее влиятельных политических партий, прежде всего, правящих;

♦ среднюю, которая формируется из числа тех, кто в структуре органов государственной власти занимает выборные должности: членов обеих палат парламента, представителей региональной элиты в лице губернаторов, мэров крупных мегаполисов. А также руководителей избирательных округов, лидеров политических партий и общественно-политических движений, общенациональных профцентров;

♦ административную (бюрократическую). К этому виду политической элиты относятся члены правительства, высший слой государственных чиновников и служащих, занимающих верхние этажи властной иерархии в отраслевых министерствах, департаментах, комитетах и других органах государственного управления.

По такому критерию, как место в политической системе, элита подразделяется на правящую и контрэлиту. В состав первой, т. е. правящей, или властвующей элиты, наряду с собственно политической элитой, ответственной за принятие важнейших решений, входит и целый ряд «отраслевых» элит (субэлит). В том числе экономическая, военная, интеллектуальная и другие субэлиты, которые соучаствуют в выработке политического курса страны и основных приоритетов и целеполаганий в области внутренней и внешней политики.

Существование оппозиционной элиты обусловливается, с одной стороны, наличием не востребованных политической системой элитарных групп, имеющих собственное представление о том, как надо управлять страной, свою систему приоритетов в этой области. С другой – позиционным дефицитом в политике, т. е. ограниченным числом высших «сановных» должностей на верхних этажах иерархии власти. Что порождает стремление находящихся не у дел амбициозных лидеров и их ближайшего окружения занять позиции правящей элиты.

По интенсивности циркуляции и способам рекрутирования различают два типа политических элит – открытые и закрытые. Отличительные характеристики обоих типов строятся на принципиальных различиях между ними по таким критериям, как:

а) социальные источники рекрутирования новых членов (т. е. за счет каких слоев и групп воспроизводится и обновляется политическая элита).

В закрытой системе рекрутирования, называемой системой гильдий, отбор претендентов на более высокие посты не выходит за рамки элитарного слоя. И пополнение политической элиты в основном строится не на «абсорбции» (поглощении) «чужаков» – выходцев из других социальных слоев и групп, а на карьерном продвижении «своих» – выходцев из нижестоящих слоев самой элиты. Здесь существует сложная чиновническая лестница, предполагающая медленное (постепенное) продвижение вверх по многочисленным ступеням служебной иерархии. Возможность «перепрыгнуть» хотя бы одну из них – скорее исключение, чем правило.

В противоположность закрытой системе открытая (или антрепренерская) система рекрутирования политической элиты ориентирована на поиск талантов со стороны. В рамках этой системы претендовать на занятие лидирующих позиций (при наличии соответствующих качеств и желании занять высокий пост) в принципе могут представители любых общественных групп. Вне зависимости от их социального происхождения и социального статуса;

б) объем и характер существующих институциональных фильтров (т. е. формальных требований для занятия руководящих должностей).

Закрытой системе присуща высокая степень институционализации отбора, наличие многочисленных институциональных фильтров, в число которых могут входить социальное происхождение, партийность, возраст, стаж работы, образование, характеристика руководства и т. д. При этом подбор претендентов идет не снизу, а сверху, кулуарным путем – по рекомендации (или в любом случае, согласованном согласии) вышестоящих органов. Что практически исключает возможность открытой конкуренции между ними.

В открытой системе набор институциональных фильтров весьма ограничен. И не выходит за рамки требований, связанных с профессионализмом и компетентностью, наличием соответствующего образования и опыта руководящей работы. Что порождает конкурентную среду и остроту соперничества за занятие руководящих постов;

в) кто выступает в роли селектората (т. е. кто осуществляет функцию отбора и каковы механизмы этого отбора).

Функционирование закрытой системы определяет небольшой, относительно закрытый круг «селекционеров». Как правило, в него входят лишь члены вышестоящего руководства или один первый руководитель – глава правительства, фирмы и т. д.

При открытой системе в этой роли, если взять в качестве примера такой институт селекции, как выборы, фактически выступают все политически активные избиратели страны. Именно они оценивают «качество» претендентов на власть и обоснованность их притязаний на лидерство. Выносят им окончательный «приговор» – одних претендентов «милуют», т. е. наделяют властными полномочиями. Других «казнят», т. е. отстраняют от руля государственной машины;

г) какие личностные качества играет решающую роль в притязаниях на занятие лидирующих позиций.

Для закрытой системы первостепенное значение имеет лояльность и преданность «делу», которое олицетворяет собой руководство, развитое чувство субординации и чинопочитания. Согласие действовать по установленным рутинным правилам.

Для открытой системы роль «первой скрипки» играют деловые и профессиональные качества, личностный «шарм», индивидуальная активность, умение найти поддержку широкой аудитории, увлечь ее привлекательными идеями и программами.

Что касается «режимной» принадлежности, то закрытые элиты присущи в основном обществам с авторитарными и тоталитарными системами власти, тогда как открытые – демократическим. Но при этом оба этих типа не образуют абсолютных полярностей. То есть их нельзя однозначно оценивать или знаком «плюс», или знаком «минус». У каждого есть свои «за» и свои «против».

Наряду с этими критериями типологизации в исследовании политической элиты используются и другие:

♦ по структуре (характеру) внутриэлитных отношений – по этому признаку различают элиты с высокой степенью интеграции (объединенные) и с низкой степенью интеграции (разъединенные). Первые в достаточной степени сплоченные, уровень конфликтности невысокий, внутриэлитные связи довольно тесные и устойчивые. Вторые – разобщенные, уровень конфликтности высокий, внутриэлитные связи не плотные и не стабильные;

♦ по степени представительства – данный критерий делит элиты на две группы – с высокой степенью социального представительства (т. е. выражением интересов самых различных сегментов общества) и с низкой (когда сегментация интересов ограничена). При этом такой фактор, как социальное происхождение, сколько-нибудь существенной роли не играет. И тот, кто «вышел из народа», чаще всего народ не представляет. И, более того, защищает интересы правящего класса лучше, чем сами «буржуа»;

♦ по степени развитости и соотношении социальной представительности и внутригрупповой сплоченности – по этому комбинированному критерию выделяют четыре основных типа элит. Стабильно демократическую элиту, для которой характерна высокая представительность и высокая групповая интеграция. Плюралистическую элиту с высокой представительностью и низкой групповой интеграцией. Властную элиту (низкая представительность и высокая групповая интеграция). Дезинтегрированную элиту (низкие оба показателя).

Первый из этих типов (стабильно демократическая элита) наиболее желателен для общества. Тесная связь с народом и высокая степень групповой кооперации позволяет этой элите «слушать» и понимать политических оппонентов, находить приемлемые для всех компромиссные решения, добиваться консенсуального согласия по базовым целям и ценностям развития.