Текст книги "Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии"

Кидо составляет план окончания войны

Как правильно догадался Малик, японская политическая элита начала тайно консолидироваться вокруг идеи о необходимости окончания войны. Политолог Сигэру Намбара и еще пять профессоров Токийского университета изучили возможность завершения войны путем прямых переговоров с Соединенными Штатами. Они предложили, чтобы японское правительство согласилось на «безоговорочную капитуляцию», выставив взамен только одно условие – сохранение императорского дома. Они рассчитывали, что флот одержит верх над армией и положит конец войне, подчиняясь решению императора. После войны император должен был отречься от престола. Шесть профессоров тайно консультировались с Коноэ, Того, Сокити Такаги и некоторыми другими видными фигурами из партии мира. Намбара и Ясака Такаги, главный японский эксперт по США, дважды встречались с Кидо (7 мая и 1 июня), обсуждая эти идеи. 8 июня Намбара посетил Сокити Такаги и попросил его принять план завершения войны путем прямых переговоров с США. Намбара объяснил ему, что американское общественное мнение разделено на сторонников «мягкого мира» и тех, кто выступает за «жесткий мир». Если Япония продолжит придерживаться курса продолжения войны до самого конца, это озлобит американских «голубей», что неминуемо поставит под угрозу существование императорского дома. Кроме того, такая политика приведет к росту антиимператорских настроений внутри самой Японии. Именно этого и добивался Советский Союз.

9. Коити Кидо, министр – хранитель императорской печати. Маркиз Кидо был самым близким советником Хирохито. Он сыграл ключевую роль в объявлении императором «священного решения» на императорском совещании.

Государственный музей истории Японии

Неделю спустя Намбара снова нанес визит Сокити Такаги, на этот раз в сопровождении профессора Ясаки Такаги. Оба политолога обратили внимание Такаги на взгляды, высказанные Грю и Эдвином Райшауэром, которые настаивали на необходимости сохранения института императора. Они заявили, что Япония должна добиться в ходе переговоров достижения мира, ведя диалог непосредственно с Соединенными Штатами, а не рассчитывать на посредничество Советского Союза. Хирохито был знаком с мнением профессоров Токийского университета, однако неизвестно, как он отнесся к этим рекомендациям[146]146
  См. [Matsuura 1997: 16–17; Takagi nikki 2000 (8 June 1945, 15 June 1945), 2: 881–882, 886–887; Terasaki, Terasaki Miller 1991: 122].


[Закрыть].

Утверждение «Основных принципов ведения войны» встревожило Кидо. Особенно сильно его беспокоила перспектива народного недовольства, которое могло быть обращено против императора. Если бы Япония упустила шанс закончить войну миром, ее ожидала бы та же участь, что и Германию, и тогда нельзя было гарантировать сохранение кокутай. Он пришел почти к тем же выводам, что и шесть токийских профессоров, но с двумя важными оговорками. Кидо не видел никакой возможности убедить армию пойти на мир. Поэтому он тоже полагал, что единственным способом окончания войны является обращение к авторитету императора, который заставил бы умолкнуть военную оппозицию. Однако, в отличие от профессоров, которые выступали за прямые переговоры с Великобританией и США, Кидо верил, что Япония сможет добиться лучших условий капитуляции, используя посредничество Москвы. В личном письме к советскому руководству император попросил бы «почетного мира», обещав освободить оккупированные японцами территории, вывести японские войска из Азии и провести частичное разоружение. 8 июня Кидо составил предварительный план окончания войны, в котором были высказаны эти соображения. В тот же день маркиз показал документ императору. Хирохито поручил Кидо немедленно претворить этот план в жизнь[147]147
  См. [Kido nikki 1966,2:1208–1210; Shusen shiroku 1977, 3: 91–94; Tanaka 1988, 5, II: 287–288; Matsuura 1997:17–18]; Nishihara M. Shusen no keii (машинописный отчет, составленный Нисихарой), BKSS. Vol. 1. P. 49–50; «Kido kojutsusho» [Shusen shiroku 1977, 3: 94].


[Закрыть]<sup>[148]148
  Характер действий (лат.).


[Закрыть]</sup>.

Важно отметить, что, работая над этим планом, Кидо советовался с Мацудаирой, Касэ, Мацутани и Такаги. Постепенно вырисовывался modus operand^ партии мира. Эти четыре человека являлись тайным звеном, связывающим более влиятельные политические фигуры, такие как Кидо, Сигэмицу, Того, Ёнай и Коноэ, которые не могли встречаться и строить замыслы по достижению мира в открытую.

То, что решение о продолжении войны, принятое на императорском совещании 8 июня, противоречило анализу стремительно ухудшающейся ситуации внутри страны, не ускользнуло от внимания Хирохито, хотя на той встрече он не сказал об этом ни слова. 9 июня, прежде чем Кидо показал ему свой план, император принял начальника Генштаба Умэдзу, который только что вернулся из инспекционной поездки в Маньчжурию. Доклад Умэдзу оказался шокирующим: Квантунская армия была катастрофически недоукомплектован^ а боеприпасов осталось лишь на одно крупное сражение. Хирохито заметил, что, поскольку боевые части, защищавшие внутренние территории, были вооружены оружием низкого качества, национальная безопасность находится под угрозой. Такаги заподозрил, что столь неутешительным докладом Умэдзу намекал императору, что для завершения войны необходимо личное вмешательство Хирохито[149]149
  «Matsudaira hishokan kojutsu» [Takagi nikki 2000 (14 June 1945), 2: 885–886]; [Terasaki, Terasaki Miller 1991: 116–118].


[Закрыть]. Тем не менее стратегия армии по-прежнему заключалась в том, чтобы укрепить оборону Кюсю для «последнего решительного боя» за счет ослабления всех прочих воинских частей. То, что от Квантунской армии осталось, по сути, одно название, с точки зрения военного командования, было полностью оправданно, так как расчет был на то, что Япония сможет удержать СССР от нападения.

12 июня император получил еще один пессимистичный отчет от адмирала в отставке Киёси Хасэгавы, который в качестве специального представителя императора провел инспекцию различных военных округов и складов вооружения по всей Японии. Хирохито, до самого падения Окинавы веривший в эффективность своей армии, наконец засомневался в том, что план японской обороны является надежным. Это было первым признаком того, что Хирохито отказывается от стратегии «последнего решительного боя»[150]150
  Cm. Nishihara. Vol. 1. P. 50–51; [Tanaka 1988, 5, II: 291–295].


[Закрыть].

С 9 по 14 июня Кидо активно участвовал в немавасы. неформальных закулисных переговорах с влиятельными политиками. 13 июня он показал свой план Ёнаю и получил его одобрение. Однако в беседе с Судзуки Кидо пришлось прибегнуть к авторитету поддержавшего его императора, чтобы удержать премьер-министра от перехода в стан сторонников войны. 15 июня Кидо встретился с Того. Министр иностранных дел поддержал этот проект, но был потрясен, узнав, что Судзуки не уведомил Кидо и императора о переговорах, проходивших между Хиротой и Маликом. Кидо получил одобрение трех членов «Большой шестерки», но для реализации своего замысла ему нужно было получить еще один голос от партии войны. Поскольку он считал, что нет никаких шансов привлечь на свою сторону Умэдзу и Тоёду, маркиз решил обратиться к Анами. Министр – хранитель императорской печати и министр армии встретились 18 июня. Кидо объяснил Анами, что жизненно необходимо начать переговоры о мире до того, как началось вторжение на внутренние территории Японии. Анами был с ним не согласен, поскольку был убежден в том, что больше надежд на спасение кокутай даст бой на последнем рубеже обороны. Возражая ему, Кидо спросил, что произойдет, если американцы успешно вторгнутся в Японию и захватят «Три священных сокровища» – регалии японских императоров. Чтобы склонить на свою сторону этого фанатичного приверженца императорского строя, Кидо ловко перевел разговор на эти мистические символы власти, посеяв сомнения в душе Анами. Хотя Кидо и не удалось полностью убедить министра армии в своей правоте, по крайней мере Анами обещал, что не будет возражать против того, чтобы император написал письмо Сталину, прося посредничества Москвы для окончания войны [Shusen shiroku 1977, 3: 94–98; Tanaka 1988, 5, II: 297–298].

В тот же самый день «Большая шестерка» одобрила план обратиться за помощью к Москве в конце июля, чтобы завершить войну к сентябрю. Это решение было принято без ведома штабных офицеров, все еще решительно настроенных на продолжение войны. Хирохито призвал Того воплотить в жизнь план окончания войны как можно скорее с учетом недостаточной готовности Японии к боевым действиям на собственной территории[151]151
  «Togo Gaiso kojutsu hikki, “Shusen ni saishite”» Sept. 1945 [Shusen shiroku 1977, 3: 101]; Kase Toshikazu, «Potsudamu sengen judakumade», Sekai, Aug. 1946, цит. в [Shusen shiroku 1977, 3: 104–105]; «Togo Gaiso shuki “Shusen gaiko”», Kaizo, Nov. 1945 [Shusen shiroku 1977, 3: 102]; [Tanaka 1988, 5, II: 299–301]. О том, как эту ситуацию оценивал Малик, см. в его дневнике: АВП. РФ. Ф. Молотова. Оп. 7. Пап. 54. Д. 891. Л. 360–363.


[Закрыть]. Пока члены Генерального штаба занимались подготовкой к последнему решительному бою, не зная, что их начальство уже дало отмашку на проведение мирных переговоров при посредничестве Москвы, партия мира начала предпринимать тайные маневры, чтобы перехитрить армию.

Трумэн утверждает операцию «Олимпик»

Трумэн никак не мог принять решения насчет изменения условий безоговорочной капитуляции. Для того чтобы определиться с этим вопросом, ему надо было понять, что будет, если он продолжит настаивать на данном требовании. 14 июня адмирал Леги оповестил Объединенный комитет начальников штабов, что президент хочет обсудить план вторжения в Японию на совещании в Белом доме 18 июня. Если конкретно, президент хотел знать, сколько людей и судов потребуется для победы над Японией, сколько времени займет операция вторжения и какими будут ожидаемые потери, какими будут эти сроки и цифры в случае реализации альтернативных планов с использованием блокады и бомбардировок и насколько желательно участие в войне Советского Союза. Как было сказано в докладной записке Леги, своей приоритетной задачей президент видел сведение к минимуму боевых потерь среди американских солдат[152]152
  Memo, Ad. Leahy to JCS, 14 June 1945, цит. no [Entry 1955: 76]; [MacEachin 1998:11].


[Закрыть].

15 июня Объединенный комитет военного планирования представил Объединенному комитету начальников штабов краткий отчет, из которого следовало, что принятое решение о вторжении на Кюсю является единственной стратегией, которая вынудит Японию капитулировать. По оценке комитета военного планирования, совокупные ожидаемые потери на Кюсю и равнине Канто составляли 193,5 тысячи человек, из них 40 тысяч убитыми. В отчете говорилось, что возможное участие Советского Союза в этой войне более не играет важной роли, хотя Красная армия может внести полезный вклад в победу, связав японские силы в Маньчжурии и Северном Китае [Hellegers 2001, 1: 105].

Получив от президента приглашение на это важное совещание, Стимсон прибег к небольшой хитрости. Накануне вечером он позвонил Макклою и, сославшись на плохое самочувствие, велел ему присутствовать на совещании вместо себя. Вместе они обсудили, какой линии поведения должен придерживаться Макклой на этой встрече. «Я сказал ему, что мы будем полными идиотами, если не рассмотрим возможность завершения войны без дальнейших потерь в живой силе, – вспоминал потом этот разговор Макклой, имея в виду подавляющее превосходство в военной мощи, которое на тот момент было у США над Японией. – Я считал, что мы легко можем согласиться на то, чтобы японцы сохранили императора в качестве конституционного монарха». Они обсудили возможность обращения к японскому правительству, форму этого самого обращения и то, следует ли в нем упомянуть, что у американцев есть бомба[153]153
  «McCloy on the А-Bomb», Appendix [Reston 1991: 495–496].


[Закрыть].

Днем 18 июня начальники штабов (Маршалл, Кинг и генерал-лейтенант Айра Икер, замещавший командующего военно-воздушными силами Арнолда), Форрестол и Макклой собрались в Белом доме. К удивлению и радости Макклоя, Стимсон тоже появился на этом совещании. Маршалл начал с того, что зачитал отчет Объединенного комитета по военному планированию, поддерживавший высадку десанта на Кюсю 1 ноября (операция «Олимпик»), однако не стал упоминать об ожидаемых боевых потерях. Вторжение на Кюсю было необходимо для того, чтобы вместе с морской блокадой и бомбардировками сжать Японию железной хваткой и добиться капитуляции до начала высадки на равнину Канто (операция «Коронет»), запланированной на 1 марта. По оценке Маршалла, для того чтобы Япония капитулировала, не дожидаясь полного военного разгрома, японцы должны были осознать полную безнадежность своего положения, вызванную, «во-первых, огромным ущербом, уже понесенным в результате воздушных бомбардировок и морской блокады, во-вторых, высадкой американского десанта, демонстрирующей твердость намерений США, и, в-третьих, вступлением в войну Советского Союза или угрозой такого нападения». Здесь важно отметить, что, по мнению Маршалла, для капитуляции Японии необходимо было выполнение обоих условий: и американское вторжение на Кюсю, и участие в войне СССР. Он считал, что роль Советского Союза сведется к тому, чтобы «разобраться с японцами в Маньчжурии (и Корее, если потребуется)». Маршалл заявил, что вступление в войну России может стать «решающим аргументом, который вынудит их [японцев] сдаться» после того, как американцы высадятся на Кюсю. Кинг и Икер согласились с необходимостью проведения операции «Олимпик». Однако Кинг был не согласен с Маршаллом по поводу роли Советского Союза. Он считал, что можно обойтись и без русских. Кинг сказал, что США не должны «заходить так далеко, чтобы просить их о помощи», поскольку ему было очевидно, что американцы смогут справиться с Японией своими силами. «Одна из целей на предстоящей конференции [в Потсдаме], – сказал президент, – это получение от России всей военной помощи, какой только возможно». Для этого он хотел заранее иметь представление о «всех решениях, которые ему предстоит принять, чтобы занять в этом обсуждении наиболее выгодную позицию». Вступление Советского Союза в войну все еще было картой в рукаве Трумэна, но то, как он разыграет эту карту, зависело от многих факторов[154]154
  «Minutes of Meeting Held at the White House on Monday, 18 June 1945, at 15:30», pp. 3, 5,17, MHDC #736, HSTL; [Entry 1955: 78–79, 84, 85; King 1952: 605–607].


[Закрыть].

Затем начальники штабов перешли к обсуждению ожидаемых потерь. Ссылаясь на опыт Лейте, Лусона, Иводзимы и Окинавы, Маршалл предположил, что процент потерь в ходе операции на Кюсю не превысит показателей битвы за Лусон (один убитый американский солдат на пять японцев). Леги сказал, что в битве за Окинаву потери составили 35 %, но Кинг считал, что на Кюсю они будет значительно меньше. По оценке Маршалла, потери убитыми и ранеными должны были составить 63 тысячи человек из 193 тысяч. Хотя эти цифры намного ниже тех, о которых потом писали Трумэн и Стимсон в своих послевоенных мемуарах, оправдывая решение об атомных бомбардировках японских городов, это все равно было очень большое число, которое, несомненно, тяжелым грузом давило на плечи Трумэна. У Макклоя создалось впечатление, что безальтернативный выбор в пользу операции «Олимпик» был вызван тем, что участники совещания, знавшие об атомной бомбе, избегали упоминать о ней в присутствии тех, кто был не в курсе дела[155]155
  «Minutes of the Meeting Held at the White House». P. 3–6; [Entry 1955: 79–81];
  Leahy Diary, 18 June 1945. P. 98. Об обсуждении ожидаемых потерь см. [MacEachin 1998: 11–14; Hellegers 2001, 1: 106–108]. Мнение Макклоя изложено в [Reston 1991:497].


[Закрыть].

Убедившись в том, что начальники штабов единодушно поддерживают операцию «Олимпик», президент спросил мнения Стимсона. Военный министр согласился с их рекомендациями, но затем обратился к «политической» стороне вопроса. «В Японии есть большая пассивная прослойка, которой не по душе эта война, – сказал он. – Эти люди будут сражаться, и сражаться упорно, если их атакуют на родной земле». Поэтому Стимсон считал, что нужно что-то сделать для того, чтобы «пробудить их и использовать в своих целях то политическое влияние, которым они обладают, прежде чем возникнет необходимость воевать против них». Чтобы избежать отчаянного сопротивления со стороны японцев и увеличения боевых потерь, Леги предложил изменить требование о безоговорочной капитуляции[156]156
  Leahy Diary, 18 June 1945. P. 99; [Entry 1955: 83–84].


[Закрыть]. В конце совещания президент обратился ко всем участникам с вопросом, должны ли США окончательно утвердить план вторжения. Никто не предложил других вариантов, и президент одобрил подготовку к операции «Олимпик». Решение по операции «Коронет» было отложено.

Когда все уже собрались расходиться, Трумэн заметил Макклоя и обратился к нему: «Макклой, вы все время молчали, и никто не имеет права покинуть этот кабинет, не высказав своего мнения и не будучи выслушан. Как вы считаете, есть ли какая-нибудь разумная альтернатива тому решению, которое только что было принято?» Стимсон кивнул Макклою и сказал ему чтобы тот откровенно говорил, что он думает. «Мне кажется, у вас есть альтернатива, которую следует тщательно рассмотреть, – начал Макклой, – и что мы все будем идиотами, если не станем искать другого способа успешного окончания этой войны, кроме как еще одна обычная бомбардировка и высадка десанта». Затем Макклой предложил, чтобы США направили «решительное послание императору», требуя полной капитуляции, но при этом признавая за японской нацией право на существование, в том числе с сохранением императора как конституционного монарха. Если это предложение будет отвергнуто, продолжил он, США должны объявить о том, что располагают атомной бомбой. При этих словах Макклоя кто-то потрясенно ахнул [Reston 1991: 499][157]157
  О реакции, вызванной этими словами Макклоя, см. также Форрестола: For-restal Diary, 18 June 1945. P. 370; [Mills 1951: 70–71].


[Закрыть].

Трумэн ответил, что у него схожие мысли на этот счет, но попросил Макклоя более тщательно продумать это предложение и обсудить его с Бирнсом. Как Трумэн и рассчитывал, Бирнс начисто отверг идею Макклоя. «Он возражал против моего предложения, – вспоминал Макклой, – потому что ему казалось, что это будет сочтено проявлением неуверенности с нашей стороны. Бирнс дал понять, что, возможно, не станет настаивать на признании императора военным преступником, но будет возражать против любой “сделки”, которая будет сопутствовать требованию о безоговорочной капитуляции». Макклой убеждал его изменить это требование, чтобы избежать использования атомной бомбы, но Бирнс уже пришел к выводу, что именно атомная бомба станет тем инструментом, который позволит добиться безоговорочной капитуляции. Впоследствии Макклой выражал сожаление в связи с тем, что «Соединенные Штаты хотя бы не предприняли такой попытки» [Reston 1991: 499][158]158
  См. также McCloy to Clark Clifford, 17 Sept. 1984, и приложение «President Truman and the Atomic Bomb», Harry S. Truman Centennial Collection, HSTL.


[Закрыть].

Хирохито ищет посредничества Москвы

В то время как Трумэн проводил судьбоносное заседание с высшим руководством вооруженных сил США, Хирохито тоже принял участие в беспрецедентном императорском совещании. Испытывая разочарование в связи с бездействием Судзуки, Ёнай и Кидо, задействовав в качестве посредника Мацудаиру, тайно договорились устроить встречу с императором. 22 июня «Большая шестерка» была приглашена на высочайшую аудиенцию в императорский дворец, хотя, вопреки традиции, никто из них не получил повестки этого совещания. Сперва император спросил гостей, что они думают о возможности окончания войны. Хотя мнение самого Хирохито было высказано в форме вопроса, столь прямое вмешательство со стороны императора являлось беспрецедентным. «Совершенно очевидно, – сказал Судзуки, – что война должна быть продолжена любой ценой, но я считаю необходимым прибегнуть и к помощи дипломатии». Не удовлетворившись этим двусмысленным ответом, Хирохито нетерпеливо обратился с этим же вопросом к Ёнаю, вероятно следуя сценарию, подготовленному министром флота и Кидо. Опережая Того, которому принадлежала эта инициатива, Ёнай сказал, что 18 июня Высший военный совет постановил приступить к выполнению третьей задачи, то есть просить Москву выступить посредником в мирных переговорах. Умэдзу заметил, что к любым разговорам о мире нужно подходить очень осторожно. Император спросил его, не приведет ли чрезмерная осторожность к тому, что шанс будет упущен. У Умэдзу не было другого выхода, кроме как согласиться поддержать идею о переговорах с Москвой до битвы на последнем рубеже обороны. Анами тоже высказался за Соэму Тоёда, который недавно сменил Оикаву на посту начальника штаба флота, хранил молчание, вероятно не зная, как себя вести на первом в жизни императорском совещании. Получив одобрение «Большой шестерки», Хирохито завершил встречу, призвав ее участников как можно скорее приступить к переговорам с Советским Союзом.

Это был ключевой момент: Хирохито активно включился в процесс завершения войны. Через две недели после того, как на императорском совещании было постановлено продолжать войну, «Большая шестерка» решила заключить мир с помощью Москвы. Эти две резолюции необязательно противоречили друг другу: японцы могли попытаться добиться мира летом и дать последний бой врагу осенью. Последнее решение держалось в строжайшей тайне, особенно от офицеров из Министерства армии и Генштаба. После императорского совещания Ёнай сказал Такаги, что жребий брошен. Теперь осталось обсудить только конкретные условия капитуляции. Ёнай сказал, что не исключает вероятности военного переворота, подобного инциденту 26 февраля[159]159
  «Yonai shuki» [Takagi nikki 2000 (22 June 1945), 2: 890–891]; «Yonai kaigun dai-jin chokuwa» [Takagi nikki 2000 (23 June 1945), 2: 891–892]; «Yonai kaiso tono mendan yoshi» [Takagi nikki 2000 (25 June 1945), 2: 894]; «Togo Shigenori chinjutsuroku» [Kurihara, Hatano 1986, 2: 203–207]; [Toyoda 1950a: 45–50]; «Takagi hiroku (shoroku)»; «Kido kokyosho»; «Togo Gaiso kojutsu hikki, “Shusen ni saishite”», Sept. 1945 [Shusen shiroku 1977, 3: 116–117]; Tatsum Kineo, «Shusen oboegaki, 3», Sekai, May 1946, в [Shusen shiroku 1977, 3: 119–121]; [Sakomizu 1955: 36].


[Закрыть].

Несмотря на строго хранимое молчание, штабные офицеры подозревали, что их начальство приняло важное решение об окончании войны. Через некоторое время после императорского совещания к князю Коноэ пришли три офицера из Министерства армии. Одним из них был Танэмура, который объяснил Коноэ, что полмиллиона японских солдат – на его взгляд, этого было достаточно – будут готовы отразить нападение миллиона американцев. Коноэ не был уверен, что Анами сумеет сдержать в узде этих радикально настроенных офицеров. Также он отмечал, что есть два толкования понятия «кокутай». Согласно одному из них, воля императора должна была исполняться неукоснительно, а согласно второму, можно было действовать вопреки приказу императора, если считалось, что он противоречит интересам государства. Коноэ считал, что армейские штабные офицеры придерживаются второй точки зрения[160]160
  «Konoe Ko chokuwa» [Takagi nikki 2000 (26 June 1945), 2: 894–895]; [Tanemura 1995:286].


[Закрыть].

10. Император Хирохито в своем императорском облачении. Библиотека Конгресса, отдел эстампов и фотографий, коллекция Харриса и Юинга