Текст книги "Любовь властелина"

Внезапно из радиоприемника раздались звуки «Марсельезы», которую пела толпа. Кровь прилила к его лицу, он вскочил, выпрямился. Стоя «на караул», забавно прижав ладонь к виску в военном приветствии, дрожа от сыновней любви к Франции, он присоединился к хору бывших сограждан. Гимн закончился, радио замолкло, он опять был одиноким евреем в комнате с опущенными шторами, освещенной электрическим светом, невзирая на солнечный день.

Чтобы не смотреть на то, что стало с его жизнью, он лег, полистал модный роман, автором была женщина, а героиней – маленькая сучка, буржуазный цветочек, которая скучала и оттого спала со всеми подряд, просто от нечего делать, а после этих тоскливых соитий между двумя стаканами виски, то с этим, то с тем, возможно, сифилитиком, гоняла на машине со скоростью сто тридцать километров в час – просто от нечего делать. Он отбросил эту мерзкую чушь.

По радио началось протестантское богослужение. С тоской в груди он слушал песнопения верующих. О, эти голоса, исполненные уверенности и надежды, нежные и добрые, по крайней мере, добрые в этот час. Он встал на колени перед радиоприемником, встал на колени, чтоб быть с ними, своими братьями. В его груди каменело рыдание, он дышал с трудом, он знал, что выглядит комично, одинокий иностранец, поющий вместе с ними их гимны, с теми, кто не хочет его, не доверяет ему. Но он пел с ними прекрасный христианский гимн, о, счастье петь с ними, петь, что Бог есть оплот, и защита, и броня, о, счастье осенять себя крестом, чтоб быть с ними, чтобы любить их и чтобы они тебя любили, счастье произносить вместе с братьями священные слова: «И при-идет царствие Твое, и будет сила Твоя и слава Твоя отныне и присно и во веки веков, аминь». Примите святое благословение Господне, сказал пастор. Итак, он склонил голову, чтоб получить благословение, как они, вместе с ними. Потом он встал, одинокий еврей, и вспомнил о стенах.

И вот он вновь надел свой картонный нос и засмеялся. Почему бы не доставить удовольствие уличным стенам? Мерзкая витальность, идиотское желание жить. Иерусалим или Рашель? Нет, сейчас – шоколадные трюфели, быстро. Я вас съем, мои маленькие, сказал он им. Простите меня, я про вас забыл. Он посмотрел в зеркало на себя жующего, радостно жующего трюфели. Но как только трюфели кончились, вновь подкралось несчастье.

Смерть евреям. Картонный нос мешал ему, этот запах клея и подвала был запахом одиночества, но все равно не снимал его, этот накладной нос, свою гордость. Загнан, он загнанный зверь, с безумными глазами, внезапно он превратился во французского офицера, которого эти, со стенами, собираются отправить на остров Дьявола, он стоит по стойке «смирно», за ним его батальон, перед ним полицейский офицер, полицейский офицер с длинными усами, воняющий чесноком, он срывает с него погоны, ломает его шпагу. Глядя на себя в зеркало, он кричит громким голосом, гнусавым из-за маскарадного носа, он кричит, что невиновен, что не предавал! Да здравствует Франция! – кричит он.

Может, пойти положить цветы к могиле неизвестного солдата, под Триумфальной аркой? Они будут смеяться над ним. В письме она попросила его открыть конверт только в случае, если он будет один. Конечно же один, какие еще варианты? Да, решено, он откроет, он посмотрит. Это пошлое счастье ему обеспечено. На несколько минут он забудет о своей судьбе. То, что в этом конверте, все же часть живой жизни, привилегия, предназначенная лишь ему. Да, он прокаженный, но у кого из счастливцев такая красивая, такая любящая женщина? Из любви, из желания его удержать она решилась, в отупении одиночества, эта дочь строгих пуристов решилась для него унизить себя непристойными фотографиями. Ну и хорошо, у него теперь есть цель в жизни, смотреть эти непристойные фотографии, любить их одну за другой, внимательно и пристально, любоваться ею и желать ее и не думать о Второзаконии. Да, любовь моя, будем унижаться вместе.

Нет, не стоит открывать пакет сразу. Сначала заказать хороший обед. Да. Горе делает человека бесчестным, человек так мстит горю. Отлично, превосходный обед, с шампанским. Поварам придется для него постараться. Непристойные фотографии подождут. Никто не нарушит его счастья. Не для него пение «Марсельезы» с братьями своими, не для него шотландские гвардейцы салютуют представителю Франции, зато у него есть непристойные фотографии. И у нас может быть счастье, как и у вас, господа.

Нет, не надо ужина, он не хочет есть, отвращение к пище. Скорее, немного счастья. Он сорвал печати, открыл конверт, закрыл глаза, взял одну наугад. Не смотреть сразу, подождать, подготовиться, сказать себе, что его ждет счастье. Он закрыл рукой фотографию, открыл глаза. Медленно убрал руку. Убрал руку. Ох, ужасно. Он поднял руку. Чтобы видеть только голову. Вот, голова аристократки, голова дочери тех самых людей, которые его не хотят. Достойная голова, приличная – но, стоит убрать руку, такой контраст. Теперь другие фотографии. Ариадна, пылкая и страстная монашка. Ариадна, маленькая девочка в короткой юбке, с голыми ногами, и при этом в ужасающей позе. А эта еще хуже. Очень хорошо, как ты опустился, Солаль. Бедная девочка, измученная одиночеством! Какой ужасный талант в ней породило это одиночество. Он до боли в глазах всматривался в фотографии, разложив их перед собой, желал их, желал весь свой гарем. Вот как хорошо, несчастье не мешает ему интересоваться чем-то, желать кого-то. Ох, а этот причесанный альбинос приходит домой и видит жену с детьми, и ему не нужны непристойные фотографии, чтоб быть счастливым. Он встал, порвал фотографии. А чем заняться теперь? Любовью! Да, он поедет сегодня же вечером, скорей собираться, складывать чемоданы, одеваться, ехать на вокзал!

Сдав багаж в камеру хранения, он бродил по бульвару Дидро, ожидая, когда подойдет поезд. Внезапно в тумане ночи, мерцающей размытыми огнями, он увидел их и узнал, они вышли из здания вокзала и пошли вереницей, по двое или по трое, одни в больших фетровых шляпах, слишком глубоко надвинутых и оттопыривающих уши, другие в плоских бархатных шапочках, отороченных мехом, все в долгополых черных пальто, старики с закрытыми зонтиками-тростями, и все – нагруженные чемоданами, сгорбленные, волочащие ноги, что-то страстно обсуждающие. Он узнал их, узнал своих любимых отцов и подданных, жалких и величественных, набожных и ортодоксальных, неколебимых и правоверных, с их черными бородами и висящими пейсами, цельных и абсолютных, таких чуждых и странных в своем изгнании, таких упорных в этой чуждости, презираемых и презирающих, безразличных к насмешкам, баснословно верных себе, упорно идущих своим путем, гордых своей правдой, презираемых и осмеиваемых, великих отцов своего народа, пришедших от Всевышнего и с Его Синая, носителей Его Закона.

Он приблизился, чтобы лучше их видеть, чтобы наслаждаться их видом, он шел за ними через ночные улицы, сгибая, как они, спину, понурив, как они, голову, как они, бросая вокруг себя быстрые кинжальные взгляды, шел за ними, за божиими горбунами, зачарованный их ровным шагом, горбатыми спинами, черными пальто, бородами, шел за божиими бородачами, влюбленный в свой народ и заполнивший им свое сердце, шел за волочащими ноги стариками в волочащихся пальто, вечно нагруженных багажом, шел и шептал, что прекрасны твои шатры, о, Иаков, прекрасны твои жилища, о, Израиль, шел за любимыми черными раввинами, отцами, сыновьями пророков, за своим избранным народом, заполняя им свое сердце, о, Израиль, его любовь.

Остановившись перед рестораном Кона, они немного посовещались и наконец решились, вошли, сели за столики, поставив чемоданы, для верности, под ноги. Он остался на улице и любовался ими через стекло и занавески, любовался своими скитальцами с тоскующими глазами, своими любимыми отцами и подданными, которые гладили бороды и сжимали в руках паспорта, ощущал их больные почки, их слабые желудки, видел их немного многословными, но живыми и бодрыми. Острыми взглядами они видят, угадывают и знают, их пальцы задумчиво теребят бороды, носы вычисляют, брови проверяют вычисления, опущенные веки выдают результат. Красные от полноты жизни под черными волосами, слишком красные, слишком мясистые, губы раздвигаются в рассеянной улыбке неврастенического знания, затем смыкаются, грустно кривятся, задумчиво сжимаются, размышляют, раздумывают, жуют, советуются, пока изумруды перекатываются в шелковых футлярах.

Не снимая головных уборов, ведь волосы – это нагота, дорогие ему бородачи теперь едят с замечательным аппетитом, низко склонившись над своими тарелками, серьезно питая себя холодной фаршированной рыбой, рубленой печенью, баклажанной икрой, фрикадельками, разложенными на колечках жареного лука. В глубине зала старик с бесконечной бородой, склонившись над Законом, более важным даже, чем сам Бог, читал, покачиваясь взад-вперед.

И тогда в темной ночи, под медленно падающим колючим холодным дождем, стоя перед стеклом и занавеской, их одинокий король тоже стал покачиваться, покачиваться в незабываемом ритме, и начал петь на древнем языке гимн Всевышнему, гимн, который Моисей и дети Израиля пропели Всевышнему, который освободил их от фараона, поверг египтян в пучину моря, и вода затопила повозки и всадников и все войско фараоново, и ни один не ускользнул, но дети Израиля пошли по морю аки посуху, и море поднялось стенами с двух сторон вокруг них, и они увидели на берегу мертвых египтян, и было это хорошо. Да благословен будет Господь, с кем сравнится святость и слава Его? Воспоем же Всевышнего, ибо он во славе своей лошадей и всадников в море поверг! Аллилуйя.

XCIV

– Мы поужинали в нашей столовой на восемьдесят человек а теперь мы расположились в нашем бесполезном салоне расселись на безнадежно удобных шоколадных муссах я делаю вид что читаю чтобы не разговаривать с бедняжкой она подшивает простыни которые я украдкой распарываю чтобы у нее было занятие она мне сказала что это займет много времени может быть два часа потому что надо еще выдернуть старую нитку и потом она хочет все сделать аккуратно дорогая моя бедняжка она сказала маленькими стежками очень ровными чтобы нигде не торчало хорошо дорогая делайте свою безупречную работу бедняжка она должно быть не слишком сноровиста в шитье наконец у нее есть цель в жизни хотя бы на какое-то время запрещено переставать делать вид что читаешь под страхом беседы будем надеяться что сольный концерт для урчания в животе сегодня не состоится прости дорогая но все же признай что я делаю все возможное с самого приезда из Парижа очень симпатично получилось когда я недавно зашел к ней вечером чтоб пожелать спокойной ночи она читала я сказал ей ну же уже пора спать она тотчас же закрыла книгу она сказала «да» и это да ранило мое сердце это было «да» ангела тихое маленькое «да» поразительно детское такое послушное я растаял от любви растаял от жалости которая есть любовь дитя мое Ариадна она так громко плачет когда я сержусь так горюет веки ее краснеют и набухают от такого плача нос ее распухает от слез но стоит мне сказать ей что я сожалею она тотчас же меня прощает она совсем не злопамятна и чуть позже я слышу как она поет в своей комнате горе прошло какая жалость меня охватывает к моему ребенку как к ней быстро возвращается надежда как она готова к счастью дорогая твоя промежность внушает мне страх я боюсь когда ты голая нагибаешься за чем-нибудь с пола сегодня утром ты одна поехала за покупками и я был один дома я поцеловал твой красивый серый блейзер он часто висит прямо в коридоре я поцеловал даже подкладку я все тебе скажу не опасаясь потерять лицо потому что ты меня не слышишь увы да мне надо сохранять лицо чтобы ты гордилась мною гордилась что любишь меня но как-нибудь я все-таки признаюсь тебе расскажу тебе про подвал Зильберштейна я хотел долго быть с ними но они попросили меня чтобы я спас их тогда я на четвертый день ушел у меня ничего не вышло в столицах ни в Лондоне ни в Вашингтоне я потерпел поражение на заседании совета этой их Эл Эн[24]24
  Лиги Наций.


[Закрыть] когда попросил у важных шутов принять моих немецких евреев они сказали что мой проект утопичен что если их всех принять в принявших странах поднимется волна антисемитизма короче из страха перед антисемитизмом они оставили их в руках палачей и тогда я стал обвинять их и напомнил им о любви к ближнему о великий Христос Тебя предали в результате скандал и я позорно изгнан как сказала Форбсиха отставка без предварительного извещения в интересах Лиги Наций как сообщалось в письме старика Чейни затем декрет о лишении гражданства и вот несколько дней назад моя идиотская попытка опротестовать декрет поражение жалкое утешение в виде ее фотографий бедная деточка выдумывала все эти позы а может вот эта ему понравится я голая перед зеркалом так он увидит меня с двух сторон левая рука поднята опирается на зеркало а правая между ними как бы хватая да ему понравится бедная деточка вставала перед автоматическим спусковым устройством быстро принимая эту злополучную позу и вот я решил вернуться к ней искать утешения в наших бедных телах но внезапно надежда да сперва поехать в Женеву убедить генерального шута вновь взять меня на службу моя кроткая швея подними глаза посмотри на кретина Солаля в Женеве который пишет письмо чтобы отдать его старику Чейни когда придет к нему на прием письмо на двадцати страницах где он рассказывает о своем несчастье нашей несчастной жизни длинное письмо чтобы он читал его передо мной письмо нужно было потому что он боялся забыть важные доводы когда заговорит потому что он был грустен и не уверен в себе не уверен что сможет его убедить разжалобить тогда как письмо можно тщательно подготовить дорогая посмотри на твоего доверчивого беднягу который с утра до ночи семь дней подряд готовил важное серьезное убедительное письмо семь дней семь ночей искал веские и трогающие душу доводы писал черновики начинал сначала потом печатал его на специально приобретенной машинке марки «Роял» такой кретин печатал двумя пальцами закрывался на ключ в комнате отеля готовил свой злосчастный главный удар да письмо напечатанное на машинке чтобы старику было легко читать чтобы легче было понять чтобы у него были все условия для жалости да печатал письмо двумя пальцами перед зеркалом для компании чтоб отражение составило компанию одинокому человеку безродному бродяге еврею да печатал письмо печально потея от напряжения поскольку не умеет печатать иногда поднимая голову и глядя на себя в зеркало и жалея этого беднягу да дорогая а напечатал между тем хорошо без опечаток когда я делал опечатку я стирал такой специальной круглой тоненькой резинкой как настоящая машинистка эта резинка составляла мне компанию все семь дней я глядел на эту резинку и раздумывал она была моей сообщницей она помогала мне спастись я любил ее я знал наизусть что на ней написано стиральная резинка «Уэлдон Роберт» я стирал аккуратно чтобы не испортить не испачкать красивую бумагу да хотел сделать презентабельное письмо чтобы создать Чейни все условия несчастные говорят что любая малость может решить дело благодаря своему прилежанию я стал превосходной машинисткой короче хотел иметь все козыри на руках хотел ему понравиться своим волнующим безупречно исполненным письмом да постоянные несчастья оглупляют и вот в семь часов вечера время визита на виллу Чейни я тщательно побрился стыдясь ворвался чуть не силой протянул ему мое безупречное письмо он краем глаза прочел мое прочувствованное письмо он читал его так быстро поворачивая страницы что у меня заболела моя воспаленная еврейская печень да дорогая за какие-нибудь четыре-пять минут он прочел письмо которое мне стоило стольких дней и ночей он вернул мне его держа двумя пальцами как если бы оно было грязным мое прекрасное письмо такое красивое так чудесно напечатанное двумя пальцами и он сказал что ничего не может для меня сделать и тогда слушай тогда идиот достал из кармана другое письмо коротенькое приготовленное на случай неудачи чтобы прикрыть тыл в котором одинокий безумец осмелился предложить старику все свои деньги которые у него остались бедный кретин он еще обозначил сумму в долларах да все мои деньги если старик согласится назначить меня на любой пост даже самый низкий но чтобы приобщиться чтобы перестать быть прокаженным и вот неподкупный мультимиллионер Чейни с позором выдворил кретина я пошел по улицам волоча за собой свою беду желая увидеть дядюшку Салтиеля да вновь увидеть его жить с ним вместе но увы невозможно он будет так несчастен если узнает в каком я упадке не могу его расстраивать и вот остановившись у озера я разорвал оба письма два моих прекрасных создания мои большие надежды бросил обрывки в озеро и смотрел как их уносит течение улицы улицы улицы я думал освободить тебя от себя оставить тебе все мои доллары положить их для тебя в банк и поехать жить с ними в подвале я устал я ничего не ел пока печатал на машинке и вот я вошел в маленькое кафе я говорил с тобой перед чашкой кофе со сливками и тарелкой с рогаликами со слезами говорил с тобой тихо-тихо плача от горя что я довел тебя нашей любовью до одиночества нашей химически чистой любовью за столом слева от меня старик не заметил что я плачу маленький старик с носом в красную крапинку он пил белое вино затем вошел уличный разносчик газет с трагическим лицом и закричал покупайте «La Tribune» он кричал трагично важно деловито звенел мелочью в кармане он кричал специальное издание девальвация швейцарского франка это вызвало оживление они покупали газету те трое что сели за стол к угреватому старичку а потом и другие они стали обсуждать девальвацию одни были за другие против я подошел к ним подошел безродный и с жаром поддержал мысль что девальвация оздоровит страну старик со мной согласился он сказал вот именно все истинные граждане должны думать так же как этот господин он пожал мне руку потом они ушли спеша рассказать новость всем знакомым я тоже вышел на улицу я увидел что старик уже далеко я побежал чтобы догнать его но когда был уже близко от него пошел медленно мне стало стыдно что он заметит как я нуждаюсь в нем нуждаюсь в компании в братстве мы еще говорили о девальвации он сказал мне что жизнь подорожает но что делать прежде всего интересы страны я повторил что это оздоровит нашу страну так приятно было говорить нашу страну он представился Саллаз преподаватель на пенсии я постеснялся назвать мое имя заговорил о нашей дорогой швейцарской родине старик растрогался предложил выпить что-нибудь он сказал я угощаю один за всех все за одного мы зашли в пивную мы сели напротив толстого мужа с его толстой женой которые развернули салфетки и собирались приняться за обильные закуски они величественно сидели на стульях и достойно предвкушали предстоящий пир необычайно любезно улыбались мы со стариком чокнулись стаканами он спросил меня я сказал что я консул Швейцарии в Афинах я описал консульство швейцарский флаг на балконе в дни праздников ах вы не можете себе представить господин Саллаз как приятно вдали от родины смотреть на ее символ он спросил меня так же хорошо относятся к консулу Швейцарии как и к консулам больших стран я сказал еще лучше потому что мы честны нас все уважают он удовлетворенно хмыкнул и напыжился он сказал да черт побери швейцарцы не какие-нибудь разбойники как все эти балканские народы я чтобы его перещеголять сказал что в Швейцарии не разграбляют казну он предложил мне черную ядовитую сигару я выкурил ее из любви к Швейцарии не сочтите меня нескромным господин консул как ваше имя раз уж мы выпиваем вместе я имею право спросить моя фамилия Мотта а вы случайно не родственник генеральному советнику Мотта я его племянник тогда он посмотрел на меня с уважением с нежностью мне стало больно он допил свою половинку белого ну что же вы можете гордиться вашим дядей это личность генеральный советник Мотта это великий тессинец и великий швейцарец как говорится глава нашей дипломатии ах были бы все как он у нас а ведь правда вы похожи он предложил выпить еще за дружбу мы выпили я стал восхвалять свободные швейцарские учреждения их надежность и разумность вольные горы «Ран-де-Ваш»[25]25
  «Ран-де-ваш», или «Ранц», национальная швейцарская песня.


[Закрыть] а вы знаете господин Саллаз что Людовик XIV запретил во Франции петь «Ранц» под страхом пожизненного заключения да господин Саллаз когда наши солдаты на службе у французского короля слушали «Ран-де-Ваш» им приходилось дезертировать столь велика была их любовь к нашей родине так велика была их тоска по нашим горам по нашим альпийским лугам я не шутил я был на самом деле взволнован я думал о тебе дорогая когда ты тайно тихонько поешь песню гор и вот старик затянул «Ран-де-Ваш» я пел вместе с ним любители вкусно покушать к нам присоединились после мы запели французский гимн «тебе Швейцария родная вся кровь и жизнь детей твоих принадлежат» потом Саллаз встал покачиваясь он объявил любителям вкусно покушать что его друг племянник федерального советника Мотта главы политического департамента и вот все вокруг сбежались чтобы пожать мне руку все кричали да здравствует Мотта я благодарил я познал нежность себе подобных да слезы наворачивались на глаза потомка Аарона брата Моисея кстати господин Мотта не доставите ли вы мне удовольствие прийти ко мне завтра вечером на фондю будут все свои я согласился он дал мне свой адрес мы расстались сердечно рад был с вами познакомиться господин консул храни вас Бог и до завтра но я точно знал что не пойду слишком больно ужинать в кругу семьи этого человека злоупотребляя их доверием я боялся вернуться в отель и из страха зашел в другое кафе там тоже говорили о девальвации я сел возле них какой-то тощий пьяный в баскском берете сказал что это евреи устроили девальвацию и потом все эти большие магазины и единые цены это все жидовские происки это разрушает мелкую торговлю они жрут наш хлеб и вообще никто их не просил к нам приезжать по моему мнению надо бы их поприжать как в Германии вы понимаете что я хочу сказать но не перегибать палку потому что все же надо подумать о гуманности как мне радоваться улыбке маленького ребенка если из него вырастет взрослый со злыми зубами до предела социальный ненавистник евреев она тихая скромная ничего не требует счастлива шить для меня я люблю тебя люблю твою неуклюжесть твои неловкие детские движения Пруст какая извращенная привычка макать пирожное «Мадлен» в липовый отвар эти два сладковатых вкуса кошмарный вкус «Мадлен» перемешивается с еще более жутким вкусом липового цвета какая-то извращенная женственность выдает его так же как его безудержная истерическая лесть Ноальской по правде говоря он ею не восхищается он не может ею восхищаться он льстит ей из социальных соображений но ей я об этом не скажу это ее ранит она любит его фразочки мадемуазель Вентейль колокола Мартинвилля кувшинки Вивоны боярышник Мезеглиза и другие изысканности Лаура Лаура Лаура Лаура в этом шале в этом пансионе в горах дети быстро со мной познакомились быстро приняли меня я играл с ними через несколько дней она решила звать меня дядюшка красивая такая красивая ей было четырнадцать лет нет тринадцать уже оформились грудь и бедра ох красивая такая красивая такая уже женщина но грациозная как ребенок когда мы спускались со склона с поваленными деревьями я спросил не боится ли она и она сказала нет когда я с вами я ничего не боюсь только держите меня покрепче я прижал ее к себе и она сказала да о да она подняла на меня глаза в ее глазах была любовь на следующий день она вдруг сказала мне на «ты» знаешь я люблю тебя больше чем обычно любят дядюшек о тринадцатилетняя Лаура о игры с ней мы качались на доске чтоб быть напротив друг друга чтобы иметь возможность долго смотреть друг на друга так чтобы другие ничего не заподозрили но мы ни в чем не признавались друг другу стоя на доске которая поднималась и опускалась мы молча смотрели друг на друга не улыбаясь немые от любви серьезные от любви я видел что она красива она видела что я красив мы смотрели друг на друга пили друг друга но что вам за удовольствие так качаться больше часа спросила ее мать а когда ее мать ушла мы снова стали смотреть друг на друга она я серьезно мы играли с другими детьми в ручеек чтобы иметь возможность держаться за руки под предлогом игры в ручеек мы любили друг друга но не говорили об этом мы были чисты почти чисты после обеда она позвала меня играть в догонялки она ее младший братец и ее подруга Изабель которая приехала к ней на неделю погостить в шале Лаура о Лаура она любила когда я ловил ее она громко кричала от страха когда я хватал ее задыхалась прижималась ко мне один раз она прошептала ужас как хорошо вечером она сердилась на меня за то что я после обеда поймал Изабель ох ее взгляд когда мы возвращались домой опаздывая к ужину в темноте шли по лесу она сказала мне страшно обними меня я обнял ее за талию но она сняла руку с талии и положила себе на грудь и сильно прижала мою руку к своей груди она часто дышала сглатывая слюну каждый вечер после ужина когда она и ее младший братец говорили взрослым спокойной ночи она целовала всех-всех чтобы соблюсти приличия меня в последнюю очередь в щеку едва-едва так прилично опустив глаза от страха о этот чистый поцелуй мы ждали его весь ужин мы знали что он наступит и мы смотрели друг на друга весь ужин другие ни о чем не догадывались и в этот чудный миг поцелуя мы изображали равнодушие мне было двадцать ей было тринадцать Лаура Лаура наша любовь на одно лето мне было двадцать ей было тринадцать после завтрака она приходила и говорила дядюшка пойдем играть в сиесту пойдем быстрее на лужайку там наверху будем вместе спать это будет шикарно возьмем покрывало мне было двадцать ей было тринадцать мы ложились на траве под елью я она и ее маленький брат младшего брата брали тоже для того чтобы соблюсти приличия но мы об этом не говорили никогда ни в чем не признавались мне было двадцать ей было тринадцать ох эти сиесты на горе вокруг звенели и гудели насекомые лето мне было двадцать ей было тринадцать она всегда хотела накрыть покрывалом нас троих и украдкой она брала меня за руку и подносила ее к лицу и закрывала глаза чтобы спать чтобы притворяться что спит на моей руке ее горящие губы были неподвижны потому что она не осмеливалась поцеловать мою руку мне было двадцать ей было тринадцать или она с головой залезала под покрывало о эти покрывала нашей любви нашей великой любви на одно лето и она клала голову на мои колени якобы чтобы спать а потом она поднимала голову и смотрела на меня мне было двадцать ей было тринадцать и я любил ее я любил ее Лаура о Лаура о ребенок и женщина когда каникулы закончились утром она уезжала в маленькой кабинке фуникулера когда ее мама отошла взять билеты она сказала мне внезапно Лаура в носочках тринадцатилетняя Лаура сказала мне я знаю почему ты всегда хотел чтобы мы были с другими и не оставались вдвоем ты и я потому что ты боялся что мы будем делать всякие вещи я бы хотела чтобы мы делали всякие вещи я бы хотела чтобы мы были вместе вдвоем весь день всю ночь прощай Лаура тринадцати лет о моя любовь на одно лето моя великая любовь о мое детство в Кефалонии о Пасха первый вечер Пасхи господин мой отец наполняет первый кубок он читает благодарственную молитву в Твоей любви к нам Ты подарил нам этот праздник опресноков годовщину нашего освобождения воспоминание об исходе из Египта будь благословен Всевышний Который хранит Израиль я восхищался его голосом потом было омовение рук потом был кервель в уксусе затем разделяли хлеб без дрожжей мацу потом господин мой отец вел рассказ он поднимал блюдо и говорил вот хлеб что в нищете ели предки наши в стране Египет всяк кто голоден приди есть его с нами всяк кто нуждается приди праздновать Пасху с нами в этом году мы здесь в году грядущем мы в стране Израилевой в этом году мы рабы в году грядущем мы свободный народ и потом я как самый младший задавал предусмотренный ритуалом вопрос чем этот вечер отличается от других почему в другие дни мы едим хлеб на дрожжах а в этот вечер хлеб без дрожжей я очень волновался задавая этот вопрос господину моему отцу и вот он открывал хлеб без дрожжей и начинал объяснять глядя на меня и я краснел от гордости он говорил что мы были рабами фараона в Египте и Господь Всевышний нас вывел оттуда своим могуществом протянув длань указующую мои блуждания одинокого еврея по Женеве после неудачи с Чейни сперва кафе с девальвацией потом пивная с Саллазом потом кафе с баскским беретом поборником гуманизма потом третье кафе трое пролетариев за столом закончили игру в карты как же это все-таки мерзко вскричал проигравший бросив карты с наигранным возмущением он хотел выглядеть остроумным чтобы показать что ему наплевать на проигрыш что он выше этого и потом чтобы выглядеть веселым и не расстроенным он сказал выигравшему у тебя всегда туз а у меня дырявый картуз и тогда все засмеялись конечно же заметил самый старый из них выигрывать приятно это в природе человека но если мы проигрываем мы не плачем йес подтвердил проигравший он спокойно достал деньги и отдал выигравшему он сказал ох никогда не стоит переживать сказал это с серьезным естественным видом демонстрируя что не скрывает огорчения четвертый рыженький посоветовал выигравшему позвонить в банк заказать грузовичок для денег но никто не засмеялся потому что это был робкий парень и он пошутил без уверенности сильного человека потом я вышел и зашел в маленькое кафе с живой музыкой кафешантан зашел потому что мне понравилось название что поделаешь маленький занавес поднялся над маленькой сценой появился Дамиан Дамиан мастер мелодекламации было указано в программе бедный пузатенький Дамиан с длинными крашеными усами в слишком тесном фраке с цепочкой спускающейся из кармана белого жилета достойный Дамиан награжденный военным крестом он элегантно и внушительно потирал большие красные руки пока его объявляли потом запел стараясь тщательно выговаривать слова бедный неудачник старательный обязанный ежедневно мыть ноги он спел социальную песню против богатых которые купаются в роскоши а затем он сложил рот куриной гузкой но ни кусочка хлебушка моим бедным крошкам и вот он безнадежно поднял к вискам унизанные кольцами руки чтобы прокормить моих бедных деточек я стал воровать и он пошевелил пальцами в кольцах элегантным жестом вора песня закончилась он снова потирал руки пока маленький оркестрик играл вступление к следующей песне это было еще одно социальное обличение про сына богатого промышленника который соблазнил честную девушку из рабочих обласкал ее в этот момент Дамиан стал ласкать себе ягодицы опьяненный любовью и вот жирные пальцы Дамиана взлетели в воздух как легкий дым бедняжка потеряла голову при этом Дамиан коснулся рукой лба и прикрыл глаза а закончилось все сожалением по поводу девушек-матерей по поводу падших девушек да дорогая твое да меня пугает вслед за ним выступала огромная толстая певица-реалистка на ее руках было много белого жира она появилась смеясь чтобы выглядеть вольной и раскованной она оглядела присутствующих с широкой улыбкой чтобы показать что она уверена в своей публике чтобы завладеть ее вниманием она объявила с победоносным видом название песни «Сигарета вальс для курильщиков» затем она обратилась к пианисту шеф давай чтобы он начинал последний куплет посвященный последней сигарете свернутой приговоренным к смерти и горю его старой матери слушай Израиль Всевышний наш Господь Всевышний Един о Бог любовь моя как мне Тебя не хватает если я забуду тебя Иерусалим то пусть отсохнет моя правая рука после этого выступила Ямина восточная танцовщица ленточка на ее грудях скорее мешала им повиснуть чем что-то прикрывала мне было грустно я думал о тебе в зале две подружки Ямины аплодировали взмахивая руками но стараясь не очень шуметь во время антракта Ямина пропустила стаканчик с певицей-реалисткой она ей сказала я заплачу сколько угодно чтобы поставить действительно оригинальный танец в костюме с большими страусиными перьями и все такое ты понимаешь принесет успех то что мы обе блондинки я и Марсель потом улицы еще улицы потом стыдно заходить зал консумации внизу четыре несчастные сидят в рубашечках увидев меня встали нет я хочу быть один я дал им денег я выпил от тоски две другие рядом со мной сидели на коленях у двух солдат одна совсем старая шутила чтобы выглядеть моложе показала своему солдату язык ущипнула его за ухо нет это плата за вход это не подарок дамы могут рассчитывать только на щедрость клиента вы отдаете себе отчет что мы получаем только то что дают нам мужчины вы не хотите добавить для круглой суммы давайте не жадничайте будьте добры а мы потом окружим вас любовью мы две подружки-хрюшки очень даже искушенные увидите в Женеве она прочитала мне письмо желая меня позабавить письмо которое ее муж Дэм получил от своей матери она осмелилась мне прочитать его когда речь идет о том чтобы понравиться любимому они способны на все в письме говорилось о малыше Адемаре ван Оффеле который спросил у своей тетушки любит ли Бог слуг эта сцена навеяла мне другую в ней участвовали графиня де Сюрвиль и ее сын Патрис прекрасным летним утром в красном с золотом салоне фамильного дворца красивый девятилетний мальчик задумался о чем-то возле матери которая целомудренно склонилась над шитьем внезапно решившись он подходит к ней на цыпочках мамочка любимая скажите мне а Бог так же любит слуг как и нас людей из высшего общества мадам Сюрвиль опускает в ухоженные руки идеальное лицо задумывается надолго в тишине а малыш с белокурыми кудрями стоит на коленях весь дрожа устремив взгляд на одноглазую мать наконец выйдя из задумчивости графиня протягивает ему руки да дитя мое Бог любит слуг так же как нас отвечает она просто странно побледнев опустив глаза удар был мощным благородное дитя выдержало его и глазом не моргнув но когда он попытался улыбнуться матери можно было видеть слезы на его румяных щечках и тогда графиня обняла его и прижала к себе дитя дитя мое вы еще в преддверии взрослой жизни еще много вас ждет неприятных открытий но я уверена что вы сможете принять их с мужеством мужчины и патриота и христианина и достойного сына вашего дорогого отца павшего на поле брани да моя добрая мама отвечал Патрис внезапно поддавшись отчаянью сотрясаясь в рыданиях я благодарю вас еще что вы меня любите настолько что сказали мне правду и прошу прощения дорогая мамочка что сначала не подал виду какое жестокое чувство меня охватило при ваших словах признайтесь дорогая мамочка что пути Господни неисповедимы дорогое мое дитя объяснила мадам де Сюрвиль я охотно с вами соглашусь ведь низшие классы порой так разочаровывают своим отсутствием ума и душевной тонкости я согласен с вами мама живо ответил белокурый малыш я даже добавил бы что приземленность простых людей часто шокирует мою природную деликатность мой идеал это принц Уэльский а еще маршал Фош и только с помощью молитвы я смог преодолеть свое отчаянье у меня есть на кого равняться тонко заключил он и посмотрел на мать которая немного покраснела и воцарилась тишина казалось что мать и сын черпают новые силы в интенсивном размышлении маленький Патрис возведя глаза к небу казалось слушал небесный хор в котором как ему почудилось он различил голос дедули тоже погибшего на поле брани и вот поправив белокурую прядь он наконец просит у матери позволения заговорить и ждет со скромной улыбкой с робостью самого высокого качества а прерванная в своих благочестивых размышлениях мадам Сюрвиль вздрагивает подносит руку к сердцу у нее вырывается изящный приглушенный вскрик потом она кивает своим нежным лицом обрамленным локонами на английский манер любезная матушка меня тревожит еще более мучительный вопрос может это лукавый нашептывает мне их в ухо вы правда верите что Бог может любить только что приехавших во Францию эмигрантов спрашивает ребенок и его сердечко бьется так сильно что кажется выскочит из груди графиня Сюрвиль мгновение пытается собраться потом смотрит на сына своим единственным но сияющим глазом будем молиться говорит она просто и после того как долго обращает душу к Богу и получает ответ она встает так резко что у нее рассыпаются по плечам волосы и юбка слетает она остается в лифчике и длинных панталончиках с фестончиками да восклицает она торжественно и трубно ее щеки горят да Он любит эмигрантов и даже забастовщиков и зачинщиков забастовок которые все приехали из-за границы он любит также бездомных и безродных и даже евреев людей в концентрационных лагерях при этих словах Патрис одним прыжком бросается к матери истово целует ей руку мамочка вы святая кричит он они говорят еврейский разрушительный дух но что я могу если Люцифер ангел несущий огонь они сделали из него дьявола и что я могу в своей хламиде босой и с копьем в руке с копьем на которое садятся лунные совы и все птицы знакомств и волнений что я могу если левый глаз прикрыт но правый наоборот широко открыт и наблюдает что я могу если я вижу и знаю они говорят разрушительный дух но что я могу если их танцы на балах это коитусы в миниатюре они приманивают молоденьких самочек а мамаши глядят с умилением они говорят чистая радость танца но теперь почему всегда мужской пол с женским полом моральное удовлетворение добавляют они поскольку трутся друг о друга в пользу дорогих бедняков которые от этого миллионерами тем не менее не становятся и потом супруги возвращаются домой с супругами после того как прижимались к разным незнакомцам хорошенько с ними потерлись и поговорили на возвышенные темы все хорошо и им нисколько не стыдно это бал трех букв достаточно чтобы все оправдать о вонь заглушенная благоуханием они говорят разрушительный дух но что я могу сделать если силе которая есть в конечном итоге способность убивать они придали ореол величия и красоты о бабуинское уважение силы уважение это у кого-то выражается в любви к спорту в стремлении называть на «вы» это уж совсем бабуинская почесть называть на «вы» означает сказать могущественному что он как несколько сразу ты силен как несколько человек ты опасен как несколько человек в то время как я всего лишь один перед тобой который равен многим и ты можешь победить меня и потому я кланяюсь тебе и все эти поклоны и реверансы и восторженные приветствия нижестоящими вышестоящих что это если не раболепство и останки бабуинского приветствия вышестоящего которое представляет собой женственную позу на четырех лапах перед сильным они говорят разрушительный дух но что я могу сделать если их великие люди государственные деятели я видел их я мог их оценить о жалкая жизнь политиков им надо угождать толпам идиотов смешить их время от времени чтобы им понравиться пожимать грязные руки общаться с негодяями вечно стоять в куче вечно никому не доверять стараться увеличить свою важность подняться по служебной лестнице как говорят эти несчастные уставать от хитростей и уловок расставлять ловушки как они это называют пытаться свалить соперника терять от этого сон и аппетит интересоваться спорами враждующих наций спорами настолько же гнусными как семейные ссоры и все это для того чтоб быть важной фигурой а именно быть уважаемым посредственностями ох эта вульгарная жажда власти они говорят разрушительный дух но что я могу сделать если ученики безболезненно наследуют прославленным учителям что я могу если на необитаемом острове этого достаточно все знают необитаемый остров и его последствия что я могу сделать если эта известная супруга мажет помадой губы и надевает шелковые чулочки на следующий день после похорон любимого мужа и она опять выйдет замуж что само по себе чудовищно что я могу сделать если я сам так подвержен животным инстинктам эта бедняжка бросила своего Дэма а он был добрым что я могу сделать если люди нисколько не добры и мешают мне любить их что я могу сделать если эти гнусные злые обезьяны хотят между двумя случками еще быстро подняться по служебной лестнице внезапно меня охватывает жалость ко всей этой злобе и гнусности банды горилл одетых в человеческое платье но прячущих острые зубы бедные малыши боятся этого мира он опасен природный мир в нем надо или пожирать или льстить пожиратели те у кого деньги положение связи они злобны они гнусны а все от детского страха они говорят разрушительный дух но что я могу сделать если этот мир так бессмысленно устроен нет ничего говорю я со страстной верой что я могу сделать если я вижу убогость всех религий они используют магию страха магию детства потому что не имеют смелости увидеть что они одиноки потеряны что нет ничего никакой цели никакой жизни после смерти и что я могу если Бога нет это не моя вина и не виноваты те кто Его любят и ждут Бог мой Которого я всегда отрицаю Которого я всегда люблю я горд Им до ужаса и издревле я служитель Его и левит Его и шелк с бахромой из синагоги застегнут на моей руке я славлю Бога день за днем несмотря на мое безнадежное неверие я славлю Тебя Всевышний Бог отцов моих Бог земли моей Бог матерей моих дыхание Твое сворачивает горы десница Твоя владеет громом и ветры слушаются Тебя Бог Авраама Бог Исаака Бог Иакова Ты даришь счастливую старость Твоим патриархам и Ты живешь под шатрами раскинутыми вечером в лугах о Бог которого обожали мои отцы по утрам среди криков быков козлов и верблюдов Бог бурь и Бог вихрей гневный Бог яростный Бог Ты бросал на погрязшие во грехе города серу с огнем Ты стирал с лица земли нечистых Ты поражал злых Всевышний Бог наш Ты вывел нас из дома рабства Ты покарал фараона Твоей могучей дланью Ты создавал великие чудеса Ты отдалил море как нечистую женщину чтобы вышел Твой любимый Израиль Всевышний Бог отцов моих Ты освящал огнем губы безумцев что орали на перекрестках и стоя угрожали царям и освистывали власть имущих и выкрикивали рыча Твою мудрость Ты Гнев Израиля о Бог отцов моих славящих Тебя одетых в золото и тонкий лен приносящих Тебе в жертву агнцев муку и вино но что я могу сделать если у меня не хватает невинной хитрости чтобы окрестить правдой то что мне нравится и я не боюсь смерти настолько чтобы нуждаться в Рае куда стремятся противные усатые бородачи но увы увы они не невидимы хотя и столь сознательны они с утра до вечера славят Всевышнего и качаются на волосках Его бороды а Он машет головой стряхивая их потому что не может их больше выносить нет нет говорят они мне больше нет Рая есть только свободное парение душ в эфире это теперь так говорят ах ну да в эфире ну конечно как я мог забыть в эфире где циркулируют сущности без вкуса и запаха без взгляда без улыбки грустные дуновения летучей анемии ах ну да вечная жизнь не правда ли это означает что я могу смотреть когда мои глаза станут текучей слизью ах ну да вот они невидимые сущности они возвращаются очень любезно со стороны этих сущностей что они невидимы и я во всем этом среди этих невидимостей и легчайших дуновений не слишком-то привлекательных по правде говоря я который так любит смотреть и слушать смотреть подлинными глазами земными глазами и слушать реальными ушами сложными такими с их евстахиевыми трубами мне кажется что я во всех этих историях с душами буду утерян я который так любит любить мои любящие любимые губы и кажется мне что в этом эфире мои миллиарды мыслей и ощущений и чувств да в этом смысле я миллиардер будут жить в воздухе лишенные поддержки глаз и игры моего разума в мозге под такой уязвимой скорлупой моего черепа которая вскоре рассыплется в прах но надо верить что я увижу без глаз и полюблю без губ ох как все это дико и похоже на сказки и на детское колдовство эх ладно уж поговорим как мужчина с мужчиной а не как чернокнижники какие-то ведь сексуальность представляет собой очень серьезную составляющую человеческой натуры и того что вы называете душой где она эта составляющая где ее плотская поддержка вашему Раю и чем она станет в вашем эфире где ангелы даже не могут присесть и ваши сосудорасширяющие и сосудосужающие не есть ли они причина ваших волнений и страстей а что стоит душа без страстей и что стоит жизнь без тела я их слышу они возмущаются но так по-ангельски и с великой жалостью к такому бедному вульгарному созданию как я и говорят со мной глядя спиритическими глазами и слушая нематериальными ушами и вот вооруженный своими гордыми массой и объемом я говорю что со мной это не пройдет и что уши которые не уши это ерунда полная вы скажете что я вульгарен я соглашусь даже с наслаждением только вульгарные люди осуждают вульгарность короче господа уши все такие мускатные все такие фокуснические я вам не верю да я знаю я в курсе все эти невидимые господа и дамы не говорят о спиритических глазах и нематериальных ушах но о замечательном мире мире населенном исключительно сверхъестественными вещами без головы и хвоста квинтэссенциями сущностей летучими субстанциями терлимпампанциями голая суть которых есть небытие это такой пристойный мир шикарный популярный где носится без тени конфликта бесконечное множество неосязаемых душ маленькие прозрачные всемогущие призраки отдавших концы власть имущих мир такой изысканный мир снобов где речи нет о том чтобы видеть-слышать а просто духовно пребывать хватит я боюсь подхватить проказу хватит невидимых сущностей я задыхаюсь не запускайте их больше двор уж полон уже полно этой плесени образованной страхом смерти а пусть они думают что хотят и главное что я слишком ограниченная и духовно безграмотная личность чтобы вращаться в таких тонких сферах ох я так и вижу их знающих но не умеющих объяснить моей мерзкой натуре говорящих о силах и источниках и эманациях и флюидах и духовных излучениях и поэтому надо их понимать мадам говоря о своих спиритических опытах так они называют самовнушение которому предаются я так и вижу их презирающих мой материализм с высоты своей духовности необъяснимой но такой подавляющей этой духовности которая для них добавочная грелка и дополнительное центральное отопление и их морфин и их алиби их духовность объясняет несправедливость и дает им возможность иметь чистую совесть и их доходы духовность и счет в банке да Бог существует но так мало что мне за Него стыдно однако эта пожилая дама уверяет меня что Он ее шпаш и што она поштоянно чуштвует Его пришуштвие зачем ей что-то отвечать бедняжечка оставим ее в покое пусть будет счастлива также другая старушка бородатенькая с упрямыми неумолимыми немыслимо глупыми глазами она донесла до моего сведения что в создании мира имеется план и соответственно должен быть автор плана и соответственно я должен оплачивать его авторские права и эту тоже оставим в покое в глубине души люди не верят в Бога никто из людей и даже верующие и религиозные и те кто говорит про парение в эфире все боятся смерти и предпочитают эфиру жизнь предпочитают простое здесь мистическому там о моя терпеливая скромная швея рассказать ей что ли про историю с Розенфельдами чтобы ее позабавить нет эта история только для меня про Розенфельдов вы же понимаете дорогая это придуманная история Розенфельдов на самом деле не существует мне стыдно за эту выдуманную историю меня мучает совесть но она меня преследует я расскажу ее себе целиком со всеми подробностями у меня есть время потому что она не меньше двух часов провозится с моим халатом который я испортил нарочно испортил такой негодяй значит еще больше часа время есть если вдруг вы пригласили Розенфельда пригласили с сожалением но допустим что это было необходимо когда вы встретили его раньше первый раз и пригласили на чай в четыре утра он уж точно придет в три или в пять придет в смокинге и притащит всю свою семью все вам незнакомые и тем более вы их вообще не приглашали теперь опишу вам забавы Розенфельда и компании не успев прийти он взгромоздит на ваш рояль своего шестилетнего Бенджамина одетого в маленький взрослый костюмчик с крохотным котелком на голове который он не снимает стоя перед пианино Бенджамин поприветствует вас на английском на испанском и на русском о котором он скажет что это язык будущего и Розенфельды все замрут от восхищения а отец в это время будет следить за вами не сводя с вас глаз сверля вас взглядом чтобы угадать какое же на вас впечатление произвел малыш так ли вы им восхищаетесь как должно я знаю уже четыре языка говорит Бенджамин но позже я стану еще более образованным потому что знание языков делает из вас человека и можно достигнуть блестящего положения с автомобилями слугами женитьбой на дочери патрона пышным приемом на свадьбу в шикарном отеле с копченым лососем и все во фраках и потом по мановению руки отца Бенджамин стоя на рояле произнесет молитву на иврите за ним последует популярная швейцарская мелодия и русский танец и непрошеная басня которую он объявит так «теперь я вам продекламирую стрекозу и муравья нашего великого французского поэта Лафонтена» рассказав ее он спросит кого вы предпочитаете Расина или Корнеля и тут же оспорит ваш ответ а его тетушки в это время будут читать ваши личные дневники и потешаться над вашими наивными откровениями затем проверят рецепты прописанные вашим доктором и обсудят ваш запор о котором станет из них ясно и надают вам массу советов на этот счет пока младшая сестра чтобы продемонстрировать свой талант запиликает на скрипке которую она принесла для этих целей и старшая тощая с глазами как угли быстренько перелистав содержимое вашей библиотеки с явным презрением и с румынским акцентом сделает доклад о Рембо многозначительно заявит что он был юный гомосексуальный Бог а если быть точным юный хомосексувальный Бох от этого ваша мать придет в ужас а в это время тихая нежная Сара которой шестнадцать лет с волосами черными как смоль и объемистой грудью периодически будет хватать пирожное с буфета и жевать его положа локти на стол и опершись щекой на полную руку будто королева Саба от пирожного которое она объявит немного несвежим она перейдет к сэндвичам которые откроет чтобы не есть те что с ветчиной и расскажет вам об этом шепотом нельзя чтобы бабушка знала что тут есть свинина она рассердится вы же скажете ей что воздерживаетесь от свинины она кивнет утвердительно но неуверенно и промолвит да да да получается скорее та та та а в это время Розенфельд взвешивает на ладони ваш портсигар чтобы убедиться из цельного ли он золота или позолоченный оценивает ваши ковры дует на чай который вылил в тарелку чтобы тот остыл пьет его шумно прихлебывая говорит что он неплох но был бы много лучше если бы вы подавали его с вишневым вареньем для сладости дорогой друг вы набираете в рот немного варенья и тотчас же пьете чай он шумно обсуждает ваше невежество в вопросе чая воздевает руки к небу опрокидывает китайскую вазочку древней эпохи говорит что ничего страшного он не поранился и кстати вазочка ужасно неудобно стояла слишком близко к людям дурацкая идея и кстати кто вам сказал что она подлинная это подделка друг мой поверьте мне по этому поводу он рассказывает вам скучную историю которая вызывает у него неудержимый смех историю про румынского министра друга раввина ну правда они очень дружили клянусь вам даю руку на отсечение я скажу вам иногда он даже ходил на ужин к раввину вот видите ему очень нравились каша цимес чолит фиш эсик флейш тейглах вареникен кнейдлах все это очень любил христианский министр вот видите и он спрашивает вас верите ли вы в Бога и сколько вы платите за квартиру которую он оценивает как обставленную со вкусом хотя и с видом на унылый дворик потом он спрашивает вас сообщаете ли вы в налоговую службу обо всех ваших доходах и если вы говорите да он скептически улыбается говорит та та та точно как его дочь потом он спрашивает вас не антисемит ли вы чуть-чуть или же откровенный антисемит и он пытается заставить вас в этом признаться покачивая головой так дружелюбно весело славно заговорщически и он уверенно заключает что у вас должно быть в носу полипы отчего у вас такой грустный гнусавый голос который он непохоже изображает но поскольку у него нежная душа он добавляет что вы не должны медлить с операцией и тут же дает вам адрес хирурга подождите друг мой я сам с ним поговорю и вот перед вами бессильным в вашей собственной гостиной которую обозвали мрачноватой и несколько пошловато обставленной как говорится в вашей гостиной усеянной осколками ваз разбитых этим обширным бурно жестикулирующим семейством не очень-то способным к гимнастике и в это время все племя читает записывает обсуждает ваши книги Розенфельд звонит хирургу долго спорит по поводу цены за операцию яростно торгуется бросая на вас сообщнические лукавые взгляды он говорит хирургу что вы друг и цену вам надо назначать как другу та та та друг которого я очень люблю потому что он очень хорошо воспитан но ха-ха не силен в деловых вопросах и не энергичен немного бесхарактерный на что старшая дочь отпускает по вашему поводу свой комментарий и говорит что вы интроверт what do you mean introverti возмущается кузина прибывшая из Англии экстраверт она есть прочитать Юнга прочитать Штекеля прочитать Ранка прочитать Ференци прочитать Карла Абрахама прочитать Джонса прочитать Адлера нет это шизофреник кричит Бенджамин под растроганным умиленным взглядом Розенфельда я советую лечение электрошоком рекомендует пронзительным голосом молодой Якоб в связи с чем его отец греческий еврей но турок по паспорту бросает на Розенфельда победоносный взгляд пока его отпрыск одиннадцати лет сообщает тем же пронзительным голосом что он хочет получить степень бакалавра в будущем году в связи с высоким мнением которое составили о нем все его профессора я потом с блеском стану изучать медицину добавляет он специализируясь в области гинекологии это очень востребованная профессия по причине частых родов но не исключено что я решусь войти в большую дипломатию во французскую или в турецкую если папа еще не получит к тому моменту французское гражданство на что Розенфельд которого мало интересуют успехи других помимо его Бенджамина повисает на телефоне и в ходе нескольких бесед покупает и вновь продает автомобиль а в это время все племя спорит о чем-то непонятном старуха развязывает волосы и улюлюкает и зять Розенфельда играет на вашей гитаре его ребенка тошнит на вашей кровати и его мать с криками готовит ему отвар из трав и мадам Розенфельд в розовом как зубная паста платье осматривает внутренности всех ваших шкафчиков в кухне и жалуется на малое количество запасов а прабабушка напевая по-русски что «нет не любил он» готовит на кухне румынские пирожные и объясняет что хочет научить этому вашу жену а в это время кузина с головой волосатого ибиса дает вашей дочери уроки интимной гигиены и какие-то подозрительные дальние родственники угощаются стимуляторами из вашей аптечки или проверяют на себе ваш лосьон после бритья и кучерявый мальчуган внезапно появляется в гостиной вопя что газовая компания вас обворовывает потому что со счетчиком который он проверял в подвале явно что-то не то и их общий предок хвастливо рассказывает вам о Ветхом Завете древними словами исходящими откуда-то из бороды столь же длинной как и его пальто на меху которое он не снял в помещении и разные дамы в драгоценностях с туфлями в руках расхаживают босиком и встряхивают пальчиками чтобы ноги отдохнули и жалуются на жару от которой опухают их жирные усталые ножки и одна из них говорит вам странно что вы купили дом так далеко от метро но очевидно в таком пустынном месте дома дешевле и может быть средства не позволяют вам приобрести дом в лучшем месте не говори глупостей восклицает откуда-то возникший Розенфельд у него средств больше чем ты могла бы себе представить уж не беспокойся может даже больше чем у меня я справлялся у моего друга который работает в банке в общем не беспокойся он богат но скромен я очень люблю скромность и он хлопает вас по спине так сильно что вы начинаете кашлять а в это время в желтых и зеленых бальных платьях расхаживают девушки о которых он вам рассказывает на ухо что у них солидное приданое и шумно едят одно за другим сочащиеся маслом румынские пирожные которые приносит с кухни прабабушка потная и радостная и несколько кучерявых кузенов без речей а в это время девяностолетний патриарх машет руками и хохочет в одиночку над загадочной и смутной шуткой из Талмуда и какой-то молодой но уже морщинистый гном рассказывает вам с пылом и жаром совершенно непонятные еврейские истории от которых он один умирает со смеху и при этом вся толпа шумно пьет хвалит вас за ваше воспитание и одновременно критикует ваш санузел и в особенности устройство спускающее воду ест с открытым ртом с лоснящимися губами говорит с набитым ртом притом каждый слушает только себя и все они знают о чем говорят с видом скептического превосходства а крохотный столетний старичок в шубке из козленка и раввинской шапке сразу как пришел запирается в вашей ванной и пользуется там вашим эластичным эспандером «Sandow» чтобы укреплять мускулы за счет гоя у которого он стащил плавки и тут же надел и время от времени этот милашка семенит в гостиную показать вам и дать пощупать свои окрепшие мускулы что-то приговаривая при этом на иврите весь лучась жизненной силой трогательно благословляя свое кишащее повсюду потомство в то время как один из его старых сыновей решает нырнуть в вашу ванну и наполняет весь дом паром и песнями вы в коме к полуночи то есть ко времени когда Розенфельд которого вы пригласили одного на чашку чаю предлагает вам славный маленький ужин дорогой друг начнем с доброго старого борща затем пирожки или же пожарские котлеты смотря что вы предпочитаете он произносит «кыклеты» давайте друг мой не сидите так безучастно не засыпайте как сурок оживитесь уж пожалуйста сейчас мы попросим женщин чтобы они нам это все приготовили моих и ваших тоже но мои будут командовать вашими потому что мои более сильны в области кулинарии он произносит «калинарии» а мы их немного поддержим веселой песней и будьте спокойны мы принесли с собой еду соленые огурцы гефильте фиш апфель-штрудель бейглс кугель рубленую печень и прочее потому что того требует вежливость и мы всю ночь будем дружески болтать и вы положите на землю матрасы в гостиной как у нас в Румынии и в Рыссии тоже ах ах Рыссия раньше-то пылучче была и мы чудесно поспим не волнуйтесь мылышы-то наши привычны к тыкому ну не будьте же таким меланхоликом таким неврастеником вы же может быть завтра помрете значит надо смеяться и развлекаться и чтобы растормошить и развеселить меня он называет меня на «ты» и требует чтобы я принес свой матрикул он произносит «матрыкул» но почему почему я рассказываю себе эту выдуманную абсурдную историю абсолютно далекую от реальности почему ведь мне же не встречался подобный гротеск подобная орда ведь я никогда не присутствовал на подобном маскараде ведь именно среди своих братьев-евреев я встречал благороднейших людей с золотыми сердцами и прекрасными манерами почему мелкие промахи каких-то редких Розенфельдов нужно так преувеличивать и раздувать какое удовольствие выдумывать себе весь этот балаган да это горе заставило меня говорить все эти несправедливые и лживые ужасы и может быть это для того чтобы поверить заставить себя поверить что я не такой еврей как другие что я исключительный еврей чтобы отмежеваться от них когда я смеюсь над ними чтобы в это поверить о позор на мою голову что я нееврейский еврей и то что ты способна за это меня любить это может быть кошмарное потаенное желание отречься от самого великого народа на земле кошмарное желание его покинуть это может быть месть против моего несчастья чтобы наказать его за это несчастье не быть любимым быть вечно на подозрении да месть за мое несчастье принадлежать к избранному народу или еще хуже может быть это бесчестное злопамятство по отношению к моему народу нет нет я славлю мой народ несущий боль Израиля Спаситель спасающий своими глазами своими спасительными глазами которые плакали пока толпа выкрикивала оскорбления Спаситель Спаситель своим ликом скорбным ликом немым ликом по которому плевком стекают смех и ненависть его сыновей о люди о стыд и позор это может быть отвратительная подсознательная антипатия к собратьям по несчастью сотрапезникам на том же жестоком пиршестве разделяющими со мной обиды и оскорбления и я на них в обиде так должно быть запертые в узком помещении заключенные ненавидят друг друга нет нет я дорожу ими моими любимыми моими нежными такими умными евреями это страх перед опасностью сделал их такими умными необходимость вечно быть начеку угадывать злого недруга который сделал из них великих психологов может быть насмешки и издевательства наших ненавистников заразны и я просто заразился от них и веду себя столь же несправедливо как они а может я просто так печально развлекаюсь со своим горем утешаюсь это тоже зараза их ненависти и из-за того что мы услышали их обвинения у нас появилось безумное искушение поверить в эти обвинения и это их адский грех дать нам безумное искушение ненавидеть себя безумное искушение стыдиться своего великого народа безумное искушение позволить себе ужасную мысль о том что если они нас ненавидят везде и всюду так значит мы этого заслуживаем но клянусь Богом я прекрасно знаю что мы этого не заслуживаем и что их ненависть всего лишь первобытная агрессия к непохожему на тебя и еще ненависть происходящая от зависти и от животной ненависти к слабому потому что мы малы числом и мы повсюду а люди недобры и слабость притягивает возбуждает прирожденную звериную жестокость которую обычно прячут и наверное приятно ненавидеть слабых кого можно безнаказанно оскорблять и бить о мой народ мой страдающий народ я сын твой любящий сын прославляющий тебя твой сын который будет вечно прославлять свой народ верный народ смелый народ народ не опускающий головы который в своей святой земле победил Рим Цезарей и семь лет подряд заставлял дрожать самые могучие из империй о мои герои девятьсот шестьдесят человек осажденных в Масаде в первый день Пасхи семьдесят третьего года предпочли совершить самоубийство чем сдаться в руки римских солдат и молится их постылым богам во стольких чужих землях мои голодные бродяги влачат свою упорную надежду из глубины веков навсегда отказавшись смешиваться с другими и растворяться в других нациях в своем изгнании о мой гордый народ желающий выстоять и ревниво оберегающий свою душу народ сопротивляющийся сопротивляющийся не год и не пять и даже не десять народ сопротивляющийся две тысячи лет какой народ сумел бы выстоять столько да две тысячи лет сопротивления и хоть бы что-то они взяли у других народов о все отцы мои на протяжении веков они предпочитали идти на смерть но не предавали предпочитали костер отречению славя до последнего вздоха единого Бога и величие своей веры о все мои отцы в Средние века которые выбрали смерть отречению от веры в Вердене-на-Гаронне в Карентане в Брае в Бургосе в Барселоне в Толедо в Тренте в Нюрнберге в Вормсе во Франкфурте в Спире в Оппенгейме в Майенсе через всю Германию от Альп до Северного моря о мои отважные они убивали жен и детей а потом себя или доверяли самому достойному честь убить их всех одного за другим или поджигали свои дома и бросались в огонь держа в руках детей и пели псалмы о мои упрямые отцы на протяжении веков выбиравшие жизнь худшую чем смерть жизнь полную унижений и бесчестья святых унижений святого бесчестья которые принесло им высокомерное нежелание изменить своей вере в единого святого Бога и за это высокомерие Папа Иннокентий III покарал их и обязал носить нагрудный знак запретил под страхом смертной казни показываться на улице без этого знака вышитого на их одежде позорного знака который им приходилось носить в Европе на протяжении шести веков насмешек и оскорблений печать стыда и низости всегда на месте и толпе просто предложено оскорблять их и подвергать насилию но этого было мало через пятьдесят лет Совет в Вене порешил что нагрудного знака будет мало что он недостаточно унижает и их решили выставить в еще более дурацком виде и навязали им ношение смешной шляпы которая должна быть остроконечной или в форме рогов и вот в таком комичном виде мы шли сквозь земли и страны шли измученные напуганные упорно оскорбляемые хулимые осыпаемые насмешками несгибаемые шли терпеливые гротескные величественные в остроконечных или рогатых шляпах а толпы смеялись мы шли отмеченные отверженные отторгнутые всеми изъязвленные и избитые поруганные и униженные о у меня ноет сердце и больно глазам стоит это вспомнить мы шли покрытые грязью и нечистотами опустив плечи и сгорбив спину и глядели на мир недоверчивыми глазами мы шли в лохмотьях жалкие внешне оттого что сохранили нашу великую и могучую душу мы шли через века оборванные герольды и хранители Веры в истинного Бога и остроконечные и рогатые шляпы навязанные христианским Советом были нашими коронами избранных но о чудо жалкое и презираемое создание еврей становится в своем жилище царственным патриархом дарит жене и детям всю любовь которую отринул внешний мир и дом его храм его и обеденный стол семьи алтарь и в день субботний он князь священной нации он счастлив в этот день святости потому что он знает что Всевышний вскоре приведет его в Иерусалим о мой народ доселе живущий пока один за другим все его могущественные недруги гибнут и пропадают в глубине веков мертвы народы пожирающие нас набивая рты мертвы ассирийцы гордые своими шрамами и длинными кольчугами мертвы фараоны с их колесницами мертва огромная матрона верховная богиня Вавилона колонна подпирающая землю мертв Рим и его полчища легионеров с их строгой дисциплиной но жив Израиль и Розенфельд если он существует на самом деле я объявляю его братом и я славлю его и хвалю его а почему бы и нет он честный продавец хороший отец нежный муж услужливый друг энтузиаст с богатым воображением и бурным темпераментом не слишком хорошо воспитанный конечно но когда бы он нашел время если во время его детства когда надо приобретать привычки он переезжал с места на место ожидая ежечасно несчастья из поколения в поколение не чувствовал бы окружающей ненависти не носил бы остроконечных или рогатых шляп обида и неуверенность царящие в душе редко приводят к хорошим манерам к этим манерам которые столь важны для вас дорогая и для вашего круга и которые по сути дела не что иное как фокусы ученой обезьяны и достаточно несколько поколений живущих в спокойствии чтобы эти манеры появились взгляните на прекрасные манеры Дизраэли и некоторых Ротшильдов и кстати какое мне дело я знаю что мои дорогие невоспитанные и убогие сородичи сыны и братья князей есть соль соли человечества и кстати почему бы нам не иметь бедных и невоспитанных в других народах они тоже есть их крестьяне их рабочие их мелкие буржуа тоже не блещут манерами мы имеем право на убогих как и все другие я заявляю о нашем праве на не сравнимое ни с каким другим о Розенфельд моего сердца мне хорошо было с Розенфельдами я чувствовал себя в семье среди своих и я дорожу ими и если я сейчас изобразил их в гротескном виде и комично преувеличил их недостатки то это только из любви и чтобы насладиться ею полнее так любитель острого который кладет слишком много пряностей чтобы лучше ощутить их вкус но я знаю что все их недостатки убогих и почему это мы должны быть безупречны и короче правда состоит в том что я тайно обожаю Розенфельда и кстати Розенфельд не более убог чем убогие других наций но только он более ярок более смел более жаден до жизни и у него более фонтанирующее фантастическое плохое воспитание у него более изобретательное и даже в каком-то смысле гениальное плохое воспитание но какое любящее сердце и чувствительная душа как трогательно он ухаживает за своей заболевшей женой которую называет «золотце мое» и при малейшем недомогании все светила науки в распоряжении его сокровища или его Бенджаминчика любимого сыночка и немного его личного мессии о нежные еврейские сердца которые я так преувеличил чтобы лучше их почувствовать и сильнее полюбить я знаю что должен их прославлять потому что их недостатки это раны и язвы гонимого народа раны и язвы несчастного народа прошедшего сквозь века сквозь муки отважно переносящего все несчастья раны и язвы печальные плоды неколебимой верности моего народа которые напоминают мне об их упорном сопротивлении уничтожению о героизме на который они обречены об их ежедневном героизме о невероятной способности изобретать всякие нервные тревожные комбинации предназначенные для того чтобы выжить и выдержать во враждебном мире итак хвала ранам моего народа и да славится двурогая корона я хочу любить свой народ целиком и полностью и даже дорогие огромные носы моего народа над которыми так насмехаются носы мучимые беспокойством носы чующие опасность и я хочу любить сгорбленные спины моего народа сгорбленные от страха от побегов от изгнания спины которые они горбят чтобы казаться незаметными чтобы казаться меньше на опасных улочках спины сгорбленные еще и оттого что головы веками склонялись над священными книгами и законами благородные головы древнего народа читающего Завет о мои братья христиане вы увидите каким юным он станет когда придет вольным народом в Иерусалим и будет он справедлив и смел и будет примером для народов которые онемеют от удивления и под небом родным под солнцем родным не станет больше убогих мои дорогие убогие и сирые злополучные мучимые на протяжении веков которые онемеют в удивлении и под родным солнцем на родном небе не будет больше убогих моих дорогих сирых и убогих злосчастных веками мучимых и вы увидите как на земле Израиля вернувшиеся сыны своего народа станут спокойными и гордыми и прекрасными и обзаведутся манерами и станут отважными ратниками если будет надо и увидев его новое лицо аллилуйя вы полюбите мой народ вы полюбите Израиль который дал вам Бога который дал вам самую великую Книгу который дал вам пророка который есть любовь и по правде сказать чего удивительного что немцы природный народ так ненавидели всегда евреев самый антиприродный народ ибо немцы больше слышали и слушали чем другие юный суровый голос который доносится из ночных лесов ужас ночи из тихих шуршащих лесов и опьяненный зарею этот искушающий голос поет и при свете луны поет что законы природы суть необузданная сила невероятный эгоизм крепкое здоровье юная драка победа господство хитрость и ловкость безудержность в сексе веселая юношеская жестокость что мелодично и беспечно смеясь разрушает все вокруг этот сильный голос воспевает войну и свое господство прекрасные загорелые тела упругие мускулы что змеятся по спине атлета красота и молодость которые суть сила сила которая есть способность убивать и она поет одиноко и безумно поет и славит благородные завоевания презрение к женщинам и к несчастным суровость и неистовость добродетели воина аристократия дочь силы и хитрости высшая несправедливость святость пролитой крови дворянство порабощение слабых уничтожение неудачников священное право сильного то есть более прочих предназначенного быть убийцей поет и прославляет природного человека который есть животное в чистом виде красоту дикаря который есть благородное и совершенное создание и властелин в чистом виде без лицемерия свойственного слабости и этот голос поет и поет притягательный манящий голос германских лесов воспевает закон захватчика бестрепетного и брутального будьте жестоки поет этот голос наполненный веселым знанием будьте животными повторяет эхо вакханок и этот германский голос сопровождаемый многими голосами поэтов и философов смеется над справедливостью и правосудием смеется над милосердием смеется над свободой и он поет мелодично и убедительно воспевает угнетение свойственное природе неравноправие свойственное природе ненависть свойственную природе вот я принес вам новые таблицы и новый Закон говорит он нет больше старого Закона заветы еврея Моисея уничтожены и все позволено и я красив и грудь моя юна кричит дионисический голос опьяняясь собственным смехом в лесу где начинают копошиться мельчайшие создания божьи где на солнышко выползают все природные существа и начинают бессознательно действовать чтобы убивать других и сохранять свою жизнь да таков этот голос природы а Гитлер умиляется при виде зверюшек которых объявляет своими братьями и говорит Раушенингу что природа жестока и мы должны быть жестоки как она и по правде сказать когда солдаты Гитлера обожают армию и войну на самом деле они обожают острые грозные зубы гориллы коренастой согнув ноги стоящей напротив другой гориллы и когда они воспевают свои древние легенды и своих предков с длинными светлыми косами и в рогатых шлемах да рогатых потому что в первую очередь необходимо быть похожим на животное и должно быть очень приятно перерядиться в могучего быка а что еще они воспевают если не дочеловеческое прошлое по которому они скучают и которое их так манит и когда они захлебываются своей расой и своим кровным сообществом они всего лишь возвращаются к животным понятиям ведь даже волки понимают что своих не едят и когда они превозносят силу и гимнастику для тела и поджариваемую на солнце плоть и когда они тщеславятся как Гитлер или как их Ницше своей неумолимостью и суровостью что еще они превозносят и чем тщеславятся кроме как возвращением к обезьяньим законам доисторического леса и по сути дела когда они убивают или мучают евреев они наказывают народ живущий по Закону и чтущий пророков народ который хотел пришествия мессии да они это знают или чувствуют что они-то природный народ а народ Израиля антиприродный народ несущий безумную надежду и что они уничтожают и инстинктивно подавляют народ противоположный им по сути который на горе Синай объявил войну природному и животному в человеке и в этом сходятся иудейская и христианская религии осанна аллилуйя осанна в старой религии Бог наделен темпераментом еврейского пророка добрый холерик наивный и серьезный Он все время диктует законы Он говорит человек должен делать все возможное чтобы освободиться от гнета природных звериных инстинктов и чего не должен делать в первую очередь не должен убивать это первая из Его заповедей первый военный клич против природы о как я горжусь до мозга костей дрожу от восторга в синагоге когда потомок Аарона открывает ковчег и достает священную Книгу Закона показывает ее народу осанна аллилуйя осанна христианская религия вышедшая из моего народа преобразовала языческий мир и ее волею и силой человек на огромных территориях стал человечным осанна аллилуйя осанна новое рождение новый человек Адам оздоровление веры подражание Христу искупительная благодать смывающая первородный грех который по сути гнет природных и животных инстинктов все высокие христианские понятия по сути происходят от того же еврейского стремления превратить природного человека в дитя Божие в спасенную душу то есть в человечного человека в гуманного человека осанна аллилуйя осанна и так другими средствами внутренними средствами была достигнута та же цель гуманизация человека осанна аллилуйя осанна две девушки из Иерусалима еврейка и христианка на горе Его откуда Он любуется своей любимой природой Гитлер ненавидит их обеих потому что обе королевы человечности вечные врагини природных законов знают они об этом или не знают хотят они этого или нет но самые благородные порывы гуманности идут из еврейской души и зиждятся на их скале которая есть Библия о мои евреи к которым я обращаюсь в тишине и молчании чтите ваш народ понимайте его народ принявший схиму и изгнание встав на битву с природой и ее законами они не видят не увидят моей истины я застыл в оцепенении один-одинешенек со своей королевской истиной увы всякая истина обречена на одиночество и людскую нелюбовь она становится жалкой и безумной о моя великая жалкая любимая безумица эх ладно станем оба с тобой безумными и согреем друг друга вдали от них недавно в зеркале я жалел себя одинокого бродягу брел через весь Париж король лишившийся подданных единственный любящий любовь жалел себя обреченного умереть через год или через десять лет вместе с моей безумной истиной которая со мной через год или через десять лет умрет навсегда о вы мои братья и сотоварищи на Земле от которых я держусь в стороне сотоварищи с одной каторжной галеры скажите мне пока она шьет пока я поднял невидимый кубок за вас скажите что делаю я на этом непонятном пире во глубине веков вот я явился вот я весь зачем или просто так или мой час никогда не настанет наш час никогда не настанет наш час для нас мельчайших подвижных настал и уже проходит смешно наверное неподвижные мертвые больше знают об этом и знания их погребены под землею бедный Солаль человек или зверь я умру и меня навсегда зароют среди природы и где тогда будут мои радости и мои песни обращенные к ней и наше начало любви в автомобиле мои песни обращенные к ней в том румынском платье она на пороге среди роз в таком изумительном платье ждет меня и куда делся тот вечер когда я был школьником десяти лет и я начал с таким абсурдным энтузиазмом и бессмысленной верой новую тетрадь рядом с моей матушкой что мирно сидела и влюбленными глазами смотрела на своего сыночка который делал уроки в свете керосиновой лампы где скажите мне где то счастье хватит хватит возвратимся к твоему безумию да я люблю только моих братьев евреев беспомощных и жалких евреев из гетто я люблю их когда они дают пылкие чудесные имена своему Закону называют его Невестой называют Венчанной я люблю их свитки пергамента где святой Закон запечатлен старинными письменами я люблю что они забросили старые короны и оделись в бархат и золото потому что им не свойственно совершать мерзости и уничтожение но они любят свой Закон от всего сердца о эти свитки Закона торжественная процессия в синагоге правоверные целуют их и от всей души я присоединяюсь к ним с волнением в груди с волнением перед могуществом которое проносится мимо меня я целую их тоже и этот наш единственный акт обожания в храме этого Бога в Которого я не верю но Которого чту о мои умершие предки о вы кто вашим Законом и вашими Заповедями и вашими пророками объявил войну природе и ее звериным законам убийства грабительным несправедливым законам о мои умершие предки святое племя о мои пророки возвышенные заикающиеся невозможно наивные вспыльчивые твердящие об угрозе и обещаниях жизни в Израиле бичующих свой народ который они видят святым и далеким от природных инстинктов и такова любовь наша любовь о мои умершие предки я славлю вас и славлю ваш закон потому что это слава наша слава высших существ былых времен царство наше и божественная отчизна что выковала из нас людей путем послушания Закону что сделала из нас кривых да косых чудесных горбунов такое ужасающее и возвышенное изобретение новое существо порой отталкивающее потому что оно еще поначалу такое неловкое и такое нежданное непрошенное неудачное и вынужденное лицемерить на протяжении веков и это бесформенное и чудесное создание с божественными глазами этот монстр не природный не животный называющийся человек который есть наше героическое произведение по правде говоря наш отчаянный героизм нежелания быть теми кто мы есть то есть зверями подвластными законам природы желания быть теми кем мы не являемся на самом деле то есть людьми и все это просто так потому что ничто нас к этому не обязывает потому что никто не управляет вселенной и она не таит никакого особого смысла и вот его глупейшее существование под пристальным взглядом небытия и по правде говоря в этом его величие в этой покорности Закону который ничего не оправдывает и ничего не позволяет только в этой нашей безумной и безнадежной воле не получающий награды ох в подвале объявить им о стране солнца и моря нашей стране данной Всевышним да будет Он благословен объявить им о конце плена и в горах загремит веселое эхо и под солнцем нашего неба мы навсегда добьемся справедливости и тогда величественный дядюшка благословит меня и завяжет мне кожаные ремешки вокруг руки на лбу и карлица лишенная шеи но с прекрасными глазами увенчает меня короной отведет меня за руку к позолоченной карете сверкающей массой маленьких зеркал ох как прекрасна королевская карета что трясется по скользким улицам ох по немецким улицам карета Закона в которую впряжены Иаков и Исаак столетние старые кони бородатые серьезные с длинными продолговатыми внимательными лицами задумчивыми лицами обращенными к человеку к человечности а я стою в карете король дорогой нежной нации бросившей вызов природе и законам природы дорогой нежной нации возлюбившей Всевышнего избранной Всевышним царь стоит в старинной карете украшенной херувимами несущими светильники карете дребезжащей по немецким улицам помятой тряской карете за которой следует карлица ковыляя на кривых ногах со своей чудесной слепой сестрой и великим дядей за ними идут хромые с сияющими глазами эпилептики благородные старики юноши удивительной красоты все они очарованы царем в рубинах и сапфирах который стоит в карете одетый священником и царем потрясающий свитками Заповедей и улыбающийся в великой радости потому что о чудо Закона немцы чудесным образом превратившиеся в людей не воспевают более радость от вида ножей по которым струится кровь детей Израиля не прославляют более сладость убийства они рукоплещут царю и улыбаются ему о чудо Закона они любят царя иудейского который их радостно приветствует поднимает вверх Мать и Невесту переплетенную в бархат и золото украшенную серебром без передышки всем показывает святой Закон и двое горбатых но царственных детей с огромными глазами подернутыми синевой поддерживают его под руки ибо Закон тяжел и иногда две древние клячи поворачивают добрые пугливые головы и смотрят с любовью огромными глазами на царя и затем вновь трогаются с места продолжая свой путь на дрожащих ногах качаясь но стараясь изо всех сил ах почему же я сейчас в этом лесу где так страшно шелестит листва и хрустят ветви под ногами мне страшно я весь мокрый от страха враги поджидают спрятавшись за деревьями мне страшно страх стекает по спине и за мной слышны шаги сулящие опасность как ужасен этот древний лес и зачем прибивать меня гвоздями нет это я сам прибиваю себя гвоздями к двери собора в этих горах я вонзаю в свой бок гвоздь из подвала один из тех длинных гвоздей которые она дала мне на память я под черным ветром непобедимо пою о том что день бесконечного лобзания будет тем днем когда я прибью себя гвоздями о эти мертвецы в дали веков сожженные мертвецы чахлые и истощенные ожившие гримасничающие воскресшие в огне бедные жертвы о мои любимые а там катится карета пустая вот-вот готовая упасть но продолжающая движение уносящая высшую Мать евреев переплетенную в золото и бархат украшенную серебром и два тощих существа движутся без устали скользят копытами высекая искры из мостовой и отважно возвышаясь старые измученные туберкулезом кроткие упорные идущие сквозь муку и иногда поворачивающие добрые пугливые головы чтобы еще раз увидеть своего окровавленного царя два благородных тощих существа идут в поту уже в агонии умирая по дороге и ветер дует безжалостно и бесконечно внезапно разъяряясь и конь Исаак кашляет человеческим голосом пока карлица с огромными глазами делает вид что смеется над прибитым к неровной поверхности двери потом вытирает ему щеки поскольку он страдает он не хочет оставлять своих детей одних на земле и карлица тоже плачет и не скрывает слез и внезапно дрожащим голосом приказывает ему произнести предначертанный призыв поскольку уже пора и царь прибивает гвоздем свое горло к двери и течет черная красная кровь и он выкрикивает последний призыв и славит единство Израиля слушай Израиль Всевышний наш Бог Всевышний един и содрогается и глаза его навсегда закатываются да любовь моя я люблю тебя все больше и больше и в глубине души я кричу тебе это пока ты скромно шьешь делаешь стежок за стежком подшивая то что я распорол нарочно чтобы дать тебе интерес в жизни я люблю тебя когда ты шьешь иногда сглатывая слюну как все внимательные швеи люблю твое ровное дыхание пока ты шьешь люблю твое лицо мирное и кроткое когда ты шьешь такое доброе что я тоже становлюсь добрее становлюсь как школьник ох все же в животе заурчало ну что ж я стерплю это и даже прославлю этот звук и улыбнусь ему потому что он исходит от тебя моя швея я с любовью смотрю как ты облизываешь палец чтобы вдеть нитку в иголку как ты моргаешь как ты поджимаешь губы следя за ровным движением иглы с любовью смотрю на твое серьезное задумчивое лицо мне так хорошо смотреть как ты шьешь я как будто дома у матери склонившейся над священной работой у нежной рабыни матроны ох как тебе идет этот труд каким благородным и естественным делается твое лицо но зачем каждый раз надо взгромождаться на тебя чтобы ты была счастлива как жаль любовь моя тихая швея ты думаешь о чем-то мелькает иголка ты делаешь стежок за стежком совершая нежные осторожные движения и я обожаю тебя но зачем каждый раз взгромождаться на тебя как зверь чтобы уверить тебя кстати за ту неделю что я здесь зверь появился только один раз в тот вечер когда я приехал и ты должно быть уже начала беспокоиться потому что ты желаешь моей любви у вас у всех какая-то навязчивая идея видеть в этой скачке доказательство любви ладно попробуем но только не сегодня вечером может быть завтра конечно ты любишь меня и даже твоим сознанием обожаешь меня продолжаешь обожать но подсознание уже остыло ко мне да дорогая твое подсознание предпочло бы чтобы ты была законной супругой этого английского лорда руководителя экспедиции в Гималаях предпочло бы по возвращении в Лондон мило праздновать с друзьями влиятельными хорошо воспитанными людьми идиотскую победу над горами твоего муженька мужественного спокойного немногословного уверенного в себе на все имеющего свое мнение любящего животных и крепкий чай с серьезным видом закусывающего мундштук трубки с ароматическим табаком которую ты ему подарила ты долго разглядывала фотографию этого типа в иллюстрированном журнале наверное секунд двадцать не меньше да дорогая твое подсознание сердится на меня за то что я экзотичен неспортивен не пловец много говорю недостаточно люблю вылазки на природу чересчур циничен твое подсознание ненавидит мои слишком длинные халаты хотя твое сознание считает их благородными твое подсознание ненавидит также мои вечные четки мои шелковые носки оно предпочитает толстые шерстяные носки и подбитые железом ботинки лорда альпиниста и еще твое подсознание обижается на меня за то что я не восхищаюсь пылкой диссертацией твоего брата о двух претенциозных дамах и этой де Сталь и жуткой Жорж Санд что я могу сделать если твой брат обычный университетский педант и особенно твое подсознание не прощает мне что я заставил тебя жить в стоячем болоте конечно же ты бы покончила с собой если бы я тебя покинул но в глубине души я тебе осточертел и кто знает может быть всей душой ты меня никогда не любила поскольку унаследовала предрассудки твоего класса ну да ты пришла ко мне потому что я тебя вынудил я не в твоем вкусе дорогая я тебя поймал на удочку разума впрочем ты была готова сдаться на милость любого кто уведет тебя от твоего Дэма и если твое подсознание попав в расставленную мной ловушку было вынуждено меня полюбить то все равно оно полюбило меня назло твоему мужу исключительно в роли чудесной любовницы которой ты жаждала роли которую я сейчас разрешаю тебе играть ох смотри она перестала шить потому что ей нужно незаметно почесать нос этот зуд должно быть замещает желание выйти замуж за английского лорда желание которое ты удовлетворяешь путем чесания конечно же это ерунда просто глупые шутки от тоски дорогая что сказать что сделать чтобы ты пришла в такое же состояние как в тот первый вечер когда мы танцевали в «Ритце» ибо этого требует твое подсознание она сейчас молчит потому что считает что я погружен в чтение и она очень хорошо воспитана но когда она закончит шитье нужно будет перестать делать вид что я читаю и тогда о чем же мне придется вести беседу может она предастся каким-то поэтическим размышлениям вроде пронизывающего все существо ощущения единства со сбросившими листву деревьями и землей да она так и говорит пронизывающего или же ей показалось что у ветки есть душа она была такой умной в Женеве это прошло ох эти завывания ветра за окном как вопли о помощи напуганных безумных дев безумных дев с распущенными волосами когда она закончит зашивать этот порванный нарочно халат она быть может предложит мне партию в домино предложит с веселым и оживленным видом в том духе что мне хочется взять реванш я уверена что выиграю сегодня вечером как ужасен этот звук костяшек домино которые она перемешивает перед началом партии я боюсь этого звука это похоронный звон по нашей любви или она в очередной раз себя похвалит за то что купила новый проигрыватель который работает от электричества это настолько приятней правда любимый или она предложит мне какую-нибудь новую пластинку Баха объясняя что запись здесь гораздо лучше чем на прежних меня раздражает когда она говорит слово запись ох как надоели эти проклятые пластинки Баха я знаю что Бах великий музыкант если я его и называю роботом сочиняющим для продольных пильщиков то только чтобы отомстить себе за эти противоцинготные меры которыми мы друг друга пичкаем она делает все что может бедняжка никогда не надо забывать что она умрет значит надо дорожить ею лелеять ее беспрерывно или же она предложит почитать мне вслух роман вечно эта манера массировать мне стопы во время чтения что ей сделали мои ноги за что она их так мучает как она раздражает когда заявляет любимый я думаю что моя техника массажа стала лучше и потом она с таким серьезным видом приносит тальк и все прочее кстати массаж она делает гораздо хуже чем Изольда а когда она мне читает с выражением это ужасно она говорит этим проклятым мужественным тоном когда озвучивает главного героя да вот таких она любит решительных энергичных спортивных радостных кретинов она меня раздражает она меня умиляет она прелестна и смешна когда пытается имитировать самца мастерица ступней становится тупей прости дорогая я люблю тебя но я гублю себя с тобой и я тебя уже так не желаю она скоро закончит шить она мне скажет ну вот все зло исправлено и улыбнется мне и тогда я скажу ей что это чудесно и вероятно она шаловливо скажет что заслужила поцелуй и тогда я поцелую ее с тайным страхом что она станет искать мои губы но я знаю как выкрутиться потом она начнет выдумывать новые противоцинготные средства например скажет мне помолчав я полагаю пора вновь заняться живописью любимый как бы мне хотелось написать ваш портрет ну конечно дорогая это прекрасная идея но может быть вам скучно будет позировать нет что вы дорогой наоборот в общем сплошная докука раньше я очаровывал женщин чтобы побеждать завоевывать чтобы меня любили но это вообще-то мне не свойственно я притворялся я никогда этого не хотел мне всегда были чужды их нормы их ценности их категории я всегда был чужд им всегда был вне сообщества всегда одинок даже когда изображал министра и когда изображал заместителя главного шута генерал Солаль одинокое солнце ох как мне скучно меня преследуют лодки в которых едут скелеты они плывут по реке мимо храма с тысячью окон из каждого высовывается маленькая смеющаяся головка еще меня преследуют львы в митрах курители ладана старухи на бамбуковых шестах пронзенные ножами девушки и тогда я вырываю себе глаза и я бросаю их в пропасть откуда они светят как два зеленых блуждающих огонька я стою у дверей дворца дергаю за шнурок звонка звонок хохочет человеческим голосом дверь открывается я вижу лифт который отвозит меня в глубины Средневековья затем я сажусь в другой лифт и вхожу в комнату с фальшивым окном я открываю ставни но там всего лишь пейзаж нарисованный на холсте и я вхожу в комнату где лошадь вечно бежит не двигаясь с места где огромная женщина вечно причесывается своей расческой и собирает с пола маленьких зеленых человечков и я вхожу в комнату где множество людей образовали гимнастическую пирамиду они жестикулируют орут нижние лижут языками пятки верхних а пятки верхних топчут их головы льется слюна заливая каменный бассейн а сзади алтарь из глины и гранита на нем беснуется козел в разнузданной случке ах эта длинная императрица в белокуром парике целует нагую рабыню с огромными глазами я боюсь того что ждет меня в будущем и вот чтобы не знать я выхожу я стеная брожу по коридорам вокруг враждебные стены какая суета в коридорах времени актрисы танцовщицы циркачи священные животные размалеванные куртизанки цыгане с медведями королевы с накрашенными лицами благородная гривастая лошадь без упряжи бегущая галопом со свистом рассекая воздух которую преследуют три тигра вытянувшиеся в струнку украшенные кистями винограда они скользят бесшумно и иногда проскакивают под животом у прекраснейшей лошади какие завихрения интриг какие бури в горящих дворцах и сколько веков проходит сколько победителей вечно становятся побежденными давайте проходите расы племена империи я остаюсь вот она почти закончила надо сказать ей что пора спать и конечно же она скажет мне нет потому что еще нет десяти надо принять отеческий вид дорогая у вас такой усталый вид вам надо отдохнуть но прежде всего сказать ей что я тоже устал это ее убедит и сразу встать и поцеловать ее в глаз нет в оба глаза это более нежно итак поцеловать два раза идем отсюда отделаемся от нее с суровой добротой.