Текст книги "Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа"

За роковым для лесной нежити Ерофеевым днем – память св. мученицы Харитины (5 октября). С этого дня «затыкают» домовитые бабы-хозяйки первые «кросна»: начинают ткать первый холст. Так и говорят в деревне: «Пришли Харитины – первые холстины! Баба смекать-смекай, да за кросна (станок) садись, холсты затыкай!» Над ткачихами не прочь подсмеяться народ: «Сестра тетка Харитина, пора ей под холстину (т. е. умирать)!» – зубоскалят краснословы: «Дает мужик торгашу холст: толст! Прожили бабы век – ни за холстинный мех!», «Бабье тканье через нитку проклято: от холоду не греет, от дождя не упасет!» Можно услышать в посольской Руси и такие поговорки о том же, как, например: «Баба ткет-точет, а один Бог ей рубашку дает!», «Пряла баба, ткала – весь дом одевала; пришла смерть – покрыться покойнице нечем!», «И прядем, и ткем, а все – нагишом!». Эти последние слова, очевидно, подсказаны народной мудрости горьким опытом бедноты-нужды беспросветной.

За Харитиной – «вековечною ткачихою» – «вторые Денисы назимние». Одновременно со св. Дионисием воспоминается 6 октября Православной церковью и апостол Фома. В народной памяти этот – усомнившийся в воскресении Христовом – святой является прообразом недоверчивого, склонного к сомнениям человека. «Фома неверный!» – говорится о такой склонности. О простоватом ваклахе, а также и о ледащем заморыше замечают в народе: «На безлюдье и Фома – дворянин!» Богача, смотрящего завистливыми глазами на чужую удачу, называют: «Фома – большая крома». Плутоватые люди слывут «Фомками». Этим же именем окрестил народ небольшой лом, которым воры взламывают замки. «Фомка на долото рыбу удит!» – подсмеивается деревня над оборотистым, старающимся грош на пятаки разменять прасолом.

По народной примете: «С Трифона-Палагеи (8 октября) – все холоднее!», «Трифон шубу чинит, Палагея рукавички шьет барановые». Перед зимней стужею охотники до красного словца любят в беседах сыпать направо и налево поговорками-прибаутками, вроде: «Шуба овечья, да душа у мужика человечья!», «Любо не любо, а и на волке – своя шуба!», «Бараний тулуп с мужиком братается, соболья шубка – кусается!», «По шубе узнавай зверя, а не человека!», «Пришла зимушка-зима: шуба на стужу, деньги – на нужу!», «Зимой без шубы не стыдно, да холодно; а в шубе и без хлеба тепло, да голодно!», «Шуба на сыне отцова, да разум – свой!», «Из похвал шубы не сошьешь!», «Шубу бей – теплее, бей жену – милее!»… Ходят по селам-деревням без дороги, летают без крыльев в народе и побаски-присловья о рукавицах, греющих в студеную пору мозолистые мужицкие руки. «И солнышко в рукавицах», – говорят приметливые люди, смотря на «пасолнца», обозначивающиеся по бокам дневного светила, – к морозу. «Рукавиц ищет, а они – за поясом!» – отзываются о ротозее-мужике. «Заткни рот рукавицей!» – останавливают враля-болтуна. «Дело готово, хоть в рукавички обуй!» – приговаривают на радостях, при удаче. Есть и такие, чисто бытовые пословицы: «Жена не рукавица – с руки не сымешь!», «Правде глотку не заткнешь рукавицей!», «Худая совесть в рукавицах гуляет!», «На тяжелом возу и рукавица потянет!», «Привычка – не рукавичка, не повесишь на спичку!», «В рукавицу ветра не изловишь!». Рукавице в народном быту придается даже таинственное значение. Если, например, питающий зло на своей черной душе знахарь (лихой человек) бросит рукавицу поперек дороги свадебному поезду – это, по суеверному представлению деревни, поведет к худу. «Знахарь и маленькой рукавичкой большой поезд испортит!» – говорят старые люди, советуя молодым новобрачным отчитываться от такой беды-напасти следующим заговором «от колдуна и злодеев»: «Станем мы, раб Божий (имярек) и раба Божия (имярек), повенчаемся у престола Господня, пойдем, благословясь-перекрестяся, из дверей в двери, из ворот в ворота, на восточную сторону во чистое поле, в этом ли чистом поле стоит гора, на той горе стоит церковь Божия, зайдем мы в эту церковь Божию. Стоят в ней три престола; на левом сидит Иван Креститель, на соседнем Сам Истинный Спас, на правом престоле Святая Дева Мария. Подойдем мы – рабы Божие – к ним поближе, поклонимся пониже: Спас-Спаситель, Пресвятая Мати Божья Богородица, Иван Креститель! Пособите нам – рабам Божиим (именарек) – избавиться от всякого врага-сопостата, от нечистыя силы, от лукаваго духа, от колдуна, от еретика, от проходящего, мимоидущаго, путь-дорогу пересекающего. Семьдесят семь апостолов, семьдесят семь святителей! Избавьте нас – рабов Божиих – ото всяких на нас злых людей! Слова наши не камень и не кирпич, а слова наши крепки-лепки, крепче камня и булата. Ключ во рту, а замок – на небе. Аминь!»… Только этот заговор и может оградить новоженов от напущенного знахарем лиха, если тот сам не «снимет порчи» – по их просьбе.

Святые мученики Евлампий с Евлампией («Лампеи» – по простонародному говору) проходят по Святой Руси на десятые октябрьские сутки. В этот день советуют деревенские погодоведы вечером – смотреть на месяц: куда он глядит. По словам этих дотошных людей: если золотые месяцевы рога на полночь – быть скорой зиме, «ляжет снег – по суху»; если же на полдень месяцевы рога смотрят – не жди скорой зимы, а грязи да слякоти: «Октябрь-грязник до самой Казанской (22-го числа) снегом не умоется, в белоснежный кафтан не нарядится». 12 октября наблюдают появление звезд с полудня и со полуночи, что также имеет особую примету, свое значение для погоды и будущего урожая.

14 октября – св. Параскевы; если память этой святой приходится в пятницу, то она зовется «Параскевой-Пятницею». Если в этот день грязь на дорогах, то до установления настоящей зимы остается, по старинной примете, еще целых четыре недели. 17-го числа (день св. пророка Осии) «колесо прощается с осью (до весны расстаются)». Едет мужик в этот день на телеге, а сам прислушивается: как колеса на осях поскрипывают. И с этим связана у него своя примета о хлебе насущном – об урожае. Пройдет четверо суток – «осенняя (Зимняя) Казанская» на дворе.

«Коли на Казанскую (22 октября, в день празднования Казанской иконе Божьей Матери) небо заплачет дождем, то и зима следом за ним пойдет!» – гласит народный опыт. «На Казанскую люди вдаль не ездят: выедешь на колесах, а приехать впору на полозьях!», «Ранняя зима и о Казанской на санках катается!» – приговаривают поговорки деревенские, вспоминаемые об эту пору. 26 октября св. Димитрия Солунского за собою ведет: Дмитриев день – с его особыми приметами, поверьями и преданиями, идущими из глубины давних лет. За трое суток до скончанья октября-«назимника» стоят в изустном народном месяцеслове – «Ненилы-льняницы». В этот день (28) в старину бывали в Костромской и Тульской Руси «льняные смотрины»: выходили бабы и девки на улицы, выносили напоказ вытрепанный лен («опышки»). На следующие сутки память св. Анастасии-римлянки, овечьей заступницы («Настасеи-овчарницы», «Овчарь»): последняя стрижка овец по степным-южным местам. В этот день «овец грабят – пастухов кормят»: пекутся для пастушьего угощенья пироги с морковью да с капустой, а у иных тороватых хозяек-овцеводов и пиво варится. «Голой овцы не стригут!» – говорят на деревенской Руси, – говоря, приговаривают: «Овечку стригут, а другая эго ж себе жди-поджидай!», «Овца не помнит отца, а сено ей с ума нейдет!», «В чужом хлеву овец не считай, а своих береги!», «Волк – молодец на овец!», «Волк и больной овце не корысть!», «Не за то волка бьют, что сер, а за то – что овцу съел!», «Без пастуха и овцы – не стадо!», «Иной раз пастухи шалят, а на волка – помолвка!», «Пастухи – за чубы, а волки – за овец!», «Дешево волк в пастухи нанимается, да мир с ним намается!», «Худо, когда волк в пастухах живет, лиса – в птичницах, а свинья – в огородницах!»

Тридцатое число, предпоследний октябрьский день (память св. мучеников Зиновия и Зиновии) слывет в народе за праздник «зинек» (синичек). По преданию, эти зимние гостейки русской деревни слетаются на облюбованное место целыми стаями и веселятся, оглашая воздух своим пересвистом. «Не величка – птичка-синичка, а и та свой праздник помнит!» – говорят об этом; «За морем синичка не пышно жила, не пышно жила, (и то) пиво варивала!», «Немного зинька ест-пьет, а весело живет!», «И за зиньку-синичку, птичью сестричку, свои святые Богу молятся!» В этот же день – рыбачий праздник в Сибири («Юровая»): пьют на «юру» иртышские рыбаки – весело гуляют перед отправлением на промысла за красной рыбою. В других местностях 30 октября – праздник охотников, старающихся убить на него (если пороша выпадет) хоть зайца, считая полную неудачу дурной приметою для всей охотничьей поры. Недоброе сулит им, однако, и встретиться с волком в этот богатый поверьями день октября-«назимника».

XLII. Покров-зазимье

Первое октября, день праздника Покрова Пресвятой Богородицы, является в народном представлении межевым столбом между осенью и зимою. «До Покрова – осень, за Покровом – зима идет!» – говорят на Руси: «Покров – первое зазимье; Покров землю покроет – где листом, а где и снежком».

Представляя грань между ненастным и студеным временами года, первый назимний праздник знаменует собою в глазах хозяйственной деревни срок работ и наймов. С незапамятных пор вошло в обычай договариваться «от Покрова» и «до Покрова». И это имеет свои твердые основания, коренящиеся в самом быту народа-пахаря. К этому времени заканчиваются все работы в поле и на гумне, все заботы о хлебе, – выясняются все виды на предстоящую долгую зиму, хотя народ и оговаривается, как уже упоминалось выше, что «в октябре и мужик с лаптями, и изба с дровами, а все спорины мало!».

С Покрова начинают играть по деревням свадьбы. «Ох, ты, батюшка-октябрь, – кряхтит мужик, предчувствуя грозящие ему новые съедающие все добытое мужицким горбом во время летней страды зимние расходы, – только и добра в тебе, что пивом взял!» Не таким приветом встречают наступление октября заневестившиеся девушки красные. Для них первое число этого заставляющего мужика «жить с оглядкой» месяца – заветный день, которого они ждут не дождутся в продолжение целого года.

«Батюшка-Покров, покрой ты Мать-Сыру-Землю и меня, молоду!» – причитают они, выходя поутру на крыльцо: «Бел снег землю покрывает: не меня ль, молоду, замуж снаряжает? Батюшка-Покров, покрой землю снежком, а меня женишком!» В других местах это причитание несколько видоизменяется, – вместо «батюшки-Покрова» заклинается «Мать-Покров».

В белорусском краю девушки ставят в этот день у обедни свечи пред праздничною иконой Божьей Матери – со словами «Святой Покров! Покрыв землю и воду, покрой и меня молоду!» Снег, запорошивший землю в этот праздник, предвещает, по народной примете, много свадеб и в то же время дружную зиму. Если во время покрывающей землю снегом пороши происходит на Покров венчание, то молодых новоженов ожидает, по словам опытных старых людей, счастие. «Не покрыл девке голову Покров, – говорят в деревне, – не покроет и Рождество!» «Ты, Покров-Богородица, покрой меня, девушку, пеленой своей – идти на чужую сторону!» – причитает заскучавшая в девичестве красавица и продолжает: «Введенье-мать-Богородица, введи меня на чужую сторонушку! Сретенье-Мать-Богородица, встреть меня на чужой сторонушке!»

Кроет белыми снегами пушистыми землю Покров-батюшка, а по глухим захолустьям неоглядной Руси раздается у церковных папертей чинный напев убогих носителей песенной старины – калик перехожих. Поют-сказывают они стиховную хвалу празднику: «Радуйся, людие, ныне возыграйте, органы играйте, Мать Цареву днесь возвеличайте! Днесь Тоя торжество достойно праздновати, духовно играти, с небесными вой Матерь величати. Се есть Мати и Дева чистая по рождеству, чиста и в рождестве и пред рождеством бысть в чистом естестве».

В другом народном стихе духовном, приуроченном к 1 октября, повествуется о том, как «подошли враги у царству Грецкому, угрожают ему войной-гибелью». Слагатель песенного сказания ведет свою речь не от одной богатой воображением выдумки, но и от писания книжного. Взмолилися-всплакались «обложенные» врагами христиане, пришли в Божий храм, «плачут-молятся, просят помощи». Молитва дошла до Матери Божией, сошла Она с небесной высоты:

 
«Слава райская храм исполнила,
Богородице служат ангелы,
И пророки, и апостолы…»
 

Собравшиеся в храме молящиеся-плачущие, обращаясь к Заступнице рода человеческого, восклицают: «Что же Ты, Божий гость, голубица Ты, Всепречистая, Благодатная! Ты скажи, зачем прилетела к нам? Аль уж светлый рай от грехов наших стал нерадошен, и пришла Ты к нам, принесла нам казнь от Создателя?..» На этот трогательно-простодушный вопрос обложенных врагами христиан царства Грецкого Царица Небесная держит, по словам сказания, такую ответную речь:

 
«Мне и светлый рай стал нерадошен,
Небо ясное помрачилося;
Ко Мне ангелы каждый час несут
Слезы горькия христианския.
Сомутилась Я, запечалилась!
Теперь к вам пришла в утешение,
Помолитъ за вас с вами Господа»…
 

И Пречистая взмолилась «ко Своему Сыну ко Распятому» за собравшихся во храме людей: «Сыне Мой, Иисусе Мой! Услыши Ты нас с высоты небес, защити и нас, грешных людей!» Стих кончается тем, что Богородица покрывает Своим «святым омофором» скорбные души христиан «царства Грецкаго» и тем спасает их от врагов.

Народное воображение отождествляет покров Пресвятой Богородицы со сказочной «нетленной пеленой Девы-Солнца», олицетворяющею собой утреннюю и вечернюю зарю. Эта пелена, покрывающая всех бесприютных и лишенных крова, прядется, по словам одухотворяющего природу песнотворца-сказочника, из золотых и серебряных нитей, спускающихся с неба: «На море – на окияне, – повествует в одном из своих старинных заговоров народ, – сидит красная девица, швея-мастерица, держит иглу булатную, вдевает нитку золотую рудожелтую, зашивает раны кровавыя. На море-окияне, на острове на Буяне лежит бел-горюч камень; на сем камне стоит стол престольной, на сем столе сидит красна девица. Не девица сие есть, а Мать Пресвятая Богородица; шьет она, вышивает золотой иглою»… и т. д. По другим разносказам, розоперстая богиня Зоря тянет рудожелтую нитку и своею золотой иглою вышивает по небу розовую пелену. Народ обращается к ней со следующим молитвенным заклинанием: «Зорька-зоряница, красная девица, Мать Пресвятая Богородица! Покрой мои скорби и болезни твоей фатою! Покрой ты меня покровом Своим от силы вражьей! Твоя фата крепка, как горюч камень-алатырь!» Богиня Зоря претворяется, под непосредственно-христианским влиянием, в чистый облик Пресвятой Девы Марии.

Праздник, установленный в царствование византийского императора Льва, в память чудесного явления Богоматери, распростершей над Царьградом Свой покров – как небесную защиту города от осадивших его сарацин, принял у новообращенных христиан-славян своеобразную окраску. Из целого ряда вызванных этим праздником в представлении славянина преданий особенно знаменательно в своей наивной простоте следующее. В стародавние годы, – говорит народ, – Богородица странствовала по земле. Случилось Ей зайти в одну деревню, где жили забывшие о Боге и обо всяком милосердии люди. Стала проситься Матерь Божия на ночлег – нигде Ее не пустили, везде услыхала Она один ответ: «Мы не пускаем странников!» Услышал жестокосердные слова проезжавший в это время по небесной стезе над деревнею св. Илья-пророк – не мог снести он такой обиды, причиненной Деве Марии, и на отказавших Божественной Страннице в ночлеге низринулись с неба громы-молнии, полетели огненные и каменные стрелы, посыпался град величиною с человеческую голову, полил ливень-дождь, грозивший затопить всю деревню. Всплакались испуганные нечестивые люди, и пожалела их Богородица. Развернула Она покров и накрыла им деревню, чем и спасла Своих обидчиков от поголовного истребления. Дошла благость неизреченная до сердца грешников, и растопился давно не таявший лед их жестокости: сделались все они с той поры добрыми и гостеприимными.

В Вологодской губернии, а также и в некоторых иных местах к Покрову-дню ткут крестьянские девушки, задумывавшиеся о женихах, так называемую «обыденную пелену». Собравшись вместе, они с особыми, приличными этому случаю песнями теребят лен, прядут и ткут его, стараясь непременно окончить всю работу в один день, обыденкой. Приготовленную таким образом пелену (холстину) перед обедней на Покров несут к иконе Покрова Пресвятой Богородицы. Шепотом причитают они при этом: «Матушка Богородица! Покрой меня поскорея, пошли женишка поумнея! Покрой ты, батюшко-Покров Христов, мою победную голову жемчужным кокошником, золотым назатыльником!»

Таким образом, в понятии деревенской молодежи, все впечатления этого праздника объединяются с представлением о свадьбе. Деревенские свадьбы с их самобытной обстановкою, сохранившей в себе яркие пережитки старины, являются живым олицетворением народной мечты, непосредственно сливающейся с самой жизнью нашего крестьянина. На этом празднике трудовой жизни пахаря – раздолье не только пиву хмельному с вином зеленым, но и еще более того песням, – разливаются они из конца в конец деревни свободными широкими волнами. В этих песнях – вся обрядность деревенской свадьбы, в них – вся скорбная повесть жизни русской женщины-работницы, «отдаваемой на чужую сторонушку дальнюю за чужого добраго молодца, за чужанина», – в них все ее скромные недолгие радости. Вся деревня провожает, «пропевает и пропивает» свою девушку, которой посчастливится, с Божьей помощью, «на Покров покрыть победную голову».

Как ни гадает, как ни думает девица красная о замужестве, как ни вымаливает себе жениха-суженого, а все-таки страшно ей покидать дом родительский, где и отец-батюшка «жалел» ее, и матушка родимая «берегла пуще глаза». Потому-то и просит со слезами она в поющейся на свадебном веселом сговоре песне:

 
«Ты, родимый мой батюшка,
Ты, пой, напой гостей допьяна,
Чтобы гости-то позапили,
Меня, младу-младешенъку, позабыли!
Ты, родимый, милый брат,
Поди-тко на широкий двор,
Оседлай коня ворона,
Поезжай во темный лес,
Сруби белую березыньку,
Завали путь-дороженьку,
Чтоб нельзя было проехати!
Ты, родная моя матушка,
Ты дари, моя матушка,
Ты дари гостей по-ряду!
Не дари только двух гостей,
Что первого гостя не дари,
Друженьку-разлученьку,
А другого гостя не дари,
По правую который сидит по рученьку!
Подарен добрый молодец
Моей буйною головушкой!»
 

Но чем ближе время идет к свадьбе, тем все более и более свыкается сговоренная-«пропитая» девушка со своим замужеством. И хотя, по словам другой песни, «скоры ноженьки» – при одной мысли о расставанье с девической беззаботностью – «подламываются, белыя рученьки опускаются, ретиво сердечушко пугается», но оно, это самое «ретиво сердечушко разгарчивое», само уже «ко тому ли ко чужанину добру молодцу приклоняется», собирается оно вслед за последними пташками перелетными отлетать из теплого гнезда родимого, годами насиженного.

Собираются с Покрова на отлет, однако, не только одни девушки красные: на Покров улетают, по старой примете, и последние журавли. Если раньше улетят – «быть холодной зиме», – говорит деревня, зорко приглядывающаяся к жизни окружающей ее природы. «Коли белка в Покров чиста (вылиняла) – зима будет хороша!» – можно услышать в Пермской и других северо-восточных губерниях.

К Покрову заботится каждый хороший домохозяин, убравшийся с хлебом, «ухитить» свою хату: проконопатить углы, привалить заваленки. «Захвати тепла до Покрова: не ухитишь до Покрова – изба будет не такова!» Всему есть пора, всему – свое время: «Батюшка Покров не натопит хату без дров».

Накануне Покрова молодые деревенские женщины сжигают в овине свои старые соломенные постели. Этим, по суеверному обычаю, охраняются молодухи от «призора недоброго глаза». Старухи сжигают в это же самое время изношенные за лето лапти, думая исполнением этого «прибавить себе ходу на зиму». Ребятишек обливают перед Покровом водою сквозь решето, на пороге хаты. Это делается, по старинной примете, в предохранение от зимней простуды.

С Покрова – говорят в народе – перестают бродить и колобродить по лесам лесные хозяева, лешие. При расставанье со своею полной волею они ломают немало деревьев, вырывают с корнями кусты, разгоняют зверье по норам, а затем и сами проваливаются сквозь землю до самой весны зеленой, растопляющей своим теплом снега-льды. В канун Покрова целый день воют они, стараясь перекричать ветер; и ни мужик, и ни баба, ни ребята малые не подойдут в этот день к лесу – из боязни, чтобы лесной хозяин не натешился над ними напоследок. «Леший – не свой брат, переломает косточки не хуже медведя!» – говорят в суеверной деревне, не расстающейся до сих пор со своими отжившими время поверьями, обычаями и поговорками.

С Покровских вечеров народ начинает загадывать о зимних работах. «Зазимье – за собой засидки ведет, засидки – заработки. Зимой не поработаешь, весна тебе, лежебоку, брюхо с голоду подведет!» – говорят на Севере, не привыкшем к тому, чтобы своего хлеба хватало от одной новины до другой.