Текст книги "Рок"

ГЛАВА 24
в которой Монах приоткрывает Адамсу его Рок.

– Проходите, – Монах пригласил Бегущего и Собирателя в ту же тронную комнату, только теперь там стояло уже два стула. Не успел Хранитель сесть, как рядом с ним опять выросла невысокая черная фигура с надвинутым на глаза белым капюшоном.

– Итак, я вынужден объявить вам обоим, что время вашего визита истекло. – Монах сделал паузу, как бы намекая на возможность высказаться, но все молчали. – Однако, братья мои, учтите, что скромность не всегда является украшением. – Он опять сделал паузу. – Ну, так есть вопросы или нет?!

– У меня нет, Монах, я знаю свой Рок, – коротко сказал Собиратель, привстав со стула.

– Хорошо, Клео. А вы, Бенни?

Адамс сидел в нерешительности. Он был растерян, ему казалось, что здесь еще не произошло ничего особенного, ради чего надо было преодолевать столько трудностей. Что-то было недоговорено, не определено, не спрошено. Бенни ожидал чего-то сокровенного, важного… Он чувствовал, что вслед недоумению из глубин души поднимается разочарование. Он всячески противился ему, потому что слишком много горечи оно несло с собой. Подстегиваемый этим ощущением надвигающейся депрессии, он решился и встал.

– Монах! – начал Адамс. – Признаюсь, я растерян. Наверное, оттого, что ждал чудес. Но это не важно. – Бенни говорил медленно, запинаясь. – Самое главное, я не понял, зачем меня сюда привел Собиратель. Вы подтвердили мой статус Бегущего. И что мне с этим теперь делать?

– Ничего, – равнодушно ответил Монах и слегка нахмурил брови. – Просто жить.

– Но мне надо понимать, что я должен делать дальше! – в отчаянии от непонимания воскликнул Адамс. – Я готов работать, чтобы заслужить свой кусок хлеба, но мне нужен практический совет. Я думал, что в Горной Стране помогают и беглецам, и Бегущим.

– Хлебом помогают, но не советами. В Горной Стране каждый житель знает свой Рок! – голос Монаха звучал по-прежнему негромко, но налился металлом.

– Значит, чтобы стать полноценным гражданином Горной Страны, я должен знать свой Рок?

– У нас нет граждан, Бенни, – смягчился Монах. – Но свой Рок знать надо.

– Монах, скажите, где и как мне получить это знание?

– Ну наконец-то! – Хранитель горы встал с кресла и облегченно вздохнул. – Я уж думал, вы никогда не зададите этот вопрос.

Бенни удивленно посмотрел на него. Так вот, оказывается, зачем он сюда приведен! Монах сошел с трона и стал прохаживаться перед ним.

– Не удивляйтесь, Адамс. Вы должны были сами задать этот вопрос. И я готов на него ответить, только порадовать вас мне нечем. – Монах остановился прямо напротив. – Мужайтесь, Бенни, вы уникальный человек, у вас нет Рока!

Раздался шум. Оказывается, вся здешняя храмовая братия пробралась тихонечко в зал и стояла за креслом. Это они глухо ахнули, услышав такой приговор. Удивленный возглас послышался даже от Клео, обычно всегда сдержанного и невозмутимого. Адамс недоуменно огляделся, он не понимал причин такой реакции.

– Я не понимаю, – обреченно выдохнул он.

– Это не страшно, Бенни. Пока вы шли к нам сюда, вести о необычайной везучести вашей компании и лично вас вызвали много споров и дискуссий у моих коллег, – Монах кивнул головой назад. – Признаюсь, даже я ждал вас с нетерпением и любопытством. И не зря. За мою долгую жизнь ваш случай первый.

– Простите, Монах! – взмолился Адамс. – Но я все равно ничего не понимаю!

– Слишком торопитесь, Бегущий! Что вам говорил Собиратель? Копите информацию, кусочек к кусочку, тогда и картина сложится. А вы стремитесь картину нарисовать тремя мазками. Повторяю: я не вижу вашего Рока.

– Его не было или он исчез?

– Был и есть, Бенни. Просто сейчас его нет.

Адамс беспомощно смотрел на Монаха. В голове не укладывались его слова, он не понимал их смысл, но в то же время ощущал, что глубокий смысл в них есть.

– У каждого человека, – продолжил Монах, – есть свой Рок, своя судьба. Мы уверены в этом.

– Выходит, вы все фаталисты?

– Нет, мы знаем, что Рок каждого человека неоднозначен, что у него много потенциальных вариантов, что они расходятся, словно ветки дерева, и что выбор этих вариантов во многом зависит от самого человека. Правда, такое дерево у каждого свое, у одних густое, как кустарник, а у других прямое, как сосна.

– Монах, а чем различаются Рок и судьба? Я всегда думал, что это одно и то же.

– Не совсем. Рок отличается от судьбы тем, что определен, хотя и здесь возможны исключения.

– Не понимаю. А как же возможен выбор, если все предопределено?

– Бенни, я не могу вам здесь за десять минут изложить всю концепцию Церкви Рока. Студенты ее изучают несколько лет. Скажу только, что на каком-то этапе жизни каждый из нас однажды или многократно подходит к некой развилке и выбирает, куда ему двигаться. Проекции возможных направлений такого движения и образуют ветви древа судьбы. Человек выбрал, и этот путь материализуется во времени. А в его конце человека ждет еще одна развилка. И так всю жизнь. Понимаете?

– С трудом. Особенно в отношении выбора.

– Большинство людей делает такой выбор интуитивно, нервно, под давлением внешних обстоятельств или вопреки им, нередко во вред самому себе. Вот почему я и мои братья по вере стремимся знать свой Рок, сознательно его выбирать, когда, конечно, это от нас зависит.

– Но как такое возможно?

– Поверьте мне, Бенни, возможно. Бог всегда подсказывает, намекает прямо или косвенно на то, что является оптимальным выбором, а что губительным. Надо только внимательно смотреть вокруг, анализировать собственную жизнь и свои поступки, и тогда древо судьбы станет зримым. В определенных пределах, конечно.

– Получается, что у меня нет такого древа?

Монах внимательно посмотрел на Адамса и молча сел в кресло.

– Вы уверены, Адамс, что хотите знать правду?

– Да! – громко и с вызовом воскликнул Бенни.

– Ну что ж, – Монах вздохнул и закрыл глаза. – Слушайте, что я вижу. У вас, Бегущий, есть древо судьбы, но оно высохшее, вместо живых веток на нем вьется странная лиана, черная, как корабельный канат. Она извивается, ломая нежные веточки, стягивает мертвой хваткой ствол, она душит твой Рок, высасывает из него твои способности, энергию, эмоции. Сейчас у твоего древа судьбы одни только корни и остались живы. Я знаю: все, что выше, совсем не Божье творение.

В зале воцарилась тишина. Адамс, пораженный услышанным, словно врос в пол. В голове звенела пустота и отчаянье. Почему-то он верил каждому слову этого человека, хотя он рассказывал такое, о чем несколько месяцев назад даже размышлять было бы признаком безумия. Нет, это невозможно, против восставал весь жизненный опыт, разум, рассудок…

Но вопреки всему в глубине души росла уверенность, что все так и есть… Нет, все-таки этому невозможно поверить! Это бред, сказки!

Адамс услышал, как Хранитель горы опять заходил перед своим креслом, только теперь его походка была неровной, видимо, мысли Бегущего ему не понравились.

– Напрасно сопротивляетесь, Бенни, цепляетесь за рассудок, жизненный опыт. Все это здесь не работает, вы вступили в область иррационального бытия, где слова не могут передать истины. Отдайтесь во власть сердца.

– Не могу! – замотал головой Адамс. – Я не могу в это поверить!

– Придется, брат мой, придется.

– Монах, простите меня, но как все это может быть?! Как можно изменить Рок, если он от Бога?!

– Не знаю, – Монах задумчиво остановился перед Адамсом. – Ваш случай, Бенни, уникален тем, что ваш Рок подменен. Как это сделано и кем, пока сказать не могу, хотя догадываюсь. Только, ради Бога, не спрашивайте, откуда я это знаю!

– Как подменен?!

– Что тут непонятного, Адамс! – повысил голос Монах. – Везение не ваше, а чужое! Вернее, не совсем ваше. И пришли вы сюда, толкаемый чужой волей. Теперь понятно?

– Да, но…

– Извините, Бенни, но я не могу больше тратить на вас время, дела. Храмовник Юзеф вас проводит.

Из-за спины Монаха тут же показался Храмовник, который приводил их сюда. Он подошел к Бенни и указал ему посохом на дверь. Адамс понурил голову и, еле слышно попрощавшись, вышел за дверь. Собиратель с ним не пошел, но, похоже, Бенни этого не заметил.

Через несколько минут Храмовник вернулся и, встав у двери, молча склонил голову.

– Ну что ж, братья, – Монах встал с кресла, – свершился Рок для потерявшего его. Я искал возможность другого излечения, но не нашел. Управитель! – Хранитель горы повернулся к своему безмолвному соседу. – Иди и займись делом.

Храмовник, также как Юзеф, молча поклонился и направился к выходу.

– Когда закончишь, сообщи мне, Павел, я хочу проводить Бегущего.

Еще один поклон, и Павел скрылся за дверью.

– Собиратель! – Монах посмотрел на Клео. – Ты достойно выполнил свое задание.

– Спасибо, Монах. Прости мою дерзость, но что будет с Адамсом?

– Отвечу тебе, потому что вижу: ты подружился с ним. Завтра четыре воина спустят его в райскую долину и оставят там.

– Это жестоко, – взволновался Клео, – он наверняка погибнет!

– Возможно, – грустно ответил Хранитель. – Но у Бенни есть шанс выжить. В нем есть великий Дар, только он задавлен нечистым помыслом Ордена. Он или смоет его и возродит свое древо судьбы, или погибнет. Надейся и молись, Клео. А теперь иди. Ты ведь знаешь свое следующее задание?

– Да.

– Бог тебе в помощь, брат.

Собиратель поклонился и вышел. Монах посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на Храмовника у двери.

– Юзеф, пришел ли Перст?

– Да, Пресветлый. Он ждет тебя в твоем кабинете.

– Вот и славно. – Монах обернулся к остальным храмовникам. – Займитесь своими делами, братья. Нам о многом надо помолиться, наступает время перемен. С завтрашнего дня каждая утренняя молитва посвящается здравию Бегущего Бенни Адамса. Помогите ему своей молитвой. Я надеюсь, что еще увижу его. Жаль, что Рок его пока темен.

ГЛАВА 25
в которой Монах испытывает Рок Капила.

– Здравствуй, Наперсник!

– И ты здравствуй, Пресветлый!

Два человека церемонно приветствовали друг друга – выдержав паузу, сошлись и сдержанно обнялись. Монах указал гостю на большое деревянное кресло перед письменным столом. Кабинет Хранителя Белой горы был уютен и невелик, он был похож на любой из кабинетов, если не смотреть вверх. Потолок в помещении был так высок, что терялся в полумраке. Вдоль стен туда же, ввысь, уходили стеллажи книжных шкафов. За стеклянными дверцами были тысячи книг.

– Капил, чаю попьем?

– С удовольствием, Пресветлый, – раздался после длительной паузы ответ гостя.

– Да брось ты церемонии, друг мой, – негромко отозвался Монах из угла, где разливал горячий травяной напиток из термоса. – Ты что, за три года мое имя забыл?

– Нет, Михаил, твое не забыл, а вот от своего отвык.

– На, смотри не обожгись, только что принесли. – Монах обошел стол и уселся в другое кресло. Голос его вдруг зазвучал озабоченно: – Капил, ты это всерьез?

– Конечно.

– Это нехорошо, ты слишком глубоко погрузился в воды времени.

– Я и сам чувствую, но что-то происходит внутри кольца. Стражи обеспокоены, воины им докладывают, что прорывы Детей Леса участились.

– Я все это знаю. Учись сочетать равнодушие с участием, поверь, что многие вопросы они прекрасно могут решить и сами. Помни, что должность Перста может стать для тебя пожизненной, как для твоего предшественника.

– Да будет воля Рока.

– Ты это брось! – рассердился Монах. – Ты мне здесь нужен!

– Повинуюсь, Пресветлый.

– Не увиливай, Капил, ты можешь меня обмануть, можешь спрятаться за бумажными стенами званий и титулов, но ты не обманешь свой Рок! Павел стал стар, его Дар тяжелеет быстрее, чем тело, и твоя помощь может понадобиться очень скоро.

– Ты хочешь сказать, что призовешь меня и поставишь рядом с собой?

– Капил, ты же друг мой, разве ты уже не стоишь ко мне ближе всех?

– Да, Михаил, я рядом душою, но я скучаю по тебе.

– Мы же часто общаемся с тобой при медитациях, – удивился Монах, – разве этого мало?

Перст отозвался не сразу. Он громко отхлебнул чай, показывая, что занят, но на самом деле он обдумывал ответ.

– Нет, этого вполне достаточно. Прости меня за то, что я сказал об этом.

– Что значит – прости? – Монах откинулся в кресле и пристально посмотрел на Капила. – Ох, смотри, Наперсник! – Михаил погрозил ему пальцем. – Дружба – очень тяжкая ноша, но она не есть залог карьерного роста. Что-то ты мне сегодня не нравишься.

– Я изменился?

– Именно. Только к добру или к худу?

– Для меня это скрыто, Пресветлый.

– Для меня пока тоже, – задумчиво сказал Монах, потом встал. – Вот что, Наперсник, пошли. Пришло время тебя испытать.

Хранитель горы подошел к двери и выжидательно посмотрел на своего друга. Даже в скудном свете одной лампочки стало заметно, что тот побледнел.

– Капил, ты ведешь себя, как студент перед походом к Духу.

– Ничего не могу поделать, Пресветлый, волнуюсь.

– Плохо, друг мой, очень плохо. Шагай за мной.

…Здесь Перст никогда не был, хотя провел в горе немало лет. Они шли по совершенно темным коридорам, в которых многолетний слой пыли ощущался под ногами, как ковер. Потом они долго поднимались по узкой лестнице. Капил не очень хорошо видел в темноте, поэтому не сразу понял, что путь вывел их в какое-то громадный зал, где даже шорохи стали гулкими и раскатистыми.

Подъем прекратился, щелкнул выключатель, и под потолком зажглись несколько лампочек. Они были в большом, круглом помещении, наполненном непонятными механизмами и устройствами. Оборудование покрывал толстый слой пыли.

– Что это? – вырвалось у Перста.

– Это? Древняя обсерватория, Капил.

– Не понимаю, Михаил.

– Здесь люди наблюдали за Солнцем. Вот, видишь, – Монах подошел к длинному изогнутому полукругом столу, – здесь стоят приборы, дисплеи, компьютеры, они автоматически следили за Солнцем и предупреждали о магнитных бурях.

– Откуда ты это знаешь, Михаил?

– Читал. – Монах повернул какой-то рубильник, что-то загудело. – Работает! – довольно прокомментировал он. – Смотри, Капил, вон там, в углу, стоит стеклянная колба.

– Ничего себе колба! – прошептал про себя Перст, задирая голову: стеклянное сооружение было высотой под десять метров и диаметром метра полтора.

– Иди, Капил, не бойся. Прямо к колбе иди. Видишь, – объяснял Монах Наперснику, попутно что-то делая за древним пультом управления, – там есть окошко?

– Да, Михаил, вижу.

– Сейчас сверху польется поток света, ты должен медленно, повторяю, очень медленно, просовывать в отверстие руки. Прямо в гущу света. И встань так, чтобы я все хорошо видел.

Монах пощелкал чем-то, и раздалось монотонное гудение. Через несколько секунд внутри колбы сверху вниз упала яркая искорка. След ее не растаял, а остался гореть тонкой огненной нитью. Гудение нарастало, а вместе с ним рос и пучок света, он ширился, наливался силой и мощью, превращаясь в колоссальный столб света.

– Капил! – крикнул громко Монах. – Давай, пора.

Перст, словно завороженный, смотрел в это ослепительное сияние. Оно пугало и притягивало одновременно. Дотронуться до него казалось безумием. Капил представил, как обугливаются его пальцы, как невыносимая боль бежит по нервам, но он не смел ослушаться приказа Монаха. Медленно он продвигал свои руки к свету. Удивительно, но свет был холоден, а на ощупь словно вода! Перст засмеялся и раздвинул пальцы, световые струи лились через его ладони, приятно лаская кожу. Капил пошевелил руками, стал слегка водить ими из стороны в сторону, и столб света реагировал на это, как будто был привязан к ладоням!

Перст оглянулся. На него из-за пульта смотрело спокойное лицо друга в черных очках. Капилу это показалось таким забавным, что он громко засмеялся. Его радость свободно лилась из горла. Он кричал, не понимая, что кричит, пел, не различая слов, он был так счастлив в эти мгновения! Внезапно свет пропал, по глазам ударила темнота, на тело навалилась усталость, кожу рук невыносимо саднило. Ноги Перста подкосились, и его подхватил Монах.

– Садись сюда, Капил, и терпи, скоро все пройдет.

– Пресветлый! – слабым, охрипшим голосом спросил Перст. – Что все это значит?

– Это значит, что я не ошибся, исполняя волю Рока! Отдыхай, можешь даже немного поспать, я подожду, поговорим потом. – Монах провел ладонью по глазам Наперсника, и они послушно закрылись.

…Капил опять сидел в кабинете Монаха и внимательно рассматривал свои руки. Они покрылись золотистым загаром. Перед ним стоял бокал с давно остывшим чаем.

– Михаил, так что все это значит?

– Это значит, что ты больше не мой Наперсник и имя Перст теперь не твое.

– Неожиданно. Но я повинуюсь твоей воле.

– Не моей, Капил, а воле Рока. То, что ты проделал, может сделать еще только Павел, и больше никто в Горной Стране, да и на всей планете тоже. Это истинное твое предназначение, Капил.

– Не понимаю, Михаил: мое предназначение – держать руки в солнечном свете?

– Какой же ты наивный еще, Капил, – добродушно усмехнулся Монах. – Видишь ли, помещение наверху – не столько обсерватория, сколько лаборатория, в которой темнолицые изучали солнечную плазму, пытались найти альтернативные источники энергии. Это было очень давно, еще до Большого Взрыва.

– Ну и что?

– Капил, дорогой мой друг, температура в колбе достигает нескольких тысяч градусов! А ты спокойно всовывал в нее руки, да еще хохотал при этом, как ненормальный. Видимо, не зря тебя за глаза Аскетом зовут, ни холод, ни жар тебе не страшен.

– Не может быть!

– Может. Этот сконцентрированный солнечный поток света спалил бы любого в черную головешку.

Над столом повисло молчание.

– Михаил, я не знал, что обладаю таким Даром. И Дух мне ничего не говорил об этом.

– Дух сообщил мне, Капил, что, возможно, этот Дар находится внутри тебя.

– То есть ты точно не знал, только предполагал?

– Я был почти уверен.

– А если бы меня этот огонь все-таки спалил бы?

– Ты считаешь, что я рисковал тобой?

– Именно.

– Таков мой удел, Капил, рисковать даже самым дорогим. Если бы я объяснил тебе все с самого начала, ты никогда не подошел бы к свету. Нужно было, чтобы твой Дар вышел наружу из глубин твоей души сам и сразу, другого не дано.

Они опять замолчали. Капил машинально взял в руки бокал, покрутил его в руках, потом поставил обратно.

– Михаил, ты сказал, что я больше не наперсник твой. Это связано с открывшимся Даром?

– Да, Капил.

– И поэтому ты оставляешь меня в горе?

– Да.

– И я не должен ее покидать?

– Теперь никогда, Капил. Твой Дар слишком редок, слишком ценен, чтобы можно было подвергать его опасности.

Бывший Наперсник грустно опустил голову.

– Грустишь о свободе?

– Если честно, то да.

– Это пройдет, поверь мне.

– Я верю, безгранично верю тебе и Року. И меня утешает возможность постоянно быть рядом с тобой, это стоит свободы. Что я должен делать, Монах?

– Учиться. Скажи, что ты знаешь о Павле?

– Павел – твой Управитель, – пожал плечами Капил. – Общепризнанно, что он твой заместитель, второй человек в Церкви.

Монах выслушал ответ, склонив голову набок, потом удивленно тряхнул головой и улыбнулся.

– Почему ты улыбаешься? – в свою очередь удивился Капил. – Разве я сказал что-то не так?

– Так, все так. Я просто восхищаюсь Павлом: не человек, а кремень. Полторы сотни лет на должности Управителя, и ни одного прокола, ни одного слуха, не одной сплетни, молодец! Видишь ли, Капил, – Монах усмехнулся, – Управитель управляет не моими делами, а солнечным светом.

Аскет пораженно застыл, в его голове все вдруг стало на место. С незапамятных времен по воле Монаха в солнечном зале с высоких сводов падал поток ослепительного света. Он окутывал человека, проникал в уголки души, высвечивал пороки и злые замыслы. Рассказывали, что некоторые люди, особенно те, на совести которых было тайное смертоубийство, не выдерживали солнечного огня, начинали корчиться, кричать, теряли сознание и даже гибли. Как же наивен был он и все остальные братья, предполагая, что этот свет есть естественное порождение Белой горы! Теперь все стало ясно: человек порождает это чудо!

– Ты прав, Капил, – раздался голос Монаха. – В горловину Белой горы вставлен громадный кристалл, скорее всего, искусственный. Когда и кем, не знаю. Наверное, теми же темнолицыми, здесь была их территория. Кристалл особым образом концентрирует свет, даже может на некоторое время аккумулировать его, но и после него свет все равно остается обычным, хотя и чрезвычайно мощным потоком энергии, часть из которой человек воспринимает в видимом спектре. Только Дар таких самородков, как Павел, а теперь и ты, Капил, мог изъять из этой энергии огонь и превратить ее в волшебный луч! Ты представляешь себе, какая ответственность ложится на твои плечи, Капил?!

– Монах! – голос Капила дрожал. – Я боюсь! Боюсь не справиться.

– Справишься, друг мой, я знаю. Слава Богу, Павел еще в силе, хотя и не в прежней. Я сегодня в этом убедился.

– Ты о Бегущем?

– Да. Не смог Павел задавить эту черную гадину внутри него.

– Может было дело не в Павле, а в той напасти, которую втиснул в Бенни Адамса Орден?

– Может быть. – Монах задумался. – Нет, Капил, видимо, и в Павле дело, ведь твой Дар проявился! Значит, пришло время передачи огня. Ну что ты опять, побледнел, Павел ведь не умер! Он остается рядом, он будет тебя учить, посвятит тебя во все свои секреты. Я в тебя верю.

Капил волновался. Ему льстило, что он оказался одним из самых избранных Роком братьев Церкви, но это ощущение тонуло в нежданных заботах и страхах. Он вдруг опять почувствовал себя юным, несмышленым студентом.

– Так, – строго сказал Монах, – тему объявляю до вечера закрытой. Давай лучше отвлечемся. Я хочу услышать твое мнение о Бегущих.