Текст книги "Актуальные вопросы филологической науки XXI века"

А. А. Ширшикова (УрФУ)
О ФУНКЦИОНАЛЬНО-ГРАММАТИЧЕСКОЙ ОМОНИМИИ ПРЕДЛОГОВ

Научный руководитель: З. И. Комарова, доктор филологических наук, профессор (УрГПУ)

Наше исследование посвящено функционально-грамматической омонимии предлогов. Следует отметить, что предлог выбран нами для исследования не случайно. Вопрос о необходимости подробного описания и тщательного изучения служебных частей речи отнюдь не нов, исследования в данной области ведутся уже длительное время.

В разные периоды изучением предлога занимались многие видные лингвисты, такие как А. Х. Востоков, А. А. Потебня, Ф. Ф. Фортунатов, В. В. Виноградов, А. М. Чепасова, Г. А. Шиганова, а также многие другие ученые.

Тем не менее следует признать, что на данный период предлоги исследованы не настолько полно, как знаменательные части речи, и даже не настолько полно, как некоторые другие служебные части речи (например, союзы). Так, А.М. Чепасова, один из крупных современных исследователей в области служебных частей речи, отмечает следующее: «По многим причинам предлоги в современном языке оказались мало изученными» [11, с. 5].

А вот что говорит М. В. Всеволодова о предлоге: «В литературе пока не представлен по возможности полный список соответствующих единиц, а бытующие в научном обиходе данные требуют серьезных дополнений» [6, с. 18].

В. В. Виноградов, в свою очередь, отмечает, что предлоги находятся в состоянии «научно-исследовательской неопределенности» [2, с. 106].

Хотя предлоги являются недостаточно хорошо исследованным классом слов, не возникает сомнений в том, что они играют в языке очень важную роль. Например, Г. А. Шиганова пишет о предлогах: «Роль предлогов в выражении отношений объективной действительности трудно переоценить. Они служат для организации текста, выполняют строевую функцию, делают текст связным, выражая отношения между словами» [12, с. 6].

Таким образом, вопрос об изучении служебных частей речи в целом и предлогов в частности является на сегодняшний день очень актуальным.

Следует заметить, что в последние годы, начиная с конца XX в., в научных кругах наблюдается значительный рост интереса к служебным словам, в том числе к предлогам; исследования в данной области ведутся все более интенсивно. Семантика предлогов – одна из бурно развивающихся областей современной лингвистики. Об этом свидетельствует открытие в 2003 г. дискуссии по проблеме «Категории служебных слов в современной лингвистической парадигме» на страницах «Вестника Московского университета» [6, с. 17]; открытие международного проекта «Описание служебных слов русского языка», поддержанного национальным центром научных исследований Франции, республиками Беларусью и Украиной.

Если же говорить о явлении омонимии, то омонимия сама по себе также является достаточно дискуссионным вопросом. Так, академик В. В. Виноградов в своем труде «Об омонимии в русской лексикографической традиции» пишет, что «проблема омонимии должна быть признана одной из самых неотложных и вместе с тем запутанных, очень далеких от решения проблем» [3, с. 290].

Единого, целостного подхода к изучению вопросов омонимии на сегодняшний день не существует. Тем не менее омонимия знаменательных частей речи в настоящее время исследована достаточно подробно, чего нельзя сказать об омонимии служебных частей речи вообще и предлогов в частности. Можно сказать, что этот вопрос еще только ставится.

Одним из первых исследователей в области функциональнограмматической, или морфологической омонимии можно назвать Л. А. Булаховского, который в статье «Из жизни омонимов» формулирует некоторые основные положения, связанные с грамматической омонимией [1, с. 47–60].

Исследование грамматических омонимов было продолжено В. В. Виноградовым, который формулирует и подробно описывает основные типы грамматической омонимии, а также называет некоторые критерии их определения, но делает это в основном применительно к знаменательным частям речи [4, с. 295 – 312].

Говоря о грамматической омонимии служебных слов, В. В. Виноградов затрудняется в выработке единых критериев для ее выделения, хотя и признает сам факт существования функциональнограмматической омонимии служебных частей речи.

О. М. Ким, видный исследователь в области служебных частей речи, отмечает следующее: «Омонимия в сфере неполнозначных (служебных) слов в силу их неизменяемости и, следовательно, постоянного полного морфологического тождества звуковых комплексов и семантической редукции … существенно отличается от этого явления в области полнозначных (самостоятельных) слов. Поэтому способы разграничения омонимов у полнозначных и неполнозначных слов не могут быть одинаковыми. Если для разных типов полнозначных слов возможны морфологические, семантические критерии различения, то для разграничения омонимичных неполнозначных слов единственно надежным критерием следует признать функциональный» [7, с. 173].

Малая исследованность проблемы предложной омонимии приводит к тому, что на данный момент предлоги не находят адекватного отражения в толковых словарях; система значений предлогов представлена недостаточно полно. Так, по словам академика В. В. Виноградова, «в толковых словарях русского языка коллекционируются группы значений отдельных предлогов. Но все это лишь материал для грамматического исследования, требующий пересмотра» [5, с. 518].

В последние годы в современном языкознании появляется некоторое количество работ, целиком посвященных изучению семантики предлогов. Например, многие работы рассматривают предлоги со значением «верх» и «низ», положения «впереди» / «позади», а также в пределах другого объекта. Существуют диссертационные исследования, в которых рассматриваются семантико-грамматические свойства отдельных предлогов. Но нет работ обобщающих, не существует единого, целостного подхода к вопросам предложной омонимии. Наше исследование является попыткой представить именно такой, по возможности комплексный подход к данной проблеме.

Говоря о функционально-грамматической омонимии предлогов, необходимо прежде всего выделить понятия внутренней и внешней омонимии. Эти понятия были введены З. И. Комаровой при анализе терминовомонимов внутри одной терминосистемы, с одной стороны, и терминов и омоструктурных общенародных слов – с другой [8, с. 109]. Необходимо рассмотреть эти понятия более подробно, поскольку они имеют ключевое значение для нашего исследования.

Внутренняя омонимия существует внутри самого класса предлогов – в первую очередь тех из них, которые способны употребляться с несколькими падежами. В нашем исследовании мы рассматриваем непроизводные простые предлоги.

Непроизводные (или первообразные, первичные) предлоги – это предлоги, которые являются «исконными с генетической точки зрения для данного языка» [9, с. 394]. Первообразные предлоги не имеют словообразовательных связей со знаменательными словами (не происходят от знаменательных слов и не принимают участия в формировании знаменательных слов).

Первообразные предлоги представляют собой непополняющуюся группу слов; иначе говоря, это закрытая группа простейших слов элементарной структуры.

Почти все первообразные простые предлоги являются многозначными; некоторые первообразные предлоги «способны соединяться более чем с одной падежной формой имени» [10, с. 704]. Общее количество первообразных простых предлогов для исследования равно 22.

В качестве примера внутренней функционально-грамматической омонимии предлогов рассмотрим употребление предлога на, который может употребляться с двумя падежами: винительным на-1 и предложным на-2.

Рассмотрим, например, употребление предлога на-1 и на-2 в следующих сочетаниях.

Первое сочетание: приехать на конференцию. В данном случае используется предлог на-1, оформляющий винительный падеж, в субкатегории обстоятельственных отношений со значением указания на пространственные отношения. Мини-объединение образовано предложнопадежной конструкцией с предлогом на-1 в значении ‘указание на место деятельности, являющееся конечным пунктом передвижения’.

Рассмотрим еще одно сочетание: приехать на автомобиле.

В данном словосочетании использован предлог на-2, оформляющий предложный падеж с объектным значением ‘указание на средство передвижения’.

Что касается внешней омонимии, то в данном случае мы говорим об омонимичных сочетаниях производных предлогов и других частей речи. Первичные (непроизводные) предлоги не могут быть омонимичны другим частям речи, поэтому в случае с внешней омонимией можно вести речь только о производных предлогах. В частности, возможны такие варианты, как имя существительное – производный предлог, наречие – производный предлог, глагол (в форме деепричастия) – производный предлог.

В качестве вывода для данной части нашего исследования можно еще раз подчеркнуть, что явление омонимии в современном языкознании является весьма непростым и дискуссионным. Некоторые вопросы, связанные с омонимией, к настоящему времени изучены недостаточно подробно и требуют дальнейшего значительного исследования и уточнения. Изучение других вопросов на данном этапе языкознания еще только начинается. К таким вопросам относится, в частности, исследование функциональнограмматической омонимии предлогов.

Список литературы

1. Булаховский Л. А. Из жизни омонимов // Русская речь. Вып. 3. М., 1928. С. 47–60.

2. Виноградов В. В. Исследования по русской грамматике (избранные труды). М.: Наука, 1975. 559 с.

3. Виноградов В. В. Об омонимии в русской лексикографической традиции // Виноградов В. В. Избранные труды: Лексикология и лексикография. М., 1977. С. 288–295.

4. Виноградов В. В. Об омонимии и смежных явлениях // Виноградов В. В. Исследования по русской грамматике. М., 1975. С. 295 – 325.

5. Виноградов В. В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). М.: Русский язык, 1972. 616 с.

6. Всеволодова М. В., Клобуков Е. В., Кукушкина О. В., Поликарпов А. А. К основаниям функционально-коммуникативной грамматики русского предлога // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 2003. № 2. С. 17–59.

7. Ким О. М. Транспозиция на уровне частей речи и явление омонимии в современном русском языке. Ташкент: Фан, 1978. 227 с.

8. Комарова З. И. Семантическая структура специального слова и ее лексикографическое описание. Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. ун-та, 1991. 156 c.

9. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 2002. 685 с.

10. Русская грамматика: в 2 т. / гл. ред. Н. Ю. Шведова. М.: Наука, 1980.

11. Чепасова А. М., Голощапова Т. Г., Павлова Н. А. Лексические и фразеологические предлоги в современном русском языке. М.: Флинта, 2007. 176 c.

12. Шиганова Г. А. Система лексических и фразеологических предлогов в современном русском языке. Челябинск: Изд-во Челяб. гос. пед. ун-та, 2001. 236 с.

Прикладные аспекты языкознания

Е. К. Васильева
ГЕНДЕРНЫЕ ОТЛИЧИЯ В ВОСПРИЯТИИ ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ УСТНЫХ СПОНТАННЫХ МОНОЛОГОВ)

Научный руководитель: Е. В. Ерофеева, доктор филологических наук, профессор (ПГНИУ)

С точки зрения современных представлений, природа человека рассматривается как бинарная: человек есть существо одновременно и биологическое, и социальное. С развитием культуры и общества социальное в индивиде развивалось и усложнялось и в настоящее время является предметом исследования целого цикла гуманитарных наук.

Именно двойственность человеческой природы определила появление термина «гендер» в лингвистике. Словарь гендерных терминов дает следующее определение: гендер – это «совокупность социальных и культурных норм, которые общество предписывает выполнять людям в зависимости от их биологического пола» [3, с. 21], т. е., в отличие от биологического пола, гендер приобретается человеком в результате ежедневных социальных практик.

Получая информацию в процессе коммуникации, реципиент не воспринимает ее как некоторую достоверность, а пытается осмыслить ее в контексте мотивов, реализуемых говорящим, т. е. «оценить эту информацию в той модели миропонимания, которую он приписывает личности коммуникатора» [1, с. 373]. Относя говорящего к той или иной социальной общности, слушающий приписывает ему определенную мировоззренческую картину и сопоставляет ее со своей. Исходя из этого, нами было принято решение о проведении двойного эксперимента, позволяющего выявить зависимость восприятия речи от гендера говорящего и слушающего.

Устные спонтанные монологи были выбраны в качестве материала исследования неслучайно. Именно устная спонтанная речь является основным видом коммуникации, и именно в ней закладываются основы всех коммуникативных стратегий, включая стратегии восприятия текста.

Первичный эксперимент, проведенный нами в 2011 г., показал, что метод семантического дифференциала, использованный в этом эксперименте, недостаточен для выявления зависимости между гендером коммуникантов и восприятием речи, поскольку не отражает качественных различий в восприятии содержания текста. Мы предположили, что методика ключевых слов позволит дополнить результаты эксперимента по семантическому шкалированию и точнее определить общее и различное в восприятии устных текстов. Так как методика набора ключевых слов оказывается «одной из эффективных методик исследования содержательной структуры развернутого текста» [2, с. 112], то вариативность выделения ключевых слов отражает вариативность толкований текста.

А. С. Штерн писала, что наиболее адекватным способом нахождения набора ключевых слов является «экспериментально-статистический, когда НКС определяется по ответам испытуемых. Оптимальной является группа из 20–30 испытуемых» [4, с. 134]. При этом частотность выделяемых слов показывает следующее: высокочастотное ядро отражает общее в восприятии, что определяет адекватность коммуникации, а низкочастотная периферия свидетельствует о вариативности толкований.

Цель нашего эксперимента – обнаружить зависимость восприятия речи от гендера говорящего и слушающего с помощью выявления значимых параметров в системе шкал и структуры НКС текста.

Для проведения эксперимента были использованы аудиозаписи монологов 8 человек, в которых они рассказали о себе – устные спонтанные монологи «О себе», включенные в звучащую базу «Устная спонтанная речь Пермского края», создаваемую при кафедре общего и славянского языкознания Пермского государственного национального исследовательского университета. Общая продолжительность монологов 23 минуты, длительность каждого из них не превышает 4 минут.

Выборка информантов, от которых были получены монологи, была сбалансирована по параметрам «возраст», «гендер» и «уровень образования», т. е. в выборку входило равное количество испытуемых по любому фактору и его градациям [5]. В эксперименте по восприятию монологов приняли участие 32 респондента, выборка которых была также сбалансирована по тем же факторам. Все информанты и респонденты – носители русского языка, проживающие в г. Пермь.

Эксперимент проходил в форме анкетирования. Респондентам было предложено, прослушав монолог (запись подавалась в наушники), выписать 10 ключевых слов и оценить монологи по следующим признакам: слабый/сильный, неприятный/приятный, пассивный/активный, хаотичный/упорядоченный, простой/сложный, опасный/безопасный. Отметим, что эти признаки были выделены В. Ф. Петренко [1]. Мы использовали классическую шкалу семантического дифференциала, состоящую из семи баллов (от -3 до 3). Что касается количественных границ НКС, мы вслед за А. С. Штерн полагаем, что оптимальным при обработке устного небольшого текста является набор до 10 слов или словосочетаний.

Для каждого текста определился набор ключевых слов, где слова упорядочены по частоте их встречаемости. Это позволило нам представить семантическую организацию текста как ядерную структуру, т. е. выделить ядро и периферию НКС.

Нами было принято решение считать ядром НКС те ключевые слова, которые выделили более 30 % респондентов. Таким образом, частота слов, находящихся в ядре для каждого монолога, варьируется от 10 до 26 слов для всех респондентов в совокупности и от 5 до 15 слов в группах, сформированных по параметру «гендер».

Метод семантического дифференциала, выбранный нами для исследования субъективной оценки текстов при их восприятии, направлен на изучение взаимного расположения субъектов и объектов в семантическом пространстве, т. е. различий в восприятии этих объектов респондентом. Отметим, что в данном случае субъектом будет слушающий, а объектом – текст, продуцируемый говорящим. При этом нас интересует социальная обусловленность такого семантического пространства.

Для анализа полученных данных использовалась такая мера центральной тенденции распределения, как медиана, которая делит ранжированную совокупность (вариационный ряд выборки) на две равные части. В случае оценки центральной тенденции распределений, переменными в которых выступают субъективные шкалы, нельзя использовать параметрические методы, такие как, например, среднее арифметическое, а рекомендуется применение непараметрических оценок. Именно поэтому медиана была выбрана в качестве меры центральной тенденции (что является обычным при статистической обработке подобных данных).

Так как число респондентов четное (32 человека), мы воспользовались следующей формулой медианы:

Медиана позволяет определить, по каким факторам строится структура семантического пространства. При обработке данных было выявлено несколько случаев ярко выраженной полимодальности, что говорит о том, что респонденты при оценке опирались на разные признаки. В каждом таком случае признак не принимался во внимание и не учитывался при сопоставлении оценок социальных групп.

Объем исследованного материала составил более 2,5 тыс. ключевых слов и более 1,5 тыс. реакций, полученных от респондентов.

В результате детального рассмотрения НКС респондентов по каждому тексту в отдельности были сделаны следующие выводы.

1. Ядерная структура НКС у женщин чаще всего шире, чем у мужчин (для 5 монологах из 8), хотя общая частотность ключевых слов варьируется независимо от гендера.

2. При восприятии монологов мужчин наиболее частотные слова в ядерных структурах НКС мужчин и женщин совпадают.

3. При восприятии женских монологов обнаруживаются различия в выделении тематических сфер. Женщины в качестве ключевых слов чаще фиксируют увлечения информантов, их образ жизни, внутренние характеристики (чувства, мечты) и образование. Мужчины же обращают внимание на такие сферы, как работа, увлечения, семья, некоторые этапы биографии.

4. При восприятии мужских монологов женщинами тематическая направленность сужается до сфер «работа» и «учеба», а при восприятии мужских монологов мужчинами, наоборот, в ядро НКС попадают слова, обозначающие «внутренние характеристики» (чувства, характер), кроме того, снижается частотность ключевых слов, связанных со сферой «работа».

5. Ядерная структура НКС у женщин шире не только в количественном отношении, но и в качественном: они выделяют больше деталей, чем мужчины, причем как с помощью отдельных слов (за счет чего происходит расширение ядра), так и с помощью словосочетаний (например, в восьмом монологе мужчины выделяют ключевое слово армия, а женщины – служба в армии и советская армия).

Использование метода семантического дифференциала позволило сделать следующие выводы.

1. Оценки женщин характеризуются интенсивностью, в отличие от нейтральных оценок мужчин. При оценке мужских монологов интенсивность реакций мужчин увеличивается по сравнению с оценкой женских монологов.

2. Женщины, как правило, оценивают речь положительно, приписывая монологам признаки «приятный», «активный», «безопасный». Мужчины склонны к более нейтральной или отрицательной оценке.

3. Самым значимым для женщин как в оценке мужских, так и в оценке женских монологов является параметр «комфортность». Для мужчин такими параметрами при оценке монологов, продуцируемых женщинами, стали «сила» и «сложность»; для мужских монологов – параметр «оценка» («отношение»).

4. В оценке монологов женщины больше склонны к тому, чтобы опираться на разные признаки, что выражается в наличии случаев полимодальности по параметрам «упорядоченность» и «сложность». 5. Мужчины склонны оценивать монологи женщин более отрицательно, нежели монологи мужчин, тогда как женщины одинаково положительно оценивают и те, и другие тексты, за исключением седьмого монолога, который был описан ими как «очень неприятный».

6. При оценке женских монологов оценки мужчин и женщин сильнее всего отличаются по параметрам «сила» и «упорядоченность», при оценке мужских монологов – по параметрам «комфортность» и «оценка».

Результаты исследования цельности текста, конструируемой при его восприятии мужчинами и женщинами в выделенных НКС, показывают следующее. При восприятии мужских монологов ядерная структура НКС мужчин и женщин обнаруживает сходство в совпадении наиболее частотных слов. При восприятии женских монологов ядра НКС пересекаются в значительно меньшей степени: частотные слова одной группы респондентов не входят или входят с меньшей частотностью в ядро другой группы. Анализируя количественные характеристики ядерной структуры НКС, мы отмечаем, что восприятие цельности женских монологов у мужчин и женщин различается, а в восприятии мужских текстов они более или менее единогласны. Это может свидетельствовать о том, что при восприятии речи недопонимание возникает именно в тех случаях, когда женская речь воспринимается мужчиной.

С точки зрения тематического наполнения ядра НКС, мы наблюдаем выделение более личностных сфер как мужчинами, так и женщинами при восприятии монологов, продуцируемых информантами той же гендерной принадлежности, что и респонденты.

Сравнение субъективных оценок текстов, полученных методом семантического дифференциала, показало, что женщины при оценке речи дают более интенсивно выраженные реакции и при этом склонны более положительно оценивать тексты, чем мужчины. Мужская оценка более нейтральна и сдвинута в сторону отрицательной шкалы. Однако при этом у мужчин наблюдается увеличение интенсивности реакций и сдвиг в положительную сторону шкалы при оценивании мужских монологов.

Для каждой группы также были определены наиболее значимые шкалы. Для женщин значимым стал фактор «комфортность». В мужских реакциях произошла дифференциация значимых параметров при оценивании мужских и женских монологов: при оценивании женских монологов наиболее значимыми стали шкалы «сила» и «сложность», а при оценивании мужских монологов – шкала «оценка». Выделенные шкалы характеризуют разницу семантических пространств не только между мужским и женским восприятием речи, но и между мужским восприятием речи мужчин и женщин.

Полученные результаты экспериментального исследования, повидимому, могут быть сопоставлены друг с другом. Обнаруженная разница в восприятии женских монологов может быть объяснена, во-первых, более критичным восприятием мужчинами женской речи и, во-вторых, разными значимыми параметрами в оценке текстов мужчин и женщин. Кроме того, выделение мужчинами сфер личностного характера в мужских монологах детерминирует возросшую по сравнению с женскими монологами интенсивность оценки.

В оценке женщин не наблюдается разница в восприятии текстов, порожденных представителями разных гендерных групп: более крупная, чем у мужчин, ядерная структура НКС и более эмоциональная оценка одинаковы при оценивании как женских, так и мужских монологов. Возможно, более детализированное восприятие женщин обусловливает интенсивность их оценки.

Таким образом, для мужчин гендерная принадлежность говорящего имеет большее значение, чем для женщин. Полученные результаты подтвердили нашу гипотезу о зависимости восприятия от гендера говорящего и слушающего.

Список литературы

1. Петренко В. Ф. Введение в экспериментальную психосемантику: исследование форм репрезентации в обыденном сознании. М.: Изд-во МГУ, 1983. 175 с.

2. Сахарный Л. В. Введение в психолингвистику: курс лекций. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1989. 184 с.

3. Словарь гендерных терминов / ред. А. А. Денисова. 2002 [Электронный ресурс].

Режим доступа: http://www.owl.ru/gender/042.htm (дата обращения: 25.03.2013).

4. Сиротко-Сибирский С. А., Штерн А. С. К измерению качества работы предметизатора // Предметный поиск в традиционных и нетрадиционных информационнопоисковых системах / под ред. Л. В. Сахарного, В. П. Суворовой. Л., 1988. Вып. 8. С. 137–147.

5. Штерн А. С. Перцептивный аспект речевой деятельности. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1992. 236 с.